Текст книги "У нас будет ребенок (СИ)"
Автор книги: Штюрмер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)
Потянувшись, Марина шепнула ему сокровенные слова на ухо, и успела заметить удивленный взгляд, сменившийся на радостный.
– Да?
– Да, – кивнула улыбающаяся Нарочинская и показала конверт. А вот сейчас слов и не осталось – Брагин просто засиял и снова привлек ее к себе. Крепче, еще крепче. Так сильно, как и любил ее.
========== Глава восьмая ==========
Комментарий к Глава восьмая
Спасибо всем, кто дождался. История завершилась.
Ей так этого не хватало. Дома провела всего пару месяцев, но показалось, что почти год. А то и больше. Поэтому когда позвонили из Склифа и попросили побыть консультантом на сложной операции, сразу же согласилась. С радостным трепетом где-то в сердце.
– Соскучились? – Вершинин словно прочитал мысли.
– Безумно, – честно ответила. Промолчала о том, как прижимается вечерами или после ночных дежурств к мужу, чтобы просто вдохнуть посильнее запах медикаментов. С такой тягой наследнику Брагиных явно суждено быть врачом.
– Думали уже, когда вернетесь? – дело шло к концу, поэтому Андрей Сергеевич мог отвлекаться на беседу.
– О-у, ну тут не от меня зависит, – усмехнулась Марина. – Почему-то кажется, что получу второго Брагина… Поэтому…
– Даже не знаю – посочувствовать вам или порадоваться? – заулыбался Вершинин.
– Надеюсь, что мои гены все же сильнее, – отшутилась Нарочинская. – Вот здесь пропустили… – даже в болтовне она не упускала детали. С ее помощью операция прошла быстрее, о чем коллеги и сообщили на выходе из операционной.
– Заглядывайте к нам почаще, Марина Владимировна…
– С радостью, – сжимая шапочку в руках, отозвалась она и неспешно отправилась в ординаторскую. На сегодня ее пребывание в больнице окончено, надо было готовиться к другому важному делу.
– О, Марин! А ты че тут? – мимо пронесся Куликов, который затормозил в паре метров от нее. – Ты не едешь?
– После обеда же. А у тебя дежурство? Привет…
– Привет! Да заскочил на минутку, уже убегаю… Ну, вечером увидимся? Автобус меня подберет…
– Понятно. Ну, увидимся, – свернула она в ординаторскую и чуть не поморщилась от вида Инги. Зато та расплылась в псевдодружелюбной улыбке.
– Доброе утро! Неужели госпожа Нарочинская снова в строю?! – и забегала глазками, ощупывая ее фигуру.
– Была и буду. Здравствуй… – взгляд остановился на вещах, разложенных на кушетке.
– А я вот покидаю вас, склифосовцы… Так что на вечерок у Нины и не ждите… – Нарочинская недоумевающе уставилась на бывшую подругу: ей потребовалось какое-то время, чтобы осознать, что та шутит. Никто и не думал ее приглашать на шашлыки на дачу к Дубровской.
– И куда?
– Туда, – мотнула она головой. – Тесно мне здесь… Поеду-ка обратно.
– А, ну да… Россия маловата, – любезничала Марина, отмечая, что и малыш от ощущения ее боевой защиты притих. – Ну, давай, передавай привет… – бочком попыталась протиснуться обратно в дверь – оденется она уже потом, когда Инга слиняет из этих стен.
– Я вот и не думала, Марин… – выдохнула мысленно и обернулась с вопрошающим видом. – И замуж выйдешь, и забеременеешь… Подменили что ли великую Нарочинскую?
– Да нет. Тут я, тут… Просто ты же меня плохо знала, Инга… Вернее – совсем не знала.
– Ну, да… Ну да… С Брагиным тебе повезло.
– Как в рулетку… русскую, – подсказала насмешливо Марина. – Ну, пока… Удачно долететь.
– А тебе родить. Ты кого хоть ждешь?
– Пока, – поставила точку Марина и вынырнула в коридор, столкнувшись с Брагиным.
– О-па… Телепузики наступают, – отшатнулся он, вглядываясь в ее глаза, и просчитывая настроение. – Чего? Хмурая такая…
– Я? Нет, – рассеянно отозвалась она и вздрогнула, переваривая неприятные впечатления от разговора. – А ты откуда? С операции? Кого оперировал? – погладила ладошкой его по груди, разглаживая и без того ровную ткань.
– Да там… Ты домой-то едешь? Я ж вас оттуда заберу?
– Нас?
– А этого дома оставишь? – он засиял от собственной шутки, глядя на ее живот. – Ты бери нашего, покажем ему, как папка умеет шашлыки жарить…
– Главное не показать, как папка любит лезть в горящие дома, когда не надо, – вспомнила Марина про ужаснейший Новый год, после которого ей пришлось заново себя собирать по кусочкам.
– Ну, ты вспомнила, – обиженно надул губы. – Когда это было-то? Я был молодым… и волосы у меня еще были, – провел даже ладошкой по макушке.
– Какие еще волосы, Брагин? – чуть не рассмеялась Нарочинская.
– Раскусила, – печально вздохнул он. – Ну, как операция? Понюхала пороха?
– Понюхала. Ты во сколько приедешь? – Марина отвела его в сторону и заняла беседой про поездку, краем глаза наблюдая, как ординаторскую покинула Инга. Все это время Брагин по традиции сыпал шутками направо и налево, не забывая поглаживать ее по животу. Это у него уже вошло в привычку.
– Олег Михайлович, вас вообще-то ждут… Марина Владимировна! – изумилась возникшая из ниоткуда Павлова. Хищно пробежала глазами по Нарочинской, убеждаясь, что живот никуда не делся, а значит, ее талантливый нейрохирург еще не скоро окажется в операционной. Во взгляде мелькнуло разочарование.
– Здравствуйте. Я на минутку заскочила…
– Ах, да, плановая. Мне говорил Андрей Сергеевич, – кивнула Павлова. – Не думали еще, когда нам вас ждать обратно?
– Годиков через семь…
– Что? – уставились на Брагина и Марина, и Павлова.
– А что?! Родишь, воспитаем, в садик сводим, а как в школу пойдет, так можно к скальпелю обратно…
– Не слушайте вы его, – выдохнула, пихнув его в грудь. – Посмотрим, как получится, Ирина Алексеевна, – то, что ее тут всегда ждут, грело душу. И самолюбие.
– Хорошо, не будем загадывать. Идемте, Олег Михайлович! – поманила его Павлова, но Брагин даже не шелохнулся, пока Марина его не толкнула.
– Иди, давай. Ну, что ты как маленький? – сокрушенно уточнила она. Получила от него быстрый поцелуй в щеку и проводила взглядом парочку в белых халатах. Только после этого уже смогла еще раз оглядеться, запоминая родные стены, прислушиваясь к знакомым звукам из палат и операционных. – Ну, не в последний же раз…
Одернув себя, Марина взбодрилась и отправилась переодеваться. Пора было ехать домой.
***
Накатить бы. Да не очень-то и хотелось. С удивлением осознав это, Брагин отвлекся от вида в окно и глянул на своих коллег, веселящихся в салоне автобуса. Тут и без алкоголя было весело, вот и песни начались.
– Михалыч, ты че там бирюком сидишь? Непорядок, так-то, – заметила его Нина. Пробравшись, держась за спинки кресел, боевая подруга рухнула рядом. – Марине звонил?
– Звонил. Собирается уже.
– Ну, сейчас ее захватим и начнется веселье…
– А вот без Нарочинской не весело, – расплылся в улыбке Брагин. – Ты-то небось обзвонилась? В армию еще не ушел? – он и так прекрасно видел, как Дубровская бегала с телефоном вокруг автобуса, пока все собирались. Все хотела разузнать, как там ее Пашка.
– Да ну тебя. Сам-то вон сидишь в гордом одиночестве, поджидаешь свою ненаглядную, – отметила Нина.
– Ну, мне-то положено ждать.
– Ага, натренировала тебя, – одобрительно согласилась Дубровская. – Так и не скажешь, кто там у вас?
– А тебе вот зачем? И ты туда же? Нос свой засунуть? – упрекнул ее Брагин.
– Че сразу-то нос? Великая тайна такая… Вон сейчас Покровская подопьет и мы все сразу узнаем. Кто-то и выиграет… – последнюю фразу в сторону обронила Нина.
– Чего? – повысил голос Брагин. – Нин… А, Нин… – он, не мигая, смотрел, как женщина вертит головой, якобы определяя, где они едут.
– Слякоть-то какая… Весна грязнючая у нас…
– Ни-на! – зычно повторил он.
– Да че, Нина-то? Это все Костик… Он нас всех взбаламутил, вот все и поспорили… кто у вас там будет… – тихонечко объяснила Нина. – Ну, че ты так на меня смотришь? Вариантов-то немного, а денег уже прилично… Представляешь, кто-то даже на близнецов ставил, но думаю, не вариант… Нарочинская бы в дверь не пролазила бы…
– МММ мне тут развели, – буркнул он, и отвернулся.
– Так я-то еще и не ставила, Михалыч! Вы ж друзья мои… – схватилась за сердце Нина, изображая добропорядочность и сочувствие.
– Угу, – Москва, как Москва. Грязь и вереница машин, спешащих куда-то.
– Брагин, а может по-дружески… А? Я поделюсь… – прижалась она к нему и перешла на шепоток.
– Эй, але… – глянул он на нее с возмущением.
– Поняла. Отстала, – через секунду отпрянула она. – Больно надо было. Сама разберусь. Не зря ж я в больнице работаю, да я ж не хуже УЗИ определяю…
– Эй, парочка! Вы че там шепчетесь? Давайте-ка… – заметивший их Куликов направился к ним с бутылкой шампанского в руках. Как раз автобус заехал под мост, в салоне потемнело. Брагин только моргнул, когда громкий грохот ошеломил его, от резкого рывка бросило вперед. Что-то острое впилось в плечо, и боль растеклась по внезапно одеревеневшему телу. Отключаясь, Брагин успел подумать, что лучше бы выпил.
***
Маниакальные мысли начали преследовать Марину с обеда. Замирая то и дело в разных углах квартиры, она пыталась почувствовать шевеление малыша. Если до этого он отплясывал у нее на внутренних органах, то ли пасадоболь, то ли канкан, то сегодня внезапно затих. Волнуясь, Нарочинская порывалась позвонить Покровской, но одергивала себя и продолжала собираться на пикник.
– И где же вы? – выдохнув, она глянула на часы. А думала, что она не успеет. В ее положении сделать это было все сложнее и сложнее. – Ой, – услышав включенный телевизор, Нарочинская вернулась в гостиную.
Прикидывая, что еще надо взять с собой, Марина переводила взгляд с предмета на предмет. Дырявой головой она никогда не страдала, все сейчас можно было списать на беременность. Но поводов для шуток Брагина не хотелось давать.
Внезапно взгляд сам остановился на экране. Отрывочно замелькали покореженные автомобили, лужа крови на грязном асфальте, вырванная арматура и груда бетона. Мозг не успевал за тем, что воспринимало зрение, но, когда на экране показался склонившийся над кем-то у обочины силуэт, Марина дернулась. Схватила пульт и вжала пальцы в кнопки, стараясь быстрее прибавить звук.
– Под рухнувшим мостом может оказаться еще больше людей… По счастливой случайности, на месте страшного ДТП оказалась бригада НИИ скорой помощи имени Склифосовского… Медики оперативно приступили к спасению пострадавших, хотя среди медперсонала также оказались жертвы… – голос ведущего становился громче и громче, пока совсем не заполнил комнату, придавив собой оглушенную Нарочинскую.
– Олег… – непонятно, произнесла ли она имя мужа вслух, или просто беззвучно зашевелила губами. Очнулась, словно в незнакомой квартире и с минуту бесцельно смотрела в орущий экран. Говорили о спорах депутатов в Госдуме. – Брагин! – крикнула уже, а потом бросилась на кухню в поисках телефона. – Где… – задохнувшись, Марина схватила мобильник и быстро набрала номер. – А, черт… – сосредоточиться в шуме было невозможно, и Нарочинская снова вернулась в гостиную, чтобы отключить телевизор. – Ну… – мысленно позвала, надеясь, что сейчас услышит веселый голос, но ничего этого не произошло.
Действовать!
Ключи от автомобиля были закинуты куда подальше. Брагин предпочитал мотаться до больницы на метро, а ей запрещал уже с Нового года садиться за руль. Лишь изредка сам вывозил ее по делам – сегодня машина простаивала во дворе.
Хлопнув дверью, Марина чуть ли не кубарем готова была скатиться вниз, но опомнилась и схватилась за перила. Живот был лучше любого напоминания о благоразумии, поэтому осторожно и, тратя минуты, она спустилась вниз.
