Текст книги "Сибирский вояж (СИ)"

Автор книги: Skif300

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

– Что вы хотите? – взглядом она остановила, ринувшегося куда-то старичка швейцара.

– Да, ничего особенного. Вы оставляете Лизу в покое. Тем более, какой долг, когда вы не платили ей жалованье за работу?

– Я её кормила, одевала…

– Ну, и ладно, – прервал я её разгорячённую речь.

– Вот вам сто рублей, на покрытие расходов.

– В течение недели, жду от вас паспорт Лизы. Так же, вы должны решить вопрос с её жёлтым билетом в полиции. Чтобы и слышно о нём ничего не было.

– Или, маленько постреляем? – махнул я револьвером, прервав возможное возмущение этой мадам.

Окинув меня ненавидящим взглядом, она коротко кивнула.

– Вот и хорошо, значит договорились.

Выйдя на крыльцо, я облегчённо вздохнул. Кажется, одной проблемой стало меньше.

Интерлюдия

Тюремная камера, место, где для воспоминаний всегда найдётся время. Иосиф не любил сожалеть о прошлом, но последние годы, его часто преследовали несчастья.. Прошлогодний экс, был не совеем удачный. Его друг, Камо, лихой джигит, с бандитскими замашками, сумел ловко перехватить огромную сумму, целых 250.000 рублей. Взрывы от бомб, подняли на уши весь город. По слухам, погибли, почти пятьдесят человек. Но, деньги, частью, оказались в 500-ных купюрах, большая часть номеров, из которых, стала известна полиции. С, оставшимися деньгами, Камо, поехал в Женеву к Ленину, где передал ему часть суммы, в размере 150.000 рублей.

.Самой большой потерей, была смерть любимой жены -Като. Семья была той, единственной отдушиной, что позволяла ему, хоть немного отдохнуть, душой и телом. Она была идеальной грузинской женой, никогда не вмешиваясь в дела мужа. Когда, гроб с её телом, спустили в могилу, Иосиф едва не бросился, следом за ней, вовремя удержанный, подоспевшими друзьями. Смерть жены ещё больше ожесточила его душу.

Сосо сам закрыл Като глаза. В оцепенении он стоял у гроба жены; его сфотографировали, и после этого он упал в обморок. “Сосо горячо оплакал свою любимую жену”, – писал Елисабедашвили. Он сетовал, что “не сумел в жизни обрадовать ее”. О смерти Като было объявлено в газете “Цкаро». Похороны состоялись в 9 утра 25 ноября 1907 года. Отпевание прошло в Колоубанской церкви рядом с домом Сванидзе, в той самой церкви, где они венчались. После этого процессия прошла через город. Като похоронили на Кукийском кладбище святой Нины по православному обычаю.

Он был в таком отчаянии, что друзья боялись оставлять его с маузером. “От меня все оружие отбирали, вот как мне было тяжело, – рассказывал он позже девушке. – Я понял теперь, как мы иногда многого не ценим. Бывало, уйду на работу, не прихожу целую ночь. Уйду, скажу ей: не беспокойся обо мне. А прихожу – она на стуле спит. Ждала меня всю ночь».

Сталин, бледный, в слезах, “был очень опечален и встретил меня, как некогда, по-дружески”, вспоминает Иремашвили. Сосо отвел его в сторону. “Это существо смягчало мое каменное сердце, – произнес он, показав на гроб. – Она умерла, и вместе с ней – последние теплые чувства к людям”. Он положил руку на грудь: “Здесь, внутри, все так опустошено, так непередаваемо пусто ”.

Глава 9

Следующие две недели прошли практически спокойно, без потрясений. Уже привычно ездил на работу в ресторан «Россия». Всё так же ограничивался тремя днями в неделю. Были приглашения от других ресторанов и летних загородных площадок, но отказался. Не до того сейчас.

Активно занимался своей физической формой. Может это нескромно, но был так впечатлён, что про себя назвал её выдающейся. Показанные результаты явно далеко выходили за средний уровень, и даже за тот, что условно можно называть высоким. Для примера: пробовал отжиматься на количество – после семисот отжиманий бросил – надоело. Двухпудовую гирю легко выжимал по сотни, каждой рукой. И, так во всём. Сомневаюсь, что даже такое развитое тело, как у моего донора, раньше могло даже пятую часть, того, что сейчас. Что, касается моего родного тела, то даже в лучшие годы – отжимался не более 98 раз, а гирю в 32 кг, даже не выжимал, а выкидывал не более восьми. Не иначе, тут что-то не так. Или перенос дал некие изменения, или некая высшая программа, поимела на меня какие-то виды. В счёт чего, предоставила мне все эти бонусы. Второй вывод понравился больше, на нём решил и остановиться. А что? Разве плохо ощущать себя неким избранным? Понять бы только для чего? Решил следовать только своим личным планам. Мы пойдём своим путём, как говорил дедушка Ленин. Главное вступить в бой, а война план покажет. Особых моральных терзаний, по поводу своих действий и возможных методов, я не испытывал. Вообще, для себя решил, что нахожусь в какой-то отдельной ветви истории, где проходят чьи-то эксперименты. Или, чем чёрт не шутит, лежу в самой натуральной психушке и слюни пускаю под галоперидолом. А, всё что происходит, происходит в моём бреду.

Психику свою, я так на всякий случай успокаиваю. Тем самым, сильно развязываю себе руки.

Ну, раз так продолжим подведение итогов. Как я понял, все старые мои умения и навыки, которые были в прошлой жизни, увеличились во много раз. Умение петь и играть на музыкальных инструментах – выросло до профессионального. Умение рисовать – до хорошего любительского. То, что только пробовал, стало получаться на очень хорошем уровне, который можно было повысить. Как, то – жонглирование предметами, некоторые акробатические трюки, метание ножей, стрельба и фехтование. Боевые искусства – отдельная тема. Я им посвятил больше двадцати пяти лет. Бокс, самбо, китайщина. Последние лет пятнадцать увлекался различными «русскими» стилями. Система, СК, РУС и другие. Последние, по большей части фитнес-комбат, конечно. Но, если посчитать, насколько я увеличил свои силовые и скоростные качества, а также реакцию. То… Я Монстр! Хотя, с такими физическими данными, я бы возможно порвал любого мастера и без опыта в единоборствах.

Далее, память моя приблизилась к идеальной. Я помню всё, что читал, слышал или видел. Единственное, чтобы вспомнить, что-то давно забытое, надо реально напрячься, информация всплывает по частям. Вот только, научную и техническую революцию мне не устроить, так как техника и наука меня в прошлой жизни интересовали мало. История, некоторые другие общественные науки – это да. Песен так же много помню и стихов. Надо потом проверить, как там с иностранными языками. По крайней мере английский я знал немного. Подучил уже в возрасте, по методу Замяткина. Конан Дойля читал в оригинале, без словаря. Почти всё понимал, не понимал – догадывался. Вот говорить свободно не мог, практики не было.

Так, что будем отталкиваться от реальности. По планам переехать в Москву-Петербург, заработать денег, создать собственную коммерческую структуру. А будут деньги, возможно и на какую-нибудь подпольную личную ЧВК можно замахнуться. Тогда и пободаемся с сильными мира сего, не в наглую нет, из подтишка, конечно. Комар, он маленький, а кровь пустить может. Но, не будем бежать впереди паровоза.

Раньше я любил книжки почитывать про попаданцев и альтернативку. Вспомнилось, как разных авторов критиковали про рояли на каждом шагу. Вот, сейчас в голову пришло – ведь, даже если не брать во внимание сюжет, а он без роялей будет пресноватый, то, что может сделать обычный человек, попавший в прошлое? Без каких-нибудь суперспособностей? Да, ничего. Так и помрёт в безвестности. Так, что без роялей – никак.

Ладно, это лирика, а жизнь продолжается. Лиза за прошедшее время почти совсем освоилась, пару раз я даже слышал её смех. Меня она ещё немного дичилась, однако, я несколько раз замечал её взгляд, когда она думала, что её никто не видит. Взгляд этот сулил мне надежды на будущее. Сам я старался её по возможности избегать, так как вид её ладной подтянутой фигурки вызывал у меня неоднозначное шевеление в штанах. Не скажу, что я воспылал к ней страстью, но физически она меня явно привлекала. Против природы не попрёшь.

Но, видно было, что прошлое её не отпустило. Иногда, она на несколько секунд замирала, отрешённым взглядом смотря куда-то прямо перед собой. В очередной раз заметив это явление, я попросил её пройти со мной в сарай, где устроил импровизированный спортзал.

Поставив девушку спиной к щиту из срезов чурбаков от ствола дерева, куда я метал ножи, я положил ей на голову маленькое яблоко.

– Ты мне веришь? – спросил я у насторожившейся девушки.

– Да, верю, – с небольшой заминкой ответила Лиза.

– Ничего не бойся. Не о чём не думай. Замри!

Как только, на лице девушки появилось знакомое отрешённое выражение, я резко метнул нож в яблоко на её голове. Убедившись в точности попадания, я сделал ещё четыре взмаха – и четыре ножа воткнулись по бокам девушки, в сантиметре от её плеч и локтей.

– Ты, что же делаешь, Ирод! С криком накинулась на меня сестрёнка, забарабанив кулачками по груди.

– Цыц, мелкая! – я осторожно зафиксировал её тонкие руки в своих.

– Тренируем новый номер! Будем на сцене выступать, как в цирке – между песнями.

– И, вообще, цыц отсюда! Не мешай артистам!

Выставив за ворота, возмущённую сестрёнку, я захлопнул дверь сарая перед её носом. Всё равно ведь в щелочку подглядывать будет – усмехнулся я и посмотрел на Лизу. Девушка, всё так же стояла, хищно окромлённая пятью клинками.

– Отомри!

Лиза моргнула, медленно сделала несколько шагов вперёд и обернувшись, заворожено уставилась на торчащие ножи.

– Ты как?

– Хорошо.

– Ты, что-нибудь чувствовала? Тебе было страшно?

– Нет, всё было как в тумане.

– Хочу предложить тебе ассистировать мне на сцене. В перерывах я буду метать в тебя ножи. Думаю, публике понравится. Ты не против? За это ты будешь получать достойные деньги.

– Я, не против, – тихо сказала Лиза, опустив голову.

– Ну, тогда иди отдыхай, тренировки продолжим с завтрашнего дня.

Провожая взглядом девушку, я радостно удивился пришедшей мне мысли – может я могу гипнотизировать людей? Ведь я раньше интересовался гипнозом, и не только… Ведь если? То, это такие перспективы!

Несколько дней мы тренировались по два-три раза в день, после чего я удовлетворился полученным результатам. Лиза совершенно не боялась ножей – и научилась самостоятельно входить в некое подобие лёгкого транса. Теперь каждый мой бросок, она встречала улыбкой. Ну, а за свою точность я не боялся. Доставшееся мне совершенное тело, просто не могло промахнуться. Поездив по магазинам, мы подобрали ей вещи для создания сценического образа. Получился этакий ковбой из фильмов про американский Дикий Запад. Шляпа, клетчатая рубашка, охотничьи сапоги-ботфорты выше колен, широкий кожаный пояс. Вот только вместо джинсов, чёрные кожаные штаны, соблазнительно облегающие аппетитные формы девушки. Вот бы, ещё два кольта по бокам – и был бы завершённый образ. Хотя, кольты – это перебор, вид девушки и так будет для аборигенов просто убийственный. А, чтобы не узнали и для таинственности, добавим чёрную полумаску на лицо. Джоанна Грей, только два дня, проездом из Америки! Звучит, однако.

Вот так и пролетели две недели, в хлопотах, как один миг.

Но, самое главное событие, связано всё-таки с моей сестрёнкой. Я уже не раз замечал, что она, довольно неплохо часто вполголоса напевает какие-то народные песни. Мысль, что её надо попробовать на предмет выступления на сцене, не раз посещала мою голову. Но, всё как-то руки не доходили. А вчера…

Вчера, вернувшись из города – и не найдя никого из девчонок в доме, я, оглядываясь по сторонам, направился по направления к спортзалу-сараю. Не доходя несколько шагов, я услышал женский голос, исполняющий знакомую мне песню «Когда мы были на войне». Вслушавшись, я замер, я узнал этот голос. Голос, моего почти кумира, из будущего. Это был голос Пелагеи. Певицы, с детских лет исполнявшей народные и патриотические песни. Невероятный талант, имеющий множество почитателей. Как! Откуда! Резко открыв дверь, я ворвался в сарай.

