Текст книги "Creamy Whim (СИ)"

Автор книги: schwarzerengel

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

====== 1. Loaded gun ======

Комментарий к 1. Loaded gun В главе используются строки из Siouxsie Sioux & Brian Reitzell – Love Crime.

Oh, the skies, tumbling from your eyes

So sublime, the chase to end all time

Seasons call and fall, from grace and uniform

Anatomical and metaphysical

Вы когда-нибудь встречали плохих людей? Я имею в виду, плохих по-настоящему – после встречи с такими отпрысками рогатого хочется лишь забыться, утратить знание о том, какой мусор носит Земля, и какое зло допускает его главный антипод с нимбом и бородой. Чтоб вы знали, мои дорогие, мне как-раз не посчастливилось.

Это был ясный солнечный день, ничем не предвещающий шторма фекалий, хах. Я курила «Мальборо 1988», жевала банановую «Баблл трабл», и сама, что весьма иронично, была проблемой – девчонкой, которая, только закончив школу, решила как следует оторваться в последние летние каникулы, устроенные самолично для себя-любимой.

Душные классы, надменные обрызгшие лица учителей – это было не для меня. Нет уж. Никогда впредь. Отринув чужие идеи о поступлении в блевотно-престижные заведения, я наслаждалась свободой – и будущим официантки. Уже представляла, как буду ставить на место безумных от похоти посетителей и есть сочный бургер бесплатно в часы обеда.

Я не искала для себя многого. Мой внутренний мир был многим – просмотренными записями концертов, мечтами о мотоциклах, презрением к правилам, обожанием к тяжёлому року. Бунтарка против всего и вся, я была похожа на падшего ангела – снежно-белые кудри, синее пламя в глазах, джинсовые шорты, рваные чулки, татуировка в виде чертихи. Мужики смотрели на меня как на добычу, а я на них – как на кучу дерьма.

В тот ленивый и безмятежный денёк мне хотелось сделать что-то безумное. Мой взгляд приковал сияющий «Форд», машина мечты, и я не преминула возможностью этим воспользоваться. Я не задумывалась о последствиях – мне казалось, что в крайнем случае водила прискачет орать на меня, но, увидев моё декольте, скорее предложит мне выпить. Мне было похер, я была дурой и поплатилась за это сверх меры.

Когда я села за руль, хохоча под визги сигнализации, кто-то схватил меня за плечо.

– Вылезай, сумасшедшая, – хмыкнул он – загорелый бугай, видать коп в гражданском. – Только без глупостей.

Мне ничего другого не оставалось, ведь верно? С неохотой я вылезла из салона и пошла с ним – ноги заметно дрожали, как я уверяла себя, от слишком высокой платформы. Я не забывала выказывать недовольство – дула небрежные пузыри из жвачки, но проглотила её, когда, преодолев все препятствия, очутилась в просторном кабинете главы департамента. Какого чёрта?.. Кто все эти бугаи, уродцы и прочие котики?

Передо мной, как вы поняли, были другие копы – они сидели и стояли, кто где, вразброс, и, стоило мне зайти, впились взглядами, от которых мне поплохело. Это мало походило на разборку со взломом ебучей дверцы машины вчерашней школьницей – точнее, не походило совсем. Мой вопрос опередил гнусно хмыкнувший парень с дредами:

– Какого хуя, Бенни? Шефу не понравится, что ты таскаешь в его кабинет своих шлюх.

Я рванулась врезать ему – и мне было плевать, что он со мной сделает, ярость срывала крышу. Амбал остановил меня, не церемонясь – паскудно дёрнул назад за локоть.

– Ему куда больше не понравится, что она попыталась угнать его тачку.

Упс...

– Ну понятненько. Жесткачок, – парнень откинулся на стуле, а мне так хотелось, чтобы буквально...

Я стиснула зубы. От страха все мышцы посводило с невиданной непривычной силой. В висках колотилась, как жилка, одна только мысль – убежать, бежать что есть сил...

– Пошли вы, – процедила сквозь зубы я и ринулась к двери, но та вдруг открылась...

О, это определённо был «шеф» – идеально выглаженный костюм, уверенная походка, пугающая безмятежность – он даже не удивился, увидев меня, разве только развёл руками в немом вопросе.

Один из парней подоспел тут как тут – что-то прошептал ему на ухо, глядя на меня настороженно и отчасти как будто... с неодобрением? Словно ему не нравилось происходящее. Вау. Неужели не все тут конченные моральные фрики?

Главный хлопнул в ладоши, заставив меня содрогнуться.

– Ах, ну надо же! Здравствуй, проказница. Как сраное твоё имя?

– Ника, – мой голос звучал неестественно громко от напряжения. – Ника Дарксоул.

И все эти козлы заржали как не в себя.

– Никки, родители не научили тебя, что чужое лучше не трогать?

– Нет. Их давно нет в живых.

– И ты хочешь присоединиться к ним? – его взгляд задержался на мне, и я только тогда поняла, что за мразь предо мной – по неясным, жестоким глазам. А затем он вновь напустил на себя притворные бодрость и дружелюбие. – Я шучу – разумеется, ты этого не хочешь. Не в том месте и не в то время, да? Трудно было предугадать весь масштаб... последствий. Где ваши манеры, ребята? Засранцы, вы даже не предложили девушке сесть!

Мне не нравился этот сладкий мурчащий тон. Мне не нравилось то, как он наклонил свою голову вбок, к плечу. Я не прогадала.

Сперва было опешившие, его грязные пацаны загалдели, когда он достал из-за пояса пушку и, встряхнув ею, как будто она – дозатор, а он торопится смахнуть лишние капли, направил её – прямо мне в лицо, а затем на пол.

– Стэн, – глухо произнёс мужчина, в какой-то момент поразившийся мне слегка обеспокоенным. – Ты, блять, уверен?

– Я, блять, уверен, – передразнил его Стэн уже новым, раздражённым тоном – было похоже, что его злило не это, а то, что я всё же осталась стоять на ногах. – Если ты не сядешь, я посажу тебя, но тебе это не понравится.

Что бы вы думали? Мне пришлось. Мне пришлось опуститься напротив него на колени, но, несмотря на дрожь в них, я уже смотрела на этого Стэна-хрена в упор.

Я не солгала – мои родители умерли. Я давно сама по себе, так что не привыкла полагаться на чью-либо помощь – поэтому мне не пришло на ум закричать и кого-то позвать. Я была в кабинете шефа полиции в блядском Нью-Йорке. Безопаснейшее место в стране, казалось бы, да? Ха, смешно.

Безумный ублюдок отвёл стволом пушки прядь моих белых волос с лица, подпёр под подбородок, чтобы я не опускала голову. Я решила – он не дождётся. Он тоже что-то решил для себя.

К моему отвращению, дуло ткнулось мне в губы.

– Если хочешь уйти, позабавь меня, синеглазка.

Дредастый вскинулся, как наверняка вскинулся и его гнилой жалкий отросток:

– Да! Пускай сучка пушку сосёт!

Как же выводил из себя этот мерзкий слизень, о, вы бы знали... Не цени я тогда свою жизнь так сильно, отобрала б пистолет у Стэна. Навеки заставила бы замолчать. И его, и, скорее всего, себя.

Кажется, даже шефу не очень понравились его выкрутасы – он перевёл пушку на моментально затихшего блондинчика-клоуна, а затем выразительно кивнул на дверь, обводя взглядом всех присутствующих. Помимо меня, само собой.

Что ж, ему не пришлось повторять своё дважды. Ему даже вслух не пришлось ничего говорить – все эти служители закона, как один, покинули кабинет, оставляя меня наедине с психопатом-садистом. И весь мой мир, весь мир вокруг окончательно ебанулся в этот момент. Мне было бы легче, будь рядом хоть кто – только бы не остаться один на один с самым страшным из всех мерзавцев, кого я встречала – а их, к слову, было немало.

– Я рассчитывал на «спасибо», Никки. На худой конец, на «простите, мистер, я была жопоголовой тупицей, когда полезла в вашу машину», – он состроил невинное, насмешливо-обиженное лицо – я заметила, что он в бешенстве, по тому, как дёрнулся край его рта, на мгновение уничтожив улыбку. – Но ты любишь по-плохому. Честно говоря, не могу сказать, что мне это не нравится. На носке моего ботинка пятно – я хочу, чтобы ты его стёрла своим молчаливым ротиком. Ты поняла меня? Никки?

Его голос всё больше походил на шёпот, на шелест – обманчиво нежный, участливый. Даже интимный. Таким уговаривают робких девок на что угодно. Но я никогда не славилась робостью, и я знала – змея зачаровывает перед самым броском. Меня было не запугать. Почему? Да, казалось бы, пару минут назад я едва дышала от страха... И всё же всему есть лимит, господа. На растоптанной гордости вырастают цветы отчаяния. А отчаяние – лёгкий путь к безрассудству.

– Соси говёху, пока не стало плохо, – прохрипела я с отвращением и со смаком плюнула на его ботинок.

Его лицо сперва вытянулось в изумлении, а затем исказилось гневом – о, эта искренность в выражениях. Так-то лучше.

– Ах! Ты! Сука!!! – каждое слово сопровождалось ударом с ноги, а я хохотала, упиваясь вкусом торжества – или, может быть, собственной крови с разбитой губы.

Oh, the dye

Is cast inside my mind

Oh, the dye

A blood red setting sun

Rushing through my veins

Burning up my skin

I will survive, live and thrive

Win this deadly game

Love crime

Love crime

====== 2. Lady’s stuff ======

Музыка томно лилась мне в уши. Я чутка потянулась в блаженстве, откидывая тяжёлое полотно своих длинных волос и обнажая тем самым шею. Её массировал мой низкорослый и пухлый помощник, прелестный малый по кличке Стачек.

– Мэм, – осторожно заметил он. – Вы сегодня выпили... многовато. На мой взгляд, мэм.

– Ахахахах, – рассмеялась я перед новым глотком мартини. – Да, наверно, ты прав. И мне нужно ещё.

Перед взглядом плыла сцена, где нежно пел хор горячих парней, годных девок. О, эти мягкие перепевки особенно грустных песен «Металлики» – всегда ловили меня за яйца. А я леди с яйцами, как говорят в народе.

Забавно. Какие-то шесть лет назад я и думать не могла, что однажды сделаюсь Леди Дарк. Или просто Стервозной Сукой. Жизнь переменчива. Когда-то я страстно мечтала стать официанткой – теперь я владею собственным баром. И четвертью здешних районов, так, к слову, кстати. Все мафиозные доны-гандоны висят на мне, как надоедливые подружки.

Вы когда-нибудь знали реально плохих людей? Я вот знаю. Знаю себя как облупленную.

Стачек нервно вертелся рядом.

– Да что такое, мой бегемотик, бля?

Его щёки вспыхнули от смущения. Всё же он слишком мягок для своей должности – как бы никто не пришиб... Это сентиментально, но факт – для меня он как член семьи. Когда шесть лет назад после избиения бешеным полицейским и шестидневной отсидкой в участке бабаня внесла деньги за мой чёртов штраф, мне пришлось отправиться нахер – точнее, куда глаза глядят. Там я встретила этого человека, вписавшего меня в клуб подручных девчонок одного лысого криминала. Да кто б знал, что я не просто окажусь попроворнее многих, но и пришибу старика?

Вот так и живём – молодая, я, можно сказать, уже издавна держу речь и со страстью художника ворочу дела. Десять покушений – всё мимо. Матёрая хищная птаха. Живу без траха, умру без страха.

– У вас сегодня большая встреча, вы... не забыли? Вас хочет видеть один господин.

А, ну да... Я вздохнула и вспомнила. Полицейские-стражи коррупции – нередкие гости в наших столь отдалённых местах. Взаимовыгодные отношения – прикрытие задниц друг друга, полезная информация, а иногда и помощь. Когда-то я верила в силу закона и правды. Ещё я верила в единорога и Санту – и что теперь?

– Что ж, пожалуй, ещё стаканчик, и с меня хватит.

В одном Стачек прав – лучше слать людей нахуй на трезвую голову.

*

Ровно двадцать минут спустя я сидела за пышным столом, там стояли бокалы и новые унции алкоголя. Они боле меня не влекли – скажем так, я из тех, кто не дружит с большими количествами дерьма с привкусом спирта.

Закинув ногу на ногу, я расстегнула верхние пуговицы рубашки – в комнате было жарко. Быть может, от моего сигаретного дыма, а может и от меня, ведь фигуре моей и рассыпчатым волосам был ну очень под стать деловой костюм чёрного цвета... А человек, для которого я тут расселась, напротив, пришёл весь в светлом. Сначала, бросив на него пьяноватый поверхностный взгляд, я решила, что это ангел, но секунду спустя... поняла – это демон. Не просто демон – сам дьявол явился вести со мной переговоры.

Он сразу же взялся за сигарету и виски – после того, если быть точнее, как оглядеть меня с удивлением и похабным интересом. Его, похоже, насторожило, что я молодая женщина. И, может, он оценил мою грудь.

Это был тот самый легавый. Паршивый подонок, внушивший мне неприязнь к полиции. За эти шесть лет он не сильно-то истрепался – всё та же небрежная, но аккуратная щетина, всё те же глаза. Тот же голос. Я вспомнила, как он преследовал меня в страшных снах, и вот, на тебе – здесь и сейчас, наяву, он мне стал заливать что-то о Бетховене. Что-то об общей выгоде. Об увлекательных, сука, делах. И всё это выглядело нелепо и далеко от реальности, будто он больше привык угрожать, чем выманивать и уговаривать.

Всё же, отдам ему должное, хоть это и посмешило меня, он додумался показушно расправить, чуть распахнув, свой пиджак и облизывать губы, посматривая исподлобья.

Моей первой открытой реакцией на него стал смех. Хриплый смех, когда он выругался на свой мобильный, взорвавшейся писклявой полифонией «К Элизе». Затем, выпуская колечко сизого дыма ему в лицо, я прихмыкнула.

– Прошу простить меня, Дэн или как тебя там. Я должна была сразу сказать, что я не заинтересована, – при этих словах я сняла тёмные очки. – И спросить, как там поживает твоя развалюха.

О, этот взгляд. Да, он стоил того, чтобы слушать его самодовольный малоразборчивый бред. Сперва растерянный, а затем недоверчивый – он присмотрелся ко мне. И узнал. По синим глазам ли, по стойкому ли взгляду сраной отбитой суки.

Я больше не бедная глупая девочка, Стэн. Под прицелом моих ребят ты и пальцем меня не тронешь. Как жалко, что на моих ботинках нет грязных пятен.

– Ты?.. – спросил он таким тихим странным голосом, будто бы у него вмиг пересохло горло. – Вот дерьмо. Я понятия не имею, что и сказать.

Он попробовал улыбнуться, поведя плечом – просто донельзя жалкая попытка выглядеть самоуверенно. Грустный провал.

– Говорить в этот раз буду я – тут ты быстро смекнул, молодец, – я по-кошачьи развалилась в кресле, кривясь в усмешке. Всё же шесть лет прошло, я успела забыть, как хотела ему отомстить – иногда судьба преданная собака. – Как видишь, малышка-Никки высоко поднялась, Стэн. Достаточно, чтобы, в отличие от недополицейских, не носить масок и делать заявления от своего имени. Достаточно, чтобы не вести двойных игр, строя глазки то здесь, то там. Даже странно, что у тебя голова не раскалывается от этого. Хотя, знаешь, достаточно вспомнить тупые лица твоих дружков – очевидно, от лицемерия едет крыша. Ты всё ещё бьёшь безоружных девочек? Впрочем, я знаю ответ. А ты знаешь мой, Стэнни, – я перегнулась к нему через стол, видя, как каменеет его лицо – от улыбки уже ничего не осталось. Лишь нервный тик. Плохо скрытый страх. – Мой ответ – нет. Если хочешь сотрудничества с такой, как я, полезай под стол – там тебе всегда будут рады. И, желательно, в форме, – о, да, мне хотелось позлить его. Мне хотелось видеть его бессилие, но он не выдавал его – гордый, как я, сукин сын. Он не так прост – об этом я знала тоже. И жирно плевала на это, как некогда на его ботинок. – Стэн, я сожру тебя, как волчица зазнавшегося глупого голубка. А теперь вон отсюда.

Он взглянул на меня долгим взглядом, затем встал, поправил пиджак, вышел и не вернулся.

