Текст книги "Не-мушкетеры двадцать лет спустя (СИ)"
Автор книги: Schnizel
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
– Не стоит извиняться. Оскорбления из уст жалких людишек ничто для представителя высшей расы.
Собеседник хохотнул.
– Ну и юмор у тебя, Денисыч. Ладно, пойду убивать секретаршу. Увидимся в зале суда.
Экран погас; Дэн еще некоторое время посидел на кровати, бездумно пялясь в полумрак, потом глянул на часы, поднялся и побрел в ванную. Привычным жестом стянул волосы в хвост, чтобы не мешались, включил воду, взял зубную щетку… Да так и застыл, с какой-то холодной отчужденностью рассматривая свое отражение в зеркале, словно не на себя глядел, а на кого-то чужого и малосимпатичного. Этот кто-то с недавних пор очень сильно мешал ему жить, он, безусловно, являлся главной причиной поселившейся внутри Дэна сосущей пустоты.
Киборги очень похожи на людей. Как же иначе – они созданы по образу и подобию человека, и все человеческие пороки им вполне присущи. Например, жадность. Киборгу, как и человеку, всегда всего мало. Сперва киборг всего лишь не хочет в мусоросжигатель. Потом он хочет есть вкусную человеческую еду, а не кормосмесь, подольше понежиться под горячим душем и поспать не четыре часа, а все восемь. А еще он не хочет, чтобы его избивали, тестировали и отправляли умирать и убивать ради непонятных ему целей и идеалов. Но, даже получив все вышеперечисленное, он не может остановиться в своих желаниях, он начинает хотеть гораздо большего. Он начинает хотеть признания со стороны людей, равных прав, уважения, дружбы. Любви, наконец. Вот ведь ненасытная тварь.
Можно было бы сказать, что чувства Дэна к Стасу претерпели причудливую трансформацию начиная с того момента, как Дэн под чужим именем нанялся навигатором на тогда еще безымянный транспортник. Хотя выражение «причудливая трансформация» звучало бы слишком вычурно. Обычная жадность – вот более точное и справедливое определение.
Сперва главным чувством был страх. Страх и желание как можно реже попадаться на глаза самому опасному члену экипажа, который вдобавок сразу невзлюбил навигатора за цвет волос. Потом страх сменился интересом. Дэн наблюдал за капитаном уже не только для того, чтобы отслеживать его настроение и определять степень опасности, ему просто нравилось наблюдать и узнавать человека, казавшегося ему странным и неоднозначным. И вот однажды, когда капитан за что-то распекал Теодора, Дэн подумал, что он тоже хотел бы вот так. Чтобы его беззлобно отчитали за провинность, как наставник отчитывает непутевого, но любимого подопечного. Именно его, рыжего киборга без имени, а не Дениса Воронцова.
Его желание сбылось после событий на Степянке – его не только вылечили, но и взяли обратно в экипаж, зная кто он такой. И капитан на самом деле стал относиться к нему не хуже, чем к Теду с Полиной, и распекал за провинности наравне с ними. А Дэн все продолжал наблюдать. Просто потому что нравилось. Смотрел, как пальцы уткнувшегося в читалку Стаса рассеянно поглаживают лежащую у него на груди кошку, как капитан морщится и дует на слишком горячий чай, как умиленно глядит на дерущихся подушками Теда и Полину, как преувеличенно сурово сдвигает брови, стоит только безобразникам его заметить. Как темнеют его глаза в минуты опасности, как разительно он меняется – вот некоторое время назад выглядел совершенно безобидно в домашних трениках, футболке и тапочках, зевающий спросонья, а теперь кажется, что даже киборга в боевом режиме одолеет с легкостью. И в какой-то момент Дэн ощутил, что ему мало того, что есть. Ему больше не хочется, чтобы Стас относился к нему как к Тэду с Полиной, Михалычу, или даже своему лучшему другу Вениамину. Ему хочется стать для него кем-то особенным.
