Текст книги "Двуликое сердце (СИ)"

Профайлер не знал, чем себя занять в ожидании Лектера. Голодное урчание в желудке подсказало решение – он приготовит ужин. Конечно, Уилл был большим «спецом» по варке макарон, но одно блюдо он все же готовил мастерски – стейки по-техасски. У Ганнибала было такое обилие приправ и специй, что Грэм не сомневался, что подберет нужное.

Было немного неловко орудовать на чужой кухне в отсутствии хозяина, но Уилл же предупреждал Лектера, что будет помогать по хозяйству. Приготовление еды – тоже часть ведения хозяйства, так что все в рамках приличия.

Первым делом Уилл заглянул в холодильник. Стерильно чистое, белое пространство было под завязку набито зеленью, овощами, фруктами, баночками с какими-то соусами и заготовками собственного производства. И никаких консервантов, все натуральное. Правда, и никакого мяса. Уилл весь холодильник обшарил, и даже в морозильную камеру заглядывал – ничего. Грэм нахмурился – неужели, Ганнибал покупает мясо только непосредственно перед приготовлением? Закрыв холодильник, профайлер постоял немного перед ним, задумчиво поглаживая подбородок. И только спустя минуту догадался поднять глаза. На холодильнике стоял какой-то поднос. Привстав на цыпочки, он снял его. Да, удача! На подносе как раз размораживался кусок отборнейшей телятины. Вроде, это была телятина. Уилл пальцем потрогал мясо – холодное, но мягкое. Можно готовить.

Порывшись по шкафчикам, он нашел все необходимые специи, поставил кастрюлю с водой на огонь, почистил картошку и запустил ее в воду. Мясо он порезал аккуратными, средними по толщине кусками. Мясо было нежным, с мраморными прожилками. И оно ничем не пахло. Странно, обычно свежая телятина имеет сильный запах молока. Может, это все же свинина? Но мясо слишком темное… Уилл решил не заморачиваться.

Отбив стейки, он натер их солью, перцем и смесью трав. Накалил сковороду и начал жарить. Божественный запах тут же вскружил голову и заставил буквально давиться слюной. Решив не отставать от хозяина дома, Уилл украсил тарелки порезанными неровными кружочками томатами, выложил мясо (каждому – по два стейка средней прожарки), рядом – отварной картофель. Он возился с веточками петрушки, когда вернулся Ганнибал.

– Уилл? – доктор Лектер стоял в проеме кухни в пальто и даже не разувшись. Взгляд его выражал крайнюю степень удивления.

– А я вот решил помочь с ужином, – Грэм неловко улыбнулся и развел руками.

Психоаналитик обвел взглядом кухню, будто в поиске разрушений, нанесенных неопытным поваром. Грязная посуда к разрушениям не относилась, а во всем остальном профайлер был аккуратен.

– Я сделал что-то не так? – Уилл не вполне понимал растерянный и будто бы напуганный взгляд Лектера.

– Нет, – психоаналитик посмотрел ему прямо в глаза, – Я просто не ожидал.

Он улыбнулся извиняющейся улыбкой, довольно широко, и опустил взгляд.

– Не ты один не привык быть под чьей-то заботой, – пояснил Лектер.

– Тогда мой руки и – Bon Appétit!

Ганнибал вздрогнул на этих словах и быстро вышел с кухни.

За ужином психотерапевт буквально захвалил Уилла: мясо было нежным, сочным, острым. Гарнир был прост, но идеально подходил к стейкам.

– Не знал, что и в тебе дремлет кулинар, – Лектер аккуратно разрезал свою порцию на маленькие кусочки, – Стейки получились просто великолепными.

– Да ладно, – смущенно отмахнулся Грэм, – Мясо хорошее. Жаль, маленький кусок был.

– Я предпочитаю свежее мясо. И покупаю помалу, на один раз.

– А где покупаешь?

Психоаналитик запнулся на мгновение. Профайлер невольно отметил это про себя.

– У знакомого фермера. Только его мясу я доверяю.

– Надо тоже у него брать – хороший продукт. Дашь номер?

– Конечно, – широко улыбнулся Лектер, – Сразу после ужина.

К несчастью, сразу после ужина Уилл забыл об этом. Они сразу перешли в зал для очередного сеанса психоанализа.

Сидеть на месте Грэму почему-то совсем не хотелось, и он стал ходить вдоль книжных полок, разглядывая корешки книг. Ганнибал присел на край своего стола, взяв в руки привычный блокнот.

– Мистер Грэм, предлагаю сегодня поговорить о личном пространстве, – доктор сделал какую-то пометку себе.

– Мм, – отозвался Уилл, проводя пальцами по книгам.

– В свете ночных событий и утреннего разговора, – пояснил Лектер, – Начнем с простого. Почему на наших сеансах мы отказываемся от неформального общения?

– Ээ? – Уилл все же повернулся.

– В силу своей профессии я проник достаточно глубоко в ваше сознание, мистер Грэм. И даже в подсознание. Смею предположить, что так хорошо вас не знает никто. Вы делитесь со мной самым сокровенным, доверяете, можно сказать, свою душу. Но вам от этого не уютно, не спокойно, вы бы не хотели вообще никого впускать в свой мир. Но, раз вынуждены, вы создаете искусственную дистанцию между собой и мной, вашим психоаналитиком. Близость и доверие рождает дружбу, но именно этого вы и боитесь. Боитесь сблизиться с человеком, поэтому запираете все в рамки «врач – пациент».

– Нет, – Уилл неловко рассмеялся.

– Тогда, может, будем общаться просто, по именам и на «ты»?

– Тогда у меня пропадет ощущение того, что я на приеме у доктора, – Грэм продолжал улыбаться.

– А для тебя важно это ощущение? – Лектер еще что-то записал.

– Ну… м… нет, – Уилл растерянно потер шею. Возможно, психоаналитик был прав насчет него и его нежелания сближаться с кем бы то ни было.

– Хорошо, Уилл, – Ганнибал встал и отложил блокнот, – Тогда продолжим двигать границы твоего личного пространства.

Грэм был прав – ощущение сеанса пропало, и как-то меньше захотелось говорить о себе и своих чувствах. Профайлер отвернулся к стеллажам, слушая приближающиеся шаги доктора.

– Определимся для начала с физической границей, – шаги остановились. Казалось, Лектер стоит в нескольких дюймах от него. Было неловко, и захотелось повернуться, но Ганнибал опередил его:

– Не оборачивайся. Сейчас я подошел к тебе со спины. Но я твой друг, ты это знаешь. Как близко ты меня подпустишь в столь уязвимой позиции?

Психоаналитик говорил тихим, глубоким голосом. Профайлеру казалось, что он чувствует его дыхание на своем затылке. От этой мысли мурашки побежали по спине Грэма, и он сделал судорожный вдох.

– Все нормально, – сказал он, хотя спина его напряглась.

– Хорошо, – голос стал еще ниже, еще глубже.

Уилл стоял, тяжело дыша, с бешено колотящимся сердцем, уставившись невидящим взглядом на корешок какой-то старой книги с немецким названием. Теперь он явственно ощущал обжигающее дыхание у своего уха, чувствовал сдержанный аромат дорогой туалетной воды доктора. Лектер протянул руку и оперся о книжный шкаф справа от головы Уилла.

– Что ты сейчас чувствуешь? – дыхание опалило нежную шею за ухом, и волосы на затылке Грэма встали дыбом. Ему показалось, отклонись он чуть-чуть назад, – и наткнется на широкую грудь Ганнибала Лектера, затылок его ляжет на плечо в дорогом костюме, а сильные руки обхватят его поперек груди, уволакивая на самое дно, в беспросветную тьму.

– Что ты чувствуешь, Уилл? – повторил вопрос Лектер, и голос его звучал как-то по-хищному.

“Будто мне в спину вот-вот воткнут нож”, – подумал Грэм, не смея даже закрыть глаза. А еще… Еще он почувствовал возбуждение. Не слабое, мимолетное, неясное влечение, а по-настоящему сильное, сводящее с ума желание. Это пугало профайлера куда сильнее, чем ожидание удара.

– Неоднозначное чувство, – уклончиво ответил Уилл, его голос дрогнул.

– Ты доверяешь мне?

Грэм едва не задохнулся, когда почувствовал пальцы психоаналитика у себя на затылке. Тот всего лишь оправил завернувшийся воротник, но профайлера как электричеством прошило. Желание сводило с ума, хотелось сделать хоть что-нибудь, снять это почти болезненное напряжение возбужденной плоти, но Уилл, разумеется, ничего не сделал. Лишь ответил на выдохе:

– Да.

Ганнибал отстранился, и Грэм услышал, как психоаналитик подошел к столу. Испытывая почти разочарование, профайлер обернулся. Лектер стоя что-то записывал в блокнот. Чувствуя неясное смятение, Уилл прошел и сел на свое привычное место. Психиатр сел напротив, закинув ногу на ногу. Профайлер невольно подумал, а не испытал ли Ганнибал тоже возбуждения? Нет, нет. Он всегда так сидит. И темные глаза смотрят бесстрастно и почти с обидным равнодушием.

– Хорошо, вторжение в свою «слепую зону» ты воспринимаешь напряженно, конечно, но ты не отшатнулся, не ушел. Значит, ты готов с этим работать, готов отказаться от своего одиночества.

Профайлер кивнул, чуть исподлобья наблюдая за доктором.

– Теперь определимся с психологическими границами. Уилл, – Лектер отложил блокнот в сторону и переплел пальцы, обхватив колено, – Расскажи мне о своем первом сексуальном опыте.

Грэм едва не подавился собственным дыханием. Лицо будто обдало горячим паром.

– Что? – нервный смешок сорвался с его губ.

– Первый сексуальный опыт, – повторил Ганнибал таким тоном, будто речь шла о первой поездке на велосипеде. Его губы были изогнуты в вежливой улыбке, но глаза не улыбались, – Очень личная тема, это позволит тебе раскрепоститься. Со своей стороны могу уверить тебя в соблюдении профессиональной этики. Наш разговор останется строго между нами.

– Почему именно это? – Уилл чувствовал себя загнанным в ловушку.

– Не из личного интереса, поверь. Видишь, как тебя задевает эта тема? Ты смущен. Значит, это отличное упражнение.

– Ну… – Грэм все еще не верил, что сидит и разговаривает с Лектером на столь щекотливые темы, – Ну, мне было 16.

Он замолчал.

– Содержательно. Но, может, что-то еще? – казалось, психоаналитик издевается.

– Она была моей девушкой. Мы встречались уже несколько месяцев, – Уилл нервно царапал пальцами подлокотники своего кресла, избегая встречаться с Лектером взглядами. – Мы сделали это, когда ее родители отправились в Аспен. У меня… в общем, я был не на высоте.

Он замолчал, его глаза нервно бегали.

– Что ж, – Ганнибал вновь взял в руки блокнот, – С психологическим сближением у тебя сложнее.

Профайлер вопросительно посмотрел на него.

– Ты не был честен.

– Ты обвиняешь меня во лжи? – неожиданно для самого себя разозлился Уилл.

– Ты не был честен до конца. Либо ты что-то изменил в этой истории…

Грэм фыркнул.

– Либо, – продолжил доктор, – Это был не первый опыт.

Сердце Уилла дрогнуло. Он закрыл глаза. Чертов доктор Лектер! Его можно использовать при допросе преступников вместо детектора лжи! Как он догадался?

– Если это тот максимум, насколько ты готов меня впустить… – почти разочарованно начал Ганнибал.

– Мне было 14, – перебил его Уилл. Глаза его были закрыты, говорил он тихо, – Просто не знаю, секса ведь не было… Можно ли это считать… Я попробовал травку, первый и последний раз. Ее притащил мой друг. Мы ушли на поле, что было за нашей школой. Там, в высокой траве нас бы никто не нашел. Травка конкретно свернула нам башню, – Уилл невесело усмехнулся, все еще не открывая глаз. Он немного помолчал, затем продолжил, – Мы говорили о девчонках. Выяснилось, что нам нравилась одна и та же. Мы с ним поспорили из-за этого. Даже устроили возню: дракой назвать это нельзя, мы же не всерьез, к тому же мы были расслаблены и смеялись. Но…

Он запнулся. Лектер молчал. Уиллу казалось, что он один, один за черной завесой собственных век. Это придало храбрости рассказывать дальше.