Приплыли! На импровизированной сцене, составленной из старой столешницы на четырёх чурбаках, стояла моя сестрёнка и пританцовывая распевала данную песню, а Лиза вооружившись моей тренировочной шашкой скакала вокруг сцены на бутафорском коне – старой потрёпанной метле. Сюр! Девчонки просто развлекались.

Заметив меня, они смущённо замерли – медленно краснея.

Ладно, концерт окончен! – я громко хлопнул несколько раз в ладоши.

– Попала ты, сестрёнка! Будем делать из тебя Звезду! – оставив последнее слово за собой, я величественной походкой, покинул территорию сарая. Вот это Рояль, так Рояль! – меня охватило яростное возбуждение. Вот, теперь мы всем покажем!

Голос у сестрёнки оказался удивительно похож на голос Пелагеи. А слух вообще идеальный. Все нюансы исполнения она схватывала на лету. Ну, у меня то типа бонусы, а у неё реально талант. Начали мы с разучивания песен на «народную» тему, которые исполняла Пелагея, потом добавили несколько настоящих народных, часть которых пели и в это время. Сначала, я опасался включать в репертуар песни на откровенно уголовную романтику. Но, послушав граммофонный репертуар, а также почитав отзывы в газетах, малость офигел. Песни в стиле блатного шансона исполнялись тут повсеместно и шли на ура. Сам Шаляпин колесил по стране и зашибал деньгу, зарабатывая на подобном репертуаре. Песня «По диким степям Забайкалья» была там далеко не самой отмороженной. Ну, раз так подбавим репертуара и себе и Пелагеи. Именно так будет звучать псевдоним будущей русской суперзвезды – Гончаровой Натальи Николаевны. А, что? Всё гениальное – просто.

Что интересно, Наташка и внешне напоминала мою любимую певицу. Вот подрастёт и будет почти один в один.

А пока, мы срочно придумывали ей костюм. Сообща, решили остановиться на русском народном. Сарафан с красным низом – белым верхом. На голове, как бы кокошник. На ногах красные сапожки. В дальнейшем, от участия в оформление нарядов, я отстранился, не моё это – пусть девки сами разбираются.

В репертуаре решили ограничиться народными песнями, местным наверняка понравится – они сами недалеко от народа оторвались. У образованных же, сейчас народная тема в моде. Надо только все тексты проверить на момент соответствия эпохи, что бы словечки из будущего случайно не залетели. Что ж, посижу – по вспоминаю, если надо переделаю.

*******************

Сословное разделение общества Российской империи, сказывалось даже на отношении к ссыльным и каторжникам. Те же декабристы, редко когда привлекались к тяжёлым работам в рудниках, так как богатая родня регулярно заносила подношения чиновникам из администрации. Деньги – это безусловно аргумент, но обычному каторжнику из крестьян, они вряд ли бы помогли С ним, просто не стали бы иметь дело. С усилением либерализации и образованности российского общества, смягчалось отношение к лицам, осужденным за политические преступления. За исключением, евреев и поляков. Этих, в русскоязычных частях империи, не любили все. Опять, же положение ссыльных и осужденных, сильно зависело от происхождения.

Так, Владимир Ульянов, добирался до места ссылки своим ходом, в пассажирском, а не арестанском вагоне, а тому же Джугашвили, пришлось тащиться по этапу, в общем потоке. Где, иногда, ему приходилось тащить (для избежания побега) на себе старое пушечное ядро.

Владимир Ильич, достаточно неплохо устроился в Шушенском, проводя время за написанием книг, отвлекаясь только на прогулки в лес и охоту. Государственного содержания в восемь рублей, ему вполне хватало на съём жилья и питание. По рассказам Надежды Константиновны, при встрече, он поразил её своим здоровым и цветущим видом.

