Текст книги "Ложка дегтя (СИ)"
Автор книги: Шлифовальщик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
8
До вечера друзья сидели в почти полной темноте: лучи светила («солнца», как называл его Герт) не могли пробиться через пуст. Лишь тускло мерцали надписи возле призм. То, что снаружи вечер, можно было только догадываться. Новичок отключил бесполезный прят, решив активировать его, когда в помещение перепухнут полицейские.
Положение друзей было аховым, ещё хуже чем тогда, в доме отца Гведония. Перескочить абсолютную пустоту, поглощающую любой предмет, любое существо, было невозможно. Единственный способ – перепухнуть через отверстие в пусте, когда очередной дружинник появится, чтобы проконтролировать ситуацию. Как объяснил Герт, для этого нужно специальное устройство – перепухальник, который позволяет исчезнуть в этом месте и материализоваться, «вспухнуть», в другом.
– Я уже говорил, у всех наружников есть перепухальники, – «успокаивал» он удручённого романтика. – В любое место за мгновение перемещаешься.
– И в жилища тоже?
– Конечно.
Хоть Фил и делил в Отстойнике жилище на несколько десятков человек, он знал, что жилище может быть и персональным. Например, Мих жил один в весьма обширном по меркам обиталища доме. Или отец Гведоний, который тоже обладал собственным домом.
– Это что же получается, что у тебя дома в любой момент могут вспухнуть незваные гости? Или, ещё хуже, воры?
– Тёмный ты человек! – с сожалением посмотрел на Фила новичок. – А пуст на что? Мы на ночь или когда уходим надолго, всегда включаем пуст. А если ты в квартире живёшь, то для пуста есть специальное пустое пространство в стенах. Перед уходом ты туда напускаешь пуст, и он как бы обёртывает квартиру. Ты не об этом сейчас думай!
Фил мало что понял из рассказа Герта. Одно было ясно – перепухальник был необходим как воздух. И с ним нужно ловить момент, чтобы выпухнуть со склада.
Пару раз в пусте появлялось небольшое отверстие, и в помещении возникал дружинник с небольшим светилом в одной руке и со следилом в другой, но друзья были начеку. Они моментально активировали прят, и блюститель порядка зря пялился в следило, пытаясь их отыскать. Попытаться с помощью прята проскользнуть мимо дружинника было опасно – для двоих отверстие в пусте было слишком мало. Заденешь чуть – смерть моментальная. К тому же за дружинником отверстие через пару мгновений захлопывалось. Видимо, коллеги следильщика опасались, что под прятом беглецы выскочат и скроются.
В третий раз вслед за дружинником в отверстие протиснулась юная красавица в синей форме. Как только Фил в тусклом свете дружинникова светила увидел спутницу следильщика, у него отвисла челюсть и забилось сердце, как при быстром беге. Он чуть не выскочил из поля действия прята, но новичок вовремя удержал его.
Она была ослепительна, эта девушка. Найза, первая краса обиталища нищесвоев, по сравнению с ней была страшна как толстоглазик. У этой девушки были все атрибуты красавицы, и они превышали все разумные пределы. Блондинка с огромными синими глазами, точёным лицом и пухлыми чувственными губами. Фигура и грация – словами не выразить! Она что-то сердито говорила чарующим голосом, а дружинник кивал головой и пытался возразить. Фил прислушался к разговору.
– Нельзя пустом опутывать склад! – чарующе возмущалась блондинка. – Кто вам разрешил?
– Но тут беглецы прячутся, – объяснял ей дружинник, поглядывая на следило. Свободную руку он держал на кобуре с дематором.
– Нет тут никого. Они давно уже удрали, ваши беглецы.
– У них перепухальника нет. И отверстие мы захлопываем тут же.
– Мне всё равно! – очаровательно сердилась девушка. – Я – заведующая складом и отвечаю за сохранность свойств. Нельзя держать в темноте меганакопники – могут параметрявки завестись.
– Так дежурное освещение включи.
– Оно автоматически включается в ночное время. А сейчас не ночь.
