Текст книги "Может, в другой раз / Мaybe, another time (СИ)"

Автор книги: Rweel_1999

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

– Я устала… Мне не хочется сейчас куда-либо ехать, – ответила я.

– Устала? Эва, а ведь я и не знал, что тебя можно называть бабушкой Эвой, – с сарказмом произнёс тот, и на его подбородке проступила небольшая ямочка.

– Рождество – это не тот праздник, в который нужно ездить по клубам, – заметила я, и откинула прядь волос себе за спину.

Тот облизнул край губ, и чуть прищурил глаза:

– Наверное, мне повезло, что я знаю твоё больное место… Миссис Мун?..

– Мм? Да, Крис? – отозвалась моя мама отвлекаясь от беседы с мистером Шистадом.

– Вы не могли бы отпустить Эву со мной погулять? – включив всё своё обаяние, Крис сделал вид примерного-добропорядочного мальчика. Такому новообращённому Крису, пожалуй, сложно отказать, но надежда всё же была.

– Сегодня? – уточнила мама.

– Да, но я верну её в начале часа ночи.

Повисла небольшая пауза:

– Ну ладно. Развлекайтесь.

Крис вновь перевёл на меня свой взгляд зелёных глаз, и в них так и читалась короткая фраза «я же говорил».

Приоткрыв рот, я покачала головой. Каким образом это вообще вышло? На него так влияет атмосфера «Маемо»? Должно же быть хоть хоть какое-то объяснение.

К Крису подошёл Отто с курткой; Шистад забрал её и наскоро надел на себя.

– Пока, – обратился тот к своему отцу, а затем, взяв меня под руку, повёл к выходу.

– Поверить не могу, что ты как-то уговорил и мою маму, и меня саму, – проговорила я на одном дыхании, а затем остановила его на выходе. – Мне нужно надеть куртку и переодеть обувь.

***

Я и Крис шли по безлюдным улицам в неизвестном для меня направлении.

– Самое время сказать мне, куда мы идём, – сказала я.

– В клуб. Я же говорил, – он бросил на меня долгий взгляд, а затем продолжил. – Этим клубом владеет бывший пенетратор. Он уже закончил школу, но он о-о-очень известная личность среди моей компании.

– Сомневаюсь, что мне там место.

– Там место любого… точнее не любого, но твоё точно там, – весело ответил тот, и начал прерывисто смеяться.

– Странное уточнение, – заметила я улыбаясь.

– Фридрих интересная личность, поспорить трудно… – держа интригу сказал Шистад, и мы наконец подошли к оживлённому зданию.

Оттуда играла современная музыка, а сама комплекатиция была украшена светодиодными лампами.

Мы подошли к «обмалам», и я подумала, что нам нужно будет предъявить какой-нибудь пропуск, но те лишь кивнули Крису и без проблем пропустили внутрь нас двоих.

Как оказалось, в Рождество не все сидят дома… Огромное количество людей пили алкоголь и танцевали различные движения под что-то несвязное.

– Фридрих говорил, что будет в VIP, – сказал мне на ухо Крис, и я неопределённо кивнула. – Кстати, постарайся быть морально готовой к тому, что он очень необычен.

Я полу-улыбнулась, и также потянулась к уху Шистада:

– Ничего не обещаю. Если он ест девстенниц, то я долго здесь не протяну.

– Девственниц, ещё вроде, не ест, – ответил тот, и нам двоим показалась огромная золотистая табличка с надписью «VIP».

За ограждением была видна небольшая компания. Кажется, что это очень узкий круг из знакомых между собой людей. А вообще, компания пенетраторов именно такой и является.

Я и Крис подошли к их VIP-ложе.

– Шистад, мать твою! – вскрикнул один из парней, и я бросила на него взгляд.

Светлые волосы, серые глаза, прямой нос и массивный подбородок. Я опустила взгляд на оглолённую руку незнакомца и увидела там десятисантиметровую свастику.

– Привет, Фридрих! – сказал Крис рядом со мной, и пожал руку парню со свастикой.

– Разойдитесь ненадолго, окей? Тут нормальный человек пришёл с девушкой, – проговорил Фридрих своим знакомым, и все за столом смиренно ушли на общий танцпол.

Я и Крис сняли куртки, а затем положили их рядом с собой. Потом мы сели за стол, и я заметила, как Шистад искосо бросил на меня свой взгляд.

– Фридрих, это Эва. Эва, это Фридрих, – представил нас тот, и я слабо улыбнулась.

Вот сукин сын! Как Крис мог не предупредить меня о том, что его друг, он же бывший глава Пенетраторов, является нацистом?

– Добро пожаловать в мой клуб, Эва, – достаточно доброжелательно произнёс светловолосый мужчина, и я бы никогда и не догадалась, что он за человек и с какими предпочтениями в жизни он вообще существует.

– Спасибо, – отозвалась я.

– Как умудрилась руку сломать? – указывая на мой гипс, спросил Фридрих.

– О-о, это очень долгая и неинтересная история, – как только мне напомнили про перелом, то я сразу вспомнила и Вильяма. Хм, не лучшее воспоминание для рождественского вечера.

К VIP-ложе подошёл крупный мужчина в сером костюме.

– Сэр, в клуб собирается пройти мужчина афроамериканской внешности… – этот амбал даже договорить не успел, как светловолосый Фридрих сразу же перебил его.

– Гони прочь того нигера и дай ему понять, что эту грязнокровую мразь здесь больше не ждут! – голос Фридриха звучал так жестоко и с такой нескрываемой злобой и отвращением, что я невольно почувствовала себя не в своей тарелке.

Я перевела взгляд на Криса, но тот лишь улыбался. Кажется, что такое поведение Фридриха его очень забавляет.

– Полегче, полегче, – всё же сказал Шистад своему знакомому.

– Полегче? Расплодятся всякие чернокожие ублюдки и жидовские мрази! Как их вообще земля носит?! – Фридрих сжал кулаки до белых костяшек. – Идеал – это иметь арийскую внешность, а все эти жиды-евреи лишь обманывают, воруют и льстят. Мусор мировоздания!

Я была в небольшом шоке от таких речей. Раньше я думала, что все последователи нацизма и фашизма давно вымерли, но кажется, я сильно поторопилась с выводами.

– Успокойся, Фридрих, – Крис положил руку на плечо нациста. – Того чернокожего уже вывели.

Я вновь бросила взгляд на чёрную свастику, которая красовалась на руке Фридриха, словно знамя. Какая же должна быть смелость в этом человеке, раз он так открыто даёт знать о своём расизме, шовинизме и гомофобии. Ведь насколько я знаю, то практически все нацисты не признают людей противоположной сексуальной ориентации.

– У меня есть хорошая новость, Фрид. Скоро мне починят колесо и я снова буду находу, – сменил тему Шистад, и я перевела взгляд на любое другое место, но только не на свастику блондина.

Неожиданно я вспомнила, что именно Юнас, мой бывший парень, проколол шину Шистаду. Стыда во мне за это не было, но я вдруг отчётливо подумала о внешности Васкеса. Тёмные кудрявые волосы, смуглая кожа, большие чёрные брови…

– Это когда тот еврей тебе испортил машину?

– Гм, да. Поверь, он тогда знатно получил.

Так. Всё. Теперь я уже точно чувствую себя лишней. Как много я ещё могу всё это выслушивать? Может быть, ладно остальное, но приписывать сюда теперь и моего бывшего уже явно постороннее. Я согласна, что Юнас совсем не идеален, но и “жидовской мразью” я его совсем не считаю.

– Ладно, мне пора, – вставая, начала говорить я, а затем поймала на себе вопросительный взгляд Криса. – Уже очень поздно и я сильно устала.

– Фридрих, я тоже пойду тогда. Не могу оставить даму без кавалера, – также вставая, начал говорить Крис.

Я и он быстрым шагом, сквозь танцующую толпу, вышли на заснеженную улицу Осло. Накинув куртки, мы бросили друг на друга ожидающий взгляд. Кто-то уж точно должен был прокомментировать ситуацию.

– Каждой даме кавалер? Арийская внешность – идеал всех идеалов? Куда я попала? В клуб расистских джентльменов?

Шистад залился смехом, и не ожиданно, приобняв меня за правое плечо, повёл вдоль улицы.

– Фридрих классный парень, но когда он толкает речи про Третий Рейх и про Национал-социализм, становится реально не по себе, – он приобнял меня чуть крепче, а затем отпустил.

– Да у него свастика на руке! – воскликнула я, отчётливо вспоминая этот знак. – И ты рассказывал ему про Юнаса, серьёзно?

– Меня бомбило, но когда я набил ебало Васкесу, то мне стало зна-а-ачительно легче. Фридрих мне как-то сказал, что убил бы твоего Юнаса прямо на месте, если бы тот испортил ему машину.

– Не сомневаюсь.

– Машины у него до безумия дорогие. Как говорится, деньги водятся. К тому же, у Фридриха большие связи в стране. На него подавали в суд за драку с афроамериканцами и евреями раз девятнадцать, но ему каждый раз всё сходит с рук.

– Прямо-таки чудеса, – произнесла я, и наконец огляделась. – А куда мы теперь идём? Если это будет что-то наподобие стриптиз клуба, то я, пожалуй, воздержусь.

– В парк. Там сейчас всё украшено, поэтому я не могу пропустить такого зрелища, – ответил тот, а на повороте в этот момент и в самом деле показался центральный парк.

Он был украшен золотистыми гирляндами, игрушечными гномами, китайскими фонариками и огромными картонными леденцами на палочке.

Мы сели на ближайшую лавочку, и я наконец почувствовала смену обстановки… В парке было так тихо и атмосферно, что казалось, что из-за дальней ели в любой момент может выскочить Санта с подарками.

– Здесь и вправду красиво, – произнесла я, оглядывая всё вокруг.

Я перевела взгляд на Криса, и оказалось, что всё это время он смотрел не на украшения, а на меня. Интересно, кого он сейчас видит перед собой: девочку из школы или же Эву Квиг Мун?

– Эва, ты и Вильям… Вы переспали друг с другом?

– Нет, – сразу же сказала я.

– Но, а ты… неужели ты не понимала, что он играл с тобой?

– Я не хочу говорить об этом, – внутри у меня всё сжалось, и я почувствовала себя перед Крисом полной дурой.

Пять дней подряд, после решающего разговора с Вильямом, я только и думала, как о том, что я не заметила всего того, что лежало у меня прямо перед носом: обман и желание использовать меня.

Как наш разговор так резко сменил направление? Мне это совершенно не нравится.

Отведя взгляд от пронзительных зелёных глаз Криса, я нахмурилась.

– Почему с вами не живёт отец? – спросил Шистад у меня, и я чуть склонила голову в бок.

Может, разговор по душам это то, что мне сейчас так нужно?

– Он развёлся с моей мамой, когда мне было пять.

– Мне жаль.

– Жаль?

– Да, жаль, – согласился Крис. – Моя мать умерла, когда мне было восемь. А когда родители разводятся, и один из них покидает семью навсегда, то это практически одно и тоже, что и смерть. Мне жаль.

Я бросила взгляд из-под ресниц на Шистада. Он был омрачнён… никогда не видела его таким. Я даже почувствовала себя нелепо со своим макияжем, обтягивающим платьем и тому подобным. Всё показалось мне совершенно другим, заставляя посмотреть на всё с другой стороны. Даже этот безлюдный парк показался мне особенным.

Я придвинулась к Шистаду поближе и обняла его двумя руками. Сначала, тот никак не отвечал, но затем, развернувшись ко мне практически всем корпусом, он крепко-крепко прижал меня к себе.

Мы чуть отстранилась друг от друга и до наших лиц оставалось несколько несчастных миллиметров.

– Крис, прости меня за всё: за слова, за поступки. Давай не будем тащить проблемы в следующий год? Мне очень жаль, что я так много наговаривала тебе.

Я отпустила руки с его спины, и отсела на прежнее место. Пустота чувствовалась, но я старалась не обращать на неё внимание.

– Хорошо. Ты прощена. Но на самом то деле, я и не…

– Давай пойдём домой? – предложила я перебив его.

– К тебе или ко мне? – уже в своей привычной манере отшутился Шистад и я благодарно улыбнулась, что обстановка наконец вновь разряжается.

– Ты к себе, а я к себе, – ответила я, вставая с мёрзлой лавочки.

Тот встал следом за мной и мы вместе направились от центрального парка в сторону моей улицы. Мы разговаривали про школу, про людей, про детство и будущее. Словом, у нас оказалось так много тем для разговора, что я и не заметила, как мы уже подходили к моему дому.

Мы остановились у подъездной дорожки, и оба с красными щеками и носами, стали смотреть в лица друг-друга.

– Спасибо за вечер, – искренне произнесла я.

– Тебе тоже спасибо, – Крис сделал небольшой шаг вперёд и я поняла, что расходиться вовсе не хочу.

Я тоже сделала шаг навстречу и дружески обняла его. Тот провёл своей рукой до моей талии и непринуждённо поцеловал меня в левую щёку.

Вновь отойдя друг от друга, я всё же сказала:

– Сладких снов.

– Доброй ночи.

Я пошла в сторону дома, а Шистад медленно побрёл вдоль домов.

Открыв входную дверь, я заметила, что свет везде выключен, а значит, что мама уже давно спит.

Сняв куртку, скинув ботинки, я решила и не включать свет вовсе – насколько атмосферным и необходимым мне показалось всё это. Я лишь на носочках стала подниматься на второй этаж.

Открыв дверь в свою комнату, я сразу же прошла к кровати. Теперь уже лёжа на спине, я стала вспоминать сегодняшние события: звёздный потолок «Маемо», танец с Крисом, мистера Шистада, уговоры, Фридриха и его взгляды на жизнь, центральный парк…

Не слезая с кровати я кое-как стянула с себя чёрное платье, а затем, прямо в одном белье, забралась под одеяло.

Мой телефон вдруг пикнул от нового оповещения, и я нехотя заглянула в экран.

«Это ты?» – гласило сообщение от Крис Берг.

К её сообщению прилагалась и фотография, а точнее, её скриншот. Фотография принадлежала инстаграмму Криса Шистада, а на ней была я… Точнее лишь часть меня. На фотографии была я со спины, кидающая снежок куда-то вдаль. И почему я не помню, чтобы он меня фотографировал?

«Эва, это ты?» – теперь уже пришло сообщение от Вильде.

Боже… Если такая наивная девушка, как Вильде, узнала меня на фотографии Криса, то тогда Ибен тем более узнает меня.

========== Глава 16. every moment / каждый момент ==========

«Красота тела может привлечь, но лишь только красота души может удержать…»

Э. Асадов

– 16 —

Двадцать шестое декабря. Вторник. Осло.

Весь вторник я то и дело, что прокручивала события вчерашнего дня. Наводя порядок в комнате, я думала вовсе не о том, как бы почище убраться, а о том, как бы вновь сходить в «Маемо». А может дело вовсе и не в ресторане, а в людях, которые меня окружали весь вечер прошлого дня? Вряд-ли я обрадуюсь, если увижу вместо мистера Отто кого-то ещё. Хотя, всё это глупости…

Телефон я предварительно отключила ещё вчера ночью, как меня стали заваливать навязчивым сообщениями. Из-за спорной фотографии Криса поднялась большая шумиха. Странно, что ко мне в дом ещё не примчалась Ибен. А вообще, по факту, мне следовало бы попросить Шистада удалить фотографию.

Закончив пылесосить, я перевела взгляд на время. 14:57. Быть может, сегодня у школьной труппы есть генеральная репетиция перед завтрашним концертом? Насколько мне известно, то Крис теперь играет Ромео… впрочем, как он и хотел изначально. Репетиция имеет место быть.

Позвонить я ему не могу, где он живёт – я тоже не знаю. Выход один – идти в школу.

Я стала надевать тёмно-синие джинсы, белую обтягивающую кофту, и начала спускаться на первый этаж.

– Эва, ты помнишь, что завтра мы идём на школьную пьесу? – напомнила мне мама из соседней комнаты.

– Помню. Мам, я отойду ненадолго?

– А куда ты? – спросила мама, и я услышала шаги по ламинату.

Она выглянула из-за дверного косяка своей комнаты и бегло оглядела меня.

– Выглядишь хорошо. Куда собралась? – вновь спросила мама.

– В Хартвиг Ниссен. Нужно поговорить с Крисом, а у него сейчас репетиция.

– Насчёт чего поговорить? – поинтересовалась та, а я прикусила губу.

– А вот это уже не важно, – сказав это, я ускорившись поторопилась вниз к выходу.

– На счёт фотографии? – произнесла та со второго этажа, и я замерла.

Бросив на неё удивлённый взгляд, я заметила, что та улыбается мне. Такая хитрая улыбка… Прямо как у кота из “Алисы в стране чудес”.

– Эва, я вообще-то тоже сижу в инстаграмме, и на фотографии Криса, представь себе, сразу же узнала свою дочь, – она облокотилась на перила, а я чуть ли рот не открыла от неожиданной новости.

– А почему ты мне никогда не говорила, что сидишь там?

– А что говорить то? Эва, ты меня за отсталую считаешь? – без злобы спрашивала та, и я положила руку на гипс.

– Нет, просто странно, что ты не сказала мне об этом намного раньше.

Мама ещё пару секунд смотрела мне в глаза, а затем произнесла вообще из ряда вон выходящее:

– Если ты хочешь попросить его удалить фотографию, то зря. Все уже, наверняка, увидели. А если фотография вдруг ещё и исчезнет на следующий день, то это уж точно покажется всем странным.

– Верно… – тихо-тихо прошептала я себе под нос и стала снимать ботинки.

– Но если ты лишь ищешь повода увидеться с Кристофером, то езжай, – мама широко улыбнулась, видя, как я сразу же нахмурилась. – Завтрак на столе под фарфоровой крышкой.

Я окончательно стянула второй ботинок, и медленно побрела на кухню. Сняла крышку и увидела на белоснежной тарелке запечённые с сахарной пудрой пончики.

Завидев такую красоту прямо перед собой, мой желудок радостно заурчал. А знаете, что его ещё больше обрадует? Молоко!

Я подошла к металлическому холодильнику и достала оттуда бутыль.

В дверь кто-то постучал, и я неопределённо повернула голову в ту сторону, откуда исходил звук.

Ещё один стук, но уже более настойчивый.

Я аккуратно поставила бутыль с молоком на столешницу, и в этот же самый момент, в дверь раздаётся ещё один стук, что заставило меня до ужаса напрячься.

– Я открою! – крикнула мама со второго этажа, но я сразу же поспешила перекричать её.

– Нет, я открою! – мой голос звучал даже надрывисто.

Всё моё чутьё подсказывало мне, что за входной дверью стоит Ибен. Она догадалась. Она узнала. Она пришла разбираться.

Ещё один стук в дверь, и я прошла в коридор, а затем медленно открыла её.

Передо мной и вправду стояла Ибен, и моё сердце пропустило пару ударов.

Так, Эва, возьми себя в руки. Между тобой и Крисом ничего не было. Вы поговорили по душам, обнялись пару раз, но не более. Сам факт нашей с ним рождественской прогулки – это лишь случайная встреча в «Маемо».

Я сглотнула, и стала вглядываться в карие глаза девушки перед собой.

– Это ведь ты была? – спросила та, и передо мной стало противоречие: врать или же рассказать, как всё было на самом деле.

Я бросила взгляд за спину Ибен и увидела сильный снегопад. Абсолютно такая же погода была тогда, когда я и Вильям ждали автобус. В тот момент я думала, что у меня наконец-таки всё наладилось, и что у меня больше нет никаких неясностей… Но это было лишь ошибкой. Я врала и самой себе, и Нуре.

Мне надоело врать.

Я вновь перевела взгляд на Ибен.

– Да, это была я.

На её челюсти заходили жевалки. Ещё чуть-чуть, и я была уверена, что та ударит меня.

– Как это вышло? – резко спросила та.

– Мы с мамой случайно встретили Криса и его отца в ресторане.

– А каким образом вы оказались на улице?! – уже гораздо более напряжённее спросила Ибен, и я в любой момент ожидала удара.

– Он пригласил меня погулять, но это было по-дружески. Ничего такого не было, что могло бы задеть тебя.

Лицо Ибен не расслабилось ни на миллиметр и я стала понимать, что сейчас наконец-таки всё и решится.

Секунда. И руки Ибен взлетают вверх… но они не душат, и не бьют меня. Она прикрыла лицо, и я почувствовала себя даже несколько неловко.

Опешив, я успела почувствовать некое облегчение.

– Мне надоело. Пусть так.

Её слова звучали так отчётливо и уверенно, что я не сразу поняла их смысл.

– Что? Что ты говоришь? – переспросила я.

– Мне надоело бороться за него без отдачи, – Ибен убрала руки с лица и я увидела её покрасневшие глаза. – Блять, как же меня это заебало. Это Рождество было прекрасным и я поговорила с мамой. Мы обсудили мои отношения с Крисом… и всё как-то встало на свои места. Блять… зачем я говорю тебе всё это?!

– Ничего, ничего. Я понимаю. Иногда хочется выговориться, – заверила я её, и стала ловить каждое слово произнесённое Ибен.

– Я старалась быть сильной. Старалась всячески удерживать его. Соглашалась абсолютно на всё, что он только захочет. Блять, сука, да зачем же я тебе это высказываю?! – та вскинула руки.

– Всё нормально. Продолжай.

– Ему нужна та, которую именно он полюбит в первую очередь, а не наоборот.

***

Двадцать седьмое декабря. Среда. Осло.

Сегодня пьеса. Я и мама уже подъезжали к школе, где уже стояло множество других машин.

На улице темно, снег более не идёт – сейчас бы гулять, а не идти в школу на «Ромео и Джульетту». Я и мама вышли из машины, заблокировали её, а затем направились к школе.

Зайдя в такой знакомый коридор, я сразу же повела маму к актовому залу. Как оказалось, и там уже успело столпиться немало народу: были и средние параллели, и такие, как я, старшеклассники. Конечно же, практически с каждым учащиемся Хартвиг Ниссен был родитель. Они разговаривали между собой, и потому, перед кассой за билетом стоял небольшой гул.

Наконец купив два билета, мы с мамой прошли в зал и на меня накинулись не особо приятные воспоминания. В последний раз, когда я была здесь, я сообщала мистеру Эдварду Григу, что отказываюсь от главной роли и от участия в пьесе в целом. Осадок остался…

В помещении погас весь свет… и представление началось.

***

– Я в восторге, Эва! Кто бы мог подумать, что дети в Хартвиг Ниссен так хорошо играют?! Кристофер – талант! От него у меня больше всех хорошее впечатление. Девушка, правда, которая играла Джульетту… ну, не очень… но всё же.

Мы уже садились обратно в машину, когда мама говорила мне всё это.

– Завтра в домик, не забываешь? – напомнила та, и я округлила глаза.

Точно! Домик!

Домик – это что-то наподобии нашего дома для отдыха, куда мы с мамой ездим по праздникам в хорошую погоду. Этот домик находиться в пригороде Осло, но я бы и не сказала, что тот район является пустошью. Кажется, там даже есть какая-то школа для более местных. Как говорят в Хартвиг Ниссен, там лишь “отсталые”.

– Если честно, мам, то забыла. Но это хорошая новость.

– Да. Там мы ещё и Новый год отметим, – при упоминании очередного праздника, я бросила на мать внимательный взгляд.

Затем с улицы послышались какие-то возгласы и нескрываемая ругань.

Одновременно, словно по сигналу, я и моя мама бросили взгляд на лобовое стекло, а точнее, на улицу.

Прямо мимо нашей машины прошла взбешённая Ибен, а за ней, всё ещё в костюме Ромео, бежал Крис.

Он схватил её за руку в нашем с мамой поле зрения. Такое ощущение, что мы наблюдаем за тем, чего видеть не должны.

По сути, так и есть…

– Нет, Крис. Всё. Последняя капля. Я правда любила тебя и люблю до сих пор, но это становится невыносимым!

Тот положил на её плечи уже две руки, а затем начал говорить ей то, что мы с мамой не могли расслышать из салона машины. В какой-то момент, мне даже захотелось приоткрыть окно.

Мгновение, и Крис крепко целует Ибен. Внутри меня что-то неистово сжимается, но я нахожу в себе силы посмотреть в противополжную сторону.

Там я увидела в одиночестве шедшую Нуру. Она смотрела вперёд, но даже не обращала внимания на идущих навстречу школьников Хартвиг Ниссен. А ведь она тоже играла в пьесе… Кормилица? Да, точно, она играла кормилицу Джульетты.

Зачем ей одной идти домой поздним вечером? Может предложить ей подвезти её?

– Мам, мы можем подвезти Нуру? – быстро спросила я, и та расстерянно согласилась.

Я выскочила из машины, пока Сатре не ушла слишком далеко, и бросилась за ней вслед.

– Нура! – услышав своё имя, та сразу же обернулась.

Заметив меня, вместо кого-то другого, она снова отвернула голову и продолжила свой путь, но я вновь поспешила нагнать её.

– Нура, моя мама может подвезти нас…

– Отстань от меня! – воскликнула та раздражённым голосом. Такое ощущение, что она куда-то спешила.– Кто давал тебе права вести себя так, как не в чём не бывало?

– Я же просто предлагаю помощь. На улице прохладно и темно.

– Отвали, Мун.

Что-то явно случилось. Что-то такое, что ухудшило мнение Нуры обо мне в ещё более тёмную сторону.

– Не нужно так…

– Эва, потом. Я спешу. Иди в машину! – быстро начала говорить та.

– Нура? – послышался позади нас голос Вильяма, и мы обе резко обернулась на этот слишком знакомый звук.

Комментарий к Глава 16. every moment / каждый момент

Готовьтесь, в следующей главе будет мноооого треша.

========== Глава 17. conviction / убеждения ==========

«Кто-то из нас обязательно уйдёт. Лучше я первая сделаю это. Ты сильнее. Ведь всегда сложнее тому, кто остался. А я не смогу этого перенести.»

Эльчин Сафарли «Нет воспоминаний без тебя»

– 17 —

Первое января. Понедельник. Осло.

Прошла ровно неделя с того момента, как была показана премьера пьесы «Ромео и Джульетта». Многое изменилось. Например, Вильям уехал в Лондон после недолгого разговора с Нурой возле школы; он пытался вернуть её, но та была ожидаемо непоколебима. А чего ждал Магнуссон? Что она простит ему измену? Тот разговор после пьесы расстроил её даже больше, чем раньше.

Последующие праздники я провела с мамой в домике, но это не означало, что я была отрезана от мира. Благодаря социальным сетям, я знала такие вещи, как, например, что Крис продолжает встречаться с Ибен.

Тот день в «Маемо» превратился в пустой звук. По крайней мере, для меня точно. Хотя, нет. Всё было не просто так. Я поняла одну вещь – Шистад не такой плохой, каким хочет казаться.

Собирая вещи обратно в дом, я опять же сидела в Instagram. Ибен выложила фотографию спящего Криса, который обнимал подушку, словно маленький ребёнок. Надпись под фотографией была не менее обнадёживающей: «Снова счастлива».

Забавно. Не она ли говорила мне у моего же собственного дома, что больше не может терпеть выходки Шистада? Видимо, всё же может.

Я выключила телефон, и забросила его в рюкзак на плече.

Мне лучше стоит задуматься не об очередном пенетраторе, а об учёбе. Если я и дальше буду учиться, как в предыдущих четвертях, то я смело могу забыть о престижном университете.

Мама выкатила из соседней комнаты свой чемодан, и мы вместе направились к машине, которая ждала нас у дома.

Заведя машину, включив ненавязчивую музыку, уже через пару минут мы ехали в Осло.

– Ты изменилась, – сказала мама, когда мы выехали на нашу улицу.

Я бросила на неё беглый взгляд, но не стала её расспрашивать о чём-либо, ведь она была совершенно права – я и вправду изменилась. Эта неделя загородом вернула мне способность трезво мыслить. Я будто бы почувствовала умиротворение спустя долгое время. Вся путонница распуталась и разложилась по полочкам: Вильям теперь в Лондоне и я вряд-ли увижу его теперь хоть когда-нибудь; Нура одна, но это не мешает ей также, как и мне, всё ещё раздумывать о происходящем; Крис и Ибен вместе, несмотря на все противоречия и несостыковки.

Я также поняла ещё одну вещь – Шистад мне симпатичен. Да, у него есть недостатки. Да, мы в какое-то время наговорили друг другу много лишних слов. Но… Я больше не хочу ничего отрицать. Теперь я хочу быть честной хотя бы перед самой собой. В конце концов, мы сами выдумываем себе трагедию, чтобы заполнить пустоту жизни.

Мама умело припарковала машину у дома, и аккуратно взяла меня за левое плечо:

– Я думала, что каникулы на природе наоборот развеют твоё волненье, а ты стала ещё более задумчивой.

– Напротив, мама. Многое прояснилось, – ответила я на её утверждение.

– Поверю тебе на слово, но у меня есть ещё один вопрос… Как планируешь начать новый учебный год? Также, как и прежний?

Я невольно хмыкнула.

– Учёбой и ещё раз учёбой.

– И только учёбой? А как-же Крис?

Моментально сглотнув, я бросила взгляд в дверь машины.

– Крис в прошлом. Мне нужно думать о будущем.

– Прямо-таки и в прошлом, – весело произнесла мама, а затем продолжила. – Это ты сейчас так говоришь, но я больше чем уверенна, что вы ещё…

– Хватит! – перебила я. – Не нужно так говорить.

Я на распашку открыла дверь машины и вышла на белый хрусиящий снег. Недолго думая, я направилась к дому.

***

Второе января. Вторник. Осло.

Сегодня школа Хартвиг Ниссен вновь начинает работать. Ленивые ученики опять наполнят коридоры и многое вернётся на круги своя.

Впервые за долгое время, я взяла с собой абсолютно все тетрадки и огромное множество канцелярских принадлежностей, которые могут мне понадобится на уроках.

Игнорируя сонных знакомых, которые шли по своим классам, я думала лишь о том, как бы мне наладить отношение с большинством учителей. Первую неделю я буду стараться усердно учиться, а затем, если их отношение ко мне не изменится и они будут считать меня прежней Эвой Квиг Мун, то мне придётся поговорить с ними и объяснить, что в этом году я настроена крайне серьёзно.

Первым уроком у меня должна была быть алгебра. Странно, но этот предмет без особых усилий давался мне на стабильное «хорошо», поэтому я не волновалась, если учитель решит завалить нас впервый же день.

Когда прозвенел звонок, и класс заполнили одноклассники, я невольно остановила внимание на Нуре. Она села за первую парту и выглядела крайне сосредоточено. Я могу ошибиться, но у меня было такое ощущение, что она сейчас думает также, как и я. Учёба, учёба, учёба – и ничего больше.

Когда урок закончился, то из класса она вышла второй. Её пыталась зачем-то позвать Сана Бакуш, но светловолосая Нура безразлично вышла из кабинета.

Опустив взгляд на свою парту, я стала собирать с неё тетрадь, учебник и ручку с карандашом.

Всё-таки было обидно за себя и вообще за всё и всех, что с нашей дружбой было так глупо покончено. В какой-то момент, буквально перед пьесой, у меня была надежда, что может быть что-то наладиться…

Жаль.

Слишком жаль, что даже сама мысль об этом звучит, как полный бред.

Я убрала выбившуюся прядь волос себе за спину, а затем также, как и остальные, вышла из класса.

Минуя кабинеты, мысли, ненужные разговоры, я быстро дошла до нужной аудитории.

Уже было зайдя в класс, меня кто-то окликнул.

– Эва!

Я обернулась прямо посреди порога и увидела подходящего ко мне Шистада.

На нём был чёрный обтягивающий свитер, тёмные джинсы и тёмно-бордовые кроссовки. Его лицо выражало заинтересованность, как будто для меня у него была какая-то новость. И мне вдруг показалось всё таким обыденным… Как будто я и он никогда не ругались, и ничего «необычного» между нами и не происходило.

– Привет, – сказала я Крису, а затем отошла от двери в класс, чтобы не мешать остальным пройти.

– Привет, – ответно произнёс он, а затем заправил свои руки в карманы джинс.

Его выразительные зелёные глаза прошлись по моему лицу, а затем остановились на губах и дальше вверх к глазам.

– Ты что же один? – спросила я не удержавшись, подумав о его компании, но больше об Ибен соответственно.

– Один? – удивился Крис. – Ты про что?

Про Ибен… Однако говорить про неё я уже перехотела.

– Забудь, – я слабо улыбнулась, а затем охотно перевела тему. – Ты что-то хотел мне сказать? Говори, а то на нас уже все смотрят.

– Да, хотел. Я приглашаю тебя на вечеринку пенетраторов в честь новой четверти. И, да, я подходил до тебя к Нуре и кажется, что она придёт, – Шистад провёл рукой по своим каштановым волосам, а я прикусила нижнюю губу, совершенно не зная как ему ответить.

– Знаешь, я решила бросить всё это.

– «Это»? Уточнишь для меня, что «это» означает? – в зелёных глазах Криса что-то мелькнуло, и я склонила голову в бок.