Текст книги "Кофе с дождем (СИ)"

Автор книги: слава 8285

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

К пожарным машинам подъехала скорая и полиция.

Денис при виде спасателей сразу успокоился и повеселел. Вытер потный лоб и выпил вина.

Нос его покраснел на солнце. Щеки зарумянились.

Паша поймал себя на мысли, что еще никогда не видел его таким красивым. Этот контраст белой шеи, красных щек, алых губ и темных волос был таким беспощадным, что мучил Пашу, бил в самое сокровенное.

Ему захотелось что-то сделать, как-то отреагировать, но он сидел молча, боясь испортить этот момент. Счастье было в зените, и он желал насладиться каждым мгновением.

И все это навсегда застыло в янтаре: деревянный пол балкона, жаркие, хмельные, алые губы Дениса, яркое солнце над сосновым лесом и раскаленный пожар.

– Нда-а-а… – протянул Денис. – У кого-то утро явно не задалось.

За выпивкой они не заметили, как пожар исчез.

Так никого и не приняв на борт, первой уехала скорая. Потом исчезла одна пожарная машина, а за ней и вторая.

Полицейские с папками в руках грустно ходили по загаженному газону, выслушивая погорельцев.

– Гарью воняет… – поморщился Паша. – Пойдем в лес погуляем.

– Пошли! – по-детски радостно согласился Денис.

И они не заметили, как ушли далеко в лес.

Все тропинки закончились. Отчетливо слышался перестук дятлов. Рядом на трухлявом стволе сидела неизвестная птица с белой грудкой. Повсюду росли тоненькие голубые цветочки.

Все это было как на другой планете.

Денис вдруг заплакал.

– Не знаю, что со мной! – всхлипнул Денис. – Так грустно и так сладко… Такая тоска и такое…

– И грустно, и сладко, и тесно в груди! – в первый раз в жизни срифмовал Паша.

 – Лисенок! – вдруг ахнул Денис.

Кусты папоротника шевельнулись, и на узкую тропинку, прямо к ним навстречу вышел лисенок.

Тощий и сутулый, он еле стоял на темных лапках. Большие уши обвисли.

Лисенок покачнулся и сел, укрыв лапы хвостом.

– Прямо настоящий! – улыбнулся Денис и протянул руку чтобы погладить рыжую голову.

– Не трогай! – оборвал его Паша. – Вдруг бешеный?!

– Да не бешеный он. Просто голодный. Он заблудился, наверно, или маму его убили браконьеры. Видишь, какой он тощий? – жалостливо произнес Денис и присел перед лисенком на корточки.

– Бешеные воды боятся! – нашелся Паша. – Дай-ка!

Достав из пакета с алкоголем и закусками бутылку минералки, он вылил половину прямо перед носом зверька.

Лисенок грустно посмотрел на Пашу, и большие треугольники ушей его опали еще больше.

– Да не заразный он! Может, клещ его укусил? – спросил Денис.

– А на них разве действует?

– Не знаю. Но он от голода еле на ногах стоит.

Паша отпил вина из горла бутылки и отмахнулся:

– Да ничо с ним не будет! Оклемается. Щас найдет что-нибудь в лесу.

– Да он и идти-то не может!

– И что ты предлагаешь?

– Я не знаю, – растерялся Денис.

– И я не знаю. Что, если он и вправду больной?

– Я знаю, что если я его тут оставлю, моя совесть меня загрызет.

Помолчали.

– А чо они едят? – спросил Паша.

Лисенок сидел неподвижно, опустив мордочку, и покорно ожидая своей участи.

– Сыр…

– Сыр? – удивился Паша.

– Ну помнишь, как в сказке… – Паша так посмотрел на Дениса, что тот споткнулся на полуслове и потерял мысль. – Ну… Лиса украла у сороки сыр… У вороны… Это просто первое, что пришло в голову.

– Может, колбаску они едят? – задумался Паша.

– Звони в зоопарк! – нашелся Денис.

В городском зоопарке не отвечали. Он уже успел закрыться.

Однако следующей строчкой Гугл выдал адрес приюта для диких животных «Варежка», там трубку подняли почти сразу.

Разговаривал Паша, и довольно долго. Женщина на том конце все пыталась узнать – болен ли зверек.

– Я не знаю, – расхаживал взад-вперед Паша. – Он худой очень, голодный.

– Он точно ничем не болен?

