Текст книги "Александрийская библиотека (ЛП)"

Автор книги: SenLinYu

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

«Не чтобы находиться здесь с тобой вечность не чистое наслаждение…»

Хитрый мерзавец.

– Для протокола, – его голос внезапно стал очень низким и совсем близким к ее уху. – Несмотря на то, какой девственной и ханжеской я нахожу тебя…

Гермиона внутренне ощетинилась, одновременно с этим пытаясь унять трепет в груди, когда его дыхание коснулось ее кожи.

– Меня влечет к тебе, Грейнджер. И я умираю от желания оттрахать тебя до потери пульса, если ты позволишь, – прошептал он, скользя рукой по ее шее, останавливаясь и слегка сжимая ее горло.

Гермиона издала дрожащий стон, когда он откинул ее волосы в сторону и начал покрывать поцелуями ее шею.

Она едва могла стоять на ногах, когда он нежно провел другой рукой вокруг ее талии и крепко прижал к себе.

– Значит ли это «да», Грейнджер?

– Да… – выдохнула она и резко развернулась, сталкивая их губы в поцелуе.

Плевать на столик для чтения, вполне подойдет и пол и даже книжная полка. Эта мысль послала волну возбуждения по ее телу вниз. Мерлин, ей никогда не хотелось так трахнуть кого-либо.

Она быстро сбросила с его плеч мантию и принялась расстегивать рубашку. Может быть, это было распутно с ее стороны, но, если он снова назовет ее девственницей или ханжой, она может укусить его. Ей не терпелось избавиться от этой иллюзии. В ее планах не было милого, нежного и сладостного секса. Она мечтала о горячем, о страстном, о только-один-шанс-воплотить-свою-фантазию-о-сексе-в-библиотеке сексе.

Ей захотелось вздохнуть с облегчением, когда она полностью расстегнула его рубашку и бросила ее на пол вместе с его мантией.

Фигура ловца во всей ее мужской красе.

Гермиона толкнула его спиной к книжной полке и прижала Малфоя к ней, скользя руками по его плечам и царапая зубами его левый сосок так, что он зашипел.

– Мерлин, Грейнджер, – выдохнул он сдавленным голосом, когда она ущипнула его за другой сосок, а затем прижалась к нему, встав на цыпочки и покрывая поцелуями его ключицы. – Смотрю, ты твердо решила разуверить меня в моей неверной интерпретации твоего образа девственницы.

Только Драко Малфой мог использовать слова, состоящие из четырех слогов во время того, как ведьма буквально вылизывала его торс.

Она подняла на него голову.

– Да ради Мерлина, закрой свой рот, придурок.

Примечания

1. Оксфорды – простые, низко вырезанные, на плоском каблуке и тонкой подошве туфли. Ключевой элемент – так называемая «закрытая» шнуровка, когда передняя часть (союзка) нашита поверх боковых частей (берцов). Шнурки же продеты сквозь петельки, пришитые изнутри.

========== Глава 4 ==========

Он послушно захлопнул рот.

Вид его – без рубашки и с потемневшими от страсти глазами, прислонившегося к книжной полке, когда он смотрел на нее сверху вниз, – был самым сексуальным зрелищем, которое Гермиона когда-либо видела. Этот образ останется с ней навсегда.

Молчание длилось целых тридцать секунд.

– Прости. Я все еще не могу перестать говорить, – выпалил он, подаваясь вперед. Она чуть не застонала. – На тебе все еще слишком много одежды. Я ни слова не произнесу, когда ты будешь голой.

Он ухмыльнулся, пока Гермиона металась между желанием ударить его и позволить ему раздеть ее.

– Ладно, – произнесла она сердито, когда он притянул ее в свои объятия. – Но от меня прилетит пощечина, если ты произнесешь хоть еще одно слово из пяти слогов.

– Так и быть, кровожадная ты ведьма, – согласился он, стягивая ее мантию с плеч, и начал расстегивать блузку. – Просто позволь мне сказать тебе, каким жаждущим, вожделеющим и изнемогающим от страсти ты меня делаешь.

Гермиона стиснула зубы.