И он стал. После Каллакса. Ближе даже чем лучший друг, наверное, поскольку они делили на двоих постель, работу и жизнь вот уже десять с лишним лет. Довольно большой срок по человеческим меркам, а тем более по меркам киборга. Хотя нет, не ближе. И это так странно. Стас ведь дружил с Вениамином по велению души, а не из благодарности.
Дэн увидел, как его отражение в зеркале сардонически кривит губы. Нет, ну правда. Он много сделал для Стаса. Жизнь спасал неоднократно. Здоровье и душевное равновесие помог восстановить. Стас идеалист в душе, хоть и строит из себя по жизни сурового космодесантника, которые, как известно, бывшими не бывают. Конечно же, он не мог не проникнуться чувством благодарности. «А ты чего хотел-то? – мысленно спросил Дэн у бледного типа из зеркала, – Чтобы тебя любили? Ну ты и ненасытная тварь».
========== Часть 5: Мальчишник ==========
– Думаете, он рассердится? – Дэн, сидевший на широкой больничной кровати скрестив ноги, нерешительно взвесил на ладони инфокристалл, глянул на доктора из-под спутанной челки. Выглядел рыжий куда лучше, чем несколько дней назад, хотя бледность и темные круги под глазами придавали ему болезненный вид.
Вениамин снисходительно усмехнулся.
– Переживет. Даже если будет злиться, то не на тебя, а на меня.
В глазах Дэна мелькнула озабоченность.
– Мне бы этого не хотелось.
– Не бери в голову. – Доктор мягко опустил ладонь на плечо рыжего. – Уж Стасов гнев я как-нибудь переживу, не впервой. А может и не станет он злиться, в конце концов, ближе тебя у него нет никого. Ну, не буду тебе мешать.
С этими словами он вышел из палаты, плотно прикрыв за собой дверь. Остановился на пороге, прерывисто вздохнул, ощущая странный холодок под сердцем. Нет, все вроде не так страшно, состояние Дэна стабилизировалось. И пациентом он был просто идеальным, в отличие от Стаса, который начинал практически сразу выносить мозг всем врачам и медсестрам и норовил поскорее сбежать из-под их опеки, или Теодора, чья неугомонная натура требовала развлечений, с больничным распорядком совершенно несовместимых. А Дэн… Он послушно выполнял все, что ему назначали – глотал лекарства, терпел уколы, анализы и обследования, неподвижно лежал под капельницей сколько нужно. Только раз попытался протестовать – когда у него отобрали комм, перенастроив все входящие звонки на Стаса, и перекрыли удаленный доступ с планшета к рабочим базам. Но довольно быстро смирился. Волноваться Вениамину было совершенно не с чего. Разве что Дэн казался ему уж слишком спокойным. За богатую врачебную практику доктору Бобкову попадались совершенно разные пациенты – в диапазоне от тех, кто относился к своему здоровью легкомысленно-наплевательски до патологических ипохондриков, вечно подозревающих у себя смертельные болячки и не находящих себе места из-за малейшего чиха. Дэн легкомыслием никогда не страдал, как и склонностью к необоснованной панике, с инстинктом самосохранения у него было все в полном порядке. Но сейчас он вел себя так, словно его не увезли на скорой четыре дня назад прямо из офиса, а он просто взял небольшой отпуск и внезапно решил провести его в клинике своего друга. Это казалось Вениамину странным и слегка пугающим. Чудилась ему в абсолютном спокойствии некая обреченность. Хотя, вполне возможно, доктор просто себя накручивал, они ведь все здорово переволновались. В любом случае все пожелания дорогого ему пациента, не идущие вразрез с лечением, он старался выполнять, и когда Дэн спросил, нельзя ли ему увидеть стасов архивный фотоальбом, тут же ответил утвердительно.
Вставив инфокристалл в разъем на планшете, Дэн раскрыл всплывшие вирт-окна с изображениями каскадом и двумя движениями настроил слайд-шоу.
Ему изначально казалось странным, что люди так стесняются своих старых фотографий. Помнится, Тед прямо-таки рычал на Лику, которая притащила к ним на корабль детский фотоальбом братца. Потом он понял, почему так происходит – в детстве все люди маленькие, беспомощные и смешные. Став взрослыми, они, как подсознательно, так и сознательно, хотят выглядеть в глазах других людей как можно сильнее, умнее, привлекательнее и круче, они не хотят, чтобы их видели маленькими, беспомощными и смешными. Такие странные. По мнению Дэна, им стоило бы всюду таскать с собой детские фото и всем показывать, потому что именно это делает людей настоящими людьми – бесценный опыт естественного взросления. Удивительно осознавать, что вот этот серьезный круглощекий двухлетка со слегка потрепанным плюшевым медведем – это Стас. И хохочущий голенастый пацан со смешным хохолком на макушке и забинтованной левой коленкой, это тоже он. И угловатый подросток с косой русой челкой, сосредоточенно заряжающий пневматическую винтовку в тире. И юноша в форме курсанта военной академии.
А еще на старых семейных снимках было много очень явных человеческих эмоций. Нежность, с которой улыбчивая молодая женщина с ямочками на щеках удерживала на коленях крошечного сынишку; неприкрытая гордость пацаненка, восседающего на плечах у отца; смущенный вид подростка на школьном групповом фото, к которому недвусмысленно прижималась уже заметными округлостями на груди девчонка в короткой юбке. И счастливо-мечтательный взгляд Стаса на одной из курсантских фотографий, где его собственническим жестом обнимал за плечи темноволосый парень чуть постарше. Дэн вдруг вспомнил, что есть один снимок, из недавних – на нем его самого примерно также приобнял Стас. Так же, или немного по-другому? Он не настолько хорошо изучил тончайшие оттенки жестов. Правда, они на снимке не вдвоем – дело было на корпоративе, в кадр попали и другие люди. Еще в его личном архиве есть куча фото с командой «Космического мозгоеда» и командой «Сигурэ», Вадимом, Аликом, отпрысками Теда и Полины, с Кирой и некоторыми сотрудниками ОЗК, с коллегами, партнерами по бизнесу, просто случайными людьми. А чтобы он и Стас вдвоем – ни одного. Даже когда они вместе отдыхали, всего лишь несколько раз за прошедшие годы. И то получалось бестолково – им звонили, находились срочные дела. Правда, были те четыре дня на острове Ним, когда из-за бури пропала связь с внешним миром. Лучшие четыре дня в его жизни.
Досмотрев альбом, Дэн вынул инфокристалл, аккуратно положил на прикроватную тумбу рядом с кружкой и отвернулся к панорамному окну, бездумно наблюдая, как на раскинувшийся внизу город медленно наползают сумерки.
***
Камера в полицейском участке юго-западного округа Макрополиса, являющегося на Татууме чем-то вроде столицы, была вполне стандартной – приглушенный свет, широкие нары вдоль стен, примитивный санузел за пластиковой перегородкой. Внутрь помещалось максимум восемь человек стандартной комплекции – так, чтобы не стеснять друг друга. Что касается задержанных ксеносов, то для них имелся отдельный участок-распределитель со специально подготовленным персоналом, что помогало избегать массы проблем. Согласно правилам, поскольку спальных мест в камере предусмотрено не было, максимальный срок передержки здесь арестантов составлял двенадцать стандартных часов.
На сей раз «гостей» оказалось пятеро. Очень, надо сказать, необычных гостей. Под наблюдением дежурного офицера и двух служебных дройдов они, один за другим, послушно переступили ограничители силового барьера, и даже наручники с них перед этим снимать не пришлось – ребята из полицейского наряда, производившего задержание, на удивление, поверили им на слово, что они и без наручников не попытаются бежать или сопротивляться. Тот, что оказался в камере последним – высокий, с военной выправкой и седым ежиком волос – вдруг развернулся и сделал шаг назад, но тут же отпрянул, услышав предостерегающее гудение уже включенного барьера.
– Эй, офицер! С нами было еще двое, мы хотим знать где наши друзья!
Молодой, атлетического сложения парень с вьющейся каштановой шевелюрой, одетый в светло-серую униформу, озадаченно склонил голову на бок. Потом, догадавшись, о ком идет речь, вполне доброжелательно ответил:
– Аааа, вы про киборгов. Так их запрещено держать вместе с людьми. Не волнуйтесь, они недалеко отсюда, буквально по соседству.
Офицер Йозеф Липницкий служил в полиции на Татууме уже четвертый год. С детства зачитывался детективами и, разумеется, лелеял мечту вскоре перейти в оперативно-следственный отдел в качестве стажера. А пока что тренировал свои дедуктивные способности, пытаясь угадать по внешнему облику арестантов их профессию, возраст, привычки и уровень морального разложения. Увы – местный контингент крайне редко давал ему богатую пищу для размышлений и предположений, ограничиваясь вполне стандартным набором из мелких воришек, разного рода мошенников, пьяных драчунов и скандалистов. Йозефу обычно хватало пары минут для максимально точного портрета нарушителя закона, который он потом сверял с документами, чтобы проверить свои догадки. Нынче же задачка попалась позаковыристей, и дело было даже не в личностях задержанных, двое из которых были ему известны, поскольку периодически упоминались в местной прессе. Молодому полицейскому было крайне любопытно – что же связывало известного врача и главу крупной транспортной компании с бывшим кобайкером и двумя странными типами, сильно смахивающими на копов? Как в их обществе оказались двое киборгов, тех самых, которых сперва называли «сорванными», а потом «разумными»? Снимки одного киборга, кстати, тоже частенько появлялись в СМИ в разделах, посвященных искусству и шоу-бизнесу, и это усиливало интригу. Зачем эти вполне респектабельные и законопослушные граждане устроили безобразную драку в фешенебельном ресторане? Они ведь даже не пьяны или, по крайней мере, не выглядят таковыми.
Вежливо пожелав арестантам спокойной ночи, хотя снаружи уже занимался рассвет, Йозеф удалился на свой пост тренировать дедукцию, и уже у выхода услыхал негромкий голос доктора, что произнес со страдальческим вздохом:
– Мне было бы крайне интересно узнать – зачем ты это сделал? А, Стасик?
А начиналось все вполне благопристойно.
– Что-о-о?! Вы не хотите?! – Брови Теда сперва поползли наверх, потом к переносице. – Вениамин Игнатьич, ну вы чего?! Нельзя же так! Мальчишник перед свадьбой – это святое. Помните, как на моем весело было?
Упоминание сего знаменательного события в жизни Теодора Лендера заставило Вадима слегка покраснеть, Роджера прикрыть лицо растопыренной пятерней, а на лицах Вениамина и Станислава появилось почти одинаковое выражение, свидетельствующее о жгучем желании навсегда вычеркнуть тот день из своей памяти.
Уловив общий настрой, Тед разочарованно хмыкнул, потом воздел указательный палец кверху и глубокомысленно изрек:
– Нельзя поддаваться старению и унынию! Сильные впечатления разгоняют кровь, благодаря им чувствуешь себя по-прежнему двадцатилетним.
Вениамин поморщился.
– А мне вот кажется, что нам всем сильных впечатлений уже хватило на несколько реинкарнаций вперед.
– Так что ж теперь, – не сдавался бывший кобайкер, – будем накануне свадьбы сидеть дома и смотреть фильмы под кофеек? Фу! – Его подвижная физиономия изобразила крайнюю степень отвращения.
Спор прервала Марианна, как раз появившаяся в гостиной в сопровождении дройда, несшего напитки и закуски для гостей.
– Сидеть дома – это и вправду не очень хорошая идея. Так что я забронировала вам столик в «Полишинеле» на сегодняшний вечер.
Название заведения заставило Вениамина просиять; поймав невесту за руку, он запечатлел нежный поцелуй на тыльной стороне ее ладони.
– Это то самое пафосное местечко, где столики за полгода вперед бронируют? – уточнил Станислав.
Доктор кивнул.
– Ну… – Роджер многозначительно шевельнул бровями, – звучит так, как будто приключения нам там не грозят.
Вадим лишь неопределенно повел плечом, явно оставляя вопрос на откуп большинству, а Тед произнес с кисловатой миной:
– Кормят там и вправду неплохо, да и пиво вполне себе. Чутка напрягает весь этот антураж, но раз мы теперь такие скучные и респектабельные, то надо соответствовать. Дэньке вот точно понравится – десертов там на десять страниц меню. Жаль, Михалыч только завтра прилетает. А может, и не жаль – ему вчера на Лёшкином вручении диплома уже пришлось в приличный костюм с галстуком упаковываться, а тут еще и пафосный ресторан на его бедную бороду, вернее голову.
Ресторан «Полишинель» уже третий год удерживал первенство по популярности у местных селебрити и толстосумов, хотя и для простых смертных он тоже был доступен, если, конечно, бронировать столик очень и очень заблаговременно. Заведение, оформленное в стиле старой Европы, весьма успешно сочетало в себе пафос и уют, а вышколенные официанты в составе четырех человек и двух киборгов Mary обеспечивали гостям ненавязчивое, но безукоризненное обслуживание.
К радости Вениамина, да и всех остальных тоже, столик им достался в противоположном углу от большой и довольно шумной компании мужчин, в которых Стас без труда опознал своих бывших собратьев по армейскому ремеслу. Мимолетом он подивился, что десантура гуляет в подобном месте. Хотя немолодой возраст и дороговизна костюмов шумных гостей свидетельствовала о том, что, подобно ему самому, эти ребята более чем слегка продвинулись вверх по социальной лестнице.
Спустя час с лишним даже Теодор уже не жалел о решении провести вечер именно здесь. Они все так редко собирались вместе, а поговорить им было о чем, и было что вспомнить, а еда и напитки не вызвали бы нареканий даже у самого привередливого гурмана. Бокалы и пивные кружки в очередной раз наполнились и опустели; Ланс ковырялся во второй порции салата, а Дэн доедал третий десерт, беседа текла неторопливо и умиротворенно, изредка прерываясь взрывами смеха. В какой-то момент Стасу понадобилось отлучиться в туалет, а на обратном пути его окликнули по имени.
– Надо же! Старшина Петухов! На ловца и зверь бежит, как говорится.
Широко улыбающийся субъект поднялся из-за стола, где разместились бывшие вояки, и двинулся навстречу. Ровесник Стаса – коренастый, крепкий, явно не растерявший формы, несмотря на возраст. Лицо казалось смутно знакомым – не удивительно, годков прошло уж немало с тех пор, когда он в последний раз виделся с кем-то из бывших сослуживцев. Память, тем не менее, вытолкнула на поверхность имя – Золтан Франек по прозвищу «Рябой». Сейчас неровные пятна веснушек были почти незаметны под золотистым загаром, короткий ежик армейской стрижки сменился копной волос с обильной проседью, небрежно зачесанных назад, а замызганный камуфляжный комбинезон сшитым на заказ костюмом. В армии они не были друзьями и даже приятелями – однажды взвод Франека спас Стаса и его ребят от верной гибели, потом они пару раз выпивали вместе, и на этом все.
Стас шагнул вперед, протягивая руку.
– Вот так встреча. Какими судьбами в наших краях?
Франек с силой стиснул его ладонь, попутно хлопнув по плечу от избытка чувств.
– Да вот, с бывшими сослуживцами пересекся, хотим один проект замутить. Про тебя я слыхал, неплохо ты развернулся, такой кадр нам бы не помешал. Вчера вот связывался с твоим офисом, мне сказали ты в отпуске на несколько дней, а тут такая удача. Может, отойдем, перетрем? – Франек многозначительно кивнул в сторону барной стойки.
Стас мигом ощутил досаду с толикой раздражения. Ну вот, опять. Они с Дэном приложили массу усилий, освобождая эти дни от рутины, деловых встреч, звонков и прочих отвлекающих факторов, чтобы без помех провести время с близкими друзьями, сейчас у него не было ни малейшего желания говорить о каких-то там проектах.
– Слушай, извини, я тут не один… Сам понимаешь.
Но Рябой не отвязался, лишь еще шире растянул губы в улыбке.
– Да ладно, ты ж не с бабой, а приятели твои не заскучают. И это на пяток минут всего. Я тебе в двух словах ситуацию обозначу, а позже детально обговорим. Ну, будь другом.
Стасу подобная настойчивость на грани назойливости в принципе не нравилась; лихорадочно соображая, как бы повежливее отказать, он мимолетно кинул вопросительный взгляд на Вениамина, и тот, улыбнувшись, махнул рукой, словно давая добро на отлучку. К сожалению, Франек тоже истолковал жест доктора именно так.
– Ага, видал – тебя отпускают.
Стаса увлекли к барной стойке, поставили перед ним стопку с желтоватой жидкостью – армейские пятьдесят граммов.
– Ну, – выдохнул Франек, – сперва, как полагается, за тех, кто не вернулся.
За такое полагалось пить залпом и до дна; Стас поставил на стойку опустевшую рюмку, ощущая легкий шум в голове – до этого он выпил не то чтобы много, но и не так уж мало.
Сразу переходить к делам – это моветон, поэтому первые минут десять разговора вкратце обменялись новостями о себе и об общих знакомых. На трезвую голову Стаса резанула бы чрезмерная фамильярность собеседника, теперь же общение с ним будто с закадычным другом казалось ему всего лишь немного странным.
– Я вон тоже после армии замутил прибыльное дельце, неплохо поднялся. – Франек отобрал у бармена бутылку и сам вновь наполнил их со Стасом рюмки. – Потом женился, а после развода эта стерва вместе со своим хитрожопым адвокатом-авшуром отсудила у меня половину нажитого непосильным трудом. – Глаза Рябого слегка остекленели от выпитого, на скулах багровел румянец, а губы странно подергивались. – Теперь снова приходится крутиться. У тебя вот хватило ума не жениться, уважаю. Слыхал, ты с киборгом мутишь.
Уловив в глазах собеседника какое-то болезненное любопытство с оттенком снисходительного сочувствия, Стас слегка протрезвел. До него вдруг дошло, что Франек не только звонил к ним в офис, он еще и собирал о нем информацию. Это не было чем-то из ряда вон выходящим, в конце концов, они с Дэном тоже старались побольше узнать о своих потенциальных деловых партнерах, но обсуждать свою личную жизнь с кем-то помимо самых близких друзей Стас не собирался, да и тема киборгов считалась довольно скользкой.
– Не, я не осуждаю, не подумай, – продолжал Рябой, – знаю нескольких парней, которых после армии так закоротило на жестянках, что не могли никак обратно ни на баб перекинуться, ни на мужиков. Что-то вроде ПТСР, так мозгоправы говорили.
Стас словно закаменел; хмель, кажется, почти полностью улетучился из его головы, но в ушах нарастал тонкий тревожный звон, будто туго натянутую струну задели и она вибрировала. Воспоминание более чем тридцатилетней давности нахлынуло внезапно и остро, в один миг переместив его из ярко освещенного зала ресторана в полумрак и сырость подземного бункера на Сириусе-9.
– Петухов, откуда ж ты взялся на мою голову такой правильный и принципиальный? – Майор Кречет – пожилой, кряжистый, с тонкой полоской усов над верхней губой – затушил сигарету в пепельнице, задумчиво проводил взглядом струйку дыма, уплывающую через вентиляцию, и вновь обратил тяжелый взгляд на старшину.
Тот глаз не отвел – расправил плечи, прищурился и выпятил вперед подбородок.
– И что ты предлагаешь мне сделать? Наказать виновных? Знаю, свою роту ты держишь в ежовых рукавицах, ничего подобного не позволяешь. Но ты десантура – сегодня здесь, завтра там. А ко мне ребят присылают как в ссылку, потому что сидеть месяцами в этой дыре, где ни магазинов, ни борделей, некуда даже в увольнительную выйти, это реально на тюрьму похоже, некоторых вон срывает – и стреляются, и вены режут, и поножовщину устраивают. Моя задача такого не допускать, поэтому я на некоторые вещи закрываю глаза, выбирая из двух зол меньшее. Киборгов калечить я не позволю – они армейское имущество и немалых денег стоят. Но если какой-нибудь озабоченный придурок присунет безмозглому и бессловесному оборудованию – никому от этого особого вреда не будет. От неуставных отношений вреда куда больше. И не надо мне сейчас про нецелевое использование и моральный облик бойца. Ты уже не первый год служишь, чтобы розовые очки носить. Так что ступай-ка ты, Петухов к своим парням. Завтра у вас важная миссия, а через недельку, глядишь, перебросят тебя в другое место. А мне тут оставаться. Ступай, голубчик.
Вынырнув из воспоминания словно из вязкого омута, Стас понял, что он где-то около минуты просто молча глядит на Рябого. А того каменное молчание собеседника не смущает и он продолжает что-то нести про киборгов; глаза у него уже не стеклянные, а какие-то маслянистые, и пьян он намного больше, чем поначалу показалось Стасу, с человеком в такой кондиции он уж точно не согласился бы обсуждать дела.
– … так вот, был у меня один после армии. Списанный, ясен пень, на выходное пособие особо не разгуляешься, качественная иришка в копеечку влетала, такое добро только для богатеньких доступно было. Полезным оказался, во всех отношениях. Слушай, а ты своему полную прошивку от Irien-а накатил или отдельные утилиты закинул? А то ведь DEX что кукла резиновая – впялится в стенку и с места не сдвинется…
Звон в голове нарастал, струна перетягивалась все больше, грозя оборваться. Стас стиснул зубы, подумав, что теперь, наверное, он понимает, каково это, когда у тебя включается боевой режим и ты начинаешь убивать просто потому, что физически не можешь этого не делать. А потом он как-то отстраненно проследил за своим кулаком, который взмыл вверх и по короткой траектории с размаху впечатался в рябую физиономию с маслянистыми глазами.
========== Часть 6: Свадьба ==========
Свет в тесной каморке с бронированной дверью был приглушенный, с голубоватым оттенком; из торчавшего прямо в стене примитивного крана капала вода, с периодичностью ровно в полторы секунды. Дэн задумчиво разглядывал свой кулак с содранными костяшками. Драться без имплантов и боевого режима было все еще немного странно. Особенно учитывая то, как давно ему в принципе не приходилось драться. Последний инцидент случился где-то года полтора назад, его просто-напросто попытались ограбить прямо на улице, недалеко от гостиницы на Спектре-5, куда он летал в командировку. Разумеется, его приняли за человека, никто в здравом уме не стал бы связываться с киборгом. Тогда можно было бы просто включить боевой режим и грабители, вооруженные всего лишь виброножами, мигом ретировались бы сами, но Дэн посчитал, что лучше их обезвредить и сдать полиции – они ведь наверняка попытаются ограбить кого-то еще, и дело может закончиться скверно. Как в тот раз, так и в этот, курс «нетравматичного воздействия», который они с Лансом в компании других сорванных DEX-ов, в свое время проходили в ОЗК, очень помог – киборгов научили мгновенно пресекать попытки системы перейти в боевой режим при возникновении угрозы, а также использовать исключительно те техники, которые помогают обезвредить противника-человека, не нанося ему серьезных повреждений.