Они ещё некоторое время препирались, потом девушка достала своё светило и отправилась к противоположной стене помещения, мимо притаившихся под прятом беглецов. Фил чуть не потерял сознание, пока она проходила мимо. Лишь присутствие опасности в виде дружинника удержало его от падения.
– Послушай, Нея! Тебе нельзя здесь оставаться, – канючил дружинник, шагая рядом с ней и озираясь.
– Но мне отчётность нужно готовить! – хмурилась ослепительная Нея.
– Я с тобой посижу. Тебе охрана нужна.
– Ты меня отвлекать будешь. Ничего со мной не случится. Я кабинет пустом отгорожу.
У Фила возникла мысль выскочить из поля действия прята и напасть на дружинника, но он её отмёл: товарищи блюстителя придут на помощь, если их напарник пропадёт в помещении надолго. Беглецы под прикрытием прята осторожно проследовали за парочкой, пока не упёрлись в противоположную стену. Блондинка подошла к двери и скрылась за ней. Дружинник некоторое время постоял в раздумье, а затем двинулся назад и через некоторое время пропал в отверстии.
– Ты же говорил, что в Закуполье дверей нет, – шепнул Фил.
– Я про наружные говорил, – огрызнулся Герт. – А межкомнатные есть. Внутри помещения можно и пешком походить, чтобы перепухальник не тратить.
Он отключил прят и проговорил:
– Значит так, Фил, у нас есть только один способ отсюда выбраться – раздобыть перепухальник. И он есть у этой блондинистой стервы.
– Зачем ты её так называешь? – оскорбился романтик. – Она не стерва! Такая красивая…
Герт с интересом глянул на Фила, и тот покраснел.
– О-о! Как интересно! Наш романтик интересуется женским полом! – ехидно обрадовался новичок. – Дурында ты всё-таки, нищесвой!
– Почему это? – вскинулся романтик.
– Да потому что она – заведующая этим хранилищем. Сам видишь, свойств тут – уствойствиться можно по самое горло! Вот она и нахапала себе блондинистости и фигуристости.
– Своровала?
– Вот чудик! Зачем воровать? Она свойства списывает. Усушка, утруска… Она же кладовщик!
Романтик только обречённо махнул рукой, мол, всё равно не понять. Герт разъяснять не стал. Он дружески похлопал его по плечу:
– Я не думал, что ты такой чувствительный, братец! От первой же смазливой девки слюной изошёлся, как подросток. В город выберемся, там такие девицы ходят – весь тротуар слюной укапаешь.
Новичок мечтательно посмотрел на потолок:
– У нас ведь женщины любят свойства менять как наряды. По утрам нацепит на себя хозяйственность, днём – деловитость, а зато по вечерам в ресторанах и клубах… М-м-м!.. Сегодня у неё стервозность зашкаливает, завтра – миловидность и доверчивость, послезавтра – красота и ласковость…
– Зря ты всё красноречие у отца Гведония забрал, – прервал разглагольствования Герта Фил. – Разошёлся – не унять.
И тут романтика осенило:
– Слушай, может, с твоим красноречием у этой Неи перепухальник выпросить? Ну, наговоришь ей всяких приятностей…
Герт встрепенулся было, но тут же потух.
– Не получится. Посмотри на неё и на меня. Куда ж мне с такими внешними данными!
Он продемонстрировал грубые руки, неприятное смотрилоподобное лицо и мощный, но кривоватый торс.
Уловив движение среди призм, друзья метнулись к пряту и скрылись под его защитой. На этот раз в зале оказался не дружинник. По помещению из угла в угол заметались неуловимые глазу призрачные тени.
– Что это? – содрогнулся Фил.
– Не бойся, это параметрявки. Ожившие свойства, грубо говоря. Они не опасны.
– Вроде абстров?
– Не совсем. Точнее, наоборот. Абстры – это абстрактные Люди, Существа или Предметы. А параметрявки – это живые свойства.
Герт уже хотел отключить прят, но тут дверь, за которой скрылась заведующая складом, распахнулась, и на пороге появилась она, Филова пассия. Блондинка была растрёпана и сердита, в правой руке она держала какое-то приспособление, а в левой – зажжённое светило.