– Четыре слога, и я ударю тебя… – она пыталась вложить в эту угрозу всю свою серьезность, но ее голос вдруг сорвался на протяжный стон, когда он скользнул руками вниз по ее спине, стянул с нее рубашку и начал целовать ее ключицы и ложбинку между грудей.

– Должен признать, – пробормотал он, снимая чашечку лифчика с ее груди и дразня ее, – я был немного огорчен, когда понял, что ты не так чиста, как я себе всегда представлял.

Гермиона слегка напряглась. Если прямо сейчас Драко Малфой окажется шовинистической свиньей, это крайне негативно повлияет на ее настроение.

– Все эти фантазии о том, как я буду постепенно развращать тебя, мне придется теперь отложить в сторону, – сказал он, подняв глаза и заметив убийственное выражение на ее лице. – Однако тот факт, что ты все это время носила красный кружевной бюстгальтер, потряс меня до глубины души. Мерлин милостивый, почему же я не соблазнил тебя раньше?

Гермиона расслабилась и фыркнула.

– Ведьма имеет право на свои секреты. Неужели ты ожидал, что я упомянула бы о своем белье в тот момент, когда ты без устали твердил о том, какая я непривлекательная женщина и что одного моего вида достаточно, чтобы люди ослепли?

– Ложь. Все ложь. Клянусь Мерлином, – сказал он, притягивая ее ближе и прижимаясь лицом к ее животу, глубоко вдыхая, прежде чем поцеловать чуть ниже ребер. – Хотя, если бы ты тогда сказала мне об этом, я, вероятно, начал бы соблазнять тебя в первой же комнате, в которой мы переустанавливали обереги.

Она усмехнулась.

– Ты не соблазнял меня. Если уж мы говорим об этом, то это я соблазнила тебя.

Он посмотрел на нее с упрямым выражением лица.

– А может, я строил из себя недотрогу.

Гермиона хихикнула.

– Так вот что это было? – спросила она, когда он расстегнул молнию на ее юбке и спустил вниз по бедрам.

– Трусики в цвет, – он застонал. – Черт возьми. Да. Давай остановимся на этом варианте. Весь этот месяц был долгой изощренной попыткой соблазнить тебя.

– Точно. Ведь у девственниц есть слабость к волшебникам, которые дуются и забиваются в углы, разгадывая математические головоломки о системе нумерации в библиотеке, – сухо заметила она, а затем резко выдохнула, когда он обхватил губами ее сосок и начал посасывать его так, что ее колени не выдержали, и она рухнула в его объятия.

Он положил ее на свою мантию и посмотрел на нее сверху вниз. Его глаза были практически черными.

– Давай назовем это взаимным обольщением, – наконец, произнес он, пристально глядя на нее с минуту.

– Если ты замолчишь, я соглашусь называть это как угодно, – сказала она, многозначительно глядя на него.

– Ты все еще не голая, – хрипло возразил он, наклонился и начал целовать ее, в то время как его руки блуждали по ее почти обнаженному телу. – Черт, – он снова громко застонал. – Я потратил немало времени, представляя тебя под этими широкими одеждами, и должен сказать, что не сумел отдать тебе должного. Твои трусики и лифчик повергли меня в шок.

– Малфой… – выдавила Гермиона сквозь стиснутые зубы, стараясь не выгибаться от его прикосновений. Это был ее единственный шанс переспать с кем-нибудь в библиотеке, и Малфой в данный момент срывал мероприятие. – Признаюсь, я мечтала о сексе в библиотеке гораздо дольше, чем мне хотелось бы. Но ни одна из версий, которые я когда-либо придумывала, не включала в себя такое количество разговоров.

Малфой замер, а затем, к ее ужасу, сел и снова уставился на нее.

– Святая Моргана, – произнес он так, будто зачитывал молитву на День Благодарения. – Ты даже не представляешь, сколько раз я представлял, как трахаю тебя в Запретной секции.

– Да, хорошо, – Гермиона кивнула так холодно, как только могла в такой ситуации: на ней не было ничего, кроме лифчика, трусиков и оксфордских туфель, и лежала она под полуобнаженным волшебником. – Тишина, как ты можешь помнить, является основополагающим аспектом библиотек.

– Оооо… – его глаза сверкнули, и он тихо усмехнулся. – Теперь я понимаю.

Ухмылка Малфоя становилась поистине дьявольской, когда он наклонился и замурлыкал ей в ухо так тихо, что ей пришлось напрячься, чтобы услышать его.

– Я заставлю тебя кричать, Грейнджер. Постарайся держать себя в руках.

Гермиона прикусила губу, чтобы не захныкать, и кивнула.

Потом он поцеловал ее, и когда их тела прижались друг к другу, кожа к коже, Гермиона потерялась от этих ощущений. Медленно, томно, страстно, а затем…

Гермионе не следовало рассказывать Малфою о своих фантазиях.

Этот человек был воплощением сущего зла. Он вдруг совершенно затих и стал беспощадно дразнить ее, скользя вниз по ее телу, целуя и покусывая, пока она не начала задыхаться или тихо стонать, и тогда он резко останавливался, отрывал голову от ее тела, смотря на нее снизу вверх, и укоризненно шикал. И снова продолжал свою пытку. Расстегнув лифчик и стянув его вниз, он начал поигрывать с ее сосками, которые через пару минут затвердели от возбуждения настолько, что было больно.

Это был не горячий, быстрый, пламенный секс, но он и не был медленным и сладким. Это была настоящая казнь. Он несколько раз прошелся вверх и вниз по ее телу, исследуя, обнаруживая детали, о которых даже она не знала, такие как особая чувствительность ее ахиллесовых сухожилий и внутренняя поверхность ее икр.

К тому времени, когда он снова вернулся к ее губам, вовлекая их в страстный поцелуй уже в третий раз, она была готова разрыдаться от разочарования.

Когда он поцеловал ее в подбородок, она судорожно всхлипнула, и он на мгновение остановился, прежде чем прошептать ей на ухо:

– А теперь тише. Помощница библиотекаря где-то здесь рядом, и взгляд ее обычно выражает самое яростное неодобрение, которое только может испытывать женщина.

Гермиона убьет его. Сразу после того, как он ее трахнет. Она точно убьет его.

– Малфой, если ты не трахнешь меня сейчас же, я просто возьмусь за себя сама, – яростно прошептала она ему на ухо.

Он отстранился и уставился на нее.

– Я бы с удовольствием посмотрел на это, – выражение его лица было плотоядным, а голос хриплым от возбуждения.

О Мерлин, она сделала только хуже.

– Пожалуйста, Малфой, – молила она сквозь стиснутые зубы.

– Зови меня Драко, – потребовал он охрипшим голосом, снова скользя по ее телу вверх.

– Пожалуйста, Драко.

Она стонала. Она умоляла. Она собиралась убить его позже, но прямо сейчас ей нужно было почувствовать его внутри.

Он скользнул рукой вниз и почти невесомо провел пальцами по ее трусикам, она выгнулась, отчаянно желая большего контакта. Затем он обхватил пальцами кружевную ткань и стянул ее вниз.

Он нежно коснулся ее складок и погрузил в нее один палец. Невнятный стон сорвался с ее губ, и Драко тут же зажал ей рот рукой, чтобы заглушить его. Черт возьми, Мерлин, все, что происходило прямо сейчас, было в точности ее фантазией.

– Шшшшш… Мы в библиотеке, Гермиона Грейнджер, – прошептал Малфой, губы касались ее уха, когда он добавил второй палец и стал трахать ее рукой душераздирающе медленно.

Она умрет, если он будет продолжать так сладостно мучать ее.

– Не знаю, смогу ли я когда-нибудь простить себя за то, что не догадался, что в последний год учебы в Хогвартсе у тебя был фетиш с библиотеками. Ты такая хитрая. Ты тогда тоже носила кружевные трусики? – спросил он у ее уха тихим голосом и таким тоном, будто говорил о погоде в Лондоне.

Она оторвала его руку от своего рта.

– Ты сказал, что заткнешься, когда я буду голой, – процедила она сквозь стиснутые зубы.

– Заставь меня замолчать, – вдруг произнес он, его дразнящие глаза сверкали в тусклом свете.

Да пошел он.

Она вырвалась из его рук, обуреваемая жаждой возмездия, и набросилась на его губы.

Он захватил ее в свои объятия и откинулся спиной к полке. Гермиона терлась о его колени, прижимаясь всем телом к нему и целуя его в наказание.

Он заслужил страдания после того, как истязал ее подобным образом.

Она ущипнула его за соски, пока он не зашипел, а затем провела ногтями вниз по его торсу. Болезненно впиваясь в его губы, она скользнула одной рукой в его брюки, чтобы схватить его и убедиться, что он так же болезненно возбужден, как и она.

– Трахни меня, Гермиона, – простонал он в ее губы, когда она провела рукой вверх и вниз по его твердому члену. Его руки все еще скользили по ее телу и перебирали ее волосы.

– Обойдешься, мерзавец, – мстительно выпалила она.

– Мне очень жаль, – он дернулся и резко выдохнул. Его глаза расширились, когда она опустила голову и начала вылизывать его соски так же, как он безжалостно дразнил ее собственные. – Ты даже не представляешь, как долго я хотел прикоснуться к тебе.

– Ш-ш-ш… – промурлыкала она ему в ухо, прежде чем слегка прикусить мочку. – Мы в библиотеке, Драко Малфой. Помощница библиотекаря – девственная ханжа в накрахмаленных панталонах. Если она Вас найдет, то заставит сортировать бумажки.

Он издал протестующий звук.

– Вы, должно быть, говорите совсем о другом библиотекаре, – сказал он сдавленным голосом. – Та, которую знаю я, на самом деле шалунья и такая сексуальная, что я думаю, это может убить меня.

– Сексуальные фантазии о библиотекаре, Малфой? – спросила она, ее губы были на расстоянии вдоха от его рта, пока она продолжала ласкать его член, отчего тот становился все тверже в ее руке.

– Это для меня в новинку, – он заскулил. – О, Мерлин, Грейнджер, пожалуйста, дай мне встать. Я хочу трахнуть тебя.

– Заставь меня, – подзадорила она игривым тоном.

Очевидно, это было единственное разрешение, которое ему требовалось. Он быстро перевернул ее на спину и тут же освободился от брюк и боксеров.

Она охватила Малфоя бедрами, пока он пристроил член к ее входу и медленно погрузился в нее.

– О черт, Грейнджер, ты такая идеальная, – простонал он, начиная двигаться в ней.

Она крепче сжала его бедрами и зацепилась пятками за его ягодицы, пытаясь заставить Малфоя двигаться быстрее. Она хотела этого сильно и быстро, чтобы почувствовать, как он теряет контроль.

Она хотела видеть, как он теряет контроль.

Но он не дрогнул.

Милостивый Мерлин, откуда у Малфоя такая выдержка? Никто из тех, кто так много говорит, не должен обладать таким нелепым качеством самоконтроля. Может, он втайне занимался тантрическими практиками [1]?

Малфой не прерывал своего сознательного, контролируемого движения.

Он погружался в нее медленными, уверенными, глубокими толчками и не переставал дьявольски ухмыляться.

– Я же говорил, что заставлю тебя кричать, – прошептал он, когда она начала хныкать. – Ты же не думала, что я забыл?

Гермиона издала в ответ бессвязный стон.

Если бы она была в состоянии вразумительно говорить, она бы огрызнулась, что у него была гребаная феноменальная память, так что, очевидно, ответ «нет». Но, увы, ее способность к словообразованию была временно отключена.

Глупый, глупый придурок. Это была самая худшая лучшая вещь, что с ней когда-либо случалось.

Как, черт возьми, кто-то настолько смехотворно белокурый, болтливый и чистокровный в одном лице может быть настолько немыслимо хорош в сексе? И как она умудрилась упасть вместе с ним в пространственный изолятор? Полная абсурдность ситуации все еще ошеломляла.

Его рука скользнула вниз между их телами, и он нашел ее центр. Медленно, мучительно легкими прикосновениями он начал ласкать ее.

Так нежно…

Каждый ее нерв был словно в огне.

Он продолжал размеренно двигаться в ней, даже когда она извивалась и выгибалась под ним. Найдя идеальный угол проникновения, он трахал ее так, что отчаянное желание, поглощающее ее, стало почти невыносимым; все ее тело неуклонно стремилось к мощной разрядке.

Ее возбуждение росло все больше и больше, и она задрожала под ним.

Когда она была уже на самом краю пропасти, с которой добровольно желала ринуться вниз, громкий стон сорвался с ее губ, и он тут же зажал ей рот другой рукой.

– Тихо…

Она вздрогнула, пытаясь не застонать снова.

Он пристально смотрел ей в глаза своими неестественно серыми глазами, его узкое аристократическое лицо находилось всего в нескольких миллиметрах от ее собственного.

– Кончи для меня, Гермиона, – уговаривал он. – Я хочу почувствовать, как ты кончаешь.

Его пальцы скользнули к клитору и ласкали ее еще мгновение, прежде чем Гермиону накрыло крышесносной волной оргазма, и она кончила с рыдающим, пронзительным криком, приглушенным его ладонью.

Когда ее перестало трясти, он отнял руку от ее рта и поцеловал ее задыхающиеся губы; сжимая пальцами ее распластанные на полу волосы, он увеличил скорость.

Быстрее, глубже.

Все ее мысли канули в небытие, ощущения затмили ее разум. Едва ли даже осознавая что-то еще, она почувствовала его мощный толчок внутри себя, когда он дернулся, застонав у ее плеча, и опустился на пол.

Мгновенно волна полного изнеможения накрыла ее, и она задремала, обвив руками его шею и прижимая к себе.

Все-таки он не был таким уж придурком…

***

– Черт! Грейнджер, не убивай меня, но, пожалуйста, проснись.

Гермиона внезапно очнулась от ощущения, что Малфой накрыл ее чем-то. Приоткрыв сонный глаз, она с недоумением поняла, что вокруг светло.

Свет включен…

Они вышли из-под защитного купола.

Ее глаза расширились, когда она резко села, дико озираясь по сторонам, и увидела…

Малфой сидел рядом с ней, такой же голый, и смотрел на ошеломленного Игнатиуса Пигглсворта.

– Позвольте… Я понимаю, как это может выглядеть со стороны, – сказал Малфой с поразительным благородством, – но на самом деле этому есть чрезвычайно убедительное объяснение.

Брови Игнатиуса, казалось, вот-вот полезут вверх и навсегда поселятся в его редеющей шевелюре.

– Мисс Грейнджер… Вы вернулись, – наконец, произнес он.

Лицо Гермионы залилось обжигающим румянцем, пока она сидела на полу, сжимая перед собой мантию Малфоя.

– Как долго меня не было? – она заставила себя спросить.

– А… Гм. Уже около трех недель. Мы думали, вы оба сбежали. Особенно когда после вашего исчезновения всех оповестили о вашей женитьбе.

– О нашей женитьбе?

– Э—э… да. Отдел брачных связей в Британии обратил на это внимание после того, как Вы и мистер Малфой были объявлены пропавшими без вести. По-моему, эта новость получила значительную огласку.

– О, Мерлин, – сдавленным голосом произнес Малфой. – Я к чертям испепелю эту гребаную биографию.

– Правда в том… – дрожащим голосом произнесла Гермиона. – На самом деле, мы все это время были в библиотеке. Опаловоглазый антипод сотряс здание, когда мы колдовали новый оберег в Отделе истории, и я споткнулась и затянула… мистера Малфоя и себя прямо в этот оберег. И… нам потребовалось некоторое время, чтобы понять, как выбраться оттуда.

У Гермионы складывалось впечатление, что находить людей в состоянии посткоитального замешательства – это далеко не самое привычное явление в Александрийской библиотеке.

– Понятно, – сказал Игнатиус тоном смущенного скептицизма.

– Призраки там были обеспокоены тем, что Малфой оказался последним потомком для многих из них, – в отчаянии добавила Гермиона. – Поэтому они решили, что он должен жениться на мне… в надежде, что у него скорее появятся наследники.

Теперь, когда она говорила об этом вслух другому человеку, Гермиона понимала, что такое объяснение едва ли могло хоть кого-то уверить в правдоподобности происходящего.

И с чего вдруг замолчал Малфой? Разве не он безостановочно болтает, когда нервничает? Она обратила на него свой взгляд и увидела, что он просто задумчиво смотрит на нее.

– Ну что ж, – сказал Игнатиус, бросив взгляд на дверь. – Возможно, мне следует позволить вам одеться, а затем сообщить в Международную конфедерацию, что вы объявились. Все это довольно-таки… из ряда вон. Так что, вероятно, вам обоим придется дать показания. А теперь я отойду, мне нужно связаться с ними через каминную сеть.

Игнатиус развернулся на каблуках и умчал с поразительной для мага почти ста двенадцати лет скоростью.

Гермиона протянула руку и подобрала лифчик с книжной полки, где он висел, прямо-таки крича о своем ярко-красном кружеве. Бросив мантию Малфоя себе на колени, она прикрылась ею и потянулась за смятой кучей, которая была ее рубашкой.

– Знаешь, я думаю, что причина, по которой мы оба так внезапно заснули, вероятно, была связана с тем, что мы просто прожили все то время, которое провели в другом измерении, – сказал Малфой своим быстрым, нервным тоном, натягивая рубашку. – Три недели мы бодрствовали, тратя уйму умственной и физической энергии, при этом не чувствуя никаких последствий. Скоро мы, должно быть, очень сильно проголодаемся.

На самом деле Гермиона хотела поговорить не об этом.

– Я думаю, что меня, скорее всего, уволят, – сказала она тихим голосом, не поднимая глаз.

Малфой замолчал и больше не проронил ни слова, пока они одевались.

Она мысленно призвала их палочки, и те тут же выкатились из-под книжной полки рядом с дверью, куда они, очевидно, упали.

Они оба наложили на свою одежду разглаживающие и освежающие чары. Как только Гермиона собралась открыть дверь, Малфой снова заговорил:

– Грейнджер… – окликнул он ее довольно напряженным голосом.

Она оторвала руку от двери и повернулась к нему.

Он стоял, глядя на нее несколько секунд, открывая и закрывая рот, как будто постоянно менял свое мнение о том, что хотел сказать.

Наконец, он произнес:

– Твои волосы… – он неловко указал на ее голову. – Ты… наверное, должна что-то с этим сделать.

– О… – она протянула руку и попыталась разгладить их. Ее прическа, похоже, напоминала сейчас гнездо. Она покраснела и попыталась расчесать волосы пальцами.

Пока она все еще пыталась приручить свои непослушные кудри, Малфой открыл дверь и вышел.

Когда она вышла из Отдела истории, его нигде не было видно. Она прошла по коридору в фойе и обнаружила Игнатиуса и еще нескольких ведьм и волшебников, ожидающих ее.

– Мисс Грейнджер, вот Вы где. Мистер Малфой уже дал свои показания. Вы можете пройти в эту комнату, чтобы дать свои.

Гермиона последовала за строгой, похожей на тростник ведьмой и волшебником в один из читальных залов и уселась, чтобы изложить подчищенную версию событий. Это заняло гораздо больше времени, чем она ожидала, сотрудники Международной конфедерации были явно ошеломлены тем, что такое могло произойти.

Когда она вернулась, фойе уже опустело. Малфоя нигде не было.

– Мистеру Малфою пришлось уйти, – сказал Игнатиус, заметив, что она оглядывается в поисках кого-то. – Вы же знаете правила о трехнедельном ограничении посещения. Очевидно, это все еще считается, даже после попадания в измерение, заключенное под защитным куполом.

– Оу, – тихо заметила Гермиона. От этой новости в животе у нее возникло какое-то болезненное ощущение.

Она думала, что…

Ну… она думала, что он хотя бы попрощается.

– Вы все еще хотите завершить свой контракт? – спросил Игнатиус, повернувшись к ней и вглядываясь в ее лицо, изучая. – Конечно, после того, что случилось, я понимаю, что Вы можете не захотеть, но Библиотеке будет очень не хватать Ваших талантов.

– О… конечно, я хотела бы остаться, – сказала Гермиона, заставляя себя улыбнуться. По крайней мере, ее не уволят.

Через несколько дней все встало на свои места. Ей отчаянно хотелось снова читать, как прежде, но…

Она вдруг поняла, что скучает по Малфою. По беседам с ним. По тому, как с ним было интересно и как он мог дискутировать почти на любую тему.

Она уже привыкла к его болтовне.

В библиотеке теперь было так тихо.

Шли дни, а она не слышала от Малфоя ни единого слова. На пальце у нее заметно поблескивало обручальное кольцо.

Через неделю она послала сову, но ответного письма так и не последовало.

Она написала вторую записку и сразу же бросила ее в камин.

Это ничего не значило.

Это и было ничем.

Просто… несчастный случай, который произошел с ними. Ничего больше.

Вероятно, у него было более чем достаточно воспоминаний о ней, чтобы лелеять их всю жизнь или полностью освободиться от своей влюбленности в нее.

Она ведь не была такой ужасной, правда?

Может быть, она и была немного агрессивной во время их секса. И она на самом деле так и не взяла обратно те гадкие слова, которые наговорила ему.

Ужас явно читался в его голосе, когда он узнал, что весь мир знает об их брачной связи. Быть тайно в нее влюбленным вовсе не то же самое, что публично жениться на самой девственной и чопорной особе, с которой он когда-либо был знаком.

Это все было… ничем.

Просто несчастный случай на рабочем месте. Лучше забыть.

Теперь все кончено.

Ей повезло, что у нее осталась работа. Она должна сосредоточиться на этом.

Но Гермиона начала осознавать, что какое-то время выполняла свои обязанности чисто механически, ее мотивация внезапно иссякла. Она все еще справлялась со своей работой довольно умело, в конце концов, она была ответственной ведьмой двадцати шести лет, но ее энтузиазм ощутимо поубавился.

В свободное время, когда она читала, она часто ловила себя на том, что ее мысли блуждают, и понимала, что не может вспомнить ни одной строчки, потому что, в отличие от некоторых раздражающих особ, у нее не было памяти, которая могла бы запечатлеть в ее голове все, просто взглянув на страницу один раз.

Жизнь в библиотеке вдруг стала протекать гораздо медленнее.

Несколько месяцев спустя Игнатиус явился взволнованный, чтобы сообщить ей, что Международная конфедерация наконец-то утвердила нового библиотекаря на краткосрочный контракт. Игнатиус хотел знать, можно ли поместить новоиспеченного сотрудника в комнату Гермионы, учитывая, что Мордред, скорее, была склонна съесть своего соседа по комнате, нежели сосуществовать с ним мирно. Что касается Игнатиуса, то он все-таки был волшебником, приближающимся к своему сто двенадцатому дню рождения.

Гермиона вздохнула и согласилась, надеясь, что, кем бы она ни была, новая библиотекарь была меньшей охотницей до сплетен, чем Парвати и Лаванда в школе. Гермиона не делила комнату ни с кем с тех пор, как покинула Хогвартс, потому что она поняла, что непрерывная болтовня соседей только раздражает и никак не дает ей заснуть по ночам.

Будем надеяться, что новичок окажется суровой, молчаливой женщиной значительно старше Гермионы. Учитывая, как редко кто-то получал разрешение для доступа в библиотеку, она, вероятно, уже работала библиотекарем в другом месте или недавно уволилась с какой-нибудь офисной работы.

По словам Игнатиуса, новый библиотекарь даже был потомком древнего рода. Главный книгохранитель очень надеялся, что библиотека сможет разработать несколько новых оберегов с помощью нового сотрудника. Гермиона просияла при этой мысли, ведь с каждым разом преследовать и усмирять Опаловоглазого антипода становилось все утомительнее.

Гермиона прошла в свою маленькую комнату, перенесла все свои пожитки в один угол и наколдовала кровать у дальней стены. Гермиона не была уверена, нужен ли будет новоприбывшей стол… ну, она и сама могла бы его наколдовать, если бы захотела.

Гермиона отправилась вытирать пыль в библиотеке. Это требовало более хитрого заклинания, чем универсальные очищающие чары, и она, колдуя, совсем потеряла счет времени. Когда она закончила, ее волосы были растрепаны от ветряных чар, которые она использовала, а часы в холле показывали, что новый сотрудник, вероятно, уже прибыл по портключу несколько минут назад.

Она вздохнула. Гермиона хотела немного освежиться перед встречей… но неважно, внешность – это еще не все. Она сомневалась, что кого-то из тех, кто приходит работать в библиотеку, волнует, как выглядят ее волосы. Она без особого энтузиазма пригладила их, поправила юбку и направилась в фойе.

Когда она подошла и огляделась, то с удивлением обнаружила, что библиотекарь еще не пришел. В поле зрения не оказалось ни одной чопорной ведьмы.

Вместо этого перед ней стоял с сумкой в руке мужчина с острыми чертами лица, практически альбинос, слишком высокий и с ненатурально красивыми глазами, которые пристально смотрели на нее, как только она вошла в фойе.

Она растерянно заморгала.

– Ты опять здесь для того, чтобы обновить защиту, Малфой? – спросила она, чувствуя себя преданной и сбитой с толку неожиданной встречей с ним.

– Нет. Я не нужен здесь для этого еще целых два года, – сказал он, ухмыляясь.

Она выпрямилась и постаралась соблюсти между ними нечто похожее на субординацию.

– О, верно… тогда чтобы получить доступ к каким-то книгам вашей семьи. Ты бронировал читальный зал? – она подошла к столу, чтобы заглянуть в регистрационный журнал.

– Нет, – ответил он, его голос звучал крайне любезно. – Они говорили, что поселят меня в какую-то комнату здесь.

Ого, а это было чем-то новеньким. Странно, что никто не предупредил ее.

Она уставилась на него.

– Куда они тебя поселят?

– Полагаю, в твою комнату, – он ухмыльнулся.

– Что?.. – у нее перехватило дыхание.

– Разве Пигглсворт не упоминал об этом? Я новый библиотекарь, – он вскинул бровь, выглядя неприлично самодовольным.

Она пялилась на него во все глаза.

– Ты стал библиотекарем? Зачем тебе вдруг становиться библиотекарем? – спросила она растерянным голосом.

Он фыркнул.

– А ты как думаешь?

Она изучала его несколько секунд.

– Я не знаю, – ответила она ровно.

– Ну же, Грейнджер! У тебя точно должно возникнуть пару предположений, – в его голосе звучали нотки раздражения.

– Нет, – горестно произнесла она, отводя от него взгляд. – Всё в тебе либо удивляет, либо разочаровывает, либо вообще сбивает меня с толку.

– Мерлин, Грейнджер, – он вскинул руку в воздух. – Ты. Ты – единственная причина, по которой я стал бы работать библиотекарем где угодно. И даже в библиотеке, где мне придется жить. Это, вероятно, нанесет непоправимый урон моей репутации, – он со всем драматизмом привалился к стене. – Теперь все будут думать, что я такая же невыносимая всезнайка.

У Гермионы перехватило дыхание.

– Почему ты здесь?

В данный момент ей не хотелось делать никаких предположений. Она не думала, что сможет справиться с попытками рационализировать события, которые в конечном итоге окажутся… ничем.

Он закатил глаза.

– Я никак не мог оставить свою жену одну в такой опасной библиотеке, – выдал он как ни в чем не бывало. – Малфои традиционно не очень благочестивы, но есть несколько черт, которые мы не переходим. У нас даже есть Кодекс поведения, который говорит что-то о том, что нельзя позволять супруге беспечно бродить одной среди кровожадных, высасывающих души магических трактатов. По крайней мере, там должно быть так написано, а если нет, то мы можем внести в него поправки. Я полагаю, что Кодекс поведения на самом деле хранится где-то в этой библиотеке, может быть, в общем разделе…

Он резко прервал свою бессвязную речь.

– В любом случае, – Малфой пренебрежительно махнул рукой, – учитывая твою неуклюжесть, в следующий раз, когда этот Опаловоглазый антипод снова взбунтуется, ты, скорее всего, упадешь в оберег с каким-нибудь другим, менее привлекательным потомком и заставишь меня ждать тридцать лет только для того, чтобы увидеть тебя, – он моргнул, как будто ему только что пришла в голову какая-то мысль. – Ну… – он засомневался, – это я полагаю и даже надеюсь, что мне придется ждать так долго… Мне хотелось бы думать, что ты не из тех, кто соглашается заниматься библиотечным сексом с любым потомком, с которым тебя бы угораздило попасть под защитный купол.