Текст книги "Александрийская библиотека (ЛП)"

Автор книги: SenLinYu

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Они встали в нужную позицию и начали процесс. Это было похоже на волшебный танец между двумя палочками, из которых лилась магия, формирующая оберег. Они повторяли заклинание снова и снова так, что магия разрасталась все больше и больше, целиком заполняя комнату.

Все равно что вязать спицами, накидывая петлю одну за другой, переходя с одного ряда на следующий.

Малфой был хорош в работе с чарами.

Оберег неуклонно стекал с кончиков волшебных палочек, их магическая сила была идеально сбалансирована и ровна. Гермиона ожидала, что им придется сделать несколько попыток, прежде чем они смогут настроить собственную магию на общий лад. Но неуклонно и уже с первой попытки, они построили весь защитный каркас, без единой ошибки.

В конце, когда им пришлось сбросить магию с палочек на книги, чтобы она улеглась, Гермиона потянулась к Малфою. Он немного поколебался, но все же переплел их пальцы, крепко сжимая ее руку.

Как только они приступили к последнему заклинанию, библиотека содрогнулась…

Неистово.

Гермиона была так сосредоточена на верном произношении, что внезапное движение застало ее врасплох. Она споткнулась и, увлекая за собой Малфоя, упала прямо в сеть магии, которую они только что сотворили.

Примечания

1. Александрина – альтернативное название Александрийской библиотеки.

2. Взрывопотам – крупный серый африканский зверь, похожий на большого носорога с необыкновенным голосом, напоминающим вой кита. https://harrypotter.fandom.com/ru/wiki/Взрывопотам (посмотрите на него)

3. Невыразимцы (англ. Unspeakables) – это работники Министерства магии, которые работают в Отделе тайн. Известно об этих магах очень мало, впрочем, как и о том, чем они занимаются. Никто не знает ни их полномочий, ни круга их обязанностей, ни с кем они соприкасаются… вообще ничего. Скорее всего, этот отдел напрямую отчитывается перед Министром Магии. Их занятие очень засекречено и не допускается говорить о нём где-либо и кому-либо, потому они и называются «невыразимцами».

4. Плэй-витч (англ. Playwitch) – это аналогия на Playboy, но в волшебном мире.

5. Карга (англ. Hag) – уродливое существо, внешне напоминает старую волшебницу с большими бородавками, обладает злобным нравом и любит поедать детей. Ведьмы известны многим магглам, так как они предпочитают не скрывать свой колдовской облик, да и Министерство магии старается с ними не связываться. Распознать ведьму можно по зеленоватому оттенку кожи и обилию бородавок. Однако часто они применяют всевозможные зелья и заклинания, чтобы представать перед обществом в прекрасном образе, а не в образе уродливых существ. https://harrypotter.fandom.com/ru/wiki/Ведьма (посмотрите на нее)

6. Горловина формы «лодочка» – это широкая линия выреза, которая проходит через ключицы горизонтально от одного плечевого шва изделия к другому. https://nicolewedding.ru/katalog/svadebnyye-platya/atlasnoe-svadebnoe-plate-s-vyrezom-lodochka-i-rukavami/ (посмотрите на него)

7. Субтрактивный процесс – процесс, при котором скульптуры формируются путем удаления материала из блока или массы дерева, камня и другого материала посредством использования заостренных инструментов.

Пример: резьба, как правило, субтрактивной процесс, в котором материал, (дерево, гипс, глина и т. д.) гравируется, откалывается, расщепляется, остругивается … до тех пор, пока скульптура не принимает нужный облик.