– Я же говорила этим идиотам, что в темноте параметрявки заводятся, – проворчала она вполголоса. – Сейчас эти тварюшки отведают моего чистила!
Девушка щёлкнула приспособлением и, держа его перед собой, как оружие, двинулась по проходу между рядами призм. Параметрявки заметались с удвоенной скоростью. Ослепительная блондинка чистилом загоняла их обратно в меганакопники, но шустрые существа упорно не хотели загоняться. Параметрявки явно беспокоили её больше, чем притаившиеся в темноте преступники, о которых предупреждал дружинник. А, может, она просто забыла о них – слишком коротка память в блондинистой голове.
Чтобы не тратить драгоценную матэргию, друзья спрятались в самом дальнем углу и отключили прят. Они довольно долго наблюдали, как красавица бойко расправляется с параметрявками и превращает обратно в обычные свойства. Маленькая симпатичная параметрявка, спасаясь от карающего чистила, метнулась в угол, где прятались беглецы и в нерешительности остановилась перед ними. От неё веяло таким обаянием, что Фил так и понял, что это – ожившее Обаяние.
– Ну, иди сюда, – тихонько позвал параметрявку Герт. – Прыгай в меня, спасайся.
Обаятельная параметрявка некоторое время раздумывала, но, услышав приближающийся противный скрип чистила, решилась прыгнуть на грудь новичку и проникнуть ему внутрь. Видимо, для параметрявки лучше быть чьим-то свойством, чем сидеть в тесном меганакопнике. Герт тут же преобразился. На его похорошевшем лице заиграла очаровательная улыбка.
– А теперь держись, красотка! – проговорил он, вышел из засады и направился прямо к блондинке. Всё произошло так быстро, что Фил не успел его задержать.
Девушка, увидев вышедшего из ниоткуда Герта, опешила, а затем, моментально придя в себя, замахнулась на него чистилом, как на надоедливую параметрявку. Но обаятельный новичок не смутился:
– Привет! – поздоровался он, ослепительно улыбнувшись.
Фил сморщился от такого банального начала разговора.
– Ты кто такой? – грубо спросила заведующая складом, отступая к меганакопнику. – Я дружину сейчас позову.
– Зови, – просто сказал Герт. – Но сперва дай немного посмотреть на тебя. Хочу запомнить напоследок твоё лицо, твои глаза.
Романтик сплюнул и закрыл лицо обеими руками.
– Зачем это? – поинтересовалась блондинка, опуская чистило.
– Я люблю тебя, – заявил Герт. – С того момента, как впервые увидел. Ради тебя я проник сюда, рискуя своей свободой, а может и жизнью.
Герт когда-то рассказывал, что одни свойства влияют на другие. Наверное, увеличение блондинистости добавляет наивности и отнимает ум. Идиотская фраза новичка почему-то произвела на девушку впечатление. Она очаровательно улыбнулась:
– Ты пришёл, чтобы признаться мне в любви?
– Да. А ещё, чтобы забрать тебя отсюда и увести в дальние страны.
– Ты хочешь меня похитить? – удивилась блондинка. По её виду было видно, что она совсем не прочь, чтобы её похитили и увезли с этого скучного склада.
– Хочу. Я объявил об этом на весь белый свет, и стал преступником.
– Так ты стал преступником из-за меня?! – обрадовалась глупая девушка.
Обаяние параметрявки, помноженное на красноречие отца Гведония и усиленное решительностью из Филова накопника, дало потрясающие результаты. Непрерывно болтая подобную чушь, Герт всё больше и больше располагал к себе блондинку. Удивительно, как у него получалось изображать из себя мужественного и романтичного героя, не боящегося ради любви пойти на нарушение закона, и в то же время деликатного при общении с женщиной. Фил даже пожалел, что параметрявка-обаяшка прыгнула не в него. Герт играл роль отчаянного влюблённого парня настолько блестяще, что романтик чуть было не поверил в искренность чувств новичка к блондинке. Но обаятельный Герт знал своё дело. Постепенно, шаг за шагом он направлял беседу в нужное русло:
– Для того чтобы бежать в жаркие страны, нужны средства. Много средств.