Нет, автобуса у подъезда не оказалось. Он был под тем мостом. А рядом суетился Куликов. Вот только кому он там проводил реанимацию, было непонятно. И от того еще более страшно.
Дрожащими пальцами вставила ключ и внезапно почувствовала, как крупная дрожь бьет ее изнутри. Снова набрала номер и, замерев, стала отсчитывать монотонные и противные гудки.
– Так! – попыталась дозвониться до Куликова, но и тут был провал. – Черт! – отбросила бесполезный гаджет, чтобы схватиться за руль и еще раз отодвинула кресла. Сидеть было жутко неудобно, но об этом Марина не задумывалась, нажимая на газ. – Да куда ты…
Ей бы выругаться на остолопа, который подрезал ее на выезде со двора, но что-то мерзкое липкими пальцами сдавливало горло, душило и превращало слова в сиплый звук.
– Соберись! – вдруг ударила ладонью по рулю, и впилась взглядом в серую дорогу, по которой неслись автомобили. Ускоряясь, Марина то и дело поглядывала на лежащий рядом мобильник и мысленно просила хоть кого-то из друзей позвонить ей.
… Среди медперсонала также оказались жертвы…
– Ну, куда ты лезешь? – а тут уже получилось закричать так, что проехавший мимо водитель обернулся. – Кретин… – Марина чуть не затормозила, ощутив, как болезненно потянуло в животе. – Тише, тише…
Автомобильный поток становился гуще, и маневрировать было все труднее и труднее. Только Марине казалось, что все едут очень медленно, специально мешая ей добраться до проклятого моста. Как могло случиться, что он обрушился? Хотя на своей работе Нарочинская научилась уже ничему не удивляться, но…
– Почему именно сейчас? – на надрыве вырвался вопль, и Марина задохнулась от нехватки дыхания. Обернулась на звук скорой помощи и увидела, как все начали с неохотой сдвигаться, пропуская «карету». – Да быстрее же! – тут была дорога каждая минута, а автомобилисты делали одолжение. Наконец-то, бригада умчалась вперед, а Нарочинская успела проскочить следом.
Часть моста была словно вырвана. Издалека были видны глыбы бетона, повисшие провода, арматура. Будто кто-то большой ростом не смог пройти через туннель и расчистил себе место. Попутно завалив дорогу и оставив под тяжелой грудой несколько автомобилей.
Слезы застилали глаза, но Марина упорно двигалась к цели, объезжая другие автомобили. От вида спасателей, медиков сердце бешено застучало, перегоняя кровь и приливая ее к голове. Стало жарко.
– Брагин… – шепнула Марина и краем глаза заметила что-то черное, несущееся на нее. Удар был мгновенным.
***
– Что там еще?
Нина встрепенулась, услышав автомобильный клаксон. Из-за реанимобиля ничего не было видно, но опыт подсказывал, что ничего хорошего можно было не ждать. Сегодня их точно кто-то сглазил.
– Куда? В Склиф! – отвлеклась она на медиков, которые спорили о пункте назначения для раненого пациента. – Он – наш, – с тяжелым сердцем посмотрела на водителя автобуса, которого недавно только вытащили из салона. Бетонный блок зажал его в кресле, судя по всему, еще нескоро он сядет за свою любимую баранку.
– Склиф что резиновый? – огрызнулся молодой парень, закидывая в «карету» свой чемоданчик.
– Ты еще тут поговори… – Нина и на дороге смогла всех построить. Работа на главном посту в Склифе закалила ее на долгие годы. – Вези, давай.
– Нина, где еще скорая? – подбежавший Костик снимал на ходу окровавленные перчатки. На свою рассеченную бровь он не обращал внимания.
– Ох, ты ж, горемыка мой… Едет! – хрипло крикнула она. – Ну, как там?
– Плохо, Нина, плохо, – покачал он головой. – Ампутация нужна, – покачал он головой и убежал снова к завалам, где с болгаркой работали сотрудники в синей форме с нашивками МЧС.
– Вот и поели шашлычка… – оценивала Дубровская размер бедствия. Несколько трупов, с десяток пострадавших. Сколько было на мосту человек, до сих пор неизвестно, к ним еще только пробирались. А ведь мост казался небольшим – а вон сколько судеб задел.
– Доктор, вы доктор? – грузный мужчина вывернул из-за реанимабиля, который только-только тронулся.
– Куда ты? Тебя еще не хватало! – рявкнула Нина, готовая стукнуть по лысой глупой головешке этого незнакомца, который размахивал руками.
– Доктор? Вы – доктор? Там женщина в машине…
– Какая женщина? Тут все в машине…
– Да послушайте! – он вцепился ей в локоть. – Беременна она! Я не хотел… Она сама вынырнула. Спасите ее. Я не хочу в тюрьму, – верещал бедолага, пыхтя и утаскивая ее за собой.
– Мужчина, не надо меня тащить! Да что ж за дурдом-то такой?! – вышла из себя Дубровская, но сцена с двумя автомобилями, у которых шел дым из-под капота, вынудила ее примолкнуть. – Марина!
Нет, ей не показалось. Пробравшись поближе, Дубровская испуганно запричитала, глядя на Нарочинскую, склонившую голову на руль. Рядом копошилась какая-то незнакомка, которая пыталась пошире раскрыть дверцу.
– Не трогайте ее… Марина… Ох, ты ж… – отключая свои эмоции, Нина завертелась на месте. – Я щас… – игнорируя крики вслед, Дубровская пулей помчалась к завалам. – Михалыч! Бра-гин!
– Нина! Что случилось? – отвлекла ее Саша, которая работала с Костиком в паре, осматривая маленького мальчика.
– Покровская! Идем, – белугой заорала Нина.
– Куда? – подскочила к ней непонимающая Покровская.
– Там. Нарочинская, – кажется, Саша поняла все по ее застывшим стеклянным глазам, наполненным ужасом. Назад они уже бежали вместе. К их появлению Марина пришла в себя.
– Марина! Тише… – Покровская приподняла ее голову и проверила ссадины на лице, которое было цвета мела. – Как ты себя чувствуешь?
– Кровь… Откуда… – облизнула Марина сухие губы. Первое, что она увидела, когда открыла глаза, была кровь. – О, боже! – судорога пронзила изнутри и чуть не разорвала ее напополам.
– Так… – присела Саша. – Надо в больницу! Нина…
– Что тут? – приехавшая новая скорая притормозила рядом.
– В Склиф! Быстрее, это наш врач! Что стоишь?! – закричала что есть мочи Нина. – Марин, ты держись… Саша…
– Я еду с ней. Скажи Косте. И… – переглянувшись с ней, Покровская дала мысленный приказ, и Дубровская ринулась обратно к месту катастрофы. Теперь ей позарез нужен был другой врач.
– Михалыч!
Мужчина выглянул из-за автобуса, собираясь отмахнуться от Дубровской. Не до ее команд было сейчас. Но что-то в выражении лица подруги остановило.
– Марина.
***
Он забыл про геройство. Бросил пассажира, которому требовалась ампутация. Благо, Куликов подхватил все, а Олег и не понял, на чем добрался до Склифа. Как несся по коридору, не слыша окриков медперсонала. Ничего не запомнил.
– Туда вам нельзя! Олег Михайлович! – Павлова была стеной, которая образовалась на пороге в акушерское отделение.
– Где она? Где? – прорычал, вкладывая всю боль в эти слова. Но на заведующую отделением ничего не действовало. Отступая, Брагин опустился на пол и прислонился к стене. Потер ладонями мокрую голову, но успокоения эти нервные движения не приносили. Пострадавшее в аварии плечо отозвалось болью.
– Там лучшие врачи. Покровская за минуту собрала бригаду. А вам там делать нечего, – Ирина Алексеевна, как могла, смягчала голос, но избавиться от назидательско-управленческих ноток не смогла. – Вы тоже ранены? – она присела на кресло у соседней стены. – Держаться надо, Олег Михайлович. Держаться, – никакой реакции от Брагина не последовало, но Павлова могла вести монолог бесконечно. – Удивляюсь с вашей пары, чего только не пережили… И взрыв был, и кома. Вон как вас Марина Владимировна выхаживала. Вытащила же. Теперь это… Давайте вас пока осмотрят? Может у вас внутреннее что-то… Мы же тоже слышала по новостям, что кто-то погиб. Пока не выяснила… – Павловой было сложно признаться в собственном страхе за людей, которые ей стали близкими.
Ему была неважна Павлова. Он ощущал себя таким маленьким. Совсем крохотным, оставленным на стеклышке под микроскопом. Кто-то его изучает, может начнет препарировать. А он даже уползти не может – лежит кверху брюшком и молчит.
Бездействие убивало и превращало мысли в кисель. Утекали чувства – тревоги нет, страх исчез. Ничего. Только монотонный писк на задворках сознания.
Живи только. Ты живи.
Медленно заморгал и сфокусировал взгляд на размазанном лице Павловой. Вот кто пищит, нет, говорит. О чем?
– Что? – и голос свой не узнал. Удивился, неужели это он? Для достоверности даже на руки глянул, конечно, он, вот руки, кольцо. Марина.
Прытко вскочил на ноги и сделал шаг к дверям, которые распахнулись. Покровская застыла на пороге – взвинченная, уставшая, буквально без сил.
– Долгий, долгий день… – они вдвоем повернули головы к Павловой. Почувствовав неловкость, женщина встала, расправив плечи. – Ну, я пойду… – развернулась, а потом снова повернулась к Покровской. – Что там?
– Ну!
Брагин сделал шаг и остановился. Кажется, на него снова упал мост. Весь.
***
Мир был сосредоточен в этих пальчиках – маленьких, чуть подрагивающих в воздухе. Один, два, три, четыре, пять… Хрупкое счастье, на которое и дышать было страшно. И от вида которого воспоминания о боли рассеивались.
– Эй… Я тут… – затуманенными глазами смотрела на своего ребенка Нарочинская. Бережно поправила шапочку и на пару миллиметров придвинула к себе. Так хотелось обнять это счастье, раствориться в нем, вобрать его в себя. Без остатка. Может это обезболивающее так действовало?
Голова была чугунной, соображать вообще не было сил. Поэтому когда дверь скрипнула и в палату вошел Брагин, Марина еще долго смотрела на него. В серой крошке, с кровавыми подтеками на лице, размазанными грязными линиями у глаз. Побриться ему бы не помешало. И сколько раз надо было говорить?
– Ну, привет… – он казался увальнем в этом стерильном помещении. Халат был накинут на плечи, и резко контрастировал с мятой одеждой.
– Привет… – дрогнули ее губы.
– Накаталась? – приподнял он вверх брови и спросил так обыденно и просто, что в груди у Марины защемило. Вдруг нестерпимо захотелось заплакать от того ужаса, что она пережила, но на руках закряхтели, и она сосредоточилась на другом.
– Тише, тише, – закачала кулек. – Не верится…
– Во что? – Олег подвинул стул к краю кушетки и осторожно сел на краешек, сгорбив плечи.
– Что у нас такое получилось…
– Значит, все было не зря? – хмыкнул он.
– Не зря, – ее губы ощутили теплую нежную кожу, Марина насладилась мгновением, задержавшись у головки.
– Ну, как вы?
– А ты? – она снова посмотрела на мужа, у которого кривая улыбка появилась на губах. – Вот и я так же.
Они примолкли, очарованные детским сном. А счастье спало, греясь у материнского сердца. И горя не знало.
***
Едва появившись в больнице, Нина раздобыла всю нужную информацию. Кровотечение остановили, ссадины обработали, легкое сотрясение мозга – не смертельно. Покровская отчиталась Дубровской, а после убежала в ординаторскую отсыпаться. Куликов, который вышел от безделья на дежурство, покорчил лицо на вопрос о состоянии Брагина. И ей, и ему было прекрасно известно, что друга ни за какие коврижки сейчас не загонишь на осмотр.
– О-па…
Нина надеялась застать врасплох героев этого вечера и не ожидала, что попадет в сонное царство. Брагин так и отключился, положив голову на кушетку, а рядом покоилась рука Нарочинской. Марина тоже спала, склонив голову в сторону люльки, оставленной у окна.
– Привет… – бесшумно подобралась к ней Дубровская, и засмотрелась на личико дочки этой выжатой парочки. – Ка-тас-тро-фа, – сияла Нина. – Вылитая Брагин, – шептала себе под нос и кидала взгляды в сторону друзей. – Ну, спи, спи… – заметив, как малышка недовольно морщится во сне, Нина осторожно пробежала указательным пальцем у нее по щечке. – Сладкая, такая сладкая…
Снова посмотрела на Брагина и Нарочинскую – было спокойно за них. И в горе, и в радости, в болезни, и в здравии эти упрямые, гордые и потрясающе человечные хирурги останутся вместе. Теперь она была в этом уверена.
– Пора…
…и Нина ринулась строить медсестер – ну как тут в Склифе без нее?! Пора, пора за работу.