8. Мимбулус Мимблетония (англ. Mimbulusmimbletonia) – очень редкое растение, произрастающее в Абиссинии (старое названиеЭфиопии, что в Северной Африке). На вид это – невзрачный серый кактус, у которого вместо иголок по всему стволу расположены что-то вроде волдырей. Обладает потрясающей защитной реакцией: при малейшей опасности выбрасывает мощную струю Смердящего сока, субстанции не ядовитой, но весьма неприятно пахнущей, застывающей на враге толстым слоем.

https://harrypotter.fandom.com/ru/wiki/Мимбулус_мимблетония (посмотрите на нее)

9. Опаловоглазый антипод – порода драконов. Этот дракон – уроженец Новой Зеландии, однако при нехватке территорий на родине может переселяться в Австралию. Обитает он не в горах, а в долинах, что необычно для драконов. Размер средний (вес 2-3 тонны). Пожалуй, это самый красивый вид дракона: сверкающие жемчужные чешуйки и многоцветные переливчатые глаза без зрачков (отсюда название вида). Исторгает пламя ярко-алого цвета. По драконьим меркам он не слишком агрессивен и редко нападает, если не голоден. Любимая пища антипода – овцы, хотя, случается, нападает и на более крупную добычу. Так, виновником массового истребления кенгуру в конце 1970-х годов считают самца опаловоглазого антипода, которого из родных мест выгнала доминирующая самка. Яйца опаловоглазого антипода светло-серого цвета, неосторожные маглы иногда принимают их за окаменелости. https://harrypotter.fandom.com/ru/wiki/Опаловоглазый_антипод

Комментарий к Глава 1

Это была первая глава, где мы с вами познакомились с довольно чопорной Гермионой и шаловливым Малфоем. Дальше, как вы понимаете, будут твориться чудеса чудесные! Спасибо, что читаете ❤️

https://favnia.tumblr.com/post/625489231206400000/write-wingardium-leviosa-on-a-bit-of-parchment-and – здесь вы можете найти обложку, которую указала автор в примечаниях к первой главе.

2 https://harrypotter.fandom.com/ru/wiki/Взрывопотам

5 https://harrypotter.fandom.com/ru/wiki/Ведьма

6 https://nicolewedding.ru/katalog/svadebnyye-platya/atlasnoe-svadebnoe-plate-s-vyrezom-lodochka-i-rukavami/

8 https://harrypotter.fandom.com/ru/wiki/Мимбулус_мимблетония

9 https://harrypotter.fandom.com/ru/wiki/Опаловоглазый_антипод

========== Глава 2 ==========

Титулы, которыми бы Гермиона Грейнджер наградила Драко Малфоя: Король дураков, Лорд остолопов, Ненасытный сплетник, Трепло, Вертлявый мелкий хорёк, Мерзкий отвратительный грязный таракан, Удручающий результат столетнего инцеста, Остролицый лебезящий подонок.

Титулы, вовсе не приходившие на ум Гермионе Грейнджер и уж точно не ассоциирующиеся с Драко Малфоем: Непредвиденный муж, Будущий отец ее детей.

Забавно, как магия склонна вмешиваться в такие вопросы.

Когда Гермиона пришла в себя, она обнаружила, что лежит на полу с развалившемся прямо на ней Малфоем во внезапно затихшей библиотеке. Звуков сигнализации больше не было слышно.

Что вовсе не приносило ни малейшего облегчения. По ее опыту, когда за визгами и воплями наступала тишина, это был ровно тот момент, когда стоило ожидать самых неприятных происшествий.

Малфой слез с нее и поднялся на ноги.

– Что произошло? – произнес он, дико озираясь.

Гермиона осмотрела комнату, ее глаза настороженно сузились.

– Ну, мы все еще в библиотеке, кажется, – ответила она.

– Поразительная проницательность, воистину. Сто очков Гриффиндору, – съязвил Малфой, глядя на нее и одновременно пытаясь найти свою палочку.

Она снова осмотрелась вокруг, всё казалось таким же, как и всегда. За исключением того, что… свет был выключен, и в воздухе вдруг повисло ощущение, словно вся комната окутана магией.

Внезапно ужасающая догадка пришла ей на ум.

– Мы прошли через барьер оберега! – пропищала она и закрыла рот руками. – Мы провалились прямо в защитный купол с книгами.

Малфой оглянулся, совершенно сбитый с толку.

– Как это вообще возможно?