====== 3. World skills against me ======

Выдался непростой денёк – двойное убийство подставных сволочин в моём исполнении и три шота крепкого бренди. Так ведь можно и алкоголичкой стать, но, по счастью, помимо алкоголя мне был дан он, Секс – и я лежала в постели после хорошего раунда с сочным блондином, лениво гладя его по спине.

– Напомни, как тебя зовут, мечта онаниста? – томно проворковала я. Он открыл свой манящий ротик, не отрывая щеки от моего плеча, как вдруг в комнату забежал, запыхаясь, Стачек – его лоб был в тревожной испарине, пышное тело тряслось, предвещая как минимум срочные новости. Мне хотелось надеяться, что хорошие, но куда там... Та ещё роскошь – быть оптимисткой.

– Прошу прощения, – залепетал он, я на это лишь отмахнулась. Господь всемогущий, да я даже грудь прикрывать не стала – ну правда, экая невидаль. К слову, отсутствие всякого намёка на интерес в глазах Стачека меня не обидело – я, напротив, ценила его редчайшее отношение к моей падшей персоне – он был чем-то вроде ангела-хранителя за моим плечом, доброго родственника, каких у меня в жизни не было. – Просто из ряда вон выходящий случай! Сегодня наш информатор, Двуногий Томми, был убит неизвестным – прямо на площади, где коротал свой день... накануне...

Я открыла от изумления рот, поперхнувшись глотком баржоми. Двуногий Томми был старым барыгой, а также бродягой – пронырливый, на всю голову припизданутый парень. Странную кличку он приобрёл, в качестве неотёсанного подкола противопоставляя себя Одноногому Томми – заклятому другу с улицы. Он казался неубиваемым – во всяком случае, кто бы ни прижимал его, он всегда находил способ выкрутиться, да ещё и понравиться. Ценный ресурс, если в двух словах. Я понятия не имела, кому присралось прикокнуть Его. Ладно – поколотить пару раз, но убить...

Замечая моё замешательство, мой сегодняшний гость поспешил поскорее уйти и одеться. Я была слишком поражена, чтобы напоследок полюбоваться его фигурой и росписью светлых волос на плечах. Позже, детка, всему своё время. Сейчас же время... охуевать.

– Неизвестный, ты говоришь мне? Может ли это быть совпадением?

– Весьма вероятно, но, может, и нет, – Стачек многозначительно посмотрел на меня, его приятное взору лицо выражало обеспокоенность.

– Может, и нет, – повторила я в некой задумчивости. – Чёрт возьми. Смерть капризна сегодня.

Я вылезла из постели, оделась и причесала свою неистовую гриву прядей, порядком спутанную после забав и услад.

Как любой уважающий себя человек своего дела жизни, я не могла на всё просто забить. Томми был моим информатором – следовательно, подзащитным. Кто бы ни был виноват в его смерти, от заказного стрелка до бухого студента, в моих интересах было узнать, кто и как. И зачем. Этот главный вопрос всё решает.

*

За тонированными стёклами окон тянулись улицы и сияли огни. Я курила на заднем сиденье, а мой водитель, Билл, хмуро молчал. Вот и правильно. Я терпеть не могу, когда кто-то сбивает меня с моих мыслей.

Через час я уже избивала прикладом какого-то хрена.

– Я ничего не знаю! – божился он, отхаркиваясь во все стороны кровью. – Блять! Да, я знал Томми, он был мне как брат, между прочим, и я бы не скрыл, если б знал, кто за этим стоит!

– Я тебя поняла. Прощай, хрен.

Да, возможно, пускать ему пулю в лоб – это слишком, но он отхаркивал в том числе на моё оружье. А я не терплю, когда мою любимицу Ремингтон 870 Вингмастер по имени Минни так оскорбляют.

Вы можете сказать, что я сука, и будете правы, по сути. Вы будете правы, если и руку мне не пожмёте – а мне будет всё равно. Наглоталась и натерпелась. Быть добренькой – всё равно что по лезвию балансировать, ну а я больше по огнестрелу, хах.

Я небрежно окинула взглядом пока ещё тёплое тело и начала удаляться в сопровождении верных подручных, пока ветер выл свои странные симфонии в подворотне. Они чем-то напоминали... Бетховена? Может, и так. Я не так уж и разбиралась в классике – скорее была по классике рока.

И тут меня осенило. Да...

