Текст книги "Безальтернативная история"
Автор книги: Шлифовальщик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)
Шлифовальщик
Безальтернативная история
Глава 1
Месяц кресень в этом году стоял необычайно тёплый. Папоротник и разрыв-трава зацвели ещё до Купалы в первую седмицу, мучающиеся от жары по ночам кикиморы не давали спать своим визгом, разнежившиеся от тёплой воды русалки не щекотали и не топили купающихся. Зато в полдень донимали полудницы, похищая детей у зазевавшихся селян на полуденном отдыхе.
На следующий день после Ярилы Мокрого мать разбудила Зорицу едва на востоке затеплел рассвет.
– Вставай, горлинка моя светлая! День-то какой сегодня! – И ласково погладила дочь по яркой ленте в белокурой косе.
– А какой, матушка? – Зорица широко распахнула небесно-синие глаза.
Мать улыбнулась: из-за шумных праздников дочка напрочь забыла о том, что сегодня девушка отправится в терем могучего волхва Густояра на Ночь Непорочности. А ведь такая честь далеко выпадает не каждой. Раз в месяц к терему на смотрины съезжаются сотни девушек шестнадцати-семнадцати вёсен отроду, и великий волхв выбирает себе непорочную невесту. Две седмицы назад волхв выбрал её дочь.
Умываясь, Зорица вспомнила, как переживал из-за этого сын кузнеца Взметень, лучший среди юношей села в славяно-горицкой борьбе, который пару вёсен назад положил на девушку глаз. Вечером после смотрин он вызвал на улицу Зорицу. Зло сощурив серо-стальные глаза, он произнёс:
– Я убью Густояра! – И тряхнул густыми льняными волосами, перетянутыми кожаным ремешком.
– Что ты! – испугалась тогда Зорица и оглянулась посмотреть, не услышал ли кто такие кощунственные слова. – Поднять руку на волхва – значит, прогневать богов! Да и не справиться тебе с волшебником, его магия сильнее твоей борьбы.
– Ты должна быть моей, а не его! – упрямился Взметень, стискивая сильные кулаки со сбитыми от постоянных тренировок костяшками.
Девушка осторожно взяла парня за руку.
– Послушай, Взметень. Это большая честь – стать непорочной невестой волхва. Так не позорь своими гадкими словами Род и наших славных предков-гипербореев!
Обряд подготовки к Ночи Непорочности утомительный. Сначала баня, где невесту моют в семи водах мать и сёстры. Затем посиделки с подружками, завидующими непорочной невесте, но не показывающими своей зависти. После этого прощальный ужин в кругу семьи, на котором невеста не должна ни есть, ни пить.
К ужину приехал отец – лучший воин в дружине князя Радобоя. Он, казалось, был рад даже больше самой Зорицы.
– До чего ж славно! – приговаривал отец за ужином, заедая ароматный сбитень гамбургером. – Боги удостоили тебя такой чести, Зорица, за то, что верно служу я своему хозяину, славному князю Радобою, да хранит его Перун!
– Вот ведь хитрец! – в шутку сердилась мать. – Всё на свою сторону вывернет.
Отец радостно смеялся в ответ:
– Шутка ли, столько лет охраняю добро княжеское аки пёс верный. Что есть главное благо в жизни? Любить своего хозяина, быть ему верным и не щадить живота ради него. И боги это видят. Они за это дают в награду красивых дочерей во славу Рода.
Зорица не слушала весёлой перебранки родичей. Она думала о том, что после Ночи Непорочности отец вполне может оставить службу у князя. Волхв щедро награждает своих невест. В селе две дюжины непорочных – и их родичи как сыр в масле катаются. Жаль, что больше месяца у волхва не пробыть – хотелось бы подольше пожить сказочной жизнью в роскошном тереме. А ещё девушка страстно мечтала, чтобы мучительный обед поскорее кончился и начался обряд одевания невесты, после которого её с песнями и плясками поведут к терему Густояра. Невестин наряд ждал её в светёлке: белая рубаха, красный сарафан, расшитый рунами, красный передник с солнцеворотом на груди, кроссовки «Абибас» и венок из синих полевых цветов, подчёркивающий цвет глаз невесты. Красный цвет в наряде символизировал радость и непорочность, а белый и синий отожествлялись с небом, по которому в вечном беге неслись летающие города великих предков гипербореев. Белые волосы, белая кожа и синие глаза Зорицы – небесные цвета – лучшее доказательство принадлежности к роду могучих ариев-ведов.
Терем Густояра высок, выше всех изб села, если их поставить одну на другую. Волхв – высокий гладковыбритый юноша – уже ждал на крыльце. Глубоко посаженными синими глазами он искал свою невесту среди толпы подружек, родственников и плакальщиц. Глаза его потеплели, когда он нашёл Зорицу, застенчиво прятавшуюся за спину матери. Отец взял за руку девушку, вывел её вперёд и низко поклонился волхву:
– Прими непорочную невесту, о великий кудесник! – произнёс торжественно отец. – Как чисто её лицо, так и чиста её душа. Как полыхает её румянец, так и полыхает она сама от желания стать твоей невестой.
Густояр задумчиво нахмурился, пробормотав «Осточертело проклятое мракобесие», и, вспомнив ответную фразу, лениво произнёс:
– Отсюда я вижу её принадлежность арийскому роду, да пребудет с нами коловрат или что там ещё…
И склонился в ответном поклоне. Отец, несколько смущённый равнодушным тоном волхва, сгорбив спину, засеменил к Густояру, ведя за собой Зорицу. Волхв подхватил девушку под другую руку и повёл её внутрь терема, помахав другой рукой оставшимся. Зорица представляла себе ритуал приёма в дом непорочного жениха немного иначе, поэтому слегка растерялась.
Внутри терем был ещё прекраснее чем снаружи. В огромной прихожей, отделанной морёным дубом, Зорица разулась. Волхв мрачно покосился на кроссовки, непонятно пробубнил «Проглядишь – в сланцах начнут ходить» и повёл непорочную невесту дальше в дом.
В просторной горнице с тремя окнами стоял пустой стол без скатерти. Возле стола – что-то вроде обтянутой кожей лежанки со спинкой. На стене висело тёмное зеркало. На второй этаж вела лесенка. Волхв участливо спросил девушку:
– Есть хочешь?
– С утра не ела, свет ясный! – скромно ответила Зорица, потупив, как полагается в присутствии мужчины, глаза.
Густояр угрюмо кивнул. Он закатил глаза в потолок, почесал затылок и вполголоса произнёс:
– Как же там, блин!..
Затем он сильно потёр ладони друг о друга, и стол вдруг покрылся яствами. Зорица вскрикнула от неожиданности, по коже побежали мурашки от такого близкого соседства с магией. Густояр кивком головы указал на стол и озабоченно произнёс:
– Посиди немного одна, ко мне сейчас начальство нагрянет с проверкой. Ешь вот, что Перун послал. Телевизор посмотри.
Он поднял с лежанки небольшой серый брусок с пупырышками, стиснул его в руке, и внезапно зеркало на стене озарилось светом. В зеркале ошеломлённая Зорица увидела толпу девиц в таких откровенных нарядах, в каких девушка не посмела бы предстать даже перед родной матерью. Они пили какой-то шипучий напиток вроде кваса и всем своим видом приглашали к ним присоединиться.
– Не умри от жажды! – заорало зеркало. – Оставайся собой всегда и везде!
Густояр сморщился, поколдовал с бруском, и зеркало заговорило шёпотом.
– Вот пульт, если что, – озабоченно проговорил кудесник, швырнув на лежанку брусок. – Полистай каналы… А ко мне начальство вот-вот…
Волхв, оставив невесту в недоумении, поднялся по лесенке наверх. Зорица, удивлённая происходящим, не притронулась к еде, прислушиваясь к шумам, доносящимся сверху. Сначала там было довольно тихо, затем раздались голоса. Один голос принадлежал Густояру, другой – густой бас – был незнаком. Слух у Зорицы был отменный, и она, несмотря на бубнёж волшебного зеркала, слышала каждое слово. Смысл их разговора девушка не понимала, улавливала только то, что бас наседал, а волхв отнекивался.
– Я вижу, обнаглел ты тут до крайности, Игорёк! – грохотал бас. – Кудесник Густояр, чтоб тебя! Хистусилитель, между прочим, не твой личный.
– А что я сделал такого? – жалобно оправдывался волхв. – Подумаешь, альтерну подредактировал чуть-чуть!
