Текст книги "Мать или Новый Вид (Том 2)"

Автор книги: Сатпрем

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 29 страниц)

Физический разум является эти экраном.

Убери экран, и больше нет смерти.

То, что составляет экран, вызывает смерть.

Имперсонализация – это непосредственная универсализация и мгновенное прояснение, включая прояснение смерти.

Годы спустя, Мать скажет мне: Я пыталась действовать по-разному, я очень много учила, но я увидела лишь одну абсолютную вещь – это единственны абсолют, который может принести абсолютный результат: для Тебя, Господи – Ты, Ты, для Тебя... И при каждой трудности, всякий раз, просто это: "Это все Твое, Господи, все для Тебя, Твое. Только Ты можешь действовать, единственно Ты. Только Ты, Ты – Истина, только Ты – Сила..." И эти слова по сути ничто, они просто очень неуклюжее выражение ... нечто... грандиозной Силы. Это лишь неспособность, неуклюжесть, утрата веры, которую мы примешиваем в Его мощь. С той минуты, когда мы по-настоящему чисты, что означает, что мы находимся лишь под Его влиянием, больше нет пределов, нет пределов – ничего, ничего, нет ничего, нет законов Природы, которые могли бы противостоять, нет ничего, ничего.

Нет законов Природы.

И, действительно, целая серия физических, физиологических последствий – невероятных для нашего физического разума – начинает просачиваться сквозь ячейки сети, как если бы мы имели дело с другой физической Природой – или, возможно, настоящей Природой. Мы совершенно заблуждаемся, мы совершенно сбиты с толку не только ложной материей, но и ложным Богом, который правил этой ложной материей. Реальность совершенно другая: совершенно другой "Бог" и совершенно другая "Материя". Тот Бог идет рука об руку с той материей, которой сопутствует та Смерть. Мать говорила "Ты", потому что еще нет языка для той другой материальной реальности: Вот в чем беда, ты говоришь "Божественное", а они подразумевают "Бог" – существует ЛИШЬ То: То одно существует. То, что? Единственно То существует! она называла это "Господь", вы можете называть это как вам угодно – это другая вещь. Это та Вещь, в которой больше не существует "Я": раздавлено, ушло. Тотальное сознание. Полное движение, тотальная мощь. Существует лишь тотальность. Без экрана. Следующее сознание. Другой вид, который не является больше ни человечеством, ни сверхчеловечеством, не улучшением животных: нечто иное. Нечто, подчиняющееся другому закону, который не имеет ничего общего со всемирной гравитацией. И все же это происходит в физическом, материальном теле. Божественная, материальная реальность. И "божественное", больше не являющееся "другим"... это то, чем вы являетесь на самом деле, что составляет все. Не некий "Ты", высоко вверху, за сотни миль, кого вы не знаете: Он повсюду, Он постоянно здесь, Он внутри – и вы прилипаете к Нему. Это единственное решение. Понятие "Бог" использовалось, чтобы достичь другой стороны – но что вы скажете, когда все окажется на одной и той же стороне?

Первый и абсолютный ключ – сдача. Только это больше не мистическая сдача на вершинах существа: это материальная, телесная сдача. Пока есть персональное усилие, это... О! Подобно человеку, толкающему бочку на вершину горы, когда бочка всякий раз скатывается назад... Потому что, по мере того, как меняется равновесие между различными частями существа, и возрастает доля светлых частей, тогда остальное кажется все более и более неуместным и невыносимым, и действительно становится очень отвратительно; так что все чаще и чаще возникает совсем спонтанное, простое и полное движение: "Я сам ничего не могу поделать с этим. Это невозможно, я не могу, это такой сизифов труд, что это невозможно – Господь, сделай это за меня." И когда ты делаешь это с простотой ребенка, просто так, искренне, действительно убежденным, что не можешь сделать это: "Это невозможно, я никогда не смогу сделать это – сделай это за меня", тогда все чудесно! О, Он делает это, мой мальчик, и впоследствии ты ошарашен: Как!... Масса вещей исчезли и никогда не вернутся впредь – ушли, пуф! Некоторое время спустя ты начинаешь изумляться: "Как это возможно; это было здесь..." просто так, пуф! В одну секунду... Это единственное решение, нет других. Все остальное... стремления, концепции, надежды... это все еще сверхчеловеческое, но это не супраментальное. Это высший тип человечества, пытающийся подтянуть все человечество, но это бесполезно. От этого нужно отказаться. Тогда может прийти эта Вещь, сможет занять свое место. В этом весь секрет... и позволить себе быть поднятым, пока ты не исчезнешь.

Лучший способ пройти через сеть – стать потоком воздуха.

Должно исчезнуть "я рептилия", чтобы могло возникнуть "это птица". Компетенция рептилии совершенно бесполезна для птицы.

И, в конечном итоге, единственно исчезающей вещью является экран. И ВОТ МЫ.

Только, – добавила Мать, – ты не должен пугаться – если ты напуган, то становится ужасно. К счастью, мое тело не из пугливых!

Действительно, существуют совсем радикальные последствия, по сравнению с которыми наши ядерные расщепления выглядят как некое дурное и неуместное ребячество, за исключением смерти, которая остается единственной силой в этом ложном мире.

Теперь мы действительно вступаем в магический лес.

Теперь может начать просачиваться Вибрация.

Теперь мы вступаем в другой мир, и тем не менее, тот же самый.

XIII. ПУТИ УНИВЕРСАЛИЗАЦИИ

Эту сеть не уничтожишь за один день, и не появится просто за один день чистый клеточный разум, освобожденный от гипноза физического разума. Это произойдет лишь в 1965. Истинное тело должно быть вырвано из ночи мира, из целого мира. Помехи, препятствующие нам попасть "туда" -это не досадные ошибки или некое негодное бремя, так что когда мы продеремся через все это, то достигнем прекрасного супраментального прояснения. Все устроено несколько посложнее, опыт следует по длинному, нескончаемому пути через лес, и дни идут за днями: вы дошли до пункта B, пункта C, D... – изменения во времени, в пространстве, во сне, в видении, в органах чувств – затем другое маленькое прояснение, другой поток, каждый из которых подобен миру в себе, и цепочка переживаний A1, A2, A3... кажется теперь далеко, далеко "позади", как если бы ее никогда не было. Вы идете из одного несвязанного мира в другой, из одного несвязанного места в другое. Затем внезапно, без какой-либо причины, в конце того пути, вы снова оказываетесь в переживании A, но теперь оно значительно расширено и углублено, с целой серией новых волн и наложений, как если бы то переживание тайком изменилось и приобрело другой смысл и последствия, благодаря тому лишь факту, что между делом вы прошли пункты B, C, D... . Затем вы снова расширяете свой путь, оставляя цепочку A1, A2 и найдя B2, C2, D2,... которая тоже успела измениться. Это подобно глобальной прогрессии, в которой ни одна точка не является "хорошей", и ни одна точка не является окончательной или покоренной раз и навсегда: ничто "там" не находится в каком-то месте, все – вообще везде. И временами, в некоторой неожиданной точке этой прогрессии, вы как бы оказываетесь перед тотальным секретом: внезапно кажется, что все линии сливаются... и снова все ушло. И вы ходите и ходите; где же Секрет? Мать прикасалась к нему сотни, тысячи раз. И все же можно было бы сказать, что она никогда не знала, в чем Секрет: она проживала его, "вырабатывала", не давая названий. Она ходила, и этот Секрет приходил в бытие через ее хождение. Это не ментальный ход через некоторую математическую проблему, решение которой кроется в самом конце: это клеточный ход, прогресс тела. Это новое тело, делаемое в старом теле или возникающее из старого тела: новый мир, появляющийся из старого. Все точки равным образом хороши, являются тем, и все они равным образом необходимы, чтобы достичь требуемого развития. Пожалуй, можно сказать, что весь лес появляется сразу же, вообще в любой точке, как только все было пройдено. Тело Матери было символическим телом, в котором возникало тело нового мира. Недостает лишь одного звена, чтобы это было видно всем: нескрытый лес, тотальный курс, секрет в каждой точке. Развуалированная Амазония. Новый мир под нашими ногами. Новое тело здесь. Нам нужно лишь начать осознавать нечто. Чтобы перейти в мир иной, она прошла через все это. Так чего же недостает? Секрет заключается как раз в том, чтобы знать, чего недостает, а не то, что уже здесь.

Есть некая вуаль, которая должна быть поднята где-то в нашем сознании.

Мы всегда гадаем, не является ли эта вуаль тем самым физическим разумом: "заклинанием искажений", о чем говорил Шри Ауробиндо. Некая черная магия глубоко внизу, в клетках.

Настоящая материя

Когда немного распускаются ячейки сети в результате имперсонализации, как и под ударами мантры, то начинают возникать всевозможные явления, поначалу довольно неуловимые, как дуновения ветерка, но постепенно становящиеся более точными и крепнущими с годами. Но поначалу истинная супраментальная Вибрация начинает просачиваться в материю не "крушащим" или "ослепляющим" образом, а в тонкой форме, которую Мать описывала множество раз: Как только это начинает устанавливаться здесь, я вижу, что оно производит ту маленькую вибрацию – мерцающие вибрации – которые кажутся совершенно необходимыми, чтобы проникнуть в эту материю. Но действительно можно гадать, в каком направлении разворачивается этот процесс: слова "проникнуть в эту материю" оставляют впечатление чего-то "позади" или "вне", что проникает в телесную субстанцию, но действительно ли это "проникновение" снаружи или, скорее, некое прояснение, которое позволяет нам видеть и воспринимать или чувствовать то, что всегда было, под ячейками сети? Мы всегда гадали, как следует понимать этот процесс. Вопрос кажется очень простым, но он влечет за собой совершенно разные последствия, которые меняют всю перспективу процесса: в одном случае это "другая" вибрация мало-помалу проникает в старую материю и модифицирует ее – следовательно, это трансформация одного под действием другого; в другом случае, это реальное положение вещей, настоящая вибрация, настоящая форма начинает проступать сквозь ячейки сети – следовательно, это замещение или развуалирование. Мы будем задавать себе этот вопрос прямо до самого конца. Годы спустя, пройдя весь курс и пройдя через изрядное число переживаний, Мать вернется к этому "мерцающему" просачиванию и внезапно, "просто так", в середине разговора, она сделала одно замечание, которое оставило меня совершенно озадаченным. И так все время было с Матерью. Те открытия, столь грандиозные, что ученые написали бы о них тома, никогда не казались ей "открытиями": она просто отмечала текущий факт или, скорее, он становился ей известным, и на этом все кончалось, она продолжала идти дальше – Мать была полна открытиями столь же прозрачно-очевидными, как воздух, которым дышишь, но она не всегда утруждала себя тем, чтобы отмечать их и говорить: да, это открытие. Она просто проживала вещь, не ментализируя ее – открытия оставлялись на потом, когда находилось им подходящее название. В сущности, все уже открыто в путешествии Матери, но ничто не названо, так что это как бы и не существует – для нас. Но в тот раз она назвала открытие. Она наблюдала, как то мерцающее просачивание вызывало новый целостный способ бытия в теле: Способ бытия, который будет светлым, гармоничным. Этот способ бытия все еще очень трудно определить, но в этом поиске присутствует постоянное восприятие (которое транслируется видением) многокрасочного света, содержащего все цвета: все краски, но не слоями, а как комбинация мельчайших точек, комбинация точек всех цветов... И мы припоминаем "радужный свет", который она восприняла в начале столетия в глубинах Несознательного – что означает завершение грандиозного курса (можно сказать, курса земли: тело Матери было земным подобно любому другому телу), поскольку тот свет больше не был где-то там, под бездонными глубинами, в каком-то "гроте", а был прямо здесь, на пороге ее тела, мерцая через все поры ее кожи, так сказать. Вуаль стала тоньше. И она добавила: Теперь я вижу это постоянно, в связи со всем, и это кажется тем, что можно было бы назвать восприятием настоящей Материи. Все возможные цвета комбинируются в светлых точках, не смешиваясь при этом. Все кажется СДЕЛАННЫМ из этого. Полагаю, что после этого она больше никогда не говорила о "настоящей Материи": пришло и ушло. В другой раз было нечто иное, что она не называла. С другой стороны, она все чаще и чаще будет говорить о "ложной материи", как если бы эти крапинки многокрасочных вибраций были настоящим способом бытия материи, который постепенно проявлялся или становился более отчетливым по мере освобождения сети – именно эту сеть она назовет "ложной материей". Так что все больше и больше кажется, что это явление можно рассматривать скорее как замещение настоящей Материей или развуалирование настоящей Материи, чем как трансформацию старой материи в нечто "иное". Тогда проясняется множество вещей. Все те, кто ожидали увидеть Мать внезапно помолодевшей, несгорбленной и великолепной в той же самой старой телесной субстанции, смотрели на это явление неправильным образом. Возможно, мы неправильно смотрим на всю землю: может быть, новый мир – это не ожидаемая трансформация старого, а настоящий мир уже здесь, замещая старый. Грандиозное изменение перспективы. Полное растворение сети. Лучше следует знать, на какой стороне стоишь.

