Текст книги "Отравленные тьмой (СИ)"

Автор книги: Septerra

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

Покои, где содержался Кили, находились на дальней галерее. Вероятно, раньше здесь размещали гостей и послов. Некогда роскошные чертоги ныне обветшали, однако оставались надежными и удобными, в том числе и тем, что нынешним обитателям Эребора до них пока не было никакого дела. Фили находился рядом с братом, когда тот пришел в себя. Он почему-то твердо верил, что Кили удалось перебороть подчиняющую его силу. Откуда пришла эта уверенность, гном не думал. Она просто была. Но Кили открыл глаза, обвел мутным взглядом комнату, а еще через мгновение оскалился и бросился на сидящего у постели брата, стремясь добраться до горла. Фили не составило труда скрутить ослабевшего от раны гнома, но надежда на благополучный исход увяла на корню. На следующий день Кили вновь попытался напасть на него, на этот раз вооружившись длинной щепой, которую как-то умудрился отковырять от спинки кровати. В те дни эльфы еще не покинули Эребор, так что следующие две ночи Фили провел в небольшой кузнице за горькой, но необходимой работой – первым изделием, созданным руками молодого короля на своей исторической родине, стали легкие цепи и прочные браслеты, которые он одел на отчаянно сопротивляющегося, но все еще более слабого брата. Цепи крепились к кольцам в полу таким образом, чтобы у Кили оставалась относительная свобода передвижения, но он не мог бы причинить вред ни себе, ни Фили. Более того, по желанию цепи можно было натянуть так, чтобы зафиксировать гнома на кровати. Фили сам не знал, зачем он это сделал, но, как оказалось, это было очень предусмотрительно.

Чаще всего Кили не разговаривал с братом, предпочитая сверлить его ненавидящим взглядом. Иногда он огрызался, если Фили сам пытался с ним заговорить, или сыпал проклятиями и руганью, мешая всеобщее наречие, кхуздул и какой-то незнакомый язык, слова которого Фили не понимал. С другой стороны, Кили всегда съедал все, что ему приносили, много спал и, очевидно, всячески старался поскорее выздороветь.

На следующий день после отъезда эльфов, у молодого гнома случился первый припадок. Весь вечер Кили был непривычно тих, лишь периодически морщился как от боли, да впервые отказался от ужина. На попытку Фили заговорить, он вновь ответил потоком ругательств, так что брат оставил его в покое и вскоре задремал на лавке у стены. Проснулся он от крика и не сразу понял, что происходит. Кили сидел на кровати, быстро раскачиваясь взад-вперед и глядя прямо перед собой широко открытыми глазами. Когда Фили одним прыжком отказался рядом, он услышал сбивчивый шепот:

– Я их убил… Я всех убил… Дядя… Брат… я всех убил… я всех убил…

Когда же Фили попытался привести брата в чувства, того начала бить крупная дрожь, а из глаз потекли слезы. Шепот перешел в крик, Кили забился в удерживающих его руках, явно не понимая, где находится и что происходит. Тут-то и пригодились фиксирующие цепи. Молодой гном хрипел и выгибался, тщетно пытаясь вырваться, но кованная сталь держала крепко…

Закончилось все внезапно. Кили вдруг замер, вытянулся в струну, вскрикнул раненным зверем и потерял сознание. Фили обессилено опустился прямо на пол рядом с кроватью. Произошедшее не укладывалось в голове. Отчаянно хотелось просто, как в детстве, расплакаться, но он настолько устал, что сил не было даже на это. Сжав кулаки и уткнувшись лбом в сгиб локтя, гном тихо заскулил от отчаянья и безысходности…

Такие приступы стали повторяться почти каждый день. Кили метался, кричал и плакал, обвиняя себя в смерти дяди. Фили в какой-то момент осознал, что в эти мгновения к брату, судя по всему, возвращалась память о произошедших событиях и естественные чувства, не отравленные поработившей его чуждой силой. А потом во время одного из таких припадков, младший гном вдруг впился взглядом в лицо брата и пугающе четко и спокойно попросил:

– Убей меня. Я не могу так больше.

В тот момент Фили впервые подумал, что лучше бы он тогда умер в Озерном городе, сгорел в пламени дракона, получил эльфийскую стрелу в спину – что угодно, лишь бы не слышать этих слов, не видеть отражение жуткой просьбы в безгранично родных глазах… Он отвел взгляд, и брат вновь зашелся криком, а Фили смог лишь попытаться зажать руками уши, чувствуя, что сам неуклонно сходит с ума…

День за днем сменяли друг друга, и Фили начало казаться, что он живет в кошмаре – бесконечном и безысходном. Наверное поэтому, когда в зал приемов, где он с трудом пытался сосредоточиться на словах очередного посла из Железных холмов, ворвался Гэндальф, гном почти не отреагировал, решив, что это лишь шутка измученного разума. Однако старый маг был более чем реален. Быстро оценив ситуацию, он выпроводил из зала всех чужаков, а потом попросил Балина избавиться и ото всех остальных. Старый гном, привыкший за время похода, безоговорочно доверять волшебнику, не спорил. К тому времени как Фили сообразил, что происходит, в зале не осталось никого, кроме него и Гэндальфа. Гном поднялся и сделал шаг навстречу старику, но тот оказался шустрее. Мягко подтолкнув Фили обратно к трону, он пробормотал что-то вроде: «Эх, что ж вы с собой творите…» – и настойчиво усадил гнома обратно. Молодой правитель попытался воспротивиться, но тут усталость последних дней вдруг взяла свое. Буквально через мгновение светловолосая голова опустилась на грудь, и гном мирно и глубоко заснул.

По ощущениям проспал Фили целую вечность, хотя на деле прошло не больше двух часов. Проснулся он полным сил и на удивление отдохнувшим и первым делом обратил свое внимание на сидящего в стороне и попыхивающего трубкой мага.

– Гэндальф, – Фили потер лоб, прогоняя остатки сна. – Полагаю, за этот внезапный сон мне стоит поблагодарить тебя?

– Стоит, – добродушно кивнул маг. – Я во время приехал, не иначе как ты себя уморить решил.

– Дел много слишком… – гном неопределенно пожал плечами. – Я ждал тебя намного раньше.

– У меня тоже дел достаточно, – в тон ему ответил Гэндальф и поднялся. – Но я вернулся, и ты знаешь из-за чего. Как он?

– Плохо… – Фили помрачнел, стоило вспомнить о брате. – Ему нужна помощь, но я не знаю, что делать…

– За этим я и вернулся, – волшебник ободряюще кивнул.– Пойдем. Отведи меня к нему – заодно по пути расскажешь, что да как.

Фили кивнул и первым вошел в лабиринт галерей и переходов, ведущий к покоям брата.

========== И вновь Эребор ==========

Смысла скрывать что бы то ни было, Фили уже не видел. Потому за то время, пока гном и волшебник петляли по запутанным коридорам горной твердыни, молодой король успел рассказать все, что происходило за эти дни. Он не стал таиться и о том, что Кили напал на него тогда в Озерном городе, и почти шепотом, отводя взгляд, поведал о том, как на самом деле погиб Торин. Гэндальф молчал и внимательно слушал, не перебивая и не задавая вопросов. Лишь качал головой, гладил седую бороду, да с каждой минутой становился все мрачнее. Наконец, Фили остановился у нужной двери и выпростал из-под воротника ключ на длинной цепочке.

– Помоги нам, Гэндальф, – попросил он, устало взглянув на мага снизу вверх.

– Я сделаю все, что смогу, – маг положил ладонь на крепкое плечо гнома и ободряюще улыбнулся.

Фили отомкнул замок и обернулся, но Гэндальф кивком предложил ему зайти внутрь первым. Гном на мгновение прикрыл глаза – видеть брата в таком состоянии с каждым разом было все тяжелее, – а затем открыл дверь и вошел. Кили сидел на кровати, скрестив ноги, и ожесточенно теребил кованную цепь, силясь найти хоть малейший изъян. Услышав скрип, он вскинул голову и криво усмехнулся:

– Что-то ты рано сегодня – солнце еще не село. Неужто соскучился?

– Брат, – Фили сделал шаг к кровати и остановился. – Я привел того, кто тебе поможет…

– Поможет? – гном хрипло рассмеялся. – Иди сюда, братец, я тебя придушу той самой цепью, на которую ты меня посадил. Лучшей помощи мне не надо.

– А вот в этом ты ошибаешься, – Гэндальф вступил в комнату вслед за Фили. – Ну-ка, порождение тьмы. Довольно мучить принца!

– Нет! – темноволосый отшатнулся насколько позволяли цепи и оскалился. – Прочь, светлый маг! Ему нет пути назад – тьма владеет его душой!

– Это мы еще посмотрим… – старик перехватил свой посох двумя руками, и вся его фигура начала излучать слабое свечение.

Кили разразился тирадой на неизвестном наречии. Глаза гнома стали совершенно черными, он побледнел, а из давно зажившего шрама на щеке начала сочиться кровь.

– Фили, – не отводя взгляда проговорил Гэндальф. – Оставь нас. Тебе опасно здесь находиться.

Гном кивнул и уже отступил к двери, когда вдруг услышал за спиной отчаянный вскрик:

– Брат, не оставляй меня!

Повинуясь скорее чувствам, чем разуму, Фили резко развернулся, но тут неведомая сила ударила его в грудь, буквально вышвыривая из комнаты. Дверь с оглушительным грохотом захлопнулась.

До того момента, как она отворилась вновь, Фили показалось, что прошла целая вечность. Он бродил по коридору, подпирал стены и просто прислонялся горящим лбом к холодному камню. Голос брата звучал в ушах, ему слышались крики, доносящиеся из комнаты, а фантазия рисовала страшные картины, происходящего там. Наконец, напряжение дошло до такой степени, что пришлось сознательно треснуться затылком о стену, чтобы хоть как-то прийти в себя и побороть нарастающую панику. Гном буквально сполз на пол и замер, не сводя взгляда с закрытой двери. Впрочем, как только она открылась, Фили моментально оказался на ногах. Гэндальф вышел, тяжело опираясь на посох и аккуратно прикрыл за собой дверь прежде, чем гном успел заглянуть внутрь. Маг выглядел уставшим и постаревшим лет на 30. Он покачал головой и тяжело оперся на плечо гнома.

– Гэндальф! Гэндальф! – недоброе предчувствие ледяной лапой сдавило сердце Фили. – Что произошло? Что с Кили?

Маг долго молчал, а потом покачал головой и тихо проговорил:

– Мне жаль, Фили… но я ничем не могу помочь твоему брату.

– Нет…

Гном почувствовал как земля уходит из-под ног – маг был его единственной надеждой. Фили затряс головой, отказываясь верить в услышанное.

– Нет-нет-нет, этого не может быть, – повторял он. – Ты же маг, Гэндальф. Ты должен знать, что делать. Ты должен ему помочь!

– Успокойся! – старик повысил голос, и что-то в его интонациях проскользнуло такое, что заставило Фили замолчать и вскинуть голову. Лишь после этого маг продолжил. – Я сказал, что не могу помочь твоему брату. И это действительно так. Сила, что завладела им, уже слишком глубоко запустила когти в его душу. И есть еще кое-что…

– Что? – Фили казалось, что Гэндальф зачитывает ему смертный приговор, но он должен был узнать все.

– Гномы по природе своей устойчивы к воздействию сил тьмы. Именно потому Кольца Власти, одно из которых принадлежало твоему деду, не подчинились Врагу. Кили очень сильный, и он может сопротивляться этому влиянию. Но… – маг вздохнул. – Он не хочет. Он винит себя в гибели Торина, в том, что произошло с тобой. Это чувство вины подтачивает его силы и само подталкивает к Тьме. И тут я могу предложить лишь одно решение…

– Какое? Гэндальф, скажи… – Фили вцепился в рукав мага крепче, чем в край своей бочки по время приснопамятного сплава по лесной реке.

– Пока Тьма, что обосновалась в душе твоего брата, существует в этом мире, Кили не сможет стать прежним, – Гэндальф взглянул в глаза гнома твердым, но в тоже время сочувствующим взглядом. – Но я могу забрать его в светлые земли, чистота которых нейтрализует ту силу, что угнездилась в его сердце…

– Хорошо, конечно… – гном тряхнул головой, лихорадочно соображая. – Я оставлю престол Эребора. Королем станет Даин – у него намного больше опыта. А Балин будет при нем советником…

– Ты не понял меня, Фили, – мягко прервал его Гэндальф. – Любые воспоминания, любые намеки на произошедшее будут толкать Кили в объятия тьмы. Моих сил достанет, чтобы закрыть его память от него самого. Он забудет то, кем был, но ничто и никто не должны напоминать ему об этом. Для него это единственный шанс.

– Забудет…

Вся тяжесть прошедших дней разом опустилась Фили на плечи. Гном прикрыл глаза, осознавая услышанное. Под опущенными веками всполохами носились картины прошлого – черноглазый малыш делает первые шаги и со смехом падает в объятия старшего брата… безбородый подросток с сияющим взглядом носится наперевес с подаренным луком… молодой юноша спит прямо на лавке после того, как перепил эля на своей первой вечеринке… первая схватка с гоблинами… первый поцелуй… первый поход… они всегда были вместе. Всегда неразлучны. Всегда…

Я всегда буду с тобой.

– Хорошо… – голос не слушался, и короткое слово обратилось чуть слышным всхлипом; Фили прочистил горло и сжал кулаки. – Хорошо. Я согласен.

– Молодец, – Гэндальф коснулся его плеча. – Я всегда знал, что гномы – очень сильный народ. Вы справитесь.

Фили сглотнул и кивнул. Как бы то ни было, у него будет уверенность, что брат жив и в порядке. Это уже не мало.

– Вы уедете…

– …чем скорее, тем лучше, – маг вздохнул. – Фили, сейчас он в сознании. Мне удалось на время оградить его душу. Ты можешь попрощаться, если хочешь.

Последний раз взглянуть на брата… Фили подошел к двери, помедлил несколько мгновений, а потом вошел внутрь. Кили повернул голову в то же мгновение – будто ждал. Сердце старшего дрогнуло. Когда-то его брат был улыбчивым и неунывающим, а в ореховых глазах всегда мерцали смешинки. Лежащий на постели гном был лишь тенью того Кили – бледный, осунувшийся и исхудавший, с затравленным усталым взглядом. На полу вокруг кровати валялись обрывки цепей. Кили сел, не отводя глаз от медленно приближающегося брата, а затем протянул руку и выдохнул:

– Фили!

Этого оказалось достаточно, и Фили мгновенно оказался рядом, утыкаясь лицом в раскрытую ладонь. Это было слишком тяжело, слишком несправедливо… Рука брата легла поверх растрепанной пшеничной гривы, перебирая мягкие пряди.

– Мне снились странные сны, брат… – голос Кили был тихим и неуверенным. – Про тебя, про дядю… Где мы вообще?

Фили вновь понадобилась вся сила воли, чтобы совладать с собой, прежде чем ответить:

– Это неважно, брат… Главное, мы вместе.

– Вместе… Фили, мы же всегда будем вместе?

– Да, брат, – Фили сглотнул и поднял голову, с внезапной решимостью глядя прямо в глаза младшего. – Я всегда буду с тобой.

Он протянул руку и коснулся щеки брата. Время будто застыло, запечатлевая это мгновение, а потом выражение лица Кили начало стремительно меняться, искажаясь злобой, но тут комнату осветил ярко-белый теплый свет. Темноволосый гном резко выпрямился, его взгляд застыл, будто он сейчас находился где-то очень далеко. Фили оглянулся – на пороге стоял Гэндальф. Посох мага тускло светился. Старик подошел к кровати, в очередной раз коснулся плеча Фили, а потом проговорил несколько незнакомых певучих слов, и Кили послушно встал и вслед за ним вышел из комнаты. Фили остался сидеть на полу. Перед глазами по-прежнему стояло лицо брата – растерянный и такой доверчивый взгляд, искусанные губы, шрам, пересекающий лицо… Повинуясь внезапному порыву, Фили протянул руку и достал из-за голенища сапога небольшой нож, с которым никогда не расставался. Гномья сталь легко рассекла кожу – точно также от виска до подбородка. Боли он не чувствовал. В душе гнома было также пусто и безжизненно, как на драконьей пустоши…

========== Эпилог ==========

Зимы сменялись веснами, в свою очередь уступая лету и осени, а затем приходил черед новых зим. Эребор восстанавливался и набирал силу под мудрым руководством Короля под Горой. Убедившись, что древняя гномья твердыня набралась сил, Балин – верный советник подгорного владыки – отправился в экспедицию в Морию и, по слухам, успешно закрепился там и основал колонию. Взломщик мистер Бэггинс, сыгравший значимую роль в судьбе Эребора, лишь раз напомнил о себе просьбой помочь в организации своего сто одиннадцатого дня рождения и безоговорочно получил все, о чем просил. С востока пришла черная тень древнего зла, и накрыла своим крылом все Средиземье. На совет в Ривенделл отправился Глоин, чей сын Гимли был слишком молод во времена похода против дракона, а теперь же, наконец, получил шанс проявить себя. Спустя же год силы Тьмы взяли Эребор в осаду и трижды пытались сломить сопротивление гномов, но потерпели неудачу. Подгорные воители под руководством своего короля, а также жители Дейла и Эсгарота, укрывшиеся в подземных лабиринтах, дали достойный отпор оркам, а затем перешли в контрнаступление и отвратили угрозу от своей родины.

Минул еще год. Эребор восстановился и расцвел пуще прежнего. Гимли вернулся из похода героем и принес гномам не только достойную славу, но и дружбу с людьми Гондора и эльфами Лихолесья. Для великого королевства наступили светлые времена, и врата Эребора были открыты для всех. И вот однажды, в час, когда солнце начинало клониться к закату, но шумная ярмарка в Дейле была еще в самом разгаре, в них вошел незнакомый гном. Он был высок и строен, хоть, судя по всему, уже давно разменял сотню лет, одет в темные одежды неизвестного и странного покроя, а за плечом носил длинный резной лук и колчан с чернооперенными стрелами. Внимательные темные глаза, короткая борода, тронутые сединой волосы, перехваченные полоской черной кожи и свободно спадающие по спине, а также старый шрам, пересекающий лицо, довершали образ. Возможно, встреться ему на пути кто-то, кто помнил несостоявшегося Короля под Горой Торина II, он бы заметил удивительное сходство, но на воротах стояли молодые воины, не помнящие тех времен, а остальным было не до разглядывания всяких пришельцев. Привратник осведомился, с какой целью гость прибыл в подгорное царство, и, услышав в ответ скупое: «Хочу выразить почтение освободителям Горы», – кивнул и указал дорогу к ярусам, где были устроены гробницы.

Гном не спеша направился в указанную сторону. Он не боялся заблудиться, ведь ему уже приходилось бывать здесь прежде – разве что тогда ныне сияющие великолепием коридоры и переходы были темными и пустынными. Он не хотел возвращаться сюда, но старый маг настоял. Гэндальф… Когда он приехал в Серую гавань, все в одночасье стало на свои места. Долгие годы лжи. Годы, наполненные ощущением собственной неуместности, незнания, кто он и откуда, тяги куда-то, неизбывной и непроходящей, которая стала частью его существования также, как сон и принятие пищи. Вся его жизнь была сплошным обманом. Обманом, призванным скрыть страшную правду. Но все же эти же годы, проведенные среди бессмертного народа, позволили примириться с тем, что произошло десятилетия назад. С тем, что он не мог изменить. И когда Тьма покинула Средиземье, Гэндальф приехал за ним.

Уверенные шаги гулким эхом отражались под высокими сводами. Чем ближе он подходил к гробнице, тем меньше гномов попадалось навстречу, и вскоре он остался в одиночестве. Гэндальф сказал, что лишь встретившись со своей болью лицом к лицу, можно принять ее. Старый маг был мудр, не было причин ему не верить. И вот он здесь. В самом сердце своей боли.

В погребальном зале было тихо и холодно. Искусно пробитые в толще скалы световоды впускали рассеянный солнечный свет, создавая причудливую пляску теней, но гораздо ярче сиял огромный самоцвет, покоящийся на стоящей в центре гробнице. Гном чуть помедлил, а потом подошел ближе и опустился на одно колено. По белому мрамору вилась прихотливая цепочка древних рун: «Торин II Дубощит. Сын Траина сына Трора. Король под Горой. Тот, кто вернул нам наш дом». Искусный мастер творил эту гробницу. Высеченный в камне гном выглядел как живой – тугие косы и небрежно рассыпанные по плечам волосы, удерживаемые королевским венцом, спокойные и благородные черты лица, легкая, но такая редкая улыбка на упрямо сжатых губах… Казалось, вот сейчас он откроет глаза, перехватит поудобнее покоящийся на груди меч и ворчливо спросит…

– А что ты тут делаешь?

Гном вздрогнул, услышав звонкий голосок, и обернулся. У входа в зал стояла маленькая светловолосая девочка в расшитом платьице. В руке она держала букетик полевых цветов. Малышка наклонила голову с интересом, но без страха рассматривая незнакомца. Он же поднялся и по возможности дружелюбно улыбнулся:

– Я пришел выразить свое почтение Королю под Горой.

– Правильно, – важно кивнула девочка и подошла ближе. – Сюда мало кто заходит последнее время.

– А тебе не страшно приходить сюда одной?

– Нет. Мне тут хорошо, – кроха подошла и потянула гнома за рукав, заставив наклониться. – Ой, надо же, а у тебя такой же шрам, как у папы.

Гном непроизвольно коснулся рукой щеки.

– А кто твой отец? – осторожно осведомился он.

– Король, – просто откликнулась девчушка; она отвернулась и, приподнявшись на цыпочки, положила часть цветов на могилу Торина, и потому не видела, как побледнел ее невольный собеседник. – А это мой дедушка. Мне так жаль, что я его никогда не видела. Папа говорит, что он был самым смелым и самым благородным.

– Да, это так… – внезапно охрипшим голосом откликнулся гном. – Именно таким он и был.

– Ты что его знал? – кроха заинтересовано обернулась.

Не найдя в себе силы ответить, гном лишь качнул головой. Он прокашлялся и выпрямился:

– Мне пора идти…

– Подожди, – требовательно позвала девочка. – Ты разве не пойдешь ко второй могиле?

– Второй? – сердце замерло в груди, боясь даже предположить самое страшное. – Разве в королевской усыпальнице еще кто-то захоронен?

– Да, – малышка ухватила гнома за руку и потянула за собой туда, где в алькове стоял еще один надгробный камень. – Тут похоронен мой дядя, принц Кили. Он погиб в битве за Эребор много-много лет назад.

– Как… – голос окончательно перестал слушаться. – Как это возможно?..

– Его убили орки, – девочка вздохнула. – Папа часто рассказывает, что он был очень храбрым. А еще он говорит, что когда умрет, его тоже похоронят здесь, и тогда он вновь будет вместе с братом.

Это было уже слишком. Зря… Зря он приехал сюда. Зря послушался старого мага. Малышка удивленно посмотрела вслед случайному знакомому, а тот почти бегом несся по запутанным коридорам. Убраться отсюда. Убраться немедленно. Как можно дальше. На другой конец Средиземья. В Морию, в Минас-Тирит, куда угодно…

Он остановился перевести дыхание лишь оказавшись за воротами Эребора. Исполинская гора возвышалась, поддерживая своими плечами небеса. Заходящее солнце отражалось от ослепительного снега, и глаза невольно слезились. Мгновение, взгляд через плечо, и вот уже никем не узнанный и не замеченный темноволосый гном удаляется по пыльной дороге. Час быстрым шагом, и он сядет на паром через Долгое озеро. А дальше… Дальше найти караван, идущий через Мглистые горы, наняться охранником, и затеряться на просторах Средиземья, навсегда оставив позади ту жизнь, к которой нет возврата.

Он шагает вперед, периодически вытирая тыльной стороной ладони слезящиеся от ветра глаза и прикрывая рукой страдальчески кривящиеся губы. Он не знает, что в этот момент сидящая на коленях у своего отца маленькая светловолосая девочка рассказывает про странную встречу. Он не может представить себе, как могущественный Король под Горой вдруг бледнеет, а затем бегом бросается в конюшню, чтобы оседлать первую попавшуюся пони и галопом вылететь на тракт, соединяющий Эребор и Эсгарот… Он не поверит, когда среди толпы на переправе, шумно негодующей из-за внезапно сломавшегося парома, вдруг наступит тишина, а затем воздух прорежет до боли знакомый голос, и как спустя мгновение он окажется в крепких объятиях… Ничего этого нельзя было предположить, ведь этого просто не могло случиться.