Текст книги "Случайность FM (СИ)"
Автор книги: Simba1996
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)
– Не поверишь, сюда Хината приехала, – сообщила она, восторженно посмотрев на Саске, а затем сразу перевела взгляд на жующего лапшу Узумаки, принюхавшись и чуть поморщившись: – Доброе утро, Наруто.
– Доброе, – кивнул Узумаки, продолжая жевать, а затем сделал большой глоток, втянув в себя очередную лапшичку.
Его явно заинтересовало то, что только что сказала Сакура. Однако Саске поморщился отмахнувшись. По сути-то, какое ему дело до Хинаты? Да пусть хоть сам президент Токио к ним в студию заявится, он даже не встанет и руку не пожмёт, а так и останется сидеть и таращиться на Сакуру. Оказалось, что у неё довольно глубокий вырез на майке… и это Учихе сразу запало в душу. Сам того не желая, он стал смотреть прямо в ложбинку между аккуратных грудей, ведь Сакура сняла с себя олимпийку, сбросив её на диванчик вместе с сумкой, а затем вернулась к своему месту, опять чуть нагнувшись к Саске. Он почесал подбородок, и Сакура, видимо, подумала, что он внимательно слушал то, что она рассказывала о судьбе Хинаты. На самом деле Саске было чихать с высокой колокольни. «Ну да, – заключил он про себя, – мне просто нравится, что она жестикулирует, а из-за этого её грудь… твою мать, ещё не хватало стояк себе заработать посреди рабочего дня!»
– Сакура, а кто такая Хината? – встрял в монолог Сакуры Наруто.
– А, наша одноклассница, – отмахнулась Сакура, посмотрев на него и чуть нахмурившись. – Ну, бывшая. А что, заинтересовался?
Она ехидно улыбнулась, вздёрнув бровь и скрестив руки на груди, не заметив, что Саске отчаянно не сводил глаз с груди девушки. Наруто, кажется, заметил то, что он смотрел именно в эту степь, так и потирая подбородок, но сглотнул, чуть покраснев и ничего не сказав, улыбнувшись Сакуре и направив разговор в нужное русло:
– Да нет… просто спросил, знаешь ли… я знаю её брата, вот и…
– Неджи? – переспросила Сакура, нахмурившись. – Так он же…
– Ну хватит! – прервал их Учиха, раскрасневшись и уже не в силах смотреть в зону выреза Сакуры, когда девушка склонилась ещё ниже. Оба воззрились на него, а он вздохнул, хлопнув себя ладонью по лбу. – Давайте мы тут ещё устроим «Санту Барбару». Потом будем устанавливать, кто есть кто, нарисуем родственное древо, а потом…
– Учиха, ты чего завёлся? – громко хмыкнула Сакура, скрестив руки на груди и посмотрев на него так, словно он только что в неё швырнул каким-нибудь теннисным мячиком. Прямо как в тот раз.
Саске, кажется, одним только взглядом чёрных глаз говорил ей о том, что им нужно поговорить. Смотрел просто в упор, да ещё и так, словно хотел прямо сейчас наброситься на неё. Не в хищном смысле, а в совершенно ином… Сакура не разглядела такого взгляда в его глазах, да и эмоций не поняла, и, пожав плечами, кивнула, а Саске, поднявшись с места, вышел за дверь, как и всегда направившись в мужской туалет.
Именно там они быстро переговорят.
Главное, чтобы кого-нибудь туда не принесло. И чтобы никого не пронесло. Ну, того, которого как раз принесло туда. О боже, да о чём Учиха только думал сейчас?
Направившись в туалет по узкому коридору, он повернул голову вбок, покосившись вправо. Кажется, Сакура шла за ним, правда, не так быстро, как ему бы хотелось. Видимо, боялась, что он начнёт разговор прямо здесь и сейчас и что может услышать Узумаки, если навострит уши и убавит музыку прямо в студии. Да уж… не стоит лучше. Стоит просто поговорить с ней там, где действительно никто не станет слушать и узнавать, чем же они занимались в мужском туалете.
