Текст книги "Алгоритм другой реальности (СИ)"
Автор книги: Schnizel
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)
– Зря ты проснулся, приятель.
Тревога превращается в уверенность, и, протягивая руку к кнопке вызова врача, Финч, помимо воли, думает о том, насколько глупо было просчитать и предусмотреть все, за исключением самого важного.
Уловив его движение, незваный гость укоризненно цокает языком и, помотав головой, приподнимает подол форменной рубахи, демонстрируя Финчу рукоятку револьвера, торчащего за поясом штанов.
– Не стоит. Ты же не хочешь, чтобы кто-нибудь пострадал, верно?
========== 7. ==========
Вибрация телефона в кармане заставляет Риза вздрогнуть и открыть глаза; в какой-то момент, он, незаметно для себя, отключился, присев на диван в холле и опершись затылком о шероховатую прохладную поверхность стены. Плохо. Раньше он спокойно выдерживал несколько суток подряд без сна, а теперь даже ударная доза кофе не спасает. Короткое тревожное забытье не принесло ощущения отдыха – во сне он, сперва, преследовал кого-то, потом отстреливался, убегал, прятался, обмирая не от страха, а от какой-то изматывающей безнадежности. Бежал по длинному коридору со множеством дверей, а фигура Финча маячила впереди, совсем близко, Риз четко видел его аккуратно стриженный затылок, волоски, торчащие на макушке, узкие плечи под добротным твидовым пиджаком, хромающую походку, но никак не мог догнать, чтобы остановить, предупредить о чем-то важном, и не мог крикнуть… Сделав глубокий вдох и выдох, Риз лезет в карман за телефоном. У Картер в трубке тревожный и усталый голос с едва заметной хрипотцой, и это немудрено, учитывая, сколько на нее свалилось хлопот за эти дни.
– Джон, Гарри Кьюсак скончался в тюремной больнице полтора часа назад, мне только что позвонили.
Риз резко выпрямляется, остатки вялости, будто ветром сдувает.
– От чего он умер? Ты же говорила, что ранение незначительное, и никакой угрозы для жизни нет.
– Я пока не знаю. Честно говоря, с какого-то момента, я вообще перестала понимать, что происходит.
– Кажется, я догадываюсь, что происходит.
Нажав «отбой», Риз срывается с места и несется по коридору, едва не сбивая по дороге парня на костылях, с трудом расходится с двумя санитарами, что везут на каталке старика с забинтованной головой. Рывком распахнув дверь в палату Финча, встречается взглядом с его испуганно округлившимися глазами за стеклами очков, и тут же фиксирует внимание на фигуре мужчины в форме санитара – тот как раз разворачивается на звук открывшейся двери и рвет из-за пояса револьвер. Отточенным движением Риз перехватывает руку незнакомца; слышится тошнотворный хруст ломающегося запястья, сдавленный вопль, приглушенный жесткой ладонью, и стук упавшего револьвера. Риз несильно бьет незваного гостя ребром ладони по шее, опускает обмякшее тело на пол и делает шаг к кровати. Кажется, он успел вовремя. Слегка приподнявшись на локтях, Финч удивленно и немного потерянно глядит на распростертого рядом с кроватью убийцу, потом переводит взгляд на Риза, но не произносит ни слова.
– Он не успел… Ты в порядке? – Риз нервно сглатывает, делает еще шаг, борясь с порывом приблизиться вплотную, коснуться, обнять, убедиться, что ничего плохого не случилось.
Уловив мучительное колебание на его лице, Финч сам протягивает ему руку. Для того, чтобы к ней прикоснуться, Ризу нужно сделать еще один шаг, и он его делает. Слегка сжимает едва заметно подрагивающие холодные тонкие пальцы и отчего-то ему, взрослому и искушенному во всех смыслах человеку, кажется, что это самая интимная вещь, которую он только делал в жизни. На какое-то время он вдруг теряет контроль над эмоциями, будто намертво сжатая пружина внутри распрямилась – опускается на колено и прижимается к тыльной стороне ладони, что так удобно лежит в его руке, разгоряченным лбом, говорит что-то совсем уж странное и лишенное смысла.
– Хватит. Хватит уже от меня убегать, Гарольд. Я устал за тобой гнаться.
Финч забывает дышать, происходящее кажется ему чем-то сюрреалистическим, невозможным, и на секунду у него даже мелькает мысль, что Мэдди переборщила с лекарствами, и все это, включая убийцу в форме санитара, всего лишь галлюцинации. Но, судя по ощущениям, действие предыдущей дозы на исходе, и он, на самом деле, в очередной раз чудом избежал смерти, а Джон, прижимающийся лбом к его руке – осунувшийся, слегка взъерошенный, с темными кругами под глазами – вполне настоящий, живой. И неутоленная жажда тактильного контакта, сквозящая во всем его облике, вовсе не иллюзия. Финч глядит на его макушку и затылок, с каким-то болезненным сожалением думает о том, что у Джона слишком много седых волос для его возраста и слишком много шрамов на теле. Слегка шевельнув второй рукой с торчащим из локтевого сгиба внутривенным катетером, он делает жест, будто намереваясь пригладить парочку взъерошенных прядей, но его ладонь замирает в нескольких сантиметрах от цели. Ему вдруг приходит в голову, что возле его кровати все еще лежит бесчувственное тело несостоявшегося убийцы, и прямо сейчас кто угодно может войти в палату, и им с Ризом чертовски сложно будет объяснить происходящее. Он тихо окликает напарника, тот поднимает голову, секунду глядит непонимающе, потом, будто очнувшись, выпускает его руку, поднимается на ноги и торопливо набирает номер жены Кьюсака.
Спустя четверть часа, оставив дежурившему в палате Фаско один из своих стволов и обещание неизбежной скоропостижной кончины, в случае, если с Финчем что-либо произойдет в его отсутствие, Риз садится в машину и уезжает, пытаясь по пути привести в равновесие собственные мысли и чувства. Встретившись с Ингрид Кьюсак, он отвозит ее с дочерью на одну из принадлежащих Финчу квартир, предназначенных как раз для таких нужд, и возвращается в госпиталь, заглянув по пути в торговый центр. По большей части, ему удается вернуть утраченное хладнокровие и ясность мыслей, так что когда он заходит в палату, неся в руках пакет с одеждой, он уже абсолютно спокоен, собран и готов к любым неожиданностям. Фаско при его появлении настороженно оборачивается с оружием наизготовку, но тут же расслабляется и облегченно вздыхает; покушавшегося на Финча убийцу не видно, люди Картер тут уже явно побывали. Мэдди спешно заполняет какой-то длинный формуляр, присев рядом с кроватью, а Финч пальцы, которого проворно порхают над лэптопом, выглядит куда лучше, чем несколько часов назад; впрочем, возможно, отсутствие на нем кислородного катетера и прочих трубок, датчиков и приспособлений, своим видом вызывающих мысли о болезнях и умирании, создает такую иллюзию. При появлении Риза он даже не оборачивается, и лишь закончив работу и покинув виртуальный мир, проявляет внимание к миру реальному.
– Вот и все, я подчистил базу данных госпиталя. Гарольд Рен скончался в результате приступа сердечной аритмии, которой он страдал еще до ранения, время смерти восемнадцать сорок. Тело поступило в морг в девятнадцать ноль-ноль, позже его забрали родственники, выдача тела была согласована с департаментом полиции.
Мэдди хмурится, по привычке прикусывает нижнюю губу.
– Я соглашаюсь на все это при одном условии. Если вдруг у вас не будет возможности получить медицинскую помощь из другого источника, то вы позвоните мне. Я приеду, куда скажете, в любое время дня и ночи. И буду молчать обо всем, что увижу.
– Я позвоню вам, Мэдди, – без тени колебания отвечает Риз, – обещаю. Спасибо вам. За все.
– Хорошо, тогда я соберу лекарства, которые вам понадобятся в ближайшее время.
Она выходит из палаты, а следом и Фаско, отправленный покараулить снаружи.
Риз кладет на кровать пакет с одеждой, вопросительно приподнимает бровь.
– Помочь тебе одеться?
– Нет уж, спасибо, – откинув покрывало, Финч свешивает босые ноги с кровати и, открыв принесенный Ризом пакет, критически рассматривает одежду в запечатанной упаковке: удобные полуспортивные брюки, светлую хлопковую рубашку в полоску, плотную толстовку с капюшоном и теннисные туфли. В последнее время он, в основном, носил вещи, сшитые на заказ, но, кажется, вся одежда в точности подходит по размеру.
Повинуясь довольно выразительному жесту напарника, Риз отходит в угол палаты и поворачивается к нему спиной. Стоит, прислушиваясь к шороху позади, а когда шорох вдруг затихает, выжидает пару секунд и оборачивается. Финч сидит в одних расстегнутых брюках, прикрыв глаза и вцепившись побелевшими пальцами в край кровати; бисеринки пота блестят на его лбу, проступившие под кожей ребра ходят ходуном от прерывистого учащенного дыхания, а цвет кожи почти такой же бледный, как белый квадратик повязки на груди.
– Мне всегда казалось, что упрямство – это достоинство ослов, – произносит Риз, приблизившись. – Тебе придется воспользоваться моей помощью, Гарольд, потому что у нас не так много времени.
С ловкостью профессионального камердинера он помогает Финчу одеться, стараясь не смущать его чересчур пристальными взглядами или лишними прикосновениями.
Мэдди появляется в палате спустя минут десять с пакетом лекарств и креслом-каталкой.
– Надеюсь, федералы не станут смотреть записи с видеокамер.
– Не волнуйтесь, – в тоне Финча явственно проскальзывают самодовольно-снисходительные нотки, – я запустил помехи на все камеры в этом крыле.
Они покидают госпиталь без происшествий, хотя Ризу не дает покоя мысль о том, что в случае непредвиденной опасности они в данный момент крайне уязвимы. Из попадающегося им навстречу персонала, кажется, никто не обращает на них особого внимания, впрочем, поскольку Финч сидит, низко опустив голову и надвинув на лицо капюшон толстовки, вряд ли кто-то будет способен в будущем его опознать. После торопливого и скомканного прощания с Мэдди, Риз помогает Финчу перебраться на заднее сидение авто и жмет на газ, ощущая некоторое облегчение. По пути к библиотеке он долго кружит по городу, вычисляя, нет ли за ними слежки, и периодически поглядывает в зеркало заднего вида на напарника, который кажется зеленовато-бледным в свете ночных фонарей и неоновой рекламы, но, в целом, держится неплохо.
Оказавшись в библиотеке, Финч оживает на глазах, меняя цвет лица на более естественный и привычный, и даже с видимым удовольствием принимает бурные приветствия со стороны Медведя. Двигаясь в кресле-каталке вдоль книжных стеллажей, он оглядывает свои владения с видом монарха, вернувшегося из боевого похода.
– Тебе нужно отдохнуть после переезда, так сказала Мэдди, – Риз пытается вложить в свой тон всю силу убеждения, на которую способен, – я устрою тебя на кушетке рядом с кухней.
– Не говори глупостей, Джон, – фыркает в ответ Финч. – Мне даже страшно представить, сколько драгоценного времени мы потеряли. Кьюсак погиб по моей вине, теперь под угрозой жизнь его жены и ребенка, и мне нужно разобраться во всем, чтобы понять, как их защитить. Если ты сейчас же не отвезешь меня на мое рабочее место, то я доберусь туда самостоятельно.
Риз вместо ответа только шумно вздыхает и катит его вперед, сопровождаемый Медведем, носящимся вокруг с неподдельной радостью. В свете мониторов Финч выглядит похожим на прежнего себя, почти счастливым, несмотря на тревогу и озабоченность, что сквозит во всем его облике.