– Так откуда же я знаю?! Я же не ветеринар! Я привезу его, и вы сами посмотрите!

– Хорошо, – согласилась женщина. – Привозите, но только я сразу предупреждаю, что больного мы не сможем взять. У нас на лечение бюджета не хватит.

Лисенок с грустью в чайных глазах позволил загрузить себя в пакет, и они поехали.

Колесили долго. Приют спрятался непонятно где, на другом конце города, на самой окраине, в каких-то гаражах.

Среди кустов, бетонной ограды и деревянных бараков стояли глухие высокие ворота без опознавательных знаков. Долго никто не открывал.

На другой стороне улочки стояла высокая остроконечная пресвитерианская церковь из красного кирпича. Денис всю жизнь прожил в городе, но видел это здание впервые, даже не слышал о нем.

За оградой оказался просторный двор, заставленный клетками. Большие и маленькие, они стояли просто так, прямо под открытым небом. Собаки лаяли, и запах был странный.

За низенькой оградкой неподвижно стояла маленький лохматый рыжий пони. В соседней клетке сидел медвежонок. Где-то позади маячил аист.

Их встретила высокая, худая, недовольная женщина в грязных резиновых сапогах. Видно, ее отвлекли от важных дел. Впрочем, когда Паша дал ей денег, женщина подобрела и разговорилась.

К великому облегчению Дениса, лисенка приняли.

Совсем уже поникший, он дрожал, опустив голову.

Домой возвращались уже на закате. Молчали. Денис покусывал нижнюю губу, чтобы не заплакать. Лисенка было очень жалко, да и целый день сегодня он был какой-то особенно чувствительный.

В сосновом лесу Паша не выдержал и, съехав на обочину, пошел облегчиться в кусты.

Денис тоже вышел и просто не спеша пошел в лес. Тоска была так велика и глубока, что он не знал, что с ней делать.

Вдруг позвонил Айк. Он был злой и возбужденный.

– Ты где сейчас? В банке? – резко начал он.

– Я за городом, а что такое? – улыбнулся Паша.

– Что такое?! Ты издеваешься?! Черная суббота – вот что такое! Рублю пиздец!

В груди все похолодело. Паша понял, о чем это он, но все равно переспросил:

– Что? Как? Сильно? Серьезно?

– Да уж серьезней не бывает! У нас тут пиздец! Ты новости не смотришь, что ли?! Еще утром началось!

– Нет… – выдохнул Паша. Ноги уже плохо держали его.

– Ты мне скажи главное! Ты с этими пидорасами из «Элизиума» договор в рублях заключал?! Или в валюте?! Если в валюте, я сам тебя кончу! Ну! Алё! В рублях же?!

– В валюте… – чувствуя как белеют щеки, выдохнул Паша.

– Алё! Я тебя плохо слышу! В рублях же?! Потому что это пиздец!

– Я перезвоню… – побелевшими губами прошептал Паша и отключил звонок. – Денис! – крикнул он на весь лес, но никто ему не ответил. Кровь ударила в голову и зазвенела в ушах. – Денис! – крикнул он, но только горячее закатное солнце горело в соснах. – Денис!

Он стал звонить Денису, трубку не брали. Паша побежал к машине, но вдруг услышал в стороне знакомую мелодию. Он кинулся на звук и увидел Дениса.

Свернувшись калачиком, тот тихо спал под сосной.

====== Глава 13 ======

На душе был ужас.

Где-то в самой самой глубине, в самом сокровенном, в самой сердцевине Пашиного существа гудел и дрожал тёмный ужас.

Весь мир сузился до размеров картонной коробки, а вокруг неё была бездна холодной и беспросветной тьмы.

И самое страшное было даже не в этом ужасе, а в том, что он не знал, как от него избавиться.

Как спрятаться от дождя, если он идёт внутри тебя? Какую таблетку выпить? Куда бежать? Кому звонить?

Паша не знал. Некому было звонить и негде было спасаться.

По телевизору холёные рожи разговаривали умные разговоры, да что было в этом толку теперь?

Внизу экрана бежала тревожная красная строка. И все стрелки были красные… кровавые, они рушились… Летели в самый низ, пробивая дно.

Кризисы и финансовые обвалы были стабильны, и случались каждые пять-восемь лет, и Паша знал это, и на последнем кризисе очень хорошо заработал, но сейчас… Сейчас все было нестерпимо ужасно.