Наконец Саске проскользнул за дверь мужского туалета, оставив её приоткрытой, а следом зашла и Сакура. Она упёрла руки в бока, прикрыв за собой дверь. Слепящее белым помещение не давило на психику, но создавало некое ощущение настороженности и напряжения. Хотелось спросить у него, о чём конкретно он хотел бы поговорить, но она только вздохнула, не в силах выдавить из себя и звука, пока он не начнёт первым. А он и начал, сунув руки в карманы. Сакура подошла к нему, когда он начал говорить, чтобы он не кричал на всё помещение – здесь, скорее всего, плохая изоляция.
– Знаешь, я так и не понял тогда, из-за чего мы поругались, – заметил Учиха, вздохнув и опустив голову.
В этот момент Сакура готова была его убить. Ах, он не понял?! Тогда она объяснит ему! Объяснит так, что он точно этого не забудет, ибо детей у него точно не останется после такого «объяснения».
– Ты, значит, не понял?! – воскликнула она. – А вот, Учиха, я тебе сейчас на пальцах объясню, – завелась девушка, сразу же отогнув средний, – средний видишь?!
– Слушай, я сюда не скандалить с тобой пришёл, – сразу же начал гнуть своё Учиха, внезапно отстранившись от мойки и принявшись напирать на девушку, чуть склонившись над ней, так что Сакуре пришлось выгнуть спину, чтобы не столкнуться с ним нос к носу.
Как хотелось вмазать промеж этих чёрных глаз… по правде говоря, она действительно обладала неплохим ударом, ведь у Учихи Саске плохому никогда не научишься… вспомнив буквально сейчас, как он учил её бить в самые больные места противника, Сакура еле заметно вздрогнула, вытаращив на него ярко-изумрудные глаза. Наверное, дико сейчас это вспоминать. Главное, чтобы он не увидел этого воспоминания он в её глазах… но нет, то, что заставило их разойтись, напирало гораздо больше, давило, не давало дышать и сопротивляться…
Тот день…
Flashback
– Слушай, а что у тебя с Харуно? – спросила у Саске девушка лет шестнадцати, идя с ним по школьному коридору после уроков.
Давно прозвенел звонок, который говорил о том, что школьники освобождены от уроков. Седьмой как раз закончился, а значит, в школе не было ни души. Правда, Учиха про это не знал… после того поцелуя прошло уже больше недели, а он так и не мог восстановить картину событий и своих чувств по отношению к Сакуре. Вот и сейчас, идя с этой шатенкой, знакомой из параллельного класса, которая так и приглядывалась к Саске со среднего звена, Учиха продолжал вздыхать.
Одета она была весьма вульгарно – короткая чёрная юбка, едва прикрывающая середину бедра, белая рубашка с рукавами три четверти, галстук и туфли на высоком каблуке, из-за чего была ростом практически с Саске, быть может, на полголовы ниже. Она то и дело смотрела на него, еле заметно улыбаясь, видя, что этот вопрос поверг Саске в небольшой ступор. Он так и молчал, иногда приподнимая уголок красивых губ, а девушка тихо засмеялась. Наверное, они оба и понятия не имели, что Сакура спряталась за углом, ведь когда услышала последний вопрос от собеседницы Саске, она тут же притаилась за него, хотя, как и всегда, мечтала нагнать его, закрыть глаза и спросить, кто стоит за спиной. И она была бы дико удовлетворена, если бы его руки вновь накрыли её, а он бы с улыбкой произнёс «маленький розовый зверёк» или нечто более оригинальное и милое, из-за чего Сакура бы раскраснелась.
– Что? – внезапно переспросил он, надеясь, что девушка отмахнётся, когда поймёт, что он не услышал вопроса.
Однако она повторила свой вопрос, настойчиво посмотрев карими глазами в его, угольно-чёрные:
– Я говорю: что у тебя с Харуно?
Саске замялся, не зная, как и ответить. Скажи он этой девушке, что она ему никто, она, естественно, обрадуется, а у Учихи вновь появится шанс снять напряжение или просто расслабиться с помощью очередной подстилки. А скажет он, что она ему дорога, то у него не будет такого шанса… наверное, плевать, ведь Сакуры здесь нет. Два противоречивых чувства боролись друг с другом. Один из них был всадником на белом коне, а другой – на чёрном, и оба старались поразить друг друга. Чёрный всадник в душе Учихи побеждал, наконец подняв лошадь на дыбы, так что конь заржал и бросился на своего противника, вскинув гриву.
И как было смешно и противоречиво осознавать, что он снимать напряжение и расслабляться с помощью Сакуры, которая ему так доверяла, вовсе не хотел. Стыдно. Страшно. Неприятно. Неприятно даже думать о том, что было бы, если бы эта девушка сделала точно так же, как и все остальные. Этим она и отличалась от всех. Тем, что настолько непокорная, неукротимая, доверяющая лишь одному человеку во всём, что касалось личной жизни, учёбы и чувств. Она никогда не станет скрывать. И она никогда не будет доверять другому человеку, никогда не наденет маску безразличия или чего-то более холодного. Никогда на её личике не появится той маски, что непременно сообщит человеку о том, что она лжёт.
– Знаешь… да так, ничего, – сразу же резко ответил Саске.
От его слов, будто бы эхом прокатившимся по коридору, Сакура невольно вздрогнула за углом, приоткрыв губы и подавшись ещё ближе, надеясь, что он всё так же её не заметит. Они вдруг остановились, а его собеседница скрестила руки на груди, встав напротив Учихи и вздёрнув аккуратную, изящную бровь, вырисованную коричневым карандашом:
– Да? А я не знала, что с людьми из раздела «ничего» можно иметь такие близкие отношения.
Саске усмехнулся, сунув руку в карман джинсов. Сакура ещё больше приоткрыла губы, нахмурившись.
– Ну… если уж так хочешь знать, то она мне никто. Знаешь, это очень сложно объяснить. Я поспорил на её поцелуй, – принялся объяснять Саске, и эти слова причиняли его же сердцу множество колотых ран.
Сакура быстро прижала ладонь к губам, вытаращив глаза, на которые навернулись слёзы. Первая слезинка влажно прочертила путь до подбородка и гулко капнула на плиточный пол, раздавшись непонятным эхом даже где-то больше в душе Сакуры.
Боль. Горечь. Чувство стыда. Сострадание к себе же самой.
Ничтожество… разве она могла осознавать себя таким ничтожеством? Конечно же, нет. Было так страшно слышать это от человека, которому она доверяла настолько сильно, что могла бы провалиться сквозь землю. И Сакура не видела того, что ему самому неприятно это говорить.
Девушка засмеялась, видимо, над наивностью Сакуры, а Учиха, хмыкнув, закивал, по привычке взъерошив волосы:
– Не нужно смеяться над этим. Мне, по правде говоря, не очень приятно это признавать. Но эта девушка мне действительно никто.
– Странно то, что ты вообще на неё повёлся, – заметила девушка, хмыкнув и выпрямившись, наконец, перестав хохотать. – Это же Харуно. Сам знаешь, что она странная… не удивлюсь, если тебе не понравилось с ней целоваться. Но зато удивлюсь, если ты скажешь, что не воспользовался ею в плане секса. Уж это для меня точно будет полным ударом…
Сакура ещё больше прижала ладонь к губам, чтобы не вырвался крик боли, встрявшей комком в горле. Она всхлипнула, зажмурившись, так что тушь быстро потекла по щекам, оросившимся слезами. Она не могла поверить в то, что Саске с такой лёгкостью это признавал. Одна сторона твердила о том, что он просто хотел отговориться от лишних вопросов, но другая утверждала, что Сакура действительно ему не нужна. И это было больнее всего. Словно Сатана, эта сторона стояла рядом с Сакурой и шептала ей на ухо то, что она больше не нужна Учихе. Что тот человек, которого она любила и любит до сих пор, воспользовался её чувствами, поиграл, не позаботился о её эмоциях, просто искренне посмеялся над её наивностью. О боже, да как только Сакура могла с ним общаться? Так странно осознавать то, что человек, что произвёл на неё при первой встрече неизгладимое впечатление, оказался такой сволочью…
Не выдержав, Сакура вышла из своего укрытия, и Саске, услышав гулкие шаги, тут же повернул голову в её сторону, а девушка что-то пробормотала, схватив Учиху за плечо, чтобы что-то сказать. Учиха отстранился, нахмурившись и приоткрыв губы, глядя на Сакуру.
Ту боль, что она сейчас переживала, было видно. Она как будто молила его, просила о том, чтобы он сказал, что это сон. Что в очередной раз она проснётся, наверное, прямо на уроке рядом с ним от его тёплых слов на ухо, что она проснётся у него дома утром в выходной, чтобы он прижимал её к себе и говорил, что чай скоро остынет. Но нет, Сакура уже знала, что это не сон. Всё это причиняло больше страданий, чем просто его недоумённое лицо, на которое Сакура смотрела так, будто ненавидела всей душой. Да, чёрт возьми, теперь она проклинала эту красоту, теперь она больше не хотела на неё смотреть – боль застилала глаза слезами, будто выжимая их из Сакуры.
– Сакура… – пробормотал он, уже сделав шаг ей навстречу.
Сакура покачала головой, отступив назад на ватных ногах всё дальше и дальше. Собеседница Учихи того гляди хотела засмеяться над ней – карие глаза с презрением смотрели на неё, читая все эмоции.
Сакура, не в силах больше выдержать подобного, кинулась прочь, развернувшись к Учихе спиной и покинув коридор, скрывшись за тем же углом, стараясь не разрыдаться хотя бы сейчас. Однако Саске, не заметив того, что собеседница окликнула его, помчался следом.
Хотелось успокоить, обнять, утешить, объясниться… хотелось просто сказать ей о том, что больше не будет ничего такого и всё он сказал просто ради того, чтобы отгородиться… но нет, Саске словно знал, что она не поверит и ничего не ответит ему, развернётся, уйдёт. И он больше никогда не сможет говорить с ней на равных, никогда не сможет хотя бы коснуться её, никогда не сможет услышать от неё тёплых слов и почувствовать ласковые руки на своих веках, когда она подбежит сзади и закроет его глаза, чтобы спросить, кто стоит сзади.
Он шёл следом и наконец увидел, как она стояла возле того самого высокого окна на втором этаже, где и произошёл их первый поцелуй… как символично. Учиха подошёл к ней, стараясь говорить тихо и успокаивающе:
– Слушай, Сакура, я сейчас всё тебе объясню. Я…
– Не надо ничего объяснять, – оборвала его Сакура, – нужно было сразу подумать о том, что то, что ты общаешься со мной – это просто одна из всех твоих многочисленных масок. Ты старался быть добрым со мной, хотел… – девушка всхлипнула, не выдержав.
Вчера он подарил ей самую настоящую большую ромашку… маска ли это? Продолжая вытирать слёзы уже внутренней стороной тонкого запястья, Сакура всхлипывала. Позавчера он купил ей целую упаковку любимых карамелек. В воскресенье они гуляли, и он угостил её самым любимым мороженым девушки… это ли его маски?
– Я не знаю, чего ты пытался добиться от меня за все эти годы нашего общения… почему?! Почему ты… чёрт возьми, почему я вообще разговариваю с тобой сейчас? А все твои чувства ко мне лживые, я ведь… я ведь никто тебе…
Последние слова она практически выплюнула, не в силах больше говорить и разрыдавшись, спрятав лицо за ладонями. Нежное тельце трясло от несдерживаемых рыданий, и Учиха смотрел на неё с таким сочувствием, которое только мог выразить своими чёрными глазами. Нет… всё из-за него. Всё из-за того, что он наговорил ерунды. Что теперь будет? Что будет после этой ерунды?
Он уже сделал шаг навстречу, чтобы обнять её, протянув руки вперёд, однако Сакура, вздрогнув и почувствовав кончики его пальцев на предплечьях, отстранилась, покачав головой, пробормотав что-то вроде «не трогай меня, пожалуйста».
– Сакура… послушай, прошу, – тихо начал он, подождав, пока она выговорится. Но обнимать больше не стал – незачем настаивать на том, чего она не хотела. – Это всё… я сказал это для того, чтобы про нас больше ничего не спрашивали, понимаешь, и… я давно, очень давно хотел тебе сказать, что… я люблю тебя.
Он это выдохнул, покраснев и больше не в силах говорить ничего подобного. Сакура посмотрела на него заплаканными глазами, отстранив от лица нежные ладони. Что он только что сказал? Нет… нет, она не поверит в это и под страхом смерти! Как такое возможно?! Девушка всхлипнула, опустив голову и принявшись качать ей из стороны в сторону, словно говоря, что больше не верит ему. Для неё Учиха Саске – это человек, который не способен на искренние чувства, и она никогда не простит ему такое, как бы он не умолял…
– Я больше не верю тебе, Саске, – отрезала она, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо, но нет, этого не получилось – он дрожал, будто осина на сильном ветру. – Нужно было сначала подумать, а потом… я больше не хочу с тобой говорить. Пожалуйста, оставь меня. Не нужно идти за мной, просто… ты в курсе, что ты растоптал мои чувства?
– Сакура…
– Что?! – вскричала девушка, всплеснув руками. – Не говори мне больше ничего. Я ведь… – она развернулась, покраснев и готовясь уйти, закинув сумку на плечо. Учиха уже хотел ей помочь, видя, как она пошатнулась, но опоздал – Сакура уже сделала шаг в сторону от него. – Я ведь тоже… любила тебя. Но не сейчас, Саске. Прости, мне больше не о чем с тобой говорить.
С этими словами Сакура, развернувшись и стараясь держаться, ушла. Но едва она завернула за очередной угол, как снова расплакалась.
Этот день оставил столько неприятного в её памяти… этот день наполнен горечью и болью и всеми теми воспоминаниями, всеми тёплыми чувствами, что когда-то были к Учихе. Но ведь… разве она признается в том, что эти чувства к нему до сих пор остались? Нет… не стоит… она всхлипывала, вытирая слёзы и уткнувшись в ладони, стараясь заглушить шумные звуки. Боль прожигала сердце и накатывала с головой, не хотелось дышать. Хотелось вернуться к нему, обнять, броситься на шею и сказать, что действительно любит… но нет, она не могла этого сделать прямо сейчас. Даже если он ответил ей взаимностью и признался, что любит.
Нет… всё нужно забыть, забыть, искоренить из головы, чтобы это больше не возвращалось, не причиняло страданий, больше не перекрывало дыхание и не вызывало слёзы по ночам.
Забыть.
End of Flashback
========== Глава 8 ==========
Примечание автора: ребятейки, я дико извиняюсь за отсутствие вчерашней главы. Приятного прочтения :)
И сейчас Сакура всматривалась в такие любимые чёрные глаза, не в силах выдавить из себя и слова. Как получилось так, что этот человек чуть ли убил её? Мысленно, морально, а не физически… душевно. Ведь именно такая боль гораздо сильнее физической. Физическая быстро заживёт, оставив на месте лишь шрам, напоминающий о не очень приятном дне. А душевная? Такие раны не затягиваются долгое время. Лишь в старости, когда уже нет для них места и не хочется про это вспоминать.
Сакура вновь всхлипнула. Как долго она будет помнить про тот день, который так старательно пыталась забыть? Как долго ещё она будет плакать в подушку по вечерам, вспоминая всё то, что было до этого дня? А может, просто действительно стоило послушать его тогда? Но нет, девушка понимала, что было не до этого. Хотелось в тот день покинуть не только его, но и целый мир. Оставить всё так, как есть, просто отгородиться, будто закрыв занавеску от яркого солнца, бьющего в глаза, и не слышать, не думать, не чувствовать, не видеть… хотелось всё забыть и не вспоминать, хотелось не попадаться на глаза человеку, что убил в ней все чувства. Будто бы выстрелил одним ударом, не давая убежать или скрыться, заставляя все чувства истекать кровью в душе несчастной девушки, обливаться, молить о пощаде и биться в агонии. И как неприятно осознавать, что человек, который был для неё целым миром, просто так взял и отвернулся, забыл про неё, больше не стал касаться её чувств, больше не стал думать о ней… а сейчас, держа её за предплечья, Учиха словно не понимал сам, зачем так поступил. Как бы ему хотелось просто извиниться перед ней за всё и стереть отвратительный день из памяти, который заставил её испытать столько боли и страданий. Как бы хотелось вернуться назад лет на семь и повернуть всё в другом направлении. Если бы всё было по-другому, они бы общались более тепло… а может, и вообще не расставались друг с другом.
– Знаешь, я уже передумала разговаривать с тобой о чём-то, – отрезала Сакура, нахмурив тонкие брови и пытаясь вырваться из его цепких пальцев.
Этого, конечно же, не получилось, и девушка продолжала упираться в сильную мужественную грудь изящными ладонями, нахмурившись и опустив голову, пытаясь скрыть красноту лица. Хотелось отстраниться и убежать, чтобы больше ничего не говорить, однако Учиха считал иначе, крепче прислоняя к себе девушку за предплечья. Не успела Сакура ничего сказать, чтобы возразить, как ощутила тёплое дыхание на своей переносице. Это теперь сдерживало и не оставляло попыток вырваться.
– Отпусти меня, я не хочу с тобой говорить, – отрезала она.
– Сакура, – начал он, чуть улыбнувшись, – просто признайся, что до сих пор меня любишь.
От этого девушка покраснела ещё сильнее. Да как он смеет сходу такое заявлять?! Как он смеет говорить что-то подобное?! Как он… нет, так просто невозможно. Сакура тут же пресекла свои мысли, всхлипнув, чувствуя, как губы сами собой сжимаются в тонкую полоску. От его голоса и слов по телу быстро побежали мурашки, так что Сакура мелко вздрогнула, продолжая всхлипывать. Как он прав… да, он невыносимо прав. Чёрт возьми, как хотелось врезать ему за такое! Сакура ни за что не признает того, что до сих пор любит этого человека. Слишком сложно и слишком просто одновременно. Казалось бы, стоит признать это и просто сказать «да» или кивнуть головой из-за комка в горле, который пресекал любые слова, тогда бы это, наверное, просто кардинально поменяло ситуацию…
Flashback
Ворвавшись домой, Сакура даже ничего не сказала матери, что ждала её с обедом на столе, поприветствовав дочь. Девушка помчалась в свою комнату, быстро хлопнув дверью. Так хотелось закрыться от всех и от всего… конечно, мать сейчас будет спрашивать, что произошло… Мебуки никогда не оставит это просто так, Сакура это точно знала.
Девушка вздохнула, осев у кровати на пол и отшвырнув в сторону сумку. Если бы они не поругались, он бы донёс эту сумку до дома Сакуры и проводил бы её… она всхлипнула, покрепче подтянув коленки к груди и обхватив их руками, уткнувшись в них лицом, стараясь впитать все свои слёзы.
Боже, до чего же больно и неприятно осознавать, что он вообще разговаривал с кем-то другим, а не с ней… Сакура нахмурилась. Ревность. Внезапно проснувшееся чувство заставило сжать ручки девушки в кулаки и только потом уже часто и тяжело задышать от этого. Она понимала, что беспомощна сейчас. Беспомощна настолько, что это кажется каким-то сном, бредом, в котором она не могла проснуться или прийти в себя. Боль. Господи, насколько сильна та боль, в которой она оказалась? Захлёстывала с головой, убивала, а сердце колотилось настолько сильно, что хотело вырваться из груди. Трепет. Странный трепет в груди от того, что она ощутила именно ревность. Он и раньше рассказывал ей обо всех тех девушках, что у него были, и в такие моменты Сакура хотела всех их просто придушить. Убить за то, что они просто касались его тела, что они целовали его губы, смотрели на него влюблёнными и оценивающими глазами, разговаривали с ним… а может, и не просто разговаривали. Все эти воспоминания заставляли страдать ещё больше, но Сакура знала, что больше всего Учиха доверяет только ей.
Доверяет… и сейчас? Может, это слово уже давно можно поставить в прошедшее время?
– Сакура? – тихо позвала Мебуки с другой стороны, даже как-то нерешительно, неуверенно.