У кого везде понатыканы камеры? Кто имеет к ним доступ? Кто, в конце концов, мог заточить на меня клыки после одного недавнего происшествия и убить Томми-боя?

Один безжалостный идиот при власти. Норман Стэнсфилд.

*

Гул моих каблуков отдавался в ушах равномерным эхом. Широкие коридоры кипели от людной возни – кто-то смотрел на меня с подозрением, кто-то с желанием. Копы, на самом-то деле, все предсказуемы – им, как любой другой твари, нужна наживка. Разница между хорошим и плохим копом в том лишь, что первый одержим справедливостью, а для второго и пара хрустящих купюр сойдут. Разные вещи, но та и другая способна вызвать зависимость – то, на что падок любой из нас. Я не любила Стэнсфилда по весьма личным причинам, но, погрязшая в силе, деньгах и власти, уже не могла осуждать его за жестокость. Лишилась права с тех пор, как убила впервые и получила от этого удовольствие.

Однако же вот и она – дверь, знакомая не понаслышке, сперва одним роковым случаем, позже – кошмарными снами. Та самая дверь и полоска света под ней. Кабинет, обозначенный идеальной табличкой, мой персональный вход в Ад – с того самого дня, как я переступила этот порог, начались эти метаморфозы во мне.

Я вошла в кабинет, не ведая страха, несмотря на то, что последний раз здесь провела, стоя на коленях под непогрешимым прицелом. Какой смысл бояться того, чего никогда больше не произойдёт? И того, что переросла?

– Я должна признать, тут очень миленько, – утробно промурлыкала я, лениво осматриваясь.

Норман Стэнсфилд поднялся из-за стола.

====== 4. Here’s not here ======

– Невыносимо тихо, тебе не кажется? – пожаловался Стэнсфилд, отпивая кофе, после чего поставил кассету, и по кабинету волнами тёмного шёлка разнеслось вступление «Вечерней серенады». – Шуберт это, конечно же, не Бетховен...

– Какая прелесть. Пополню этим золотым заявлением свой цитатник Капитана Очевидности, – фыркнула я.

Что и следовало ожидать, никакая обдолбанная дрянь не предложила мне кофе. Да, я к тому моменту уже поняла, что ларец Стэнсфилда без ключика – вернее, что он зависим от транквилизатора, коим закидывается так, будто спит и видит заманчивую возможность испытать на себе все прелести передозировки. И как же он держит на своих психически неустойчивых плечах всю ответственность – за своих людей, операции, двойной бизнес? Прижал к стене госпожу Удачу, как девку, и запустил её руки себе под рубашку – неплохо, должна я признать.

Стэн взглянул на меня с отвратительно спародированным сочувствием.

– Ты до противного острая на язык, – сокрушённо вздохнул он.

– Яд – оружие женщины, или ты не знал? – я парировала без труда – ровно до того момента, когда его взгляд преисполнился ложного беспокойства, а руки легли мне на плечи. Он пропустил между пальцами прядь моих белых волос, поигрался с кончиками и заглянул в глаза.

– Я так сильно травмировал тебя, да?.. – его голос ласково прошелестел у самого моего уха.

Свершилось, блять. Я взбесилась. Мне было плевать на его нелепые предположения, но вот сам факт всего этого глумления оскорблял меня, признаю... Меня также бесила и его тяга к прикосновениям – без ложной скромности, порочная и красивая, как сатана, я привыкла к вниманию, но в его откровенных жестах и ласках не чуялось похоти или же любования. Он скорее привык утверждаться таким мерзким образом, будто кошка давая знать мыши, что та не имеет право на личное, мать его, пространство. И всё же я не подала виду. Лишила его этой радости – понять, что ему удалось уязвить мою гордость.

– ... Второе оружие после этого, Стэнсфилд, – уточнила я поистине ледяным тоном и, достав кольт, ткнула дулом ему в подбородок. Бесцеремонность за бесцеремонность, малыш, как бы ты ни пытался заставить меня дрожать. Я уже не вернусь к тому страху.

Взгляд Стэнсфилда отяжелел, и улыбка спала с лица.

– Так ты пришла угрожать мне? Посреди рабочего дня, в моём офисе? Разве так просят о защите?

– Защите? О, не смеши. С чего ты это взял?

– Тебя поимели, – Стэнсфилд пожал плечами и, игнорируя холод заряженного оружия, снова сделал глоток из кружки «Любимому боссу». Вот уж не верю, что это был искренний, добровольный подарок от благодарных коллег. – И ты наконец-таки поняла, как важен доступ к любой информации, как важна власть над ней – в двух словах, полицейский значок. До тебя долго доходило, прелестница. Итак, что ты планируешь делать теперь?

Мне не нравилось то, как он вертит мной, будто я – не крупный игрок криминального мира, а всё та же девчонка. Хотела было послать его, как никто, и вдруг рация на его поясе зашипела. Послышался голос:

– Стэн! Стэн... У нас... неприятности, – шебуршал он через помехи. – Кто-то проникнул в здание... Снял... охрану... Он... приближается... будто... вихрь... Стэн. Стэн, я... всегда... А-А-А!!!

Конец, сука, связи.

Мы пересрато переглянулись, на миг позабыв о невзгодах общего прошлого.

*

В вентиляционной шахте, единственном доступном укрытии, было сухо и мерзко. Стэнсфилд, ползущий позади меня, многоэтажно выругался – ободрал обо что-то штанину.

– Тряпка, – я закатила глаза, подведённые угольно-чёрным. О, да, детка – даже во времена всевластия я не оставляю стиль панка.

Наружу выходило окошко с вентиляционной решёткой – оно открывало обзор на кабинет, откуда по-прежнему лилась музыка.

Я застыла, когда увидела его – силуэт парня в чёрном... Он был подтянут, гибок и лёгок, на нём была чёрная облегающая (ммм, аппетитно) сплошная одежда – и даже берцы со шнурками весьма соответствовали сему тону. На нём также была маска, скрывающая лицо, и тёмные очки. Моя гнилая душа молила хоть об одном отличительном знаке – и я нашла его! Крошечная тату-иероглиф на фаланге пальца. Держись и бойся, умелый мой... Знать бы, по чью он душу.

Этот придурок Стэнсфилд грубо меня отпихнул – на разнёсшийся по трубе шум обернулся наш гость, подобрался, как кошка, к решётке – ещё бы немного, и мы бы друг друга узрели. Как вдруг... Как вдруг в коридоре послышались голоса – приближались копы, и парень, недолго думая, выбил собою окно. Я затаила дыхание. Вот так номер. Как выжить, падая с такой высоты?! Неужели Засранец ловкий, как паразит?!..

– Ты приволокла за собой хвост, глупая женщина! – Стэнсфилд выхватил не пойми откуда беретту и бесцеремонно ткнул ею в грудь мне. Мудак. Либо действие таблеточек подошло к концу, либо он расстроился, что милашка-ниндзя убил того парня с рацией. Немудрено, что между нами завязалась ожесточённая борьба – в темноте, духоте, непосредственной близости друг от друга. В какой-то момент она прервалась. Звонким выстрелом. Так и не поняла, кто спустил курок – пуля вошла в плечо Стэна, и на светлой ткани костюма расцвело красное пятно крови. Он вскрикнул. Он выругался. Я поняла – мне пора, вечеринка окончена, но, стоило мне отползти вперёд, он вцепился в мою лодыжку.

– Приятно было с тобой посотрудничать, Норман, – бросила я, пнув его – не различила, куда пришёлся удар каблуком. Судя по тому, как он вскрикнул опять, уже громче, гораздо жалобнее, прямо по ране. Это мне и помогло – я покинула вентиляцию и, выбравшись из трубы в другом кабинете, ушла от греха подальше. Подальше от смерти.

Теперь я знала, что Стэнсфилд, скорее всего, не владеет нужной мне информацией. Если владеет, то точно не станет делиться. А этот парень... он может быть связан с убийством Томми. Во всяком случае, я уверена, что он и вправду пробрался следом за мной, а иначе к чему этот риск?

====== 5. Death blossom ======

– Вы могли погибнуть! – сетовал Стачек, обрабатывая мелкие ссадины на моих руках и ногах. Знал бы он, как досталось старине-Стэну...

