355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » rrrEdelweiss » Цикл «Идеальный мир»: Пламя (СИ) » Текст книги (страница 5)
Цикл «Идеальный мир»: Пламя (СИ)
  • Текст добавлен: 8 июня 2021, 16:02

Текст книги "Цикл «Идеальный мир»: Пламя (СИ)"


Автор книги: rrrEdelweiss



сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Мужчина и женщина остались одни.

Терри, давно заприметившая на полке большую синюю кружку с байкерской эмблемой наполнила ее чаем и поставила перед хозяином:

– Угадала? – Она прищурилась, внезапно для самой себя игриво посмотрев на воина из-под ресниц.

– Угадала, – кивнул тот и заулыбался, переводя задумчивый взор с чашки на стопку дымящихся блинчиков. На душе стало легко и тепло. Захотелось встать, выключить горящие конфорки, усадить суетливую хозяйку на колено и покормить ее саму, пока не остыло. Ему определенно нравились формы, которые приобрело ее тело в последнее время: ребра и позвонки перестали просвечиваться сквозь футболку, грудь и попка под переставшей висеть мешком одеждой то и дело притягивали взгляд, на попухлевших щечках отчетливо стали обозначаться ямочки, когда она улыбалась. Он был бы рад даже покормить ее с рук, чтоб дать почувствовать все оттенки вкуса приготовленного ею блюда…

Мысль о руках вернула в реальность, и мужчина одернул себя за неподобающие желания. От самого себя стало противно: он предложил Терри дом и защиту, а не свои приставания. Мышь не сомневался, что сделай он хоть жест с намеком, она покорно ответит и примет его ухаживания. Но только зачем ей он, искалеченный уродливый солдафон, когда очень скоро, только закончится война, эта красивая молодая женщина сможет выбрать любого? Да и захочет ли после всех тех рук, которые, не спрашивая, касались ее тела?.. И вообще, зачем ушла мама, быть может Терри не комфортно быть наедине с ним?…

Мышка заметила, как изменилось настроение воина. Ушла с лица беззаботность, лоб нахмурился, могучие плечи напряглись. Что она сделала не так? Вроде бы, с ужином угодила. Не понравился чай? Или ждет от нее что-то помимо этого?.. От этой мысли в животе должен был сжался холодный комок страха, но… внезапно его не было. А было сожаление от того, что ушла из его взгляда радость.

На кухне повисло гнетущее тяжелое молчание.

– Спасибо за ужин, Терри. Давай помогу убрать? – Модо поднялся из-за стола.

– Нет, благодарю тебя, я тут сама! Отдыхай! – Девушка снова засуетилась, собирая со стола, хватаясь за возможность спрятаться от самой себя за простым действием.

– Я тогда… пойду подышу на крыльцо, – он развернулся и вышел.

Собственный дом внезапно показался неуютным. Зачем он ему, такой большой, если никогда тут не будет никого, кроме них с мамой? Ну, Огонек иногда будет заезжать. Названные братья и сестры – приемные дети его матери – сражались в другой части планеты и тоже навещали не часто, выпорхнув из-под крыла Даны в самостоятельную жизнь. Так кого обманывал серый, выстраивая столько комнат? С кем думал он делить просторную спальню, которую так красиво озаряют первые лучи солнца? Зачем врал себе, поселив маму в противоположной части из боязни нарушить ее покой звуками? Разве только притащит к себе мотоцикл и будет ремонтировать движок прямо подле кровати…

На Марс опустилась ночь. Черное-фиолетовая, совсем такая же, какой она бывала в пограничном городке, где он вырос. Звезды, загораясь, подмигивали ему. И на мгновение из них как будто сложился силуэт двух женских фигур и ребенка, которого они держали за руки. Звездочки блеснули и погасли, оставив ему лишь ночное небо.

Он облокотился на перила с резными, выточенными собственными руками, балясинами. Много лет мужчина жил с разорванным в клочья сердцем и даже не думал о том, что на нем прервется его ветка рода. Убедил себя, что будет счастлив от того, что рядом с ним – верные друзья и их дети, мечтал стать Наги добрым дядюшкой, всегда готовым прийти на помощь. Но серая мышка с такими знакомыми глазами цвета марсианского ночного неба как будто заставила снова что-то затрепетать в груди. И с каждым ударом опадал пепел, обнажая ранимое, полное надежды и очевидно еще живое сердце. И снова в минуты тишины пришли мечты о семье, о собственных мышатах. О том, на кого мог бы быть похож его сын. О том, как бы радовалась мать, доведись ей взять на руки внуков. И о том, как хорошо, когда к боку прижимается теплое, мягкое тело.

Модо с силой сжал пальцы, едва успев остановить сервоприводы, пока они не раздробили прочный пластик. Ну куда ему, неуклюжему киборгу, мечтать касаться нежной женской кожи?

За спиной скрипнула дверь, и раздались легкие шажки. Три раза небольшие ступни переступили по доскам, каждую из которых хозяин уложил собственными руками, а потом заботливо покрасил, стараясь сделать свое жилище как можно лучше для… для мамы? Вряд ли ей было бы нужно столько. Себя? Но он почти не бывает тут. Тогда для кого?..

Теплое маленькое тело прижалось сзади, тонкие руки обвили талию, ладошки легли на напрягшийся почти до боли пресс. Через футболку он почувствовал, как ушко и щека прижались между лопаток, упругая антенка щекотнула вдоль позвоночника. Мужчина, медленно втянув в себя воздух, распрямился, зажмуриваясь.

Сердце застучало так, что Терри отчетливо услышала его гулкие, тяжелые удары.

Ее пальчики осторожно шевельнулись, заскользив по бугоркам каменных мускулов на животе, осторожно двинулись вверх, ладошка легла на грудь, туда, где прямо под ней отчаянно грохотало, разгоняя кровь по просыпающемуся после долгого анабиоза телу. Ободренная тем, что ее не отталкивают, девушка коснулась напряженной спины через тонкую футболку, погладила плечо, и внезапно прямо под ее рукой, в самом центре широкой груди зародился рык.

Модо, все так же не открывая глаз, изо всех сил прикусил губу обломанным резцом: хотелось, чтоб этот миг длился вечно. Чтоб женские руки осторожно ласкали и изучали. Хотелось, чтоб льнула всем телом желанная женщина. Хотелось быть любимым.

Он еще несколько мгновений позволит себе думать, что все это – по-настоящему, а потом остановит ее. Ведь сказал же однажды, что не нужно.

Еще раз вдохнув пьянящий аромат ночи, мужчина повернулся и, взяв за плечи, отстранил мышку от себя. Всего лишь расстояние вытянутой руки, но в их случае – целая пропасть.

– Я же говорил: я не подонок и не животное, – он смотрел куда-то поверх ее антенн, стараясь не встречаться глазами. Почувствовал, как вздрогнули девичьи плечи, а потом она опустила голову и тоже уставилась куда-то вдаль за его локтем.

– Ты не хочешь. – Она не спрашивала – констатировала факт.

– Какая разница, чего хочу я? Ведь помимо меня есть ты. Ответь мне, только честно: чего хочешь ты, Терри?

Мышка задумалась. И правда, почему она, много лет обиженная и боявшаяся мужчин, внезапно пришла сюда? Бросила недомытую посуду, когда увидела в окно, с какой тоской смотрит он на небо, как сжимают его руки перила? Почему захотелось обнять? Почему захотелось почувствовать, как обнимет в ответ? Как… заскользят широкие ладони по телу?

Ответ вспыхнул так внезапно, что она даже не успела его обдумать, и, сделав шаг навстречу, обняла за шею и жарко зашептала:

– Детей от тебя хочу! Дать семью тебе хочу! Быть твой хочу!

Ответом были сомкнувшиеся на талии крепкие объятия. Привстав на кончики пальцев, она попробовала найти его губы, но он не позволил сократить последние сантиметры разделяющей их дистанции, что-то ища на самом дне темно-фиолетовых глаз, окруженных темными пушистыми ресницами.

– Моя навсегда?

– Только твоя… навсегда!

***

Лучик солнца заглянул в неплотно занавешенное окно, скользнул по подоконнику и залил просторную, но аскетичную спальню золотистым светом. Перескочил на кровать, пробежался по смятым простыням и небрежно наброшенному на сплетенные тела одеялу. Он взобрался на серое, острое плечико, с него – на длинную шею и прыгнул на черный нос.

Терри, будто почувствовав озорника, забавно сморщилась и пошевелилась, приоткрывая глаза. Было невероятно уютно лежать щекой на мерно вздымающейся груди и чувствовать широкую мужскую ладонь на обнаженном бедре. Она осторожно приподнялась на локте, повернулась в теплых объятиях на живот и с улыбкой всмотрелась в спящего мужчину. Единственного в жизни, рядом с которым просыпалась.

Девушка уже видела, что во сне он становился моложе. Множество мелких тонких шрамов, почти скрытых густой шерстью, испещряли волевое лицо, становясь заметнее около повязки и скрываясь под нею. Пугавшая вначале, сейчас она лишь придавала ему какого-то дополнительного шарма, делая похожим на благородного пирата. А мышка, пожалуй, не прочь стать похищенной им принцессой!

Терри хихикнула от этой мысли и продолжила беззастенчиво разглядывать Модо.

Сломанный резец мог бы оттолкнуть, но удивительно хорошо гармонировал с закрывающей глаз повязкой. Обладай он идеальной улыбкой, сложилось бы ощущение, что на какого-то актера надели маскарадный костюм, чтобы снять в дурацкой рекламе. Метки же на лице и теле не оставляли ни капли сомнения в том, что война – его стихия, что он прошел не один бой и пролил кровь за родной мир, за благо близких. Напугавшие при первой встрече черты под любящим взглядом преобразились, подарив мужчине неповторимую брутальность.

Одеяло соскользнуло куда-то в район талии, прикрывая лишь их бедра, и мощный, бугрящийся мышцами, торс впервые не был скрыт одеждой или ночной тьмою, а полностью открыт взгляду. Более грубые, чем на лице, шрамы тут и там слегка вздыбливали шерсть, рассказывая о былых ранах. Самые толстые и заметные из них змеились с правой стороны, как солнечные лучи к диску светила сходясь туда, где живое тело переходило в металл. Обычно следы эти были скрыты под нагрудником и наплечником, однако сейчас мышь был полностью обнажен и залит утренним светом перед своей женщиной. От взгляда на плечо ее сердце сжалось. Что он чувствовал? Как это произошло? Помнит ли страшный миг, или шок стер из памяти боль?

Ее не отталкивали эти отметки его отваги, она не стремилась отвести от них взор. Лишь хотела приласкать самыми кончиками пальцев, чтоб показать, что и их, как и всего своего мужчину, принимает. Терри, стараясь не разбудить, потянулась к израненному когда-то плечу, подушечки почти коснулись грубых шрамов…

Но ее руку перехватили, остановив.

– Не надо! – хрипло и как-то испуганно. – Не стоит тебе этого касаться… и видеть лишний раз.

Не глядя ей в лицо, он натянул одеяло выше, укрывая себя до шеи.

– Прости. Все еще больно? – прошептала Терри, разворачиваясь боком и осторожно целуя в щеку.

– Больно? Нет, совсем не больно. Просто… это не лучшее зрелище для глаз девушки. – Он явно смутился.

– Модо, – она повернула его лицо к себе и заставила посмотреть в глаза. – Ты вчера сказал, что я твоя навсегда, да? – она улыбалась, поглаживая его скулы и подбородок.

Его взгляд стал очень серьезным, мужчина тоже повернулся на бок, чтобы смотреть прямо на нее и явно приготовился услышать что-то важное.

– Да, сказал.

– Тогда объясни мне, пожалуйста, как я должна до конца жизни смотреть на тебя, если вот тут… – внезапно она приподнялась на локте и коснулась губами уходящих под повязку шрамов. – У тебя метки, оставленные войной… И тут… – ее пальцы спустились по его щеке и погладили шею, где брали начало отметины, которые становились грубыми рубцами на плече. Вслед за пальцами застарелые следы ран проследил теплый, влажный язык, заставив мужчину судорожно втянуть в себя воздух. Терри почувствовала бедром стремительно твердеющее мужское естество и широкую мозолистую ладонь, которая несмело погладила по ягодице и осторожно поймала хвост. – И вот тут они тоже есть! – одним движением она снова обнажила его сверху и, не дав опомниться, заскользила кончиком языка по груди и плечу. Сильное тело рядом с ней замерло, казалось, мужчина даже перестал дышать. – Ну же… я не боюсь. Так и ты себя не бойся…

Чуть отстранившись и поймав его взгляд, она уверенно погладила там, где плоть становилось металлом. Он прикрыл глаза, отдаваясь ее руками и пытаясь поверить в то, что этой отважной маленькой мышке действительно не страшно.

А Терри смотрела на лицо, на котором так открыто читались все эмоции, и не могла не возвращаться мыслями к прошлой ночи. Мужчина был совершенно неожиданно неопытен, но невероятно внимателен, терпелив и нежен. Опасаясь навредить ей искусственной рукой, которой мышь так и не научился до конца доверять, он успешно компенсировал некоторую неравномерность ласк губами и языком. Внимательно вслушивался в каждый выдох, в едва уловимый стон, не жалел времени на поиск точек, прикосновение к которым заставляли сильнее втягивать воздух сквозь сжавшиеся зубы и выгибаться. Тьма укрывала их, пряча под своим покровом шрамы и смущение. Молодая женщина загоралась под незатейливыми, но искренними ласками. Он не стремился скорее снять собственное напряжение несколькими резкими, нетерпеливыми толчками: чувствуя душой ее страх, распалял податливое тело сильнее, прогоняя оцепенение. Первобытный инстинкт и чувства вели по верному пути, и впервые в жизни мышка, не выдержав ласк и всхлипнув, сама попросила о близости. Впервые не сжалась в ожидании грубого проникновения. Впервые хотела, чтоб единство тел длилось дольше, хотела сама подаваться к своему мужчине, чувствуя, как внизу живота его хриплые стоны отдаются разрядами неведомого тока…

Терри толкнула Модо на спину, скользнула сверху и нашла губы, подарившие столько нежности ночью. Мужская рука уже откровенно погладила ягодицу и передвинулась вверх на талию, а потом он, разорвав поцелуй, осторожно отстранил ее, желая в утренних лучах рассмотреть наконец столь влекущую его женщину. Заря очертила ключицы, свободно развернутые плечи и затвердевшие соски, мягкий живот, призывно раскрытые бедра. Он поймал длинные пряди, стекающие, словно лава, по ее спине и щекотящие его бедра, и черными речками разложил по плечам и груди. Одетая лишь в распущенную длинную косу она была просто восхитительна!.. Горячая кровь вскипела, устремилась к паху, острое желание полыхнуло пламенем по венам воина.

Девушка, впервые оказавшись перед его взором при ярком свете, сжалась и бессознательно прикрылась. Она особенно не любила соития при освещении и каждый раз, вынужденно обнажаясь, пыталась спрятаться в тени. Вне ее Терри острее чувствовала страх и смущение, ожидала лишь насмешек над торчащими ребрами, слишком сильно выпирающими ключицами, над неаппетитными формами и тусклой шерстью. Во тьме же был шанс скрыть позор от посторонних глаз и спрятаться от самой себя. Она по привычке приготовилась и сейчас услышать, как разочарованно вздохнет мужчина, в рассветном зареве не найдя достаточно привлекательным для себя ее тело…

– Оххх… какая же ты красивая! – Никогда прежде не рассматривали ее таким горящим, полным восхищения, взором. Подушечки сильных пальцев очень осторожно и трепетно коснулись шеи, легко пробежались по горлу, заставив судорожно втянуть в легкие воздух, медленно спустились к груди. Полный нескрываемого восторга взгляд прослеживал путь, по которому следовали руки. Воин облизнул пересохшие губы и непроизвольно вжался в нее бедрами, когда дорогу преградили смущенно скрещенные у полной груди локти. – Ты просто невероятно красивая!

Терри задохнулась в этом восхищении, в нескрываемом, горячем желании, в хриплом ласковом голосе. Партнер не принуждал – терпеливо ожидал, нежно поглаживая обнаженную кожу, без слов просил довериться. Женские руки медленно скользнули вниз, робко открывая взору трепещущее тело, и легли на часто вздымающийся мощный торс. Воин тихо застонал сквозь зубы и осторожно приласкал качнувшуюся от движения грудь, что так манила его прошлым вечером, – и Терри выгнулась, вскрикнув.

– Смотрел бы на тебя… не отрываясь… – приподнявшись, он поймал второй сосок ртом.

Мышка задохнулась, непроизвольно сжав сильное тело бедрами. Но не столько разгорающаяся страсть рождала в ней восторг, сколько искренняя чувственность, что волнами шла от ласкавшего ее мужчины. Его невероятная нежность, осторожные касания, трепетность. И в этот миг она поняла: хочет, чтоб до конца жизни этот мужчина вот таким взором опалял ее, следил за тем, как мелькает меж пальцев влажный от его ласк сосок, как втягивается живот, когда прижимается она жаждущей проникновения плотью к пульсирующему стволу. Не задумываясь, говоря лишь чувствами, Терри простонала:

– Смотри! Хочу, чтоб до конца жизни ты смотрел на меня! Лишь ты один…

И девушка, снова толкнув его на подушки, сцепила пальцы в замок и закинула руки за голову, выгибаясь и пытаясь прижаться сильнее к ласкающей ее ладони, позволяя рассмотреть всю себя при свете просыпающегося мира. Чувствуя себя желанной и любимой. Чувствуя, что горит под этими касаниями.

Что кожа жаждет контраста горячих и холодных пальцев…

Модо прикусил губу и, не сдержавшись, снова нетерпеливо толкнулся бедрами, вжимаясь ноющим членом в повлажневшую промежность. Тело, изголодавшееся в многолетней аскезе, снова требовало тех потрясающих ощущений, что подарила ему ночью его женщина. Взгляд загорелся страстным огнем, серая ладонь смелее заскользила по манящим изгибам. Железная рука, все это время лежащая вдоль тела, судорожно вцепилась в простыни, по комнате разнесся звук рвущейся ткани.

– Так не пойдет! – хрипловато от бушующего в ней желания, но очень решительно проговорила девушка. – Не лишай меня возможности чувствовать всего тебя…

Тонкие пальчики обхватили железное запястье и потянули вверх, прося довериться. Тяжело дыша и следя за ней почти черным от расширившегося зрачка глазом, Модо позволил Терри положить свою холодную кисть на часто вздымающуюся девичью грудь. Она двинулась, касаясь мгновенно затвердевшей горошиной ледяного металла, и внезапно, закусив губу, громко застонала. Подхватив ее движение, мышь уже сам очень аккуратно провел по чувствительной коже, желая снова сорвать с раскрасневшихся от поцелуев губ этот низкий, отдающийся пульсацией в паху, звук. Пораженный, он понял, что ни разу за прошедшую ночь не был вознагражден столь чувственным и полным желания стоном. Осмелев, скользнул обеими ладонями на тонкую талию и уверенно провел по бедрам. С одной стороны – горячая и покрытая мозолями, с другой – холодная и гладкая. Девушка, часто дыша, льнула к ласкающим ее рукам. Дарящие тепло и холод пальцы одновременно погладили внутреннюю сторону бедер, вырвав громкий вскрик и послав волны желания вниз живота.

Мужчина почувствовал, как откуда-то из самого центра груди поднимается восторг, и позволил себе свободнее изучать мягкое женственное тело. Теплая левая гладила мягкую попку, ласкала основание хвоста, время от времени осторожно скользя меж раскрытыми бедрами; красные пальцы правой зарылись в короткую шерсть на животе и устремились вверх, к шее, задержавшись на несколько мгновений меж аккуратных, упругих грудей. Ощутив его руку на щеке, девушка прижалась к широкой ладони губами и, вновь приподнявшись, сама направила мужчину внутрь себя. Их стоны слились в один, когда она подалась вниз и назад, впуская до упора твердый, словно тоже отлитый из стали, орган. Теплые ладошки легли на мощные плечи, Модо подхватили ее за бедра, сначала помогая двигаться, а потом задавая темп.

Он смотрел на Терри и не мог насмотреться. На то, как кусает губы, чуть запрокидывая голову и зажмуриваясь. На то, как подсвечивает пробивающийся через занавеску лучик утреннего солнца острые ключицы. На то, как колышется грудь при каждом его толчке, становящимся все увереннее. На то, как обрисовываются ребра, когда девушка втягивает воздух, готовясь застонать. На то, как обнимает ее аппетитную фигурку покрывало из длинных шелковистых волос. На изящные руки, ласкающие его испещренные шрамами тело.

На то, с какой страстью отдается его женщина, чей любящий взор способен проникнуть в самую душу.

Задохнувшись в ее чувствах, в ее глазах, мужчина, внезапно полностью подчинившись желанию и откинув все страхи, ускорился, зарычал и с протяжным выдохом излился глубоко в тело той, которая даст жизнь его детям. Терри, задрожав и тихонько вскрикнув, упала в сильные объятья и прижалась ухом к часто вздымающейся груди.

Судя по мощному, гулкому звуку, в ней билось огромное, горячее сердце.

========== Глава 8. Жена и мать моих детей! ==========

За 5 лет до подписания мира с Плутарком

Звонок Даны вызвал у Модо панику, которую бывалый воин усмирял с большим трудом.

Ничего страшного не сказала мать, но это ее «Ты, пожалуйста, постарайся поскорее к нам вырваться, сынок!» – заставило зашевелиться где-то в животе клубок новорожденных песчаных драконов. Тем более, что за последнюю неделю Терри дважды обрывала разговор через устройство связи, ссылаясь на плохое самочувствие. И вот теперь мама подтвердила своей просьбой: дома не ладно.

Поэтому сейчас, отпросившись у Стокера буквально на вечер и ночь, байкер гнал на пределе возможностей мотоцикла, не думая о расходе топлива и молясь, чтобы ничего непоправимого его не ожидало. Неужели судьба снова будет к нему немилосердна, подарив любимую женщину, дабы тут же отнять?! Лишь несколько месяцев длилось его счастье: пальцев на руках хватит, чтобы пересчитать их свидания. Даже близким, кроме Даны, еще не успел рассказать о том, как изменилась жизнь с появлением в ней серой мышки, просто не готов он был пока поделиться столь страшной тайной с друзьями. Хотя… судя по взглядам и улыбкам, которые те на него бросали, когда в очередной раз провожали «навестить матушку», и сами все поняли…

Но вот и знакомый городок! Не задумываясь о том, что перебудил половину соседей ревом двигателя, Модо затормозил у своего крыльца, небрежно бросил байк и взбежал по ступеням. Дверь послушно открылась, пропуская хозяина внутрь темного дома, тяжелые мотоботинки застучали по натертым до блеска полам. Он точно знал, что ответ ждет его в их с Терри спальне, не в маминой половине жилища.

В коридор падал слабый отсвет, значит, мышка не спала. Мужчина шагнул через порог, внутренности скрутило так, что практически затошнило, в горле внезапно пересохло. Вокруг было пусто, постель едва смята, зато из проема, ведущего в душевую, лился неяркий, видимо, намеренно приглушенный, свет. Модо пересек комнату и дрожащей рукой толкнул дверь.

Терри, бледная и осунувшаяся, сидела на пушистом коврике и дремала, привалившись виском к ванной. Щеки ее потеряли цвет и очаровательную припухлость, зато в распахнувшемся вырезе домашней рубашки виднелась плотно стиснутая тонким бюстгальтером грудь. Байкер мог поклясться, что еще три недели назад белье было ей свободно! Сбитый с толку, мужчина опустился рядом и осторожно обнял мышку, пытаясь понять, что происходит с его женщиной. Вздрогнув, она открыла мутные глаза и охнула.

– Тшшш… Ну что такое? Что с тобой? – в голосе великана слышалась паника.

От движения тело девушки скрутило, и она, мелко задрожав, судорожно зажала рот рукой, пытаясь подавить рвотный спазм.

– Ох… выйди, прошу! – и кинулась к унитазу.

Пытаясь разобрать, что за ерунда творится, мужчина на автомате подхватил рассыпавшиеся волосы. Ой, тоже мне, нашла чем напугать и чего смущаться! С кем не бывает! Чего он только не насмотрелся, сидя в окопах под обстрелами! Судя по тому, как расположилась – не первый раз выворачивает. Он отчаянно соображал, к кому из врачей лучше ехать: в гарнизон к Линку, или рваться в столицу, где только что открылись первые отделения новой больницы? Да и как она, такая слабая, на байке удержится?..

Меж тем, приступ закончился, оставив после себя лишь озноб, и ушки марсианки начали стремительно загораться. Просила же уйти и дать спокойно проблеваться! И что он теперь о ней думает?!

– Все? – Терри кивнула. – Тогда иди сюда, помогу умыться!

– Я сама могу! – хрипло простонала девушка.

– Можешь! Конечно ты все у меня можешь сама! – он не собирался спорить, просто подхватил и, поддерживая, принялся умывать, как ребенка. Подал стакан с водой, чтоб прополоскать рот, а потом, взяв на руки, осторожно отнес на кровать, где по шею укутал дрожащее тело одеялом.

– Давно? – строго спросил серый, гладя ее по щеке.

– Недели две, – она смущенно отвела взгляд.

– И ты две недели мучаешься так, что спишь в ванной?! Терри, почему не сказала раньше? Ты хоть что-то можешь есть? Пить?

– Днем и вечером вполне может, – раздался голос от двери, в котором слышалась улыбка и теплота. – А ночью и утром выворачивает. Но сейчас стало получше, к утру отпускает, да, милая? – Дана подала сыну стакан с чаем, который заварила прежде, чем зайти к девушке. Второй, в котором было не меньше четырех ложек сахара, аккуратно вложила в ладошки Терри.

– И ты только три дня назад сказала, что мне нужно приехать? – Модо отставил свою и приподнял младшую мышку, помогая той пить. – Надо везти ее в госпиталь! Показать врачам!

Глядя на то, как начинает паниковать всегда спокойный сын, Дана улыбнулась:

– Так всегда бывает при токсикозе в первом триместре.

– Каком еще токсикозе? И сколько у него триместров? – воин побледнел, о такой жуткой болезни он слышал впервые!

“Наверняка, это плутаркийцы виноваты, натащили на Марс инопланетной заразы!”

– Это опасно? Это лечится?!

Мать, едва сдерживая смех, ответила:

– Очень опасно! Там всего три триместра, лечится схватками и потугами!

– Чем?! – лицо серого стало озадаченным.

“Точно: плутаркийцы! Карбункул, гад! Ну кто еще мог такую пакость придумать?!”

От этого диалога Терри даже взбодрилась, смущенно заулыбалась, села в кровати и взяла мужчину за руку:

– Я беременна.

“Аааа… Ээээ… Кажется, плутаркийцы ни при чем… И Карбункул – тоже…”

Дана говорила, что сын будет счастлив, но, сообщая новость, девушка не могла внутренне не сжаться: да, она сказала, что хочет дать семью и детей, но больше эта тема не поднималась. Старшая мышка убеждала, что для Модо дети – просто само собой разумеющееся. А замуж он не зовет лишь оттого, что вокруг война, не до официальных церемоний, она и без них для него – жена и спутница жизни. Но… Не могла Терри не думать о том, что будет, если весть не покажется ему доброй или время – подходящим.

– Ох, мамочки!.. – лицо воина за минуту сменило целый спектр эмоций: сначала озадаченно вытянулось, пока доходил смысл сказанного, потом на нем отразилось неверие в то, что вот так быстро и просто сбываются мечты, а потом волна безудержной радости, прокатившейся от головы к кончику хвоста чередой задорных мурашек, заставила губы сложиться в улыбку. Он притянул к себе мышку, не зная, что сказать и как правильно реагировать. Определенно, фраза: “А я уж собрался оторвать голову Карбункулу!” – не годилась. А потому счастливый марсианин прикусил язык, чтоб чего не ляпнуть, зарылся носом в темные волосы и нежно расцеловал в макушку и антенки.

– Поздравляю! – Дана обняла будущих родителей. – А теперь оставлю вас. Без меня есть, что обсудить.

С этими словами она вышла.

Когда за ней закрылась дверь, плечики Терри внезапно вздрогнули, и девушка, спрятав лицо на груди своего мужчины, разрыдалась, вводя того в ступор.

– Ну что ты? Что теперь-то такое? Радоваться же нужно, а ты сырость разводишь! – Модо, как мог, пытался утешить непонятно из-за чего льющую слезы мышку, обхватив ее лицо ладонями и целуя.

– Я… не знала… как ты… отреагирууууешь! – слова чередовались с всхлипами.

– Ну а как я должен был еще отреагировать-то? – покачивая ее в объятиях, спросил великан.

Она не ответила и обняла его за шею, вытирая слезы о плечо.

– Ты же сказала: семью хочешь и детей, – он завернул будущую мать в одеяло и усадил себе на колени. – Вот теперь и семья у нас… и дети скоро будут, – он рассеяно поцеловал ее в висок и внезапно нахмурился, что-то обдумывая. – Сейчас свадьбу нормальную сделать не получится, но я думаю, что сможем устроить праздник в штабе, когда тебе станет получше. Хочешь? Или тихо и только вдвоем?

Мышка шмыгнула носом, поднимая на него вопросительный взгляд.

– Свадьбу?

– Конечно! А как же еще, если ребенок будет?

Она улыбнулась:

– Никак?

– Вот именно! Я думал дождаться, когда станет спокойнее, устроить торжество, но раз так… – губы нежно коснулись щеки, скулы и шеи. – Так в гарнизоне или только мы?

– В гарнизоне с ребятами? – она улыбнулась.

– Ага! Договоримся с поваром, Сток поженит. Он, как наш главнокомандующий, имеет право во время войны. Ржать, правда, будет…

– Почему?

– Потому что Троттла в аналогичной ситуации женил не так давно, – серый улыбнулся воспоминаниям. – И Карабина должна же вот-вот второго родить после их поездочки на Землю. Ты, кстати, знала, что они и Наги оттуда привезли?.. Готов поспорить, Стокер скажет, что нашей тройке надо лекцию по контрацепции прочитать!

– То есть никто не будет говорить, что я забеременела, чтоб тебя на себе женить?

– Ох, ну что это за глупость такая? – он развернул ее к себе и строго посмотрел в лицо. – Никто ничего не скажет! А если скажет, лишится зубов!

Терри рассмеялась, так грозно выглядел глава семьи.

– Ты сможешь остаться? – она положила голову ему на плечо, улыбаясь.

– На пару часов только, – сильные пальцы осторожно погладили мышку по щеке. – Тебе получше? – Девушка кивнула и зевнула ему в плечо. – Давай тогда пей, и положу тебя спать.

Проследив, чтобы весь противно-сладкий, но нужный сейчас чай был выпит, Модо снова уложил Терри в кровать, укрыл одеялом и выключил свет.

– Полежи со мной.

– Ох, мышка моя, я с дороги, грязный же весь!

– А мне все равно! Хочу, пока можно, чтоб ты был рядом. Ведь не ясно, когда сможешь вырваться снова.

Модо, быстро скинув мотоэкипировку, скользнул к ней, обнимая ту, которая под сердцем носила его ребенка. Не в силах сдержать любопытство, смерил ладонью заметно пополневшую грудь, а потом положил ее на плоский еще живот. Терри хихикнула, замерев и позволяя изучать свое меняющееся тело. Губы мужчины сами собой растянулись в счастливой улыбке.

– А ты… кого хочешь? – прижавшись теснее, спросила мышка.

– Мальчика… трех! Да, трех мальчиков! И дочек тоже.. наверное, не меньше двух, чтоб им не скучно было, – ответил серый, представляя, как этот дом полнится детишками и уже прикидывая, хватит ли комнат на такую большую семью. Будущая многодетная мать чуть отстранилась, пытаясь рассмотреть в темноте его лицо.

– Ты сейчас пошутил?

– Нет, почему ты так решила? – он поцеловал ее в лоб.

– Правда хочешь пятерых?

– Правда хочу. Хотя бы пятерых. А ты не хочешь? – в низком голосе послышалось беспокойство.

– Ммм… не знаю… просто не думала про это! Но если ты хочешь, значит будет пятеро, – она снова устроилась под боком своего мужчины, закрывая глаза.

– Спи. Люблю тебя, мать моих детей!

Рассмеявшись, Терри поцеловала его в шрам на плече и закрыла глаза, проваливаясь в сон.

Она знала, что все обязательно будет так, как он хочет. Судьба была просто обязана наконец-то дать ему возможность быть счастливым!

***

Терри «полоскало» еще с месяц. За это время Модо весь извелся, звонил домой по три раза за день, старался вырваться хоть на пару часов, и уже позаимствовал у Карабины пару книг по уходу за младенцами. Троттл посмеивался, уверяя, что ничего путного там не написано и все ожидания разобьются о реальность. Жена же его ехидно замечала, что, если читать не только там, где она отметила закладками, книга становится гораздо полезнее. Глубоко беременный генерал с приближением родов становилась все более ядовитой и деятельной, устраивая то тут, то там неожиданные проверки. Весь личный состав уже выл и мечтал о том дне, когда она уйдет в декрет и перестанет наводить порядок в каждом углу. Добило Борцов за свободу то, что похожая на шарик неуемная женщина провела внезапную инвентаризацию складов с деталями для байков, залезла во все потайные углы, на нижние и верхние секции высоченных стеллажей, нашла везде жуткий бардак и распорядилась разложить все по полочкам. В прямом смысле слова. Инженеры, матерясь и проклиная генеральские гормоны, таскали тяжелые запчасти, а Тэссен, прижав как-то Троттла к стене коридора, прошипела тому в ухо, что если он не угомонит супругу, его байк заводиться перестанет… Стокер же просто трусливо заперся от подруги в своем кабинете под предлогом составления тайных планов окончания войны: у него при каждой встрече требовали “прилично подстричься”, “не сутулиться”, “найти себе хорошую женщину” и тыкали в каждую пылину, фантик и немытую кружку. Байкер про себя матерился и иногда за особые заслуги давал политическое убежище пострадавшим от гормональных репрессий. Во всех календарях гарнизона плановый день генеральских родов был обведен жирным красным кружком с кучей восклицательных знаков. Закаленные в боях воины поклонялись численникам, словно милостивым божествам.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю