355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » SashaXrom » Когда звёзды падают (СИ) » Текст книги (страница 1)
Когда звёзды падают (СИ)
  • Текст добавлен: 17 октября 2018, 06:00

Текст книги "Когда звёзды падают (СИ)"


Автор книги: SashaXrom


Жанры:

   

Слеш

,

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

========== Часть 1 ==========

Шумно.

Громко.

Эмоции на драйве.

Ярко.

Свет по глазам.

Стеклом по венам.

Кайфом по нервам.

– Давай, давай, давай, – орёт Самойленко посреди танцпола, извиваясь в немыслимом танце. – Ха-ра-шо-о-о-о? – кричит он в никуда и сам же себе отвечает. – Ха-ра-шо-о-о-о!

Вокруг него беснуется море таких же, как он, разгорячённых, охваченных одним безумием, накрытых одной волной, в едином экстазе под ритмичные биты звуковой какофонии.

Иван Волошин стоит у барной стойки, наблюдая за другом и удивляясь, зачем он согласился на эту авантюру и потащился с Генкой в этот недавно открывшийся клуб. Предаваться буйному веселью у него не было ни малейшего желания. Да и по натуре он не был тусовщиком. Вот Самойленко, тот да, не пропускал ни одного более менее значимого события в городе и вне его. Генка за любой кипиш, лишь бы было шумно, весело, побольше людей, побольше драйва. И сейчас Самойленко, невысокий, гибкий как лоза, чувствующий малейшее изменение музыки, чуть ли не в эйфории бьётся среди чужих тел, время от времени откидывая мокрую светлую чёлку с такого же мокрого лба.

– Ну что же ты-ы-ы, – Генка внезапно материализуется возле стойки и тянется к стакану. – Я там совсем один. Меня уведут в неведомые дали, ты и моргнуть не успеешь.

Иван усмехается:

– Разве ты не об этом сейчас мечтаешь, чтобы тебя кто-нибудь увёл? Ты только меня предупреди, чтобы я тебя не искал по окрестным помойкам.

– Ну тебя, – обиженно надувает губы Самойленко. – Придумал помойки какие-то ещё. Я персона ви-и-и-п, – и хохочет в лицо друга. – Ну, пойдём попляшем. Весело же.

– Мне и тут весело, – отмахивается Иван, но Генка тащит его уже в середину танцпола, не обращая внимания на слабое сопротивление.

– Ва-а-ня-я-я, не будь мороженой рыбой, – орёт он и скачет вокруг Волошина, дёргая того за руки. – Давай, давай, давай.

Иван сдаётся, общий ритм заводит и его, и, плюнув на свои принципы, он подстраивается под движения Самойленко.

Тот притирается почти вплотную к Волошину и дышит в лицо:

– Какая печаль, Ванька, что мы друзья – такая бы пара вышла, все узавидовались бы.

И снова хохочет. Волошин фыркает и обнимает Генку:

– Я бы тебя, суку, убил бы на второй день, с твоими беспорядочными связями.

– А чего они беспорядочные? Полный порядок у меня, – Генка ржёт и напевает:

– С Эдиком, с Яриком, с Мариком из третьего подъезда. С Коленькой, с Васенькой и с дядей Гришей, папиным другом детства. Красота, – и жмурится довольно.

Иван смеётся – друг Самойленко замечательный, но его партнёрам он не завидует – Генка, как тот кот по весне, со всеми и сразу, чтобы было, что вспомнить в старости, так он говорит. Тут Иван мысленно всегда добавляет: «Если ты доживёшь до той старости, и тебя из ревности никто не прирежет».

Иван мельком и равнодушно обводит взглядом танцующих вокруг – он давно уже плюнул на все эти одноразовые знакомства с бонусом в виде одноразового секса. Дело даже не в том, что как-то гадко было наутро смотреть на очередную свою глупость, потому что зачастую парни, которые по пьяни казались вроде и ничего себе, наутро производили другое впечатление.

Нет, дело было не в этом – хотелось чего-то настоящего, и Иван понимал, что настоящее по таким клубам не ходит. Настоящее сидит сейчас дома и старательно готовится к экзаменам и зачётам – ему, кстати, тоже бы не мешало пробежаться по темам предстоящего семинара, а не трястись тут рядом с Самойленко в припадке Паркинсона.