– Он поцеловал меня. Я тогда подумал, что это шутка. Он сказал, что это шутка. И я позволил ему. Ведь все было понарошку, солнце светило ярко, были летние каникулы, и хотелось плакать от счастья. А травка не давала сосредоточиться, осознать… А когда я кончил ему в руку, было слишком поздно. Наркотический дурман рассеялся, но память нам никто не стер. Больше мы не общались.

Уилл замолчал – на этот раз рассказ был закончен.

– Ты ведь никому об этом не рассказывал? – тихо спросил психоаналитик.

Грэм отрицательно покачал головой. Он открыл глаза, но не подымал взгляда. Он сидел с опущенной головой, чувствуя себя уязвленным и ослабленным, голова кружилась, а во рту пересохло. Сердце тяжело и медленно стучало в груди.

– Если хочешь, можешь спросить меня, о чем хочешь, – мягко предложил Ганнибал, – Это будет справедливо.

Уилл вновь покачал головой.

– Что ж, тогда на сегодня хватит, – Лектер поднялся со своего места, – Вторжение в личное пространство всегда сопряжено с переживаниями и чувством уязвимости. Но потом будет проще. Я благодарен тебе, Уилл Грэм, что ты столь откровенен со мной.

– Ты ведь мой друг? – с неуверенным утверждением профайлер поднял на доктора большие влажные глаза. Он был полностью в его власти, не осознавал, что Лектер, как опытный манипулятор, намеренно создал эту связь между ними, как короткий поводок, который Ганнибал крепко держал в руке.

– Конечно, – психоаналитик доброжелательно улыбнулся.

Уилл почувствовал какой-то безотчетный страх. Его разрывали противоречивые чувства: желание оттолкнуть Лектера, но и желание притянуть к себе, бежать, куда глаза глядят, и остаться навсегда в этом спокойном доме-крепости. Желание убить, убить за то, что тот знает слишком много, что заставляет чувствовать Уилла слабым и беззащитным, и противоестественное, грязное желание отдаться, отдаться прямо здесь, в приемном зале, на столе, за которым работал психоаналитик и за которым Уилл рисовал ему как-то часы. Отдать свой разум, свое сердце, свою душу и свое тело…

Грэм закрыл глаза. Его колотила дрожь, бросало то в жар, то в холод, чувство паники мешалось с чувством беспомощности, и еще эта сводящая с ума, ненормальная тяга к своему психоаналитику.

Ганнибал прекрасно видел все это. Как Уилл не старался скрыть свое возбуждение, от цепкого взгляда доктора не укрылось то, как недвусмысленно оттопыриваются джинсы пациента.

Профайлер встал, покачнувшись на ватных ногах, и, скомкано попрощавшись, отправился к себе, думая лишь о том, как бы поскорее попасть в душ и удовлетворить жгучее желание.

Лектер проводил его самодовольным взглядом. Все шло по плану. Он отметил еще несколько новых симптомов. Тиоридазин действовал безотказно. Но что делать с влюбленностью профайлера? Вряд ли внезапное влечение входило в побочные эффекты нейролептика, который психоаналитик незаметно подмешивал в еду Уиллу. Симпатия со стороны Грэма льстила Ганнибалу, хоть и не входила в изначальные планы. Могли возникнуть проблемы.

Лектер взял блокнот и сделал несколько пометок для себя. Он не желал себе в этом признаваться, но, похоже, тут имел место быть контрперенос. Плохо, очень плохо, доктор Лектер! И очень непрофессионально. Психоаналитик сжал губы, взгляд его сузился. Если все зайдет слишком далеко… В одном он был уверен точно: если будет нужно, он убьет Уилла Грэма. И его рука не дрогнет.

========== Четврг ==========

Эффект зебры

– образное выражение в медицине, описывающее неправильную интерпретацию

симптомных проявлений того или иного заболевания в организме,

в результате чего есть большая вероятность поставить неверный диагноз.

Термин ввел психоаналитик Теодор Вудвард (Балтимор, Мэриленд):

“Если вы слышите стук копыт, то представляйте себе лошадь,

а не зебру!”