Зорица подумала, что если всесильный Густояр оправдывается перед пришлым, то, значит, этот чужак – кудесник во много крат сильнее хозяина терема. Или, может, это кто-то из богов пожаловал: Сварог или Ярило. А то и сам Перун! Девушка благостно погладила вышитый солнцеворот на груди.
– Мы альтерну создали не для того, чтобы ты тут пакостил! – сердился бог. – Жируешь за мой счёт. Коттедж, смотрю, отгрохал с кондиционерами и телевизором. А ты знаешь, сколько энергии уходит, чтобы телевизионный сигнал в мемориум передать?
Сверху с лестницы свесилось два лица: сердитое обладателя баса, словно вырубленное из дуба, жёсткое и волевое, и удручённое волхва. Бог смерил на Зорицу ледяным взглядом, и девушка содрогнулась.
– Блондинок меняешь каждый месяц! – произнёс бог, и лица собеседников скрылись.
– Владимир Степанович, тут ведь какое дело… – забормотал Густояр, видимо, не найдя оправданий насчёт каких-то блондинок.
– Паршивое дело, Игорёша, паршивое! Мы альтерну создали для морального отдыха соратников. И тебя поставили, чтобы ты за ней присматривал. А ты всё тут перекроил на свой лад. Обряды идиотские выдумал. Непорочные невесты, ночи бесплотной любви, ага! Шалунишка! Да и смотритель из тебя хреновый, футур на футуре: кроссовки, фаст-фуд… Развёл гадюшник! Где ты слышал, чтобы древние русичи шаурму жрали?!
– Разве углядишь за всем…
– Да не в футурах даже дело! – громыхал Владимир Степанович. – Ты на саму альтерну посмотри, во что ты её превратил: летающие города гиперборейские, славянские звездолёты, животные говорящие… Я ж просил без фанатизма! Заставь дурака богу молиться…
– Подумаешь, летающие города! – натянуто хихикнул волхв. – В соседней стране и с Основной Линией не церемонятся. Слышали о великих украх? По сравнению с ними наши русичи – просто ягнята! А про звездолёты вы зря, Владимир Степанович. В песне ведь как поётся: «Всю-то я Вселенную проехал, нигде милой не нашёл». О чём это говорит? О том, что наши предки знали о межзвёздных перелётах! Песня-то народная.
– А сказка «Репка» знаешь, о чём говорит? О повышенной урожайности корнеплодов у древних славян! – ехидно пробасил бог. – Хотя ты, явно, только одну сказку читал – «По щучьему велению». Лежишь, как Емеля, на печи, и желания свои пошлые исполняешь. Дорвался, кудесник! По-моему, пора тебя из этого малинника вытаскивать. Поработаешь на Основной Линии, там дел невпроворот.
– Владимир Степанович! – взмолился волхв. – Я не могу на Основную Линию. У меня ведь справка!..
Позади Зорицы тихо скрипнула дверь. Девушка оглянулась и увидела, что в щёлку выглядывает Взметень. Уставшая изумляться за сегодняшний вечер Зорица нашла в себе силы удивиться ещё раз – меньше всего она ожидала увидеть парня в тереме волхва, защищённом заклинанием против незваного гостя.
Парень поманил девушку, и она безропотно, оглядываясь на лестницу, подошла к двери. Взметень цепко ухватил Зорицу за руку, втащил её в соседнюю светёлку и приложил палец к губам. Парень аккуратно притворил дверь, оставив только щелочку, через которую хорошо просматривалась горница.
– Они ещё долго будут разговаривать, – шепнул Взметень, не отпуская руки девушки.
– Как ты тут очутился, сумасшедший? – ответно прошептала Зорица, высвобождая руку. – Ведь заклинание…
– Густояр снял заклинание, когда тебя в дом вёл. Ну я с чёрного хода… Проскочил, пока он его снова не наложил.
– Зачем ты сюда забрался? Густояра убить или меня похитить?
– Ни то, ни другое. Густояр нас с собой заберёт, – горячо прошептал парень.
– Куда??
– В свой мир богов!
Зорица едва не вскрикнула, Взметень вовремя успел зажать ей рот. Девушка широко раскрытыми глазами посмотрела на сумасшедшего. Она знала, что от любви парни часто теряют голову.
– Тебя в последнем поединке в голову не били? Рослав из соседнего села? – невнятно сквозь ладонь парня промычала девушка.
– А нету соседних сёл, Зорюшка! Нету! – Взметень уставился на Зорицу безумными серыми глазами, и девушке стало совсем страшно. Она попыталась отодвинуться от безумца, но тот придвинулся к ней и быстро вполголоса заговорил:
– Я после твоих смотрин отправился в соседнее село, чтобы с Весняной поговорить, – отнял ладонь Взметень. – Помнишь последнюю невесту волхва? Хотел узнать, как в терем к Густояру пробраться. Так вот, никакого соседнего села нет. Вообще нет!
– А что есть?
– Ничего нет! Тропка в пустоту упирается. Просто в пустоту. Я – в другое село, к позапрошлой невесте, к Забаве. И снова тропка лесная в никуда уходит. Такие дела, Зоренька.
– А откуда тогда Весняна с Забавой взялись? – с женской рассудительностью поинтересовалась девушка.
– В том-то и дело, что ниоткуда! Наше село и терем Густояра пустотой огорожены. А волхв – пришлый. Он к нам оттуда пришёл через пустоту. И этот, который сейчас у него, тоже. Они из другого мира, из мира богов.
Взметень нёс окончательную околесицу. Зорица было собралась закричать и позвать на помощь непорочного жениха, но вспомнила, что тот беседует с богом.
– Сейчас его гость уйдёт, ты отвлечёшь Густояра, я нападу на него и заставлю перенести нас с тобой в мир богов, – заявил парень. – Его магии я не боюсь: неожиданно нападу, он и очухаться не успеет.
Своим сумасшедшим напором Взметень, вполне оправдывающий своё имя, настолько обезволил Зорицу, что она, как только услышала шаги Густояра по лестнице, покорно пошла в горницу.
– Ну и взбучку получил! – произнёс волхв, спустившись вниз. – Должности смотрителя точно лишусь…
Заметив, что Зорица вышла из светёлки, кудесник раздражённо спросил:
– А ты чего по комнатам шляешься?
Девушка хотела рассказать волхву о безумном Взметене, прячущемся за дверью, но испугалась, что парень неожиданно выскочит из светёлки и убьёт их обоих. Зорица поспешила отвести волхва от опасной двери.
– Пойдём к столу, суженый, я всё тебе расскажу.
– Ну-ка, карманы выворачивай! – сердито произнёс Густояр и тут же осёкся. – Хотя какие карманы у вас, у дикарей… Говори, украла чего?
– Ничего я не крала, свет ясный! – испугалась девушка. – Просто там за дверью…
Волхв не дослушал. Он оттолкнул непорочную невесту и шагнул к двери. Последняя резко распахнулась, ударив в лоб кудесника, и тот рухнул навзничь. Из проёма немедленно вылетел Взметень, вынимая из-за пазухи верёвку. Зорица, прижав ладони к щекам, завизжала.
– Замолчи! – прикрикнул на неё парень, переворачивая на живот волхва и завёртывая ему за спину руки. – Помоги лучше.
Не переставая визжать, девушка отступила к столу, схватила с него поднос с пахлавой и обрушила его на голову сумасшедшего. Пахлава от удара разлетелась по всей горнице. Привычная к ударам голова опытного бойца Взметеня даже не почувствовала удара. Тогда Зорица развернула поднос ребром и ударила парня по спине. Тот взвыл и бросил недовязанного противника, схватившись за больное. Густояр, очнувшись, перевернулся, моментально сообразил, что к чему, и прикоснулся большими пальцами к вискам. Вспыхнула молния, Взметень вскрикнул и рухнул на пол.
– Прыткий прошляк! – отдуваясь произнёс волхв, поднимаясь с пола. – Против магии попёр, идиот!
Кудесник перевернул парня, лежащего без сознания, на спину и поглядел внимательно ему в лицо.
– Кто это такой? – спросил он, подозрительно глянув на Зорицу. – Жених, что ли, твой?
Девушка покраснела.
– Ревнивый какой! – Густояр ухмыльнулся. – Он не кавказец у тебя случайно? Зарэзать хотел?
Взметень зашевелился и застонал. Прикоснувшись вторично к своим вискам, Густояр заклинанием-молнией обездвижил противника ещё раз. Затем, пошатываясь, он подошёл к столу, взял прозрачный сосуд с бесцветной жидкостью, налил из него в крохотный прозрачный рог и залпом выпил.
– Рехнуться можно с вами, с прошляками, – сказал он, наливая себе вторую порцию и почёсывая голову. – Удары, как настоящие, ощущаются. Сколько лет уже в мемориум ползаю, до сих пор привыкнуть не могу.
Зорица во все глаза смотрела на непорочного жениха, затем перевела взгляд на распростёртого на полу поверженного Взметеня. Верного друга детства, соседа и просто хорошего надёжного парня. В детстве он её оберегал от телят и гусей, потом – от назойливых ухажёров. Взметень – смелый и сильный, и даже сюда пробрался ради Зорицы.
Волхв не успел осушить второй рог. Девушка резко размахнулась и ударила жениха подносом. Рог выпал из рук поверженного кудесника, и прозрачная жидкость растеклась по полу.
Глава 2
Вместо того чтобы слушать историчку, Ринат думал о новенькой из девятого «Б», Юле Егоровой. Вернее, он решал в уме довольно хитрую задачку: как проводить сегодня вечером Юлю домой со школьного танцевального вечера. Тогда ему это не удалось – местная шпана помешала. Привязался тогда к Юльке хулиганский атаман по кличке Цапа, а Ринат побоялся заступиться. Сегодня будет вторая попытка, наверное, последняя; на третью вряд ли хватит средств.
– Салахов! – окликнула Рината историчка. – Проснись уже!
Тот очнулся от размышлений и поднял глаза на историчку. Итак, десятиклассник Салахов Ринат находится на уроке обществоведения. На дворе тысяча девятьсот восемьдесят третий. Кто сейчас генсек: Андропов, Черненко? Да ладно, может, не спросит.
– Услышав свою фамилию, учащийся встаёт и принимает строевую стойку! – напомнила учительница. – Замечтался, Салахов?
– Я не замечтался… э-э-э… – Ринат запамятовал имя-отчество исторички.
Он послушно навис над партой и, как мог, вытянулся в строевой стойке.
– А раз так, то расскажи-ка всему классу, куда и кому ты напишешь донос, – предложила учительница.
– Какой донос? – удивился десятиклассник, вызвав дружный смех класса.
Историчка поправила очки и сурово посмотрела на ученика:
– А говоришь, не замечтался… На родителей, естественно! Если они будут при тебе вести антисоветские разговоры на кухне.
Ринат молчал, пытаясь вспомнить, куда писали доносы на родителей советские пионеры и школьники. В ГУЛАГ, может быть?
– Вот такие у нас ученики – элементарного не знают! – с надрывом произнесла расстроенная Ринатовой тупостью учительница. – А ведь беседы на кухнях – это прямое пособничество империалистам, что каждый советский школьник должен уметь пресекать!
Десятиклассник некоторое время соображал, слышал ли он подобные разговоры от родителей, но ничего особенного не вспоминалось.
– Садись, Салахов, горе ты моё! Я сообщу в бюро горкома комсомола, чтобы тебя пропесочили как следует, – пообещала учительница и обратилась к классу: – Так вот, на родителей следует писать донос в городское управление КГБ на имя начальника. Образцы доносов находятся в приёмной, возле стенда «Будь бдителен!».
И тут прозвенел спасительный звонок.
Домой Ринат возвращался с Дениской Селивёрстовым. Последний без умолку болтал о чём-то своём, школьно-юношеском. Салахову было скучно: он уже отвык от трёпа шестнадцатилетних сверстников. Парень машинально кивал, глазея по сторонам.
Десятиклассники прошли мимо магазина «Продукты», где через витрину были видны пустые полки. Лишь на верхнем ярусе стеллажа выстроилась батарея бутылок с уксусом. Возле продуктового толпились горожане, ждущие, когда чего-нибудь привезут отличное от уксуса, «выбросят» на позднесоветском жаргоне. Что это будет, никто не знал: или мясо по талонам (голые кости, на которых кое-где остались жилы), или кур по спецразрешениям горкома (синих и тощих с перьями и когтями) или картошку по направлениям из профсоюза (сморщенную, проросшую, с комьями земли). Стоящие в очереди были одеты очень бедно: небритые мужички в мятых бесформенных пиджаках, надетых на растянутые майки, тётки в потёртых драповых пальто неопределённых цветов и такой же расцветки тёплых платках. В стороне трое мужиков распивали бутылку водки, закусывая дефицитной килькой в томате, а остальные представители мужского пола, боясь потерять место в очереди, издалека завистливо на них поглядывали. Стайка пионеров под барабанную дробь вешала на магазин кумачовый лозунг «Спасибо Партии за изобилие!». Повесив кумач, пионеры построились и с песнями под барабан двинулись к зданию КГБ, которое находилось в сотне метров от магазина, наверное, строчить доносы на родителей.
Возле лозунга остановился бородатый мужчина в ватнике и ушанке с красной звездой. У бородача за спиной рядом с балалайкой висел автомат ППШ, а из кармана ватника торчала распечатанная бутылка водки, заткнутая самодельной пробкой, свёрнутой из газеты «Правда». Бородатый внимательно прочитал лозунг, шевеля губами, и задумчиво почесал бороду. Ринат поморщился: бородач был явным клюком.
Неожиданно в нескольких метрах от старшеклассников возник полупрозрачный милиционер. Покосившись на бородача с автоматом, блюститель порядка оставил его без внимания и направился к Ринату и Дениске.
– Вы почему тут болтаетесь без дела? – строго обратился он к школьникам.
Дениска несмело улыбнулся:
– У нас уроки закончились, – пролепетал он и полез в сумку за дневником.
Пока он копался, бдительный милиционер держал правую руку на кобуре. Денискин дневник нашёлся между памяткой юным строителям коммунизма и квитанцией об уплате взносов в фонд мира. Страж порядка осторожно, как бомбу, принял дневник и некоторое время изучал расписание уроков.
– Ну и пусть закончились, – выдал он наконец. – Организовали бы субботник, чем без дела болтаться. Или нормы ГТО сдали…
– У нас вчера был субботник, – прошептал Селивёрстов. – А ГТО в том месяце сдавали.
– И теперь можно без дела болтаться? – не отставал милиционер.
Тут он внимательно посмотрел на сумку Дениски и нахмурился.
– А почему это на твоей сумке иностранные буквы? – тихо и грозно спросил он, указывая на надпись «Sport».
Дениска побледнел.
– За такое знаешь, что полагается? – спросил страж порядка и выразительно посмотрел на здание КГБ. – Откуда у тебя эта сумка? Кто тебе её подарил?
– Я сам написал… – выдавил побледневший Селивёрстов. – Ручкой… По трафарету…
Селивёрстов от страха понёс какую-то ахинею, что учительница английского велела всем писать английские слова, а Дениска, якобы, забыл тетрадь, и пришлось на сумке написать. Милиционер, криво усмехаясь, слушал Денискин бред.
– И где ты, интересно, достал трафарет с английскими буквами? – спросил он, терпеливо выслушав Селивёрстова.
– У нас в кабинете английского есть… – пробормотал Дениска.
Милиционер вынул блокнот, переписал с дневника Денискины имя, фамилию и номер школы и спросил, как зовут англичанку, и много ли у неё в кабинете английских трафаретов.
Всё это время Ринат стоял, переминаясь с ноги на ногу, и исподлобья разглядывал строгого блюстителя порядка, а заодно кумачовый лозунг, который просвечивал сквозь милиционера. Дениске он помочь вряд ли мог.
Когда, наконец, страж порядка закончил переписывать Денискины данные и ушёл вслед за пионерами, старшеклассники рванули что есть силы в противоположную сторону. Отбежав два квартала, они завернули в какой-то дворик и спрятались за гаражами. Вокруг не было никого, только возле одного гаража хлипкий мужичонка со стандартной небритостью, матерясь, копался в двигателе стареньких «Жигулей».
– Вот привязался, мент! – выпалил Дениска, переведя дух. – Я боялся, что он карманы начнёт обшаривать.
– А что у тебя в карманах? – поинтересовался Ринат. – Мобильник ворованный?
И тут же осёкся.
– Чего? – подозрительно уставился на одноклассника Селивёрстов.
– Я спросил, что у тебя в карманах, – быстро исправился Салахов.