Всем тут весело, всем хорошо, и никто кроме него сейчас не гоняет в голове мысль, а как бы побыстрее свалить.

«В твоих глазах я вижу свои мысли,

И дождь поёт на ломаном английском»…

Толпа вокруг в голос подпевает в такт знакомым словам, перед глазами руки, руки, руки… блики неона по стенам.

– Како-о-о-ой, – мечтательно заходится в крике Самойленко и разворачивает Волошина на сто восемьдесят градусов.

Прямо за его спиной, совсем рядом танцует парень, высокий, одного роста с Иваном, короткие и растрёпанные русые волосы и пот испариной по лицу, и закрытые глаза с накрашенными ресницами.

В голове проносится: «Красиво как».

«Наверно мы попали в зону риска

Слишком, слишком быстро, быстро»…

– Краси-и-вый, – кричит Генка, а парень танцует так, как будто он тут один и никого больше нет – он танцует для себя – с собой – один на один.

И вокруг него небольшой круг – те, кто рядом, любуются им, потому что он сейчас как на сцене… проходит отборочный тур танцевального конкурса, и он знает, что уже победил.

«И без тебя мой мир теперь немыслим,

Бояться больше не имеет смысла»…

И всё, посмотрев на него один раз, невозможно отвести взгляд в сторону, потому что верно сейчас заметил Самойленко – парень хорош, и Иван уверен, что когда тот откроет глаза, то ничего не изменится – красивое – красиво в любом состоянии.

«Ты попадаешь в сердце словно выстрел

Слишком, слишком; быстро, быстро»…

– С таким на край света, да? – кричит рядом Самойленко и подхватывает вместе со всеми слова припева:

«Твои глаза такие чистые, как небо»…

И тут парень поднимает веки, и Иван, оказавшись как раз прямо перед ним, попадает под внимательный взгляд серо-голубых глаз. А парень продолжает танцевать, глядя в упор на Волошина, и губы его растягиваются в улыбке.

«Назад нельзя, такая сила притяжения.

Твои глаза… Останови это движение»…

И Иван тоже не может отвести взгляд. Почему? Потому что не хочет, потому что вот сейчас в этом клубе по непонятным причинам вдруг не стало никого. Только он и этот парень напротив. А тот улыбается ещё шире, он уже совсем рядом, за спиной судорожно давится воздухом Самойленко, но кого это волнует сейчас.

Биты бьют по ушам, а парень, прижавшись в танце вплотную, обняв Ивана за шею, поёт ему в губы:

«Я для тебя остановлю эту планету»…

И сразу без перехода, резко:

– Идём, – вплетает свои пальцы в пальцы Ивана и уверенно пробирается сквозь толпу. И Волошин на автомате, под гипнозом, без тени сомнения, идёт следом, крепко сжимая в ладони чужую руку.

После душного и спёртого воздуха клуба ночная прохлада обволакивает свежестью, и Иван с удовольствием вдыхает полной грудью.

– Нам нужна машина, – заявляет новый знакомый и весело смотрит в глаза Волошина. – Вызовем или угоним?

– Я на своей, – улыбается Иван и в ответ на удивлённый взгляд объясняет. – Я не пил.

– За трезвый образ жизни? – хохочет парень, неожиданно теряет равновесие, почти падает на Ивана, цепляется руками за его шею и прижимается щекой к его лицу:

– Смотри, какие звёзды, – он задирает голову вверх. – Полное небо звёзд. Ты загадал желание?

– Желание? – глупо переспрашивает Волошин и тоже смотрит в ночное небо.

– Ты поймал сегодня звезду в свои ладони, – внезапно серьёзно говорит странный парень. – Загадывай желание – сегодня всё сбудется. – И снова без перехода. – Подавай свою карету к парадному подъезду.

– Не уходи никуда, я быстро, – Волошин торопится, боясь, что новый знакомый исчезнет так же неожиданно, как появился.

Почему его так привлекает этот парень, ведущий себя совершенно нелогично, как будто он перепил или того хуже – находится под кайфом. Иван гонит от себя эти мысли – пусть будет, как будет – сегодняшняя ночь принадлежит им, и пусть она длится вечно.

