Текст книги "Александрийская библиотека (ЛП)"

Автор книги: SenLinYu

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

– Трудно сказать, когда мы физически не ощущаем его в этом измерении. По меньшей мере, две недели. Может быть, даже месяц.

– Примерно так я и думал.

– Не думаю, чтобы хоть кто-то из наших друзей мог допустить мысль, что мы можем быть заперты в одной комнате так долго и до сих пор не убить друг друга.

– Ну, мы все еще здесь. В нашем распоряжении целых двадцать девять лет и одиннадцать месяцев. Дай нам время, – сухо ответил Малфой.

– Ты… – вдруг заговорила Гермиона и, отчаянно покраснев, замолкла. – Может… мы хотя бы поговорим о… способе выбраться отсюда.

По его лицу, когда он повернулся к ней, ничего нельзя было сказать.

– Уже настолько скучно?

– Да, – ответила Гермиона со все еще горящими щеками. – Помимо прочих причин.

Он вздернул бровью.

– Ну знаешь… – неловко произнесла она, – заклинание похоти.

Малфой вдруг выпрямился и обратил на нее недоумевающий взгляд.

– Заклинание похоти?

Гермиона уставилась на него.

– Да. Тот, что шел с брачной связью. Цирцея упомянула о нем. Ты не слышал, как она говорила об этом?

– Нет, – выдавил Малфой. – Она не говорила.

– Она сказала, что добавила еще и заклинание похоти, назвала его «не принуждающим, а лишь окрыляющим». Так… ты не под ним? Только я? – заволновалась Гермиона.

Он тут же вскочил на ноги.

– Цирцея! – зарычал он. – Ты гребаная бабка размером с министерский фонтан! Выходи сюда сейчас же и сними чертово заклинание похоти с Грейнджер! И избавь меня от чар веритасерума. Или клянусь, я разорву твою биографию в клочья одними своими зубами. И не уповай на то, что я твой последний потомок, тебе меня не остановить!

Вновь то самое переливчатое женское хихиканье заполнило всю комнату отдела истории, как только Цирцея выплыла из книги и повисла на книжной полке.

– Ну наконец-то ты догадался! Ты же догадался? – усмехнулась она.

– Ты уже прекрасно знала, что это была Грейнджер – девушка, которая мне нравится. Ты же не думаешь, что я не почувствовал то, как ты копалась в моей голове, а потом наложила чары веритасерума? Подвергать ее заклинанию похоти совершенно неприлично, – Малфой побелел от ярости.

– Конечно же я знала! Но какой с этого толк? Самым важным человеком, которому бы следовало знать, это она. Тебе нужен был шанс быть честным хоть какое-то время. А ей требовалась возможность взглянуть на тебя другими глазами. Итак, что же мы имеем? – Цирцея беззаботно пожала плечами, разглядывая свои ногти. – Чары веритасерума и так называемое заклинание похоти.

– Так называемое? – ужаснулась Гермиона.

Улыбка Цирцеи была поистине зловещей.

– Я наложила на тебя чары легкого опьянения, а не заклинание похоти. В этом измерении нет концепции времени, так что сонливости не возникает. Малыш Малфой теперь не такой уж отталкивающий, не так ли?

Гермиона была готова умереть от смущения. Неужели одного намека на вожделение к Малфою было достаточно, чтобы начать мысленно его раздевать?

– О, да ради Мерлина! Просто выпусти нас, назойливая ты тетка, и сними с нас свои чары.

Малфой до сих пор негодовал, но, на удивление, выглядел уже не таким разъяренным.

– Ладно, – вздохнула Цирцея и, повернувшись к Гермионе, щелкнула пальцами. Чувство одурманенности тут же исчезло.

– Кхм, – привлек к себе внимание Малфой, вытягивая руку вперед, чтобы показать, что обручальное кольцо все еще на месте.

– Оу, но я не могу это отменить. Узы будут вас связывать два года, и я ничего не могу с этим поделать, – Цирцея пожала плечами и затем перекатилась на бок так, чтобы им было лучше видно ее насмешливое лицо. – Видите ли, я должна вам кое-что сказать. Я не могу вас вытащить отсюда.

– Что? – Гермиона и Драко воскликнули в ужасе.

– Но Вы же говорили… – пробормотала Гермиона.

– Да. Как вы можете помнить, этот купол был создан специально, чтобы изолировать такую магию, как мою. Поэтому сообщаю вам без всяких прикрас и вранья: я не могу вас вытащить. Если вы хотите покинуть это измерение, то вам придется ждать тридцать лет, пока не придет время колдовать новый оберег, или просто… используйте магию секса! – последние слова Цирцея весело пропела. – Призраки не могут заниматься любовью, вы же знаете. Даже призраки, сотворенные магией ожившей книги. Это не позволяет пройти барьер. Мы пробовали.

Гермиона и Малфой обменялись взглядом, оба чувствовали себя крайне неловко от новой информации.

– В любом случае, – воскликнула Цирцея, небрежно взмахивая рукой, – единственная магия, с помощью которой можно прорваться через барьер, это магия секса. Вы оба молоды и страстны… учитывая даже и то, как вы сейчас подавлены. Вероятность того, что вы готовы прождать тридцать лет, крайне низка. Мне действительно нужны потомки, и я бы предпочла, чтобы они родились в браке. Так что связать вас брачными узами казалось очевидным решением. Но… шансы, что наследник родится после одного раза на самом деле чудовищно малы. А покопавшись в твоей головушке, малыш Малфой, мне стало ясно, что у тебя нет никаких надежных способов преодолеть эту твою влюбленность.

Малфой залился румянцем.

– Так я и приняла на себя роль свахи. Эта маленькая ведьма вся переполнена желанием дарить людям вторые шансы. Тебе лишь стоило на время прекратить быть таким жестоким бабуином. Поэтому я околдовала вас чарами веритасерума и «похоти». Могу сказать, стратегия сработала весьма успешно. В конце концов, теперь вы в курсе положения дел. Как вы понимаете, все зависит от вас. Спасение волшебников – дело рук самих волшебников.

Она послала им обольстительную улыбку и, подмигнув, исчезла, не сказав больше ни слова.

Примечания

1 – 12 футов = 3,6 метров высоты

2 – Напоминалка (англ. Remembrall) – магический шар небольшого размера. Если человек, взявший в руку шарик о чём-то забыл, дым внутри напоминалки окрасится красным.

Комментарий к Глава 2

Ну что, как вам такой поворот событий? Делитесь впечатлениями в отзывах! Спасибо, что вы со мной, дорогие читатели!

========== Глава 3 ==========

– Итак… – сдержанно произнесла Гермиона, спустя несколько минут после того, как они вдвоем стояли и смотрели на самую верхнюю книжную полку.

– Что ж… – раздался глухой голос Малфоя, – ну тогда ждем еще двадцать девять лет и одиннадцать месяцев.

Гермиона повернулась и взглянула на него, задумавшись.

– Ты не хочешь… не думаешь, что мы должны хотя бы… Я не знаю, может… попробовать поцеловаться?

Он побледнел на несколько тонов.

– Я о том, что… Я знаю, это всего лишь влюбленность, – поспешно заговорила она, – и, Мерлин знает, в скольких мужчин я влюблялась, но которых я бы вовсе не хотела целовать. Гилдерой Локхарт, как пример. Так что… очевидно… я не пытаюсь предполагать за тебя… – Малфой становился болезненно серым прямо на ее глазах, —… но все равно. Ладно, нам не стоит об этом говорить.

Гермиона не могла вспомнить, чтобы когда-либо в ее жизни происходил настолько же неловкий разговор. Ее лицо полыхало языками пламени. Она начала разворачиваться, но затем передумала и резко обернулась к Малфою.

– Неужели это действительно настолько ужасная идея? – она уперла руки в бока, вдруг осознав, что чувствует себя оскорбленной. – Я имею в виду, что, похоже, нас никто не собирается искать, и независимо от того, являемся ли мы друг для друга первыми сексуальными партнерами или нет, это более прагматично, чем ждать здесь тридцать лет. Даже если в твоем малфоевском кодексе есть запрет на секс с маглорожденными или что-то вроде этого.

Малфой выглядел как в воду опущенный.

– Неважно, – бросила Гермиона сжато и, развернувшись, поспешила прочь.

Она не сделала и десяти шагов, прежде чем почувствовала руку на своем запястье. Ее резко развернуло, и губы Малфоя накрыли ее.

Стоит отметить, что, когда она предлагала целоваться, она имела в виду лишь быстрое чмоканье в сомкнутые губы… в научных целях, конечно… чтобы понять, есть ли между ними химия.

Очевидно, Малфой держал в уме более обширный план исследования.

Он прижал ее к книжной полке, углубляя поцелуй.

Тайно Гермиона всегда мечтала о поцелуях и, кхм… сексе в библиотеке. Мечта, которую она никогда не стремилась реализовать, учитывая, что, несомненно, существовало правило, запрещающее это.

И, возможно, целуй ее сейчас любой другой мужчина, это все равно бы заставило ее светиться, словно рождественская елка.

Но, рассматривая с чисто практической стороны вопроса, она могла признать – Драко Малфой целовался как Бог.

Не мокро и неуверенно, но и не резко и чересчур агрессивно, он был с ней пылким и напористым. Его горячие губы дразнили ее, покусывая, посасывая, покрывая мелкими поцелуями, пока она едва могла совладать с дыханием. И наконец, он начал засасывать ее язык своим и делал это так дьявольски уверенно, что Гермиона, не сдержавшись, застонала.

Казалось, что у Драко Малфоя вообще не было никаких вопросов или сомнений относительно их взаимной химии, и он имел научные интересы совершенно в другой области, когда целовал Гермиону. Похоже, он задался целью составить геологическую карту ее рта и выяснить точную топографию каждой части ее тела, находящейся в данный момент в пределах его досягаемости.

Его руки блуждали по ней, скользя от бедер к шее, зарываясь в волосы. Он прикасался к ней поверх одежды, но от этого не менее чувственно. Сжимая, хватая, обнимая. Он задрал одно ее бедро и крепко прижал к себе, затем двинулся рукой вверх и смял ее ягодицу. Очерчивая пальцами ее талию, отчаянно толкая на себя ее изнывающее по нему тело. Тем временем другая его рука запуталась в ее волосах, наклоняя ее голову идеально, так, чтобы он мог медленно истязать ее губы. Он скользнул по ее горлу, ключице, слегка задел ее грудь, скрытую под слоем ткани, отчего Гермиона захныкала и выгнулась к нему навстречу.

Что ж… Возможно, у нее изначально были куда меньшие научные амбиции, но теперь она была полна решимости не упускать удачу за ее прекрасный хвост. Гермиона пошла ва-банк.

Она запустила пальцы в его волосы и взъерошила их так, как ей до смерти хотелось. Затем она скользнула руками вниз по его подбородку и сухожилиям шеи, хватая его за плечи. О да, ее гипотеза была верна: он, несомненно, обладал гибким, мускулистым телосложением ловца. Она могла чувствовать рельеф его мышц под рубашкой и твердый пресс, когда он прижимался к ней торсом.

То, как ее тело реагировало на его ласки, казалось ненормальным. Может, Драко Малфой был чем-то вроде Бога секса, или, может, это она была чрезвычайно не удовлетворена и вообще обделена любовными утехами – она жила в библиотеке два года, а на министерской должности у нее и вовсе не было времени на свидания. Не говоря о том, что она варилась в похотливых мыслях и фантазировала о сексе с Малфоем, как ей сейчас казалось, неделями.

Но эти причины были такими нелепыми.

Драко Малфой заставлял играть ее тело по его правилам, его умелые руки разжигали пламя там, где касались ее кожи. И если хоть кто-то попытается помешать ему, она лично зарядит по этому человеку чередой мерзких заклинаний. Ей не хватало воздуха, она не находила себе места, пока его губы и язык изводили ласками каждую клеточку ее кожи, а его руки медленно скользили по телу, оставляя за собой ожоги.

И вдруг он дернулся от нее, отступил на шаг, оставляя ее, задыхающуюся, впечатанную в книжную полку. Хватая ртом как можно больше воздуха, Гермиона старалась подавить отчаянный вопль протеста в знак того, что он посмел остановиться.

– Итак… поцелуй, – произнес он охрипшим голосом.

– Ага, – согласилась она.

– Отлично.

– Ага… – она едва ли не запищала, как только заметила, что в какой-то момент начала расстегивать его рубашку и, действительно, Драко Малфой выглядел невероятно сексуальным, когда его мантия была слегка сбита набок, рубашка полурасстегнута, а волосы взъерошены и несколько прядей падают на глаза. Ей хотелось просто лежать возбужденной лужицей у его ног от одного лишь взгляда на него.

Тот факт, что он все еще был в состоянии формулировать реально существующие слова, сильно раздражал. Ей вдруг стало интересно, утратит ли он эту способность, если она начнет сейчас раздеваться на его глазах и мурлыкать «Трахни меня, Драко».

Вряд ли.

Мерлин, он такое трепло.

Разве не мужчины отличаются агрессивностью, напористостью? Мужчины, которые ведут себя так, словно это вопрос жизни и смерти – даст ему ведьма или не даст.

Гермиона в настоящий момент чувствовала, что вполне себе может отправиться на тот свет, если Малфой откажется заниматься с ней сексом. Она не совсем понимала, чем обосновано столь отчаянное желание: сексуальной фрустрацией или альтернативой помереть со скуки по истечении тридцати лет их изоляции в другом измерении?

Как из всех волшебников в мире, она оказалась один на один с тем, кто целовался буквально сногсшибательно, был несправедливо красив, а также, очевидно, обладал сексуальным воздержанием монаха-отшельника.

Она никак не могла бы подумать, что внутри него есть такой жесткий самоограничитель. Кто бы вообще так подумал, учитывая то, как бесконечно он болтает? И все же, в настоящий момент именно Гермиона была прижата к книжной полке, а Малфой стоял, вытянувшись во весь рост, на расстоянии пяти сотен слов от нее. Он пустился в какое-то бессвязное объяснение запутанной математической головоломки, которую изобрел сам и которая отражала количественную систему организации библиотеки.

Сейчас она была совершенно не в состоянии сфокусироваться на его открытии.

Ее фокус был смещен на очень конкретную часть его лица – его губы. На его ключицы, выглядывающие из-под расстегнутой рубашки. На едва уловимое ее вожделенным взглядом очертание грудных мышц. На его длинные пальцы. Она могла совершенно точно сказать, что он был точно так же возбужден, несмотря на его притворную беззаботность рассказа о математических проблемах.

– Поэтому… – продолжал Малфой, – учитывая, что все книги в этом отделе заканчиваются на нечетные числа, было бы занимательно провести такой эксперимент: взять случайную книгу, сложить цифры ее номера, а затем добавить семь или вычесть, пока мы не получим простое число, и потом посмотреть, существует ли такое число в этой комнате…

Он, похоже, наконец, заметил, что Гермиона не обращала на него внимание.

– Я пойду займусь этим!

Не сказав больше ни слова, он помчался по проходу между стойками и завернул за угол.

Гермиона медленно опустилась на пол и дала себе немного времени, чтобы успокоиться. Она решила, что сейчас самым лучшим отвлечением послужит составление списка.

– Первый пункт: сексуальное напряжение между Драко Малфоем и Гермионой Грейнджер было настолько мощным и плотным, что можно было резать воздух ножом.

– Второй пункт: они рискуют застрять в историческом зале на тридцать лет, если не займутся сексом, и Гермиона, вероятно, просто задушит его своими руками. Тогда на его могильной плите смело можно будет высечь: «Убит по двум причинам: а) сексуальная неудовлетворенность ведьмы, изолированной вместе с ним, и б) обыкновенная скука, испытываемая той же самой ведьмой».

– Третий пункт: Малфой почему-то был против того, чтобы целоваться или заниматься сексом, если на него не давили.

– Четвертый пункт: возможно, Малфой был девственником… но это казалось маловероятным, если вспомнить, как хорошо он целовался. Однако в том случае, если он… Ну, это будет трудно. Было бы неуместно пытаться убедить его заняться с ней сексом, если он вдруг хранит свою девственность для чего-то вроде настоящего брака, не заключенного ожившей книжкой.

– Пятый пункт: если она хочет выполнить свой рабочий контракт, достичь своей цели – прочитать все книги в Александрийской библиотеке, сохранить свои умственные способности нетронутыми в случае тридцатилетней изоляции и не оказаться в тюрьме за убийство наследника Малфоев, ассистент-библиотекарь Гермиона Грейнджер должна была убедить его заняться с ней сексом… при условии, что он не девственник. В таком случае, что ж, возможно, в будущем появятся новые пункты… если до этого дойдет.

Гермиона поднялась на ноги и отправилась на поиски Малфоя. Каблуки ее оксфордов [1] громко стучали по каменному полу, пока она шествовала по проходам.

Когда она, наконец, нашла Малфоя, она обнаружила его стоящим возле книжной стойки: он принял неловкую позу и выглядел крайне подозрительно.

Она разглядывала представшую перед ней картину, прищурившись.

– Драко Малфой… – прошипела она с негодованием, – ты что, прячешься здесь от меня и дрочишь?

– Н-нет! – запротестовал он, выглядя ошеломленным.

– Неужели? – ее голос был полон скепсиса. – На случай, если ты вдруг забыл, однажды мне пришлось жить в одной палатке с двумя парнями-подростками несколько месяцев подряд. Если ты думаешь, что можешь одурачить меня, стоять там и изгибаться под определенным углом, то ты совершенно точно меня недооцениваешь, – она вся кипела от злости. – Беспощадный змееныш! Да как ты смеешь так целовать меня, а потом бросать задыхающуюся у книжной стойки, пока сам удаляешься, чтобы под шумок себя удовлетворить.

– Подожди… – Малфой подавился. – Это то, против чего ты возражаешь?

– Конечно. Против чего мне еще возражать, по-твоему? – она отчаянно всплеснула руками. – Да ради Мерлина, это же ясно как день, между нами сильное сексуальное влечение. Ну так какого же черта ты притворяешься, что решаешь тут математические головоломки?

– О, ну я не знаю, может, потому что я не собираюсь лишать девственности девушку, которая мне нравится, только чтобы прорваться через блядский защитный барьер. У меня все-таки есть определенные принципы, – произнес он, глядя на нее с раздражением.

– Я не девственница, дурень ты полоумный!

Малфой застыл.

– Нет?

– Нет! Почему ты думаешь, что я девственница? – спросила Гермиона, ее лицо полыхало. Она кивнула в его сторону. – Я считала, что это ты, скорее, девственник.

– Я не девственник! – тут же завопил он, возмущенный. Затем он нахмурил брови, сомневаясь. – Ты действительно не девственница?

– Нет, – процедила Гермиона сквозь сжатые губы. Разговор шел по кругу, и это невероятно бесило.

– Ты уверена? – он уставился на нее с выражением, полным недоверия.

Гермиона закатила глаза.

– Ну, я не думаю, что это было моей фантазией. Какого низзла ты так уверен, что я девственница?

Он вдруг вскинул брови и демонстративно прошелся по ней взглядом, от макушки до пят.

– О, ну опять же не знаю, Грейнджер. Вероятно, потому что вокруг твоей личности царит аура девственности. Ну или тот факт, что ты переехала жить в библиотеку на три года!

Гермиона была на грани нервного срыва.

– То, что я веду себя прилично и решила устроиться здесь библиотекарем, не означает, что у меня никогда не было секса, Малфой! Мерлин, ты самый невразумительный человек, которого я когда-либо встречала.

– Что ж, я приношу свои извинения за то, что считал тебя девственницей. В свою защиту могу сказать, что ты самая ханжеская личность, которую я когда-либо видел, – он выглядел обиженным.

– Ну так если ты считаешь меня чрезвычайной ханжой, почему тебя ко мне влечет? Уверена, вокруг тебя полно секси-львиц, которые были бы счастливы приложиться лапами к твоему хранилищу в Гринготтсе. Почему бы тебе не открыть охоту на них?

– Проклятье, я не имею ни малейшего понятия, почему я этого не делаю! Если бы я мог найти способ выйти из этого положения, будь уверена, к этому времени уже давно воспользовался бы им.

– Отлично, – произнесла Гермиона едким голосом. – Ну что ж, раз уж мы окончательно установили, что никто из нас не девственник, а это, по-видимому, единственное препятствие на пути отсюда, давай просто займемся сексом, и дальше каждый сможет пойти своей дорогой.

Челюсть Малфоя слегка отвисла, и он уставился на нее. После долгого молчания он, казалось, взял себя в руки.

– Ладно.

Он тут же резко повернулся и зашагал прочь.

– Куда ты пошел теперь? – возмущенно спросила Гермиона.

Блядский Малфой и его блядское монашеское воздержание.

Тут следует отметить, что Гермиона Грейнджер обычно не причисляла себя к тем, кто отчаянно ругается. Но никогда в своей жизни она не была так возбуждена, как сейчас, мысленные проклятия в сторону Малфоя, казалось, облегчали состояние сексуальной фрустрации.

Он остановился и посмотрел на нее через плечо.

– Если у меня и будет с тобой секс, Грейнджер, то я не собираюсь делать это, когда я зол.

И он удалился, исчезнув в темном проходе.

Гермиона несколько секунд смотрела ему вслед.

Что ж, тут было много неожиданных поворотов.

Драко Малфой был невероятно раздражающим, смехотворно самонадеянным и неожиданно… милым. Слово, которое она никак не думала применить к нему. Все его необъяснимое поведение внезапно обрело смысл.

Можно было бы подумать, что слизеринец, так давно и безответно влюбившись в девушку, ухватится за возможность заняться с ней сексом, чтобы высвободиться из защитного купола. Это было бы разумным предположением. Но нет… конечно, Малфой решил бы прибегнуть к рыцарскому благородству из уважения к ее «девственности».

Она ведь не выглядела такой невинной, правда? То, что она одевалась чуть ли не в учительскую униформу и вообще старалась следовать правилам, вовсе не означало, что она еще и накрахмаленные панталоны носила.

Она вздохнула и прислонилась к полке, думая о нем, казалось, беспрестанно.

Мерлин милостивый, неужели он действительно держался все это время, потому что не хотел давить на нее, из-за того, что думал, что она девственница? Она не знала, чувствовать себя польщенной или оскорбленной.

Как долго Драко Малфой, этот противный, колючий, острый на язык мерзавец, прятал сердце плюшевого медведя?

Она предположила, что еще одним важным моментом во всем этом была его феноменальная память. А это означало, что для него секс с ней станет ярким, немеркнущим воспоминанием на всю оставшуюся жизнь. Она, честно говоря, не была уверена, будет ли он радоваться этому или негодовать. Может быть, это будет зависеть от того, как все пройдет.

Этого было бы достаточно, чтобы заставить нервничать любого.

Теперь стало понятно, почему ему хотелось прийти в нормальное расположение духа, прежде чем они займутся любовью. Это было бы поистине гнетущее воспоминание, которое ему бы пришлось нести в памяти вечно.

Размышления обо всем этом вызывали странное тягостное чувство в ее груди. Может быть, она подхватила какую-то болезнь другого измерения или это был побочный эффект того, что за проведенный здесь месяц она ни на день не постарела.

Она вернулась к мыслям о сексе с ним.

Она… возможно, должна постараться быть более внимательной к Малфою в этом вопросе. Очевидно, что он вкладывает гораздо больше эмоций, чем она. Гермиона просто могла быть логичной и прагматичной во всем этом, но из уважения к нему она постарается быть более чуткой.

Она бродила по комнате, пытаясь решить, где уместнее всего было бы заняться сексом. В конце концов, она остановилась у стола для чтения. Либо здесь, либо где угодно на полу. По крайней мере, если она подождет его тут, у них будут варианты.

Было очень странно сидеть на краю стола в ожидании случайного секса с кем-то. Особенно когда этим кем-то был Драко Малфой.

До того, как Цирцея поженила их, Гермиона никогда не думала о сексе с Драко Малфоем. С тех пор… она думает об этом довольно много.

Наверное, ей следовало подойти к этому клинически: всунуть-высунуть, пройти через барьер, «отлично сработались, Малфой, прощай». Но, если говорить начистоту, лишь мысль о предстоящем процессе заставляла ее возбужденно ерзать на месте.

Она хотела заняться сексом, особенно с Малфоем, и совсем не для того, чтобы вырваться из заточения.

Это несколько удивило Гермиону, потому что она действительно не относилась к девушкам, которые были не против случайных связей. Отношения для нее, как правило, требовали большого разогрева, прежде чем она была готова прыгнуть к парню в постель. То, что она чувствовала сейчас, не было похоже на то легкое волнение, которое она обычно испытывала, когда какой-нибудь Джон или Дик решал вдруг за ней приударить. Это было зудящее где-то глубоко внутри желание, которое она никогда не замечала за собой раньше.

Каким-то образом, после проведенных вместе недель, а может, месяцев с Малфоем, она поняла, что чувствует себя комфортно, испытывая к нему сексуальное влечение. Эта мысль должна была бы ужаснуть ее, но не ужаснула. Он был куда милее, чем она могла себе представить (и целовался как Бог любви и разврата).

Еще один момент, который стоит отметить: она всегда хотела заняться сексом в библиотеке. А теперь ей предстояло – с вполне оправданной целью! – осуществить свою мечту. Эта деталь определенно повлияла на ее энтузиазм.

Она не хотела, чтобы секс с ним был чисто физическим. Или вспоминался ею впоследствии как несчастный случай на рабочем месте, о котором лучше забыть. Она желала жаркого, влажного, невероятного секса, чтобы она могла сохранить его в памяти навечно. И хотела предложить то же самое Малфою, так как знала, что это будет событие, которое он никогда не забудет…

Даже если захочет забыть.

Она замерла.

Может быть, все это было ошибкой. Возможно, он просто не хотел этого делать. Она испугалась, что, вероятно, заставила его чувствовать себя загнанным в угол.

Осознание его исключительной памяти поначалу отозвалось в ней мощной волной зависти, но чем больше она узнавала его, тем больше понимала, каким бременем для него это было. Сознание, переполненное воспоминаниями, которых он не хотел.

С того момента, как она оскорбила его во время того, как они переустанавливали обереги, он будто замкнулся в себе.

Оглядываясь назад, она поняла, что все это время, пока они заточены здесь, именно она была агрессором. Инициатором всех их разговоров. Их поцелуя. Их решения заняться сексом. Стоило ей настоять на своем, как он тут же уступал. Но… на самом деле он никак не добивался ее внимания. Он, как правило, сам исчезал в проходах и оставался молчаливым, пока она не находила его.

Может быть, он не хотел больше никаких воспоминаний, связанных с ней. Возможно, навсегда.

Эта мысль заставила ее желудок болезненно сжаться.

Она соскользнула со стола, за которым сидела, и пошла искать его.

Он стоял, прислонившись к книжной полке, и задумчиво смотрел в пространство.

О чем бы он сейчас ни думал, это, казалось, унесло его далеко, потому что он не заметил ее появления, пока она совсем не приблизилась. Затем выражение его лица резко изменилось, став нелюдимым, когда он холодно посмотрел на нее.

– Что, больше не можешь ждать? Что-то срочное, что тебе нужно сделать там? – спросил он ровным голосом.

Гермиона резко остановилась, чувствуя себя уязвленной.

Она закусила губу и уставилась на него, пытаясь сформулировать то, что хотела сказать.

– Нет, – наконец, воскликнула она. – Я как раз собиралась найти тебя и сказать, что в этом нет необходимости, – она почувствовала холод, когда произнесла это, и обхватила себя руками, продолжая. – Тебе явно не по себе. И я не хочу так поступать с тобой. Мы можем просто подождать… все в порядке. Как ты уже заметил, я живу в библиотеке. Там никто меня не ищет.

В ее голосе прозвучала горечь, когда она произнесла последние слова. Она покраснела. Она не хотела, чтобы разговор каким-то образом касался ее чувств.

Он резко поднял голову и посмотрел на нее.

– Извини, – поспешно сказала она. – Я не пытаюсь жаловаться. Я просто указала на это, чтобы ты не беспокоился. Очевидно, для тебя все это гораздо сложнее, чем для меня. Я это понимаю. Тебе не нужно принуждать себя к чему-либо из-за меня.

Она стиснула зубы и добавила тихим голосом:

– И с этого момента я оставляю тебя в покое. До сих пор я не понимала, как много для тебя значат воспоминания. Ты явно больше не хочешь, чтобы они были связаны со мной. Прости.

Она повернулась, чтобы уйти. Может быть, она займется математической головоломкой, о которой он ей рассказывал, чтобы хоть немного отвлечься. Затем она могла бы попытаться мысленно перевести рецепт бодроперцового зелья на Древние руны. Или пойти побеспокоить привидения. Возможно, теперь они позволят ей почитать или хотя бы поговорят с ней, если она скажет им, что это их потомок отказался заниматься сексом.

– Грейнджер, – застонал Малфой. – Ты самый обескураживающий человек, которого я когда-либо встречал. И я подразумеваю не только твой ум, но и твою сексуальность.

Она застыла.

– Забавно, – произнесла она тонким голосом. – Ведь я думаю о тебе так же.

Он направлялся к ней, она могла это чувствовать, но не хотела оборачиваться. Он был слишком обескураживающим, чтобы смотреть на него… обескураживающим интеллектуально и сексуально. Но ее позвонкам, казалось, было все равно, обернется она или нет, их прошил легкий волнующий трепет в ответ на его приближение.

– Ты действительно думаешь, что я не хочу секса с тобой? – спросил он томным низким голосом поверх ее плеча.

Она боролась с желанием осесть на пол, ее колени не выдерживали.

– Ты даже не разговаривал со мной, пока я не начинала, – произнесла она скованно.

– Ну… ты как-то говорила мне, что мои разговоры – это ничего более, чем бессодержательная информация и нескончаемые сплетни.

– Да, но ты на тот момент был ужасающе груб со мной.

– Мне припоминается, что это я первый начал целовать тебя, – его губы находились в опасной близости от ее уха, отчего мурашки побежали по ее коже.

– Только после того, как я практически потребовала от тебя этого, – возразила она, всеми силами стараясь не дышать слишком громко и часто.

– Я полагал, что мой интерес уже был признан во всеуслышание.

– Ну, вообще-то нет, – сказала она, игнорируя волну облегчения, которую она испытала, услышав его слова. – Только потому, что ты влюблен в меня, не делает это немедленно очевидным, что ты вообще хочешь чего-то со мной. Особенно, учитывая те моменты, когда ты не скупился на слова, представляя меня самой непривлекательной девушкой на свете.

– Да, и это делает меня куда лучшим лжецом, в отличие от тебя, – он почти касался губами ее кожи, Гермиона все никак не могла унять дрожь, так близко он к ней находился.

– Тогда ты не удивишься, если я скажу, что не знаю, когда именно ты говоришь правду.

– Всего пару часов или около того назад я был под чарами веритасерума. Все, что я говорил с того момента, как мы попали сюда, правда.

Гермиона об этом как-то не подумала. Мало того, она даже не знала, пока он не начал кричать на Цирцею, а затем ее внимание охватило постыдное раскрытие того факта, что она и вовсе не была подвержена настоящему заклинанию похоти.

Все моменты, когда он уходил от нее посреди разговора, бормоча что-то себе под нос, внезапно обрели смысл. И как ему ни разу не удалось бросить в ее сторону настоящее оскорбление, когда он вдруг смущался своей бессвязной болтовни.