Дениска таинственно улыбнулся, быстро огляделся и выудил из кармана серую коробочку с красной полоской.
– Красная плёнка! – торжественно объявил он. – Еле достал!
Ринат вспомнил эту старинную байку о фотоплёнке, на которой любой человек проявляется совершенно голым. Тут два варианта: либо Дениска врёт, либо у него в кармане ложак. Но тему парень решил не развивать и предложил пойти по домам.
Ринат Маратович Салахов, пятидесятилетний коммерсант, погрузился на две недели в мемориум, чтобы окунуться в школьные годы и снова испытать романтическое чувство к Юле, попытаться сделать то, чего не удалось ему тогда, в шестнадцать, когда не было жизненного опыта, а была только юность – горячая и взбалмошная. Ринат Маратович поддался на рекламу от «Трансмема»: «Вернись в свою золотую юность! Поцелуй ту, которую не посмел поцеловать тогда! Побей того, с кем не смог справиться в юности! Стань чемпионом школы и отличником! Всё возможно в мемориуме! Доступны рассрочка и кредит».
Ринат заплатил огромные деньги за двухнедельное погружение, постаравшись максимально сэкономить на дополнительных услугах. Хистсжатие, например, не стал заказывать. Две недели – небольшой срок. Это те, которые погружаются на несколько лет, обязательно заказывают хистсжатие, чтобы в реале прошёл день или месяц – чем больше степень сжатия, тем дороже. А две недели можно и потерять, значительно сэкономив при этом. Но на одном Салахов не стал жадничать – на силовой подкачке, которая сегодня должна ему пригодиться на школьном вечере. Ушлые мемагенты пытались навялить ему другие подкачки: умственную или финансовую, но он отказался: умом блистать Ринат не собирался, а с финансовой можно было загреметь в какой-нибудь тамошний ОБХСС.
Когда Салахов выгрузится, он обязательно напишет жалобу руководству «Трансмема». Неужели все так сильно забыли восьмидесятые годы прошлого века, что проходу нет от ложаков и клюков? Ринат вспомнил бородача в ушанке, с ППШ и балалайкой. Ещё бы на медведя верхом усадили! Хотя тут устроители погружения, возможно, и не виноваты. Явная мемдиверсия. Скорее всего, американская или европейская.
Возле школы перед танцевальным вечером, как обычно, толпилась местная шпана, которую в здание не пускали. Салахов на всякий случай решил активировать подкачку, выполнив так называемый «горячий жест». Вспомнив последний, он зашёл за угол школы, хлопнул в ладоши и три раза повернулся вокруг себя. Он успел, пока вертелся, выдвинуть мысленно гипотезу, что колдуны и маги, о которых говорят древние документы – не что иное как совры, попавшие в мемориум и активирующие подкачку. Ведь её можно заказать любую, главное, запомнить движение-активатор, код, который тебе запрограммируют меминженеры. Например, щёлкнешь пальцами – появится еда на столе, покажешь фигу – пойдёт дождь. Вот и вся магия!
Почувствовав, как заиграла в нём богатырская силушка, Ринат смело двинулся к школе. Он нагло прошёл к входу сквозь толпу хулиганов, демонстративно задев плечом главаря шайки Цапу – плотного молодчика с дебильной физиономией.
– Эй, стой! – возмутился едва не упавший от толчка Цапа и ухватил Рината за рукав.
Тот легко высвободился из захвата.
– Ничего не попутал, родной? – с удовольствием спросил десятиклассник, дерзко глядя хулигану в глаза.
Интонацией он невольно подражал героям криминальных сериалов. Цапа не смотрел криминальные сериалы за неимением таковых в Союзе, поэтому отреагировать не успел. Салахов презрительно ухмыльнулся и прошёл в школу, где в актовом зале уже начинались танцы. Играл вальс. Ринат хорошо помнил ту злополучную дискотеку, хотя прошло почти тридцать пять лет. Вальсы тогдашняя молодёжь точно не танцевала. Видимо, меминженеры изрядно подзабыли «период застоя», что заставили несчастных прошляков из восемьдесят третьего танцевать вальс. Спасибо, что не вприсядку!
Новенькая всё же пришла на вечер, как и тогда! Салахов снова почувствовал себя шестнадцатилетним. Разум подсказывал, что она появилась на вечере просто так, а сердце вопило, что Юля пришла из-за Рината. Эх, наивная юность! Приятней было прислушиваться к сердцу, потому как, когда тебе шестнадцать, ты меньше всего слушаешь голос разума. Ринат подсел к Юле и пошло-поехало! «Юля! Я на тебя обратил внимание ещё первого сентября. И с той поры я потерял покой…», и всё в таком духе. Тогда, в реале он молчал как дурак, а сейчас его рот не закрывался. Всё-таки тридцатипятилетний опыт общения с женским полом сказывался.
Новенькая благостно слушала эту ахинею. За трепотнёй и шуточками-прибауточками вечер прошёл на удивление быстро. Заметив в зале Цапу, чудом прорвавшегося на вечер через все кордоны, Ринат понял, что начинается самое интересное. До конца вечера осталось минут пятнадцать. Пятидесятилетний десятиклассник, извинившись перед Юлей, встал и покинул актовый зал, обещав скоро вернуться.
Ринат поднялся на второй этаж в тёмный коридор и простоял там до тех пор, пока школьники не начали расходиться по домам. Салахов спустился на первый этаж и, как и в тот раз, прошёл к закутку перед школьной столовой. Там, в темноте, одиноко плакала Юля. Десятиклассник подошёл к ней и участливо положил руку на плечо.
– Ты куда делся? – Новенькая с упрёком посмотрела на Рината зелёными глазами. – Ко мне этот дурак привязался, Цапа. Хочет, чтобы я с ним пошла.
Ринат покраснел, вспомнив, что тогда, в первый раз, он струсил и ушёл. Сейчас он твёрдо взял за руку Юлю и слегка сжал. Новенькая вскрикнула от боли: Салахов забыл про силовую подкачку. Он тут же ослабил руку и мужественно произнёс:
– Не бойся! Я провожу тебя. Пойдём.
Они вышли на школьное крыльцо, вокруг которого скучковалась Цапина банда. Ринат красивым движением демонстративно заслонил Юлю, выпятил подбородок и по-сериальному произнёс:
– Эта девушка пойдёт со мной!
Цапа замер от такой наглости. Выйдя из оцепенения, он прорычал:
– Ты придурок, гляжу, совсем обнаглел!
И тут же бросился на Рината, но, получив сокрушительный удар в челюсть, отлетел метров на пять, упал и, потрепыхавшись, замер. Хулиганы некоторое время соображали, затем скопом бросились на Салахова. Полтора десятка дегенератов, не меньше. Ринат сделал шаг вперёд, высоко подпрыгнул и, выписав в полёте невероятный крендель ногами, свалил зараз человек пять одним ударом. Не дожидаясь, пока оставшиеся придут в себя, Салахов схватил ещё двоих за воротники, приподнял как щенят, столкнул лбами и зашвырнул на растущую возле крыльца берёзу. Остальные хулиганы бросились врассыпную.
Супермен подошёл к очухавшемуся Цапе, продолжавшему лежать на асфальте, присел и заглянул ему в глаза.
– Если ещё раз ты подойдёшь к этой девушке ближе пяти шагов… – сказал Ринат, млея от собственной мужественности, – отправишься в реанимацию вместе со своими дебилами. Знаешь, что такое реанимация?!
Цапа часто закивал. Салахов удовлетворённо ухмыльнулся и повернулся к Юле. Та с испугом смотрела не на поверженного врага, а на освободителя. Ринат понял, что немного переборщил с подкачкой: не надо было столько силищи заказывать. Он, сильно потерев ладони о бока, отключил подкачку, чтобы снова случайно не причинить девушке боль.
И тут совершенно неожиданно из темноты появилось с полдесятка крепких парней с бритыми наголо черепами, в коротких тёмных куртках без воротников, узких джинсах и тяжёлых армейских ботинках.
– Эй, нерусский, ты чего наших девчонок клеишь? – процедил самый крепкий.
С изумлением Ринат разглядел на его запястье вытатуированную свастику. Салахов настолько растерялся, что не смог ответить на вопрос. Наци! Бритоголовые! Какие, к лешему, бритоголовые в начале восьмидесятых?! В провинциальном городишке? Откуда?! Чёртовы меминженеры! Вот это несклада так несклада!