– Не бойся. Я же заведующая. Гигасвоями списываю.
– А, так ты тоже преступница! – обаятельно рассмеялся Герт. – Родственная душа. Так почему бы двум родственным душам не убежать вместе, прихватив парочку гигасвоев. На лазурном берегу под пальмами на шезлонгах мы неплохо проведём время.
Новичок ещё долго расписывал блондинке прелести загадочных дальних стран, не забывая намекать, что для того, чтобы наслаждаться любовью под жарким солнцем, неплохо бы иметь несколько гигасвоев про запас. Фил боялся одного: что появится в очередной раз дружинник и весь замысел Герта провалится.
Девушка скрылась за дверью и скоро вернулась с объёмистым накопником в руках. «Влюблённый» Герт ещё немного поворковал с ней. Фил прислушался к разговору и понял, что тот уговаривал блондинку дать ему перепухальник.
– Сделаем так, – говорил новичок со всей страстностью, на которую у него хватало решительности и красноречия. – Я воспользуюсь твоим перепухальником, перепухну в город и разузнаю, как можно выбраться. Ты пока сиди тут и карауль накопник. Когда я вернусь, мы подхватим твои гигасвои – и вперёд, навстречу ветру и солнечным лучам!
Услыхав эту ахинею, Фил хотел выскочить из укрытия и заорать: «Ты совсем спятил! Куда ты собрался?! А как же я?!» Ему был непонятен замысел Герта. Он его понял только после того, как новичок, обменявшись с блондинкой страстным поцелуем, бережно принял из её рук перепухальник и неожиданно подхватил с пола накопник, что есть сил рванул к Филу. Тот догадался, что нужно делать, и мгновенно активировал прят.
– Ну ты даёшь! – восхитился Фил, когда поле прята окутало их вместе с накопником. А потом вдруг встревожился: – А как мы вдвоём выберемся? Перепухальник ведь один!
– Не бойся, вдвоём тоже можно, если не очень далеко. А город рядом, на двоих перепухнуть хватит. Смотри, как красавица рвёт и мечет. Жалко ей списанных свойств.
Фил невольно зажмурился, увидев в двух шагах впавшую в ярость блондинку, в один миг потерявшую и возлюбленного и накопленные за несколько лет свойства.
– Сволочь! Гад! Подонок! Жулик! Спрятался, ублюдок?! Появись только, я тебе покажу жаркие страны с шезлонгами!
Светлые красивые её волосы растрепались, на щеках играл яростный румянец, в общем, она стала ещё красивее. Блондинка в бешенстве размахивала чистилом, и недозагнанные параметрявки, перепуганные, метались по всему помещению. Герт довольно захохотал. А потом посерьёзнел и сказал:
– Шутки в сторону. Нам с тобой нужно подзагрузиться свойствами и бежать отсюда в город.
Фил потыкал ногой увесистый накопник.
– Куда нам столько. Ты же сам недавно напоминал о Хабидоське. Мол, чересчур много свойств – это очень плохо.
– Так мы и не будем много брать. Силы у нас навалом. Возьмём ума, хитрости, силы воли, ещё чего-нибудь. По килосвою-другому каждого свойства. На каждого, естественно. У дружинников следила настроены на определённую личность. А личность – это набор свойств. Мы добавим себе свойств, наши личности изменятся, и их следила нас потеряют.
Друзья быстро накачались самыми отборными свойствами. Опытный Герт следил, чтобы их количество не зашкалило, и не произошло «скачка». Накачавшись до предела, новичок приподнял накопник и отметил, что тот почти не похудел.
– Остальные с собой возьмём, пригодятся, – решил Герт, берясь за накопник.
И тут Фил вспомнил нечто важное:
– Послушай, ты как-то рассказывал, что на второскладе есть не только свойства. Что это – склад вторички. Значит, тут где-то должны быть действяки, следствия, навычки…
– Ну, есть в соседних зданиях. И что?
– Давай их тоже с собой наберём побольше.
Герт задумался на мгновение:
– Не получится. Посмотри на прят, он разрядится скоро. А матрозетки эти гады отключили.