Дэн на всякий случай прокрутил в голове запись сегодняшнего инцидента. Вот Стас наносит первый удар; хороший удар – его назойливый собеседник слетает с высокого барного стула практически вверх тормашками, так, что подошвы модных туфель мелькают в воздухе. Спустя пару секунд один из шумной компании бывших военных – высокий, грузный, багроволицый – с громким возгласом вскакивает на ноги и кидается на выручку своему приятелю. Его первый удар Стас легко пропускает мимо, всего лишь сдвинувшись с линии атаки и развернувшись чуть боком, а второй тот не успевает нанести – оказавшийся за его спиной Дэн аккуратно опускает громилу на колени, заломив ему руку за спину. Однако на этом месте срабатывает инстинкт под названием «наших бьют!», и теперь уж все бывшие вояки выскакивают из-за стола и рвутся в драку, а их человек десять. Ланс, Тед, Вадим, Роджер и Вениамин тоже уже на ногах и спешат к месту боевых действий, однако столик десантуры ближе, и вовремя успевает только Ланс – оказавшись на пути самого резвого, просто выставляет руку вбок, параллельно полу, и противник смешно всхрюкивает, грянувшись об нее грудью словно о стальную балку. Дэн видит, как Теодор ловкой подножкой сбивает с ног одного из нападающих, Вадим наносит точечный удар носком ботинка в коленную чашечку второму, а Роджер делает шаг навстречу третьему, замахнувшемуся на него оторванной ножкой стула; мягким движением перехватывает за запястье и, чуть заломив руку к затылку, дергает резко вниз, опрокидывая противника на спину со всего размаха. Глаза Ланса лишь на секунду вспыхивают красным – когда он принудительно перемещает Вениамина за барную стойку, убирая с поля боя, где доктору не место. А потом взгляд котика вновь обретает рассеянную одухотворенность, и он небрежно ловит прямо в воздухе бутылку, летящую в голову Теду. Десантура дерется яростно, при этом грамотно и технично, вдобавок их больше, но присутствие в команде соперников двух киборгов, даже без боевого режима, с лихвой уравнивает шансы.
Дэн лишь единожды преступает жесткие правила «нетравматичного воздействия» – когда в руке очухавшегося Рябого внезапно оказывается нож, и он начинает незаметно заходить Стасу за спину. Перехватив руку с оружием за запястье двумя пальцами, рыжий вперивает оловянный «машинный» взгляд в залитое кровью из разбитого носа лицо бывшего стасова сослуживца, позволив себе испытать секундное удовлетворение от плеснувшей из глубины зрачков слепой паники. Делает легкое, почти незаметное движение кистью руки, следом за которым слышится хруст сломанного запястья и пронзительный вопль. Почти сразу после этого в ресторан врывается наряд полиции, но Дэн еще успевает обернуть нож салфеткой, чтобы сохранить отпечатки владельца и спрятать в нагрудный карман пиджака, а Стас с размаху впечатать локоть в рожу одного из вояк, который, разбив бутылку о барную стойку, готовится использовать осколок в качестве оружия.
Дэн и Ланс, сидящие друг напротив друга, одновременно открыли глаза, выйдя «из процессора», и сразу же обменялись инфопакетами с записью драки.
– Вроде никто серьезно не пострадал. – В голосе Ланса прозвучали нотки озабоченности. – Правда, тот тип, которому ты запястье сломал… Могут попытаться приплести превышение самообороны, хотя он же был вооружен…
– Что толку гадать, – Дэн чуть передернул плечами, – это уж пусть юристы разбираются.
Ланс вопросительно уставился на рыжего.
– Слушай, а с чего вообще капитан стукнул того человека? Как-то это на него не похоже совсем.
Дэн вздохнул и переслал котику еще один файл – звуковой. Когда Стаса увлек к барной стойке незнакомый малоприятный тип, он на всякий случай настроил сенсоры на прослушку – обсуждать дела на нетрезвую голову чревато, да и собеседник доверия не вызывал, так что стоило немного пошпионить, чтобы при необходимости вовремя вмешаться, мало ли какие аферисты втираются в доверие к честным бизнесменам. Разговор, однако, повернул в очень неожиданную сторону и закончился весьма внезапно и драматично.
– Я и сам не пойму, зачем он так. – Дэн задумчиво почесал переносицу. – У Стаса уровень агрессии никогда не был чересчур высоким, даже в состоянии опьянения. А тут… Люди часто перед тем, как перейти к обсуждению дел, говорят на личные темы. Я так и не понял до конца зачем, просто запомнил в свое время как алгоритм. Потом тот тип начал говорить такое… Стасу оно могло показаться обидным, но ведь у него никогда не было привычки бросаться на обидчиков с кулаками.