– Я планирую пожить ещё вечность-другую, если, конечно, не вздёрнусь от твоих наставлений, – скривила я рот, но, поймав его грустный взгляд, почувствовала себя сукой. – Шучу, Стачек. Спасибо, что так заботишься обо мне, но не стоит... И не из такого дерьма выбиралась, ты знаешь.

О, да – уж он знал лучше всех. Дьявол, шесть лет прошло с тех самых пор, как он встретил меня на улице – голодную, злую, но вусмерть пьяную девушку, еле держащуюся на ногах. Сперва я не верила в то, что намерения у него самые добрые – даже когда он отвёл меня пообедать в китайский ресторан за углом. Даже когда я вгрызалась в пищу, а он, глядя на меня, как на выброшенного котёнка, просил запивать водой, не спешить и вообще беречь свой желудок. В общем-то, меня не в чем винить – вид мужчины в годах и дорогом костюме вкупе со странным интересом к уличной девке не вызывал никакго доверия, да и я растеряла к тому моменту всю веру в добро.

Потом Стачек мне рассказал, что работает на жестокого, но сентиментального человека, питающего слабость к молоденьким, о плане свержения – о, как же зла я была тогда! До поры. Пока не узнала, что он, мой Стачек, за человек.

– Я ведь помню тебя совсем девочкой, Ника, – смущённо улыбнулся мне давний друг, будто бы прочитав мои мысли. – Тебе могло показаться, что я хочу лишь воспользоваться тобой, чтобы ты устранила того господина, позволив мне встать у власти, но...

– Но ты предоставил всю эту власть мне, хах, помню. И круто отмазывал меня, чтобы этот мудила ко мне не лез.

– Это всё же не лучшее, чего ты заслуживала, далеко не лучшее. Но я просто хотел, чтобы ты была...

– В безопасности. Я понимаю. Сама хочу, чтобы ты был.

Мы молча смотрели на звёзды и обнимались. На что мне жаловаться? Стачек дал мне всё, чего я могла пожелать – надеюсь, я ему тоже. Поймать бы только того проходимца – теперь я уверена, что Томми – его рук дело. Прижала банду, нарыла свидетеля – тот рассказал, что убийца Двуногого был одет так же стильно, как мой славный дружочек-ниндзя. Недавн убили ещё одного человека – копа, сбывающего любопытную информишку Стачеку... Когда я узнала, минут двадцать материлась и неукротимо пила виски «Шардоне, Дон Пьероне». Жить вредно – от этого умирают.

*

– Позабавь меня, синеглазка.

Вокруг трещат, как помехи по рации, голоса – всё смешки да язвительные комментарии, но этот голос, его голос, пускай негромкий, всё заглушает. Есть только я, дуло пушки и маниакально пристальный взгляд. Я не знаю, чего он хочет, но знаю, чего хочу я.

Пока все улюлюкают, я припадаю губами к его бедру – чёрт возьми, оно тёплое даже сквозь плотную ткань костюма. Мой лихорадочный, конченный враг, мой небрежный палач – о, я в курсе, что он неприкрыто обескуражен, и это сполна добивает мой бедный рассудок. Не этого ты ждал, Стэнсфилд? Чего, в таком случае? Знал ли ты, чего ждёшь, или склонен бросаться словами, не думая наперёд? Мои руки оглаживают его ногу, а голова готова к удару металлической рукояткой. Плевать, и пускай.

Кто из нас теперь жертва, а кто – добыча? Сама не пойму. Говорю же – плевать. Сумасшедшая.

Я проснулась. Мудацкий сон. Какой бред только не приснится.

*

Я пошла в ресторан в японском районе. Поела роллы, васаби, поговорила о пустяковых и важных делах. Хороший способ развеяться, скажете вы? Ошибётесь – всё это дела рабочие.

Чтобы быть менее приметной, я надела чёрную шляпу с перьями – этакая гулящая дамочка. Здесь я ничем не могла заправлять – только соблюдать чужие традиции, не привлекая внимания – так что я заодно надела и кимоно.

– Очень странный выбор наряда, – был честен со мной Акира Мураки, меланхоличный владелец закусочной. – Вы шутите?

– Стало быть, – я не знала, как на это ответить. – Но не над вашей культурой. Скорее над культурным присвоением.

Я со смаком всоснула нори. Казалось, меня сейчас выгонят.