– А зачем нам прят? Ты ведь говорил, что наши личности изменились. И следилом теперь нас не отследить.
– Следилом не отследить, это верно. Но глазами-то они нас могут увидеть. Какая разница, изменили мы личность или нет. Любые посторонние на складе вызывают подозрение. Так что давай лучше не рисковать.
Было видно, что новичок слегка нервничал, ожидая, когда разверзнется пуст. К тому же его раздражала неугомонная блондинка, которая то и дело проносилась мимо друзей, размахивая чистилом. Скрывая волнение, Герт непрерывно болтал:
– Я тебя, брат, с такими людьми познакомлю! И мы перевернём вверх дном всё Закуполье! С такими свойствами да не перевернуть!
Герт, устав болтать, занялся перепухальником. Он перевёл перепухальник в состояние готовности и как раз вовремя. В пусте появилось отверстие, и в зал проник дружинник. Новичок мгновенно схватил Фила за рукав и скомандовал:
– Приготовится… Старт!
И оба они в тот же миг исчезли.
Часть вторая. Прилетел зелёный блум
1
Незнакомые со спецификой нашей работы обыватели считают дилаперов суперменами, способными невредимыми выплыть из цистерны с серной кислотой и одной левой уделать десяток вооружённых врагов. Чушь, конечно. Я, например, дрался последний раз ещё в школе, а из выживательских премудростей помню только то, что мох растёт с северной стороны.
Некоторые молодые дилаперы в первые годы работы в «Межмирторге» с упоением учатся стрельбе, фехтованию, рукопашному бою и выживанию в экстремальных условиях. Мы, опытные волчары дилапинга, смотрим на эти игрушки свысока. Если ты наглупишь во время проекта, и против тебя восстанут все силовые организации нового мира, то умение лягать в челюсть и пулять из пистолетика тебе вряд ли поможет. Против тебя будет обращена мощь тайной полиции, жандармерии, спецназа или ещё каких-нибудь подобных структур: понятно, что ни пистолет, ни даже пулемёт с миномётом тут не помогут.
На этот дилапинговый проект мне выделили «балласт». Так мы, тёртые, называем дилаперов-стажёров, которых нам навязывают «для получения навыков практической работы в дилапинге». Приятного мало. Прожжённому спецу проще действовать в одиночку. Одному легче адаптироваться, добывать пищу, разыскивать жилище в новом мире и выпутываться из возможных передряг. А тут приходится, как няньке, заботиться о стажёре. Мне в этот раз навязали Виталика, который в «Межмирторге» работает месяца три. Инициативный и глуповатый молодой человек невзрачной, как у всех дилаперов, внешности. Он первый раз на проекте, поэтому придётся с ним держать ухо востро: может такое отчубучить, что потом придётся бежать отсюда сломя голову. Были уже прецеденты с подобными юнцами.
Как только мы вышли из горловины вещевода, Виталик выудил из наспинной кобуры пистолет, киношно присел и начал им размахивать из стороны в сторону. Я внутренне улыбнулся, вспомнив, как сам лет десять назад первый раз переместился и тоже веселил опытного напарника похожими ужимками.
– Остынь, – посоветовал я стажёру. – В радиусе трёх километров ни одной живой души. Отдел перемещения гарантирует.
Он вскинулся и диковато глянул на меня, нервно тиская оружие.
– Дай игрушку сюда, – протянул я руку за пистолетом. – Она тебе не понадобится. У тебя есть другое оружие.
– Какое? – жадно спросил стажёр. Подумал, наверное, что я для него припас гранатомёт, и сейчас его выну из рюкзака.
Вместо гранатомёта я постучал ему по черепу согнутым пальцем:
– Вот такое. Серенькое и извилистое. Это твоё главное и единственное оружие, которое должно быть всегда почищено, смазано и заряжено.
Виталик, увидев мою улыбку, угодливо засмеялся, но тут же осёкся, испуганно глядя по сторонам. Как это всё знакомо!
– Не волнуйся. Если кто-нибудь на нас нападёт, я тебя успею вытащить, – пообещал я, стараясь поддержать юнца.
