Текст книги "Цикл «Идеальный мир»: Пламя (СИ)"

Автор книги: rrrEdelweiss

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

– Ты что творишь, уёбок? – единственный глаз горел красным пламенем, и железный протез поднял мужчину еще выше, словно тот был всего лишь куклой, сдавил горло сильнее. Раздался полный боли жалкий скулеж, на брюках негодяя стремительно разрасталось мокрое пятно.

Мышку охватил ужас. Женщина боялась и презирала того, кто хрипел в стальной хватке ее спасителя, но смерть?..

– Модо… – Она не узнала свой собственный голос, на который даже не дернулось рваное ухо. Прочистив горло, заставила себя подняться на дрожащие ноги и приблизиться к взбешенному великану. Тонкие, трясущиеся пальчики осторожно легли на металлическую руку, отнимающую жизнь марсианина. – Модо, он этого не стоит.

«Я этого не стою!».

Серый, как будто находясь в другой реальности, обернулся и невидяще посмотрел ей в лицо. Потом, очень медленно, перевел взор на ладошку, гладящую холодное железо, и только тут смог сфокусироваться, опомнившись.

– Пожалуйста… Ты же воин, а не убийца…

Блестящие пальцы с красными фалангами разжались и, хрипя и хватая воздух, подлец рухнул к их ногам. Девушку затрясло сильнее: только в этот миг пришло осознание, что ей припомнят этот момент. Что, как только они окажутся за пределами базы и начальник гражданских вновь вернет власть – просто выставит вон на верную смерть. Или ради потехи заморит голодом. Она могла бы избавиться от него сейчас, но… что бы стало с ее спасителем, когда тот опомнился бы? Сердце чувствовало: мужчине не чуждо понятие чести, и убийство соплеменника он бы себе не простил.

«Моя жизнь не стоит потухшего света в его глазах».

– Как ты? Этот подонок что-то успел тебе сделать? – прохрипел мышь, тяжело дыша от ярости. Марсианка покачала головой и обхватила себя руками за плечи, пытаясь унять дрожь. Он это заметил и осторожно обняв, подтолкнул прочь от хрипящего грязные ругательства и угрозы существа. – Пойдем.

Она кивнула и покорно пошла, туда, куда ее повели. От пережитого страха мозг отключился, оставив тело на автомате переставлять ноги. Кажется, начнись сейчас обстрел – не отреагирует.

Очнулась оттого, что на плечи опустился теплый плед, а саму ее усадили на узкую, аккуратно заправленную кровать.

– Посиди тут. Сейчас принесу попить. – Мужчина осторожно отпустил хрупкие плечи и направился к крохотному кухонному уголку, стоящему здесь же в комнате. Щелкнул кнопку чайника, достал чашку и заварку, быстро соорудив крепкий горячий напиток в пузатой кружке. Порывшись на полке, вытащил какую-то неизвестную бутылку из темного стекла и щедро добавил к нему ее содержимое.

– Вот. Пей! – Руки тряслись, поэтому, когда в ладони вложили согревающий сосуд, широкие кисти обхватили их сверху, не позволяя пролить на себя горячее, и осторожно подтолкнули к губам. От первого глотка по языку прокатился огонь, обжигая алкоголем, и мышка закашлялась. Спиртное она ненавидела! Это отвратительное пойло заставлял пить глава поселения, когда хотел чего-то особенно мерзкого. Девушка толкнула к нему бокал и покачала головой. – Пей, говорю! Тебе надо!

Зажмурившись, она снова сделала несколько глотков, пытаясь справиться с тошнотой, и только тогда он позволил вернуть чашку, аккуратно устроив ту у ножки кровати. От крепкого напитка, моментально ударившего в голову, она все же чуть расслабилась, но тело не перестала сотрясать дрожь. Внезапно мышка всхлипнула, зубы звонко застучали друг об друга.

– Ну-ну, хорошо все. Все кончилось, – Модо, не зная, как лучше сейчас поступить, плотнее запахнул на ней плед. Девушку было жалко до слез. За короткое время, проведенное на базе, он успел заметить, что остальные гражданские относятся к ней с презрением и злобой. Аккуратно порасспросив, выяснил, что отношение это было вызвано тем, что другие считали, будто предлагая начальнику поселения свое тело, та пыталась получить лучшие условия жизни в полуголодном обществе. От этих слов становилось мерзко на душе, хотелось выть и рвать врагов, особенно когда в памяти всплывали глаза цвета фиолетовой ночи. И тогда великан первым устремлялся в бой, желая как можно дальше оказаться от этой грязи.

Но картина, что неожиданно предстала перед ним в полутемном коридоре, расставила все по местам. Стало понятно, почему никто в лагере не желал к ней обращаться. Почему с такой радостью сплетники смаковали отвратительные подробности отношений симпатичной молодой мышки и имеющего власть мужчины – просто боялись признаваться себе в том, что не осмеливаются возразить против гнусного беспредела и сами становятся соучастниками преступления. Слова, что он шипел ей, лапая оцепеневшее тело, открыли истину.

Разве так ведет себя та, кто расчетливо продает себя за теплое и сытное место под боком власть имущего любовника? Скорее, так ведет себя жертва, загнанная чувствующим свою безнаказанность насильником в угол.

Байкер осторожно погладил собранные в косу волосы, пытаясь показать, что тут, с ним, безопасно. Мышка, всхлипнув громче, внезапно кинулась ему на шею и все-таки разрыдалась. Модо очень осторожно обнял ее, прижимая чуть сильнее и продолжая поглаживать по голове, по основаниям антенн, как делала когда-то мама, утешая его детские печали. Что сказала бы она, оставь он женщину в беде?..

Истерика длилась несколько минут, но потом пошла на спад. Всхлипы стали реже, дыхание выровнялось. Воин очень аккуратно потянул ее ближе, усаживая поперек колен кокон из пледа, и протянул подостывший чай с приличной порцией горячительного. Она послушно выпила все, постукивая зубами по толстым керамическим стенкам, а потом доверчиво положила голову на могучее плечо, всхлипнула и прошептала, уже почти провалившись в сон:

–Ты теееплый…

Модо вздрогнул, как огнем полоснуло. Снова это! И снова почти забытое чувство нежности к женщине где-то в самой глубине груди. Очень близко к сердцу.

Он посмотрел на темные пушистые ресницы, лежавшие на серой щеке. На ладошку, что без страха и отвращения касалась металла его правой руки. Почувствовал, как ее хвост обвил его талию в неосознанной попытке стать ближе.

И понял, что не просто так ему подмигивали звезды на фиолетовом небе, и Фобос, поблескивая серебром, берег от вражеских выстрелов.

Кажется, его ангелы указывали путь.

========== Глава 3. Указывая путь ==========

За 5 лет до подписания мира с Плутарком

Модо, не выпуская из объятий девушку, задремал. Спину ломило, но он не решался откинуться на кровать, опасаясь, что попытка принять горизонтальное положение будет истолкована как непочтение или намек, а вызвать страх у той, которую он сам всего пару часов назад вырвал из грязных лап, не хотелось категорически. Поэтому воин, то проваливаясь в сон, то просыпаясь, стойко продолжал сидеть, стараясь как можно удобнее устроить в руках свою ценную ношу.

Великан не был наивным и легко сообразил, какую жизнь приходилось вести этой хрупкой маленькой мышке в мире, где правит сила. Наверное, она должна была бы вызывать у него брезгливость, но почему-то не вызывала. Только жалость да злоба на мир, что так подло обходятся со слабыми, сжимали сердце. Он знал, что до встречи с ним Ривер, обладая смелостью и решительностью, сама с готовностью шагала в объятия воинов, не желая дожидаться принуждения. Боевая подруга смотрела на жизнь реально и прекрасно понимала, что так будет безопаснее, нежели сопротивляться. Терри была совсем другой: нежной, ранимой, пугливой. Серый впервые задумался, а что бы могло статься с ней, повернись жизнь иначе, и попади она с семьей в поселение, которым правил опьяненный безнаказанностью подлец? Смог бы отец вступиться за красивую дочку, или сам бы толкнул в постель имеющего власть подонка в попытке облегчить полуголодную жизнь, полную лишений? А что бы стало, останься она одна? Модо не хотелось думать об этом, но приходилось признать: от грязи в реалиях войны никто не застрахован. Не покоряющихся силе привлекательных девушек нужно винить в бесчестии, а лишь тех, кто не смог защитить их. Винить… и безжалостно карать преступников.

И не женщина должна вызывать отвращение, а воспользовавшийся слабостью мужчина. А еще война, что позволила всему этому происходить. Этот безумный озверевший мир…

Теплые, даже горячие кончики антенн время от времени щекотали могучую шею. Во сне мышка согрелась и даже сбросила с плеч плед. Видимо поэтому в какой-то момент, обняв, прижалась к металлическому протезу: чем еще можно объяснить этот доверчивый жест, кроме желания охладить пылающие лоб и щеки? Ведь все девушки, глядя на него, отводили взор, и лишь мать смотрела прямо и с гордостью на сына, отдавшего себя войне. Для мамы он был все тем же статным воином, будто не было взрыва и лаборатории безумного доктора, сам же Модо не обманывался на свой счет. Даже если бы не было в его жизни женщин, которых он любил столь сильно в прошлом, ему не нужна была жалость. Великан убедил себя: единственное, что имеет значение – это семья, друзья и свобода родной планеты.

Он в очередной раз отключился, провалившись в сон, и голова резко дернулась вперед, от чего мышь мгновенно проснулся. Внезапно загривок обдало прохладным, влажным ветерком, бодрящим, но при этом ласковым. Как будто кто-то нежно подул туда, взъерошив шерсть. Так дышала ему в шею Терри, когда ехала сзади на блестящем новыми деталями «Чопере» из укромной пещерки, где они провели ночь. Байкер вздрогнул, распахивая глаз и озираясь в поисках источника дуновения: в полностью лишенной окон комнате ему просто неоткуда было взяться.

Тьма в дальнем углу зашевелился, и Модо напрягся, готовый отразить любое нападение. Но внезапно сумрак по краям расступился, оставив в центре явственно различимые силуэт двух женщин, и ребенка между ними, которого обе держали за руки. Первая – темно-серая, почти как его гостья, спящая в объятиях; длинная толстая коса как будто сплетена из мрака и перекинута через плечо вперед. Она смотрела огромными, фиолетовыми глазами, и нежно улыбалась. Такими же глазами, точно марсианское небо, своего отца рассматривал мальчик, сжимающий материнские пальцы в крохотной ладошке. Из оттопыренного кармана слишком коротких ему штанишек торчало колесо игрушечного мотоцикла. С другой стороны от ребенка серебрился второй девичий силуэт, и при каждом движении фигура как будто поблескивала отсветами ночной реки, в живительной влаге которой отражался лунный свет. Призраки прошлого, оберегавшие воина многие годы, пришли, чтоб проститься. Они привели своего возлюбленного к той, с которой он сможет снова начать жить.

«Будь счастлив, великан!» – шепот, такой знакомый и родной, не коснулся уха, а раздался где-то в самой голове. – «Отвези ее туда, где она ещё не была!»

И видение растаяло, напоследок еще раз обняв потоком свежего воздуха.

Наваждение ушло.

В груди осталось лишь тепло и понимание, как поступить.

***

Усталость взяла свое, и Модо все же откинулся на спину, осторожно устроив девушку под боком. Ровное дыхание щекотало плечо, из не привыкшего к чужой близости тела уходило напряжение, которое раньше он даже не замечал. Казалось, всю жизнь жил с ним: с тянущим ощущением сзади шеи, от которого часто болела голова, со скрученными в тугие жгуты мускулами спины и рук, будто каждую секунду был готов броситься на врага. Боец погрузился в глубокий, спокойный сон без сновидений, впервые за долгие годы отдыхая душой.

Однако многолетний опыт привычного к опасностям воина мгновенно выдернул его в легкую дремоту, когда он почувствовал, как рядом завозился источник расслабляющего тепла. Кажется, девушка приподняла голову и посмотрела в лицо спящего. Она долго лежала не шевелясь, пытаясь что-то рассмотреть. Потом подалась выше, потянувшись к лицу, и великан, мгновенно вернувшись в реальность, ощутил на губах чужое дыхание. Сердце замерло, как будто он оказался на пороге чего-то нового и долгожданного, а потом снова застучало, заколотилось как бешеное. Несколько секунд теплые выдохи касались его рта, а потом раздался едва слышный, какой-то тоскливый вздох, и девушка отстранилась, видимо, не решившись на то, что задумывала. Зато на его живот, тут же напрягшийся, легла теплая ладошка и осторожно погладила каменные мышцы. По телу прошел ток, который он ощущал лишь однажды, и с тех пор полагал навсегда для себя забытым. Женские пальчики зарылись в шерсть и заскользили ниже, к тяжелой пряжке ремня. Память обожгли трепетно хранимые воспоминания о другой женщине, которая вот так же дарила ласку, пыталась зажечь страсть в разорванном взрывом сердце. Как будто Ривер вернулась из прошлого, изменив решение навсегда оставить его.

Модо перехватил ее руку, не позволяя двинуться дальше, и резко открыл глаз. Девушка дернулась и вскрикнула от неожиданности. На него был устремлен растерянный испуганный фиолетовый взор.

– Ты что делаешь?

Она опустила взгляд и покраснела.

– Зачем? – строго, нахмурив брови.

– Прости, пожалуйста, если тебе неприятно, – не поднимая ресниц, очень тихо прошептала его гостья.

– Просто объясни, зачем? – в груди кольнуло, стало как-то мерзко. В душе поднялся гнев.

Мышка выдернула руку и, подтянув под себя ноги, сжалась комочком у стены, все так же не смотря на воина.

– Я… ты мне жизнь спас… вчера спас… был добр… у меня просто ничего больше нет, чтоб отблагодарить, – она всхлипнула.

Модо зажмурился. Гнев ушел, зато накатила отчаянная, горячая ненависть к миру, в котором женщина не привыкла просто принимать заботу. К миру, который приучил расплачиваться тем единственным, что имела.

– Прости, пожалуйста. Я не хотела оскорбить. – Худые плечики затряслись. – Таким мужчинам, как ты, ничего не может быть нужно, от таких, как я.

Он стиснул зубы и попытался успокоиться. Очень хотелось найти урода, который внушил девушке такое отвращение к себе, и разорвать на куски.

Мышка попыталась осторожно, чтобы не запачкать воина еще одним прикосновением, соскользнуть с кровати, но сильные руки перехватили ее и прижали к груди.

– Ты не оскорбила. Просто мне не нужна такая благодарность. Я не животное и не подонок.

– Прости, прости, – всхлипывая, шептала она.

– Мне достаточно слов, просто слов благодарности.

– Прости!

– И не тебе следует извиняться, а тому гаду, который хотел оплаты за защиту. Ее просто дают тому, кому она нужна. Потому что так правильно. Обнимать можно не потому, что кто-то хочет твое тело, а потому, что желает поддержать.

Ответом ему были рыдания, сотрясающие хрупкую фигурку, и тихое «Прости!». Очень осторожно, чтоб не напугать, великан погладил ее по спине, пытаясь успокоить. Спустя пару минут его шею обняли девичьи руки:

– Можно? – едва слышно, несмело.

– Можно, – он не мог не улыбнуться ей в макушку, так много ожидания было в этом вопросе.

– Я и не знала, что мужчины бывают благородны и бескорыстны, Модо.

– Бывают. Все еще бывают. И всегда будут.

– В лагере, в грязи и лишениях, никто уже не помнит значения слова «честь».

– Я знаю. Мне приходилось жить так в начале войны.

– Ты тоже совсем один?

Она почувствовала, как он улыбается.

– Нет. У меня есть племянник и мама. Твои все..?

– Да. Наверное… я не помню.

– А помнишь хоть что-то?

– Взрыв, – она почувствовала, как мощное тело вздрогнуло в ее руках. – Я не помню, но точно знаю, что взрыв унес кого-то, кто оберегал меня. И воспоминания тоже унес. Чтоб даже не помышляла о том, что бывает хорошо, а не плохо. Помню только, как открыла глаза, а вокруг все рвалось и грохотало. Я чувствовала, что нужно кого-то найти, ползала по развороченному зданию, пыталась позвать того, кто был мне дорог, и не могла вспомнить имя. Находила мертвых, заглядывала в их лица, но не видела нужного. В голове есть картинка, как убитый горем мужчина рыдает над останками кого-то родного. Он, видишь, нашел… Потом меня обнаружил поисковый отряд, и я стала искать среди живых. Но так и не смогла понять, кого потерла. Как будто меня и не было до того взрыва. Как будто я родилась в нем.

– Где это было?

– В Арсии.

– Давно?

– Да еще в начале войны. Я была подростком.

Модо забыл, как дышать. Из глаз потекли слезы, скрытые темнотой. Точнее, из единственного, что у него остался, потянулась мокрая дорожка. Под повязкой же засвербило фантомной болью, и он мог бы поклясться, что под ней тоже почувствовал влагу. Один глаз – живой – плакал по девушке, что обнимала его. Второй – мертвый – по той, чья сила любви была столь велика, что душа ее вновь сумела воплотиться и вернуться в мир.

– Ты и родилась в том взрыве… А искала меня… Терри…

========== Глава 4. На грани свободы ==========

За 5 лет до подписания мира с Плутарком

Терри проснулась в надежных, сильных объятиях. Она так и уснула, обнимая за шею того, кто подарил ей имя, устроив голову на могучей груди. Сердце воина стучало под ухом. Несколько минут молодая женщина просто лежала, наслаждаясь теплом и покоем, не ведомым ей доселе.

Это была лучшая ночь, которую она помнила в своей жизни. Первая, когда засыпала и просыпалась, зная, что в безопасности.

Мышка повернулась так, чтоб смотреть на спящего, и принялась разглядывать из-под ресниц. Терри пыталась понять, чем же он напугал ее в их первую встречу, и не могла найти в его лице ответов. В голове мелькнула внезапная мысль, что хотелось бы так пробуждаться всю оставшуюся жизнь и рассматривать твердый профиль. Впервые от лежащего рядом мужчины не хотелось в ужасе убежать, наоборот, пальцы подрагивали от желания погладить по вискам, на которых тут и там виднелись белые шерстинки, по щекам, проследить контур носа и волевого подбородка. Девушка улыбнулась своим мыслям.

Теплоту этого момента внезапно разорвали резкие удары в дверь. Боец, вздрогнув и на автомате вскинув бластер, притаившийся в правой руке, мгновенно соскочил с кровати, встал чуть справа от входа и хрипло спросил:

– Кто?

– Модо, это полковник Скаббард. Открой, пожалуйста.

Великан, не убирая оружия, отпер, и, только убедившись, что на пороге действительно стоит назвавшийся, деактивировал боевой режим протеза.

– Спасибо! – Мужчина, чья стать не уступала великану, благодарно кивнул, переступил порог и затворил за собой. – Тут такая история, брат… – офицер осекся, заметив сжавшуюся на кровати мышку, и его брови непроизвольно поползли вверх: в отличие от балбеса-племянника, дядя слыл чуть ли не монахом, и женщина в его постели совершено выбила из колеи.

– Какая? – единственный глаз недовольно сверкнул, грозя расплатой в случае непочтения к гостье.

– Начальника гражданских, которых недавно спасли из Лабиринта, ночью притащили в лазарет с раздробленной рукой и поврежденной гортанью. После того, как врач оказал помощь, и мужик немного очухался, сразу же обвинил тебя в нападении, – Скаббард внимательно посмотрел на байкера. Когда он сюда шел, не верящий, но вынужденный проверить обвинение, был уверен, что буквально через десять минут вернется в лазарет и скажет, что серый невиновен. Но с учетом того, что в его постели оказалась одна из приехавших с автоколонной девушек…

Мышка, услышав это, метнулась к мужчинам и, взволнованно жестикулируя, затараторила:

– Это не правда! Не правда! Модо меня от него спас! Не прошел мимо, увидев, как меня… хватают, и помог! Я могу рассказать, как все было!

Скаббард поморщился. А он так надеялся, что это недоразумение, и ему не придется разбираться в произошедшем! Ну почему именно сейчас, когда Карабина ушла, возглавив разведывательную операцию, на основе данных которой будет координироваться прорыв отрядов Стокера?! И теперь ему разбираться в ссорах солдат и гражданских из-за бабы!

– Но руку-то сломал? – обратился он к сослуживцу. Тот вздохнул:

– Было дело. Разозлился. Эта мразь ее чуть не изнасиловала прямо посреди коридора.

– И придушил?

– И удушил бы совсем, но Терри остановила вовремя, – мышь кивнул на девушку. Вину за травмы гражданского подонка отрицать было глупо.

– А почему не пришли сразу ко мне, доложил бы о происшествии? – Скаббард недовольно скривился. Заяви девица о попытке изнасилования и подтверди его слова уважаемый боец, можно было бы с чистой совестью расстрелять мудака, стонущего сейчас в лазарете.

– Она в шоке была, трясло всю. Ее надо было чаем отпоить, а не по допросам таскать. Ты ж небось начал бы вызнавать, что и как, повел бы на следственный эксперимент по горячим следам.

Полковник вздохнул:

– Жалко стало, да? Ну вот зато теперь обвиняемый – ты! А насильник в лазарете отдыхает. Доступ к записям системы видеофиксации сейчас только у Карабины и Стокера, мой офицер, за них отвечающий, погиб пару дней назад. Так что просмотреть и снять с тебя обвинение сможем не раньше, чем один из генералов появится. Поэтому попрошу пройти со мной в камеру, – мужчина почувствовал, как начинает усиленно потеть, произнося эту тираду. Драться с серым не хотелось категорически, несмотря на собственную внушительную комплекцию.

– В камеру?! За что?! – Терри вскрикнула и в ужасе вцепилась Модо в руку, даже не заметив этого. В тюрьму? Того, кто заступился за нее? Того, кто был так добр?!

– Эй, эй! Не волнуйся ты, меня же не расстреливать будут, – великан даже улыбнулся от такой реакции девушки. В груди приятно потеплело от искреннего беспокойства, плескавшегося в фиолетовых глазах.

– Не волнуйтесь, ничего с вашим спасителем не будет! Если все – правда, вернется генерал, посмотрим запись, вы дадите показания – и мы сразу Модо отпустим! Но раз есть обвинения, и он признал факт причинения тяжких телесных повреждений, я вынужден принять меры.

– Да я просто пару дней отосплюсь в тишине!.. Наручники надевать будешь? – Модо даже протянул полковнику запястья и подмигнул.

– Да ну тебя! Я верю тому, что ты говоришь, просто вынужден соблюдать формальность. – Скаббард оттолкнул его кисти здоровенной ручищей, глухо ударился о металл, коротко выматерился и затряс ушибленными пальцами, но заметно расслабился. – Готов?

– Да, только губную гармошку захвачу! Буду действовать на нервы охране, – хохотнул байкер. – Пришли, что ли, Огонька меня охранять? Или Винни с Троттлом?

– Хорошо. И колоду карт скажу, чтоб захватили, – подхватил его тон офицер. Они открыли дверь и вышли в коридор. Терри все еще не понимала, действительно ли не происходит ничего страшного, или просто мужчины делают вид, чтоб не пугать ее.

– А я… – она замялась, смутившись. – А можно мне навестить Модо?

– Да почему же нет-то? Только напильник не приносите, а так, если есть время и желание – пожалуйста.

– Спасибо! – И обратилась к своему спасителю:

– Я приду. Обещаю! Прости, что так вышло.

Мышь тепло улыбнулся в ответ:

– Не переживай! Ты с Тэсс живешь? Она знает Огонька, моего племянника, – на фразе «знает Огонька» Скаббард не удержался и тихо фыркнул. – Попроси через нее, он покажет, куда идти. А теперь беги, мне в тюрьму пора! – Модо задорно сверкнул красным глазом. Его крайне забавляла ситуация. Этот гражданский думал, будто сможет расквитаться, обвинив Борца за свободу, обитатели же штаба отлично знали, что во всех коридорах ведется видеонаблюдение. Когда запись просмотрят, все станет очевидным: камеры пишут и изображение и звук, так что каждое мерзкое слово обернется против обвинителя. Привыкший к безнаказанной лжи мужчина не учел, что по закону военного времени решение о наказании принимает командир базы, а что Стокер, что Карабина за увиденное расстреляют на месте. Мужик сам вырыл себе могилу, желая отомстить. Настроение Модо даже поднялось: не марая рук, воздать по справедливости. Глядишь, после этой истории и другие присмиреют.

А Терри никто больше ничего не сделает! Вот выйдет из тюрьмы, прорвут они блокаду, он отпросится у Стокера и отвезет мышку к маме! И больше никому не позволит ее обидеть!

***

Терри задумчиво брела по коридору, размышляя, что бы сделать такое, что порадует ее защитника. К своему сожалению, единственное, что могла она дать – это собственное тело, от которого он безоговорочно отказался. Слишком благороден и чист. Что еще можно предложить? Как проявить заботу?

Девушка приложила руку к замку, и дверь послушно скользнула в сторону.

– … ну, детка, ну и вызвал меня Скаббард, да пошел он под хвост! Ты же знаешь: мне одного раза с тобой всегда мало… ой! – совсем молодой мужчина с лохматой челкой, в которой горел рыжий отсвет, отскочил от хозяйки небольшой квартирки.

Та рассмеялась, накидывая на плечи спущенный верх рабочего комбинезона и застегивая на нем молнию:

– Вот! Это знак свыше: иди к Скаббарду, Огонек!.. Заходи, чего замерла на пороге? Старший лейтенант уже спешит на вызов своего командира!

– Ты Огонек, племянник Модо? – Терри вошла в комнату, все еще смущенная тем, что прервала пару.

– Вообще-то Римфайр, но все Огоньком зовут! – Тот улыбнулся открытой искренней улыбкой, очень похожей на дядину, и подмигнул. – А ты?..

– А я Терри! – с удовольствием представилась мышка. Тэсс подняла бровь: за несколько дней, что они делили комнату, она не смогла добиться имени странной девушки. – Модо арестовали за то, что он сломал руку начальнику моего лагеря. Тебя вызывают, чтоб ты его охранял.

– Что?! – парень, кажется, был ошарашен. – А чего же натворил мужик, что дядя его так?

– Он.. ммм… – мышка смущенно опустила глаза. – Ко мне приставал, а Модо заступился.

– Ого! Тогда ему повезло, что только переломом отделался. Дядя, если обижают слабых, форменно звереет. Где было дело? – внезапно посерьезнев, спросил мышь. Как будто сбросил несерьезность и стал лет на пятнадцать старше.

– В коридоре, под камерами, если ты об этом, – поспешно ответила мышка.

Огонек кивнул и снова улыбнулся:

– Ну, тогда вопрос в том, чтоб дождаться кого-то из генералов. Пойду развлекать его, чтоб не загрустил! Пока, красавицы!

– Огонек, подожди!..

– Что?

– А можешь показать, где… тюрьма? Хочу навестить Модо.

– Аааа!.. Я пока не знаю, в каком он блоке, давай огляжусь и напишу Тэсс? А она тебе передаст?

– Спасибо!

Мужчина, насвистывая, ушел. Судя по тому, как беззаботно он помахивал хвостом в такт мелодии, ничего страшного действительно не происходило.

Терри потянулась, думая, что делать, пока не придет сообщение от бойца. Тэсс же, проверив длинную обнаженную шею на предмет следов страсти, кончиком пальчика нанесла на покрасневшие по контуру губы успокаивающий бальзам, а потом полезла в небольшой холодильник и принялась доставать из него продукты, что-то высматривая на упаковках, часть возвращая обратно, а часть выставляя на стол. Содержались там преимущественно фрукты, овощи и салаты.

– Что ты делаешь?

– Да вот, – Хозяйка кивнула на холодильник. – Хочу, пока время есть, посмотреть, что портится. Надо занести на кухню, может, повар придумает, как применить. Они вроде из молока делают что-то, масло вон тоже не съем.

– А зачем приносить домой то, что тебе не нужно? – военное время, перебои с продовольствием и голод, так или иначе знакомый каждому марсианину, научили обеих бережно относиться к еде.

– Да молоко я для смуззи использую, а тут что-то рано срывали несколько дней, не успела. А масло Огонек как-то притащил, когда в гости приходил, сказав, что на моих овощах нормальному мужику только сдохнуть. С тех пор и лежит.

– Бережешь фигуру? – Терри с улыбкой посмотрела на красивую, подтянутую мышку с агрессивно-коротким ежиком белоснежных волос.

– Ага! Это воинам можно налегать на жиры, а я редко что-то тяжелее гаечного ключа поднимаю. Чтоб мотор вытащить или байк приподнять – на это у нас мальчики есть в команде.

Терри задумчиво смотрела на молоко и масло, а потом внезапно в голове, привыкшей придумывать лучшие применения скудным ингредиентам, родилась мысль:

– А если не нести на кухню и напечь блинчиков?

– Ты что? Да мне потом неделю из спорт-зала не вылезать! Я такое не ем, от них попа отрастает! Хотя это, конечно, вкусно, – мышка вздохнула.

– Ну… Огоньку напеки!

Тэсс фыркнула, прищурив ярко подведенные черным глаза:

– Это с чего это мне ему готовить?

– Мне казалось, что женщины заботятся о своих мужчинах, – Терри, улыбнувшись, смутилась от того, что пришлось пояснять такие очевидные вещи.

Тэссен расхохоталась:

– Огонек мне не мужчина!

– Ммм.. а кто?

– Любовник и хороший приятель.

– Это не одно и тоже?

– Нет, – Тэсс, закончив с холодильником, уселась на кухонный стол, болтая ногами. – Я предпочитаю быть свободной и выбирать тех партнеров, которые мне нравятся здесь и сейчас, а не обременять себя отношениями и вот этой всей фигней.

– И он считает так же? – бровки Терри удивленно поползли вверх.

– Конечно! – мышка снова рассмеялась. – Ты его просто не знаешь, зато, видимо, успела узнать Модо. Это – две совершенно разные мыши. Они оба замечательные, но дядя серьезный и… ммм.. почтительный к женщинам, а вот племянничек… ни одной юбки не пропускает! В постели – огонь, – механик рассмеялась от того, как прозвучала фраза с учетом имени партера. – Но только на одну ночь. Ну, на две. И ищет другую. Такой вот он… неугомонный.

– И у вас с ним тоже на одну-две ночи? – Терри вспомнила, что видела их рядом явно больше, чем несколько раз за неделю, что была на базе.

– Нууу… у нас отношения особые, так скажем. Мы… можно сказать, что дружим. Он лихой, часто бьет байк, постоянно то одно ему почини, то другое, то принесется с идеей, как модернизировать пушки. Он и сам умеет, но дай вот это и вот то. Ну и как-то слово за слово, оказалось, что нам вместе комфортно. Вот так и общаемся. Иногда в настроение трахаемся. А потом рассказываем друг другу, у кого кто был между встречами, – Тэсс подмигнула ей, очень довольная собой.

– И… никто не пытается тебя… оскорбить?

– Шлюхой назвать? – мышка фыркнула. – Да пусть рискнут! Во-первых, байк на ремонт в такую очередь поставлю, до конца войны языкастый пешком ходить будет. Во-вторых, узнаю про сплетника – и это будет его последний секс в этом гарнизоне. А в третьих, у меня полно тех, кто объяснит, как следует разговаривать с готовой одарить теплом девушкой!.. Осуждаешь? – она гордо вскинула голову, вызывающе глядя Терри прямо в глаза.

– Нет, что ты! Просто для меня это удивительно!

«Не мне осуждать. Только восхищаться смелостью!»

– Ну а кроме того… – очень тихо добавила Тэссен, опустив глаза на сложенные на коленях кисти. – Когда около тебя постоянно проносятся выстрелы и знаешь, что вот этот миг может стать последним, мыслишь совсем другими категориями. Больше ценишь удовольствия, не откладываешь их на потом. Потому что завтра может просто не наступить.

– А замуж не зовут? Ведь и тут это справедливо – не предложишь сегодня, завтра будет некому, – Терри было странно, что красивую и раскованную мышку не уговорил связать с ним жизнь ни один из лихих байкеров.

– Зовут, – Тэсс хмыкнула. – Только я не иду. Тот единственный, за которого бы пошла, лишь войной живет и идеей о лучшем мире для марсиан, не нужна ему семья. Значит, и мне не нужна!