Текст книги "В тени Сокрытого. Закат Вергазы (СИ)"

Автор книги: Шеда Брайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

14. Хазери

Студенческий квартал был особым местом в Те-Рей. Студенты – люди беззаботные со свободолюбивыми взглядами, потому, несмотря на сгущающиеся сумерки, они пили, гуляли и веселились. То тут, то там встречались обнимающиеся парочки или шумные компании. Университет стоял вдалеке от других учреждений, чтобы студенты не отвлекались от учебы. Или чтобы своим развязным поведением не отвлекали важных чиновников от работы.

В своем наряде молодого богача Хаз выглядел вычурно среди студенческих мантий, но мог сойти за приехавшего навестить родственника. Он хорошо помнил, где в общежитии находится нужная комната, ведь пару раз они с Лоу вместе туда заходили. А еще, пока Лоу гулял с хозяйкой комнаты, Хаз забирался сюда один, чтобы обчистить студентку. Вале громко постучал в дверь. Та быстро открылась. На пороге стояла молоденькая студентка.

– Ты? А ну уходи отсюда! Я охрану позову!

– Почему все мне говорят одно и то же? Других приветствий не знают? – парень отодвинул ее и втиснулся в комнату, а пока девушка возмущенно сопела, закрыл дверь на защелку. – Здравствуй, Лаура. У меня к тебе дело. Касательно Лоу.

– Мы с ним расстались, – фыркнула девушка и скрестила руки на груди. – Между прочим, по твоей вине!

– Да что ты? – Вале прохаживался по комнате, разглядывая полки и шкафы. После его прошлого визита на некоторых ящиках появились замки.

– Он все мне рассказал, – Лаура стояла на месте и поворачивалась в сторону расхаживающего парня. – Что ты заставил его со мной сойтись, а потом заставил бросить.

– Надо будет ему язык отрезать, – вполголоса заметил Вале.

– Ты такой мерзкий человек, Хазери.

– Я знаю, – Хаз залез в одну из банок, понюхал, сморщился и закрыл. – Закончила?

– Д-да.

Вале взял одну из книг с полки, пролистал, поставил на место и взглянул на студентку:

– Я сам не ожидал, но ты можешь оказаться настолько полезной. Предлагаю сделку: ты помогаешь мне, а я больше не мешаю вам с Лоу.

– Ты не слышал? Мы расстались.

– Но ты ведь хочешь быть с ним? – Хаз повернулся к Лауре и проницательно заглянул ей в глаза. – Это единственный способ.

– Хазери, ты когда-нибудь любил?

– А вот моя жизнь тебя не касается. Думай, с кем говоришь.

– А если я не буду тебе помогать? – девушка закусила губу, размышляя.

– Мне ничего не будет. А Лоу умрет. Ты сможешь с этим жить?

– Умрет?!

– А я разве не сказал? – Хаз открыл один из застекленных шкафчиков со стеклянными пузырьками и медленно водил пальцем по бумажкам с подписями на них.

Лаура подлетела к Вале и врезала ему пощечину. Он ощерился, схватил девушку за руку и наставил кончик кинжала ей между ключиц. Девушка застыла, два озлобленных взгляда встретились.

– Кажется, я начинаю понимать, что нашел в тебе Лоу, – произнес Хазери и медленно убрал кинжал. Щека горела, и он порадовался, что Мин-Мин подправила ему физиономию перед походом в тюрьму, иначе удар оказался бы болезненным.

– Что за помощь от меня требуется? – Лаура обессиленно опустила руки.

Хаз самодовольно ухмыльнулся.

– У меня два вопроса: насколько ты хороша в медицине и на что готова пойти ради красавчика Лоу?

Маленькому мальчику приходилось тяжело в огромном городе. На вид ему было лет пять, но ростом он уступал своим сверстникам. Он не помнил ни лиц родителей, ни как оказался на улице. Среди мальчишек, таких же грязных и голодных, он отличался слабостью и неестественно светлыми глазами. Его постоянно колотили, отнимали еду и прогоняли из теплых мест ночевки. Помимо поиска пропитания и ночлега, мальчику приходилось все время скрываться от тех, кто сильнее. Он быстро понял, что лучше всего прятаться на деревьях, которые встречались на улицах города. Большинство задир, крупные и неповоротливые, вовсе боялись высоты. А под мальчиком, тощим и легким, не ломался ни единый сучок. Иногда приходилось даже спать среди веток, устроившись на разветвлении ствола.

Через некоторое время его преследователи начали кидаться камнями и иногда даже попадали в спрятавшегося среди ветвей ребенка. Тогда он стал забираться на крыши одноэтажных зданий. Потом выше и выше. Наблюдал с крыш за городом, улавливал детали, искал закономерности. Вон тот старик оставляет окно всегда открытым. А та дама ставит остывать еду на подоконник. Мальчик внимательно следил и все запоминал. Он стал забираться в дома через окна, воровать еду, одежду и все, что мог унести в зубах и на поясе. Однажды он увидел, как моряк на набережной вяжет узлы, и спустя несколько часов тренировок смог завязать кусок холстины так, чтобы получился гамак, в нем он спал, прячась по ночам на чердаках. Это напоминало ему безопасный сон на дереве, а вот твердый пол все время вызывал беспокойство.

Мальчик редко спускался на мощеные улицы города и тогда, если не успевал сбежать, утирал рукавом кровь с лица. С каждым синяком, с каждой ссадиной в нем росла злость, он кидался на обидчиков, словно загнанный звереныш, кричал и старался навредить противникам руками, ногами и зубами. Старшие мальчишки потешались над тщетными попытками и пинали его, уже лежащего на земле. А ребенок сворачивался тугим клубком, ожидая, когда избиение закончится.

Однажды удары прекратились намного раньше обычного. Мальчик отодвинул руку от лица, чтобы поглядеть, что случилось. Удивлению его не было предела. Крупный смуглый парнишка, года на три старше, колотил хулиганов, ловко уворачиваясь от их ударов. Они на манер дворовых собак кружили вокруг, нападали, но из раза в раз получали жесткий отпор. После нескольких попыток свалить силача шпана разбежалась кто куда. Тяжело дыша, он подошел к мальчику, что так и лежал на мостовой.

– Эй, вставай, они убежали.

Мальчик сжался сильнее. Его спасителю хватило ума не притрагиваться к напряженному комочку.

– Я не бью слабых. Меня так папа учил. Ты слабый, тебя я бить не буду.

Мальчик сел на холодные камни и взглянул светлыми, почти белыми глазами, полными страха, боли и недоверия. Сверху на него смотрели теплые карие глаза, излучавшие доброту, сочувствие и понимание. Их обладатель лучезарно улыбнулся и протянул мальчику руку:

– Давай знакомиться! Меня зовут Лоуренс Барева!

Хазери Вале потер глаза, проведя указательным и большим пальцами от краев к переносице. За последние дни он почти не спал, а всю прошедшую ночь занимался делами. Вместе с Лаурой они проникли в лабораторию медицинского корпуса и украли несколько нужных алхимических растворов. На пару они нарушили столько запретов, что студентка рисковала вылететь из университета уже этим утром. Потом Хаз ввалился к знакомому писарю, который в свободное время занимался подделкой документов. Тот долго возмущался, кряхтел и ворчал, но свою работу выполнил, получив весомую награду серебром.

И вот вымотанный Вале сидел на крыше, наблюдая, как солнце бросает лучи на серый неприглядный город сквозь прорехи между зданиями. Он снова потер глаза и тряхнул головой. Парню требовалось поспать хотя бы пару часов, но сейчас было не время расслабляться. Оставалось надеяться, что Муро и Патрик сумели найти и подкупить нужных людей. Денег у них теперь хватало – за убийство аристократов платили очень хорошо, потому Хазери не скупился, пытаясь вырвать друга из когтей «ястребов». Хаз встал и потянулся, сбрасывая с себя сонливость. Еще несколько часов – и можно будет расслабиться. При любом исходе.

Он повернулся и уже собирался спускаться, как вдруг краем глаза заметил движение. Отточенные рефлексы работали в любом состоянии, и Хаз резко развернулся, выхватив кинжал. Перед ним стояла высокая девушка в синем плаще, опоясанном широким кожаным ремнем. Накинутый капюшон скрывал глаза, на темных губах играла хищная улыбка. Хазери подобрался, почувствовав в ней серьезного соперника.

– Ты еще кто? – буркнул он, удобнее перехватывая оружие.

– Я та, кто задает вопросы, – голос у нее был низкий, глубокий, с ноткой угрозы.

– И че те надо?

– Хазери Вале, для уличной швали ты слишком дерзкий, – незнакомка сняла с себя ремень, сложила его, и тот засветился магическими письменами.

– Проклятые ритуальщики, – прошипел Хаз и украдкой прикинул пути отступления на случай проблем.

– Где артефакт, Вале?

– Какой артефакт?

– Шар, который ты спер у Моратте.

– Понятия не имею, о чем ты говоришь.

Девушка свела руки с зажатым ремнем так, чтобы его половины оттопырились в стороны, а потом резко развела руки. Послышался звонкий щелчок, и спину Хаза обожгла боль, как от удара кнутом. Он дернулся и кинулся на ритуальщицу, но она успела еще раз щелкнуть ремнем – тело опять прожгла полоса боли. Вале оступился и припал на колено. На лбу выступили капли пота.

– Повторяю. Куда ты дел его?

Хаз встал. Спину саднило, он ощущал, как под курткой рубаха промокла и прилипла.

– Да пошла ты.

Парень подобрался достаточно близко и прыгнул. Щелчок. Боль. Хазери зарычал. Девушка отскочила и зашаталась, удерживая равновесие на покатой крыше. Вале заметил позади нее чердачный люк – так она и попала сюда, значит, на высоте она себя чувствует не так комфортно, как Хаз, но он слишком вымотался, чтобы биться в полную силу.

– Мне тебя на кусочки изорвать? – ритуальщица уклонилась от очередного выпада и еще раз щелкнула ремнем.

– Откуда ты взялась тут такая злобная? – парень сдавленно улыбнулся. – Я бы тебя запомнил, если б встретил.

– Такие отбросы, как ты, не бывают там, где можно меня встретить.

– Постой. А ты разве сейчас не в Йер-Велу?

Девушка поджала губы, а Хаз удовлетворенно заметил, что задел ее.

– Я пришла за тобой, Хазери Вале. Точнее, за артефактом, и я знаю, что он у тебя.

– Увы, вряд ли у отбросов водятся столь дорогие цацки. Может, представишься хоть, раз убивать собралась?

– Я Ванесса Эрх, потомственная магесса! И тебе меня не обмануть – артефакт у тебя, я чувствую его энергию на твоих грязных руках.

– Вот и познакомились.

Хаз сделал рывок, атаковал, но оказался слишком медленным – Ванесса предугадала его действия и вовремя отпрянула. Из-за резкого движения капюшон свалился с ее головы, явив Хазу короткие пепельные волосы и ярко-желтые, неестественного цвета глаза. Парень замер. Внутри зашевелилось странное ощущение, будто мысль, которая все время ускользает. Он застыл и получил удар ногой в грудь.

– Кха! – Хазери упал и кубарем покатился вниз, сбивая черепицу.

За пару мгновений до падения он сгруппировался, изогнулся и повис на краю крыши. Нащупал ногой подоконник, который приметил еще вначале странного разговора. Встал на него, слушая вдалеке тщетные щелчки ремня. Значит, истории о том, что ритуальщику нужно видеть объект ритуала, правдивы. Хаз улыбнулся и локтем разбил окно.

Обитатели комнаты, в которую он ввалился, не обрадовались его внезапному появлению, но парень плевать хотел – за ним гналась сумасшедшая ритуальная девка. Он спустился по лестнице внутри здания и вылетел на мостовую, сокрушаясь, что на крыше оборонил кинжал. Поднял голову и огляделся. Ванессы Эрх нигде не было видно. Отдышавшись, Вале поспешил на встречу с Муро и Патриком – он уже немного опаздывал. Рассуждать о чокнутой бабе он будет после, а сейчас – дело чрезвычайной важности.

– А тебя как зовут?

– У меня нет имени, – мальчик вытер лицо рукавом засаленной одежки и встал, глядя на Лоуренса с подозрением.

– Но как-то же тебя называют?

– Белоглазым называют.

– Больше похоже на прозвище.