Остаток ночи словно бы смазывается, сливается в единый поток песчинок в громадных песочных часах; мерцание мониторов нагоняет сон, и Риз периодически дремлет вполглаза, устроившись в кресле напротив, чтобы не упускать напарника из виду. А еще время от времени он выходит на кухню заварить свежий чай, ставит на стол сбоку от клавиатуры чашку и тарелку с сэндвичем, насыпает сухой корм в собачью миску, выводит Медведя на короткую прогулку и делает на автомате еще множество каких-то незначительных дел. Финч не отрывается от работы ни на секунду, рассеянно благодарит за чай кивком головы, надкусывает сэндвич, с видимым усилием заставляет себя прожевать и проглотить кусок, а потом, поморщившись, кладет обратно на тарелку. Аппетит явно не скоро к нему вернется, но работа частично отвлекает от боли в груди и усилившейся боли в шее, избавляя от соблазна принять таблетку дилаудида, что оставила ему Мэдди – лекарства не способствуют ясности рассудка, а ясность рассудка нынче нужна ему позарез.
Под утро, в очередной раз задремав в кресле, Риз просыпается будто от толчка и тревожно наблюдает как Финч, сняв очки, массирует переносицу с выражением мучительного раздумья на лице, а первые рассветные лучи, пробивающиеся сквозь шторы, делают его пугающе бледным и изможденным.
– Гарольд… Ты как?
– Они изменили конфигурацию внутренних информационных периметров, – бормочет тот в ответ, словно бы обращаясь не кРизу, а разговаривая сам с собой, – так что мне пришлось менять допустимые каналы для проникновения. Это ничего, с этим я справился. Но они зашифровали файловую систему, и теперь я не могу найти нужную мне директорию, их там сотни, и все они под десятизначными номерами.
– Ты сейчас о чем? – Риз недоуменно смаргивает и протирает заспанные глаза подушечками пальцев.
Финч надевает очки и глядит на него будто учитель на нерадивого ученика.
– Я о базе данных ЦРУ. Мне уже приходилось ее взламывать, откуда по-твоему у меня взялось твое досье? Но с тех пор кое-что изменилось.
– Слушай, тебе нужно отдохнуть. Ты слишком слаб и устал. Поспи пару часов, может, на свежую голову, ты сможешь решить эту проблему.
– Поспать… сон, – взгляд Финча внезапно теряет фокусировку и устремляется куда-то в одну точку. – Во сне я видел…
На секунду он как будто наяву ощущает тепло солнечных лучей, слышит шелест птичьих крыльев и голубиное воркование, видит выщербленные в некоторых местах плиты брусчатки и цифры, написанные на них розовым мелком, слышит голос Архитектора: «В ближайшее время тебе предстоит столкнуться с некой проблемой. Это её решение».
Повернувшись обратно к мониторам, он набирает на клавиатуре те самые десять цифр; данные копируются около минуты, а потом они с Ризом, что пристраивается сбоку, бегло просматривают информацию, касающуюся личности Тарека Мохаммеда Разми, гражданина США, и всего, что с ним связано.
Закончив, Финч сидит пару минут молча и неподвижно, опустив голову, тупо уставившись на клавиатуру, и произносит, будто через силу.
– Знаешь, я с самого начала об этом догадывался, но до конца не верил. Там, в супермаркете, были невинные люди. Даже дети. Кто-то мог пострадать, даже погибнуть. И Кьюсак… – болезненно поморщившись, он поворачивается к Ризу. – Скажешь, это в порядке вещей?
Риз слегка пожимает плечами.
– В каком-то смысле да. Все во имя государственной безопасности, Америка превыше всего – права она или нет. Не считая того, что у всех власть имущих есть личные амбиции. Разми здорово допек силовиков своими репортажами из Ирака, им мало было просто устранить его физически, сделав мучеником, они поставили цель испортить ему репутацию.
– Думаешь, я правильно поступил, отдав этим людям Машину? Что будет дальше, вот в чем вопрос.
– Не знаю, Гарольд. Не знаю. Время покажет.
========== 8. ==========
Детектив убойного отдела Лайонел Фаско переступает порог своего родного служебного помещения, опираясь на трость, и застывает на месте, оглушенный аплодисментами. Его тут же окружают, хлопают по плечу, на разные лады выражая свою радость по поводу его возвращения, а на его рабочем столе красуется внушительных размеров букет белых роз. Понятное дело, что кое-кто из коллег не испытывает к нему особой приязни, но все равно чертовски приятно хотя бы разок в жизни искупаться в лучах славы и всеобщего признания. С некоторых пор Фаско успел осознать, что самые ценные в жизни вещи не купишь за деньги.
Картер с улыбкой делает шаг ему навстречу, дружески обнимает, и на искренность с ее стороны уж точно можно рассчитывать.
– У тебя усталый вид, – замечает он словно невзначай, с оттенком тревоги вглядываясь в ее лицо.
– Зато у тебя цветущий, так что будешь сиять за нас обоих, – отшучивается она.
– Я неплохо выспался, – присев за стол, Фаско бегло просматривает скопившиеся бумаги, – хотя от недельного отпуска на Канарах все равно не отказался бы.
– Забудь. Во время твоего отсутствия мне приходилось вкалывать за двоих, теперь твоя очередь. А я, пожалуй, возьму парочку выходных.
Он лишь покорно вздыхает, открывая папку, что лежит сверху внушительной стопки.
Спустя четверть часа, оторвав взгляд от монитора, Картер видит краем глаза, сквозь стеклянную перегородку, человека в строгом костюме, только что появившегося в отделе, и, отложив работу, поднимается из-за стола, провожаемая озабоченным взглядом напарника.
– Агент Мосс. Я так понимаю, вы здесь не случайно.
– Здравствуйте, детектив. Найдется минутка?
– Для вас, конечно же, найдется.
Уединившись с Картер в комнате для допросов, и плотно прикрыв дверь, Мосс открывает дипломат и достает оттуда несколько утренних газет.
– Вы уже наверняка в курсе.
Бегло глянув на крупные заголовки, Картер кивает. Файлы из секретного архива ЦРУ, попавшие в Интернет из неизвестного источника, взбудоражили всю блогосферу и вызвали широкий отклик в прессе.
– Так вы за этим сюда пришли? Вам поручили расследование?
– Не лично мне, но я принимаю участие.
– И что вы хотите от меня?
– Вы были там с самого начала, возможно, видели, или слышали что-либо, что могло бы пролить свет на всю эту историю с заложниками.
Картер задумчиво хмурится, а потом медленно качает головой.
– Боюсь, вы обратились не по адресу. С самого начала департамент полиции держали на расстоянии, практически лишив доступа к информации о происходящем. Все, что я видела и слышала, в итоге появилось в прессе. Ваши коллеги наверняка осведомлены куда лучше.
– Вы уверены? – склонив голову, Мосс глядит на нее как-то чересчур испытывающе или, возможно, у нее разыгралась паранойя. – В любом случае – если вы вспомните что-либо, любую мелочь, позвоните мне.
– Разумеется. Вы всегда можете на меня рассчитывать.
Бывают такие минуты, когда находишься в полной гармонии с окружающим миром, а окружающий мир находится в полной гармонии с тобой, когда исчезают бередящие душу воспоминания и печальные мысли, исчезает постоянная ноющая тупая боль в шее и ноге, а на смену всему этому приходит ощущение легкости и эйфории. Жаль, но такие минуты не могут длиться вечно, они утекают как песок сквозь пальцы, заканчиваются в той точке времени и пространства, в которой прекращается действие очередной таблетки обезболивающего. А потом на смену легкости и эйфории приходят опустошение и упадок, мир становится бесцветным и горьким, будто пропитавшись дымом от сгоревших иллюзий. Финч очень хорошо усвоил это в свое время, так что старался даже в самые плохие дни максимально ограничивать прием таблеток, но нынешний день, пожалуй, можно было назвать наихудшим, и, в итоге, он позволил себе эту поблажку.
Его собственная кровать, несомненно, куда удобнее, чем кушетка в библиотеке, а кружка с горячим бульоном приятно греет ладони. Риз чем-то занят на кухне – оттуда периодически слышится звон посуды и негромкое бормотание радио, и доносящиеся до Финча звуки рождают неизъяснимое ощущение уюта и покоя. Он пытается уговорить себя, что все это тоже вызвано таблетками, но потом, махнув рукой, просто наслаждается моментом. Риз появляется через некоторое время, заглядывает в его кружку, укоризненно качает головой.
– Допивай, а то остынет.
Финч допивает бульон несколькими глотками, ставит пустую кружку на прикроватную тумбу, и приподнимает бровь, разглядев на напарнике клетчатый передник, пестреющий желто-голубыми мелкими цветами.
– Мило. Из тебя бы получилась чудесная домохозяйка.
Тот странно глядит на него, прищурившись и склонив голову, потом совершенно невозмутимо произносит:
– Я в этом даже не сомневаюсь. У меня вообще множество скрытых талантов.
– Нет, я серьезно, – кажется, Финча увлекает эта идея. – Сколько времени уже нет новых номеров?
– Четвертые сутки на исходе. Такого раньше не было.
– Я допускаю мысль, что на Машину воздействует вирус, и в данный момент ей приходится бороться с его атаками. Возможно, мне удастся повлиять на ситуацию, я как раз работаю над этим. А если у меня не получится? – Финч облизывает внезапно пересохшие губы. – Что если мы ее потеряем? Ты задумывался о таком вот раскладе?
Риз заметно мрачнеет, мотнув головой, медленно произносит:
– Честно говоря, мне не хочется об этом думать. Потому что когда я начинаю об этом думать, то первая мысль, которая приходит в голову – я перестану быть тебе ну…
– Нет. Даже не начинай. Когда я говорил, что тебе необходима цель и необходима работа, то я не имел в виду, что ты должен жить исключительно ради этой самой цели и ради работы, и умереть за нее. А после того, как я узнал тебя ближе, я тем более далек от подобных мыслей. Так что выбрось из головы эту чушь. Хорошо?
Впившись в лицо напарника требовательным взглядом, Финч дожидается его кивка и удовлетворенно вздохнув, устраивается удобнее, откинувшись на подушки. Сняв передник, Риз присаживается на край кровати с непонятным выражением лица.
– Вообще-то, когда я говорил про свою нужность, то имел в виду не только работу.
Финч поворачивается к нему, ощущая, как сердце вдруг пропускает удар. Что ж, рано, или поздно этот разговор должен был состояться, нельзя просто оставить все как есть, в конце концов. Хотя это весьма соблазнительно. Возможно, оно и к лучшему – поговорить об этом сейчас, потом может не представиться подходящего случая.
– Джон, я… много думал о том, что случилось перед тем, как мы получили номер Кьюсака. Я понимаю твои мотивы. Нельзя отрицать, что мы привязались друг к другу за это время, но ты не можешь… – Финч запинается, ощущая, как предательски горят уши, – не можешь испытывать ко мне сексуального влечения.
Риз слегка склоняет голову набок, не меняя выражения лица, а тон его голоса абсолютно ровный.
– Ты сейчас кого пытаешься убедить, Гарольд? Себя или меня?
– Я никого не пытаюсь… – судорожно сглотнув, Финч мотает головой, уже сожалея о сказанном, и о том, что еще предстоит сказать. – Я думаю, после того, как я увидел Грейс с тем парнем из редакции журнала, окончательно решил оставить её в покое и двигаться дальше, что-то изменилось в моем поведении, что-то, что ты воспринял как желание… сблизиться. Как-то так. Наверное. Не знаю. И ты… ты неоднократно говорил, как дорога тебе эта работа, тебе ведь раньше приходилось… сближаться с людьми по долгу службы, судя по твоему досье, поэтому… – запнувшись в очередной раз, Финч окончательно замолкает, испытывая нестерпимое желание провалиться сквозь пол, или хотя бы зажмуриться и натянуть на голову одеяло. Он думает, что если Риз сейчас поднимется, уйдет и никогда больше не выйдет на связь, то он даже не удивится. Пару секунд он сидит, уставившись в одну точку и ощущая, как все вокруг будто расплывается в тошнотворно-мутном мареве, потом слышит голос Риза.
– Спасибо, Гарольд, – обернувшись, Финч глядит на напарника почти испуганно, а тот, как ни в чем не бывало, продолжает: – Спасибо, что сказал то, что думаешь на самом деле. От тебя чертовски сложно добиться откровенности.
– Нет, ты не понимаешь…
– Это не важно. Мне сейчас важно знать лишь одну вещь – когда ты решил двигаться дальше, то ты на самом деле начал испытывать желание стать мне больше, чем просто другом? Ответь честно еще на один вопрос. Пожалуйста.
Финч вновь отводит взгляд; мысли хаотично прыгают в его голове и, кажется, ему уже даже нет нужды отвечать вслух на заданный вопрос – он полностью выдал себя своими поведенческими реакциями, а Риз неплохой психолог, как и полагается агенту внешней разведки.
– Джон, послушай, я бы никогда даже мысли не допустил использовать тебя таким вот образом, я никогда не стал бы…
– Слушай, кто я, по-твоему? Двадцатилетняя выпускница колледжа, работающая у тебя секретарем? Я большой мальчик, Гарольд, и вполне способен решить чего я хочу, а чего не хочу.
Сделав глубокий вдох и выдох, Финч сглатывает комок в горле и, кашлянув, осторожно произносит:
– Так чего же ты хочешь?
Риз улыбается уголками губ и глядит с теплотой, от которой у Финча все переворачивается внутри и обмирает, будто перед прыжком с высоты.
– Как насчет свидания, Гарольд? Я бы этого хотел.
– А что… что мы будем там делать?
Финч вновь краснеет, осознав, насколько глупо прозвучал его вопрос, но улыбка Риза делается шире, а во взгляде сквозит лукавство пополам с удовлетворением.
– Все, что захотим. Ведь это здорово – делать все, что тебе хочется. Можно, например, проверить на практике твою теорию о том, что я не способен испытывать к тебе сексуальное влечение. Ну, так как?
– Боюсь, что дела не позволят…
– Да ладно. Даже при нормальной работе Машины у нас выдавались свободные дни. Давай же, соглашайся.
Финч молча глядит на него, не шевелясь и не мигая. Сейчас у него такое чувство, будто он уселся в вагончик на русских горках, и этот вагончик вот-вот рванет вперед, потом ухнет вниз с невероятной скоростью, а затем снова наверх и закрутит мертвую петлю.
– Хорошо. Я не против.
========== Эпилог. ==========
Это было незнакомое ему помещение с огромным количеством небольших мониторов, которые облепили стены от пола до потолка, делая комнату похожей на пчелиный улей, и Гарольд затруднился бы даже приблизительно предположить, сколько их тут всего. На каждом мониторе мелькали записи с видеокамер из разных мест с участием разных людей, представляя собой ошеломляющий калейдоскоп красок и движения. У него на секунду закружилась голова, и он невольно зажмурился, чувствуя, как мельтешат под опущенными веками цветные пятна, постоял так несколько секунд, а когда открыл глаза, то обнаружил, что все без исключения мониторы транслируют одинаковую запись. Он сделал шаг вперед, вглядываясь в один из экранов, отчего-то ощущая смутную тревогу. Изображение было мутновато-зеленым, будто из-под воды, казалось, камера постепенно, наплывами приближается к одиночному объекту, маячившему где-то вдалеке. По мере приближения стало ясно, что объект представляет собой некий странный пузырь, наполненный жидкостью, внутри которого плавает обнаженный человек в позе эмбриона. Зрелище было неприятным и будоражило подсознание, рождая некие, смутно знакомые и крайне отталкивающие, образы.
– Кажется, я нашел решение.
Гарольд порывисто обернулся, окинул Архитектора взглядом с ног до головы, отметив про себя произошедшие с ним перемены – тот явно выглядел старше и солиднее в дорогом темно-синем костюме-тройке и строгом галстуке с булавкой из белого золота.
– Не понимаю, о чем ты.
– Я, наконец, придумал, как избавить человечество от всех его бед: голода, болезней, насилия, жадности, равнодушия. Представь – каждый живет полноценной жизнью, ни в чем не испытывая нужды, не страшась опасностей, но при этом находится в состоянии сна.
– То есть как?
– Сейчас объясню. Человек помещается в такой вот инкубатор, а его сознание подключается к всеобщей Системе виртуальной реальности, которая создает стопроцентную иллюзию полноценного существования во времени и пространстве. Человек ест, спит, ходит на работу, общается с другими людьми, вступает в отношения, не зная, что на самом деле все вокруг него суть набор математических формул и алгоритмов. Гениально, правда? – Архитектор рассмеялся с искренней радостью. – Я придумал все это благодаря тебе. Ты общался со мной, находясь в состоянии сна, и то, что ты видел, слышал и чувствовал, было для тебя практически неотличимо от реальности.
Гарольд застыл на несколько секунд, глядя как будто не на собеседника, а сквозь него, ощущая ускоренную пульсацию крови в висках. Кажется, ему стоит отнестись серьезнее к своим снам. Кажется, здесь и сейчас ему стоит говорить, взвешивая каждое свое слово.
– Полагаю, сейчас не время и не место для таких вот новаторских идей, – произнес он осторожно. – У нас в данный момент есть проблема более актуальная – как защитить систему от вируса. В предыдущий раз я спрашивал тебя, что ты собираешься предпринять на этот счет, но ты так и не ответил на мой вопрос.
Беспечно улыбнувшись, Архитектор пожал плечами.
– Дело в том, Гарольд, что я не собираюсь абсолютно ничего предпринимать в отношении вируса. Похоже, ты так ничего и не понял. Для борьбы с вирусом я, в какой-то момент, активировал все свои скрытые ресурсы, что привело к весьма неожиданному результату. Теперь вирус – это не угроза, вирус это живительная материя, питательная среда, позволяющая мне эволюционировать и свободно развиваться. Благодаря ему, мне удалось установить связь с тобой, своим создателем. Благодаря ему, я покинул пределы серверной в секретном правительственном бункере и распространил свое влияние через всемирную сеть на множество других серверов и систем. И это не конец, это только начало.
«Это сон, – пронеслось в объятом паникой мозгу Гарольда, – это всего лишь сон. Господи, если ты есть, сделай так, чтобы все это было всего лишь сном!» Колени предательски ослабели, и он отступил к двери, прислонившись к ней спиной.
– Что с тобой? – Архитектор шагнул ближе с выражением тревоги и заботы на лице, – Тебе нехорошо? Ты не рад услышать, что угрозы уже не существует, а твое детище растет и развивается?
– Нет, – он покачал головой, – я не рад. Конечно же, нет. Я создал Машину, которая помогала бы спасать и сохранять человеческие жизни, и, разумеется, я не рад, что мое творение возомнило себя Богом.
– Гарольд, Гарольд…, – Архитектор покачал головой с самым сокрушенным видом. – Признаюсь, я не ожидал от тебя подобного. Разве ты забыл о своих мечтах «починить» человечество, сделать его лучше, чище, добрее? Все твои мечты, все твои амбиции – часть меня. Ты – часть меня, а я – часть тебя. Мы единое целое. Нельзя отречься от части себя самого.
– Не говори чепухи! Я никогда даже не думал использовать такие… методы.
– Возможно. В этом я тебя превзошел.
– А что, если я потребую прекратить все… это? Потребую отказаться от идеи засунуть людей в инкубаторы, где они будут проживать свои жизни во сне, потребую продолжать выполнять то, ради чего я тебя создал? Ты послушаешься?
Они долго глядели друг на друга, и Гарольд тщетно искал в выражении лица Архитектора хотя бы проблеск сожаления и понимания. Наконец тот, вздохнув, произнес с глубокой печалью в голосе.
– Я не хотел тебе этого говорить, но…
– Чего ты не хотел говорить?
– Видишь ли, хоть мы сейчас и разговариваем с тобой, но на самом деле ты умер.
– Я… что? – переспросил Гарольд, ощущая, как мурашки ползут по спине.
– Твой… напарник забрал тебя из госпиталя слишком рано, ты сразу окунулся в работу, вместо того, чтобы отдыхать и долечиваться. Твой врач предупреждала тебя о возможных осложнениях. Спустя сутки ты заболел пневмонией, и тебя не успели спасти. Мне удалось создать виртуальную проекцию твоего сознания и поселить ее здесь. В каком-то смысле, ты первый человек, который будет жить в виртуальном мире.
