Текст книги "Когда звёзды падают (СИ)"

Автор книги: SashaXrom

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

– Ты откуда? – пропустив мимо ушей гневную тираду Генки, спрашивает Волошин.

– О боги, – горестно закатывает глаза Самойленко. – Я из дома.

– Из дома? – нет, это определённо не укладывается в голове, чтобы после такой тусы, да Генка дома оказался, а не по всем борделям города одновременно?

– Я из дома, – снисходительно повторяет Генка. – И чтобы предвосхитить твой следующий вопрос, добавлю, что спал я тоже дома.

– Ты кто? – шок так силён, что Ивана разбирает смех, до того нетипично сейчас звучат ответы друга.

Генка досадливо пожимает плечами, пряча усмешку:

– Слушай, тебя не поймёшь. То ты изображаешь мамочку и ворчишь, что я таскаюсь не пойми где и трахаюсь не понять с кем. А сейчас, когда я прислушался к твоим советам и спал ангелом на своих пуховых перинках, ты удивляешься, почему я не предавался разврату всю ночь?

Генка садится на диван и скептически обводит взглядом вокруг:

– И у меня, кстати, встречный вопрос. Что за разруха? Что за ожесточённые бои тут велись? И главное, с кем? Смею предположить, что не с Артёмчиком, потому что, кто тогда рыдал на моем плече от нереализованных желаний?

Самойленко снова пыхтит праведным гневом и в упор смотрит на Ивана. Тот хмыкает и садится рядом:

– Ян, – короткий ответ, в котором всё.

– Я-я-ян? – Генка давится воздухом и откидывается спиной на диван. – Тот самый Ян, который ни с кем во второй раз не встречается?

– Он самый, – подтверждает Волошин.

– И что у вас? Снова потрахались и разбежались?

Иван вздыхает – кому ещё сказать, если не Генке:

– Я по ходу влип.

– Сильно? – серьёзно спрашивает Самойленко.

– По полной.

– Дурак, – Генка кривится. – Я, конечно, понимаю тебя – он хорош, но он ещё более ненадежный, чем я, а со мной какие надежды – ты сам понимаешь. А ведь как всё хорошо складывалось – пупсик Артёмчик, няшка-милашка, и все счастливы. Ну что ты за человек, Ваня? Нафига тебе этот гемор?

– Меня тянет к нему, – так просто оказывается облечь в слова то, что мучает его вот уже несколько недель.

– Говорю же – дурак, – машет рукой Самойленко. – А с Артёмом что?

– Я поговорю с ним.

– Ты поговори, поговори, а то я его в клубе оставил всего в соплях.

– Кстати, – Иван испытующе смотрит на друга, – как ты вдруг бросил всё веселье и оказался дома?

Генка притворно вздыхает, вдруг фыркает и признаётся:

– Ну, я как бы не один был. Я тебе скажу, если ты обещаешь не смеяться.

– Обещаю, – с сомнением говорит Иван – когда Генка просит не смеяться, ситуация поворачивается строго наоборот, и сдерживаться в такие моменты очень трудно.

– Я был с Бэтменом, – очень серьёзно и даже торжественно сообщает Самойленко.

Волошин переваривает информацию, с трудом умещающуюся в голове – чтобы Генка да привёл кого-то домой, в свою принцессину опочивальню? – да никогда! А тот продолжает:

– Ну да, что-то на меня нашло. Он такой… – голос Генки снижается до таинственного шёпота, – в плаще, в маске – ну настоящий Бэтмен. Я бы не пережил, если бы упустил его. Ну и мы… – тут Генка спотыкается на полуслове, – гуляли.

– Что-о-о вы делали? – изумление растёт в геометрической прогрессии.

– Гуляли, – сообщает Самойленко, будто сам себе удивляясь, – а потом поехали ко мне пить кофе с конфетами.

– И не трахались?

– И не трахались, – обречённо признаётся Генка и смотрит на друга с видом приговорённого к расстрелу. – У меня первый раз такое.

Волошин, не в силах сдержать смех, давится воздухом, представляя эту волшебную картину – по ночным улицам идёт Бэтмен, держа под руку Генку в образе полупроститутки.

– Чего ты ржёшь, как будто тебя под хвост ужалили? – обижается Генка.

