Текст книги "Honkai Impact: Разрушение истории (CB)"

Автор книги: Sentience

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)

«Зато его бросил ты», — проснулся внутри мерзкий голосок.

— Заткнись, просто заткнись.

Выдохнув, мужчина снова сел на кровати. Рано или поздно его найдут, освободят, может, получится выбраться самому, а пока нужны силы, нужно держаться. С недоверием покосившись на тумбочку, Гэвин всё же взял тарелку и ложку. Остывшую, местами подсохшую и слегка пересоленную яичницу желудок, в котором последнее время не было ничего, кроме воды, встретил с радостным воем. С аппетитом опустошив пластиковую тарелку, Гэвин вместе с уже ненужной ложкой отбросил её на паркетный пол и переключил внимание на непонятную вытянутую посудину.

— Что за хрень? — Открыв крышку, Рид понял, для чего она используется. — Мне, блядь, ссать сюда что ли?! — крикнул он в потолок, со злостью смотря в глазок видеокамеры. — Спасибо, мрази, что хоть не под себя ходить!

Отбросив судно обратно на комод, Гэвин с головой накрылся лёгким одеялом, стремясь скрыться от чужих глаз. В тепле и темноте сытый организм разморило, и Рида медленно затянуло в неприятный липкий кошмар.

Снова был вечер, снова усталость в теле и пустая дорога, уходящая в чёрный тоннель впереди. Там его ждёт опасность, там сильные пальцы обхватят горло, не позволяя воздуху проходить в лёгкие, но, зная это, Гэвин продолжал ехать, выжимая педаль газа. Тело действовало автоматически, руки сами пришли в движение, когда из колонок раздалось шипение, а кузов завибрировал под атакой басов. Холодное спокойствие заполнило разум, когда Гэвин свернул в правый ряд, перевёл коробку передач в режим парковки и включил аварийку. Секундное ожидание, и пластиковые пальцы впились в артерии. Взгляд в сторону, чтобы увидеть того, кто скрыт темнотой, но в зеркале отражался лишь алый светодиод, подсвечивая до боли знакомые серые глаза.

— Ты ведь не передумаешь насчёт нас? — тихий, полный боли голос контрастировал с цепкой хваткой на горле.

— Нет, Ричи, не передумаю, — ответ на финальном выдохе, а дальше лишь темнота.

Задыхаясь от фантомного давления на шее, Гэвин с хрипом открыл глаза. Холодный пот стекал по вискам, затылку, хлопковая простынь липла к спине, а сердце заполошно билось в груди.

— Просто сон, — шёпотом под нос, чтобы быстрее успокоиться. — Сон…

Едва заметный шорох у двери, и Рид резко сел, встречаясь с пустым равнодушным взглядом андроида, стоящего недалеко от кровати. Андроида, который, судя по ровному круглому отверстию прямо в центре лба, должен быть мёртв.

========== Правила взаимодействия ==========

Гэвин узнал эту модель сразу же, как только увидел. «Хлоя» — первый личный помощник, которого «Киберлайф» запустили в продажу, после того, как прототип успешно прошёл тест Тьюринга. Сложно не узнать, ведь во времена своей молодости Рид жадно хватал ту информацию, что на блюдечке преподносили восторженные СМИ. Ещё бы, такой скачок в техническом прогрессе! Знали бы, во что этот прогресс выльется годы спустя, не радовались так сильно. Ещё не так давно эту модель можно было встретить на каждом углу, начиная от стоек администратора, заканчивая девочками в секс-клубах, но здесь, в плену «Нуэве», Гэвин ожидал увидеть кого угодно, но не эту миниатюрную куколку.

Выглядит она жутко, и даже стандартная миловидная внешность и короткое обтягивающее платье синего цвета не в состоянии изменить восприятие: пустой, равнодушный взгляд, мёртвый, холодный, напоминал о трупах в морге, ведь в голубых глазах андроида не было ни намёка на эмоции; прямо по центру лба дырка от пули, вокруг которой расступился скин. Кому бы ни помешала эта девочка, расправились с ней бескомпромиссно. Гэвину даже немного жаль эту Хлою, которая когда-то хотела жить, как и любой другой из её свободных собратьев, а теперь она смотрит машинным равнодушным взглядом. Есть ли внутри личность или девчонку полностью лишили воли? Те андроиды «Нуэве», с которыми посчастливилось столкнуться на задержании, казались живыми, мыслящими, защищали себя и начальство до последнего, но были ведь и другие. По старым отчётам Рид смутно помнил, что похищенные рассказывали об андроидах, которые ухаживали за ними: приносили еду, убирались в комнате, подготавливали к встречам с клиентами. Эти андроиды, что должны были следить за похищенными, не пытались сопротивляться, наоборот, прятались, не имея оружия и технических возможностей дать отпор. Было ли у таких андроидов самосознание, Гэвин уже не помнил.

В руках у Хлои поднос, где стояла небольшая белая колонка, глубокая пластиковая чаша, содержимое которой Риду не было видно, лежало белое полотенце и какая-то мелочёвка.

— Помыть меня решила? — сказал Гэвин, дерзко усмехнувшись, чтобы хоть как-то скрыть обуявшую его тревогу.

— Почти угадал, — ожила колонка, ответив жутким механическим голосом, стандартным для всех андроидов. — Познакомься с Эртой, она будет ухаживать за тобой то время, что ты будешь находиться здесь.

— Кто ты, мать твою?! — рыкнул Рид, дёрнувшись вперёд. Лишь натянувшиеся цепи не позволили приблизиться к андроиду и забрать колонку, через которую говорил неизвестный.

— Не волнуйся, у нас впереди много времени, успеешь узнать меня получше. — Интонации в электронном голосе почти не различались, но Рид был уверен, что неизвестный усмехался. — А пока, Гэвин, запомни несколько простых правил касательно взаимодействия с Эртой. Правило номер один: не разговаривай с ней. Нет смысла давить на жалость, угрожать и пытаться как-то ещё вызывать эмоции — она не девиант, не откликнется на твои манипуляции. Формально её даже андроидом уже не назовёшь. Она была застрелена в ноябре, ещё до революции, выстрел повредил модуль памяти и полностью уничтожил Хлою как личность, оставив только оболочку. Я восстановил двигательные функции, переработал голосовое управление, чтобы она реагировала на мои приказы, но сейчас она не более, чем безвольный робот, просто механизм с минимальными остатками искусственного интеллекта, обученный определённым командам. Можешь воспринимать её, как обычную технику, смартфон, например. Думаю, тебе это труда не составит.

Колонка ненадолго умолкла, мигнула голубым светодиодом и снова ожила.

— Эрта, поставь голосовой передатчик на окно и разложи принадлежности для ванной на тумбочке. Пистолет с транквилизатором держи при себе, при любом резком движении нашего дорогого гостя разрешаю пустить его в ход.

Странно вздрогнув, андроид обошла комнату, выполняя указания голоса. Гэвин молча наблюдал за резкими движениями Эрты, в которых не прослеживалось привычной человеческой плавности. Вот она поставила на окно колонку и поднос, взяла с него небольшой пистолет, из дула которого торчала тонкая длинная игла. Опоясав себя ремнём, она сбоку прикрепила пистолет и снова взяла в руки поднос.

Что если попробовать забрать у нее транквилизатор и напасть? Движения Эрты медленные, можно успеть взять в захват и как-нибудь выключить её, тогда похититель придёт сам. А дальше можно будет действовать по ситуации.

— Позволь, я угадаю, о чём ты сейчас думаешь, Гэвин, — снова раздался голос. — Решил, раз Эрта выглядит слабой и медленной, то сможешь её деактивировать. К твоему сожалению, внешность обманчива. Несмотря на визуальную хрупкость, она отличается от стандартных личных помощников, ведь конкретно эта «Хлоя» не относится к коммерческим моделям. Под пластиковым корпусом находится укреплённый титановый каркас, а в её память я загрузил сотни боевых приёмов, так что она вполне может постоять за себя. Также ей хватит реакции, чтобы выстрелить в тебя снотворным, поэтому настоятельно не рекомендую нападать на неё. Отсюда вытекает правило номер два: не пытайся навредить Эрте. Хотя именно сейчас у тебя в любом случае не получится на неё напасть, ведь пока ты спал, я уменьшил длину цепей, так что ты даже над головой руки поднять не сможешь.

— Ублюдок, — выдохнул Рид, звякнув металлом. Если буквально вчера (или ещё сегодня?) можно было дотянуться до тумбочки, то сейчас руки едва поднимались от кровати на полметра.

— Не ругайся, это для твоей же безопасности. Не хочу, чтобы ты неудачно дёрнулся и навредил себе, пока Эрта будет заниматься твоей подготовкой, — в статике голоса читалась едва заметная улыбка.

— Ты кретин, если думаешь, что я позволю спокойно касаться себя! — крикнул в пустоту Гэвин, в растерянности смотря то в видеокамеру, то на колонку.

— Либо ты вытерпишь все манипуляции, будучи в сознании, либо Эрта тебя усыпит и выполнит приказ. Решать тебе. Учитывая прошлую реакцию твоего организма на снотворное, вряд ли ты снова захочешь переживать те ощущения, — а вот самодовольство в механических звуках удалось разобрать без затруднений.

— Эрта, набери тёплой воды в чашу и приготовь пену для бритья. Твоя задача сбрить волосы на лице, подмышками, а также в паху и на ягодицах. И немного подровняй длину на голове, срезай не больше сантиметра.

— Да ни хуя подобного! Я не дам себя брить, особенно этой поломанной кукле! — взорвался Рид, но похититель его не слушал.

— И самое важное, почисти его, чтобы не было сюрпризов, когда я начну его тренировать, — закончил голос.

— Нет, — голос Гэвина дрогнул, когда он услышал окончание. — Я не позволю, ты, блядь, не в себе, ёбнутый на всю голову пластиковый мудак!

— Мне не принципиально, в каком состоянии будет твоя прямая кишка, я не брезгливый, чистота во время тренировок нужна лишь для твоего комфорта.

— Я не дам себя трахать, — прошипел Гэвин, провожая взглядом куклу, которая уже аккуратно расстелила на тумбочке полотенце, достала опасную бритву и направилась к двери с чашей в руках. Как и предполагал Рид, ванная комната и туалет располагались по соседству.

— Выбора нет, — холодно прозвучало в ответ, — придётся пройти через это.

Когда звук льющейся воды стих, а Эрта вернулась, Гэвин напрягся сильнее. Стоило ей взять в руки бутылёк с пеной для бритья и выдавить немного себе на пальцы, Рид отодвинулся дальше, насколько позволяла длина цепей, с омерзением и опаской косясь то на руки андроида, то на опасную бритву, лежащую на краю тумбочки.

Может, подпустить Эрту к себе и как-нибудь забрать бритву, когда она попытается начать бритьё? Если эта дёрганая неудачно полоснёт по горлу, то это будет конец.

— Эрта, отмена команды, — сказала колонка, — усыпи его, я всё сделаю сам.

— Нет, стой! — крикнул Гэвин, успев двинуться вперёд, а через секунду в бедро впился дротик со снотворным. — Блядство, — прошептал, падая на кровать и отключаясь почти мгновенно. Похититель не соврал, недоломанная кукла действительно двигалась невероятно быстро.

Пробуждение было подобно аду. Прошёл час, два, может, сутки. Гэвин не знал, а состояние не позволяло понять даже примерно. Тело трясло, кидало то в жар, то в холод, кости выкручивало, ломало, конечности сводило приступами судорог, после которых накатывала невыносимая боль, а следом она смывалась бессилием и слабостью. Снова рвало. Желчь, слюна, кусочки непереваренной пищи, вода выходили поочередно, гонимые спиралями спазмов. В первые часы было хуже всего, колбасило так, словно не снотворное вкололи, а мышьяк или что похлеще. Даже на современную больничную анестезию организм реагировал отторжением, а после дешёвых транквилизаторов (а вряд ли у «Нуэве» использовали другие) реакция граничила с героиновой ломкой.

И снова спазм, снова боль, горечь во рту и пищеводе и твёрдый бортик под щекой.

Вроде, чей-то голос шептал, а, возможно, больное сознание это только придумало.

Кажется, кто-то держал голову, пока содержимое желудка выплёскивалось в тазик, тарелку, ведро? Сложно было понять, куда именно, ведь перед глазами стояла непроницаемая стена черноты. Чьи-то длинные пальцы массировали виски, осторожно убирали со лба пряди, касались легко, неторопливо. В полубессознательном бреду снотворного Гэвину в этих движениях чудилась искренняя забота и нежность. Или не чудилась? Может, пока он спал, бордель, в котором его заперли, смогли найти. Может, Ричарду удалось вычислить похитителя, и он пришёл на помощь. Может, нет никакой комнаты, нет ошейника на горле, наручников, цепей тоже нет, зато есть Ричи со своей несдержанной любовью и заботой. Всё может, но здесь и сейчас Рид чувствовал только нарастающую слабость, постепенно утихающие рвотные позывы и бесконечные поглаживания в волосах.

— Ричи? — сорвалось с губ раньше, чем Гэвин успел себя остановить.

Пальцы на мгновение замерли, а потом продолжили свой неторопливый танец, навевающий дрёму. Уже на грани между сном и бодрствованием до слуха долетел ответ, который не смогло разобрать растворяющееся сознание. Голос, давший ответ, прозвучал механическим скрипом.

Сознание то ярко загоралось, то снова затухало. Мысли и образы вспыхивали под закрытыми веками и почти сразу сливались с темнотой, пока Гэвин пытался понять, спит он или уже бодрствует. Сколько бы раз он ни силился открыть глаза и осмотреться, глубокая чернота не развеивалась. Судя по ощущениям в теле, организм переборол реакцию на транквилизатор. Всё ещё чувствовалась слабость и лёгкая дрожь в желудке, но больше не тянуло блевать, даже тошноты не было. Наверное, прошли уже сутки после введения препарата, может, даже двое, но здесь, вдали от часов, окон и людей, время тянулось иначе, а десятки навязанных снов и пробуждений окончательно сбили и без того расстроенные внутренние часы.

Явно не этого ожидал пластиковый уродец, когда приказал Эрте ввести транквилизатор, даже жаль, что эта падаль не брезглива. Но успел ли он осуществить задуманное, или все позорные процедуры ждут впереди? Поёрзав на кровати, Гэвин открыл глаза и… ничего — всё та же тьма вместо окружающего мира.

— Что за?.. — Потеревшись головой о подушку, Рид ощутил давление на глазах и что-то твёрдое под затылком. Узел? Похититель завязал глаза.

— С пробуждением, Гэвин, вижу, тебе полегчало, — раздался слева электронный голос, и Рид быстро повернулся на звук. В этот раз звучание голоса было чётким и громким, говорила не колонка, похититель сидел в комнате.

— Мразина! — гаркнул Гэвин, двинувшись в сторону невидимого андроида, но руки не получилось поднять даже на сантиметр, а в шею удавкой впился ошейник.

— Тише, спокойно. Я укоротил цепь, вынужденная мера, ты же понимаешь, но не волнуйся, это временно. Как только ты перестанешь представлять угрозу, я увеличу длину обратно, — механический голос звучал ровно, не давая возможности определить эмоциональную окраску.

— Я убью тебя! Богом клянусь, только дай мне шанс, и я вырву к чертям твой сраный насос и помочусь в дырку от него, пока ты будешь в панике следить за отсчётом секунд. — Внутри клокотала бессильная ярость, от которой хотелось выть в потолок из-за отсутствия возможности хоть как-то выплеснуть эмоции.

— Это вряд ли, но ничего, у тебя будет достаточно времени, чтобы передумать, — в статике помех послышались какие-то странные интонации.

— Пошёл ты! — С трудом собрав капли слюны, Рид вслепую плюнул в сторону, откуда шёл голос.

— Мне казалось, проснувшись, ты захочешь пить. Видимо, только казалось. — Послышался шелест одежды, тихие шаги, и в ванной включилась вода, из чего Гэвин сделал вывод, что попал в цель.

— Я планировал покормить тебя перед тем, как мы начнём тренировки, — вернувшись, заговорил похититель, — но раз ты достаточно бодр, чтобы вести себя настолько неэтично, то перейдём сразу к делу.

— Надо же, какие мы нежные, этику ему, блядь, подавай, — брезгливо выплюнул Рид и зашипел от внезапного укола в бедро. Игла быстро исчезла, и уже через секунду место прокола начало жечь и чесаться, а под кожей пошёл распространяться странный жар. — Урод, что ты мне вколол?!

— Догадайся, ты же детектив, — ответил голос, а следом андроид издал какой-то странный звук, отдалённо напоминающий хмыканье.

— «Отпечаток»… — обречённо прошептал вмиг пересохшими губами Гэвин, чувствуя, как медленно, но верно поднимается температура, а в паху собирается тягучее томление.

— Именно. Я немного переработал состав, учитывая твою нездоровую реакцию на снотворное, уменьшил дозу седативного, но из-за этого усилился возбуждающий эффект. — Пластиковые пальцы щекотно погладили губы, и Гэвин слепо клацнул зубами в безуспешной попытке укусить похитителя. Раздался электронный смешок, а потом подушечки скользнули ниже, очертили скулы, погладили по щеке и исчезли. — Не пытайся кусать меня, Гэвин, этим ты навредишь только себе.

Пауза, в течение которой действие наркотика усиливалось, магмой растекаясь в бурлящей крови, тянулась целую вечность. С каждой секундой воздух нагревался, становился густым, вязким, с трудом проникал в лёгкие, а жар в теле неумолимо нарастал. Новое прикосновение обожгло кожу раскалённым железом. Хотелось скрыться от чужих пальцев, спрятаться в раковину, как улитка, завернуться в одеяло и никогда не выходить из душной темноты. Хотелось, чтобы контакт никогда не прерывался, чтобы эти пальцы, по ощущениям проникающие куда-то под кожу, гладили вечно, не отрываясь. Андроид словно ласкал сразу мясо, мышцы, нервы, играл на них, настраивая под себя. Так до странного приятно, ведь всего лишь прикосновение к лицу, где даже эрогенных зон не было, но то ли из-за наркотика, то ли из-за временной слепоты, то ли из-за всего сразу даже самые незатейливые движения били в эпицентр удовольствия в мозгу.

Дрожь предвкушения разливалась по венам потоком кислоты, разъедающей мягкие ткани, тело покрылось липкой испариной и замерло в напряжении, ожидая дальнейших действий похитителя. Мышцы ослабли, сдавшись под напором насильного возбуждения, в паху вспышками пульсировало напряжение, член против воли наливался кровью и крепнул даже без внешнего воздействия. Ни мысли о расчленёнке, ни о гниющих трупах, ни о пустых пластиковых глазах не помогали сбавить градус желания. С каждой секундой, минутой, часом тело сдавало позиции. Напряжение в члене росло, как и чувствительность, каждая складка простыни под спиной ощущалась так остро, словно ткань закаменела, а одеяло, прикрывающее возбуждение, дразнило при малейшем колыхании. Пульс набатом стучал в висках, капли пота скатывались со лба, щекотали кожу головы, путаясь в волосах, дыхание загнанно срывалось, как после быстрой погони.

Жарко, жарко, невыносимо жарко.

Вырваться, сбежать, уйти от этого жара, от дикой, неконтролируемой похоти, испариться, растворившись в кровати, в воздухе, хоть где-то, лишь бы не показывать позорные, предательские реакции тела.

Внезапно по груди играючи скользнул гладкий язык, посылая разряд наслаждения. Влажный рот, на контрасте с разгорячённым телом казавшийся холодным, сомкнулся вокруг соска, а зубы легонько прикусили его. Неясный импульс прокатился по коже, заставляя выгнуться, теряясь в желании уйти от непрошенной ласки или усилить её. Прохладой сквозняка огладило ноги и пульсирующий от напряжения член, когда одеяло отлетело в сторону, а с губ сорвался глухой стон, за который сразу же стало стыдно.

— Не прикасайся, — задыхаясь, через силу выдавил Гэвин, борясь со смесью отвращения и желания. Прозвучало неубедительно и жалко, интонации больше напоминали молящий скулёж.

— Твоё тело просит о другом, — голос над самым ухом, опаливший прохладой дыхания, и Рид неосознанно повернул лицо на звук, носом цепляя пластиковые губы. — Будь честен, Гэвин, это первое правило при взаимодействии со мной. — Воздух без запаха пощекотал губы, и Рид облизнулся.

Размахнуться бы, чтобы вмазать по ублюдской морде, только смысл? Андроиды не чувствуют боли, в лучшем случае потеряет немного тириума.

Болезненное удовольствие прокатилось от паха до затылка, когда прохладные пальцы сомкнулись под головкой, сдавливая нежную плоть. Рот приоткрылся в немом стоне, тело содрогнулось, готовое получить разрядку — быструю, резкую, неминуемую, — но прикосновение исчезло так же внезапно, как и появилось.

— Похоже, доза слишком большая, — голос донёсся будто из-под толщи воды, — ты чересчур чувствительный, всё-таки нужно поесть.

Шелест одежды, какой-то перестук, а потом в губы ткнулось влажное, прохладное.

— Открой рот, — приказной ледяной голос.

— Да ты… — договорить не получилось, ложка толкнулась глубже, неприятно цепляя зубы, а во рту разлился сладковатый привкус остывшей овсянки, смешанный с какой-то ягодой.

— Второе правило, касательно нашего взаимодействия, Гэвин: слушайся меня и не спорь, иначе… — шлепок по чувствительной головке, от которого пах прострелило судорогой боли. — Новый состав усиливает не только возбуждение, но и обостряет болезненные ощущения, так что будь хорошим мальчиком, поешь, а потом я сделаю тебе приятно. Ты ведь хочешь, чтобы было приятно, да, Гэвин, хочешь кончить?

— На хуй катись! — И снова шлепок, только по яйцам, острая боль от желудка до копчика, от которой в уголках глаз собрались позорные слёзы.

— Первое правило, Гэвин. — Пальцы крепче обхватили ствол, в несколько рваных движений подводя к грани, за которой маячил желанный оргазм. — Повторяю вопрос, ты хочешь кончить?

Тело потряхивало от чрезмерного удовольствия и горячки перевозбуждения, чернота перед глазами смешалась с красными пятнами, и лишь одна мысль яростно пылала в мозгу.

— Убью, блядь, убью тебя, — задушенным голосом шипел Рид, пока искусственные пальцы настойчиво нежили плоть.

— Гэвин, отвечай на вопрос, — строго и холодно в противовес обжигающей ласке.

— Хочу, — сдавшись, тихо ответил, давясь отвращением к себе и реакциям падкого на эйфорию организма.

— И я позволю тебе, но только после того, как ты поешь, — электронный шёпот над ухом, зубы сомкнулись на мочке, срывая с губ несдержанный шумный выдох.

Каша безвкусной массой стекала в желудок, пока похититель скармливал ложку за ложкой. Этот завтрак — завтрак же? — тянулся бесконечно долго, и Гэвин в нетерпении ждал, когда же овсянка закончится. Член не опадал, взвинченный до предела организм и не думал успокаиваться, пока сердце в скоростном ритме разгоняло наркотик в крови. Хотелось потереться, догнать себя до разрядки, неважно, каким способом, но скованные руки не дотягивались до паха, цепи не позволяли перевернуться на живот. Рид ощущал себя желеобразной изнывающей массой, тонущей в примитивном желании ебли — быстрой, животной — лишь бы накал в паху наконец исчез. Дрожью по коже пробегались волны жара и холода, дразня изголодавшееся тело, отключая разумные мысли.

Шорох одежды, скрип половиц, звук льющейся воды — одурманенное сознание плохо воспринимало происходящее, оставалось лишь слепо крутить головой, отзываясь на звуки по сторонам. В губы ткнулось горлышко бутылки, и Гэвин принялся жадно глотать приятную прохладную воду, насыщая обезвоженный организм.

Стало легче. Немного, но легче. Температура слегка понизилась, возбуждение поутихло и не так сильно дурманило разум.

— Так гораздо лучше, — в электронной статике прозвучали неопознаваемые ноты, — теперь начнём нашу тренировку.

— Мразь, ты же сказал…

— Я сказал, что позволю тебе кончить, как ты поешь, но я не говорил, что это произойдёт сразу.

Когда потеплевшие руки без скина коснулись бёдер, Гэвин дёрнулся в попытке пнуть похитителя, но тот переместился, оказываясь у разведённых ног, и придавил их к кровати.

— Слушай внимательно, Гэвин, — смазанный холодным лубрикантом палец толкнулся внутрь, отчего Рид рефлекторно сжался, — мне без разницы, будешь ли ты материть меня, оскорблять, хамить или выплёскивать свою злость. Даже больше, я хочу, чтобы ты говорил со мной, чтобы честно отвечал, когда я задаю вопросы, и ничего не скрывал. Считай это третьим правилом. Но когда к тебе будут приходить люди и брать тебя, ты будешь закрывать свой дерзкий рот и покорно выполнять всё, что тебе скажут.

Внутрь толкнулся второй палец, растягивая тугие мышцы, а давление тяжёлого тела не позволяло уйти от проникновения. Прокрутив руку, андроид надавил подушечками на простату, и с члена сорвалось несколько полупрозрачных капель секрета. Наэлектризованный организм среагировал быстро: новые вспышки возбуждения ударили в мозг, пульсация в паху усилилась, натянулась струной, готовая в любой момент выплеснуться оргазмом.

— Закрепим третье правило, Гэвин, скажи мне, как давно ты был снизу?

— Сдохни, тварь. — Пальцы в несколько поступательных движений толкнулись глубже, растрахивая мягкие стенки. Рваный стон оцарапал горло, член дёрнулся в такт проникновению, и новые капли секрета упали на живот.

— Это простой вопрос, ответь. Ну же.

— Не знаю, — частые вдохи, чтобы утихомирить стук сердца, готового проломить грудную клетку, — полгода. Нет, чуть больше.

В голове была полнейшая каша. Январь, февраль, может, вовсе декабрь — когда был этот треклятый секс?

— Я не помню, блядь, не помню!

— Я тебе верю, — тихий шёпот над ухом, щекотное скольжение чуть влажного языка по кромке и дальше вниз, к изгибу потной шеи. Плотное кольцо пальцев, ласкающих головку, ствол, чувственные толчки внутри, догоняющие напряжение до наивысшей точки. Ещё немного, чуть-чуть, совсем чуть-чуть. — Кончай, Гэвин.

Горячая яркая вспышка удовольствия, судорожное напряжение бёдер, пара рефлекторных фрикций в сжатый кулак, пока вязкая сперма пульсацией выплёскивалась на живот и чужие пальцы. Блаженство, облегчение, наркотическое опьянение смешались в едином коктейле, ненадолго разъединяя сознание и измученный неудовлетворённостью организм. Но стоило немного отойти, как следом за наслаждением пришло омерзение, горечь и опустошение. Стало противно от самого себя, от предательских реакций, от несдержанности, этой животной похоти, что пробудил наркотик. Понятно, почему похищенные люди так быстро сдавались, ведь противиться действию этой дряни было невозможно. Оттого бессилие только сильнее топило под собой все эмоции, липким осадком засыхая на остывающем теле.

— Эрта оботрёт тебя, — сквозь вату просочился механический голос.

— Я могу сам, — хрипло, тихо, оставшихся сил едва хватало на спор, — там же есть ванная, туалет, так ослабь поводок.

«Как же ты жалок», — мелькнула едкая мысль, и Гэвин сильнее сжал зубы.

— Нет. Дай тебе волю, сразу попробуешь напасть, а я не хочу тратить время на бессмысленные драки. Я удлиню цепь, как только посчитаю, что ты не станешь создавать мне и Эрте лишних трудностей, но до того момента она будет обмывать тебя. А для естественных потребностей у тебя стоит судно.

— Противно.

— Только тебе. Ни меня, ни Эрту не напрягают человеческие нужды, стесняться здесь некого, а раз так хочешь получить определённую свободу передвижений, то покажи мне, каким послушным ты можешь быть, — спокойным тоном ответил андроид.

— Тебе так просто не сломать меня, дерьма кусок, ты ещё пожалеешь о каждом действии, — вяло огрызнулся Гэвин, в глубине души понимая, что вряд ли сможет долго протянуть в таком темпе.

В ответ раздался лишь неопознаваемый звук, а следом какой-то тихий шорох.

— Эрта, я послал сигнал на приёмник, когда я уйду, ты можешь снять с него повязку. Хорошенько вытри нашего гостя, дай воды и уходи, еду принесёшь через три часа. — Спустя секунду послышался щелчок закрывшейся двери.

Когда с глаз исчезла повязка, на которой вместо узелка красовался небольшой электронный сенсор замка, Гэвин бегло осмотрел своё тело. Пах был выбрит, щёки и подмышки, видимо, тоже, простынь на кровати была другого — голубого — цвета, значит, во время бессознанки эта тварь всё же исполнила задуманное. Лицо вспыхнуло жаром, от стыда и отвращения захотелось рассыпаться прахом здесь и сейчас, чтобы не думать о… Не думать, просто не думать. «Стесняться здесь некого», — словно в издёвку послышался в мыслях механический голос, и Рид тряхнул головой, отгоняя фантом чужого присутствия.

— Лучше бы я сдох, — одними губами, чтобы никто не услышал. Эрта, стирающая с живота остывшую сперму, никак не среагировала, даже не посмотрела в сторону, сосредоточенно продолжая выполнять задачу. — Действительно, просто оборудование с человеческим лицом, — кисло произнёс Гэвин, сдерживая душащие глотку спазмы.

Надежда на спасение слабо пошатнулась.

========== Тренировки ==========

Без часов на стене, без календаря, без привычного разделения суток невозможно было понять, сколько времени прошло в заточении: может, всего несколько дней, может, уже долгие недели. От единственного окна не было никакого толку, ведь «Нуэве» не оставляли в комнатах дополнительных выходов, проём выполнял декоративную функцию, а фотоплёнка с изображением голубого неба на стекле раздражала однообразностью. Из-за интимно приглушённого оранжевого света создавалось впечатление, что вокруг царит постоянный вечер, вечный закат, в котором и бодрствуешь, и спишь. Единственная возможность отсчитывать часы — это появление Эрты с новой порцией еды, воды или полотенцем. Тишина и одиночество сводили с ума, поломанная Хлоя не реагировала на речь, не отвечала на вопросы, колонка тоже почти всё время молчала.

С того взаимодействия с похитителем прошло три прихода Эрты. Нет. Четыре. И всё это время электронный голос больше не звучал, как бы Рид ни пытался спровоцировать пластикового ублюдка на разговор. Гэвин кричал, матерился, угрожал, избивал кулаками матрас и спинку кровати, уверенный в том, что похититель если не постоянно, то довольно часто смотрел за ним через видоискатель. Но отклика не было, а энергию, уходившую в пустоту, подпитывать было нечем. Внутри медленно, но верно росло опустошение.

Стараясь мыслить рационально и без эмоций, Рид предположил, что у появлений Эрты есть определённая система, похожая на попытки воссоздать завтрак, обед и ужин, пусть еда в тарелках не имела никакой логической связи с порядком приёма пищи. В первое появление после позорного секса Эрта принесла тарелку с супом, хотя по сбитым ощущениям организма Гэвин предполагал, что было раннее утро, и только из-за бесконтрольного чередования сна и бодрствования он не верил сам себе. И всё же внутреннее чутьё подсказывало, что до обеда ещё далеко, а порядок пищи выбран такой, чтобы окончательно запутать и не позволить отследить количество проведённого взаперти времени. Предположение подтвердилось, когда через несколько бесконечно долгих часов тишины и одиночества Эрта пришла с тарелкой цветных хлопьев с ароматом бабл-гама, залитых молоком.