Она прекрасно видела, что с дочерью что-то не так, а потому только тяжело вздохнула, продолжая вытирать влажные от воды руки о простенький фартук зелёного цвета. Сакура всхлипнула, кивнув, но тут же опомнилась, поняв, что мать этого не видит:
– Ты в порядке, солнышко? Можно мне войти?
– Да… да, мам, конечно… – пробормотала девушка, продолжая вытирать слёзы.
Она не хотела, чтобы Мебуки застала её именно в этом ужасном состоянии: потёкшая тушь, мешки под глазами, слёзы, струящиеся по щекам… всё это оставляло желать лучшего. И мать всё равно поймёт, что что-то здесь не так, поэтому Сакура бросила это занятие, перестав пачкать руки в чёрной туши.
Наконец Мебуки – высокая женщина лет тридцати пяти с короткими светлыми волосами и такими же, как у дочери, глазами – зашла в комнату, сразу же прижав ладонь к губам. Она знала об Учихе, знала об их отношениях… но и понятия не имела, что девушка плакала именно из-за него, ведь Саске никогда раньше не позволял себе её обидеть. А может быть, так и есть? Что в таком случае могла посоветовать мать дочери? Просто поговорить и выяснить всё, что только можно, разобраться в чувствах, а не тихонько плакать в подушку по ночам, когда никто этого не видит.
Сакура внезапно вскочила, не успела мать и подойти к ней, и тут же бросилась к ней, крепко обняв поперёк талии и всхлипнув, уткнувшись в плечо. Сейчас она нуждалась в том тепле, которое может дать лишь мама своей дочери. Ведь мать – это тот человек, который никогда не будет завидовать, насмехаться, который никогда не будет смотреть презрительным взглядом и который всегда простит и поймёт, чего бы ты не сделал. Сакура понимала и это, и единственное её утешение сейчас было в матери. Мебуки не стала ничего говорить, зная состояние Сакуры, лишь продолжала поглаживать её по длинным шелковистым волосам, успокаивающе и с нежностью.
– Сакура, ну, не плачь… если не хочешь рассказывать мне, что произошло, то не рассказывай, я всё понимаю, – вздохнула женщина, чуть улыбнувшись.
Сакура покачала головой:
– У тебя бывало такое, что ты любишь человека, а он растаптывает твои чувства в грязь?
Мебуки вытаращила глаза, на минуту отстранив от себя Сакуру. Сразу же женщина поспешила пройти вместе с ней к небольшой кровати, присев на неё с Сакурой, и принялась поглаживать дочь то по спине, то по хрупким плечам, стараясь успокоить. Обычно в таких случаях все подростки впадают в депрессию и не хотят ни с кем разговаривать, но Сакура всегда делилась с матерью всем, чем только можно. Она горько усмехнулась, покачав головой и снова обняв мать. Завтра она не будет говорить с Учихой вообще… а может, и в школу не пойдёт. Но нет, это не причина прогула. Нет, нужно пойти… и она знала, что Мебуки этого не оценит.
– Сакура… что случилось? Кто с тобой так поступил? – хриплым шёпотом спрашивала женщина, недоумённо глядя на Сакуру.
Девушка не спеша рассказывала матери всё то, что произошло между ней и Саске. И, конечно, Мебуки сочувственно покачала головой и прислонила голову дочери к своему плечу, утешительно поглаживая по волосам, спине, надеясь, что Сакура скоро успокоится. Ведь Мебуки, смотря трезвым материнским взглядом на ситуацию, считала, что им просто нужно поговорить. Но она никогда бы не подумала, видя Саске Учиху столько раз рядом с Сакурой, что он мог так поступить. Но Сакура умолчала о том, что он признался ей в своих чувствах. Незачем. Мать, конечно, начнёт оправдывать его, а в этом Сакура не нуждалась.
– Ну-ну, не плачь… Сакура, всё уладится. Просто поговори с ним… – предложила Мебуки ровным спокойным голосом, однако девушка перебила её.
– Я не могу с ним разговаривать после такого! – вскричала девушка, всплеснув руками и снова разрыдавшись.
Женщина вздохнула, а Сакура, расплакавшись, опять обняла её, уткнувшись носом в плечо и то и дело всхлипывая:
– Мама, мне так плохо…
End of Flashback
– Чего?! – тут же возмутилась Сакура, вытаращив глаза и указав на себя ладошкой, насмешливо глядя на Учиху.
Да, глупо, наверное, не признавать того, что действительно она чувствовала к нему… но если признает, то теперь уже всё будет по-другому, а Сакура ещё к такому не готова.
– Учиха, если ты ничего не знаешь, то лучше вообще заткнись, честно, – посоветовала девушка. – Ты вообще ничего не знаешь о человеческих чувствах. И не нужно меня переубеждать в обратном, ты просто умеешь их ломать, а не оказывать взаимность.
Эти слова она практически прошипела ему в лицо, подняв голову и вздёрнув носик, и теперь вновь постаралась вырваться. Конечно, этого не вышло, а Учиху так и вовсе раззадорили её слова: «ты просто умеешь их ломать, а не оказывать взаимность». Так, значит, да? Да что она вообще понимает в его чувствах к ней? Конечно, она ведь не ответила ему тогда сама взаимностью, когда он сказал, что любит её. Пусть выбрал не совсем подходящий момент, да, но всё же решился и признался в своих чувствах. Она не поверила – так теперь пусть пожинает свои плоды.
Нахмурив тонкие брови от несдерживаемой ярости и крепче взяв её за предплечья, заставив девушку простонать от минутной боли, он вдруг резко развернул её к раковинам, а потом не менее резко схватил за стройные бёдра и подсадил Сакуру прямо около мойки, где было немного влажно от воды, так что теперь и шорты девушки пропитались влагой. Она нахмурилась, не понимая, что он пытался этим сказать. Учиха такой глупый… кажется, с того времени он совсем не поумнел, а стал более глупым. Она хмыкнула прямо ему в лицо, скрестив руки на груди.
– Не оказываю взаимность, говоришь? – вздёрнул бровь Учиха, а Сакура на такое закивала, глядя на него исподлобья.
Стоит сказать ему в глаза правду, пусть не смотрит сквозь розовые очки. Она фыркнула, когда он перешёл к более решительным действиям – встал вплотную к ней, практически не давая вдохнуть кислород. Если она втянет носом воздух, то тут же ощутит его приятный запах, от которого сможет сойти с ума. Постепенно, едва она вбирала в лёгкие кислород вместе с его запахом маленькими порциями, боль, страдания и злость притуплялись, словно заскулившая собака, уходящая куда-то вдаль, поджав хвост.
Сакура успокаивалась, едва дышала его запахом. Стоило ему только встать ближе… он ещё ближе к ней, между ними расстояние практически сантиметр, если не меньше. Она уже готова чувствовать такое сильное горячее тело, к которому хотелось прижаться ещё теснее, заражаясь то возбуждением, то теплом, то нежностью… в зависимости от его прикосновений. Мгновенно, не теряя времени, широкая ладонь скользнула вниз, по предплечью, переместившись на талию Сакуры, вызывая у неё дополнительные мурашки и дрожь по телу, от которой она только и сделала, что опустила голову, покраснев и не в силах противиться.
А ещё она дико хотела его обнять.
Наверное, сейчас самое время забыть старые обиды и помириться… на глаза навернулись слёзы, которые девушка не могла держать в себе. И тут же, едва он притянул её чуть ближе к себе, тонкие руки медленно, будто змеи, стали обвивать его узкую талию, а потом и широкие плечи, поднимаясь выше, уже к шее. Пальцы одной руки нещадно впились в угольно-чёрные растрёпанные волосы, как будто она старалась передать ему всю ту боль, что ощущала внутри. Головой она, не выдержав, уткнулась в его грудь, шумно всхлипнув, так что кафельные стены эхом отразили этот звук, разнёсшийся по помещению.
Учиха, вздохнув, прикрыл длинные ресницы, посмотрев на Сакуру и склонившись, поцеловав несчастную, всхлипывающую девушку в макушку. Кажется, та нежность, что у него сохранилась с того времени, никак не могла уйти, да и вообще не хотела уходить. Словно бы она осталась только для Сакуры… чуть улыбнувшись, она теснее прижалась к нему, сразу же услышав тихий, размеренный бархатный шёпот:
