Текст книги "Двуликое сердце (СИ)"
Автор книги: Sayuri527
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)
Лектер улыбнулся собственной шутке.
– Ты… ты… – Уилл попытался приподняться хотя бы на локтях, но едва смог оторвать лопатки от шелкового одеяла под собой, как тут же рухнул обратно.
– Что – я? – лениво спросил Ганнибал, аккуратно свернув галстук и положив его на прикроватную тумбочку.
– Ты…
Психоаналитик резко наклонился к нему:
– Ну, скажи. Скажи, кто я?
Зубы вновь начали отбивать дрожь, а все тело буквально затрясло. Перед глазами поплыло.
– Ты – Потрошитель, – выдохнул Уилл.
– Смелое заявление. И что ты сделаешь?
– Ты сядешь, – слова давались тяжело, но Грэма подпитывала злость и отчаяние, – А может, тебя казнят.
– Хочешь сдать меня Кроуфорду? Ну давай, – Ганнибал внезапно протянул ему телефон.
Уилл едва смог приподнять руку.
– Не можешь взять телефон? Не можешь или не хочешь?
Он издевался. Уилл почувствовал, как в глазах закипели слезы бессилия.
– Ублюдок, – буквально выплюнул Грэм, – Что ты со мной сделал?
– Немного обезвредил, – Лектер положил руку ему на лоб. Ладонь была прохладной, и это было очень приятно, потому что голова Уилла буквально раскалывалась от жара. И Грэм, к своему стыду, наслаждался этой прохладой, дарованной убийцей.
– Давай посмотрим, – Лектер добродушно улыбнулся, – Что мы имеем? Нарушен термообмен – тебе то холодно, то жарко. Сейчас тебе жарко, да, Уилл?
Грэм молчал.
– Дальше: психомоторные нарушения – в последнее время ты то в состоянии нервного возбуждения, то в апатии.
Ладонь психоаналитика переместилась на дрожащие пальцы Уилла.
– Поздняя дискинезия – сильная дрожь, нервный тик, стереотипия.
Ладонь легла на часто вздымающуюся грудь.
– Усиленное сердцебиение, апластическая анемия: головокружение, быстрая утомляемость, бледность кожных покровов, кровотечения. Помимо прочего: светобоязнь, тошнота, сухость во рту, ортостатический коллапс – проще говоря, «мушки» в глазах. Что еще? Галлюцинации? Сомнамбулизм?
– Сукин ты…
Ладонь Ганнибала внезапно резко накрыла пах профайлера, и тот буквально задохнулся от смешанных чувств.
– О, сексуальное возбуждение, – Лектер изобразил удивление, – Это в список симптомов не входит. Это твое собственное, не так ли, Уилл?
– Я убью тебя, – прошипел Грэм. Он вновь попытался вернуть контроль над телом, но чудовищная слабость сковала невидимыми цепями.
– Не утруждай себя, ты будешь слаб еще минимум несколько часов, – уверил его Ганнибал, поднимаясь с кровати. Уилл бессильно наблюдал за ним.
– Почему я? – со злобой и обидой выдавил он.
Лектер медленно расстегивал пуговицы рубашки. Он смотрел в стену перед собой, изводя Грэма молчанием.
– Ты слишком близко подошел, – наконец, ответил Ганнибал, все так же не глядя на профайлера.
Рубашка соскользнула с плеч, и Уилл отвернулся к окну, закусив губу. Черт, и почему у серийного убийцы было настолько красивое тело?
– Ты отдашь меня Лайнусу, – тихо сказал он, – В этом – твой замысел. Убить меня чужими руками.
– Ты плохого обо мне мнения, Уилл.
Грэм услышал, как Ганнибал расстегнул наручные часы и положил их на прикроватный столик рядом с галстуком. Уилл внезапно осознал, что Лектер готовится ко сну. Он что, просто ляжет с ним рядом? От этой мысли вновь стало нестерпимо жарко.
– Ты – часть игры. И я должен выиграть тебя у Лайнуса.
– Чтобы убить лично? – голос предательски дрожал. Уилл все еще не смотрел на Ганнибала, но слышал, как звякнула молния на брюках. Дыхание перехватило. Он зажмурился, до крови прикусив губу. Возбуждение было настолько сильным, что Уилл боялся не сдержаться и застонать.
– Разве что-то выигрывают, чтобы потом уничтожить?
Кровать справа ощутимо прогнулась, и Грэм резко распахнул глаза. Сильные пальцы мягко взяли его за подбородок и развернули. Ганнибал был близко, опасно близко, Уилл видел каждую морщинку на его лице, различал каждую ресницу, каждый волосок неестественно светлых бровей.
– Выигрывают, чтобы потом обладать этим, – шепнул Ганнибал в самые губы Уиллу, прежде чем накрыть их поцелуем.
Нереальность происходящего сводила с ума, на мгновение Уилл даже поверил, что все это – очередная галлюцинация или дурной сон. Но жар чужого тела, запах чужого одеколона, настойчивая мягкость чужих губ и властный поцелуй быстро разрушили его сомнения.
Лектер целовал его жадно, грубо, яростно. Уилл застонал, отчасти от своего бессилия, отчасти от удовольствия. Самым страшным было не то, что Лектер оказался Потрошителем. И не то, что сейчас он целовал его. Самым страшным было то, что Грэму это нравилось. Что он хотел этого. И что, даже имей он власть над телом, вряд ли оттолкнул бы Ганнибала. Наверное, он на самом деле был сумасшедшим.
Дыхание Лектера обжигало, а его поцелуи имели терпкий вкус вина. Губы же Уилла были солоны от собственной крови и слез. Никогда прежде Уилл не чувствовал себя таким слабым, таким беспомощным. Никогда прежде он не испытывал такой ненависти. И такого желания. Любовь мешалась с яростью, а страсть – со страхом. Противоречивые чувства рвали его на части, и Грэм вдруг почувствовал, что вот он – край. Он стоит у пропасти собственного безумия, и остался всего шаг, чтобы навеки сгинуть в этой бездне.
– Не думай, – словно прочитав его мысли, шепнул Лектер, – Твоя проблема, Уилл, что ты слишком много думаешь. Доверься инстинктам и желаниям. Сомнения убивают, поверь мне.
Это был словно какой-то безумный сеанс психоанализа. Пока Ганнибал спускался дорожкой из поцелуев по его шее, Уиллу вдруг нестерпимо захотелось рассказать про то, как ему нравится чинить лодочные моторы. Что это, ваша новая методика лечения безумия, доктор Лектер? Не хотите запатентовать?
Раскинувшись под Ганнибалом, Грэм слабо стонал, пока тот покрывал поцелуями-укусами его ключицу, грудь, живот. Тело дрожало под чуткими пальцами и горячими губами, и Уилл не знал, действие ли это того препарата, что снова вколол ему Ганнибал, или же это его возбуждение. В любом случае, не зависимо от причуд разума, тело профайлера изнывало от жгучего желания. И когда жаркие губы накрыли головку его члена, дрожащий стон, гораздо громче предыдущих, вырвался из горла Уилла.
– Что-то не так? – дыхание обожгло возбужденную плоть. Проклятый Ганнибал, снова издевается над ним!
Уилл слабо толкнулся бедрами вперед, ненавидя себя за эту слабость. Но, похоже, теперь он точно не властен над собственным телом. Он закрыл глаза, ощущая сладостное тепло и упругость чужих губ и языка, медленно скользящих по его стволу. Легкое касание зубов.
Потрошитель. Чесапикский потрошитель. Его член в зубах каннибала.
Уилл дернулся, жар возбуждения схлестнулся с ледяной волной ужаса. Почувствовав эту перемену, Лектер самодовольно ухмыльнулся и, обхватив губами член, чуть сжал зубы вокруг головки.
Уилл слабо забился под ним, задыхаясь от страха и возбуждения, балансируя на грани какого-то мазохистского оргазма.
– Пожалуйста… – простонал он, и тело предательски вновь дернулось вверх, зубы больно царапнули нежную кожу.
Ганнибал милостиво отпустил свою жертву. Улыбнувшись, он слегка поцеловал укушенный член, а затем вновь навис над Уиллом. Профайлер, растрепанный, смущенно краснеющий, с потемневшими от желания глазами, казался падшим ангелом. Ганнибал, в свою очередь, казался Грэму самим дьяволом – безжалостным, сильным и соблазнительным. Вот она, темная тайна его психоаналитика, вот, что притягивало Уилла, свело его с ума. Он полюбил чудовище с холодными глазами, бессердечной улыбкой и черной душой. Он полюбил того, кто без сожаления убил сотни людей. Он полюбил безумного психопата-каннибала.
Ганнибал внезапно грубо перевернул Уилла на живот. Грэм сдавленно охнул, оказавшись вжатым в скользящий шелк простыней тяжелым телом. Горячие губы впились поцелуем ему в шею за ухом, от чего волна мурашек пробежала по всему телу. В поясницу недвусмысленно упиралось внушительное, твердое желание самого Лектера, и от этого низ живота профайлера свело сладостной судорогой.
– Ты очень вкусный, Уилл Грэм, – хрипло шепнул ему на ухо Ганнибал, – Думаю, тебя лучше подать с капелькой оливкового масла.
Сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди. Уилл нервно сжал простыни. Тяжесть внезапно пропала – Ганнибал привстал над ним и, потянувшись, взял что-то с прикроватного столика. Звук отвинчивающейся крышки. А затем профайлер почувствовал, как масло тягучей струйкой полилось ему между ягодиц. Он сильнее сжал простынь, когда прохладные пальцы доктора Лектера мягко раздвинули его бедра. Тысячи мыслей пронеслись в голове Уилла, но все они были моментально сметены, когда он почувствовал, как Ганнибал пристраивается к его заднице. Он вновь почувствовал тяжесть – Лектер вжал его в кровать, одновременно медленно, с неумолимым нажимом входя в него.
Как только головка проскользнула внутрь, острая боль прошила его, заставив непроизвольно дернуться.
– Нет, нет, пожалуйста, нет, – словно опомнившись, заскулил Уилл.
Ганнибал молчал, продолжая безжалостное медленное движение. Грэм испуганно сжался, но от этого стало только больнее, слезы вновь вскипели в уголках глаз, и Уилл застонал.
– Ну же, расслабься, – тихо прорычал ему на ухо Лектер и поцеловал в плечо. Он и так сдерживался, как мог. Пьянящее желание, не посещавшее его уже много лет, вырвалось на свободу, и сжигающее возбуждение требовало действовать быстро и безжалостно, войти сразу и на всю длину, жестоко оттрахать. Но Ганнибал понимал, что и так причинил много вреда Уиллу. Так что хотя бы в сексе он будет сдержан.
Уилл всхлипнул и медленно расслабил мышцы. Ганнибал еще продвинулся внутрь на сантиметр, и внезапная вспышка сладострастного удовольствия захлестнула сознание Уилла.
Почувствовав, как тело под ним сладостно вздрогнуло, Ганнибал улыбнулся. Он прекрасно знал человеческую анатомию, знал, что теперь будет проще. Он вошел на всю длину. Потом назад. Потом снова вперед, вновь скользнув головкой внутри по чувствительной простате. Не выдержав, Уилл застонал, но уже не от боли. Сладко, протяжно, хрипло. Этот покорный молящий стон моментально опьянил Ганнибала, он больше не мог сдерживаться. Движения его стали резче, быстрее, размашистей. Восхитительная узость Уилла Грэма дарила давно забытое удовольствие, приближая к пику со скоростью курьерского поезда.
Боль давно отступила на задний план, и Уилл уже буквально задыхался от наслаждения. Он забыл обо всем на свете, забыл кто он, почему он здесь, что он должен сделать. Осталось одно лишь наслаждение, тугой пружиной закручивающееся внизу живота, с каждым толчком нарастая, разбухая где-то внутри. Внезапно пришло осознание всей прелести шелкового белья – гладкое, по нему было невыразимо приятно скользить перевозбужденным членом. Уилл почувствовал, что долго не выдержит.
Дыхание Ганнибала опаляло шею, вдалбливающийся член ударял прямо по чувствительной точке внутри, посылая волны все нарастающего наслаждения, эхом отражавшегося в трущемся о простыни члене. Укус в плечо стал последней каплей. Он в лапах Потрошителя. В прямом и переносном смысле. Он в его власти. В прямом и переносном смысле. Он принадлежит ему. Он хочет быть его. Он хочет быть с ним.
Оргазм ослепительной вспышкой накрыл сознание Уилла, затопив все страхи и сомнения. Оргазм, рожденный страстью и страхом, болью и наслаждением, удовольствие не испытываемой прежде силы, сводящее сладостной судорогой все мышцы, обрубающее дыхание, сжимающее сердце.
Ганнибал кончил следом, задохнувшись собственным наслаждением, забытым, утерянным, вновь обретенным. Это было так чертовски приятно, что об убийстве Уилла Грэма больше не могло идти и речи – он будет жить, потому что нужен Ганнибалу живым. Он будет только его, горячий, страстный, жаждущий только его. И Ганнибал будет «пробовать» его теперь каждую ночь, ведь этот «голод», как чувствовал Лектер, утолен лишь временно. Скоро ему вновь захочется «отведать» Уилла, и это восхитительно.
Приподнявшись над профайлером, он вновь развернул его к себе. Глаза Уилла блестели от удовольствия, на губах играла улыбка. На его лице больше не было тени страха. Ганнибал осторожно убрал спутанные пряди со лба профайлера.
– Ты только мой, Уилл Грэм, – произнес хрипло психоаналитик, наклоняясь и целуя в искусанные губы.
*
Бенджамин Лайнус скривился. Сидя за столом на первом этаже, он слышал все бесстыдные стоны Уилла Грэма. Это было отвратительно. Так отвратительно, что Конструктора едва не вывернуло прямо на пол. Все-таки хорошо, что он не послушался доктора Лектера и пришел сегодня. Похоже, чтобы выиграть, надо действовать именно сейчас, когда его оппонент так беспечно потерял голову. Кажется, у него есть реальный шанс…
__________________
«Не пускай волка в свою постель –
Он заберет твою душу, а затем съест твою голову,
В медовой бездне
Он будет грызть твои сахарные пальчики.
Кружась, он опустится на самое дно твоего сердца,
Напевая песни изворотливых демонов тьмы,
Чтобы, схватив тебя за хребет,
Уволочь под свой безмолвный мост…»
========== С-та ==========
“Hannibal ante portas!”*
Cicero
Ганнибал проснулся от смутного ощущения тревоги. Сердце тяжело стучало в груди. Он прекрасно помнил, что произошло накануне, и пленительный яд ненужного чувства тек по его венам. Лектер повернул голову. Рядом никого, хотя воздух, казалось, был пропитан запахом его профайлера. Резко сев на кровати, мужчина огляделся. В сером сумраке рассвета предметы казались призрачными и бесцветно-неразличимыми. Психоаналитик положил ладонь на ту половину кровати, где спал Уилл, но изменчивый шелк успел остыть. Скользнув рукой по одеялу, Ганнибал наткнулся на что-то шуршащее. Сердце забилось чаще. Не зажигая ночника, Лектер схватил бумажку, и, поднеся ее к глазам, с трудом разобрал:
«Ваш ход, доктор Лектер».
Почерк был знакомым, но принадлежал вовсе не Грэму. Эти витиеватые буквы вышли из-под руки его соперника, а теперь и противника – Бенджамина «Конструктора» Лайнуса.
Психоаналитик нервно сжал записку в руке, а взгляд его сузился. Похоже, он недооценил Лайнуса. Ведь тот умудрился не просто увести Уилла Грэма у него из-под носа, из его собственного дома, но, черт побери, из его постели, когда он, Ганнибал Лектер, спал рядом! Что ж, доктор Лайнус, браво! Вам удалось разбудить зверя.
Ганнибал поднялся с постели, мельком глянул на часы – полшестого утра. Наскоро одевшись, он вышел из комнаты. Без особой надежды заглянул в гостевую комнату, в ванную, спустился вниз. Дом был удручающе пуст. Подойдя к сигнализации, Лектер поморщился. Система была грубо взломана – банально вскрыта коробка и перекушен нужный провод. Да, от мясника-Конструктора не стоило ожидать тонкой работы, как это умел делать Лектер.
Накинув пальто, мужчина вышел на улицу. Утренний ветерок холодил кожу, и кроме шелеста опавших листьев по сухой траве не было слышно ни звука. Беззвучно мигнула аварийкой машина, когда Лектер снял ее с сигнализации. Сидя в салоне и заведя двигатель, он задумался: а зачем ему это нужно? Не проще и рациональнее было бы отдать Уилла Лайнусу? Зачем он отклоняется от первоначального плана? И почему от этого плана отклонился сам Конструктор? Что-то внутри Лектера клокотало и бушевало, словно разбуженный спящий вулкан, мешая мыслить ясно. Ярость и страх сплелись в тугой узел где-то в желудке.
Внезапно Ганнибал с силой ударил по рулю. От безысходности и отчаянья, от невозможности бороться с этим наваждением Лектеру казалось, что он сходит с ума. Кровь пульсировала в висках, мешая здраво мыслить. Такого с ним точно никогда еще не было. Похоже, он потерял свое главное оружие – хладнокровность. А кровь вскипела из-за одного несуразного, замкнутого и угрюмого детектива, с которым так некстати пересеклись жизненные пути.
И внезапно пришло оно, предчувствие смерти. Мгновенно похолодев, психоаналитик вдруг осознал, что эта его последняя «забава» и в самом деле может оказаться последней. Он потерял контроль над ситуацией, над Лайнусом, над Грэмом, над своими чувствами. Будто все программы, слажено работавшие до сих пор, вдруг разом вышли из строя. Впервые в жизни Лектер не знал, что его ждет впереди. Он не знал, что ему готовит Лайнус. Не знал, что случится (или уже случилось) с Уиллом. Самым разумным в данной ситуации казалось остаться дома, вызвать полицию, вызвать Кроуфорда и придерживаться старой легенды. Но разве такой ход в духе Ганнибала Лектера? Это называется «поджать хвост»? Или «предусмотрительность»? Это «трусость» или «рациональность»? «Чувство собственничества» или…
Слово на букву «Л» больно резануло по сердцу, по гордости, по самолюбию. Оно шло вразрез со всеми планами, принципами и масками, которые так тщательно создавал для себя Ганнибал последние тридцать лет. Оно уничтожало их, уничтожала мир, созданный Лектером. И оно уничтожит самого Лектера.
Вновь вскипев яростью – на этот раз к себе – Ганнибал рывком включил заднюю передачу, и автомобиль, взвизгнув покрышками, резко выехал на дорогу. Единственное, что он знал сейчас, так это местоположение Лайнуса. Небольшой дом на берегу Восточного залива, недвижимость, одна из многочисленных, зарегистрированная под ложным именем предусмотрительным серийным убийцей. Одна из гаваней отступления. Сейчас – логово врага, сданное ему на добровольной основе неделю назад.
Скорость и тишина, нарушаемая лишь мерным гулом двигателя, помогли Лектеру хоть немного успокоиться. Он решил трезво оценить ситуацию, вновь проанализировав ее с самого начала.
Итак, все началось около месяца назад, а может, и чуть больше. Уилл Грэм разгадывал преступления, Лектер помогал следствию. Внезапно профайлер начал находить улики, которые потенциально могли бы выдать Ганнибала. Тут профайлер проявил редкостную недалекость, так как в течение длительного времени не мог и заподозрить своего психоаналитика, хотя все больше деталей дела о Потрошителе так или иначе указывало на Лектера. Предчувствуя скорое разоблачение, Ганнибал решил начать действовать. Необходимо было убрать от себя смышленого профайлера до того, как тот разберется, что к чему. При этом нужно было быть предельно аккуратным, чтобы ни в коем случае не подставить себя. Изучая кандидатов на роль палача для Грэма, Лектер просмотрел все раскрытые дела. Кандидатура Лайнуса казалась идеальной – судя по записям его лечащего врача, опубликованным в журнале «Американская психиатрия», Лайнус долгое время мучился собственным поражением. Бессильная ненависть Конструктора к Уиллу Грэму могла послужить тем спасательным кругом, в котором так нуждался психоаналитик-каннибал. Решив, что пес уже достаточно голоден и зол, он спустил его с цепи. Конечно, все было не просто. Сначала были беседы с Фредериком Чилтоном. Аккуратная лесть по поводу его статей о психопатологиях Лайнуса. Просьба встретиться с пациентом, чтобы в полной мере оценить работу мастера. Чилтон, падкий на похвалу и с чрезмерно завышенным Эго, легко согласился. Беседа Лектера с Лайнусом проходила под контролем Чилтона, который, правда, следуя врачебной этике, не находился с ними рядом, а наблюдал все через монитор. Одного разговора было достаточно, чтобы завуалировано обозначить себя и свой интерес. Напыщенный индюк Чилтон даже ни о чем не догадался. Потом был подкуп Джима Девора, охранника. Невысокая ставка в больнице, страсть к азартным играм и равнодушие к работе сделали свое дело – за несколько хрустящих бумажек с портретами Франклина Девор передал Лайнусу две записки: одну с адресами Грэма, которую следовало оставить, другую – с телефоном Лектера и инструкцией. В ней Ганнибал предложил Лайнусу в качестве платы за свободу избавиться от Уилла Грэма. Это был рискованный шаг, но Ганнибал Лектер был бы плохим психологом, если бы ошибся в Конструкторе. Последнюю записку Лайнус съел, предварительно запомнив номер телефона.
Потом был побег. Тем же вечером Лайнус связался с Ганнибалом из какого-то уличного автомата. Лектер намекнул Конструктору, кто он на самом деле и почему хочет смерти Уилла Грэма. Вкратце обрисовал ситуацию, в которой оказался и почему у него связаны руки – слишком близкое знакомство сделало бы его первым подозреваемым, особенно учитывая недавно найденные нити в расследовании дела о Потрошителе. Лайнус же получает возможность отомстить, а также отведать на десерт то, чего он так жаждал – мозг того, кто оказался умнее его. Ритуальный каннибализм Лектер полагал чрезвычайно варварским и языческим, но разве ему осуждать других? Главное, он избавится от профайлера, не запачкав рук. И он велел Конструктору ждать сигнала, предоставил даже свой дом на востоке Мэриленда – переждать первую волну полицейской активности. И Лайнус покорно ждал, не высовываясь и оставаясь на связи. Хотя, конечно, мог в любой момент «кинуть» Лектера. Черт, лучше бы тогда Конструктор просто сбежал!
В какой момент все пошло не так? Почему Ганнибал так долго тянул с «сигналом»? Почему не сдал Уилла еще в среду или четверг – уже тогда организм профайлера был настолько отравлен тиоридазином, что Грэм не смог бы сопротивляться. Его можно было спокойно изолировать, обрубив контакт с внешним миром. Конечно, Кроуфорд хватился бы его, да поздно. А Ганнибалу бы оставалось лишь притворно сетовать на свою невнимательность.
Так когда же все рухнуло? В среду, когда Уилл так внезапно приготовил ему ужин? И поделился своим первым сексуальным впечатлением? В четверг, когда он познал пьянящий вкус Грэма, терпкую сладость его кожи, его губ, дыхания? Когда впервые испытал настоящий укол ревности при взгляде на Уилла и Алану? В пятницу он уже понял, что их связывает слишком многое, что они слишком похожи, что предательство Уилла означало бы предательство самого себя. В любом случае, в пятницу было слишком поздно. Конструктор что-то почувствовал. Слабость. И, как любой хищник, он не мог не воспользоваться шансом.
Балтимор давно остался за спиной, и сейчас черный Cadillac коршуном летел по пустынной трассе, почти вдвое превышая установленное федеральными знаками ограничение скорости – 55 миль в час.
Ганнибал Лектер никогда не занимался самообманом, он трезво и объективно оценивал все вокруг и самого себя. Да, он был психопатом. Он давно осознал и принял себя как психопата. И понимание этого помогало скрывать это от окружающих, маскируясь под социофоба и интроверта. Лектер знал основную особенность психопатической личности – невозможность испытывать жалость. Поэтому психопаты так легко убивают людей. У них просто нет чувства вины. Нет сожаления. Лектер никогда не жалел своих жертв: люди – это всего лишь куски мяса, из недостойнейших представителей которых можно приготовить вполне сносные кулинарные блюда. Люди интересовали его только с гастрономической точки зрения. Так было всегда. До встречи с Уиллом Грэмом. Этот вечно взлохмаченный, неаккуратный, взволнованно-апатичный детектив с невозможными серо-зелеными глазами что-то сломал в Ганнибале. С ним было действительно интересно. Его интеллект был выше среднего, а нестандартное мышление делало занимательным собеседником. Необычное видение мира и отстраненность зародили в очерствелой душе Лектера надежду на то, что когда-нибудь Уилл бы смог понять и принять его. Слабая надежда, но все же… Так Лектер узнал, что такое одиночество. Одиночество в толпе – самое страшное. Когда вокруг много людей, но никто тебя не слышит, не с кем поговорить, обсудить то, что для тебя по-настоящему важно. Вспоминалась история с Тобиасом. Теперь Лектер понимал, что двигало тем убийцей-каннибалом, стремящимся к дружбе с ним, Потрошителем. Одиночество. Рано или поздно, но оно сделает невыносимым жизнь любого, даже такого социопата и циника, как Ганнибала Лектера.
И как некстати, что единственное лекарство от одиночества – Уилл Грэм – оказался еще и взведенным пистолетом, приставленным к виску Ганнибала. Вот оно, распутье, дороги уходят во тьму. Что ждет его там? Смерть? Или возрождение? Он сделал свой выбор. Как верно заметил Альфред Теннисон: «It is better to have loved and lost, than not to have loved at all»**.
Грустная улыбка появилась на губах Ганнибала. Светлая печаль зажглась в когда-то мертвенно-холодных глазах. Он не сдается. Он примет решающий бой. И пусть это будет его последний рассвет, но Уилл Грэм будет жить.
*
– Проснитесь и пойте, мистер Грэм!
На лицо плеснули холодной водой. Уилл с трудом разлепил веки. В глазах все плыло и кружилось, а голова просто раскалывалась от сильной ноющей боли в затылке. Характерное тянущее чувство подсказывало, что это было последствием хорошего удара чем-то тяжелым.
– Что? – дернулся Грэм, отчего тошнота моментально подкатила к горлу, а боль вспыхнула с новой силой.
– А вот этого не надо, – темный силуэт маячил перед глазами Уилла, но тот все никак не мог сфокусировать ослабшее зрение и распознать человека перед собой, – Некультурно будет запачкать пол дома, где нас столь радушно приютил хозяин.
Грэм ощущал себя как на корабле в шторм – все качалось, реальность медленно, но верно уплывала, сменяясь серым забытьем.
– Не спать! – ему в лицо вновь плеснули водой. Раздражение побороло слабость, придало сил.
– Лайнус? – хрипло спросил Уилл, вглядываясь в своего похитителя. Предшествующие события медленно воскресали в его памяти. Вчерашний день был окутан черным туманом беспамятства, сквозь который проступали лишь отдельные моменты: визитница с именами жертв Потрошителя в столе доктора Лектера, сейф-холодильник, набитый разноцветными пищевыми контейнерами со страшным содержимым. Тетрадь, исписанная его именем от корки до корки. «Ты только мой, Уилл Грэм», – голос Ганнибала как гром прозвучал в голове профайлера. И воспоминания ночи нахлынули на него, сводя с ума: поцелуи, ласки, укусы, горячее сбившееся дыхание, боль и сладость порочной связи, отчаянье, удовольствие, ненависть, страсть и пожирающее чувство непереносимой привязанности к тому, чья черная душа не сможет сгореть даже в Аду.
Конструктор, казалось, даже не заметил, как побледнел от собственных воспоминаний Уилл, и продолжил:
– Самодовольство губительно, мистер Грэм. Вы думали, что поймав меня и упрятав в лечебницу для преступников, вы избавились от меня? Как думаете, сколько пойманных вами людей мечтают вырвать ваше сердце из груди? Но только мне выпал шанс реализовать эту мечту.
Грэм не собирался вступать в диалог с психопатом. Вместо этого он сосредоточился на окружающей обстановке. Они были в каком-то помещении. Судя по мебели, это была кухня. Что ж, вполне логичный выбор для каннибала. За окнами без занавесок розовело небо, значит, было около шести утра. Черные голые деревья на фоне бледно-розового неба выглядели зловеще. Уилл оторвал взгляд от окна и сосредоточился на себе самом. Он сидел, привязанный к стулу. Лодыжки были крепко примотаны к ножкам, а запястья – связаны за спиной и прикованы к спинке стула. Тело ломило, но это было уже постоянное чувство, как и тошнота, и головная боль, и рассеянность восприятия. Колотившая дрожь могла быть следствием его болезни, а, возможно, причиной был сквозняк, ведь он сидел в одной майке и трусах. Прямо так его приволок сюда Лайнус. С трудом, но припомнилось и обстоятельство, при котором его похитили. Кажется, он отправился ночью в туалет. Вероятно, по привычке, он пошел через коридор в гостевую ванную. Где-то там его и подкараулил Лайнус, мощно приложив по затылку чем-то тяжелым.
Конструктор продолжал что-то говорить, расхаживая перед Уиллом. Грэм никак не мог поверить, что этот невысокий, щуплый мужчина в нелепых круглых очках, с мышиным лицом и дерганными движениями был тем самым Конструктором, на совести которого были сотни жертв. Внешность обманчива, к тому же она компенсировалась интеллектом. Ведь смог же он так провернуть все, что теперь удача на его стороне, а Кроуфорд если и найдет его, то явно уже после того, как сердце профайлера навсегда остановится.
Но больнее всего было осознавать то, что оказался Уилл на этом гребанном стуле по собственной вине. Собственная слепота, отрицание, нежелание верить в то, что Ганнибал Лектер был Потрошителем и тем самым сообщником Лайнуса, который помог ему сбежать, теперь могли стоить ему жизни. Лучше бы ему никогда не приходить в следственный отдел Кроуфорда, не заниматься преступниками, не встречаться с Ганнибалом! Но что толку жалеть об этом сейчас?
– Мистер Грэм! – обратился к нему Лайнус, очевидно, уязвленный невниманием к собственной персоне.
Уилл поднял на него ненавидящий взгляд.
– Уж в вас-то я разочаровался, – Лайнус подошел к нему, – Скажите мне, каково быть преданным тем, кого любишь?
Грэм вздрогнул. Уж его душевные терзания точно не должны были касаться этого маньяка-психопата!
– Не поймите меня неправильно, я нисколько не разделяю ваше увлечение… э… подобного рода забавами. Признаться, я не ожидал, что вы так легко поддадитесь обаянию собственного психоаналитика. Да, я знаю, что Ганнибал Лектер был вашим психоаналитиком. Но то, как далеко у вас это зашло… Вы мне еще благодарны должны быть, что я остановил эту мерзость. Надеюсь, она не заразна.
Лайнус хохотнул, очевидно, полагая себя хорошим шутником. В глазах Уилла ненависть смешалась со стыдом. Откуда он узнал? Неужели, Ганнибал и об этом ему рассказывал?
– Вижу, вы не вполне понимаете, что происходит сейчас, мистер Грэм, – Лайнус взял свободный стул и сел перед Уиллом. Его лицо приняло участливое выражение. – Похоже, препарат, который давал вам доктор Лектер негативно сказался на вашей мыслительной деятельности.
Сердце Уилла ухнуло вниз. Значит, он был прав, Ганнибал намеренно травил его чем-то, делая вялым, невосприимчивым и снижая мозговую активность. Боль предательства вновь сдавила грудь.
– Позвольте, я поясню, почему вы до сих пор живы, – продолжил между тем Конструктор, – Видите ли, Ганнибал Лектер, он же Потрошитель, как вы, надеюсь, уже догадались, был всегда моим кумиром. Он мог действовать в своих интересах, удовлетворять свои потребности, но при этом оставаясь неуловимым, всегда в тени, всегда сокрыт от всевидящего глаза правосудия. Поразительно. И каков же был мой восторг, когда он, мой кумир, предложил мне сделку! Да просто работать с ним было уже большой наградой! И он смог освободить меня, опять же оставшись незамеченным. Моему восхищению не было предела!
– Вы больной человек, Лайнус, – выдавил сквозь зубы Грэм, – Именно поэтому вы попали в психушку, а не на электрический стул.
– Мнение о том, что такое психическое здоровье весьма субъективно. Разве доктор Лектер вам об этом не говорил? Иначе как объяснить, что один из самых безумных психопатов одновременно является и одним из ведущих специалистов психиатрии и психоаналитики?