Уилл проснулся рано. Его снова мучили кошмары, засасывая в липкую трясину безумия. Но пробуждение не принесло желанного облегчения – в первые секунды Грэм был будто парализован: мышцы свело, и он не мог пошевелить и пальцем, а глотку сжала невидимая рука – ни вскрикнуть, ни вдохнуть. Профайлер лежал в ледяной постели в сумрачном свете раннего пасмурного утра и ощущал тяжелый, всепоглощающий страх. Сердце колотилось как бешеное, во рту все настолько пересохло, что, казалось, язык опух и прилип к нёбу, а по телу прокатывались болезненные судороги.

«Боже, что со мной происходит?» – в ужасе думал Уилл. Это точно было не банальное переутомление. Такого с ним никогда прежде не случалось, словно его организм восстал против него самого. Тело было покрыто холодной испариной, грудь сдавило, будто сам Дьявол не давал ему сделать вдох, а в голове все шумело, кружилось и разрывалось на части чудовищной мигренью.

«Господи, да я так скоро подохну, – с неожиданным равнодушием подумал Грэм, и страх тут же отступил, – Мне нужен врач».

Эта мысль принесла успокоение, судорога отпустила, Уилл вдохнул полной грудью и вновь провалился в тревожный неглубокий сон.

Проспав несколько часов, Грэм проснулся в десятом часу. Самочувствие было удовлетворительным – немного болела голова, но в остальном состояние было лучше, чем на рассвете.

Первым делом профайлер набрал Кроуфорда. Начальник отдела поднял трубку незамедлительно.

– Да, Уилл. Как ты?

– Привет, я… – Грэм внезапно осекся. Он звонил для того, чтобы сообщить Джеку о своем самочувствии, отпроситься в больницу, сказать, наконец, что с ним что-то не так, что-то, чего не понимает даже Лектер. Но не смог. Он будто предавал доверие своего психоаналитика. Нет, сначала он обо всем расскажет Ганнибалу.

– У меня все нормально, – соврал Уилл, – Я звоню узнать, как продвигается дело.

Из трубки донесся тяжелый вздох.

– Не очень. Конструктор как сквозь землю провалился. Он ничем себя не выдает, сидит где-то тише воды ниже травы. Но, знаешь, как раз про такую тишину и говорят «предгрозовая». Хотелось бы, конечно, надеяться, что Лайнус угодил под колеса грузовика, и его труп мы найдем закопанным в ближайшей лесопосадке… Но что-то мне подсказывает, что так просто мы от него не отделаемся.

– А вы допросили охранника? Который в больнице?

– Мда, – Джек внезапно умолк, – Тут вообще конкретное невезение. Мы не успели. Джим Девор скончался вчера вечером от анафилактического шока.

– Что? – Уилл снова почувствовал беспочвенную панику.

– У него оказалась непереносимость дипразина. Не знаю, как они это допустили… Сказали, была смена стажеров, а дежурный врач не уследил. Ему ввели слишком большую дозу, не сделав предварительный анализ на аллергическую реакцию.

– Человеческая халатность? – севшим голосом переспросил Уилл.

– Да. Уже нашли виновного стажера. Правда, он клянется, что сделал все по инструкции и ввел столько кубиков, сколько было предписано лечащим врачом, но он всего несколько недель практикует, так что…

– Его убили, Джек, – Грэм закрыл глаза, – Кто-то знал, что охраннику что-то известно, и убрал его.

– Уилл, у тебя паранойя. Это врачебная ошибка, причем, к сожалению, довольно распространенная. Я…

– Джек, я прошу тебя, сделай запрос на всех, кто имел доступ к охраннику: кто его лечил, кто у него убирался в палате. Посетители. Записи с камер наблюдения…

– Там нет камер, – хмуро перебил его Кроуфорд, – А насчет посетителей… Неужели, ты правда думаешь, что кто-то намеренно ввел ему аллерген?

– Не «кто-то». И не Лайнус, его ориентировки есть у охраны. Это сделал сообщник Конструктора. Подозреваю, Потрошитель.

– Чесапикский? Он за решеткой.

– Это не он, – Грэм потер виски, – Мы поймали тогда подражателя. Джек, ну когда же ты начнешь мне верить, что настоящий Потрошитель на свободе?

– Убеди меня.

И профайлер рассказал своему начальнику все, к чему пришел за последние несколько дней.

*