В бытовом плане Ульяновым жилось комфортно. Вот что Надежда писала об этом: «Дешевизна в этом Шушенском была поразительная. Например, Владимир Ильич за свое «жалованье» – восьмирублевое пособие – имел чистую комнату, кормежку, стирку и чинку белья – и то считалось, что дорого платит... Правда, обед и ужин был простоват – одну неделю для Владимира Ильича убивали барана, которым кормили его изо дня в день, пока всего не съест; как съест – покупали на неделю мяса, работница во дворе рубила мясо на котлеты для Владимира Ильича, тоже на целую неделю... Молока было вволю… В общем, ссылка прошла неплохо...»

Джугашвили же, в виду низкого происхождения, в первый год, нахождения в Туруханской ссылке, находился в крайне стеснённых обстоятельствах. В маленьком рыбацком посёлке, не было другой пищи кроме рыбы. Больной, он сильно ослабел на однообразном питании, ветер, сырость, отсутствие даже элементарных благ цивилизации, сильно давили на его психическое состояние. Он писал письма в Петербург и Баку, прося товарищей по партии о материальной помощи.

Бывший, безусловно, выдающимся теоретиком, Владимир Ильич, как многие интеллигенты-революционеры, был рассеянным и равнодушным к быту человеком. Навестившая его мать, была в шоке, увидев его квартиру в Петербурге. Немытые полы, мятая одежда, носки, к которым было опасно приближаться из-за ядерного запаха. Вроде бы, ничего необычного, для одинокого мужчины. Однако, подобное отношение к быту, было характерно для революционеров из обеспеченных слоёв населения. Такой была его жена Крупская, и многие другие. Мать Крупской, была вынуждена поехать с дочерью к мужу, чтобы вести хозяйство, ибо они были совершенно неприспособленны к обычной жизни. Все мысли были о идеалах революции, а остальное такие мелочи. Особенно, когда материально тебя обеспечивает партия. Брак и семья, это лишние буржуазные предрассудки. Адюльтер в революционных семьях, достиг неприличных размеров. Временно «поменяться» законными жёнами, пожить с той, затем с другой – что в этом такого? Александра Коллонтай, известная революционерка, считала: надо жить в браке, но на свободных началах. Быть верными супругами, но независимыми друг от друга. Это самое главное.Жить отдельно, детей отдавать в детские сады, в специальные учебные учреждения, потому что дети мешают женщине развиваться как личности, не иметь общих денег, одной кухни, питаться в коллективных столовых.

Слухи, которые ходили среди крестьян, во время гражданской войны (придут большевики, и сделают ваших жён – общими, все будут спать под одним одеялом), выросли не на пустом месте. Пример старших товарищей, о буржуазных предрассудках в половом вопросе, подхватило молодое поколение. Некоторые комсомольские организации 20-х годов, на собраниях принимали резолюции о новом подходе к половому вопросу. «Комсомолка, не имеет право отказать комсомольцу, в удовлетворении его половых потребностей». В одной из губернских газет, была опубликована инструкция для товарищей по организации, где указывалось, когда и сколько раз, женщина должна принимать мужчину. Отказы не принимались. Детей, должны были отдавать на воспитание, в специальные приюты. Семья, упразднялась как пережиток буржуазного мира. К счастью, старшие товарищи, мягко прикрыли эти нововведения, как преждевременные.

Глава 10

Приключения! Кто в детстве не грезил о них! Современным детям приключения заменили мобильные телефоны, а вот советские подростки зачитывались Александром Дюма, Фенимором Купером и Майн Ридом. Я тоже мечтал о приключениях, но в детстве они обошли меня стороной. Зато сегодня оные свалились на меня большой и дурнопахнущей кучей.

В начале четвёртого утра, я вышел из ресторана с приподнятым настроением. Удалось договориться с хозяином заведения, чтобы мои девчонки участвовали в выступлениях на сцене. По деньгам решили, что их выступления будут оплачиваться за счёт добровольных пожертвований публики. Заметив, как довольно переглянулись хозяин с управляющим, я внутренне усмехнулся. Посмотрим ещё, кто останется в накладе! В принципе, оплата мне не так и важна. Главное наработать опыт, просчитать все плюсы и минусы в нашей концертной деятельности.

Было немного зябко, от реки веяло свежей ночной прохладой. Моего извозчика, на месте, почему-то не оказалось. Странно, может отъехал куда? Или приболел? В задумчивости, я немного прошёлся по улице. Редкие прохожие испуганно жались к стенам домов, торопливо перебегали через проезжую часть. Пешком идти не хотелось. Прошедший накануне ливень, превратил все дороги в почти непролазную грязь. Оказывается, легенды о том, что жители Томска до революции, нанимали извозчика, чтобы просто пересечь улицу, были не лишены оснований. Мои новенькие штиблеты точно перехода до дома не перенесут. Внезапно вынырнувшая из-за угла пролётка, вселила в меня надежды, избежать этих неприятных последствий. Взмахом руки, придержав «ваньку», я уже собирался забраться на заднее сиденье, как почувствовал, что в мой правый бок, упёрся какой-то предмет.

– Тихо, фраер, не то маслину словишь! – негромко шепнул мне под ухо хриплый прокуренный голос. В ту же секунду, в спину уткнулось ещё, что-то железное.

Похоже ствол. На решение ушло несколько мгновений. Пусть я быстр, но пуля быстрее. Посмотрим по ситуации, прямо сейчас, вроде убивать не будут.

– Тихо стой, кричать не надо! С нами прокатишься. Наша «хевра» (воровское сообщество города) с тобой пообщаться хочет!

– Да, лады пообщаемся! – я примирительно пожал плечами. Грубо подтолкнув вперед, налётчики усадили меня на заднее сиденье, тесно сжав своими телами с обеих сторон. Оружие они предусмотрительно держали наготове. При посадке, один из них ловко выдернул мой наган, заткнутый за пояс и прикрытый полами пиджака. Ещё двое бандитов внезапно вынырнули из темноты – и присели на переднее сиденье, лицом ко мне.

– Трогай! – коротко приказал один из них кучеру.

– Нно… пошла залётная! – свистнул кучер, и лошадь, резко сдав с места, понесла нас навстречу моим неприятностям.

Немного поплутав по переулкам, пролётка остановилась у неприметного одноэтажного, потрёпанного временем здания, с вывеской «Чайная» на фасаде. Зайдя внутрь, мы быстро прошли через большую комнату, заставленную столиками, покрытыми старой дырявой клеёнкой, обошли стойку, уставленную самоварами, вперемешку с грязными чайными чашками, и остановились перед низкой обшарпанной дверью, ведущей в подсобные помещения. Один из моих конвоиров, вышел вперёд и постучал в дверь, каким-то условным стуком. Она тут же отворилась, и меня резко вытолкнули вперёд вовнутрь комнаты.

Поморщившись от резкого перехода полутьмы к свету, я быстро оглядел помещение. В центре стоял большой прямоугольный стол, за которым сидело четверо мужчин, по большей части откровенно криминальной наружности. Вдоль стен комнаты виднелось ещё несколько теней. Под потолком висели две керосиновые лампы, довольно хорошо освещающие центр комнаты.

– Ну, здравствуй, мил человек! – улыбнулся мне щербатыми зубами, седой бородатый старик, своим благообразным видом, совсем не походивший на уголовника.

– И, вам не хворать! И, что за нужда у вас ко мне вышла, уважаемые?

– Вышла нужда, вышла… Нехорошо ты себя повел, милок, не по правилам…

– И какие же правила, я нарушил?

– Девку, пошто у Марфы увёл? Девка денег стоит, а мы там свой барыш имеем! – вмешался в разговор, коренастый, одетый в белую рубаху, мужик со шрамом на щеке.

– Ответить надо! – его глаза, смахивающие на пистолетные дула, вызывающе уставились на меня.

– Марфа, я полагаю это хозяйка борделя? – задал я риторический вопрос.

– Так с ней мы вроде, порешали?

– Ты не с ней, ты с нами порешай!

– А вы кто такие, уважаемые? Чтобы я с вами какие-то дела решал? Человек я свободный, что хочу, то и делаю. Надо мной барина нет.

– Что с ним говорить? Перо в бок и в речку! – заорал какой-то плюгавый тип, сидящий слева от старца.

– Тихо, Рюха! Не замай, со жмурика прибытку не получишь!– резко осёк его дед.

– Речешь, кто мы? Хевра наша, нас над собой поставила. Вот перед тобой: Кривой, Рюха, Валет. Ну, а меня Степанычем зови. В этом городе мы за порядком следим.

– А что, Горбатого не позвали? И, Мурка где? – прикололся я.

– Ты чо, тут лепешь, фраер? – забесновался мелкий Рюха.

– Горбатого, ещё о прошлом годе, легавые завалили! А, Мурке, тут быть не почину! Баба нам не ровня!

– Ты, вот, что малой, сбрось гонор то… Должен ты нам, теперь, понимаешь?

– И много должен?

– Ну, это как подсчитать. За девку и за обиду петрушу (500 рублей) отслюнявишь, а за остатное, поразмышлять нужно.

– Это, за какое остатное?

– Вот, ты песенки поёшь, хороший барыш имеешь, а обществу нашему, копеечку занести брезгуешь.

– Ха-ха-ха! – меня пробило на ржач. Так, это что? Банальный рэкет? Они меня, на бабки развести хотят?

– Слышь, убогий? А, у тебя ягодицы, от таких хотелок, не слипнутся? Может тебе ещё и ключ дать, от квартиры, где деньги лежат?

Заметив, как наполняются лютой злобой, глаза старичка – я резко перешёл от говорильни к действиям.

Шагнув вперёд, я взялся за край столешницы и мощным рывком перевернул стол на торец, тем самым припечатав старичка к полу, а его соратников разбросав в стороны. Чьи-то руки сзади, схватили меня за плечи. Чуть повернувшись и одновременно присев, я подхватил противника левой рукой между ног, а правую зафиксировав между его плечом и шеей, я переворотом, впечатал его головой в пол. Отпустив, уже мёртвое тело, я сделал кувырок вперёд и обеими ногами, опираясь лопатками на поверхность пола, ударил следующего бандита в живот. Того ракетой вынесло спиной назад, опрокинув, стоящих за его спиной подельников. Огоньки выстрелов, вспыхнувших надо мной, показали, что я успел вовремя.

– Куда палишь, сволочь! – крикнул кто-то за моей спиной.

Не обращая внимание, на шум сзади, я вскочил и кинулся на кучу-малу спереди. Надо ликвидировать стрелков, остальное потом! Под эту мысль, я яростно заработал руками и ногами, буквально сминая людские тела в кровавую кашу, как ком пластилина. Под мощными ударами ломались руки и ноги, брызгая мозгами, сминались черепа. В этот момент, я не думал о правильности ударов, о каких-то правильных и неправильных приёмах. Всё заслонил основной инстинкт – желание выжить. Когда человеческая куча внизу перестала вздрагивать и шевелиться, я, остановившись, сделал пару судорожных вдохов, и повернулся, чтобы посмотреть на оставшихся противников.

Наверно, прошло ещё слишком мало времени, но только двое из них успели подняться на ноги, остальные ещё копошились под столешницей. Не спать! – я рванулся к ближайшему противнику, ударив его прямым в голову. Острая боль в кулаке, стала мне неприятным сюрпризом. Всё, разбил руки! Боец херов! Не секрет, что бить кулаками в драке опасно, повредить их можно легче лёгкого. Лучше использовать другие части тела. Ладно, будем осторожней!

Второй, успевший подняться, оказался тем самым плотным мужиком со шрамом на лице. Кривой! Вспомнил я. Небрежно перекидывая нож из руки в руку, он маленькими шажками, с хищной грацией, медленно перемещался ко мне.

– Хана, те, парень!

Лезть первым на противника, вооружённого ножом, чтобы взять его на какой-нибудь приём – это форменное самоубийство. Тут надо, держать правильную дистанцию. Подойдёшь ближе, противник может включить режим швейной машинки, что смертельно чревато, для практически всех защищающихся. Правильно будет спровоцировать агрессора на длинный удар с вложением массы тела, вот тогда поиграем. Как бы специально подставляясь, я безвольно опускаю руки, делая одновременно небольшой шаг назад. Ага! Купился! Кривой резко бросает руку с ножом вперёд, словно желая не только проткнуть мой живот, но и стену за спиной.

Что же ты, милый! Зачем так торопиться? Немного повернув туловище, ухожу с линии атаки, одновременно сопровождая его удар, скользящим движением левой руки, беру его кисть в захват и делаю рычаг изнутри-наружу. Доведя движение до болевого эффекта, бью правой ступнёй ему по голени. Треск кости и вой пострадавшего, бальзамом льётся на мои уши. Но, мы ж не звери. Перевожу расслабленную руку бандита с ножом вверх – и втыкаю нож ему в горло. Млять, кровищи – то! Брезгую.

Переступаю через упавшее тело, это ещё не все клиенты. Тщедушный Рюха, видно неудачно получивший ушиб в голову, вяло колупается под лавкой. Подхожу к нему и изо всех сил опускаю ему на голову подошву своей ноги. Хлюп! Мокро, но сейчас не до сантиментов. Всё это, проделываю под ненавидящим взглядом старика. Судя, по выражению его лица, он бы если мог, то убивал бы меня тысячу раз подряд. Тот, так и лежал, даже, освобождённый от навалившегося стола, он не смог встать, грудной клетке, наверняка, капец. Кровавые пузыри на губах, лишь подтверждали, что дед – не жилец.

– Прмпссвахх… Старик пытался, что-то сказать. Машинально, я подошёл поближе и наклонился к нему. Раз! Эпическая сила! Дед дёрнул рукой – и я почувствовал, что что-то острое чиркнуло меня по лодыжке.

– Вот, гад! Старикашка, даже при смерти, умудрился ударить меня ножом.

– Падла, конченная! – выбил я оружие из его руки. На эмоциях, обхватив голову деда руками, я со злостью свернул ему шею.

– Вроде всё? Подняв перевёрнутую лавку, я сел, вытащил чистый носовой платок и перевязал кровоточащую царапину на ноге. Хорошо, что жилу не задел, скотина старая. Да, и на старуху бывает проруха. Только, я сегодня, столько этих прорух набрал, впору о профнепригодности задуматься.

Немного переведя дух, я вышел из здания и осмотрелся вокруг. Везде было тихо. У коновязи стояла пустая пролётка, кучера и след простыл. Хорошо, что заведение находится на отшибе, на берегу реки, ближайший дом, виднелся в метрах шестидесяти. Светало.

Зайдя в чайную, я прошёл в заднюю комнату и внимательно осмотрел место битвы. Вроде тихо, никакого шевеления не наблюдается. Ну, кроме, Валета. Этот ещё пригодится. Из всех уголовных, он показался мне наиболее адекватным. Подхватив тело Валета на руки, я вынес его на улицу и пристроил на сиденье пролётки. За пьяного сойдет! Вернувшись, снял керосиновую лампу с крючка на потолке и шваркнул её о пол, стараясь, чтобы керосин попал на кучку соломы в углу комнаты. Задымилось.

– И, ладненько! Как говорится, концы в воду! Ну, или в огонь… Ветра нет, до соседей не достанет!

Усевшись на облучок, я потянул за вожжи.

– Поехали, родная… И кобыла тронулась, унося нас от места, не побоюсь этого слова, побоища…

Подъехав к своему дому со стороны огорода, по примыкающей к нему поляне, я осторожно вытащил, так и не очнувшегося Валета, из пролётки, и перетащил его в баню. Затем, найдя какие-то верёвки, крепко перевязал ему руки и ноги. До утра потерпит, не барин. Подумав, сделал ему повязку, ещё и на рот. Потом отогнал лошадь с повозкой, до ближайшей улицы. Завтра – и концов не найдут.

*****************

В начале ХХ века в Российской империи произошла резкая активизация криминальной активности. Связано это было с ростом численности городского населения, разрушением общинного строя русской деревни, революционными движениями и общим обнищанием народа. Наиболее «популярным» преступлением стали кражи, которых в одном 1909 году зафиксировано 125 тысяч. При этом грабежей было в 3, а убийств в 4 раза меньше. В тогдашнем криминальном мире вес организованных банд готовых убивать был не велик, и они расцветут после революции. В дореволюционной России заправляли воры, которые делились на касты по профессиональному признаку. Во всех крупных городах империи существовали настоящие подпольные «школы» где матерые воры обучали смену, набранную из смышленой уличной шпаны. Таких учеников называли «отальцами».