Я понимал его напряжённое состояние. Среди стажёров часто ходят байки об ужасных смежных мирах, где правит бал инквизиция или каннибалы. Попавшихся дилаперов там варят живьём или сдирают с них кожу. Тут стажёры правы, такие миры бывают. Но они не знают, что инквизиция для опытного дилапера – это всё равно что детсадовская младшая группа против чемпиона мира по каратэ. Я делал дилаперские проекты в нескольких десятках мирах, пару раз попадал на невольничий рынок в кандалах, три раза – на каторгу, один раз – в концлагерь и два раза – в лапы религиозных изуверов. И ничего, выкручивался. С помощью головы, кстати, а не пистолета или приёмов рукопашного боя. Новички пугают друг друга понятными страшилками вроде пыток и казней. Но они не знают, что в новых мирах бывают вещи гораздо страшнее, после которых инквизиция покажется благотворительной организацией.
– Давай спрячем твою пукалку, – предложил я Виталику. – И вообще пора делами заняться.
Я специально принял деловой тон, чтобы новичок не зацикливался на внутренних страхах, а начал действовать. И тогда страхи сами собой развеются.
Когда сканировщики «Межмирторга» находят новый смежный мир, они дают ему условное название. Последнее, как правило, берут с потолка. Чтобы не путаться, наш родной мир принято называть Землёй. Строго говоря, в смежные миры мы тоже перемещаемся на тамошнюю Землю, но её так называть не принято – путаница возникнет.
Мир, который нам предстояло дилапировать, назвали Миоген. Что это такое ответить мог только автор названия. Миоген в том месте, куда нас переместили, был довольно уютным мирком. Время года – то ли конец лета, то ли ранняя осень. Температура – градусов двадцать. Небольшая облачность, осадков нет. Место высадки сродни нашей средней полосе. Вокруг нас с новичком – небольшой лесок с высокими деревьями, что-то среднее между берёзами и соснами, и густой травой. Изучать местную флору – дело наших учёных, которые через несколько лет после дилапинга обязательно сюда прибудут и начнут ползать с лупами и всякими приборами. Бестолковая и бесполезная профессия – учёный, хоть физик, хоть ботаник. Потому как от их трактатов толку как от козла молока. Будь моя воля, я бы давно всех их поразогнал вместе с колбами и пробирками.
Мы нашли симпатичный холм на опушке леса, с которого прекрасно просматривалась местность. В кустарнике возле холма мы спрятали рюкзаки с припасами и пистолет Виталика.
– Ну, Виталик, что теперь будем делать? – спросил я тоном университетского экзаменатора.
Стажёр покраснел и закатил глаза. Его весьма среднего качества мозг производил чудовищную интеллектуальную работу, листая в памяти страницы многочисленных межмирторговских инструкций.
– Смелее. Какой первый этап любого проекта? – подбодрил я юнца.
– Эксклюза! – выпалил он.
После такого ответа мне захотелось пинками погнать Виталика назад к горловине, запихнуть его в вещевод и зашвырнуть обратно на Землю. Он же, видя моё кислое лицо, решил, что мне не нравится дилаперский жаргон, и тут же поправился:
– Эксклюзивные товары и услуги, я хотел сказать...
Ничего не скажешь, уровень подготовки молодёжи оставляет желать лучшего. Или просто я старею и становлюсь брюзгой?
– Вообще-то эксклюза – это цель любого дилаперского проекта, а не этап, – поправил я стажёра.
– Ну да! – обрадовался тот. – А первый этап – это поиск эксклюзы. Так ведь, Игнат?
Мне пришлось демонстративно вздохнуть:
– Первый этап, молодой человек – это не поиск эксклюзы, а адаптация в новом мире. А поиск эксклюзы с параллельным изучением тонкостей нового мира – это второй этап.
– Понял. Понял! – с энтузиазмом произнёс новичок.
Мне не понравился этот подъём. Терпеть не могу энтузиастов – от энтузиазма до фанатизма один шаг.
– Молодец, – осторожно похвалил я стажёра. – Ну и с чего бы ты начал первый этап?