Мальчик промолчал. Ему не хотелось больше оставаться внизу, его тянуло вверх, где дует ветер, греет солнце и кричат птицы. А его собеседник только мешался. Ребенок пошел в сторону одного из зданий, но кареглазый спаситель от него не отставал.

– Почему ты себе сам не придумаешь имя?

– А зачем? – ему такая мысль даже в голову не приходила.

– Например, чтобы я мог позвать тебя.

Мальчик смерил Лоуренса недовольным взглядом и ускорил шаг.

– Давай я буду звать тебя Риман?

– Не надо.

– Зеаран?

– Не хочу.

– Харав?

– Откуда ты берешь такие дурацкие имена?!

– Это… – голос Лоуренса дрогнул, а веселый настрой угас. – Это сорта винограда, которые любили мои мама и папа. Они… много путешествовали… на караван напали разбойники, и их убили… и я уже больше года… без них, – в карих глазах заблестели слезы, Лоуренс вытер их кулаками. – Сначала у тети жил, но… она не хотела, чтобы я там находился. И я ушел. У меня больше никого нет. Я один. Как и ты.

Мальчик не знал, что делать. Хотелось уйти, но что-то не давало. Ребенок приблизился к собеседнику, помедлил и спросил:

– А что такое виноград?

– О! – выражение лица Лоуренса приняло мечтательный вид. – Такие кружочки на ветке, очень вкусные.

– Ладно, можешь звать меня виноградом. Но по-другому.

– А если… соединить эти названия? Ризехар?

– Нет!

– Зеравман?

– Ты совсем не умеешь придумывать имена!

– Хазери?

– Стой! Хазери, – мальчик задумался.

– Хазери Вале – как тебе?

– Вале – тоже виноград?

– Нет, – Лоуренс смутился. – Так называется одно место в Лауте. Меня туда не брали, но мама всегда говорила, что там красиво…– Барева шмыгнул носом и закусил губу, стараясь скрыть нахлынувшие эмоции. – Прости. Я очень по ним скучаю…

Мальчик взглянул на своего нового друга – крупного мальчугана с добрыми карими глазами. Убежать бы прочь, залезть на крышу, но не хотелось его оставлять. Одного.

– Тогда можешь звать меня Хазери Вале.

15. Лоуренс

Лоуренс Барева, тяжело припадая на больную ногу, наворачивал круги по камере размером два шага в ширину и пять – в длину, с узким зарешеченным окном под потолком. Всю ночь он не мог сомкнуть глаз, размышляя о том, что произошло и чего ждать дальше. В потайном кармане лежал маленький бумажный сверток с ядовитым порошком, и Лоу из раза в раз мыслями возвращался к нему.

Они с Хазом много раз обсуждали, что следует предпринять, если их поймают. Никто не питал иллюзий о своей безнаказанности, они понимали, что могут оступиться. Хазери Вале брался за рисковые дела, общался с подозрительными личностями, да еще и собственная мстительность тянула его совершать хоть и просчитанные, но опасные поступки. Они обдумывали варианты, как вести себя на допросе, как можно вытащить друг друга, но разговоры остались разговорами, ведь схватили Лоуренса в такой ситуации, какой никто не ожидал. Во-первых, именно сейчас он был невиновен и понятия не имел, что произошло. Во-вторых, взялись за него крепче, чем ожидалось, и вопросы задавали странные. В-третьих, чаще в своих рассуждениях друзья видели за решеткой Вале, потому как корнем зла являлся всегда он.

Лоуренс присел на соломенный топчан, служивший столом, стулом и кроватью. Раздраженно почесался. Камера кишмя кишела клопами, блохами и тараканами, что навевало неприятные воспоминания о ночлежках, в которых им с Хазом приходилось обитать в детстве. Лоу ухмыльнулся – чего они только ни пережили вдвоем, стараясь выжить на улицах Вергазы.

Маленький Хаз был диким и агрессивным, будто его воспитывали дворовые собаки. Глядя на него, Лоу иногда так и думал, потому что происхождения своего Хазери не знал. Лоуренс, будучи сам ребенком, прививал мальцу элементарные правила поведения, где-то словами, где-то тумаками, а еще учил читать и считать, насколько сам умел. Цифры дались Хазу легко, а вот с чтением до сих пор оставались некоторые трудности, над которыми они работали. Друзья часто ругались в детстве, и Вале убегал на крыши, будто ободранный кот, но через пару дней, остыв, возвращался к Лоу, принося, как плату за примирение, любимый Лоуренсом виноград, пирожки и прочую снедь, которую удавалось стащить.

Барева даже не помнил, в какой момент Хаз стал набирать обороты и усложнять схемы своих мелких преступлений. Вот он поссорил двух мальчишек, которые когда-то его избивали, да так они поругались, что один из них оказался в больнице. Вот на пекаря, который однажды поймал Вале и отлупил за попытку спереть пирог, упала с крыши кошка, он оступился и, пролетев по ступенькам, сломал бедро. Вот ночлежку, из которой их выгнали, заполонили кусачие голодные крысы. Хазери всячески отрицал свое участие в происшествиях, но довольный вид мальчугана говорил за него. Все его подозревали, но предъявить ничего не могли.

Бумажный пакетик с ядом кольнул загнувшимся уголком, и Лоуренс помрачнел. То, что он собирался сделать, являлось форменным безумием. Когда Хазери Вале получил с подачи вхожего в любые круги Коула Грика заказ от аристократа на убийство другого аристократа, ребята здорово призадумались. Хаз взялся за это дело с большим пылом, будто оно было чем-то личным. Члены банды несколько вечеров обсуждали способ убийства и сошлись на яде. Перерыв кучу информации, они нашли оптимальный – «Лимонную змею», а пока изучали яды и их действие, наткнулись на еще один, «Призрачную смерть»: сначала принявшему его становилось до ужаса плохо, а потом человек почти умирал – не шевелился, не дышал и не реагировал ни на что, постепенно погибая и не приходя в сознание. Лекарством служила алхимическая смесь, но использовать ее нужно было как можно быстрее. Не самый лучший план по вызволению человека из тюрьмы, но остальные, видимо, вообще оказались не исполнимы в короткий срок.

В камере все время царил полумрак. Днем солнечные лучи почти не попадали в маленькое оконце с толстыми решетками, а ночью повсюду горели фонари, наполняя камеры зыбким голубым светом. После насыщенной жизни в Йер-Велу Лоуренс не находил себе места от безделья. Время между допросами, где его, закованного в цепи и с мешком на голове, избивали бугаи «ястребов», тянулось невыносимо медленно. Оставшись в одиночестве, длинные часы Лоу проводил за размышлениями над их с Хазом жизнью и пути, которым они шли. Начиная с самого знакомства, они вместе медленно сползали во тьму, но иначе в Йер-Велу двум сиротам было не выжить. Несмотря на жестокие проделки Хаза, они ничем не выделялись среди остальной уличной шпаны, разве что временами поступали умнее.

Замечать их начали после того, как Хаз в свои лет двенадцать подрался с ребятами постарше и отгрыз одному из них ухо. Выглядел он тогда по-настоящему страшно: низкорослый и худой, весь в крови, с куском плоти во рту, сверкает злобно светлыми глазами, а рядом извивается на земле орущий ребенок. Прозвище «Белоглазый демон» с тех пор к нему и прилипло, а парень стал бороться за новоприобретенную репутацию, усиливая вокруг себя ауру страха. Лоуренс солгал бы, если б сказал, что категорично против поведения друга, ведь к нему тоже после того случая перестали цепляться. С самого раннего детства отец учил Лоуренса постоять за себя – к моменту смерти родителей мальчик знал действенные приемы рукопашного боя и даже немного освоил бой ножевой. Он не прерывал тренировки, подружившись с Хазом, и гонял хулиганов, раздавая им тумаки, но от таких занятий временами уставал, потому жестокое поведение Вале пришлось как нельзя кстати.

В коридоре послышались шаги и беззаботный свист – надзиратель принес еду. Лоу взглянул на окно – по свету было не определить, сколько сейчас времени. Протолкнув между прутьями решетки тарелку с жидкой похлебкой серого цвета, мужчина в форме удалился, все так же насвистывая веселую мелодию. Ни хлеба, ни даже ложки заключенному не положено, потому тарелка сиротливо стояла на полу и в нынешних обстоятельствах выглядела зловеще. Барева глубоко вздохнул. Настало время доверить Хазу свою жизнь.

– Играй, музыка.

Лоуренс высыпал яд в тарелку, размешал холодную жижу пальцем и влил ее себе в рот, перепачкав лицо и шею. Постоял немного, прислушиваясь к ощущениям. Ничего не происходило, но ведь и «Лимонная змея» действовал не сразу. Лоуренс не знал, удалась ли авантюра в поместье Моратте, лишь надеялся, что все прошло, как задумывалось.

Невыносимая резь в животе заставила мужчину скривиться. Он сдавленно охнул и доковылял до топчана. Сел, согнулся, стараясь уменьшить боль, но помогало слабо. Его прошиб пот, руки затряслись, а в глазах заискрились яркие пятна. Неизвестно, сколько Лоу просидел так, еле дыша, но ему казалось прошедшее время вечностью. Боль в животе начала отступать, он выпрямился и немного расслабился. Тут же голова разорвалась колокольным звоном, череп, казалось, вот-вот разорвется на куски. Лоу схватился за голову и закричал, но вопль тут же захлебнулся – его вырвало кровью. Мужчина упал на четвереньки и не поверил своим глазам – в вязкой багровой жиже шевелились гусеницы, на воздухе они затвердевали, распадались на кровавые ошметки, собирались снова, превращались в бабочек и разлетались по камере, сверкая рубиновыми крыльями. Лоу ошарашенно наблюдал за насекомыми, которые обращались в птиц, лягушек и змей, расползались по камере и исчезали между деревьями, выросшими из пола и сломавшими стены тюрьмы. Боль красными полосками прочертила камеру, Лоуренс уворачивался от нее, пока не наступил в снег – по ногам расползался холод, ступни посинели и отвердели. Он оторвал их и пополз на коленях, подражая весело квакающим лягушкам. Те прыгали, вырастали в хищных птиц и сжирали своих собратьев. Подальше от страшного места, подальше от зеленой тошноты, красной боли и голубого, как алхимический огонь, холода. Нужно найти друзей, рассказать им, что случилось, что он теперь калека без ног и скоро останется без головы, потому что колокола зазвонят и разобьют его череп изнутри. Лоуренса охватила паника. Как же он расскажет, если будет без головы? Нет, нужно ползти, скорее, найти друзей, найти Хаза, уж он-то что-нибудь придумает. Убьет еще одного аристократа, если будет нужно. Если будет нужно, убьет всех богачей, ведь на то он положил жизнь. Но чью жизнь? Свою? Лоуренс рассмеялся жутким, харкающим смехом, ведь это он сейчас лежит в луже своей блевотины, ожидая смерти, а не Хазери Вале, восседающий на троне из костей поверженных врагов, что возвышается над Вергазой. Надменный Хазери Вале, у которого нет ничего, даже имени, даже цвета глаз. Хазери Вале тоже нет, он распадается, словно пустая скорлупа, осколки превращаются в кричащих чаек, и Лоуренс уже забыл, почему он один, в холодной заснеженной пустыне, почему ему больше не больно. А должно ли ему быть больно? Что же с ним случилось такого, что его бросили друзья. А были ли у него друзья? А что такое друзья? И кто он сам?

– Лоуренс Барева.

Женский голос звал его, но где могла скрываться среди снега обладательница, непонятно. Задул ветер, колкие снежинки царапали лицо, покрывая тело тонкой инеевой коркой.

– Лоуренс!

Голос стал громче. Но почему кричащая девушка не показывается? Почему она плачет?

– Лоу, твою мать, вернись! Иначе, клянусь Сокрытым, я переверну всю Бездну, но вытащу тебя!

Хаз. Голос Хаза и нестерпимая боль. Ну конечно, где Хазери Вале, там всегда боль и страдания. Но Лоуренс рад его слышать.

Барева приоткрыл глаза. Вале тут же отпустил его сосок, который теперь мучительно ныл. Рядом стояла заплаканная Лаура. Увидев, что Лоуренс пришел в себя, она радостно завопила, прибавляя мучений многострадальной голове. Мужчина хотел попросить ее замолчать, но вместо слов послышалось лишь сиплое дыхание.

– Отдыхай, друже. Главное – ты очнулся, – Хаз, слабо улыбаясь, двумя пальцами потер глаза и зевнул. Он выглядел изможденным до предела.

Лоуренс перевел взгляд, осматривая помещение, в котором находился. Сильная слабость не позволяла шевелиться, трудно было даже держать поднятыми веки, но закрывать глаза стало страшно. Он лежал на кровати у стены в одной из крохотных квартир, которые снимал Вале. За окном виднелась улица, окутанная темнотой. Отсутствие решеток очень порадовало.

К горлу подступил ком, мужчину замутило. Хаз, заметив это, с некоторым трудом повернул друга на бок, и того стошнило в подставленное ведро. Во рту ощущался привкус желчи, но он с облегчением обнаружил, что в исторгнутой жидкости не было крови и насекомых. Лаура принесла воды, помогла напиться.

– Ведете себя, как моя мамочка, – просипел он не без удовольствия.

Хаз просиял. Давно Лоу не видел искренней радостной улыбки на его лице.

– Тебе нужно поспать, – наставительно произнесла Лаура.

– Нет. Уже наспался. Я… – он попытался сесть, но сил не хватило. Его подхватили четыре руки и усадили, облокотив спиной на стену. – Что-то нехорошо мне.

– Еще бы, ты ведь умер!

– Я… – Лоу кинул взгляд на окно, на Лауру, остановился на Хазери. Перед внутренним взором всплыли картины и ощущения того, что он пережил. Тело пробрала мелкая дрожь. – И что теперь? Я мертв?

– Официально – да! – Хазери показал другу бумагу. Тот глянул, но читать не стал – в глазах все плыло. – Пришлось попотеть, чтобы состряпать все за ночь, но мы успели. Муро с Патом подкупили труповозов, Лаура достойно сыграла роль врача, когда констатировала твою смерть.

– Я и есть врач! Я уже практикую! – возмутилась девушка, но Хаз только отмахнулся.

– А как прошло той ночью? – спросил Барева. Ему не терпелось услышать об успехах друзей, когда сам он потерпел поражение в своем деле.

– Тут… получилось довольно сложно. Лаура, не могла бы ты сходить на рынок и купить еды для Лоу? Тебе, как медику, виднее, чем кормить восставших из мертвых, – девушка поджала губы, но удалилась, забрав протянутые парнем монеты. Хаз кивнул на закрытую дверь после ее ухода. – Она неплоха. Быстро соображает. Я пообещал больше не чинить препятствий вашей большой и чистой любви.

– Хватит ерничать. Что там стряслось?

– С Иэдеро Керно все прошло как по маслу. Мерса немного повозмущалась насчет яда, но потом успокоилась и даже помогла тебя вытащить. А вот с кражей все как-то мутно вышло, – Хазери задумался, подбирая слова. – Мы толком ничего не нашли. Одно ясно: он ритуальщик, у него гора книг по ритуалам, а еще мы какой-то шар у него свистнули. Я уже успел за него огрести.

– Что? – Лоу попытался понять тираду друга, но мысли разбегались, а голова кружилась.

– Все, что мы нашли, это грязная книга, непонятный шар и чертежи старого поместья. И рисунок еще, его я тоже прихватил. Ни писем, ни документов, вообще ничего. Я бы решил, что он их прячет более надежно, но шар охраняла ритуальная магия, так что скорее всего все ценное он хранил в своем кабинете.

– Могу я взглянуть?

– Конечно, я же всегда ношу трофеи с собой, когда спасаю друга из тюрьмы.

– Значит, позже.

– Позже, – кивнул Хаз. – Я приду утром и все принесу. Сегодня надо еще заглянуть к Мерсе и отдать ей должок.

– Хочешь заплатить ей за меня монетой? – Лоу покряхтел, устраиваясь удобнее на кровати в полусидячем положении.

– Лучше так, чем оставаться у нее в долгу или оказывать услуги, у нее слишком высокие запросы. Кстати, пока тебя вытаскивал, я истратил почти всю твою долю за Керно. Придется зимовать на мою, так что готовься голодать.

Лоу тихо рассмеялся. Они еще немного поговорили, пока не пришла Лаура, после чего Хаз попрощался и оставил их наедине. Девушка пошумела в стороне кухни и присела рядом с Лоу, держа в руках тарелку с дымящимся бульоном.

– Поешь немного, а потом я тебя перевяжу. Помимо смерти у тебя много других травм.

Голос ее был нежен и ласков. Она кормила Лоуренса с ложки, а он неуклюже шутил, отчего девушка улыбалась и посмеивалась. Барева раньше не замечал, как же она хороша. Легкий румянец и ямочки на щеках придавали ее лицу невинное выражение, хотя по ночам эта голубоглазая бестия могла дать фору многим опытным девочкам из «Белой розы». А еще Лаура была умна, это Лоуренс признал еще при первой встрече, когда студентка-медичка размышляла о новых открытиях в алхимии и цитировала наизусть известных ученых.

От ее мягких прикосновений при перевязке Барева таял – несмотря на паршивое состояние, ему давно не было так хорошо. Когда Лаура закончила все процедуры, он улыбнулся.

– Так что… Ты, получается, мне жизнь спасла?

– Получается, так, – она улыбнулась в ответ и тронула его за руку. – Я волновалась за тебя, Лоуренс.

– Ну, я жив и… – мужчина подмигнул, – скоро приду в норму. Смогу сводить тебя куда-нибудь. Знаешь, в приличное заведение, подальше отсюда.

– Ах, Лоуренс, ты такой милый, – она держала его за руку, улыбалась, но глаза ее погрустнели. – И… ты мне сильно нравишься. Может, даже спустя какое-то время я бы сказала, что люблю тебя. Я не встречала таких людей раньше и вряд ли уже встречу. Но мы не сможем встречаться.

– Что? Хаз сказал, вы договорились…

– Слушай, даже если не брать в расчет, что расставаться и сходиться по велению твоего злобного друга, очень странно, есть много других причин, – Лаура не отпускала его руку и грустно улыбалась. Потом выпрямилась, как всегда делала, собираясь рассказать что-то важно-научное. – Медицина все больше взаимодействует с алхимией. Алхимики помогают в производстве лекарств, делятся своими изобретениями. Врачи лечат людей и выявляют новые болезни. Я описала малую долю того, что делают наши гильдии. Как-то раз Отто Леакс, мой преподаватель, увидел, как алхимики для своих опытов с жидкостями используют стеклянные колбы с полой иглой с одной стороны и поршнем с другой. Он нашел способ сделать полую иглу очень тонкой, доработал устройство и протолкнул изобретение в медицину. Это был настоящий прорыв. Создание такого предмета очень трудоемкое, потому их так мало у нас на руках. Я горжусь тем, что учусь у Отто Леакса, потому что он делает очень и очень многое для науки и общества. А вы… – девушка перевела дух и нахмурилась, – вы с Хазери обманули мое доверие и стащили столь ценный инструмент. И зачем? Чтобы впрыснуть яд в дорогое вино, не открывая запечатанные бутылки!

– Ну, мы… – Лоуренс не ожидал такой речи и того, что Хаз расскажет ей цель кражи шприцев.

– Лоуренс, ты мне действительно дорог. Ради тебя я столько всего натворила за последние сутки! Я пролезла в лабораторию ночью, украла алхимические растворы, проникла в государственное учреждение по поддельным документам, солгала, констатируя твою смерть! Да я бы никогда ни для кого не пошла бы ни на одно из этих преступлений! А ради тебя… – Лаура прижалась к мужчине и поцеловала его. Лоуренс, ошарашенный ее пылкостью, собрал все остатки сил, отвечая на поцелуй и обнимая ее. Ее мягкие губы неожиданно оказались для него самым желанным на свете, весь мир растворился в цветочном с примесью лекарств запахе ее тела. Девушка мягко отстранилась. – Ради тебя я иду на безумные поступки, Лоуренс Барева. С тобой я становлюсь… преступницей.

– Зато со мной не скучно, – Лоу перебирал ее светлые волосы, а девушка млела от его прикосновений, сидя близко и немного нависая над мужчиной. Их голоса сами собой понизились до тихого страстного шепота.

– С тобой очень весело, Лоуренс. И страшно.

– Но тебе ведь понравилось.

– Меня это взбудоражило.

– Тогда зачем прекращать?

Еще один поцелуй. Мягкий, нежный, невыносимо прекрасный. Последний.