Текст книги "Кофе с дождем (СИ)"

Автор книги: слава 8285

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Когда Паша, вооружившись льдом и аптечкой, прибежал обратно, Денис уже пришел в себя.

Он лежал на спине, страдальчески прикрыв глаза и дыша ртом. Скованными руками неловко прижимал край простыни к рассечению на лбу, и Паша видел его бледные, тонкие, трясущиеся пальцы в засохшей крови.

«Нет! Нельзя так! Нельзя! Все! – подумал Паша, невидящими глазами смотря в окно. – Это надо прекращать! Прямо сейчас! Это и начинать не нужно было! А нужно было… Да! Все же нужно было стреляться тогда! Все же я правильно тогда решил… Да! Это все нужно прекращать!»

– Вставай! Поехали, – сказал он вслух, тронув Дениса за плечо.

– Уйди-и-и-и-и! – заныл Денис, отворачиваясь.

– Я отвезу тебя домой. Прости меня… – выдохнул Паша, и вдруг вся сила вышла из него, и ноги ослабли.

Денис повернул голову и пристально посмотрел на него.

Дом номер семнадцать по улице Осоавиахима оказался на самом краю бескрайнего частного сектора, который раскинулся до горизонта сразу за гигантским гипермаркетом на окраине города.

Внизу, на дне крутого оврага, бежала узкая речушка. Где-то далеко гремели поезда.

Сам дом был одноэтажный, кирпичный. Маленький дворик аккуратно залит бетоном.

Кошка сидела на мокрой теплице. Невесть откуда вылезла злобная лохматая собачонка и принялась хрипло лаять.

Улочка была тихая. Безлюдная. Голуби обходили лужи. Старая «Волга» без одного колеса ржавела под березой.

– Хозяева! – крикнул Паша, и собачонка принялась гавкать пуще прежнего.

Дверь открылась, и Паша уловил хриплый, надрывный голос Высоцкого: “Вдоль обрыва по-над пропастью, по самому по краю…»

Тут же показался отец Дениса в одних семейных трусах.

– Здравствуйте, я сына вашего домой привез…

Отец нахмурился, сплюнул и исчез. Паша смолк на полуслове.

– Э… А… – вырвалось у него, когда он вытянул шею, заглядывая в сени.

И тут же отец появился опять. В руках у него была двустволка.

– Вали отсюда, пидор поганый! – грозно прохрипел отец, и два черных страшных ствола уперлись Паше в грудь.

Это было так нагло и неожиданно, так безумно, что Паша совсем растерялся и умолк.

Отец направил ружье в хмурое сырое небо, и тут же громыхнул выстрел.

По всей округе завизжали собаки. На улицу стали выходить люди.

– Ты ибанутый!!! – побелев от ужаса, вскричал Паша.

– Я тебе повторяю, – проговорил отец. – Вали, сука, на хуй с моего дома, педрила! Сына у меня больше нет! Был… и умер… Не знаю, про кого ты говоришь! Нет сына у меня больше!

– Д… Т… – заикнулся было Паша.

– А второй заряд будет тебе в ебало! – предупредил отец и направил ружье прямо Паше в лицо.

– Петрович, алкаш ты поганый, опять нажрался! – закричала здоровая тетка с соседнего дома. – Опять стреляешь! Я уже участковому написала, я прокурору напишу! Я к депутату пойду! Я на телевидение звонила! Я… Мы все подпишемся! Все дома! Тебя посадят, полудурка! Я тебе обещаю! Я тебя закрою, мандюк ты этакий! И ружье твое поганое…

– Вали на хуй! И дорогу сюда забудь! – не обращая внимания на крик, прошипел отец.

Чем кончилась вся эта мерзкая безумная сцена, Паша не помнил. Осознание реальности вернулось к нему, только когда он подъезжал к дому.

Денис все так же валялся на заднем сиденье, молча держась за голову.

«Внимание! Время инъекции!»

Эта вибрация в часах оказалась такой неожиданной, что Паша чуть не съехал с дороги. Буквы заворожили его. Он испугался.

Бросив машину с Денисом во дворе, он помчался в дом за уколом.

Увидев шприц, Денис побелел и забился в истерике.

– Нет! Нет! Уйди! – орал и брыкался Денис.

Паша залез в салон, оседлал его, но Денис выкручивался и вырывался.

– Убивают! – истошно завопил он. – У-би-ва-ют! Помогите! Меня убивают!

– Заткнись! – пыхтел Паша, зажимая ему рот ладонью. Но влажная от пота ладонь скользила по такому же влажному лицу.

– Убивают! – визжал Денис.

Укол пришелся ему в основание шеи, куда-то в ключицу.

Он тут же замолк и расслабился. Тяжело дыша, Паша вывалился из машины на траву.

Когда он поднялся, на глаза ему попался пустой шприц. Лицо его вдруг стало страшным. Глаза остекленели. Он затрясся и издал жуткий крик. Зарычал, схватился за дверцу и стал пинать по колесу.

Не контролируя ярость, он промахнулся и заехал голенью по бамперу. Дикая вспышка нестерпимой боли разодрала все его нутро.

– Блядь! – вскрикнул Паша и повалился на траву. – Ай! – не в силах больше терпеть, он скрючился и заплакал. – Ай… – опять прохрипел он, сжимаясь от боли, и только тогда замолк окончательно.

Денис спал в машине. Прохладная ночь поднималась с земли. И все вокруг было тихо и спокойно. Все было как и всегда.

====== Глава 10 ======

Превозмогая боль в ноге, он занес Дениса в спальню и уложил на кровать.

Уже стемнело. Тучи заволокли небо, и этот вечер обошелся без долгого заката.

– Кто рассказал? – сидя в темноте перед кроватью, шептал Паша. – Кто мог рассказать? Что за сука? Везде враги! Везде, всюду предатели! Кто рассказал отцу? Я что, совсем потерял бдительность? Блядь! Ну так это же мой дом! Мой дом! Неужели же даже в своем доме я не могу расслабиться? Неужели даже тут должен оглядываться? – он посмотрел на притихшего в темноте Дениса. – А все же увидели. Все же… где-то подсмотрели… Но кто? Кто постоянно в доме? – он задумался, подошел к окну и увидел на газоне свет из окон столовой. – Маринка! Она всегда в доме! Ходит везде! Все знает. Все видит! – он нахмурился. – Ну пиздец тебе!

Спустившись на первый этаж, он завернул на кухню и сел за стол.

Марина, видная блондинка лет сорока пяти, была у него на должности домработницы, готовила и убирала. Паша жил один и в быту был непривередлив.

На кухне приветливо горел свет. Играло радио – какая-то попса восьмидесятых.

Марина, оперевшись о подоконник, разговаривала с кем-то по телефону, уставившись в прохладный вечер за окном.

– Ой! Павел Сергеич, а я вас и не услышала! – засмеявшись, ахнула она. – Я перезвоню, – шепнула она в трубку и выключила телефон. – А вы кушать хотите? А у меня борщ зеленый есть и котлеты. Или вы не хотите плотно… на ночь? Чайку вам? Шарлотка еще есть…

Паша кивнул, думая о своем. Тут же перед ним появился чайник, сахар, тарелка с шарлоткой…

Он смотрел на все это молча. И вдруг яростным движением снес все с дубовой плиты стола, схватил нож, и сжав горло домоуправительницы, прижал ее к двухметровому холодильнику.

– Ты сдала Дениса? Ты рассказала?! Отвечай! Кроме тебя, некому! – заорал он в перекошенное страхом лицо.

– Нож! Убери нож, Павел Сергеич! Все расскажу, только нож убери!

– Не указывай мне, сука, что мне делать! Ты – пиздоболка?! Ты?! Отвечай!

– Я… Я! Я скажу! Только нож… Ножа не надо!

Как бы ярость ни кипела в нем, он все же согласился, что нож тут явно лишний и отшвырнул его под духовку.

– Ты напиздела?! Дура проклятая!!!

– Я не хотела! Это случайно!

– Случайно?! А я вот тебе голову разобью, тоже случайно!

– Не бей! Только не бей!

– Убью!

– Я… Я не знала! Я не хотела! Это случайно вышло! Случайно, Богом клянусь!

– Случайно?!

– Я пошла… А мы же соседи… Мы с ним соседи! У нас дома рядом. Забор к забору. Я ж его знаю! Мы же как одна семья! Мы же жили у них, когда наш дом сгорел! Мы же жили у них. Я же Дениса знаю с малых лет! Я же его Любе памятник ходила заказывать! Я, самолично!

– Какой Любе?! Что ты несешь, идиотка?!

– Матери его, Денисовой! Любови Алексеевне! Она от рака умерла уж четыре года как тому… От рака умерла… Мы подруги были… От рака… Схоронили, уж вот пятое это будет лето!

– От какого рака?! Что ты… Ты мне… Ты по делу говори!

– Так я ж и говорю! Ты только не бей! Я все скажу! Я же рассказываю! Мы же соседи! Я же отца-то его знаю уж тридцать лет! Петрович… Он же… Они же у нас на свадьбу стулья брали… У них стульев не хватило. Мы всегда были как одна семья!

Паша тяжело дышал, набычившись, абсолютно не поспевая за потоком информации.

– И я пришла с работы и вижу Петровича в огороде. И говорю ему: «У нас-то горе какое! Дениска-то хотел удавиться! Дениску-то из петли вытащили!» А он… А он такой: «Что же, издеваются там над ним, что ли? Мучают? Обижают? Бьет его этот… блондин-то?» А я… А я и говорю: «Нет! Что ты! Никто его не трогает! Они полюбовники!»

– Дура!!! – взревел Паша.

Марина упала на колени.

– Идиотка! Манда тупая! Ну кто просил тебя?! Какого хера вообще лезешь не в свои дела?!

– Черт дернул за язык! Само вырвалось!

– «Само»!!! Вот же тупое бабье племя! Вот же идиотка! – Паша схватился за голову.

– Прости! Прости ты меня! – заламывая руки, умоляла Марина.

– Свали с глаз долой, – поморщившись, как от зубной боли, отмахнулся Паша.

Он не помнил, как и куда она ушла. Не помнил, как поднялся в спальню и лег рядом с Денисом.

В голове словно гудела раскаленная печка. В ушах звенело, во рту все пересохло.

«Опять капает по подоконнику… – устало подумал Паша, слушая грохот капель за окном. – Погода эта надоела. Дождь, ветер. Башка трещит… Нервы…»

Он был уверен, что не уснет, но сам не заметил, как уснул.

Ему приснился Денис в крови и какой-то грязной черной одежде. Они стояли посреди солнечной улицы и поначалу разговаривали вполне сносно, но потом Денис вдруг разозлился и стал кричать. Паша испугался, и сердце застучало так сильно, что разбудило его.

Он проснулся весь в поту. Один.

Только начало светать. Проклятые тучи разошлись, и небо было синее и холодное. Где-то уже розовела заря, он не видел ее, но чувствовал.

Пустая кровать и одинокая комната так ужаснули его, что Паша вскочил и оглянулся, тяжело дыша.

– Денис! – ахнул он не своим голосом.

В темной ванной мелькнула чья-то тень, но это был всего лишь призрак. Пустая комната спала впотьмах.

– Денис! – умоляюще позвал он, но все было тихо.

– Денис!!! – закричал он с балкона, и, испугавшись своего крика, забежал в комнату.

Его знобило. Трясло. Наверное, в первый раз в жизни он не знал, что ему делать.

Он побежал вниз. Начал шариться в каких-то ящиках. Сначала сам не понимал зачем, потом понял – он искал фонарик. Но тут до него дошло, что ночь уже истлела, и почти рассвет, и можно обойтись и без фонарика… Он бросил поиски и побежал по всему дому.

Сердце его надрывалось от горя. Он до ужаса боялся ворваться в комнату и увидеть… Увидеть… как Денис лежит в крови, и рядом бритва… Или как он весит под потолком… Или…

– Денис! – взмолился Паша, выбежав в одних трусах во двор. – Денис… – прошептал он, чуть не плача. – Что делать? Как быть? Куда бежать?! – схватившись за голову, заныл он.

Ворота были приоткрыты, и, не обращая внимания на боль и резь в голых ступнях, он выбежал на улицу.

Коттеджный поселок еще спал. Было почти темно, хотя на востоке действительно загорелась теплая красноватая полоска.

Он был в одних трусах, и холод вгрызался в него. Дорожный щебень колол голые ступни.

Он спрыгнул на траву, здесь было мягче, но от мокрой ледяной травы тут же задеревенели ноги. Он не обращал на это никакого внимания, побежал сначала в глубь поселка, но вдруг ощутил, что там нет никого, и побежал обратно, в сторону леса.

– Дн…нс! – попытался выкрикнуть он, но губы и челюсти уже свело от холода. – Днис! Блядь! – невидимый кусочек битого стекла в траве разрезал ему сразу два пальца на правой ноге. Он покачнулся, упал, и тут же увидел что-то странное между стройных темных корабельных сосен. Позабыв про боль и холод, он захромал вперед и замер на границе леса и людского мира.

В лесу было темно, почти как ночью, но голую фигуру он видел хорошо. Она стояла к Паше спиной и была бледна, как сон.

Паша сделал несколько шагов вперед, и ему стало страшно.

Но как бы ни терзал его холод, и каким бы мистическим ужасом ни веяло от этого видения, Паша все равно ощущал его красоту и притягательность.

– Денис! – взмолился Паша, но фигура никак не реагировала. Он был как памятник, поставленный спиной к людям, чтобы вечно наблюдать за ночью в лесу.

Паша протянул руку и дотронулся до его плеча. Плоть была холодна, но холод никак не терзал его.

– Что ты тут… – Паша сам не узнал свой голос.

Денис обернулся к нему и робко улыбнулся.

– Что ты тут делаешь? – уже не в силах совладать с дрожащей челюстью, простонал Паша.

Денис сладко вздохнул и улыбнулся еще шире:

– Во мне… – начал он тихо, – такая сладкая истома. Такая неимоверно сладкая… н… нежность… Такая… Я так! Так!.. Я… – Он прижал ладони к груди, закрыл глаза и блаженно улыбнулся, – Такая блаженная нега! Я ей переполнен!

– Но зачем ты голый вышел на улицу?! – содрогаясь от озноба, ахнул Паша.

– Я хотел… Я не мог спать. Я вышел… Я хотел быть единым с миром. Хотел впитать в себя…

– Пошли домой! – Паша потянул его за собой.

– Возьми меня! – Денис упал на колени и прижался лицом к его руке. – Я тебя умоляю! Прямо сейчас! Возьми меня всего и делай со мной все что хочешь!

– Хорошо. Только зайдем в дом, а то у меня сейчас задница отмерзнет, – кивнул Паша.

Обняв Дениса за плечи, он отвел его домой.

Облака уже осветились золотым светом проснувшегося солнца, когда он набрал горячую ванну с ароматным пенным сугробом.

Они залезли туда вдвоем, сели друг напротив друга. Денис нюхал пену, а Паша чувствовал, как вода проникает в разрезанную кожу на ноге.

– Что это у тебя тут? – спросил Денис, поглаживая свое горло.

Паша долго молчал, отведя глаза.

– Есть такой препарат, «Элизиум», я отдал за него все свои деньги. Если его вколоть человеку, то этот человек в тебя влюбится. Там несколько уколов, все рассчитано на несколько дней… – он взглянул на Дениса. – Когда ты под этим препаратом – ты меня любишь. А когда тебя отпускает – ты пытаешься убить меня. Эти синяки на горле – это ты меня вчера душил.

Паша замолчал, и было слышно только, как шуршит пена.

Денис пристально посмотрел на него, глаза его блеснули, улыбка тронула губы, и он прыснул смехом:

– Ну ты даешь! Это где ты такое вычитал? В интернете? Как-как ты говоришь -“Элизиум»?

– Да… – грустно улыбнулся Паша. – «Элизиум». В интернете прочитал…

Денис подался вперед, как ледокол раздвигая пенный сугроб, и, оседлав Пашу, посмотрел ему прямо в глаза:

– А вообще-то ты сволочь! – прошептал он, беря Пашино лицо в ладони. – Мне не нужно никакого препарата, чтобы любить тебя…

Когда париться в ванной стало тяжко, они перелезли в кровать.

Порезанные пальцы на Пашиной ноге опять стали кровоточить. Денис сходил за аптечкой и смазал ранку йодом.

– Ты такой грустный и уставший… – прошептал Денис. – Что случилось?

Паша посмотрел на него.

– Ты меня сегодня напугал. Я тебя прошу, если захочешь уйти куда-нибудь, предупреди меня, ладно? А лучше вообще никогда никуда не уходи.

– Хорошо. Я не думал что это… так на тебя повлияет. Но все равно ты такой грустный. Я не могу смотреть. Дай я тебя приласкаю, – и Денис стал целовать его грудь, опускаясь все ниже и ниже.

– Нет… – Паша взял его за волосы. – Не надо. Просто полежи рядом.

Денис замер, и, не отрывая от Паши взгляда, молча лег рядом и прижался к нему.

– У меня порез на лбу, не могу вспомнить, откуда это.

Паша лежал на спине с закрытыми глазами:

– Поскользнулся в ванной… Ударился.

– Не помню, – нахмурившись, проговорил Денис. – Я думаю, знаешь, может, мне сходить к врачу, провериться? У меня что-то с памятью… Я некоторые события совсем не помню. Не помню, что было вчера. Сходим? К врачу. Только я не знаю, к какому.

Паша мысленно заглянул в кейс и увидел там еще два шприца:

– Не беспокойся, через пару суток само пройдет, – успокоил Паша и прижал его к себе покрепче.

– Хорошо бы, конечно.

Паша лежал в тишине, с закрытыми глазами, боясь пошевелиться.

Ему почему-то вспомнился тот отель на Капри. Небольшой, уютный и ужасно милый, почти домашний. С книгами на полках, подушечками и старинными фотографиями; как будто бы он жил на квартире у старого друга.

Главная комната номера выходила на террасу с белыми колоннами и мягкими лежаками. И он на всю жизнь запомнил теплые мглистые синие сумерки. Свет из комнаты освещал только лежаки, а сразу за перилами начиналось море, и очертания полупрозрачного, почти растворившегося в надвигающейся ночи острова, и маленькие яхты.

И в один миг он вспомнил сразу все с невероятной живостью! И статуэтку фавна, играющего на дудочке у настольной лампы, и темно-красные подушки на белых креслах, и вкус белого вина…

И с этими воспоминаниями покой зашел в его душу. Словно елей, эта небесная тишина смазывала все раны и растерзанные нервы его мечущейся души, и все затихало и оставалась только тишина. И он отдыхал, и растворялся в этом бездонном спокойном и молчаливом облаке.

====== Глава 11 ======

Рак оказался тоненьким, маленьким и зеленоватым. Это и смутило Пашу больше всего. Он был четко убежден, что все раки большие и красные.

И пиво…

Прямо у реки лежал старый аккумулятор, а на нем стоял ноутбук за сто миллионов долларов. И на белом экране ноутбука четко светились большие черные буквы: «Ты – гей! Спасибо.»

Паша решил, что нужно убираться отсюда, и стал подниматься вверх по крутой тропинке.

– Вах! Хочишь чай, друг-джан, э?! – закричал гортанный голос сверху.

Паша ощутил резкий запах гранатового сока и быстро побежал прочь.

Он был босиком, и кожа от пореза на пальцах ног отошла, и в рану стал забиваться холодный грязный песок.

Это вызывало резкую боль.

Это было очень тяжко.

И мерзко… Ведь от грязи в ране мог образоваться гной. Он, скорее всего, уже и начал образовываться.

Паша чувствовал это.

– А я знала, что ты станешь алкоголиком! – закричала бабка в ночнушке и замахнулась на Пашу длиной палкой, когда он подбегал к кровати.

Но Паша прыгнул в кровать, накрылся одеялом и проснулся.

Уже рассвело. Кровать была пуста. Дениса опять не было.

Чувствуя нарастающую нервозность во всем теле, Паша быстро поднялся с кровати и спустился на первый этаж.

На кухне горел странный свет. Нахмурившись, Паша прошел вперед и увидел Дениса у открытого холодильника; он отрывал куски мяса от жареного гуся, и быстрыми голодными движениями отправлял их в рот.

Увидев Пашу, он замер, сглотнул, закрыл холодильник и отвернулся.

Паша тоже молчал.

Достав тарелку с обглоданным гусем, он подогрел ее в микроволновке и поставил на стол. Положил хлеб и соус. Поставил на огонь турку с кофе.

Денис смотрел на него молча. Паша кожей чувствовал его плохо подавляемую нервозность и неприятие. В какой-то миг Денис не вытерпел, демонстративно отодвинул от себя тарелку с мясом и ушел.

Из турки поползла пена, огонь зашипел, и Паша вылил все в чашку. Взял ее двумя руками, и глядя в пустоту, сделал маленький глоток.

Когда он поднялся наверх, Денис смотрел телевизор, щелкал каналами, но увидев Пашу, выключил ящик, и лег в кровать.

Паша сел в кресло. Молча смотрел в пол. Не знал, о чем говорить.

С улицы донесся тяжелый гул – совсем низко над домами пролетел вертолет МЧС.

Проводив вертолет взглядом, Паша увидел, что Денис все же повернулся и смотрит на него.

– Так ты, значит, гей? – вдруг спросил Денис.

Паша молчал.

– И мы… значит, теперь… типо – пара, – размышлял вслух Денис. – Типо… мы в браке. Как муж и жена?

Паша сидел тихо.

– И кто муж? Кто жена?

Паша поморщился, но смолчал.

– Как будем решать, кто жена? Жребий кидать? Как это происходит у пидорасов?

– Ты не пидорас, – вдруг неожиданно для самого себя сказал Паша.

– Зато ты пидорас, – отозвался Денис, встал с кровати, сел рядом с Пашей и уперся в него взглядом.

Пашиному сердцу стало жарко.

Денис протянул руку, положил ладонь ему на голову.

Опустил руку ниже, провел пальцами по щеке, дотронулся до губ.

– Посмотри на меня!

Паша поднял глаза и посмотрел на него.

– Ты крутой, – задумчиво продолжал Денис, подушечкой большого пальца трогая Пашины передние зубы. – Ты очень крутой. Ты деловой. Элитный. Богатый. И если бы ты высунулся из своего джипа и крикнул мне: «Слышь! Сюда подошел!», – то я бы, честно сказать, здорово труханул бы от страха… – указательным пальцем Денис дотронулся до влажного Пашиного языка. Паша смотрел на него неотрывно, пытаясь поймать взгляд, но Денис разглядывал его лицо, не заглядывая в глаза. – Сказать тебе «пидорас» или помацать тебя за задницу было бы для меня равносильно самоубийству… – Денис стянул с него майку, и начал трогать грудь и плечи. – Так было бы… Если бы не одно «но» – мы ведь теперь пара. Мы… супруги. Любовники. И между нами… секс и все такое… – Денис встал. – Как мужик ты должен был бы убить меня, покалечить, проучить на всю жизнь… Но сейчас… – Денис спустил трусы, и взял член в правую руку. – Сейчас, без всяких последствий, я могу сделать вот так! – левую ладонь он положил Паше на голову, притянул его к себе, и засунул член ему в рот.

Тишина в комнате была особенная, такая, какая бывает только за городом, на даче. Глубокая и спокойная.

Только изредка Денис улавливал мелкие хлюпающие звуки.

Теплое возбуждение стало разливаться по всему телу, и он уже решил, что отдастся ему без проблем, но тут жесткая Пашина щетина оцарапала ему головку, и Денис дернулся и оттолкнул его.

– Нет! – с дикими глазами вскрикнул Денис. – Так нельзя! Нет! – и тут же ринулся к столу. Схватив винную бутылку, он расхлестал ее об угол стола.

– Стой! – ахнул Паша.

– Не подходи! – взвизгнул Денис и полоснул разбитым горлышком себе по запястью. Алая кровь радостно побежала по его бледной руке. – Не подходи! – прошипел Денис.

Паша замер.

Денис покачнулся, и осел на пол:

– Ведь это же мерзость! – завыл он. – Ведь это же мерзко! Это же невыносимо!..

– Хорошо! Как скажешь! Все будет, как ты хочешь!

– Я уже никак не хочу… – уронив голову на грудь, ныл Денис. – Я уже все… Я уже… Мерзость! – вдруг вскрикнул он и швырнул разбитое горлышко о стену.

– Если ты не хочешь… – шептал ему Паша. – Мы не будем этим заниматься. Если не хочешь!

– Да при чем тут это?! – сокрушался Денис.

– А хочешь, – вдруг нашелся Паша. – Я тебе этот дом подарю? М?

Денис замер.

Паша вскочил, кинулся к сейфу и тут же протянул ему бумаги.

Денис не взял документы в руки, но смотрел на них неотрывно.

– Издеваешься? – прошептал Денис. – Знаешь же, что мне теперь жить негде, и издеваешься! Очень смешно! Ха-ха-ха!

– Да нет же! Я серьезно! А хочешь – квартиру куплю?

– В центре? – вдруг, к величайшей Пашиной радости, заинтересовался Денис.

– В самом центре!

– С ремонтом и мебелью! С полным фаршем?

– В элитном доме! – добавил Паша. – Сам выберешь, а я оплачу.

– И прямо на меня запишешь? – прищурился Денис.

– На тебя лично!

– Ловлю на слове! – едко съязвил Денис и вдруг опять застонал, схватившись за кровоточащее запястье.

Паша вскочил и бросился за аптечкой.

– Дикий ты. И дурной. И бешеный… – тяжело дыша, шептал Паша, покрепче забинтовывая разрезанное запястье.

Денис изучал его в упор.

– Да брешешь все… про квартиру…

– Нет. Клянусь. Хочешь – прямо сейчас в агентство поедем?

Денис молчал.

– А хочешь – вот! – Паша кинулся к сейфу, и тут же вернувшись, надел на здоровое запястье Дениса тяжелые дорогие часы. – Вот. Я еще тогда в Лос-Анджелесе покупал… Они как квартира стоят… – Паша похлопал его по плечу. – Носи на здоровье!

Денис завороженно, забыв обо всем, смотрел на красивый желтый корпус:

– Это же «Ролекс»! Золотые! – выдохнул он.

– Угу! – кивнул Паша, отхлебнув воды.

– Настоящий «Ролекс»… – шептал Денис. – Это же… Ой, нет! – и он снял часы. Но тут же не выдержал и опять надел.

Он смотрел на них долго, решительным взглядом, но потом все же снял их и спрятал в карман джинсов.

– Сделаешь для меня кое-что? – застенчиво спросил Денис.

– Конечно! Все что хочешь!

– Свози меня на кладбище…

С погодой повезло, тучи разошлись и выглянуло солнце.

День был будничный, и казалось, что кроме них двоих на кладбище нет вообще никого.

На въезде Паша купил яркие алые гвоздики. Сама могила была далеко от входа, под раздвоенной березой, один голый постамент без памятника.

– Пару месяцев назад ураган был, ветром отломило ветку у березы и веткой свалило памятник, – виновато пояснил Денис. – Упала плита и раскололась. Я деньги начал копить на новый… Но видишь, как получилось. А отец сказал, что раз они за пару лет до ее смерти развелись, то она ему чужой человек и за могилой ее он следить не обязан.

В багажнике машины Паша нашел перчатки и нож, и они вычистили могилу от травы. Тут была и жухлая прошлогодняя, и уже наросла свежая, зеленая, сочная осока.

Расправившись с травой, они вымыли грязный после зимы мрамор холодного серого цвета.

Паша все время молчал. Он уже давно не был на кладбище. Тут было очень тихо. Со всех сторон на него смотрели лица ушедших людей. Старые и молодые. Иногда попадались совсем юные.

Когда возвращались назад, Паша притормозил у похоронной конторы. Они вышли из машины и долго разглядывали бесконечные ряды надгробных плит на продажу. В какой-то момент к ним вышла женщина, и Паша пошел в офис оформлять заказ на памятник.

Подписывая бумаги, Паша чувствовал, как изменился взгляд Дениса. Как поменялось само напряжение между ними.

В машине, обратной дорогой, они тоже молчали. Денис маялся-маялся, но все же не вытерпел и сказал:

– Спасибо… Если бы не ты, не знаю, когда бы удалось матери памятник поставить…

Когда проезжали мимо автосервиса отца, Денис дернулся и отвернулся.

До дому они добрались уже к вечеру.

Теперь молчание уже не так напрягало.

Прямо на балконе, с видом на пылающий закатом сосновый лес, они доели холодного гуся.

Денису попалась на глаза коробка с сигарами. Он взял одну, долго обнюхивал, но закурить так и не решился. Сказал только:

– На работе мне теперь нельзя появляться. Они уже все всё знают, я это чувствую. И домой мне нельзя. И жить мне негде.

– Живи тут, – напомнил Паша.

– Ты мне квартиру обещал…

– Раз обещал, то куплю.

– Но мне и тут хорошо. Красивое место. И дом почти пустой.

Ожили и завибрировали смарт-часы. Паша уже успел забыть о них. Первый раз за много дней мысли его отвлеклись и успокоились. Но сейчас он, как живой мертвец, услышав зов некроманта, встал и сходил за уколом.

– Что это за наркотик? – жалостливо спросил Денис.

– Это не наркотик…

– А зачем ты мне это вкалываешь?

– Теперь уже и сам не знаю… – честно признался Паша.

– А сколько стоит?

– Лучше не спрашивай…

Помолчав, Денис спросил:

– И сколько это все будет продолжаться?

– Вот этот и еще один.

– И что будет потом?

– Очень надеюсь, что все будет хорошо.

Денис оглядел маленькое жало с капелькой внутри:

– Если вот этот и еще один… Если всего два осталось… то тогда ладно, – и сам протянул руку. Паша подошел и приставил иглу к запястью. – Но ты мне квартиру обещал!

Паша кивнул, и вогнал ему в вену предпоследний укол.

====== Глава 12 ======

Комната была темной. Солнце вставало на другой стороне, и сосновый лес в балконном проеме сиял золотым светом.

Денис сидел на пороге, смотрел на сосны, горящие солнцем, слушал сладкое, радостное утреннее пение птиц и ел черешню.

Паша застыл, глядя на его голую спину и густые волосы.

Увидев Пашу, засветился Денис .

Паша разломил и понюхал спелую темную черешню.

– Вином пахнет… – сказал Паша задумчиво и принес пару бутылок красного вина. Налил в бокал, слегка встряхнул, посмотрел вино на свет, отпил глоточек и надолго задержал его на языке, смакуя.

Денис выпил бокал сразу, сладко вздохнул, облизал винные губы и сказал:

– Вкусно!

– Я люблю вино… – наслаждаясь видом сияющих сосен, сказал Паша. – Виски и текилу не понимаю… Не мое. Водка – слишком жестко, грубо. А вино… Вино – оно живое. В нем южное солнце… Душа. Море, – он сделал пару глотков и опять поднес бокал к глазам. – У меня одноклассник на Массандровском заводе работает. Присылает мне подарочки. Вот этому портвейну пятнадцать лет. Мой любимый.

– Вкусный! – опять кивнул Денис. – А я был в Крыму. Маленький совсем еще. Помню, страшная гроза ночью была и гром. И еще помню, шторм был и море перемешалось, стало мутным и холодным, и я еще подумал, что за юг такой, почему в разгаре лета море холодное?! Как-то так это поразило меня, до сих пор помню.

Денис сидел на полу ссутулившись, в одних шортах, и вдруг провел ладонью по правой ноге, и это простое движении так возбудило Пашу, что у него встал в один миг.

– Ой! Смотри! Пожар! Горит! – ахнул Денис и они поднялись и подошли к перилам.

На другой стороне улицы, из окна четвертого этажа дома с мраморными колоннами валил дым. Густой и черный – он ярко контрастировал с белоснежной стеной особняка.

Но вот чад исчез, и бойкие языки пламени стали высовываться из лопнувшего окна и жарко лизать голубую кровлю.

– Горит! – со страхом и восхищение ахнул Денис. – В натуре, пожар!

Паша молча тянул рубиновое вино из бокала.

– Бог-то все видит! – вдруг зло и весело вскрикнул Паша и отсалютовал пожару бокалом. – Мудак вонючий!

– Кто?! – искренне не понял Денис.

– Это могильщика дом, пусть горит!

– То есть в смысле – «пусть горит»?! То есть как? Кого дом? – ошалел Денис.

– Этот ублюдок держит самую большую похоронную фирму в городе, – охотно пояснил Паша, наполняя бокал. – Он меня кинул тогда почти на миллион, а Бог-то все видит! – и он сделал большой глоток. В глазах Дениса было такое недоумение, что Паша решил пояснить. – Я машину покупал, и он мне продал, а она кривая оказалась!

– Кривая?

– Перебитые номера и документы фальшивые. Они ее на пять лет омолодили, суки! И он знал!

– Омолодили? – все больше и больше тупил Денис, поглядывая на пожар и уже замечая огонь в соседнем окне.

– Она третьего года была выпуска, по факту, а они переделали все так, что она стала как будто восьмого, омолодили на пять лет, а там разница в семьсот тысяч получается! Вот почти на миллион меня и опрокинули! Пидорас! Вот теперь пусть горит, сука!

– А если… Если и на другие дома перекинется? Если и до нас дойдет? – испугался Денис.

– Разве что… – пожал плечами Паша.

Денис набрал на мобильном ноль один, но беспристрастный голос ответил, что такого номера не существует.

– Это же с мобильного… Может, ноль ноль один попробуй, – посоветовал Паша.

Во дворе горящего дома показалась обезумевшая женщина с ведром и пузатый мужчина с сажей на лысине и в одних штанах.

На кусты роз с диким грохотом вывалилась оконная рама.

– И такого тоже номера нет… – растерялся Денис.

– Я не знаю, у пожарников всю жизнь было ноль один. Звони спасателям.

– А какой у них?

– А хер его знает! У меня, слава Богу, никогда ничего не горело. Погугли.

Нервно расхаживая по балкону, Денис дрожащими руками, поднес ко рту телефон:

– Гугл! Как звонить пожарным… при пожаре… с мобильника… – заикаясь, начал он.

– А! Вон! Едут-едут! – вскрикнул Паша, кивнув в начало улицы.

По улице пробежали пожарники в грузных доспехах. Подкатила одна большая красная пожарная машина, потом вторая. Люди засуетились, стали раскручивать шланги.

Зрителей вокруг дома прибавилось.

Огонь уже трещал, гудел и пылал вовсю.

«Странное дело, – подумал Паша, попивая вино и смотря на пожар. – Такое ощущение, что это и есть вся наша жизнь. Мы сидим, разговариваем, пьем вино. День солнечный, весенний. И все горит… Огонь полыхает, а уйти некуда. Да и когда было по-другому?»