– С зацепа! – бойко ответил новичок, гордясь своими скудными знаниями дилапинга.
Зацепом у нас, дилаперов, называется первый контакт с аборигенами.
– С зацепа, говоришь? – ухмыльнулся я как можно презрительнее. – Ну, давай, иди, цепляй!
Я указал ему в сторону поля, начинающегося от подножия холма. Километрах в трёх на другом конце поля начинался местный населённый пункт. У перемещенцев, специалистов отдела перемещения «Межмирторга», железное правило – открывать горловину вещевода не ближе трёх и не дальше пяти километров от населённого пункта.
– А откуда ты знаешь, что в той стороне город, Игнат? – удивлённо спросил новичок, глядя на меня как на пророка.
– По запаху! – рассердился я. – Ты что, перед отправкой карту не смотрел?
– А чего там смотреть, – непонимающе глядел на меня Виталик, – на ней ничего не разберёшь…
Зря, конечно, я на него давлю. Тут он прав. Сканировщики могут составить лишь приблизительную карту нового мира, насколько позволяет межмировая сканирующая аппаратура. Поэтому перемещенцы открывают горловину возле самого крупного населённого пункта смежной Земли, найденного в наиболее подходящей местности: желательно на материке в средней полосе.
– Давай-ка лучше начнём не с зацепа, а с первичного наблюдения, – предложил я. – Кстати, знаешь, почему нас высаживают в средней полосе?
На этот раз мне не удалось захватить его врасплох:
– В соответствии с геоцизмом! – бойко отчеканил он. – По геоцистской теории лучшие народы, георийцы, проживают в средней полосе. На юге народ бешеный, а на севере – тормозной. Нам там делать нечего.
В геоцистской теории юнец явно преуспел. Я сам не сторонник этой теории, но об этом помалкиваю. Интергеоцизм, который мне больше по душе, в «Межмирторге» не приветствуется. Говорят, давно на Земле жили нацисты, которые считали одни расы хорошими, арийскими, а другие – низшими. А современные геоцисты оценивают «полноценность» людей не по крови, а по региону проживания. По их мнению, южные народы – тупые агрессивные животные, а северные – тоже животные, только спящие на ходу и медленно соображающие. Мы, жители средней полосы, считаемся георийцами – высшими народами. К сожалению, в «Межмирторге» большое количество приверженцев геоцизма, особенно среди туповатой молодёжи. Чем глупее человек, тем ему больше хочется стать выше других по умолчанию – по крови, форме черепа или месту жительства. Туповатый Виталик – яркий пример.
Я не стал ввязываться в дискуссию о геоцизме – потом стажёр нажалуется, и у меня начнутся проблемы со службой безопасности, где полно геоцистов, а предложил Виталику занять наблюдательный пост и рассмотреть окраины города в бинокль. Про то, что высадка в средней полосе делается для более быстрой акклиматизации дилапера, я говорить не стал.
Стажёр долго рассматривал в бинокль новый мир, а я в это время наблюдал за ним и время от времени поглядывал по сторонам. Перемещенцы ведь гарантируют отсутствие угроз в радиусе трёх километров только на момент высадки. А кто набежит или наползёт через час-другой, они предсказать не могут. Честно говоря, я некомфортно ощущаю себя на природе. Зато, как рыба в воде, чувствую себя в обществе. Причём, в любом социуме, как истинный дилапер.
– Ну что там? – поторопил я стажёра.
Тот отлип от бинокля и доложил:
– Небольшой город. Даже странно, перемещенцы обещали крупный город, а тут деревня какая-то…
– Не по существу!
– Ну… Там домики трёх– и четырёхэтажные. Без дверей почему-то. А окна есть. Людей много шляется. Праздник, может, какой или ярмарка. Люди на нас похожи…
– А ты кого хотел увидеть, – поддел я стажёра, – перепончатокрылых обезьян?
– Да я не о том! Как мы, в смысле, белокожие и русые.
– А ещё что-нибудь заметил?
– Да вроде всё пока… – неуверенно проговорил Виталик, опуская бинокль.
– Ладно, молодец. Дай-ка сюда…
Я отобрал бинокль и начал сам рассматривать новый мир. Дома действительно были без дверей, а людей на улицах много. Опытным глазом я заметил ещё кое-какие детали, которые остались незамеченными стажёром. Например, на улицах не было асфальта, толпы ходили по короткой жёсткой травке. Лица у людей были радостные и умиротворённые. Вокруг взрослых увивалось много ребятни. Пьяных и хулиганящих замечено не было. Полиции или каких других силовиков тоже не было; по крайней мере, я не увидел ни одного аборигена в форме. Одежда, кстати, у местных была простая, без изысков, у женщин чуть ярче чем у мужчин.
Я рассказал о своих наблюдениях Виталику. Новичок оживился и предложил немедленно пойти в город для поисков зацепа. Чтобы погасить нездоровый энтузиазм, пришлось его немного осечь:
– Счастливые лица – это не значит, что в этом мире всё в порядке. Я как-то дилапировал один мерзкий мирок, издалека наблюдал такие же радостные физиономии. А потом оказалось, что у них – наркократия, и верховные правители накачивают простолюдинов наркотиками, чтобы те не роптали, радовались жизни и работали до седьмого пота.
Виталик немедленно поскучнел. Тогда я добавил:
– К тому же радостные лица могут быть и в тоталитарном обществе. Энтузиазм и всё такое. Думаю, при тоталитаризме ты, энтузиаст, приживёшься неплохо.
Стажёр не нашёлся что ответить. Я не стал мучить его серое слабоизвилистое оружие и предложил всё-таки пойти в город:
– Не сидеть же в лесу до Второго пришествия!
– А вдруг это – наркоманский мир?
– Замаскируемся под наркоманов. Разве мы не дилаперы?
Не знаю, какова подготовка у нынешней молодёжи, а нас в своё время здорово натаскивали на практических занятиях по дилапингу. Причём, готовили нас те легендарные дилаперы из первых. Когда эти пионеры дилапировали смежные миры (учёные только-только узнали свойства такого явления природы как вещевод), ещё не было теории дилапинга, инструкций на каждый чих и прочей бюрократии. Гибли первопроходцы, конечно, почём зря. Но зато те, которые выживали, накапливали такой опыт, что мне, тёртому волчаре, дилапировавшему не один десяток миров, и не снился.
Мой преподаватель практических занятий, которого мы звали дядей Витей, обожал устраивать нам «стрессовые тренировки». Он считал, что в таких жёстких условиях мы быстрее отработаем дилаперские навыки выпутывания из различных затруднительных ситуаций. Для начала мы тренировались на уличных продавцах, распространителях биодобавок, средств для похудания и прочей чепухи. У них языки подвешены, будь здоров. Требовалось их переболтать. Высшая цель – убедить жертву больше никогда не заниматься распространением.
Язык и умение выкручиваться мы совершенствовали на втором этапе обучения. На этот раз жертвами были сектанты, ещё более фанатичные и упёртые нежели распространители. Вспоминаю с гордостью, как я за час для смеха перекрестил двух свидетелей Иеговы в новую веру. После беседы со мной они стали истовыми буддистами.
Ещё более сложное задание – оттачивание навыков на уличных цыганках. Высший пилотаж – самому выцыганить у них деньги. На такое были способны единицы. И эти умельцы должны были пройти последний, самый тяжёлый и опасный этап практических занятий. Нужно было в вечернее время в каком-нибудь неблагополучном районе города побеседовать с шайкой хулиганов и склонить их сделать что-нибудь общественно-полезное и совершенно нелепое для шпаны, скажем, покрасить песочницу или наделать скворечников. После таких адских тренировок я за своё словоблудие был спокоен. А неопытному стажёру я прикажу первое время помалкивать и присматриваться.
Чтобы подбодрить заметно волнующегося Виталика, я улыбнулся ему и дал следующее задание:
– Давай-ка, друг ситный, не рассиживайся, а начинай распаковываться.
Я указал ему на объёмистый рюкзак. Чего он туда, интересно, напихал? Я приподнял его ношу и взвесил на руке.
