Текст книги "Кофе с дождем (СИ)"

Автор книги: слава 8285

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

– Давай-давай-давай! Быстрей! Я жрать хочу! – суетился Федя-Боря, потирая ладони и разминая плечи.

На две стальные бочки из-под машинного масла уложили доски, связали их скотчем и сейчас раскладывали газеты.

– Вон он! – вскрикнул Федя-Боря. – Васямба, кабан! Где ты был? Чё так долго?

В помещении мастерской затаилась сумрачная, теплая, сухая, пыльная тишина.

Открыв тяжелую дверь, Вася впустил в гараж яркое весеннее солнце.

– Ты меня не нервируй! Я, когда жрать хочу, я злой! – кипятился Федя-Боря.

– Да чё, нафик! – начал громко оправдываться Вася. – Я пошел в ближнюю – там нету, нафик. Пошел, нафик, в дальнюю… – возмущался он, доставая из пакета теплую жареную курицу.

– Хоп! Хоп! Хоп! – возбужденно баловался Федя-Боря, делая вид, будто бьет Васю кулаками по бокам.

– А там есть. Но дороже, ну я взял, нафик, че уж… – продолжал Вася. – Да отстань ты! – и оттолкнул Федю.

– Водка в холодильнике… – как-то грустно указал Денис, отгоняя от белых газет черную муху.

– У меня водка, – радостно объявил отец, заходя в мастерскую из крошечного офиса за стенкой. – Стаканчики приготовили? Где именинник?

На доски уже выложили пластиковые тарелочки с салатами, рыбой, колбасой, хлебом.

– Закуску не жрать! – грозно объявил Саня Молодой. – Ибо это не жорево – а закусончик.

– Мало вот этого салата взяли, – с набитым ртом сказал Федя-Боря.

– Где именинник-то? – душевно вздохнул отец. – Иди, сына, иди, найди этого мозгоклюя! – и отец вытолкал Дениса из-за стола.

– Тундра! – гаркнул Денис, высунувшись на улицу. – Ну, ты где?!

Запыхавшийся и раскрасневшийся Тундра забежал в гараж, споткнулся под общий радостный возглас и бросился к накрытому столу.

– Ну, ребятишки, выпьем за нашего именинничка, – крякнув, начал отец, поднимая стаканчик с водкой. – Поздравляем тебя…

– Тундра… – вставил Саня Молодой.

– Серёжа, – продолжал отец. – С днюхой тебя, Сережа. Чтобы все у тебя было хорошо. Чтобы здоровенький был ты у нас…

– Чтобы инструмент после себя убирал! – с набитым ртом вставил Федя-Боря.

– Чтобы инструмент убирал… – кивнул отец назидательно. – Чтобы все у тебя получалось… все задуманное…

– Чтобы меньше косячил! – влез Вася.

– Можно подумать! – скорчил рожу в ответ Сережа Тундра.

– Да… – продолжал отец. – И это тоже. И чтобы… эм… чтобы ты… – отец при виде водки потерял уже давно всякую мысль. – Короче – задолбал ты! Вот тебе подарок, – и он протянул имениннику пухлую упаковку носков. – Вот тебе от всего коллектива. Чтобы ты переодевал их каждый день…

– И не вонял ими! Тухлятиной этой! – влез Саня Молодой. – Вонизьму эту распространяешь только!

– Ну! – махнул рукой отец. – Харэ базарить! Погнали.

И все замолчали, припав к стаканчикам.

Работы не было никакой, и отец разрешил справить день рождения Сереги Тундры прямо на рабочем месте.

– Хм! – шмыгнул носом отец. – Хорошо пошла, сучка. Наливай давай еще! – распорядился он, с любовью уложив кусочек селедки на хлебушек.

– Жрите меньше! – проглотив полную ложку салата, распорядился Вася. – Жратвы мало. Водки много – жратвы мало. Не превращайте закуску в жорево.

– Пафол нафуй, – набитым ртом пробубнил Саня Молодой.

– Мы тебя на сало пустим, Свин! – хмыкнул Федя-Боря и ткнул в Васин живот пластиковой вилкой.

– Аккумулятор-то с зарядки надо бы уже, поди, снять давно… – думая о своем, проговорил Денис, смотря на верстак в дальнем углу гаража.

– Нармуль! Не мороси. Еще пусть постоит, – отмахнулся Саня Молодой.

Все ели молча, быстро. Сосредоточенно.

Дверь открылась, и в гараж вошел высокий лохматый, отталкивающе грязный, парень. Осмотрев пирующих тоскливым взглядом, он тихо и нерешительно объявил:

– Там это… короче… Приехал этот опять… короче… коммерс этот деловой. Ну, короче, Диню зовет… – парень замер, неотрывно глядя на стол. – Короче, как бы так…

– О-о-о! – радостно воскликнул Федя-Боря. – Этот блондинчик?! Он каждый день приезжает!

– Скажи, нету меня! Нету! – сделав страшные глаза, вгрызаясь зубами в куриную ножку, отмахнулся Денис.

– Ну… он, короче… тебя просит… – тупо повторил парень.

– Не ровно дышит он к тебе, Дися! Ох, неравнодушен! Может, влюбился? – коварно подмигнул Федя-Боря.

– Ты бы ротик бы свой прикрыл бы… – нахмурился Денис.

– Иди, сыночек, – благословляюще кивнул отец. – Вали, поработай. И так клиентов никого.

– Да не пойду я к нему! – возмутился Денис. – Пусть другой кто идет! Чё я-то сразу?!

– Тебя. Говорит, – шмыгнул чумазым носом парень.

– Давай-давай-давай-давай! – заныл отец, выталкивая Дениса из-за стола. – Быстрей начнешь – быстрей закончишь! Что за манера такая – «Не хочу – не буду!». Молодой еще, чтоб базарить. В натуре!

Внедорожник сиял огромным белоснежным айсбергом, ослепляя Дениса, когда он вышел на улицу.

Открыв соседние ворота, он махнул рукой, загоняя машину в автомойку.

– Все пялит и пялит, и пялит! – прожевывая остатки курицы и вытягивая шланг, бурчал про себя Денис. – Стоит над душой. Че ему надо? Че докопался?

Обладатель внедорожника, как всегда, взял себе бумажный стаканчик кофе из автомата в офисе, и как обычно встал в проходе, глядя, как Денис в шипящем облаке пара моет его машину.

Золотой блондин, с прямыми, зачесанными направо волосами. Высокий и крепкий. С приятным лицом и густой темно-золотой щетиной. Черная кожаная куртка и небесно-голубые джинсы. Прямой нос. Открытый светлый лоб и ясные голубые глаза. Спокойные и умные. Теплые и немного печальные. Уставшие от чего-то…

Не спеша сбивая грязь жестким потоком воды, Денис чувствовал… и никак не мог понять, что именно… ощущал взгляд спиной… и никак не мог определиться…

Блондин вызывал в нем чувство интереса и страха… Непередаваемое желание одновременно узнать о нем побольше и никогда в жизни впредь с ним не встречаться. Сердце его наполнялось теплом и ядом, словно бы он грелся о сияющий радиоактивный стрежень.

– Знаешь, сколько тапки такие стоят? – спросил Федя-Боря, глядя на колеса внедорожника, припав вместе со всеми к стене из оргстекла, отделяющей мастерскую от автомойки. – Восемьсот тыщ!

– Да ладно! – икнул Вася. – У меня машина за семьдесят. У меня дом миллион стоит, а тут колеса за восемьсот!

– Вот и именно то, что они стоят в десять раз дороже всей твоей вонючей жизни! – кивнул Федя-Боря.

Вася смерил его молчаливым тяжелым взглядом:

– Твоим языком жопу брить. Острый очень… – ответил Вася и отошел от окна.

Денис уже протирал белые бока лайнера тряпкой насухо, когда блондин вышел с отцом из офиса.

– Поедешь вот с Павлом Сергеевичем. Поможешь ему, – вдруг объявил довольный отец.

Денис выпрямился, не зная, что сказать.

– Колеса я новые купил. Надо помочь занести в гараж. А я заплачу… – как ни в чем не бывало сказал блондин.

– Наличными! – вкрадчиво кивнул отец, словно бы раскрывая сладчайшую тайну.

«Холуев у него своих, что ли, нету?!» – нахмурился Денис, но он согласился бы лучше умереть, чем скандалить с отцом при блондине.

– Ну, значит, мы с вами договорились? – сказал блондин отцу. – Я вам завтра машину оставлю, посмотрите что там не так.

– Конечно-конечно! – подскочил отец. – Как вам будет удобно!

– Ну все? Тогда поехали? – слегка улыбнулся блондин.

Денис залез в салон, и машина рванула с места.

– Нравится? – спросил блондин, наблюдая, как Денис рассматривает кожаный салон.

Денис кивнул и покраснел.

– Хочешь себе такую?

Денис смутился и покраснел еще больше.

Все машины на дороге казались маленькими и дешевыми. Огромный белоснежный лайнер обгонял их словно стоячих.

Денис до трепета в сердце хотел получше изучить блондина, насмотреться на него, но, конечно же, не мог себе такого позволить и, сжавшись, смотрел в окно.

Качество музыки было невероятным, космическим, и сидение прекрасно расслабляло, и постоянно хотелось отдаться этому покою, расслабиться, но почему-то не получалось.

Вскоре сосновый лес обступил их. Серебристая река заблестела среди деревьев.

Раньше тут был санаторий, но уже давно все раскупили и застроили особняками.

Дома были огромные, один богаче другого. С балконами, остроконечными крышами и лопухами спутниковых тарелок, крепкими воротами с башенками, и Денис подумал, что им не хватало только рва и кованых опускающихся врат со стражниками и лучниками.

И во всем этом торжестве безумной кичливой роскоши дом блондина оказался на удивление стильным и современным. Заграничным.

Глухие стальные ворота открылись, и посреди идеального газона и стройных корабельных сосен Денис увидел трехэтажный дом из шоколадного бруса. Спокойный, дорогой и приятный на вид.

Денис выгрузил из багажника четыре колеса и вдруг увидел, что блондин протягивает ему бумажку в пятьдесят фунтов.

С красивой цветастой бумажки на Дениса смотрел древний носатый король.

– За труды, – подмигнул блондин.

Денис нервически улыбнулся и замаялся. Столько он зарабатывал недели за две. Да и то в лучшем случае.

– Спасибо, – промямлил он, нерешительно принял купюру, и неловкость во всем теле стала невыносимой.

Блондин пропал, и Денис оказался один.

Зачем-то нагнулся и дотронулся до свежеостриженного газона.

Воздух здесь был хороший. Легкий. Даже сладкий. Белка спрыгнула с сосны, поскакала по дорожке и запрыгнула на соседнее дерево.

Осмотревшись, Денис подошел к вольеру с огромными лохматыми волкодавами.

– Тебе сейчас куда? К отцу? На работу? – опять вдруг появился блондин.

Горячее солнце уже опустилось за сосны, за реку, и скрылось в тайге на том берегу.

– Да нет… уже поздно. Домой бы…

– Ну, поехали тогда. Мне тоже в город.

Оставив белый внедорожник в покое, блондин выбрал красную спортивную машину и, усадив рядом с собой Дениса, рванул обратно в город.

Блуждая взглядом, Денис заглянул в зеркало и увидел растерянного молодого парня с темно-русыми волосами и зеленовато-голубоватыми глазами.

– Что сейчас делать будешь? – спросил блондин. – К девушке пойдешь?

– Да я как-то… – смущенно усмехнулся Денис.

– С друзьями пойдешь развлекаться? В клуб?

Денис представил, как он заваливается в клуб с Васей Свином или Лешей Прыщем… и прыснул в кулак.

– То есть вечер у тебя сегодня свободный? Я правильно понимаю?

– Ну так-то да… – ерзая, ответил Денис. У него была только одна мысль – вылезти сейчас из машины, занять еще немного денег, добавить их к полученному полтиннику и завтра с утра сбегать купить телефон. Вот и все. Инстинкт твердил ему, что раз уж так свезло, то нужно немедленно спрятаться дома и переждать, и чем больше он задерживался на улице, тем более ночью, тем страшнее ему становилось за деньги.

– Ну, поехали тогда в клуб со мной.

– Ой нет, я нет! – испугался Денис, до боли сжав ручку двери. – Да и денег-то у меня нету…

– Да че ты обламываешься?! Поехали. Развлечемся. Я займу.

– Да я… да мне… да нет… ну, я просто… – он сам себя возненавидел за это нытье и замолк.

В самом центре города машина заехала прямо в здание, поднялась на лифте и вдруг оказалась посреди просторной танцплощадки. Рядом, на шесте, вертелась обнаженная девушка, парочки развязно танцевали у самых фар. Машину огибали улыбающиеся официантки на высоких каблуках.

Приоткрыв рот, Денис прилип к креслу. Блондин усмехнулся, потрепал его по плечу и вылез.

Луч прожектора осветил блондина, ведущий что-то приветственно крикнул в микрофон, толпа отдыхающих приветственно загудела, и тот помахал им рукой. Девушка в микроскопическом наряде стюардессы всунула в негнущиеся руки Дениса ведерко с бутылкой игристого, засыпанного льдом. Яркий бенгальский огонь на краю ведерка шипел острыми искрами. Работник клуба отогнал машину, и проводил их в овальный кабинет.

При виде стольких блатных и крутых рож вокруг Денис потерялся окончательно. От мандража не получалось даже прочувствовать вкус дорогого игристого.

Официантки были красивы и любезны. Время шло, и чувство опасности пропало. Вкусный дорогой алкоголь успокоил его.

Блондин ел стейк, видно проголодался за день, да и говорить при таком шуме было бесполезно. Денис рассматривал помещение. Все тут было выполнено в приглушенных красноватых и голубоватых тонах и навевало мысли о тайне, богатстве и роскошном интиме.

Под потолком в стене была прозрачная стеклянная душевая кабина, в которой намыливали друг друга две обнаженные бесстыдницы.

Тут что-то произошло, и на сцене показалась столичная дива в откровенном золотом наряде.

– Это же! Это же… Маша Майбах! – ахнул Денис. – Я же ее сегодня по телеку видел!

Они сидели не далеко от сцены, так что сомнений никаких быть не могло.

Блондин поманил его пальцем. Денис смутился, но подсел поближе.

– Хочешь побыть с ней вдвоем наедине в закрытом номере?

Денис обомлел. Блондин, словно искуситель, продолжал нашептывать на ухо:

– Только ты и она. Вы вдвоем. Одни. Пятнадцать минут. М? Можешь лапать ее где хочешь! Только синяки ей не ставь и волосы не рви, не порти товарную внешность. А так… все, что угодно. Хочешь? Она сделает тебя мужчиной. Приласкает. Посмотри, какой у нее усердный рабочий рот! Представь, что она умеет им делать!

Денис вдруг вспомнил, что он уже давно не дышал, забыл делать вдохи и выдохи…

– А? Ну как?! Пятнадцать минут! Я договорюсь с ее сутенером… о-о-о… пардон! Сейчас нужно говорить политкорректно – продюс-с-сер!

Денис неотрывно глядел, как столичная звезда Маша Майбах выгибается и усердно вскидывает бритые ноги на сцене. Он обратил внимание на ее рот, и ему почему-то стало немного жалко ее и даже грустно.

– Да я как-то… да разве можно?

– Ну, как знаешь! – усмехнулся блондин.

Исполнив несколько хитов, звезда исчезла так же стремительно, как и появилась.

Денис зачем-то проглотил стопку виски и вдруг понял, что пьянее пьяного. Что он очень пьян, и уже, должно быть, скоро рассвет.

Клуб кружился вокруг беспощадными огнями. Тело слушалось плохо.

В какой-то миг он ощутил, что дышать стало легче и слаще. И он понял, что они на улице.

Ночь была темна непроглядной теменью. Ветер был теплый, влажный. Почти летний.

Они сидели в машине, и машина не двигалась, а фары горели, и двигатель урчал тяжело и мощно.

Красными тяжелыми пьяными глазами блондин смотрел на Дениса, а Денис смотрел прямо перед собой.

– У тебя девушка есть? – тихо спросил блондин.

Денис отрицательно покачал головой и вдруг закурил сигарету, хотя никогда не курил прежде.

Блондин опять тяжело и надолго задумался.

– А ты спал с девушками?

Денис как-то виновато кивнул и сжал фильтр губами.

– А сейчас у тебя нет девушки?

Заторможенные пьяные мысли ходили по кругу.

– Нет.

– Давно не было секса?

Денис издал непередаваемый сдавленный звук и ответил честно:

– Ну… месяца два, наверно…

– А с парнями ты был?

– Где? – искренне не понял Денис.

– Блядь! – вдруг со скорбью в голосе ахнул блондин и закрыл лицо ладонями. – Слушай! – вдруг кинулся он на Дениса. – Поехали ко мне! Поехали! Хочешь эту машину?! Я тебе ее подарю! Все, что хочешь, только поехали! Я… мне это тяжело объяснить, тем более если ты не понимаешь, если не в теме…, но я… поехали! Я все, что хочешь, тебе!

– Мне домой надо, – упрямо сказал Денис.

– Просто я хотел. Я подумал…

И Денис вдруг ощутил, что рука блондина стала гладить его грудь, шею, подниматься выше и притягивать его голову поближе к себе.

– Не надо… – попросил Денис. – Я бы домой…

Водочные губы в обрамлении колючей щетины впились в его рот.

Легкие так разбухли в груди Дениса, что тошнота подкатила к горлу.

– Домой! – вырвался он. Рука его уже давно царапала дверцу в поисках ручки, и наконец-то дверь открылась, и он вывалился во тьму.

– Подожди! – запутавшись в ремне безопасности, попросил блондин.

– Домой… я… – и Денис попятился к стальной ограде городского сада.

– Стоять! – вдруг гаркнул блондин.

Трезвый Денис бы остановился, но он был пьян и ринулся бежать.

– Стой! – крикнул блондин и достал пистолет из кобуры под мышкой.

Денис уже не видел его, убегая в темноте между рядами деревьев.

Блондин пальнул в воздух. Залаяли собаки.

Проникнув через кривую ограду, он побежал за Денисом, но черная тень метнулась к его ноге, клацнула зубами, и дикая боль пронзила лодыжку.

– Блять! – вскрикнул блондин и выстрелил наугад себе под ноги.

Раздался невыносимо жалобный скулеж, и челюсти разомкнулись.

– Твою мать! – застонал блондин, чувствуя, как в разорванную штанину проникает ветер. И как кровь стекает и хлюпает в кроссовке. – Твою же мать!

Собачий лай нарастал и множился. Где-то загорелось окно. Проехала машина.

Чей-то тревожный мужской голос крикнул в темноте:

– Альфа! Альфа!

Рана от укуса горела. Хромая и истекая кровью, Павел Сергеич дохромал до машины, вырулил на дорогу, газанул и исчез.

====== Глава 2 ======

– Ты плохо выглядишь, Пуэбло, – Айк глядел на Пашу пристально. Не моргая. – Даже сказать – херово…

Паша посмотрел на гладко выбритую, идеально лысую голову Айка, ничего не ответил и выпил еще стопку. Вместо закуски начал шарить рукой, нащупал футболку, вытер ей испарину с лица и впился зубами в нижнюю губу.

Он, наверное, и вправду выглядел плохо. Майка уже тяжело пахла потом. Спортивные штаны с водочными пятнами. Шлепанцы. Щетина угрожала перерасти в бороду.

Айк же был, как всегда, лощеный. Столичный-заграничный. Темно-синий костюм с такой же темно-синей водолазкой. Тонкие очки в черной оправе. Кожаные туфли.

Они познакомились еще давно, когда Айк был студентом-компьютерщиком. Паша тогда только начинал зарабатывать хорошие деньги. Потом Айк уехал за границу, и Паша собирал ему деньги на отъезд.

За бугром Айк быстро пошел в гору, стал миллионером. Женился на баронессе. Паша несколько раз приезжал к ним в гости на побережье. «Напитаться истинным духом» – как он это называл. Но потом Айка закрыли за какие-то мутные дела с налогами, и сказка кончилась в один момент. Там такое не любят и не прощают.

Баронесса его бросила, он отсидел в тюрьме. Вернулся на родину нищим. Паша ему опять помог. Содержал друга, пока тот не устроился на работу. За острый ум и идеальное знание иностранного языка его взяли пресс-секретарем в нефтяную компанию. Айк опять поднялся, преобразился. Жил в столице, но постоянно наведывался в уездный город к Паше – отдохнуть от столичной суеты и «послушать деревенскую тишину».

Паша всегда с радостью принимал его. Айк был единственным человеком, с которым он мог быть абсолютно откровенным.

Вот и сейчас они сидели в комнате на втором этаже. За распахнутыми балконными дверьми шелестел весенний ночной дождь.

Айк лакомился стерляжьей ухой и коньяком, а Паша не мог ничего ни есть, ни пить, кроме ледяной водки. Но казалось, что чем больше он ее пил, тем больше трезвел.

– Покажи ты мне фотку его! – откидываясь в кресле, закидывая ногу на ногу и закуривая сигарету, улыбнулся Айк. – Что это за Денис такой? Мне, право слово, интересно даже! На горнолыжном курорте у меня как-то была интрижка с Майком Флэшом. Да ты видел его в кино. Я показывал. Старый друг моей женушки, баронессы Дортезен. Теперь уже бывшей, правда. Так вот – красавец неописуемый! Брюнет фантастический! Одним словом – звезда кинематографа. А в постели – ну конченое бревно. Да еще и неадекват какой-то, похоже…

Паша молча смотрел на его тонкие губы и вдруг вспомнил, как кто-то назвал голос Айка «въедливо-высокомерным».

– Ну… Так как? Покажешь фотку?

– Да при чем тут фотка?! – сморщившись как от резкой зубной боли, вскричал Паша. Вскочив, он подошел к влажному черному окну. – Не могу я тебе ничего объяснить! Я себе-то не могу ничего объяснить, не то что тебе! Не знаю я! Понимаешь? Не-зна-ю! Ничего в нем нету такого! Ничегошеньки! Ни денег, ни положения, ни талантов, ни фигуры, ничего! Ну, парень и парень. Молодой парень, и больше ничего! Но я не знаю! Слышишь ли ты меня – я не знаю! Я не могу! Просто – не могу! Меня всего внутри вот так вот! – и он начал трясти кулаком перед лицом. – Вот так вот! Вот так вот! Я понять ничего не могу! У меня все в голове вверх тормашками перевернулось. Он у меня сидит в голове, понимаешь?! Засел – и сидит! Намертво! Я… я не могу! Закрываю глаза и вижу его. Вот вижу, и все! И не знаю, что делать! А оно все давит на сердце и давит, давит и давит! И я не знаю, как это вырвать. Как от этого избавиться, не пойму! Что нужно сделать? Какую таблетку выпить? Голову открутить и новую поставить?

– Возьми тайм-аут. Съезди на море с хорошей девушкой. Развейся. Переключись…

– Заткнись! – рявкнул Паша. – Заткнись! Заткнись! Поганая бредятина это все твоя! Не желаю даже ничего слушать из этого всего свинячьего бреда! Неужели ты думаешь, я не думал об этом?!

– Ну, охмури его, – улыбнулся Айк. – Ты же у нас красавчик. Миллионер. Даже если этот Денис и не гей. Скатайся с ним за бугор. Потрать на него денег. Знаешь, они все какие, эти натуралы? За сотку он тебе жопу не подставит. Предложишь тысячу – уже задумается, а за десятку и отсосет еще с удовольствием!

Паша молчал, тяжело дыша. С остервенением проглотил еще одну стопку.

– Не могу… – тихо сказал Паша.

– Что ты не можешь?

– Ничего не могу! Я дурею, когда он рядом. У меня все мысли сразу набекрень сворачивает. Я как дурак становлюсь! Я сам себя не узнаю. Я такое идиотство творить начинаю! Он стоит рядом, а у меня внутри все дрожит.

– Слушай, – мотнул головой Айк. – А тебя реально плющит. Брателло, ну ты сгоняй в столицу-матушку. А я там одно место знаю! Там такие Аполлоны-кудесники, они тебя так…

– Да и пошел ты к черту, поганый дурак! – вскрикнул Паша с такой силой и так неожиданно, что Айк вздрогнул. Паша вдруг кинулся к его креслу, упал на колени и схватил Айка за руку. – Знаешь ли ты… – быстро зашептал Паша запекшимися губами. – Знаешь ли, что я вчера ночью с ним поцеловался, и у меня… у меня… уже сутки прошло, а я до сих пор чувствую его привкус на губах… во рту еще чувствую… как будто только что было… И мне есть не надо, и мне спать не надо, а я только одним этим теплым влажным привкусом и жив до сих пор! Ну пойми ты хоть это!

«Нет! Он нормален! Нормален! – ошарашенно глядя в его искрящиеся глаза, подумал Айк. – Но он свихнется!»

– Когда ты ел в последний раз? – спросил Айк вслух.

– Сутки назад и ел. Ночью. С ним. В клубе. Сожрал кусок мяса. Прямо нахлынуло на меня. Думаю – если не сожру хоть чего-нибудь, то точно сдохну.

– А спал когда?

– Плохо сплю. Не могу спать. Все мысли-мысли-мысли-мысли! Все в голове как котел гудит. Хочу уснуть и не могу. Иногда получается задремать чуток, но тут же вдруг сердце начинает так колотиться, что я подскакиваю весь в испарине…

– К врачу бы сходил… – неуверенно предложил Айк. – А ты не принимаешь ничего? Никакой наркоты? Только пьешь?

– Но если бы ты знал, что это за сила такая! – прошептал Паша, прижав его ладонь к своему лицу и закрыв глаза. – Когда весь мир словно ничто. Когда есть только одно на свете! И оно как солнце палит, и все мирское вокруг сгорает! И я когда вчера сидел с ним в машине и дотрагивался до него… О! Никогда не был я еще так счастлив! Это такое! Такое! Если бы я мог только… хотя бы только половину того, что я чувствую, тебе рассказать! О! Что это было такое!

Айк вдруг увидел, как на белоснежном бинте на лодыжке Паши медленно набухает и расходится кровавое пятно растревоженной раны, и ледяные мурашки вгрызлись ему в затылок.

– Ладно, иди спать. Да и мне тоже пора, – как можно более мягким голосом попросил Айк. – Успокойся. Поспи. Я с тобой. Мы справимся. Ты справишься. Все будет хорошо.

Айк ушел, а Паша остался. Один бодрствующий во всем доме.

Он долго стоял на балконе, под невидимым дождем, пока весь не вымок и не замерз.

Странное дело, но после всех этих пьяных признаний он ощущал легкость на сердце. Словно сила, сдавливающая грудь и давящая на сердце, ослабла и немного отступила.

Но он все еще был слишком возбужден для сна.

Переодевшись, он набросил кобуру на плечо, взял бутылку коньяка и сел за руль.

Долго и бесцельно колесил он по пустому сырому городу.

Внутри, в груди, было хорошо. Даже пить не хотелось, и он прикладывался к бутылке больше по привычке.

С осторожной радостью он чувствовал, что душа его наконец устала и готова ко сну. Больше всего на свете он боялся спугнуть это чувство.

«Все будет хорошо, – думал он, петляя по темным дворам. – Я отдохну и придумаю что-нибудь. Я справлюсь. Все не так уж и плохо в моей жизни. Я зря так сильно волновался.»

Вдруг около дверей библиотеки, переделанной под дешевый ночной клуб, он увидел парня, одинокого и покорного. Дождь почти кончился, и парень тихо стоял у дверей, ожидая кого-то.

Сердце Паши наполнилось умилением. Он был счастлив и хотел поделиться этим счастьем с другими. Захотелось подвезти этого пацана. Поболтать о чем-то пустяшном. Угостить его. Просто так. От чистого сердца. Без заднего умысла.

И он уже стал подруливать ко входу, как из дверей вышла девушка. Она повисла на шее у парня, парочка захохотала и замерла в смачном поцелуе.

Сердце Паши дало мучительный перебой.

Схватившись за руки, легкомысленная парочка скрылась за углом.

Из надорвавшегося сердца хлынул поток ледяной черноты.

Паша зажмурился, стиснув зубы.

«Конечно! – завопила язвительная мысль. – Все люди счастливы! Все, кроме меня! И все имеют пару! Все! Кроме меня! А я проклят и одинок! Я никому не нужен! Никто меня не понимает! Никто! – страшная сила, которая так недавно отпустила его, вдруг накинулась на Пашу с новой, невиданной яростью. – Ну и ладно! Я знаю, что делать!»

Решение пришло само собой. Оно казалось естественным и единственно верным.

Он просто представил себе – что вот вернется домой… Опять в эти же комнаты пустые. Опять этот запой. А утром опять, непонятно зачем, ехать на автомойку, чтобы видеть его и мучиться? Зачем?! Сколько можно?! Хватит!

Паша остановился у небольшой реки. Проверил пистолет, взял остатки коньяка, заглушил машину и вышел во влажную предрассветную темень.

Кусты на берегу были грязные, мокрые и непролазные.

Река была черной, холодной и неподвижной.

Решительно шагая, он подошел к обрывистому бережку. Встал. Замер. Поднес пистолет к виску, вздохнул и задержал дыхание.

«Грязно… Холодно тут…» – заныла мысль. Решимость покинула его, и он сел в примятую траву. Сделал глоток коньяка.

– Что за место поганое? – прошептал он, зябко оглядываясь. – Грязное. Вонючее. Избы какие-то старые, наркоманские. Мусор. Забор бетонный. Херово тут умирать. Скоро рассветет. Люди на работу пойдут, увидят меня. Я лежу на грязной траве, в рубашке, среди мусора. С прострелянной головой. Глупо. Нелепо… Начнут по карманам шарить. Понаедут скучные серые менты. Начнут фотать… Уродство какое-то. Да и сыро лежать тут до рассвета на траве!

«И дальше жить и мучиться? – подползла ядовитая мысль. – Какая разница? Не сегодня, так завтра. Доделывай, раз уж начал.»

– Да… наверно придется… – и Паша опять приставил дуло к виску. Бутылка коньяка под ногами соблазнительно булькнула. – Ладно уж. Допью бутылку, и тогда.

Паша отложил пистолет и припал к горлышку.

– Господи! – прошептал он, чувствуя горячую волну опьянения. – Если ты есть. Если слышишь меня! Помоги мне! Яви чудо! Что делать – не знаю… Кто мне поможет, если не ты?!

Но ответа не было. Река молчала. И только на востоке небо стало слегка голубеть.

– Ну и ладно! – усмехнулся Паша, швырнул пустую бутылку в реку и начал искать пистолет. Он положил его рядом, на траву, но пистолета не было. – Телефоном подсветить не судьба? – подколол он сам себя и выудил телефон из кармана. Экран моргнул и показал девять пропущенных от Бубы.

Пока Паша смотрел на экран, телефон зазвонил опять.

– Ты где? Чё делаешь? – тут же затараторил Буба.

– Вешаюсь… – устало ответил Паша.

– А я тоже зашиваюсь! Павлентий! Короче! Это полный финиш! Деньги займи. Если ты не займешь, то все – мне вилы, реально! Займи, на тебя последняя надежда!

– Ладно… – недовольно буркнул Паша. – Приезжай ко мне. Посмотрим, че там у тебя.

Через час они сидели на Пашиной кухне. Во всем мире уже просыпался серый рассвет.

Буба был бледный и дерганый. Дикий. Словно бежал от погони.

– Насели на меня. Очень сильно. Очень крутые! Вчера предупредили – до сегодняшнего обеда вернуть весь долг с процентами! Бегаю по всему городу. Ищу. Занимаю! Суки! Ненавижу!

– Ну, попроси отсрочку… – вздохнул Паша.

– Это Сильвестр! Какая рассрочка?! – сделал дикие глаза Буба.

– Ё-о-о-о-о… Ну и дура! Я говорил тебе с ним не связываться!

– Но такую сумму мог занять только он!

– Да хватило бы тебе денег и без займа!

– Да что уж теперь-то?! – вскрикнул Буба.

– Да вот и именно! Чё уж теперь-то! – передразнил Паша. – Сколько?

– Двести… – с усилием превозмогая себя, словно бы боясь этой суммы, объявил Буба.

– Всего-то?!

– Не нашими. Настоящими. В фунтах…

– Двести тонн фунтов! – вскрикнул Паша, и Буба сморщился. – Четверть миллиона! Ты совсем опиздаумел?! Где ж я тебе возьму столько?!

– Умоляю! Пашечка! Они же меня на вилы поднимут! Они же меня в яму посадят! Ты же знаешь, что это за публика!

Паша ошарашенно блуждал глазами. Встав, он пошел к сейфу:

– Я не знаю… Такие деньги! Прямо так вот! Ты, конечно, даёшь! Подведешь меня под монастырь!

– Паша, я к тебе всей душой, ты знаешь! У меня вот! Берег для себя, но и тебе отдам по-братски.

Паша оглянулся и увидел небольшой пухлый золотой кейс.

– Чё это?

– О! – дрожащими губами оскалился Буба. – Это… Это так не объяснишь! Это чудо-вещество! Мне брательник из-за бугра прислал. Это пробник. Триста тонн стоит. Фунтами, разумеется. Тебе – за двести отдаю. Да ты не морщи так рожу-то! Вот тут просканируй. Тут вся инфа.

– Дай-ка! – буркнул Паша и навел камеру на штрихкод на боку чемоданчика. Тут же полезла куча всякой информации на иностранном языке, но, поблуждав по ссылкам, Паша наткнулся и на родную речь. Как это не показалось ему странным, но Буба был прав – эта штука (чем бы она ни была) стоила на рынке триста тысяч фунтов и даже больше. – Так что это? Наркота какая-то?

– Наркота! – обиделся Буба. – Это вещество высшего порядка! Это будущее!

– Прям круче героина?!

– П-ф-ф! Героин – это пошло! Герыч – это позапрошлый век! А это… Это чудо!

– Ладно… – тяжело вздохнул Паша и начал выгружать Бубе упругие пачки валюты из сейфа.

– Ты мой спаситель! – чуть не заплакал Буба. – Я хочу от тебя детей!

– Двести штук! Но я не покупаю у тебя эту байду! Ты понял?! Она мне не нужна! Я беру у тебя ее в залог! Как рассчитаешься с кредиторами… как вернешь мне долг – так я тебе ее верну назад! Окей?

– Да! Да! Да! – кивал Буба, сгребая пачки. – Как скажешь, бро!

– Она мне не нужна! – твердил Паша. – Я жду мои бабки назад!

– Ты супер! – вскрикнул Буба и полез целоваться.

– Вали нахер! – отмахнулся Паша, и Буба исчез.

Тяжело вздохнув, Паша выпил воды.

За окном уже совсем рассвело.

Подойдя, он опять взял в руки кейс.

– Эйла… Ейлу… Как это читается-то? – нахмурился он, глядя на гравировку. – Эй… Эйлизиум! О! Элизиум! – Паша вздохнул. – Какой только херни не напридумывают!