– Так Александрийская библиотека изолирует некоторые книги, – пролепетала она, отчаянно всхлипывая. – Мы не в состоянии подавить их магию, но можем направить ее в собственное измерение книг, тогда они не будут опасны для реального мира. Это не очень хорошо работает с большинством предметов, но мы вынуждены использовать этот способ именно в отделе истории, потому что биографии, такие древние как здесь, склонны производить призраков. Мы создаем оберег, который, по сути, представляет собой защитный купол с другим измерением. Получается, что призраки находятся как бы в… кармане между реальным миром и книгой.

Малфой был ошеломлен.

– Зачем вам сдерживать призраков? Не могут они просто бродить здесь?

Гермиона усиленно замотала головой.

– Книжные призраки не то, что обычные. На самом деле, неправильно даже называть их призраками, это, скорее, магия, становящаяся разумной и обретающая облик героя книги. Они действительно могут стать материальными и иногда даже способны творить волшебство. Именно поэтому мы изолируем их от реального мира, но это также значит и то, что, если мы здесь… они такие же настоящие, как и мы… и они также… находятся в родстве с тобой.

Ее глаза вмиг расширились, продолжая нервно сканировать комнату.

Вдруг кто-то захихикал.

Кто-то, кто не был Малфоем… Гермиона никогда не слышала, чтобы Малфой хихикал, но представляла, что если бы даже он и хихикал, то это звучало бы не так экспрессивно и женственно.

Внезапно прямо за стойкой с книгами появилась женщина. Только она была огромной. Больше двенадцати футов ростом [1].

– Оооооу, – пропела женщина. – Она так умна.

Святая Цирцея… это была она! Настоящая Цирцея, древнегреческая чародейка.

Малфой и Гермиона с разинутыми ртами уставились на волшебницу, приближающуюся к ним.

Она парила над ними на расстоянии вытянутой руки и вдруг положила свою огромную ладонь на белокурую голову Малфоя.

– Ты мой потомок! – радостно вскрикнула Цирцея, взъерошивая ему волосы и щекоча за ушами так, что, казалось, он чувствовал себя чрезвычайно некомфортно.

Воздух вокруг задрожал, когда вдруг из каждой книги в комнате начали выпрыгивать привидения. Все они были значительно выше нормального человеческого роста.

– Потомок? – посыпались вопросы, и призраки начали толпиться вокруг, чтобы взглянуть на Малфоя, словно огромные детины на новую куклу, которую они аккуратно вертели и тыкали, рассматривая со всех углов.

Он всё пытался отмахнуться от них, но казалось, это только побуждало их активнее его тормошить. Призраки смеялись и громко улюлюкали, склонившись над Малфоем, словно он был очаровательным ребенком в люльке. В конце концов, он сдался и просто смиренно стоял среди привидений, пока они его исследовали.

Гермиона была в ужасе от того, сколько призраков среди этой толпы она смогла узнать.

Мерлин милостивый, да Малфой был в родстве почти со всеми знаменитыми волшебниками. Разве что не с Мерлином… которого она здесь не увидела.

Казалось, никто из них не замечал ее, чему Гермиона ни в коей мере не возражала. Она была рада иметь статус скучного библиотекаря и позволить Малфою «утопать в свете софитов». Он прожил всю свою жизнь, бахвалясь своим происхождением и размером кошелька, благодаря усилиям призраков всех этих людей, заполонивших комнату. И если они хотели его потыкать… что ж, они определенно заслужили эту возможность.

Единственное, Гермиона была не прочь, чтобы и до нее дошла очередь.

– Он довольно маловат росточком, не так ли? – спросил один из волшебников.

Малфой покраснел и вытянулся во весь рост, выглядя разъяренным.

– Я не… маловат! – выплюнул он. – Я волшебник совершенно нормального роста!

– Это магия, – ответила Цирцея суровым голосом. – Разве ты не помнишь? С годами мы стали больше в размерах. Припоминаю, что ты был чуть ли не в разы короче, чем он, когда появился здесь.

Волшебник мигом смутился.

– Оу… – промурлыкала Цирцея, притягивая к себе лицо Малфоя, чтобы рассмотреть его поближе. – А он красив, да? Почти как девчонка.

Гермионе пришлось придавить рот кулаком, дабы не разразиться громким смехом. Малфой весь исходил яростью, пытаясь высвободиться из цепких призраковых рук.

– Взгляните на волосы и линию челюсти. А эти глаза. Могу поспорить, от ведьм отбоя нет.

– Как по мне, так у него слишком острые черты лица, – пробормотал волшебник с квадратной челюстью. – Генетика сработала не в нашу сторону. Уж больно он слабенький.

Очевидно, эта реплика была последней каплей в чаше терпения Малфоя.

– Вообще-то, я единственный потомок в вашем роду, так что, если не хотите исчезнуть насовсем, лучше вам надеяться, что мои силы на должном уровне.

Комната погрузилась в тишину. Призраки замерли в воздухе, вытаращив на него свои глаза. Малфой вдруг понял, что сболтнул лишнего.

– Наш последний потомок? – спросила ведьма, по мнению Гермионы, очень напоминавшая Моргану.

– Конечно, – воскликнула Цирцея, затаив дыхание. – Только посмотрите, сколько людей он разбудил.

Все стали озираться друг на друга. В комнате парило несколько сотен призраков. Как только они снова обратили свое внимание на Малфоя, то больше не сводили с него расчетливых взглядов.

Малфой выглядел так, словно мечтал провалиться сквозь землю, только бы не находиться в окружении пытливых душ.

– Ты женат? – спросила Цирцея обманчиво небрежным тоном.

– Н-нет, – выдавил Малфой, внезапно становясь взволнованным и оттого дерганым. – Но… я женюсь. Очень скоро. И я всерьез подумываю завести по меньшей мере… двенадцать детей! Если не больше.

Цирцею его слова не убедили, она на несколько минут приложилась кончиком пальца ко лбу Малфоя, а затем постучала по нему, отчего все его тело задергалось.

– Почему ты не женат? – поинтересовалась она, скрещивая руки на груди.

– Потому что… – Малфой задохнулся так, будто ответ из него вытягивали силой, – ведьма, которую я хочу, не заинтересована во мне. А мне… не нужен никто другой.

Гермиона посмотрела на Малфоя, чувствуя прилив сострадания. Парню чертовски не повезло.

Она помнила, что, помимо тех периодических отношений с Панси на их восьмом курсе в Хогвартсе, он больше ни с кем замечен не был. Словно он соблюдал целибат. Она подозревала, что, возможно, он просто гей. Ведь мало кто из натуралов пускался бы в десятиминутные описания кроя свадебных нарядов их лучших друзей. Теперь ясно, что это не так.

Она читала где-то, что слизеринцы склонны любить сильно и безответно, они не расстаются со своими чувствами и несут их с собой по жизни бесконечно долго.

– Ты пытался завоевать ее сердце? Дарил ей Пегаса или, может, тысячу слуг? Мне всегда нравилось, когда мои ухажеры дарили мне по несколько сотен слуг, – ответила Цирцея мечтательно.

– Или что насчет того, чтобы просто ее украсть? Ведьма никогда не могла устоять перед сильным волшебником, который мог провернуть ее похищение, – предложил один из призраков.

Святые небеса, предки Малфоя были абсолютно… ну… средневековыми. Очевидно.

– Эти традиции уже не актуальны в наше время, – прямо ответил Малфой, принимая суровый вид.

– Тогда что же ты сделал, чтобы выиграть ее расположение? – спросила Цирцея с серьезным выражением лица.

– Ничего, – выдавил Малфой, густо краснея. – Она никогда не обращала на меня внимания, что бы я ни делал… пока я не превращаюсь в мерзавца. Только это… заставляет ее признать, что я существую.

«Как типично для Малфоя», – Гермиона закатила глаза. Будто он ученик-переросток начальных классов, задирающий девочку, которая ему нравится.

– Так значит ты и не пробовал вовсе, – заключила Цирцея, уставив руки в бока. – Ты даже понятия не имеешь, заинтересована она в тебе или нет.

– Она не заинтересована, – через силу буркнул Малфой.

– Да как же ты это выяснил? – спросила Моргана, изогнув бровь.

Малфой был готов задохнуться насмерть, всеми силами стараясь не отвечать на вопрос. Спустя несколько секунд мучений он распахнул рот, и из него вылетели слова:

– Потому что она думает, что я мягкотелый, жалкий, избалованный, остролицый взрослый ребенок, который забивает свою голову бессмысленной информацией и ничего не может предложить!

Гермиона уставилась на него в крайнем изумлении, как только стала ясна личность его неразделенной любви.

Ее рот даже приоткрылся от шока.

Малфой агрессивно смотрел в пол и, казалось, был готов утонуть в той волне смущения, которая накрыла его.

– Хмм, это непростая задача, – вздохнула Цирцея, затем пожала плечами. – Что ж, боюсь, тебе придется найти другую девушку. Как насчет нее?

Она вдруг указала на Гермиону.

– Нет… – завыл Драко.

Гермиона побледнела, как только оказалась под зрительным прицелом нескольких сотен древних и могущественных призраков.

– Почему нет? Ты не думаешь, что она симпатичная?

– Да… – проскулил Драко и поднял глаза к потолку, казалось, смирившись с ситуацией.

Гермиона моргнула. Как много она была готова отдать, лишь бы забрести в потаенный уголок и обдумать всё произошедшее с ней за последние часы. Но, увы, превратностями судьбы ей выпала на долю роль куклы вуду для привидений.

Цирцея вытянула руку и коснулась головы Гермионы, казалось, проникая пальцами в ее сознание.

– Она так умна. И сильна. Совместимость вашей магии поразительна. Она могла бы родить тебе так много сильных детей… так много наследников. Это единственное, о чем ты должен думать. Ты не можешь позволить нашему роду вымереть, только потому что одна ведьма не разделяет твоих чувств. Эта дамочка отлично подходит для тебя. Так что твоей суженой будет именно она. Уверена, в ее силах заставить тебя забыть ту ведьму, если ты будешь достаточно мотивирован.

Прежде чем Гермиона и Драко успели произнести в ответ или возразить хоть слово, Цирцея резко хлопнула в ладоши. Левую руку словно охватило огнем, и когда Гермиона взглянула на нее, то с ужасом обнаружила обручальное кольцо на пальце.

– Итак, – воскликнула Цирцея, явно купаясь в удовольствии от происходящего, – ваши брачные узы продлятся добрых два года или около того, прежде чем их нужно будет восстановить живым колдуном.

Она потрепала Гермиону по голове.

– И ко всему прочему… я добавила маленькое, ну совсем крохотное заклинание похоти. Ничего принуждающего, конечно. Лишь немного… окрыляющее.

Гермиона и Драко смотрели друг на друга с одинаковым ужасом в глазах. Цирцея опустилась и похлопала их по головам, и Гермиона почувствовала, как легкая дрожь от магии колдуньи охватила ее тело.

– После первой брачной ночи вы вырветесь отсюда на свободу. Ну не хотите же вы жить здесь вечно? А теперь, не будем беспокоить счастливую пару, им надо заняться производством наследников.

В воздухе за секунду произошла перемена, как только все призраки попрятались по своим книгам, оставляя Гермиону и Малфоя наедине с оглушающей тишиной.

Гермиона, наконец, совладав с собой, заговорила:

– Если мне придется заняться с тобой сексом из-за книги по истории, это навсегда отвратит меня от библиотек.

– Блядская борода Мерлина, я самый невезучий на планете, – застонал Малфой и плюхнулся на пол.

– Вот нужно было тебе говорить им, что ты последний потомок в роду? – спокойно спросила она после того, как потратила несколько минут на принятие новой действительности.

Малфою хватило совести покраснеть.

– Он назвал меня «слабеньким»… – промямлил он в свою защиту.

Гермиона закатила глаза.

– Возможно, в следующий раз тебе следует меньше беспокоиться о том, что думает призрак о твоих физических данных.

– Приму к сведению, – сообщил Малфой, хмурясь. – В следующий раз, когда ведьма насильно затащит меня в магическое измерение, забитое моими предками, я обещаю держать язык за зубами, и неважно насколько уязвляющие мое мужское эго комментарии они будут давать.

– Не могу поверить, что я застряла здесь с тобой, – произнесла Гермиона тоном, полным потрясения. – Я так отчаянно люблю библиотеки, но никогда не могла себе представить, что я выйду замуж в ней, а церемонию бракосочетания проведет книга.

Она попыталась стащить кольцо с пальца, но оно не давалось.

– Ну что же ты, Грейнджер. Я бы подумал, что такого рода свадьба – мечта, ставшая явью для тебя, – ехидно протянул Малфой.

– Едва ли я та, кто мечтал об этом, – съязвила Гермиона, окидывая его оценивающим взглядом.

Малфой покраснел. Его скулы в этот самый момент окрасились алым.

– Мерлин, какой же ты мудак, – сердито выругалась она. – Да сколько тебе лет? Восемь?

Малфой поднялся, что-то бормоча себе под нос, и направился за угол книжной стойки, видимо, зализывать раны, которые были нанесены его эго за этот день.

Гермиона оглянулась вокруг. Ее палочки нигде не было, хотя она была уверена, что держала ее в руке, когда падала в другое измерение. Значит, палочка не прошла через барьер.

– Надеюсь, кто-то скоро заметит, что нас нет, – спустя несколько часов произнесла она.

– Каковы, ты думаешь, наши шансы, что они догадаются искать нас здесь? – спросил Малфой, окидывая ее серьезным взглядом.

– Эмм, ну… это маловероятно, – она снова осмотрела комнату. – Но наши палочки, скорее всего, лежат там. Так что… может, они и догадаются. При условии, что время здесь течет с такой же скоростью, что и в реальном мире…

Она вдруг так резко побледнела, что могла смело конкурировать с натуральным цветом кожи Малфоя.

Гермиона не находила ни одного случая в литературе, который бы описывал случайное попадание волшебника в защитный купол с другим измерением.

Она и Малфой вместе творили историю. Веселье-то какое.

Во всяком случае, если кто-то и попадал сюда, то точно не возвращался, чтобы поделиться со всеми деталями столь невероятного приключения. Они могли просто умереть с голоду или потерять счет времени, потому что совершенно неизвестно, как оно здесь течет. С момента их прибытия могли пройти секунды, а могли – месяцы и даже годы.

Она снова начала бродить по залу, пытаясь отыскать способ прорваться через защитный барьер.

Совместимость их с Малфоем магической силы во время создания повторного оберега была безупречна. И сам оберег должен был получиться превосходным. Не могло быть ни ошибки в заклинаниях, ни прорехов в барьере. Им нужно было создать защитный купол, который обновляется раз в тридцать лет, и, к сожалению, они с Малфоем провалили эту работу.

Она даже не могла вызвать магию. Цирцея колдовала в таком измерении, вероятно, потому что прошло несколько столетий с тех пор, как она попала сюда. Проанализировав, Гермиона поняла, что никто из других призраков не мог творить волшебство.

После того как она перепробовала все варианты, которые только приходили в голову, включая даже крики о помощи, пока голос совсем не пропал, Гермиона, наконец, смирилась и решила ждать, надеясь на то, что хоть кто-то из библиотеки в конце концов обнаружит пропажу и найдет их.

Это было так утомительно.

Ей было нечем заняться. Они даже не могли покинуть зал истории, защитный барьер ограничивал книги именно этой комнаты.

Годрик милостивый, она была изолирована в библиотеке и даже не могла прочесть ни одной книги. И вовсе не из-за того, что в этом измерении книги были недоступны для чтения. Как только она доставала какой-нибудь фолиант с полки, тут же из него выпрыгивал призрак, требуя объяснить, с чего это вдруг она сует свой нос в их биографию вместо того, чтобы трахаться с их потомком. После нескольких попыток она сдалась.

Ей было невероятно скучно.

Какое-то время они с Малфоем обходили друг друга стороной, едва проронив хоть слово.

Казалось, что защитный купол действовал еще и как временная ловушка. Невозможно было сказать, сколько времени прошло. Они не испытывали ни голода, ни жажды.

Они просто существовали… изнывая от скуки.

В конце концов она сдалась и начала разговаривать с Малфоем. Либо так, либо вести беседы со своими тараканами в голове.

Как оказалось, он был довольно сносным собеседником, когда не пытался скрыть свою влюбленность, заваливая ее оскорблениями до смерти.

После нескольких попыток поддержать диалог, она обнаружила, что он «нервный болтун». Как только пауза в разговоре становилась слегка некомфортной, он заводил свой лепет. Учитывая его до смешного острую память, стоило ему только начать говорить на какую-то тему, он не знал, как остановиться. Он всё болтал и болтал, без умолку.

Гермиона, по-видимому, и была предметом его нервозности, поскольку его лопотание было нескончаемым.

Затем, когда он вдруг осознавал, что трещит безостановочно, его немедленной реакцией было перейти в свое привычное состояние гадливости и начать оскорблять ее. Но как только он ловил себя на этом, тут же краснел, быстро извинялся (что было нонсенсом для Гермионы) и вообще замолкал.

После нескольких проваленных попыток поговорить друг с другом он, наконец, исчерпал границы собственной нервозности. Или может, им обоим было слишком скучно, чтобы продолжать терпеть неудачу в коммуникации. В любом случае, его треп несколько ослаб.

На удивление, он мог быть вполне порядочным. И умным. Их разговоры было не так трудно выносить, как она себе воображала.

Заклинание похоти сработало на ней, как одурманивающее зелье. Все воспринималось легче, чем обычно.

Она обнаружила, что могла говорить с ним непринужденно практически обо всем на свете, и они даже улыбались и время от времени подкалывали друг друга в дружеской манере.

Это было похоже на чувство легкого опьянения, но при этом ее не клонило в сон, она только возбуждалась все больше и больше. И вдруг она словила себя на том, что ей нравится то, что она видит перед собой – остролицего высокого мужчину, практически альбиноса, с ненатурально красивыми глазами, которые смотрят на нее с неприкрытым желанием (когда он думал, что она не видит), отчего по всему ее телу пробегали крошечные электрические разряды.

Иногда… он снова переходил на бред, и Гермиона начинала гадать, как же Малфой выглядит под этим превосходно сшитым костюмом. А ведь он мог бы смотреться очень сексуально, если бы расстегнул несколько верхних пуговиц на рубашке и взъерошил волосы так, чтобы несколько прядей падали на глаза. Затем ей стало любопытно, играет ли он по-прежнему в квиддич, ведь если это так, то у него должно быть гибкое мускулистое тело, которым обычно славятся ловцы.

Она так распалилась в своих фантазиях, что начала представлять, как бы он отреагировал, заберись она к нему сейчас на колени и начни покусывать мочку его уха или целовать его манящие губы.

Каждый раз, когда Гермиона ловила себя на таких мыслях, она вдруг покрывалась ярким румянцем и тут же устремлялась в другой конец зала.

Малфой, со своей стороны, был достаточно галантен, чтобы ничего не предпринимать. Даже когда он выглядел так, словно его мозги буквально плавились от утомительности их вынужденной изоляции, он ни разу не поднял вопрос о том, что они могли бы давно оказаться на воле, согласись она просто заняться с ним сексом.

Гермиона заметила, что его глаза становились всё темнее, чем дольше они говорили друг с другом, и в какой-то момент он вдруг выставлял свои колючки наружу, защищаясь, и удалялся. Но беседы с ним были довольно… приятными.

– Малфой, почему в школе ты никогда не говорил о своем даре? – поинтересовалась она в неопределенный момент их совместного заключения в другом измерении.

Они расположились на полу, вытянув ноги и рассматривая потолок.

Боковым зрением она заметила, что он пожал плечами.

– Я долгое время верил, что и ты обладаешь фотографической памятью, и всех раздражало то, как ты декламируешь целые листы из наших учебников. Правду сказать, я никогда и не думал, что это является даром и им можно восхищаться. Моргана упаси, ты только представь, если бы мы вдвоем зачитывали те параграфы наизусть? Да все ученики просто бы повыпрыгивали из окон, – он усмехнулся и продолжил: – И кстати, запоминать не значит понимать. То, что я знал теорию, никак не делало меня лучше в выполнении заклинаний или в применении любого из них на практике. А ты была хороша и в том, и в другом, и это бесило меня невероятно, особенно когда я понял, что у тебя даже нет такой памяти, какой обладаю я. Будто я узнал, что человек, за которым я все время гонюсь, лишен одной ноги и все равно он умудряется победить меня.

В его голосе отчетливо слышалось раздражение, и Гермиона позволила себе ненадолго насладиться собственным превосходством.

Он сухо рассмеялся.

– Большинство находят это жутким или пользуются мной как Напоминалкой [2]. Говоря об этой способности тебе, я впервые увидел шок в хорошем смысле этого слова, не говоря уже о зависти, – он фыркнул. – Ты начала смотреть на меня так, как смотрят многие ведьмы, когда узнают, что я унаследую большое состояние. Что ж, кого-то привлекает размер моей ячейки в Гринготтсе, но Гермиону Грейнджер манит размер моего мозга.

Щеки Гермионы вмиг окрасились в ярко-красный цвет.

– Я всегда хотела фотографическую память, – ответила она, искоса взглядывая на него. – И ревностно относилась к тем, кто ее имеет.

– Не думаю, что она тебе нужна, – произнес он, не смотря на Гермиону. – Что касается полезной информации и достижений, как отмечалось ранее, ты меня опередила в разы.

Гермиона вспыхнула. Она начинала чувствовать себя крайне скверно из-за всего, что наговорила ему. Она действительно зашла далеко.

– Но… это должно быть так помогает, не считаешь?

– Не знаю, – ответил он чуть приглушенно. – Со временем воспоминаниям становится всё тесней. В моей голове так много бессмысленной чепухи, которая никуда не девается. Мне приходится продираться через эти мелочи, чтобы найти хоть что-нибудь полезное. Ничего не исчезает. Каждое воспоминание остается таким же ярким, каким было в момент, когда событие произошло. И я не могу забыть их, просто… думаю о чем-то другом.

Гермиона молчала. Она не задумывалась об этой стороне. Невозможно представить, чтобы она делала, если бы в памяти с настойчивой ясностью возникали моменты с военных времен. Или если бы из головы не выходила ситуация, когда… тот, кто тебе нравится, агрессивно принижает все твои достоинства.

Вероятно, трудно было быть зрелым в отношении каких-то вопросов, когда ты не в состоянии преодолеть их или как-то дистанцироваться. В таком случае, быть злым и колючим – единственный способ отдалиться от тех вещей, о которых ты бы не хотел беспокоиться.

– Малфой, – наконец, обратилась она к нему. – Я думаю… я была не права насчет тебя…

– Не надо, – он оборвал ее на полуслове. – Ты не должна хорошо относиться ко мне только потому, что я влюбился.

– Не из-за этого, – ответила она, поворачивая к нему голову. – Ты намного сложнее, чем я себе представляла. Я не видела этого раньше.

На какое-то мгновение он задержал на ней взгляд, затем снова посмотрел в потолок.

– И… – она добавила, – не то чтобы это очень важно, но я врала, когда говорила, что ты непривлекательный. Ты и вправду неплохо выглядишь.

– Ну, хотя бы так, – фыркнул он.

– Твое лицо… – Гермиона задумалась в поиске подходящего слова, – идет тебе.

– Должен признаться, когда я был маленьким, я все-таки стремился к более живописному впечатлению, которое произвожу на других, – произнес он ехидным тоном.

Она покраснела.

– Я просто имею в виду, что совсем не возражаю против того, как ты выглядишь.

– Я буду беречь это воспоминание, – воскликнул он с фальшивой торжественностью. – Серьезно, Грейнджер, ты знаешь, как заставить волшебника залиться румянцем.

Спустя мгновение он добавил:

– Не то чтобы находиться здесь с тобой вечность не чистое наслаждение, но сколько времени, по-твоему, прошло?