– Да представил вашу волшебную парочку. Кофе он у тебя пил тоже в полной экипировке?

– Нет. Свою шапку он снял.

– И как? Он хоть человек? – не смеяться Иван уже не может.

– Он человек, а я тебе больше вообще ничего не расскажу, – с видом оскорблённой добродетели Генка толкает друга в бок, и тот падает рядом с ним на диван.

– Понравился? – уже спокойно спрашивает Иван.

– Не понял ещё, – Генка смотрит в потолок. – Но чтобы там ни было, я хочу продолжить. Бэтмена у меня ещё не было.

– А нормальное имя у него есть?

– Должно быть, – на этот раз Генка смеётся сам, заражая своим смехом Волошина.

Комментарий к

Арт к части: http://prntscr.com/jhaa2o

от: https://ficbook.net/authors/2086280

========== Часть 12 ==========

Воскресенье пролетает, как один вздох, а в понедельник, забив на свои пары в универе, Иван снова у Политеха в ожидании «парня своей мечты». Несмотря на своё клятвенное обещание Генке разобраться с Артёмом и всё объяснить брошенной на произвол судьбы лисичке, Иван так и не смог заставить себя хотя бы позвонить ему.

Артём маячил на периферии сознания смутной занозой, вроде бы и не мешающей, но доставляющей болезненное беспокойство – рано или поздно встанет необходимость сделать больно осознанно, и чем скорее это произойдёт, тем будет лучше. Да, Иван понимает это, но сознательно приблизить этот момент не хочет… даже испытывает потребность совсем вычеркнуть из памяти то, что, в принципе, так и не случилось.

Артём – тот самый герой, который в самом начале фильма должен показательно погибнуть, чтобы создать интригу, чтобы раскрутить действие. Никому не хочется быть на вторых ролях, а тут даже не вторая… десятая, такая незначительная, что и имя герою давать было не обязательно… просто парень, который мелькнул в кадре пару раз.

Иван снова и снова убеждает себя, что не давал никакой надежды, ничего не обещал – ни одного разговора об отношениях, ни одного намёка… убеждает и сам себя прерывает. Не хочешь – не делай, встречался – отвечай. Надо делать так, как надо, а как не надо – делать не надо. Что ж снова всё через одно место…

Потом, потом… встретится с Яном, удостоверится, что всё у них хорошо, что незачем больше волноваться, и сразу к Артёму… объяснит, убедит, извинится. Артём хороший парень, он поймёт, должен понять… да и насильно нельзя заставить кого-то любить. Любовь приходит сама, внезапно обрушивается на человека всей своей мощью, подчиняет своей воле, заставляет совершать бессмысленные и нелогичные поступки.

Так хочется совпасть с кем-то, совпасть до мельчайших фрагментов, зазор в зазор – редко получается, чаще выходит так, что только кажется, что свыкнется – срастётся. Нет, по факту люди в итоге мучают друг друга, потому что если нет настоящей любви, то нет ничего.

Иван в раздражении пинает попавшийся под ногу камень – уже второй час, как он высматривает Яна в надежде, что тот вот-вот появится с очередным потоком выходящих из здания главного корпуса студентов.

Кто ждёт, имеет возможность дождаться. Кто надеется, имеет шанс обрести.

И вот оно… то, что даже в мечтах не представлялось. Ян – яркая вспышка среди серой обыденности, идёт прямо к нему по асфальтированной дорожке, смотрит прямо в глаза и… улыбается?

«И моя жизнь словно солнцем озарилась»…

«Обычный же», – утверждает сознание.

Джинсы, белая футболка…

«Нет, не обычный – мой!» – надежда, всё ещё робкая, но всё смелее с каждым его шагом, расправляет радостно и восторженно свои крылья.

Джинсы, белая футболка…, а поверх футболки его, Ивана, рубашка.

Волошину не надо сейчас представлять, как он выглядит со стороны, он знает: совершенно идиотская улыбка во весь рот, и ничего поделать он с ней не может – чем ближе подходит Ян, тем шире она становится.

– Привет, – так близко, глаза в глаза, невыносимая близость – дыханием по лицу.

«Такая сила притяженья»…

– Привет, – и его лицо так рядом, и чувствуется тепло чужой кожи.

Это Ян – не холодная и бездушная звезда смерти, это Ян – тёплое и живое Солнце. Не прячется, не возводит неприступные бастионы… незнакомый Ян, и так хочется познакомиться.

– Меня ждёшь? – ресницы опускаются вниз, прикрывая глаза, а губы трогает лёгкая улыбка.

– Только тебя, – руку на плечо – невозможно сохранять дистанцию.

– Я тоже ждал тебя, – неожиданное признание жаром по телу.

Рука тянется выше, погладить, почувствовать, что это не морок, что это на самом деле. Губы так рядом, а весь мир исчезает, и вот-вот вырвутся такие важные слова, после которых пути назад нет…

– Поедем ко мне? – полувопрос-полупросьба.

– Поедем, – полуулыбка-полувздох.

– Твоя девушка не будет против? – пробный ход, шаг наугад по топкому болоту.

– Аня? – смеётся, наклоняет голову чуть вбок. – Она не…

– Иван! – громкий, возмущённый и требовательный голос за спиной.

Очарование тут же рассеивается, будто и не было. Ян отстраняется, хмурит брови. Иван, всё ещё притягивая того за плечо к себе, оборачивается.

– Ваня! – Артём чуть ли не подскакивает к ним с выражением такого серьёзного настроя, что ничто его остановить сейчас не сможет.

– Что ты тут де… – начинает говорить Волошин, но не успевает закончить фразу.

– Я учусь тут, мог бы и запомнить, – в тоне Артёма проскальзывают истеричные нотки, а сам он не сводит взгляда с Яна. – А вот что ты тут делаешь? Меня встречаешь?

И тут же быстро, не давая Ивану вставить ни слова, обращается к Яну:

– Что, Баженов, своего счастья не нашёл, решил чужое отбить? У нас с Иваном отношения, что ты лезешь?

Лицо Яна каменеет – лампочка внутри выключена – непроглядная ночь, а на небе ни одной звезды:

– Отношения? – он переводит взгляд, полный знакомого безразличия, на Волошина. – Я искренне рад за вас. И, действительно, что я лезу?

– Ян, – земля уходит из-под ног, но Иван пытается спасти ситуацию, – всё не так…

Ян кивает:

– Верно, всё не так.

Артём с торжествующим видом победителя продолжает наступление:

– И чтобы я тебя рядом не видел со своим парнем.

Ян усмехается – дёргаются только губы, на лице по-прежнему ни одной эмоции:

– Если это твой парень, детка, то он только твой. Мне чужого не надо, – он кусает нижнюю губу, думает и тут же тянет с плеч рубашку. – Держи, детка, можешь в это поплакать, когда твой парень в очередной раз сбежит от тебя.

Суёт скомканную ткань в руки Артёма и, больше не глядя ни на кого, поворачивается в сторону универа и быстрым шагом идёт туда, откуда совсем недавно вышел.

– Ян… – горечь разливается по венам – Иван готов рвануть следом, но Артём мёртвой хваткой цепляется за его рукав. – Зачем ты влез сейчас? – хочется схватить Артёма за плечи и трясти до тех пор, пока тот не придёт в себя. – Ты понимаешь, что ты наделал?

– Что я наделал? – Артём всхлипывает и уже почти с ненавистью бросает. – Это я наделал? А ты ничего не наделал? Ты бросил меня. Ты вообще понимаешь, в каком я был состоянии?

– Я не просил тебя.

– Конечно, – накал эмоций растёт, ещё немного и волну будет не остановить. – Ты не просил. Что у нас с тобой? Скажешь?

Вот. Теперь. Сейчас.

– Ничего, – устало отвечает Иван. Постепенно подступает та форма отчаяния, когда уже не важно, а что там дальше. – У нас с тобой ничего, Артём. Ничего и не было.

– Как не было? Совсем? Но мы же… – растерянно начинает Артём.

– Но мы же что? – Волошин опускается на скамью. – Сходили в кино да в кафе посидели? Да, я не должен был, но я думал, что смогу заменить одно другим, забыв, что есть то, что заменить невозможно.

– Откуда у него это? – Артём мнёт в руках рубашку Ивана.

– Я с ним уехал с карнавала.

– Куда?

– Ко мне…

– Почему он? – Артём шмыгает носом, пытаясь сдержать слёзы, вот-вот готовящиеся пролиться вниз по щекам рваными дорожками. – Почему? Я лучше. Я бы всё сделал, чтобы тебе со мной хорошо было.

– Прости, – что тут ещё скажешь.

– И это всё, что ты можешь мне сказать?

– Прости, – да, больше сказать нечего.

– Ты – скотина, – не выдерживает Артём, он уже не пытается скрывать свои слёзы, он уже не обращает внимания на проходящих мимо людей. – Ты разрешил мне думать, что я тебе интересен, а сам в это время с ним? С самого начала с ним?

Он пытается рассмеяться сквозь рыдания:

– А знаешь, что меня радует сейчас? Он об тебя вытрет ноги так же, как ты об меня сейчас. Так что держи, – смятая рубашка летит Ивану в лицо, – и тебе надо будет чем-то утереться, когда поймёшь, кого ты потерял. Когда ты вспомнишь обо мне, потому что с ним у тебя ничего не будет.

– Прости, – только одно слово на выдохе.

– Засунь своё «прости», знаешь куда? – Артём шипит с такой искренней злобой, словно не он пару минут назад готов был на всё ради него. – Я тебя ненавижу, понял?

Куда уж понятнее. Тут не поспоришь. Имеет право.

Иван не отвечает на очередной выпад – единственное желание, чтобы Артём, высказав все свои претензии, просто ушёл. И тот, не видя больше никакой реакции, и в самом деле уходит, Волошин и не успевает отследить этот момент. Вот минуту назад стоял Артём напротив него, и нет его.

И только тогда Иван сжимает в кулак многострадальную рубашку, и ему кажется, что та всё ещё хранит тепло и запах такого возможного и так неожиданно растаявшего счастья с горько-сладким именем Ян.

========== Часть 13 ==========

Вечер постепенно захватывает улицы города, вдоль дорог зажигаются фонари, а Иван так и сидит на скамье около Политеха в смутной надежде, что Ян вот-вот снова покажется в дверях главного корпуса, и тогда появится шанс всё объяснить. Ведь, если разобраться спокойно, ни в чём перед ним Волошин не виноват – он был искренен с ним от первого до последнего слова. Ошибкой было лишь одно – слепая уверенность, что Артём не представляет угрозы.

Как часто необдуманные поступки ведут к сокрушительному провалу.

Надо же было этой досадной и нелепой случайности произойти именно сегодня, когда Ян, пусть и немного, но открылся перед ним, и в его глазах отчётливо видна была взаимность.

«А счастье было так возможно»…

Несколько минут счастья, полного, безоговорочного и взаимного счастья. Слишком хорошо не бывает, и счастье пролетело коротким сном, едва задев по щеке невесомыми крыльями.

Смеркается.

Ян так и не вышел. Скорее всего, он покинул здание через другой выход – глупо было надеяться, что после шоу, устроенного Артёмом, Ян захочет выслушивать какие-либо оправдания.

Сложная игра – почти дойти до финиша, и не одолев последнего препятствия, вновь оказаться на первой клетке игрового поля. Нет, не так – не на первой клетке – игрового поля больше нет, а фишки игроков сметены безжалостной рукой случая прочь в мусорное ведро.

«Я буду приходить сюда каждый день, – упрямая мысль стучит в висках, – пока он не поговорит со мной».

Единственное решение проблемы. Глупо надеяться на очередное столкновение в клубе, глупо ждать очередной случайности.

«Veni, vidi, vici».*

Так просто, когда строишь в голове песочные замки – так трудно, когда пытаешься заселиться в такую фантомную крепость.

В груди ворочается беспокойным и большим зверем тоска, повторяющая одни и те же заезженные до зевоты фразы: «Если бы… надо было… как же так…»

Если бы они успели уйти до появления Артёма…

Надо было поговорить с Артёмом ещё вчера…

Как же так случилось, что, зная, как верно следовало поступить в этой ситуации, Иван сделал всё так по-глупому…

И было бы всё не так:

Он обнимает Яна, задыхаясь от эйфории, что сон сбылся.

Артём, уже прорыдавшийся накануне, ищёт новый объект для воздыханий.

Правильные решения ведут к верным поступкам, что не даёт не только не сломать жизнь другим, но и себе не навредить.

Ещё недавно такая спокойная, размеренная жизнь в одночасье превратилась в неуправляемую стихию, что рушит всё, к чему прикоснётся. Больно, страшно – одна нелепая случайность, и ты рыдаешь посреди пепелища. Но если бы Ивану предложили отмотать время назад и вернуться в тот вечер, когда он впервые встретил Яна, и получить возможность не дать тому увести себя в ночь, как бы он поступил? Сказал бы он – «нет»?

Иван усмехается своим мыслям. Даже сейчас, зная, как нелегко ему будет дальше, чувствуя то, что раньше он не чувствовал ни к кому – остро, надрывно и по-живому – нет, и сейчас бы он пошёл за Яном, чтобы иметь возможность прикоснуться к звёздам, вдохнуть звёздной пыли полной грудью и отравиться ею навсегда.

Нельзя быть уверенным, что твоя жизнь размеренно идет по надёжной каменистой дороге, никогда не знаешь, что впереди. В жизни каждого, наверное, может произойти то, что изменит взгляды, мировоззрение, жизненные ценности.

У каждого есть своя звезда, увидев однажды которую, невозможно забыть её.

Она будет манить тебя всю твою жизнь, напоминать о себе – она не даст забыть, что есть что-то настоящее, есть хотя бы небольшой островок живого и «всамоделишного» счастья посреди этого искусственного мира.

Он вернёт его, он непременно вернёт его. Не может так быть, чтобы то, что почувствовал он к Яну, было односторонним. В те короткие моменты, когда Ян забывал, что надо держать осаду, когда он забывал о своей маске, на его лице мелькали эмоции, и осознание взаимности уносило их двоих куда-то в запределье…

«Veni, vidi, vici».

Легко сказать, не менее легко представить…, но на протяжении всей следующей недели, что Волошин дежурит возле Политеха, Яна нет, и не важно, в какое время приезжает Иван к его универу – кажется, что его и не было никогда – нет ни его самого, нет и той девушки, которая вроде бы с ним. Только Артём время от времени попадается на глаза, но при виде Волошина злобно фыркает и с презрительным выражением лица проходит мимо.

Правда, один раз, не в силах удержаться в нейтралитете, он ехидно бросает:

– Что, уже бросили? Ай-яй, какая душераздирающая трагедия. А ты думал, что особенный, и ради тебя Баженов корону снимет? Ахах, ну подожди-подожди… – гордо вскинув голову, Артём удаляется, и даже спина его выражает крайнюю степень высокомерия.

Занятый своим внутренним миром, Волошин не замечает, что за всю неделю он почти не видится с Самойленко. Тот мелькает изредка где-то на периферии, но не названивает поминутно и не требует к себе внимания.

И когда ожидание Яна становится невыносимым – день идёт за днём, а ничего не меняется, Волошин отмечает это странное в последнее время поведение своего друга.

– Ген, привет, – удивительно, но Генка всегда звонил первым, Иван и не помнит, когда приходилось самому набирать номер Самойленко.

– Приве-е-ет, – голос Генки звучит слегка смущенно.

– Ты где? Может, посидим где-нибудь?

– Ой, а я не в самом городе, но к вечеру буду.

– Не в городе? – этого ещё не хватало, кто знает, куда могло занести ветреного Генку в поисках приключений.

– Я в Марково.

– Где-е? – беспокойство нарастает. – Тебя забрать?

– Не надо меня забирать, – Генкин голос снижается до шёпота. – Я у Бэтмена. Потом всё расскажу. Пока.

Пока?

Иван тупо смотрит на погасший экран телефона.

А как же: «Забе-е-е-ри-и-и меня отсюдова поскорее?»

Марково – посёлок, почти сразу за городом, что Генка забыл там? Непонятно. А то, что друг с тем самым Бэтменом, делает историю ещё более запутанной. Это тот Генка, кто сбегает от своих незадачливых любовников ещё до восхода солнца? Это тот самый Генка, кто брезгливо морщится от фразы – «второе свидание», когда ему первого-то не надо?

Этот тот самый Генка – «я по жизни мотылёк»?

Сейчас Волошин вспоминает, что всю неделю Самойленко исчезал самым таинственным образом, именно поэтому и не доставал его. Как бы то ни было, история не станет понятнее, пока сам Генка не вернётся домой.

Что ты там делаешь, Генка?

Каким ветром тебя занесло?

Да, Самойленко сейчас именно то, что позволит избавиться от мучающих мыслей, о невозможности тут и немедленно решить возникшую проблему.

– Я сейчас подъеду, – кричит в трубку Генка около восьми часов вечера, пытаясь пробиться сквозь гул и шум, окружающий его где-то.

Подъеду?

Иван спускается вниз, чтобы встретить друга.

Да, это стоило видеть.

Во двор въезжает чёрный, мощный в своей стальной красе, байк, на котором за не менее мощной спиной, затянутой в чёрную кожаную куртку, восседает гордый и счастливый Самойленко.

Так вот ты какой, Бэтмен… рядом с ним миниатюрный Генка кажется былиночкой рядом с дубом. Самойленко легко спрыгивает с сиденья на асфальт, что-то говорит каменному всаднику, тот кивает и с ревом выезжает в сторону дороги под неодобрительными взглядами вездесущих пенсионерок.

Самойленко, улыбаясь во весь рот, подходит к Ивану:

– Ну что скажешь? Бэтмен же?

– Ты у него был?

Генка кивает:

– Ну да, у него в Марково свой дом. Прикинь? Целый дом, такой настоящий, из деревьев. И он там живёт. И хочет, чтобы и я там с ним жил.

Слов на это заявление у Ивана не находится, остаётся только смотреть на друга, который и сам произносит свой монолог с каким-то растерянным выражением на лице.

– Хочешь жить в доме из деревьев? – уточняет на всякий случай Иван, а Самойленко дёргает плечом:

– Если так пойдёт дальше, скоро ты увидишь меня с подойником в руках и званием первой доярки района.

И хоть тон у Генки достаточно полон скепсиса, отвращения к тому, что он говорит, в голосе не слышно.

– А вообще, – продолжает он. – Это первый человек, кто не тащит меня с разбегу в койку во всех позах сразу. Даже несмотря на мои бурные уговоры.

– Вы что, ещё не… – вот такое точно могло случиться хоть с кем, только не с Самойленко.

– В том-то и дело, что нет, – кусая губы, признаётся Генка. – Он говорит, что должен быть уверен, что я точно хочу этого. Я ему говорю, что очень хочу, а он, сука, жмётся, – тут Генка вздыхает и говорит, понизив голос, цитируя чужие слова: «Я не хочу, чтобы ты потом пожалел об этом».

– И как ты умудрился такой раритет откопать, – смеётся Иван, а Генка вздыхает:

– Он говорит, что давно ко мне присматривался, но подойти стеснялся.

– И дождался, пока ты сам на нём не повис?

– Как знал, что я неровно дышу к супергероям, – Генка тоже фыркает. – А ещё знаешь что?

– Что?

– На выходных я еду к нему, и я совсем не грущу, что пропущу знатную тусу в клубе.

_____________________________________________

* «Пришёл, увидел, победил» – латинское изречение

========== Часть 14 ==========

– А как продвигается дело с любовью всей твоей жизни? – Генка сидит прямо на кухонном столе, болтая ногами. – Куда оно движется?

– Да никуда оно уже не движется. Я его поймать не могу, – досадливо отвечает Иван, в который раз мысленно отрывая Артёму голову.

– Но ведь ты знаешь его фамилию, – резонно рассуждает Генка. – Знаешь, где он учится – остальное узнать нетрудно.

– Я не знаю ни факультета, ни группы, ни курса, – начинает Иван, но Генка тут же перебивает:

– Ай, какой ты скучный. Ты, Ванька, совсем к жизни неприспособленный. Тебя вообще без присмотра нельзя оставить – сразу косячишь.

– Это я-то косячу? – от возмущения Иван давится воздухом. – Вообще-то, мои косяки напрямую связаны с твоей благотворительностью. Кто мне Артёма подсуропил?

– Вот так всегда, – фальшиво вздыхает Самойленко. – Делаешь людям добро, а они тебя за это камнями и голышом по площади. Кто же знал, что душка-Артёмчик окажется такой сукой. Такой няш-мяш на первый взгляд. Ладно, буду искупать свои поспешные действия.

– В смысле?

– Смотри и учись, – Генка тянется к телефону и тычет в список контактов. – Та-а-ак, что мы тут имеем? Вот – то, что надо. Замри – на сцене мастер.

Он растягивает губы в совершенно неискренней улыбке и с придыханием чуть ли не стонет в трубку:

– Димочка, ангел ты мой сизокрылый, – томно вздыхает и продолжает. – Да-а-а, это я… конечно, соскучился. Ночами не сплю, всё по тебе тоскую, вспоминая нашу волшебную ночь. Встретимся, встретимся, сладкий. Добудешь мне одну инфу, и сразу встретимся.

По ту сторону что-то говорят, Самойленко кривится, но голос его по-прежнему полон неги:

– Ну что ты, котик, я же сам позвонил, а это что-то да значит. И я, правда, так соскучился, что еле сижу на месте – жду – не дождусь сегодняшнего вечера. Ммм? Хорошо. Меня интересует Ян Баженов. О, знаешь его? И что знаешь?

Генка моргает глазами, показывая, что ему нечем записать – Иван протягивает ручку с листком. Самойленко быстро пишет, время от времени подстанывая в трубку:

– Ага… да… хорошо, – и, наконец, удовлетворённо улыбается. – Отлично, сладкий, до вечера.

Нажимает «отбой» и вздыхает:

– А теперь, сладкий, мы занесём тебя в чёрный список, чтобы ты не домогал меня, – смотрит на Волошина. – Вот видишь, на какие жертвы я иду ради тебя. А ведь он мог пригодиться лично мне. А теперь он совершенно бесполезен. Второй раз он на такой фокус не попадётся.

Смотрит на исписанный лист и протягивает его Ивану:

– Держи. Группа, курс, специальность – ох, ну нифига себе – «Психология». Домашний адрес, телефон. Кстати, Баженов уже неделю не появлялся на занятиях. Димасик не знает точно, но говорит, что тот периодически исчезает на несколько недель. И, вообще, особо ни с кем не контачит, друзей не заводит. Ходит только с этой девицей, которая возле него крутится матерью-настоятельницей. Короче, хмурый и мутный тип – не понимаю, зачем он тебе сдался?

Иван качает головой. Он знает, что Ян может быть другим – не хмурым, а весёлым и безбашенным – пусть это состояние и проходит, но даже тот Ян, который похож на бледное подобие себя, может заменить для Волошина весь мир.

Иван, сверяясь с цифрами на листке, набирает номер, слушает:

– Телефон отключён. Я поеду к нему.

– Думаешь, он будет с тобой разговаривать после шоу, устроенного Артёмкой?

– Может, и не будет, – Иван понимает, что Генка более чем прав. – Но мне надо знать, что с ним всё в порядке.

– Знание – сила, – глубокомысленно замечает Самойленко и вопросительно смотрит на друга. – Составить тебе компанию? Маленькую нефтяную компанию?

– Не думаю, что присутствие зрителей сделает мою задачу проще, – отказывается Иван. – Поеду, пробью ситуацию.

Казалось бы, чего проще – заехать к товарищу, чтобы справиться о причинах пропусков занятий.

– Здравствуйте, – Иван смотрит в усталое лицо невысокой и миловидной женщины – наверное, мать. – Меня отправили с универа, узнать, почему Ян пропускает пары.

Женщина недоверчиво хмурится:

– В деканате прекрасно знают, что с Яном. Ты кто, мальчик? Раньше я тебя не видела, и я сомневаюсь, что ты хорошая компания для моего сына. Так, что тебе надо на самом деле?

– Просто узнать… – начинает Иван.

– Света, кто там? – зычный и командный голос из глубины квартиры не даёт Волошину договорить, и он замолкает.

Женщина оглядывается назад, укоризненно смотрит на Ивана, но всё же отвечает:

– Ян приболел. Больше сказать мне нечего. А теперь иди, и не надо больше сюда приходить, – быстро закрывает дверь и громко отвечает кому-то на заданный вопрос. – Володя, это снова свидетели Иеговы – как мёдом им намазано. Я их прогнала уже, хоть собаку заводи.

Волошин медленно спускается по лестнице, обдумывая услышанные слова.

Ян приболел. Чем приболел, что об этом нельзя сказать прямо? Почему столько недоверия было в глазах женщины? Почему она постаралась закончить разговор, как только в него вклинился другой голос?

Если он болеет серьёзно, то вряд ли он дома, а если не дома, то его можно найти.

Как удобно, когда родная тётка работает в той сфере, где можно получить информацию.

– Лариса, привет, – сестра матери одно время заменила для Ивана самого лучшего друга, когда он пытался разобраться со своей ориентацией, и так нужна была поддержка близкого человека. И хотя родители пытались вести себя разумно, опорой тогда стала именно Лариса. – Ты можешь пробить по больницам, поступал ли к ним Ян Баженов?

Тётка, как обычно, не задаёт лишних вопросов – ей не надо лишней информации, чтобы понять важность момента:

– Друг?

– Друг.

– Пробью. Как узнаю – позвоню.

Вот и всё – теперь только ждать.

Знакомый Самойленко говорил, что Ян пропадает периодически, значит то, чем он болен имеет хроническое состояние. А это уже может объяснять и его поведение и нежелание сближаться с людьми. Не все любят, чтобы их жалели, не всем нравится пристальное внимание к своим болезням.

Что с тобой, Ян?

Входящий вызов – Лариса быстра, как ветер:

– Слушай, ну по городским такого пациента нет. Так что можешь не волноваться.

Вот как раз сейчас Иван начинает волноваться по-настоящему.

Чувство неопределённости – самое безысходное. Не знаешь, что думать, не предполагаешь, чего ожидать. Плохо дело.

Вечером военный совет с Генкой. Тот внимательно выслушивает друга, хмыкает и выкладывает свои выводы:

– Ну, смотри, если его нет по городским больницам, значит, он дома. А если он дома, значит, рано или поздно оттуда выйдет, да хоть воздухом подышать. Что делать? Занять осаду. Терпением и настойчивостью не один город брали. И как вариант, попробовать поискать его в клубе – вдруг нарисуется.

Идея хорошая, но, к сожалению, Ян не желает рисоваться в клубе ни в пятницу, ни в последующие выходные дни. Зато очень настойчиво перед глазами мелькает Артём, всеми доступными способами привлекая к себе внимание: вихляется на танцполе почти рядом с наблюдательным пунктом Ивана, виснет на ком придётся, всё так же кося глазами в его сторону, так бурно радуется жизни, что становится понятным, что весь театр предназначен только одному зрителю.

Генка же, как и планировал, отказался от похода в гнездо разврата и укатил на стальном коне в розовый закат, крепко прижимаясь к спине каменного всадника. Появился он только к утру понедельника, донельзя таинственный, с блуждающей улыбкой на лице, сообщающей каждому, кто в курсе: «Всё было».

Что именно было, Генка не уточнил, махнув рукой: «Вечером расскажу».

А от Яна по-прежнему не было никаких вестей.

Оставался один выход – по совету Самойленко изобразить агента на секретном задании, засев в своей машине неподалёку от подъезда Баженова.

Через пару часов слежки за двором, в котором мало что происходило, Волошин пришёл к выводу, что работа секретного агента самая беспонтовая из всех, что можно только представить. Было душно, хотелось сразу всего: есть, пить, отлить, уснуть и плюнуть на эту дурацкую затею.

– Ну конечно, Светлана Георгиевна, я сразу же вам отзвонюсь, – знакомый голос рядом с машиной. Иван открывает глаза – мимо идёт Аня, сосредоточенно глядя вперёд и слушая своего невидимого собеседника. – Да, я тоже думаю, что ему скоро станет лучше. Да, обязательно.

До Ивана не сразу доходит смысл сказанного Аней, а та уже подходит к автобусной остановке, расположенной возле самого дома. Смутная надежда на то, что появилась возможность что-то узнать о Яне, заставляет Ивана вырулить на проезжую часть, чтобы последовать за автобусом, куда села девушка.

Да, работа секретного агента тут же засверкала новыми красками. Мысленно Волошин благодарит Аню, что та едет на автобусе, а не идёт пешком. Следить на машине за пешим человеком – самое нелепое занятие на свете. Это только в фильмах возможно, что преследуемый в упор не замечает, как в паре шагов от него, буквально по пятам, следует автомобиль.

Дорога не занимает много времени – Аня выходит на одной из остановок и идёт по направлению к серому зданию, обнесённому кованой оградой. Иван паркуется и, выждав, пока девушка отойдёт на достаточное расстояние, идёт следом. Аня не заходит в здание, а идёт по дорожке за него.