И самое тоскливое, что он всегда следил за своими финансами, всегда прятал, подстраховывался и перестраховывался, но сейчас…

Последний месяц он был сам не свой. Когда каждый день тебя долбит навязчивая идея о самоубийстве, то тебе нет дела до дебетов и кредитов.

И если всего лишь неделю назад Паша должен был отдать почти всё, но у него оставался вот этот дом и бизнес, то сейчас он должен был отдать абсолютно всё. И так четыре раза подряд.

И как назло моментально объявлялись покупатели, и он распродавал всё за рубли, и совсем забывал конвертировать их в валюту…

И вот всё сгорело.

«Теперь я понимаю, что значит «содрать три шкуры»! – думал Паша. – Лично с меня так и четыре сдерут!».

С Денисом тоже было всё плохо. Состояние его стало ухудшаться ещё ночью. Он стонал и кричал во сне. Мучился. Как-то странно и жалостливо хрипел.

Утром лучше не стало. Ступни и кисти рук Дениса были ледяные, а лицо горело раскаленным огнем.

Смарт-часы висли. Показывали какой-то бред. Писали, что температура у него сорок девять градусов. Советовали поить его водой с солью… И опять висли.

Паша не вытерпел, снял часы и убрал их в ящик. Обычным ртутным градусником померил Денису температуру. Серебристая шкала показала обычные тридцать шесть и восемь… Паша не знал, что делать.

Звонили девочки из «Элизиума», спрашивали – принимал ли Денис препараты, которые ему прописали? Паша соврал, что принимал. Он купил всё, что нужно, но Денис так ничего и не выпил.

В обед ему позвонил врач… Какой-то херр… герр… И на ломаном русском стал давать какие-то советы, что-то спрашивать.

Паша ничего не мог понять. Голова его гудела.

Выходило, что организм Дениса чересчур бурно реагирует на завершающую фазу. Что нужно было всё время принимать прописанные лекарства, чтобы этого избежать… А их никто и не думал пить.

Но всё же доктор обнадёживал. Говорил, что Денис молодой и справится.

Глядя на Дениса, Паша и сам ощутил, что заболел.

Одна беда это ещё ничего. Это он уже понял. Хуже всего, когда наваливается сразу две беды! Он бы чувствовал себя увереннее, случись с ним что-то одно: либо проблемы с деньгами, либо болезнь Дениса. Но всё сразу. Вместе. Одновременно.

Паша впал в ступор.

Погода портилась. От жары стали собираться облака, и вскоре на горизонте появилась огромная жёлтая туча. Туча набухала, темнела и наползала на город.

Поднялся тревожный ветер.

– Я не знаю, где он. Я дома не живу, – вдруг ясно проговорил Денис, лёжа на кровати и смотря на шкаф.

Кроме них двоих в комнате никого не было.

– Да не то что бы очень… Так… Как обычно. Со спиной у него были проблемы. А так-то всё нормально…

И лицо, и глаза, и голос Дениса были абсолютно нормальными и ясными. Но он говорил это всё в пустоту, обращаясь к шкафу.

– Это… Это мой… Это мы живём вместе… Мой любовник.

Замерев, Паша чувствовал, как дрожит дыхание в пересохшем рту, и как крупные капли холодного пота скользят по лицу.

– Говорю как есть. Это правда. Мне всё равно. Нет сил врать. Хочешь знать правду – вот тебе правда. Твой сын гомик…

«У него галлюцинации! Он думает, что там кто-то есть! – ощутив резкий толчок страха в сердце, подумал Паша. – А вдруг там призрак?! Я уже всему готов поверить! Я с ума сойду! Интересно, как это – когда сходят с ума?»

Дождливая темнота заволокла все небо.

Денису становилось все хуже.

– Музыка! – зло крикнул Денис, сев на кровати. – Что это за музыка?! Зачем они включают ее так громко?! Что это… что это за ублюдки?! – закричал он на Пашу.

Но только ветер шумел за окном.

– Я всё исправлю, – уверил его Паша, и Денису стало как будто легче.

Со вчерашнего дня Денис ничего не ел, и желудок его урчал нестерпимо, но организм не принимал ничего. Даже самое безобидное детское пюре тут же выплёскивалось из него наружу. При всём своём голоде есть он ничего не мог, даже воду пил не больше двух глотков за раз, и потом ещё долго лежал, морщась от тошноты.

Дождь никак не начинался. Где-то далеко глухо урчало, но дождя не было.

Ближе к вечеру Денис заснул, но вскоре проснулся весь в поту и попросил сладкого чая с белым хлебом.

Паша покорно принес ему, и он съел ломтик хлеба и выпил чашку чая.

Время подходило к последнему уколу, и Денис, кажется, успокоился. Он молча лежал на спине, на влажной от пота подушке, на измятой кровати и смотрел в потолок.

Всё было тихо, и Паша не заметил момента, когда он снова задремал.

В хмурой, тёмной тишине, онемевшими руками, Паша достал последний укол. Долго смотрел на него, чувствуя, как слабеет и истекает по́том.

– Где?! – вдруг опять крикнул на него Денис.

Паша вздрогнул всем телом и выронил шприц.

– Что где? Кто?!

Денис посмотрел на него, как на предателя.

– Где – я спрашиваю?! – с нескрываемой злобой повторил Денис.

– Что именно… – тяжело дыша, спросил Паша.

– Ручка! – зашипел на него Денис. – Моя золотая ручка, которую вы взяли у меня и заперли под бронированное стекло! Ручка! С которой вы уже поимели столько денег! А она моя! Где она?!

– Выпей воды… – предложил Паша. – Я разберусь. Тебе всё вернут.

Денис с усилием сделал два маленьких глотка воды и откинулся на подушки.

Паша бесшумно, как призрак, подошёл к нему.

Лицо Дениса было бледным и влажным от испарины. Щёки и губы горели алым пламенем, а волосы слиплись на потном лбу.

– Это вот эти уколы? – спросил Денис, покосившись на шприц.

Паша кивнул.

– Дай мне! – вдруг улыбнулся Денис. – Я сам хочу уколоться.

Сердце Паши тревожно ёкнуло, но он повиновался.

Денис взял укол из его рук и поднёс к самым глазам, всматриваясь в капельку вещества. Потом задумался о чём-то, ухмыльнулся и вогнал иглу Паше в шею.

Это была смерть. Паша понял это сразу. Жизнь закончилась, и наступила смерть.

В одно мгновение горло и мозг его сковал ледяной холод, и в глазах потемнело. Паша попятился назад и с диким грохотом упал на журнальный столик.

Один раз, по юности, на какой-то пьянке-гулянке он случайно глотнул итальянского бальзамического уксуса, и на всю жизнь запомнил этот удушливый спазм в горле.

Но сейчас было ещё хуже. Тело его разучилось делать вдохи, и он просто синел, валяясь на полу и хватаясь за горло.

Он чувствовал, как глаза его наливаются кровью, и желал только одного – потерять сознание, но душой он чувствовал, что ему суждено вынести эту пытку до конца, до самой смерти, пока он не умрёт от боли.

Денис вскочил на кровати и, не глядя на беззвучно корчившегося Пашу, побежал к двери и уже открыл её, на на шум разбитого стола с нижних этажей бежали люди. Много людей. Оказывается, в этом доме всегда было довольно много людей.

Ощущая этот грохот поднимающихся ног, Денис понял, что здесь он не пройдёт, и тогда он посмотрел на другой выход. Последний в этой комнате.

Занавеска ласково шевельнулась, приглашая его к себе.

Страшный, посиневший Паша всё ещё барахтался на полу… И еще, кажется, он услышал голос матери, но так и не понял – голос был внутри его головы или в реальности.

Люди чёрной массой ввалились в комнату.

Денис бросился на балкон и очень испугался, что перила высокие и он не сможет через них перепрыгнуть, но страх оказался напрасным.

И всё перевернулось в его глазах. И лес, и небо, и туча, и тёмная крыша дома, и балкон.

И закатное солнце вдруг пробилось из облаков и вспыхнуло жгучим светом, озолотив весь мир. Но уже в следующий миг солнце треснуло, раскололось на несколько кусков и погасло.

====== Глава 14 ======

Пашу спасла Марина.

У неё была дикая аллергия на орехи, и врачи прописали ей носить с собой адреналиновый шприц. Вот этот вот шприц-тюбик и спас Пашу.

Дениса без сознания скорая увезла в реанимацию, где он и впал в кому.

И самое страшное было то, что после всего этого ужаса дни потекли, как обычно.

Денис, весь в трубках, неподвижно лежал в больнице, а Паша ездил по городу и собирал деньги.

Эскулапы из «Элизиума» сказали, что раз четвёртая инъекция не была введена, то, скорее всего, эффекта не будет. Хотя, пожимали плечами они, нужно дождаться, когда Денис придёт в себя, и провести тесты, вот тогда всё и будет ясно.

Врачи в больнице тоже не говорили ничего конкретного, Денис мог «проспать» и сутки, и год.

Но именно это ожидание и спасло Пашу. Надежда, даже почти мёртвая, удерживала Пашу на земле, иначе он давно бы уже удавился.

А смерти хотелось! Хотелось смерти так, как работяге жарким летним пятничным вечером хочется домой и пива!

Жить тяжело и долго, а смерть – это легко и быстро.

Мир для него потерял весь смысл и будущее. Мир стал чёрно-белым и глухим. Паша каждый день с утра до вечера ездил по жарким улицам, собирал деньги в чемодан, а потом отвозил этот чемодан в «Элизиум».

А следующим утром приходилось начинать всё сначала.

Радость пришла откуда не ждали.

В новом пакете антизападных санкций, среди всего прочего, фирма «Элизиум» высочайшим повелением лишалась лицензии и вынуждена была свернуть бизнес и покинуть страну.

Странные уколы эти (запрещённые уже во многих странах) давно вызывали недовольство у контролирующих органов, и вот они дотянулись и до «Элизиума».

Фирма оставила свой просторный офис в центре, и его заняла другая западная компания, продающая участки на Луне и прочие небесные тела.

А ещё через пару дней Центробанк отозвал лицензию у банка «Капитал Партнер Инвест», который выдал Паше ссуду.

Выяснилось, что директор банка, господин Комиссаржевский, получил от государства финансы на поддержку своего банка, однако потратил деньги по своему усмотрению, прикупив себе недвижимость заграницей.

Поняв, что насели на него плотно, Комиссаржевский сбежал из страны и попросил политического убежища.

Новость эта была довольно громкая. Тут же на радиостанциях и новостных порталах зазвучали язвительные речи о том, что покуда власть кровавыми репрессиями давит талантливых банкиров, ни о какой финансовой стабильности в стране не может быть и речи.

Проходили даже митинги в поддержку беглеца.

Прыщавого вида юноша вышел на одиночный пикет с плакатом «Руки прочь от узника совести Комиссаржевского! Свободу политическим заключённым!»

На резонный вопрос журналистки, какой именно политической деятельностью занимался банкир, юноша ничего не нашёлся ответить, замолчал, обиделся, отошёл в сторонку и вскоре пропал.

Но и это громкое дело быстро забылось.

Столицу охватил новый скандал! Двадцатилетняя актриса выскочила замуж за восьмидесятилетнего великого режиссера, а через несколько месяцев сбежала от него с молодым любовником. И мало того – какими-то волшебными ухищрениями переписала на себя восьмикомнатную квартиру мэтра, да так лихо, что даже маститые столичные адвокаты только беспомощно разводили руками.

Следя за этим адюльтером, народ моментально позабыл и фирму, за бешеные деньги продающую странные шприцы, и беглого вороватого банкира, и жизнь пошла, как и прежде, своим чередом.

Паша тоже был невольным свидетелем этого цирка.

Деньги он выплатил все… Если считать по старому курсу. А если учитывать кризис, то он должен был ещё четыре раза по столько же, но Паша эти деньги… простил…

«Элизиума» не было, и банка больше не было… И Паша решил «простить врагов своих» и… спрятаться. Он сменил адреса и телефоны и затаился.

Таким образом, вопрос с «Элизиумом» и финансами он посчитал закрытым. Оставался только Денис.

Просиживая сумасшедшие, длинные, одинокие ночи на «секретной квартире», Паша пил и плакал пьяными слезами. Он хотел знать только одно: вернётся ли Денис к нему на землю, или они встретятся уже теперь только там, по ту сторону звёзд?

Но Бог не давал ему ответа, и Паша тихо страдал в одиночестве.

Дождливым сумрачным утром, после четырнадцати суток небытия, Денис пришёл в себя в больнице…

====== Глава 15 ======

Паша сидел в тёмном больничном коридоре, и ждал, когда его пустят в палату.

Везде в мире для него было темно, сыро и прохладно. Небо обложили тучи. Люди ходили в куртках, как осенью. Проклятый дождь моросил, не переставая.

«Я знаю… ты меня не простишь. Я совершил страшное преступление. Ты меня ненавидишь и хочешь убить, и я тебя понимаю. Я и сам хочу себя убить. Просто я хочу сказать тебе… что я не хотел… Не хотел делать тебе больно! Никогда в жизни! То, что случилось, – это всё трагедия, и я не думал, что так обернётся. Если бы я знал, что так всё выйдет, я бы застрелился ещё тогда, в кустах у реки, и не терзал бы ни тебя, ни себя!

Конечно – ты меня ненавидишь, но я хочу, чтоб ты знал, – я всегда хотел тебе только добра! Я хотел, чтоб ты был счастлив! Чтоб ты улыбался, потому что красивее твоей улыбки нет ничего на свете!

Я не хотел твоих страданий! Я сам страдал вместе с тобой! Я не знал, что всё будет так страшно, так плохо!

Я знаю – теперь я для тебя не человек, я тебе ненавистен, я понимаю, но я хочу чтоб ты знал… Чтоб ты помнил – я никогда не желал тебе зла! Никогда в жизни! Никогда!

Лучше бы я сам мучился! Один. Лучше бы я сам умер!»

Паша сглотнул, выдохнул и закрыл глаза. Похолодевшие пальцы дрожали.

Он не спал уже сутки, и всё прокручивал в голове этот покаянный текст, хотя и чувствовал, что не вынесет стольких слов.

Из палаты вышла медсестра, упругая и фигуристая, и прошептала, что Паша может зайти на пару минут.

Паша молча кивнул, встал и подошёл к двери.

Бесконечно долго он стоял, разминая застывшие пальцы, и только потом приоткрыл дверь.

Айк помог с деньгами, и Дениса удалось пристроить в дорогой, хороший частный реабилитационный центр.

В нежно-розовой палате он был один. Лежал на широкой кровати у окна с видом на сосновый лес.

Денис преобразился. Трубки исчезли. Ад реанимации сменился на тишину и покой санатория.

В принципе, он был такой же, как и всегда, просто похудевший. Черты лица его заострились, но взгляд был уже ясный, живой, здоровый.

Паша зашёл молча, притянул к себе стул и сел у кровати, не поднимая глаз.

Он не мог смотреть. Не мог находиться рядом. Горло перехватило.

– Ты выглядишь даже ещё хуже, чем я, – спокойно сказал Денис. – Кто из нас в коме был? Непонятно. У меня на лбу шрам, на руке шрам, я весь как Франкенштейн!

– Как… у тебя дела? – дрогнувшим голосом тихо спросил Паша.

– Нормально! – улыбнулся Денис. – Вот только что пообедал. Съел целую котлету. Почти. Для меня это достижение. Желудок усох. Есть охота, и не лезет ничего. А ты как? Как наш дом в лесу?

Он прямо так и сказал: «Как наш дом в лесу?» «Наш дом»…

Паша засопел и понял, что больше уже не сможет сдерживать слёзы. Он всхлипнул, схватил с прикроватной тумбочки бутылку воды и сделал глоток. И ещё глоток, и ещё.

– Продал… – сипло выдавил он из себя.

– Продал?! – ахнул Денис. – Мой любимый домик! Так жалко! Такое место! Рядом с городом, и лес, и река!

– Купим ещё… лучше… – со слезами на глазах прохрипел Паша, улыбнулся и опять схватился за бутылку. – Ты помнишь… хоть… что-то?..

Денис закрыл глаза и вздохнул.

– Мы жили в загородном доме… Всё было хорошо: лес, травка, воздух. А потом случилось что-то… Что-то нехорошее… Но я никак не могу вспомнить что! Как будто отключили свет во время кинопоказа. Всё гаснет, а следующий кадр уже – белый больничный потолок, трубки, иглы… И тебе так хреново, что не понимаешь – жив ли ты еще, или уже окочурился…

Паша молчал.

– А тут хорошее место, – улыбнулся Денис. – Еда как в ресторане. Бассейн, тренажёрный зал, массаж. Даже есть китаец, который иглоукалывание делает. Миша зовут. Хотя он такой же Миша, как я Ким Чен Ын. Хи! – Денис взял его за руку. – Только ты приходи почаще, а то без тебя так тоскливо… Особенно по ночам.

Паша кивнул.

– Сколько ты им платишь за всё это? – вдруг спросил Денис.

– Лучше не спрашивай, – отмахнулся Паша. – Тем более что деньги не мои, а от Айка в подарок.

– Кто такой Айк?

– Увидишь… Потом…

Денис замолчал, а потом проговорил:

– Устал я… Мне уже гораздо лучше, но я всё равно пока быстро устаю.

Медсестра вернулась и нежно предупредила Пашу, что ему пора.

– Принеси мне в следующий раз апельсинового сока, если можно, – попросил Денис. – Последнее время хочется попить кисло-сладкого! Хорошо?

И Паша улыбнулся. В первый раз за долгие-долгие дни.

После дождя было особенно тихо. В неподвижных лужицах плавали белые лепестки цветущей черёмухи. Улицы были пусты, и даже дворовым собакам лень было брехать.

Отец Дениса был на улице. Ходил по двору. Пашу он увидел, но виду не подал.

Подойдя к мокрой калитке, Паша подождал, пока тот обратит на него внимание, но, не дождавшись, сказал:

– Мне нужны Денисовы документы. Паспорт, медицинский полис… И всё, что есть.

Отец молча зашел в дом и надолго пропал. Потом всё же вышел и бросил пакет с документами через ограду.

Ярость шевельнулась в сердце Паши, но в таких глубинах, что так и не вышла наружу. Он нагнулся и молча достал из мокрых одуванчиков потёртый аптечный пакетик с паспортом и какими-то бумагами.

День выписки из реабилитационного центра выдался нервным и хлопотным.

Домой они приехали поздно вечером, когда уже стемнело.

Паша долго возился с ключами.

Денис зашёл первый и растерялся.

Квартира была длинная и прямая, как пенал, он видел такую впервые. Прихожей как таковой не было. В маленьком туалете – душевая кабина и унитаз.

В само́й комнате по правую руку стояла плита с вытяжкой, а слева – широкая кровать. Поначалу Денису показалось, что духовка и мойка это всё просто так, временно, и он всё высматривал кухню, но комната была одна.

– А… А где? – растерялся Денис. – А-а! Так вот тут как! – наконец-то догадался он. – Малобюджетный вариант!

– Скорее, холостяцкий, – отозвался Паша, занося вещи.

Напротив кухни, на измятой кровати, в проводах и наушниках, лежал ноутбук и большой айпад.

Рядом был офисный стул, заваленный одеждой. По углам стояли неразобранные баулы и коробки.

Денис вышел на лоджию и стал смотреть на синие тучи, пылающие в огненном закате.

Это был самый крайний дом в новом микрорайоне, и за ним ничего уже не было, кроме темной речки, полей и дачных домиков вдалеке.

– Я кофе сделаю, – вдруг решил Денис.

– На ночь-то? – удивился Паша. – Как спать-то?

– Я уже выспался на десять лет вперёд! – отмахнулся Денис.

В коробках на полу он нашел пакет с зёрнами, размолол, засыпал в турку, добавил сахара, воды и поставил на плитку. Денис пристально следил за напитком, но кофе всё равно вспенился и убежал.

Кружка была одна. Они сидели на лоджии и пили по очереди.

– В первые, самые лютые дни, когда я только пришёл в себя, мне почему-то постоянно представлялся солнечный необитаемый остров в океане, – двумя руками держа кружку около самых губ, вспоминал Денис. – Такая яркая-яркая картинка, одна и та же, целый день в тупом воспалённом мозгу. Одна маленькая тучка на небе, солнце, белый песок и пальмы зелёные. И этот остров наш, и никого больше! Ни единого человека вокруг! Можно расслабиться и целыми днями со спокойной душой делать всё, что хочется, и никто не осудит!

– Я был на необитаемом острове… – вяло отозвался Паша.

– Серьёзно?!

Паша отпил из кружки и кивнул:

– Нет там ничё хорошего! Это на картинке красиво всё, а в реальности там жесть сплошная. Дико солёный океан, жуткое, невыносимое, ядерное солнце, и всякие ядовитые хрени в колючих зарослях. Так что «побывать на необитаемом острове» – это одно из разочарований в моей жизни.

– А мне всё равно бы хотелось, – не унывал Денис.

– Съездим. С делами разберемся и съездим. Я тоже хочу отдохнуть. За несколько этих месяцев устал сильнее, чем за последние десять лет.

Как только стемнело, сразу пошел дождь. Кружка стояла на перилах, и несколько дождевых капель упали в кофе.

– Кофе с дождём, – усмехнулся Денис, заглянув в кружку.

Паша взял кружку себе, понюхал, отпил и тихо повторил, улыбнувшись:

– Кофе с дождем…