Но то восприятие настоящей Материи в ее теле, в объектах, во всем, было не только видением – ведь, в конце концов, видения хороши для тех, кто способен видеть – оно материально и телесно транслировалось совершенно другим способом бытия в материи, как если бы законы больше не были в точности прежними. Так мы можем понять, что необходима некая адаптация, чтобы препятствовать тому, чтобы тело внезапно не дезинтегрировалось или испарилось под давлением новых законов, или, скорее, из-за внезапного исчезновения старых законов, которые висели на теле тоннами свинца. Свинец кажется нам легким. Тюрьмы для нас не существует. Мы должны выбраться из всего этого, чтобы понять, что оно сделано из свинца и является тюрьмой. Но в тот момент, когда мы выбираемся из всего этого, есть весьма... особенный переход для старого тела – действительно, как можно быть в двух телах или двух материях одновременно? Как мы вступим в одно, не умерев в другом, или, по крайней мере, не упав в обморок? Это как дышать двумя совершенно различными воздухами, одним – смертельным, а другим – живым – и как вы останетесь живы, находясь в смертельном? Как вы можете быть в настоящей Материи, жить в настоящей Материи, не теряя другую – которая является мостом, связующим звеном со старым земным существованием и позволяет вам продолжать в нем быть, жить, видимо делать то, что делают все другие, говорить с другими и быть им доступной? Мы доступны лишь до тех пор, пока смертны как и они, ложны как и они, темны, тяжелы, стареющи, болезненны... Все больше и больше будет это становиться проблемой Матери. Нечто подобное проблеме первой амфибии. Короче говоря, проблема заключается в том, как быть на обоих сторонах сети. Быть в смерти, не умерев в ней.

Новый способ бытия

Этот новый способ бытия Материи (или бытия в Материи) обретал форму постепенно, очень осторожно, но все же... И, прежде всего, как он манифестирует, что является спусковым механизмом другого движения? Тело очень просто, как бы там ни было: оно дышит легко, оно дышит тяжело; ему удобно, оно устало; у него своя рутина, оно делает свои ежедневные жесты. В тот момент, когда меняются заведенные привычки, все начинает скрипеть. В теле миллионы привычек, все является привычкой. Его привычки, какими бы они ни были – хорошими, плохими, полезными, вредными – являются частью сети, они внутри сети. В конечном итоге сама сеть является привычкой, миллионами привычек. Привычка доброго здравия или неважного самочувствия, и, в конечном итоге, привычка смерти, потому что "так заведено", это привычный способ поведения тел. Теперь же, когда мы ищем способ разрушения привычки, какой бы микроскопической и пустячной она ни была, должно возникнуть некое новое движение. И тогда сразу же нечто начинает скрипеть. Это нечто довольно легко впадает в болезнь, потому что приходит в расстройство, и все внезапно становится очень надоедливым: "Мир, несомненно, совершенно отвратителен." Все отвратительно. Сеть расстроена. Это даже кажется смертью (о, всего лишь шепот!), и действительно любой скрип указывает в этом направлении, если вы хоть немного заденете сеть или проникнете через нее. Вы можете притронуться к сети вообще с любой стороны, в любой точке, и, удивительно, вы всегда оказываетесь перед смертью – пронырливой маленькой смертью, столь глупой, что вы смеетесь, когда замечаете ее, и вы выбрасываете ее в окно; но она не забывает, она просто ждет своего часа. Ни одно наше ментальное хвастовство в конце концов ничего не может поделать с эти: она делает, тайно.

Поэтому мы можем схватить сеть привычек вообще с любой стороны, но если мы пристально посмотрим, то увидим одну привычку, которая как бы является матерью всех остальных: это привычка пораженчества. Она препятствует любому начинанию нового движения. При малейшем недомогании тело мгновенно сдается: о, это такая и такая болезнь, она будет тянуться так много месяцев, столь много лет, и затем мне нужно сделать операцию, а потом... полный перечень. Приходят даже сны физического разума, в которых вы подвергаетесь операциям, которые длятся часами, переносите все стоически (кто знает, с каким смиренным восторгом). Физическое сознание, которое вызывает функционирование клеток [или, точнее, которое гипнотизирует клетки] приучено к усилию, борьбе, страданию, пораженчеству, столь привыкло ко всему этому... и это повсеместно. В людях настаивает на своем только ментальное сознание, а физическое сознание всегда, по привычке, предвидит катастрофу – другими словами, конец. Конец, который был неизбежен из века в век; эта привычка намертво прицепилась. Так что все очень трудно. Требуется очень медленная и постоянная работа, чтобы заменить такую привычку – по сути, пораженчества – верой, истинным сознанием. Истинным сознанием того, что истина – это Гармония, истина это прогресс, истина – это свет, истина... А тело, физическое сознание, неизменно впадает в свою старую привычку, что Мать назвала "старым способом": В теле так много глупости! Например, в любой момент (они длятся несколько секунд или минут, ты понимаешь), в каждый момент есть выбор между тем, чтобы продолжать старую привычку или прогрессировать к сознанию. И так все время. И из-за ... инертности (что это? это даже не дурная воля, потому что это глупо: это глупее дурной воли) есть "естественная" тенденция выбирать вырождение, а не усилие к прогрессу. Это инертная тупость. Но когда тело знает и делает усилие, то это всегда, всегда приводит к свету, да, подобному вибрационным волнам; и волны, связанные с прогрессом, всегда многокрасочны, переливаются всеми цветами. Они связаны с маленьким спонтанным усилием отвергнуть инертность. И это не связано с важными событиями: это явление каждой минуты, для всего, все время, все время, все время – для всего.

Так что есть некое усилие или способ бытия, который вызывает некоторую "пористость" в теле.

Когда есть то усилие, которое является скорее зовом внутри, потребностью быть чем-то иным, отличным от аморфной массы, которая отсчитывает несуществующие минуты подобно счетчику такси, когда мантра продолжает крушить эту тяжелую непрозрачность, тогда внезапно появляется в теле -и затем все чаща и чаще – некое светлое набухание, как расширение, которое поистине является стремлением тела, его криком, его призывом воздуха в гущу этого продолжающегося удушения: тело внезапно начинает задыхаться, как если бы оно начало осознавать сеть. Это расширение, воспринимаемое в клетках и повсюду поистине как "светлое набухание", может даже стать довольно сокрушительным и репрессивным другим образом, как если бы в теле было недостаточно места, как сели бы оно было все еще слишком засорено. Это знак просачивания другого движения, которое постепенно становится легким и "текучим", по мере того, как субстанция проясняется и имперсонализируется. Интеллект чувствовал то же самое, когда он начал вылупляться из первого кокона неведения: он задыхался, он чувствовал, что постоянно ударялся об уродство, глупость, ничтожность повсюду, и был всем этим зажат. То же самое происходит с сознанием тела. Но здесь глупостью являются все физиологические законы. И начинает появляться новая мода бытия, поначалу неуловимая и почти подобная легкому дуновению, но которая будет иметь громадные последствия. Мы не знаем грандиозной мощи, дающей ростки в этих микроскопических процессах. Это светлое мерцание... кажется истинной модой бытия, – сказала она поначалу; я еще не уверена, но в любом случае это гораздо более сознательная мода бытия. И я вижу это все время: с открытыми глазами, с закрытыми глазами, все время. И тело имеет любопытное восприятие одновременно тонкости и "проницаемости", так сказать, гибкости и не совсем исчезновения, а значительного ослабления жесткости форм. В первый раз, когда тело чувствует это в той или иной своей части, оно чувствует... немного потерянным, как всегда, ощущение того, что нечто ускользает от него. И вот когда начинается серия обмороков. Но если ты остаешься очень спокойным и тихо ждешь, это просто замещается некой пластичностью или текучестью, которая кажется новой модой бытия клеток. Вероятно, это заменит физическое эго. Это действительно кажется пустяком, но некоторым образом это означает растворение всего, что составляет основание или силу сцепления нашего тела: из-за чего вы ощущаете себя телом, ощущаете "мое" тело – то есть, привычку, сформированную сетью. Миллионы аккумулированных привычек, сплетенных в вибрационную сеть и составляющие физическое "я", точно также, как существует ментальное "я" и эмоциональное "я". Выбраться из сети -довольно необычное приключение и нелегкое. Но каким-то образом Мать открывала путь в своем собственном теле, немного наподобие тому, как древний ископаемый ящер учился, как отращивать крылья – за исключением того, что теперь все более радикально. То есть, – продолжала Мать, – кажется, что жесткость формы должна уступить свое место этому новому способу бытия. Но, знаешь, первый контакт всегда очень... "неожиданный"; но мало-помалу, тело приучается к нему. Немного труден именно момент перехода от одного способа к другому. Переход происходит постепенно, но есть момент... просто в моменте перехода есть несколько секунд, которые... по меньшей мере, я могу сказать, "неожиданные". Все привычки растворяются подобным образом. И для всех функций тела то же самое: для циркуляции крови, пищеварения, дыхания – для всех функций. И в момент перехода это не так, что одно внезапно замещает другое, а есть некое состояние текучести между этими двумя состояниями, вот что трудно.

Тело Мира

Это просачивание поначалу трудно переносить. Все дезорганизуется, есть некий скрытый протест: "Как наступаешь на муравейник", – сказала она, и это точно так. Все становится очень агрессивным, и может показаться странным, что все материальные вещи, даже объекты, животные и все люди вокруг становятся очень агрессивными, как если бы была некая тайная солидарность в материи. Я сам наблюдал очень примечательное явление, которое повторялось несколько раз, так что я мог ухватить суть дела. Сам по себе это странный опыт: как только вы хотите попытаться понять, как вещи на самом деле работают в материи, так сразу же происходит так, как если бы все приходило дать вам некую демонстрацию – соучастие в другом направлении – все приходит в жизнь и кажется, что отзывается эхом повсюду, за десять тысяч миль от вас и прямо под вашими ногами. В те дни я заметил не только некое "возмущение в атмосфере", не только всевозможные маленькие, микроскопические инциденты, накатывающие волнами, одна за другой (в людях и окружающих объектах, в моих собственных жестах), но даже и животные начинали роптать, и неминуемо я находил скорпиона на пороге своей комнаты или на лестнице... как сели бы все двигалось в том же самом пагубном, микроскопическом ритме. Как если бы вся материя начинала одновременно скрипеть, так сказать. Есть маленькие беспорядки, есть и большие беспорядки. Во второй раз, когда супраментальная Сила пришла, чтобы утвердиться в ее теле, в 1961 году, Мать отметила: Любая возможная трудность возникает во весь рост – как это должно было происходить и наверняка происходило со Шри Ауробиндо, я поняла это. Я поняла. Да уж, это не шутка, ты знаешь! Я удивлялась, почему все то свалилось на него так жестоко – теперь я поняла! Потому что та же самая жестокость навалилась теперь на меня. В действительности, все в материальном сознании все еще восприимчиво к действию враждебных сил – не в точности в сознании тела, а, можно сказать, в материальной СУБСТАНЦИИ, КАК ОНА ОРГАНИЗОВАНА РАЗУМОМ: первыми движениями Разума в Жизни, что вызвало переход от животного к человеку. Я имею в виду первую ментализацию Материи. Что же, есть нечто, что там протестует, и этот протест вызывает беспорядки... Вот что это, перед прославленным физическим разумом было замечательное нечто, что было сформировано с человеком и что вызвало переход от животного к человеку. В животных нет физического разума; у них есть только клеточный разум. Тюрьма существует только для нас. "Несознательное", которое во всех традициях помещается в начало времен как некая первичная скала, является на самом деле человеческим явлением. Это явление физического разума: это вуаль или стена грязи. Сеть. За этой сетью все сообщается друг с другом, нет делений. Эволюция попала в тюрьму и стала завуалированной лишь сотни миллионов лет спустя, по причинам индивидуализации, о которой мы уже упоминали. Но если это верно, если именно физический разум порождает стену, тогда мы перед лицом чудесной возможности: нам не нужно совершать "эволюцию", трансформацию или мутацию, охватывающую века и сопутствующие мучения – нам нужно лишь разрушить ту Стену. И все здесь. Тотальное Сознание здесь, тотальное Движение, Шакти, тотальная Мощь здесь. Мы пытались разрушить Стену сверху, но она должна быть разрушена глубоко внизу, в материи. Мы пытались стать сверх-людьми в сети, но это сама сеть должна быть разрушена, и любое "сверх" уже здесь, гораздо более невообразимое, чем мы можем даже подумать. Только, в тот момент, когда вы прикасаетесь к сети, она начинает скрипеть, и все скрипит: "поднимается во весь рост", – сказала Мать, и она добавила: То есть, это введение нечто совершенно нового в эту Материю, и тело протестует.

Тело мира протестует.

Оно яростно протестует против слабого мерцания тайно пробивающегося света, стремящегося в конечном итоге разрушить весь его способ бытия.

Но как может одно тело, одно маленькое тело, само по себе, в малоизвестном Пондишери изменить тело мира? Этот был мой постоянный вопрос в течение первых лет с Матерью. Поскольку меня занимала проблема всего мира, и я не видел, как эта улыбающаяся маленькая Мать, ходящая взад-вперед по своему коридору среди тех скрипящих людских образчиков может "трансформировать мир". Это казалось мне какой-то сказкой. Как можно, разрушая маленькую привычку здесь – в этой пылинке на масштабах всего мира – тем самым разрушить грандиозную привычку всего мира? Конечно, я видел, что все маленькие привычки вокруг нее как бы скрипели хором, но... "Как может та работа, которую ты делаешь в своем собственном теле, оказать общее воздействие на телесную субстанцию вне тебя?" Тем же самым образом, – ответила она, – поскольку вибрации распространяются. Например, всякий раз, когда я оказывалась в состоянии покорить нечто – я имею в виду найти истинное решение к тому, что мы называем "болезнью" или неправильным функционированием (ИСТИННОЕ решение, то есть, не ментальное решение, не обычное знание, а духовное решение, вибрация, которая ОТМЕНЯЕТ болезнь или приводит вещи в порядок), я всегда очень легко могла вылечить людей от того же самого – послав ту вибрацию. Вот как происходит. Потому что субстанция ОДНА. Все ЕДИНО, ты понимаешь, мы забываем это все время! Мы всегда чувствуем отдельность – это совершенно и крайне ложно. Потому что мы основываемся на том, что видят наши глаза, к чему прикасаются наши руки... это настоящая Ложь. Как только ты немного изменишь свое сознание, ты поймешь, что... ты знаешь, это как картинка, наклеенная на что-то. Но это не верно, это вовсе не верно. Даже в наиболее материальной материи, даже в камне – даже в камне – как только ты изменишь свое сознание, так все это деление, все разделение полностью исчезает. Это... (как бы выразиться?) способы концентрации, вибрационные моды В ОДНОЙ И ТОЙ ЖЕ ВЕЩИ.

Таков процесс духовного заражения. Все вибрации заразительны, хорошие тоже.

Тогда это меня убеждало, потому что Мать, говоря что-то, заставляла вас видеть вещи, вы чувствовали их в вашем собственном теле. Но я все равно продолжал задавать тот же самый вопрос в той или иной форме. "Как может это нелепое маленькое движение, шею которого я свернул в моем сознании, быть выкорчевано повсюду в мире?" Здесь я поставил перед Матерью более хитрый вопрос, и действительно я имел право делать это, поскольку в тот момент она еще не нашла настоящего механизма: она подводилась к нему "ударами кулака и молотка". Она ответила: Ошибкой будет думать, что есть какое-либо "персональное" движение в мире; это невежественное сознание человека ДЕЛАЕТ ЕГО ПЕРСОНАЛЬНЫМ, но это не так: эти установки распространены по всему миру. И затем она добавила: Это пришло с Разумом, у животных этого нет, и как раз поэтому я чувствую некую мягкость в животных – даже в считающихся наиболее свирепыми – чего не существует в человеке. Что же, хорошо, но если даже эти волны имеют общую природу, то как тогда сам факт того, что я устранил движение из моей персональной сети, устранит его из сети мира? Требуется где-то затронуть некий корень. И Мать обычно объясняла мне свой метод, который она использовала тогда в течение десятилетий (и, вероятно, могла бы использовать века, не произведя никакого реального радикального изменения). Это духовный метод всех выдающихся йогов (тех, кто работают для мира, молчаливо). Мать выходила из своего материального тела, индивидуальной маленькой сети, и неизбежно, как только вы выходите из сети, все становится всеобщим. И она воздействовала на различные универсальные слои сознания: ментальный, витальный или подсознательный слои, все те волны наших блестящих или не столь блестящих идей, наши абсурдные или более вредные реакции: Когда ты выходишь, чтобы сделать какую-то работу по трансформации, например, принести Свет в различные слои земной жизни, то ты имеешь дело не с индивидуальным подсознательным, работа не делается через индивидуализацию. Она делается через противоположное движение, через некую универсализацию. В тот момент, когда ты становишься универсальным, ты можешь воздействовать на целое. Ты можешь отделить себя в мышлении, но не в реальности, что означает, что если ты хочешь устранить подсознательное в себе, то твое движение должно быть общим; оно не может быть персональным, так ты ничего не добьешься. (*)