Волошин подъезжает ко входу в клуб, и не дождавшись, когда он остановит машину, ждущий его в нетерпении парень почти на ходу впрыгивает на переднее сиденье:

– Газуй, – командует он и высовывается в открытое окно:

«Твои глаза такие чистые, как небо.

Назад нельзя, такая сила притяжения.

Твои глаза… Останови это движение,

Я для тебя остановлю эту планету»…

И Иван газует, и они мчатся по ночной магистрали, и ему весело так, как никогда в его жизни не было. А парень, почти полностью высунувшись из окна машины, кричит в звёздное небо слова знакомой песни, и так хочется кричать вместе с ним.

А потом он резко падает на своё место и тут же на полной скорости автомобиля по трассе впечатывается намертво в губы Ивана. Тот задыхается от его напора, жаркого языка в своём рту, выворачивает руль – машина съезжает с дороги, Волошин жмёт тормоз и, обхватив прижавшееся к нему чужое лицо, отвечает на поцелуй.

В голове сплошной хаос, в этом поцелуе меркнет сознание, тело живёт собственной жизнью, полностью подчинившись власти инстинктов, руки цепляются за мешающую одежду, непослушные пальцы пытаются расстегнуть неподдающиеся пуговицы. Иван шипит от помех на пути к чужому телу, откидывает назад сиденье, тянет на себя парня, тот смеётся, не отрываясь от его губ, цепляется длинными ногами за приборную панель и усаживается на Волошина сверху, прижавшись так плотно, что Иван чувствует эрекцию своего случайного партнёра.

Не прекращая целоваться, Иван стаскивает, наконец, с парня часть одежды, гладит его по голым плечам, по линии позвоночника, тот выгибается всем телом и тягуче стонет ему в рот.

Напряжение становится невыносимым – прокушенные губы почти до крови, вдавленные в кожу до бело-красных-синих пятен пальцы. Как они оказываются на заднем сиденье – они уже и не помнят – только сумасшедшее желание и необходимость его удовлетворения.

– Да, да, ещё-ё-ё-ё, – стонет над ним, под ним, вокруг него незнакомый-знакомый, чужой-родной голос, жар обволакивает, постепенно овладевая всем телом, сотни впивающихся в сознание алмазно-песочных осколков, проникающих до самого сердца… и взры-ы-ы-ыв.

И марево экстаза.

И гибнущие миры вокруг.

И их рождение заново.

И пустота.

Восхитительная пустота.

И палящий зной пустыни.

Иван сглатывает сухой комок в горле и открывает глаза. Его партнёр лежит на спине, вытянувшись вдоль всего сиденья и свесившись головой вниз из открытой двери машины.

Он глядит в начинающее светлеть небо, будто пытается что-то там рассмотреть. Иван гладит его по ноге, тот вздрагивает, но улыбается и протягивает свою руку. Волошин вкладывает в его ладонь свою, и тот тянет Ивана ближе к себе:

– Посмотри, звёзды такие красивые, правда?

– Правда, – соглашается Иван, удерживая своё тело на одном локте и поднимая голову вверх.

– Жаль только, что они так быстро гаснут, – с непонятной грустью продолжает парень и так же как, раньше, без перехода, произносит: – Поехали. Надо возвращаться.

По дороге в город он молчит, словно у него закончился заряд, выдохлись батарейки, что наполняли его той бьющей через край энергией и весельем. Он, откинувшись назад, смотрит в окно и не говорит ни слова. В городе, у ближайшей автобусной остановки, он делает знак рукой – «останови».

– Я могу довезти тебя до дома, – предлагает Иван.

Парень слабо улыбается:

– Автобусы уже ходят, я доеду прямо до места, – и выходит из машины.

И действительно, автобус подходит тут же, он прыгает внутрь, двери закрываются, и тут только Иван понимает, что не знает ни как зовут этого странного парня, ни как его найти.

Комментарий к

https://www.youtube.com/watch?v=AfTSXu6PjXY

========== Часть 2 ==========

Первая мысль – рвануть вслед уходящему автобусу, догнать, узнать, записать, а там…, но тут Иван останавливает себя. Если бы этот, такой внезапный и переменчивый в настроении парень хотел продолжить их случайное знакомство, он позволил бы довезти себя до дома, как-то проявил заинтересованность в дальнейшем общении. Но нет. Он вёл себя так, словно старался поскорее избавить себя от присутствия другого человека рядом.

Нетипичное поведение. Столько эмоций вначале, а потом, будто кто-то щёлкнул внутри него тумблером – лампочка погасла, механизм отключён.

Ему в одну минуту стало неинтересно, скучно и, возможно, неловко. Как в кино про путешествие по параллельным мирам, когда тебя резко выкидывает из твоей реальности, и ты оказываешься неведомо где.

Вот какое выражение лица у него было.

Измученное, недоумевающее, с таким явственно читающимся вопросом: «Что я тут делаю?»

Волошин нервно стучит пальцами по рулю, обдумывая ситуацию.

Верно, всё верно – наутро многое кажется другим и сверкающие ночью бриллиантовыми искрами принцы в первых лучах солнца превращаются в обычных серых и неприглядных трубочистов.

Так бывает – такие сказки.

Клубный угар рано или поздно уступает место просто жизни, а в просто жизни не бывает ни принцев, ни трубочистов, поэтому Иван после таких знакомств чувствовал себя обманутым, как когда-то давно в детстве, когда он так хотел щенка на день рождения, а отец подарил ему гантели.

Гантели вместо щенка – ну надо же.

Но сегодня, с этим свалившимся на него из ниоткуда мальчиком-звездой – тут Иван, сам не понимая почему, улыбается такому сравнению – с ним было как-то всё по-другому.

Ураган, налетевший внезапно и в одно мгновение разрушивший город. Эмоции на пределе, током по нервам – рассудительный Иван и сам не понимает, что вообще на него нашло, почему он поддался сумасшедшему обаянию совсем незнакомого человека и пошёл с ним – тут рефреном в голове слова Самойленко, кричащего на ухо – «на край света».

Хорошо, как же было хорошо. Очень остро, до боли, до безумия хорошо. И Иван повторил бы… один, два, и ещё, ещё… по кругу, замкнутому в бесконечности.

Только вот повторять не с кем – утро наступило, а звёзды при свете дня гаснут и отказываются радовать тоскующих по ним путников своим сиянием.

– Жаль, что они так быстро гаснут, – задумчиво повторяет Волошин чужие слова и вздрагивает от настойчивого звонка телефона, возмущённо требующего к себе внимания откуда-то из-под его ног.

Тянется, нащупывает рукой – ну конечно, кто же ещё, смотрит на время – ещё нет шести утра. Хмыкает и отвечает на звонок.

– Ва-а-а-ня-я, – доносится до него страдальческий и подвывающий голос Самойленко. – Ты почто меня оставил на произвол судьбы?

– Удивительно, что ты вообще заметил моё отсутствие, – улыбается Иван.

В этом весь Самойленко – натусовавшись от души, подсняв одного-двух-трёх партнёров, как получится, под утро Генка вдруг вспоминал про нерушимые узы дружбы, названивал Ивану и требовал, чтобы его немедленно, вот в эту самую секунду, доставили домой, потому что порядочные принцессы утром должны быть дома и сладко спать в своих пуховых перинках.

– Ва-ня-я, немедленно забери меня отсюда. Тут все пьяные, – капризным голосом выводит Генка и добавляет для веса, – и воняет.

Волошин смеётся:

– Это, конечно, аргумент. Где ты, Золушка? Откуда тебя забрать?

Самойленко диктует адрес и отключается.

Иван вздыхает и трогается с места. Волшебная ночь – одна такая на миллион, а звёзды слишком горячи – слишком раскалённое счастье, больно держать – жалко отпустить.

– У-у-у, какой ты-ы-ы, – тянет взлохмаченный и помятый Самойленко, плюхаясь на переднее сиденье и испытующе вглядываясь в лицо друга. – Не спал всю ночь, да? Трахался, да? С ним, да?

Волошин морщится, не очень хочется сейчас это обсуждать, и пытается перевести разговор на другую тему:

– Ты на себя посмотри, – и кивает на Генкину шею, разукрашенную пятнами засосов. – Кто на этот раз? Ты хоть их знаешь?

– Неа, – крутит головой Самойленко, – но нас свели знакомые люди, так что всё олрайдно было.

Тут Генка плотоядно улыбается и облизывает припухшие губы.

Волошин скептически хмыкает и смотрит на дорогу:

– Ты похотливое животное, Самойленко.

– А то ж, – довольно подтверждает тот и расслабленно откидывается на спинку кресла.

«Твои глаза такие чистые, как небо,

Назад нельзя»…

Генка тихо напевает, прикрыв веки, а Волошина прошивает от кончиков пальцев на ногах до самой макушки электрической дрожью:

– Перестань, – просит он друга, и Самойленко удивлённо открывает глаза:

– Ты чего? – спрашивает он, хмурится и вспоминает. – Так что там у тебя было ночью?

Иван пожимает плечами и молчит, но Генка не отстаёт.

– Зачётный парень, – мечтательно потягивается и подытоживает. – Я бы и сам с таким пошёл. Но только что бы мы с ним делали, раз он выбрал тебя. Был бы в активе – выбрал бы меня.

– Как ты себя любишь и ценишь, – несмотря на поганое настроение, Иван смеётся.

– Я опираюсь на высказывания компетентных и авторитетных людей, – заявляет Генка. – И если люди говорят, что я всех красивей и белее, то так оно и есть. Это только ты не видишь, какой я бесподобный и замечательный.

– Упасите меня от такого соблазна, – уже в открытую хохочет Волошин.

С Самойленко невозможно оставаться в состоянии фрустрации, потому что чушь, что несёт друг, изысканна в своём эгоцентризме.

– И как он? – испытующе спрашивает Генка.

– Лучше всех, – сухо отвечает Иван и поджимает губы.

Самойленко скептически щурится:

– Что-то по твоему виду этого не скажешь. Рассказывай.

– Потрахались и разбежались, что ещё рассказывать, – отмахивается Иван от назойливых расспросов.

– А, ну как всегда, – успокаивается Генка и снова закрывает глаза.

«Потрахались и разбежались»…

Как же.

Почему с этим парнем в обычный, казалось бы, физиологический акт вдруг посмела вмешаться душа?

Как одна короткая встреча смогла так сильно зацепить? Волошин надеется, что это просто откат… тупо откат… потому что не хочет он мучиться и искать в себе причины такого поведения партнёра. Что это он сделал что-то не так, сказал где-то невпопад, отпугнул того, с кем все звёзды мира не выдерживают сравнения – жалкие стекляшки на грязной мостовой.

Вот она, особенность красивых людей – их хочется присвоить, стать единственным обладателем, хочется единолично любоваться ими, гордиться, что это только твоё.

Верх эгоизма.

Волошин морщится.

Это пройдёт.

Просто откат.

Много эмоций.

Сильно.

Ярко.

Остро.

Бывает.

Пройдёт.

Отпустит.

И противореча самому себе, упрямо шепчет:

– Я найду тебя.

========== Часть 3 ==========

Найду тебя…

Найди того, не знаю кого.

Найди там, не знаю где.

Как найти парня, когда основная примета заключена в одной-единственной фразе – «невъебенно красив».

Да любой в лицо расхохочется на такие приметы.

Тем более, что в их среде каждый первый считает, что подходит под такие рамки.

А ведь даже имя не спросил.

Тут Иван усмехается, а действительно, как часто он интересовался личными данными случайных партнёров? Да никогда. Как и те, с кем заставала его ночь – им тоже было неинтересно.

На первом месте – физика, приправленная химией.

А наутро дымка химии рассеивалась, а на одной физике далеко не уедешь.

С этим парнем было всё по-другому.

Наутро именно налёт физики рассеялся, а химия осталась. Но пока Иван соображал, как быть в такой непривычной ситуации – чудное видение исчезло, оставив после себя налёт недосказанности.

Иван снова едет с Генкой в тот клуб в надежде увидеть человека посреди танцпола, который танцует только для себя. Но его нет. Бармен в ответ на вопросы лишь пожимает плечами – мало ли кто тут хорош, и танцует, как Бог.

– Что-то ты хмурый последние дни, – замечает недовольно Самойленко, переписывая на подоконнике очередной недописанный им конспект. – Как хомяк перед расстрелом. Устал, или это от недотраха?

Волошин морщится:

– Тебя послушать, так все проблемы от недотраха.

Самойленко смеётся:

– А как же. Вот посмотри на меня. Я всегда бодр, свеж и дьявольски красив. А почему? А потому что хороший трах утром, днём и вечером содержит в себе витамины, минералы и даже ионы серебра.

– Я учту, – фыркает Иван и смотрит на время. – В Политех едем или забьём?

– А зачем нам в Политех? – Генка трёт лоб в попытке вспомнить, а что он снова не зафиксировал в своей голове.

– Вот вроде ты со мной на всех парах, а такое впечатление, что ты куда-то выходишь. Всю неделю нам жужжали, чтобы мы посетили лекторий по прикладной психологии – будет читать какой-то титулованный перец.

– Вот ещё – в Политех ехать, почему нельзя было в нашем вузе это устроить? – Недовольно бурчит Генка.

– Не будь сычом, – Волошин обнимает друга за плечи. – Поехали.

– Поехали, – вздыхает Самойленко и тут же с воодушевлением и блеском надежды в глазах сообщает. – Может, я там свою судьбу встречу.

– Ну, а как же, конечно, встретишь, – смеётся Иван.

Рядом с плещущим энергией Самойленко просто невозможно надолго оставаться в унынии и печали.

До места ехать недолго – днём и без помех движению дорога занимает не более получаса. Приходится долго разбираться в хитросплетениях запутанных коридоров чужого университета. Самойленко страдальчески закатывает глаза и жалуется:

– Ваня, блин, вот заче-е-ем я с тобой поехал, мы тут заблудимся к херам, и нас даже не найдут, потому что это не вуз, а какой-то лабиринт Минотавра. Ты точно уверен, что нас на лекторий пригласили? Может, у них тут жертвоприношения.

– Надо было со всеми ехать, – отмахивается от друга Иван. – Но нет же, тебе же надо время, чтобы красиво повязать шарфик вокруг своей нежной шейки.

– Вот только шарфик не трогай, – обижается Самойленко. – Красиво повязанный шарфик сразу говорит, что хозяин шарфика понимает в стиле и вообще няшка.

– Мальчики, – окликает их женский голос. – Вы на лекторий?

Ребята оборачиваются, за их спинами стоит невысокая девушка и выжидающе смотрит на них. Иван мельком отмечает длинную и толстую косу, перекинутую через плечо.

– На лекторий, – улыбается он, а девушка так же серьёзно и чуть укоризненно говорит:

– Лекция уже началась, а вы перепутали этаж. Пойдёмте, я вас провожу.

– Попробуй тут не перепутать этаж, – бурчит Самойленко. – Как вы сами тут разбираетесь? Что за сумасшедший проектировал этот недопиздец?

– А вы из ГОСа?

– А мы из ГОСа, – снова улыбается Иван.

– А, ну понятно. ГОС постоянно нос задирает – первый вуз города, тоже мне, – фыркает девушка и показывает на закрытую дверь. – Пришли.

Большой зал оказывается полным народа – тут и студенты, и преподаватели, и просто знатоки и любители психологии.

За кафедрой уже вовсю вещает седобородый профессор, всем своим видом показывая, как хорошо он разбирается в той области, которую представляет.

Друзья находят себе места на последнем ряду, и Иван пытается вникнуть в суть лекции. Самойленко же с интересом оглядывается вокруг, рассматривая всех, кто находится в поле его зрения.

– Смотри, – шепчет он, толкая Ивана локтем в бок. – Парень на соседнем ряду – похож на того, с кем ты на прошлых выходных уехал.

Сердце Волошина рвано дёргается, и он переводит взгляд по направлению, указанному Генкой.

Но неожиданная радость сменяется тут же глухим разочарованием:

– Что ты несёшь, – шипит он Генке. – В каком месте он похож?

– Похож, – упирается Самойленко. – Типаж тот же. У меня фотографическая память.

Иван снова вглядывается в профиль сидящего невдалеке парня.

Ну да, что-то, возможно, и есть. Русые волосы, вроде высокий, но память услужливо показывает ему фрагменты безбашенного отрыва того безудержного веселья, и это так не вяжется сейчас с тем, кто сидит почти напротив них.

Строгий костюм, зачёсанные назад волосы… и очки в тонкой оправе, которые парень время от времени поправляет указательным пальцем.

– Не он.

– Похож, – упрямится Генка. – Подойди и спроси, если ты не в состоянии запомнить, с кем трахался. Вот я своих всех помню, – гордо подытоживает он.

– Замолчите вы, – шикают на них соседи. – Не слышно ничего.

Иван уже не пытается разобраться, о чём там бубнит этот именитый профессор, который, по-любому, говорит ну очень умные вещи. Он смотрит, не отрываясь, на похожего на его звезду парня. А тот тоже не очень интересуется лекцией – к ушам тянутся проводки наушников, глаза прикрыты, а губы шевелятся в такт тому, что звучит сейчас в его телефоне.

Похож?

Не похож…

Не похож?

Похож…

Да что б…

Да, Самойленко прав, подойти и выяснить – единственно верное решение в данной ситуации.

Главное, не выпустить его из виду в сутолоке, когда все ринутся к выходу.

У парня, который, по мнению Самойленко, похож на звезду танцпола, сейчас откровенно тоскующий вид, по его лицу время от времени пробегает тень скучающего пренебрежения, когда он открывает глаза и смотрит вперёд.

Лекция, наконец, заканчивается – парень не спешит покидать своё место, что очень радует Волошина – ни одного шанса нет, чтобы не потерять его в той толпе, что устремилась сейчас к выходу из большой аудитории.

Зал постепенно пустеет, и вот они остаются вдвоём – даже вездесущего Генку смыло потоком студенческой массы в университетские коридоры.

Иван встаёт со своего места. Останавливается напротив, так и не сдвинувшегося и даже не переменившего позу парня. Тот сидит на стуле, положив ногу на ногу, с закрытыми глазами и сжатыми в одну линию губами.

Иван внимательно рассматривает черты чужого лица, постепенно убеждаясь в правоте своего друга.

Да.

Очень похож.

«Посмотри на меня», – мысленно просит он, и парень, словно услышав его просьбу, медленно поднимает веки – на Волошина смотрят такие знакомые серо-голубые глаза.

Он.

Без сомнения.

На сто процентов.

Ощущение радости нарастает внутри, заставляя сердце биться быстрее.

– Привет, – говорит Иван. Ничего более умного в голову не приходит, а разговор начать надо.

Парень недоумённо смотрит на Волошина, по его лицу пробегает гримаса неудовольствия. Кажется, что только один вид стоящего возле него человека причиняет ему дискомфорт. Он дёргает за проводки наушников и, кривя губы, спрашивает с усталым безразличием:

– Что?

Иван судорожно пытается подобрать фразу, чтобы продолжить разговор, но парень опережает его:

– Ты кто?

– Ты не помнишь меня? – чего-чего, а такого вопроса Волошин не ожидал.

Нет, он, конечно, не сошёл с обложки модного журнала, и дома у него нет склада разбитых сердец, но обычно те, кто был с ним, помнили подробности знакомства.

Парень слабо хмыкает:

– А что, должен помнить?

– Мы с тобой… – начинает Иван, но парень тут же перебивает и таким же тихим голосом сообщает:

– Неинтересно, – встаёт со своего места и направляется к выходу.

– Подожди, – Иван идёт следом.

Как же так, вместо того, чтобы чувствовать облегчение от того, что теперь известно хотя бы, где учится таинственный незнакомец, он кроме пустоты внутри не ощущает ничего.

Слишком дорогая игрушка, а у него совсем нет денег.

Вот что он сейчас чувствует.

– Мы можем хотя бы поговорить?

– Не можем.

– Почему? – Иван сам поражается своей настойчивости.

Ведь ему ясно дали понять, что интереса к нему нет, что дальше ничего не светит. Зачем же он идёт за ним, зачем унижается? Парень поворачивается к нему – усталости на его лице становится будто больше, он потирает виски пальцами и равнодушно смотрит Ивану в лицо:

– А что обсуждать? Ты особенный? Был бы особенный – я бы тебя запомнил.

Он снова трёт ладонями виски и опирается на стену.

– Ян, – обеспокоенный девичий голос звучит совсем рядом. – Ты как?

К ним спешит та самая девушка, что провожала их с Самойленко совсем недавно до нужной аудитории.

– Тебе что надо? – она вызывающе смотрит на Волошина.

– Мы разговариваем, – Иван хмурится – собственническое поведение девушки наталкивает на определённые мысли.

– С тобой не хотят разговаривать. Незаметно? – Она отталкивает Ивана плечом и с раздражением косится в его сторону. – Много вас таких ходит – желающих поговорить. Выход там, – она кивает в сторону лестницы.

Ян по-прежнему стоит, облокотившись на стену, и, кажется, даже не слышит эту перепалку.

Вот и всё. Вот и поговорили.

Иван вспоминает своё обещание и кривится.

«Я найду тебя?»

Ну вот, нашёл. Теперь что? Забить и забыть? Только вот получится ли?

Как приблизиться к мечте, если мечта отказывается быть мечтой и гордо шлёт тебя в изнурительное пешее путешествие по малонаселённым районам?

Ян.

Самое то имя для мечты.

Не какой-то там Иван, как он сам – просто парень с конвейера.

А Ян.

Недостижимо. Не долететь – не допрыгнуть.

Мечта.

Звезда.

Любоваться можно – трогать нельзя – сожжёшь глаза, сердце, душу.

========== Часть 4 ==========

«Ты кто?»

Обжигает.

«Думаешь, ты особенный?»

Под дых.

«Я бы тебя запомнил».

Нокаут.

Нет, Иван никогда не считал себя особенным, да и что в нём особенного – типичен, не урод – уже хорошо. Силовые нагрузки – тренажёры три раза в неделю. В зеркало смотреть не стыдно. Конечно, он ничего не понимает в искусстве завязывания шарфиков, но ведь не это определяет личность.

Стрижётся коротко, внешность славянская. Иван разглядывает своё лицо в зеркало и усмехается: «Ну да, куда уж до особенного».

А Ян?

А Ян особенный. В нём особенное абсолютно всё. Как держит себя, как смотрит, как говорит – сегодняшний день последний и единственный – вот такое впечатление.

Но эта характеристика касается только того Яна, который зажигал посреди танцпола, который, наполовину высунувшись из опущенного стекла машины, кричал в ночное небо:

«Твои глаза такие чистые, как небо

Назад нельзя, такая сила притяжения.

Твои глаза… Останови это движение

Я для тебя остановлю эту планету»…

Эта песня намертво зафиксировалась в памяти. Иван вздрагивает, когда слышит её, машинально начинает оглядываться, потому что слова песни как заклинание, которое направлено на материализацию мечты.

Только так. Никак иначе.

А мечта так и остаётся мечтой, и волшебные слова не срабатывают.

Особенный.

Тот Ян, которого Иван встретил в чужом вузе, тоже был особенным. Другим. Совсем другим.

Если первый Ян работал на батарейках, его энергия искрила вокруг него, то второй Ян, скорее, был рыцарем печального образа, со взглядом уставшим, который невозможно ничем заинтересовать, потому что это был взгляд утомлённого жизнью отшельника, случайно спустившегося с высоких гор Тибета.

Зацепил.

Как же зацепил, мать вашу.

Зачем?

Почему он?

Забыть. Только забыть. Стереть из памяти. Заниматься мазохизмом, гоняя в голове то, что никогда не сбудется – никогда Иван не страдал подобным. И сейчас не будет.

Но почему так сильно хотелось именно того, уставшего Яна, обнять, как ребёнка, потому что, Иван поражается своей уверенности, тот так необходимо нуждался в этом.

Отвлечься. Надо отвлечься.

– В клуб? – предлагает Самойленко очередным субботним вечером.

– В клуб, – да, именно то, что нужно.

И плевать на всё, надо расслабиться, надо забыть про человека, который за одну короткую и мимолётную ночь так крепко въелся в его сознание, растворился, впитался во все поры, пустил корни – и нет от этого спасения.

Подцепить там какого-нибудь сладкого мальчика и забыться в чужих объятиях на какое-то время. А там, глядишь, и отпустит.

Самойленко, следуя своим инстинктам, сразу же теряется в море извивающихся на танцполе тел, стараясь пробиться к центру, стреляя кокетливыми и приглашающими взглядами направо и налево – нет никаких сомнений, что через несколько минут вокруг него уже будут увиваться несколько претендентов на его руку, сердце и маленькую аккуратную попку. Самойленко знает свои сильные стороны и совершенно не стесняется их демонстрировать всем желающим.

И, действительно, через пару песен любвеобильный Генка уже виснет у кого-то на шее, что-то шепчет на ухо, Волошин усмехается – наверняка клянётся в вечной любви до самого гроба. И ведь верят же.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю