Текст книги "То, что нас объединяет (СИ)"

Автор книги: Роушин Мини

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Сара Флэннери. Кто бы это мог быть?

Конверт был отправлен на адрес ее газеты, для передачи Хелен О’Дауд. Кто-то – должно быть, Кэтрин – зачеркнул О’Дауд и приписал поверх Фицпатрик. Она же проставила рядом домашний адрес Хелен.

Кто-нибудь из тех, кого она задела своими статьями. Хелен успела убедиться в том, что в мире полно чувствительных душ, которые при малейшей возможности хватались за ручку и начинали писать опровержения. Как-то раз она получила письмо от женщины, которая негодовала по поводу одной фразы в ее статье. Хелен назвала «забавной» небывалую популярность песни «Money, Money, Money» на фоне той глубочайшей рецессии, в которой оказалась Ирландия. В рецессии нет ничего забавного, возмущалась ее респондентка. Мой муж потерял работу восемь месяцев назад, и ему явно не до веселья. Интересно, посмеялись бы члены группы ABBA, попроси я их оплатить наши счета?

В другой раз, когда Хелен осмелилась заявить, что Ирландию возглавляет человек, которому место не столько в правительстве, сколько на стадионе, в рядах болельщиков, на газету обрушился целый поток писем. Их авторы утверждали, что Джек Линч – лучший премьер-министр, какого только знала страна, и настаивали на том, чтобы Хелен извинилась. Письма эти по странному совпадению пришли в основном из графства Корк, откуда был родом нынешний премьер-министр.

Брин рассказал ей о случившемся с редким для него воодушевлением. Должно быть, его забавлял тот факт, что Хелен попала в неприятное положение.

– Может, мне стоит написать опровержение? – поинтересовалась она.

– Опровержение? – фыркнул Брин. – С какой стати? Благодаря твоей статье номер разлетелся в считанные часы.

– Но тогда…

– Я звоню не для этого. Мне нужна тысяча слов относительно того, что дали результаты вскрытия Стивена Бико. Не позднее завтрашнего полудня. Лидер движения за права чернокожих умер от обширного кровоизлияния в мозг, вызванного многочисленными ударами по голове – причем в то время, когда он находился в тюремной камере. Несмотря на расследование, полицейские отделались легким испугом. Распиши все в красках – мне нужен взрыв праведного негодования.

Брин, надо отдать ему должное, был не из пугливых, что не могло не восхищать Хелен.

– Сколько времени? – спросила Элис.

Хелен бросила взгляд на часы.

– Черт! – вырвалось у нее. Выронив конверт, она вскочила со стула.

– Надевай пальто.

– Я не хочу…

– Живей! – она пихнула в раковину грязную посуду и быстро зашарила в поисках ключей от машины. Ключи нашлись на столике, под розово-красным полосатым носком.

– Я забыла почистить зубы, – объявила Элис, усаживаясь в машину. Маленькая хитрюга. Дождалась момента, когда возвращаться домой уже не было времени.

– Скоро они у тебя выпадут, – сообщила Хелен, выезжая на дорогу. – Тебе придется сделать вставную челюсть, и все будут смеяться над тобой.

Элис с полным равнодушием отвернулась к окну.

– Не выпадут. Патрисия О’Нил каждый день приносит в школу булочки с лимонным повидлом, и ни один зуб у нее еще не выпал.

Хелен проехала мимо соседнего дома, приветливо помахав Мэлоуну, который бродил по своему крохотному, безупречно ухоженному садику. Тот, как обычно, взглянул на нее с недовольной физиономией. Если в один прекрасный день он улыбнется в ответ, Хелен рискует онеметь от изумления.

Директор школы стояла у дверей, не сводя взгляда с дороги. Засела в засаде. Как только Хелен притормозила, женщина заспешила к машине – так быстро, как только позволяло ее длинное черное одеяние.

– Миссис Фицпатрик, мне нужно поговорить с вами…

– Прошу прощения, сестра, но я опаздываю на встречу, – Хелен почти выпихнула Элис из машины. – Как-нибудь в другой раз, извините.

Ну что с того, что Элис время от времени опаздывает на занятия? В конце концов, она только в первом классе!

Дома она вымыла тарелки из-под завтрака и поставила их сушиться. Затем быстренько сварила свежий кофе, напрочь забыв, что у них нет молока. С досады выругавшись, Хелен хлопнула дверцей холодильника.

Мэлоун – придется идти на поклон к старикашке. Вряд ли он откажет ей в такой малости. Хелен просто необходим кофе с молоком, если она хочет выдать к завтрашнему дню тысячу слов по Джо Долану.

– Парень планирует в этом году отправиться в турне по России, – сообщил ей днем раньше Брин. – Мне нужна статья – что-то вроде «От Маллингара до Москвы».

Хелен не сдержала стона.

– Джо Долан? Только не это.

– Давай без разговоров, – заявил Брин тоном, не терпящим возражений.

Джо Долан исполнял тот вид песен, которые Хелен на дух не переносила. И вот теперь ей предстоит рассыпаться в похвалах этому потенциальному Пресли с задворков Ирландии, который решил осчастливить своим творчеством российских слушателей. Что делать? Не могла же она так просто взять и отказаться от чека. В результате она заказала себе парочку журналов в фан-клубе Долана, и в скором времени костяк статьи был готов. При желании она выдаст тысячу слов на любую тему, лишь бы вовремя платили.

К счастью, в запасе у Хелен имелась парочка куда более интересных идей, над которыми стоило поработать. Она собиралась написать статью про Йоркширского Потрошителя, последнюю жертву которого – восемнадцатилетнюю девчонку – обнаружили полтора месяца назад. Еще она хотела взять интервью у матерей тех ирландских солдат, которых отправляли воевать в Ливан. Брину эта идея наверняка придется по душе.

А еще, если удастся организовать встречу, она побеседует с Имоном Когленом, перед тем как он отправится выступать на чемпионате Европы. Словом, работы у нее – край непочатый, и это не считая книг и фильмов, на которые нужно написать рецензии.

Хелен шагнула за порог и увидела Мэлоуна, который подстригал живую изгородь, разделявшую их дома. Этот маленький человечек держал свою лужайку в безупречном порядке: на зеленом пятачке ни ромашки, ни одуванчика. Лишь неподалеку от ворот росли два аккуратных кустика. Что и говорить, разительный контраст по сравнению с ее двориком, сплошь засыпанным мелкой галькой.

– Молоко? – недовольная гримаса на его лице стала еще заметнее.

Хелен едва удержалась, чтобы не сказать: Да, такое белое вещество, которое дают коровы.

– У меня закончилось молоко, – проговорила она, стараясь изъясняться как можно любезнее. – А я как раз сварила кофе. Буду очень признательна, если вы дадите мне капельку молока.

Мэлоун разглядывал ее с прежней подозрительностью.

– Не знаю, есть ли у меня молоко, – ответил он наконец. – Я редко его пью.

– Мне совсем чуть-чуть, – настаивала Хелен. Пошевеливайся, не заставляй меня ждать.

Развернувшись, Мэлоун зашагал к дому. Последнее, чего ему хотелось – хоть в чем-то помогать Хелен. Он постоянно стучал в разделявшую их стену, когда Хелен включала музыку погромче, даже если делала она это в разгар дня. В последнее время она наловчилась стучать в ответ, что явно не улучшало настроения соседа. Рано или поздно она сведет его в могилу: врубит во всю мочь Black Sabbath и будет слушать до тех пор, пока старикашку не хватит удар.

Хелен застыла в ожидании по свою сторону изгороди. В доме Мэлоуна никогда не открывали окон – наверняка он весь провонял его старым облезлым котом. Если так подумать, молоко тоже должно вонять котом. Нет, надо было ехать в магазин. Ну что он там, застрял, что ли?

Наконец Мэлоун вышел из дома. В руках у него была бело-голубая чашка, на дне которой плескалось немного молока. На пару чашек кофе – и только.

– Большое вам спасибо.

– Чашку верните назад.

Как будто ей нужна была его жалкая чашка!

– Разумеется, – сухо ответила Хелен. – У меня дома хватает посуды.

– И не гремите так музыкой, – добавил он ей вслед.

Она предпочла промолчать. Повезло же ей поселиться рядом с таким занудой! Он из тех, кто лает, но не кусает, любил повторять Кормак. Будь к нему поснисходительнее. Но Хелен, по возможности, предпочитала держаться подальше от Мэлоуна.

Вернувшись к себе на кухню, она включила новости. В Белфасте застрелены британский солдат и какая-то женщина. В Швейцарии похитили из могилы гроб с телом Чарли Чаплина. Новая драма «Шип», запущенная недавно по ирландскому телевидению, с треском закрылась после шести серий – из-за того, что авторы осмелились показать обнаженную актрису, которая играла по сюжету натурщицу. Есть над чем поработать, когда она разберется, наконец, с Доланом.

Хелен уже усаживалась за стол с кружкой кофе, когда взгляд ее упал на письмо, которое она не успела открыть до отъезда в школу. Из конверта выпал листок, украшенный изображением вазы с букетом ромашек. Может, хоть на этот раз обойдется без критики, и автор ограничится парочкой позитивных замечаний.

Письмо было написано теми же фиолетовыми чернилами, что и адрес на конверте. Почерк округлый, с завитушками.

Дорогая мисс О’Дауд,

я хотела бы высказать свое негодование по поводу той рецензии на роман «Убить не со зла», которая появилась в сегодняшней газете. Вы безо всякой жалости обрушились на автора книги, которую я, признаться не читала, однако считаю, что Вам следовало бы воздержаться от наиболее колких замечаний (тем более что это дебют). Только представьте, сколько сил вложил автор в свой роман! Особенно неуместной представляется Ваша фраза насчет ведения дневника. Думаю, Вы не обидитесь, если я скажу, что в будущем Вам стоит тщательнее выбирать слова. Надеюсь, Вы не против конструктивной критики.

Искреннее Ваша,

Сара Флэннери (миссис).

Хелен подлила в кофе молока, которое с таким трудом удалось выцарапать у соседа. Письмо это позабавило ее, но одновременно и вызвало раздражение. Такое чувство, будто Поллианна^[3], живая и здоровая, обитала в каких-то сорока милях от Хелен, и ее страшно тревожило, как бы бедняжка автор не расстроился из-за такой ужасной рецензии. Наверняка у Сары Флэннери (миссис) полно свободного времени, и она с охотой тратит его на добрые советы окружающим.

Достаточно наивна, чтобы признать, что даже не читала эту чертову книгу. Только представьте, сколько сил вложил автор в свой роман! Да откуда ей знать, сколько сил он туда вложил? Прочитай она хотя бы первую пару страниц, ей бы тут же стало ясно, что этот человек не перетрудил себя работой. Но нет, она была слишком занята – писала разгневанное послание этой ужасной рецензентке.

Надеюсь, Вы не против конструктивной критики. И что же в ней, позвольте узнать, такого конструктивного? Еще одно клише, смысла которого эта женщина просто не понимает. Вот уж, правда, смешная особа.

Она так и видела Сару Флэннери в ее уютном сельском домике, вокруг которого рассажены кусты роз. Замужем за мистером Флэннери – здоровяком с квадратной челюстью, который обращается со своей женушкой, как с королевой.

Эта идеальная домохозяйка каждое утро преданно провожает мужа на работу. Затем, надев кружевной фартучек, готовит ужин ему и двум их ребятишкам – мальчику и девочке, этим идеальным созданиям, которые всегда приносят из школы только высшие баллы.

Пожалуй, стоило бы послать ей пресловутый роман – пусть почитает ту халтуру, которую она так яростно отстаивает. Хелен вытряхнула из пачки сигарету. А почему бы и нет? В следующий раз она как следует подумает, прежде чем писать свои глупые письма.

Сунув сигарету в рот, Хелен пошарила в поисках спичек. Печатная машинка стояла наготове, поджидая, когда Хелен выбьет на ней положенную тысячу слов по Джо Долану. Сроки поджимали, но она не спешила.

Пусть Брин понервничает – он это заслужил.

Сара

– Эту землю она купила еще два года назад, а теперь планирует построить там новый дом. Представляешь, настоящая принцесса будет приезжать на праздники в Мейо!

– Ренье, должно быть, сам не может поверить своему счастью, – сказала Кристина, разглядывая фотографию на обложке. – Выглядит она потрясающе, даже в этом ужасном шарфе.

– Просто красавица. Жаль, что ей нельзя уже будет сниматься… Ах да, знаешь, что мне пришло по почте не далее как позавчера?

– И что же?

– Та самая книжка, которую Хелен О’Дауд рецензировала несколько недель назад. Помнишь, я писала ей о том, что она слишком жестоко обошлась с автором?

– Признаться, я совсем об этом забыла… И что, она прислала тебе книгу?

– Сопроводительного письма не было, но я полагаю, что это от нее.

– Ты что, написала ей, что не читала романа?

– Ну да. Лучше быть честной.

Кристина рассмеялась.

– До чего же ты наивна! Трудно поверить, что мы родились в одной семье. Стало быть, она решила, что тебе стоит прочесть роман, который ты так отстаиваешь. Дай-ка я взгляну на книгу.

Вытащив книжку из ящика стола, Сара вручила ее сестре. Та принюхалась.

– Пахнет сигаретами, – заметила она и начала листать страницы.

Сара подошла к окну и бросила взгляд на вишню, которую Нил посадил шесть месяцев назад, в тот самый день, когда они вернулись из Англии. Медовый месяц их подошел к концу, и Сара, наблюдая за тем, как муж опускает в землю саженец, рассеянно думала: Возможно, я уже беременна. Но вот уже и март был на исходе, и маленькое деревце впервые покрылось шапкой цветов, а ее месяц за месяцем поджидало очередное разочарование. Ладно, ничего страшного. Ей всего только двадцать восемь, так что впереди у них куча времени.

Тишину неожиданно нарушил детский всхлип. Кристина, будто не заметив, продолжала читать.

– Я им займусь, – Сара подошла к кроватке и достала оттуда теплый, недовольно извивавшийся сверток. Прижав малыша к себе, она начала тихонько его укачивать.

– Нужно поменять пеленку, – сказала Кристина, не отрывая взгляда от книги. – Я даже тут чувствую запах.

– Сейчас поменяю.

Будь ее воля, Сара не отходила бы от малыша – целовала бы его щечки, гладила крохотные пальчики, прижималась щекой к тугому животику. Всего-то четыре месяца, а уже точно знает, что тетушка его обожает, – в этом Сара не сомневалась.

– Эйдан, – шепнула она, касаясь губами его уха. Появился на свет через девять месяцев после замужества Кристины. Ребенок, зачатый в медовый месяц. Сара сама мечтала о таком, но мечтам ее не суждено было сбыться.

Как только сестра с племянником ушли, Сара убрала на кухне и поставила стирать белье. К выходным у нее всегда накапливалась масса дел. В свое время она только и мечтала о том, чтобы выйти замуж, обзавестись детьми и всецело посвятить себя семье. Но теперь, когда у нее появилась любимая работа, она начала немного иначе смотреть на вещи.

Разумеется, не так-то просто было вести семейную жизнь и в то же время работать. Однако шел 1978 год, и работающие матери становились скорее нормой, чем исключением – особенно теперь, когда их заработная плата (по крайней мере, в теории) ничем не уступала мужской. Да и что хорошего, всякий раз бегать к Нилу, когда ей понадобится немного денег?

Жизнь менялась, причем с немыслимой скоростью. Недалек был тот день, когда семейные пары смогут получать противозачаточные у своих врачей. Не то чтобы Сара пользовалась такими вещами – чем больше детей в семье, тем лучше. Но даже если она забеременеет, то постарается подольше удержаться на своей работе.

Для начала, правда, нужно забеременеть.

Вернув в ванную пустую корзинку для белья, Сара отправилась во двор, чтобы подстричь газон. Повезло же ей выйти замуж за садовника, который всю неделю занимался чужими лужайками и кустами, но напрочь забывал про собственные. Из-за этого Саре приходилось тратить порой больше времени на сад, чем на дом. Ей, впрочем, нравилось работать на улице – если погода, конечно, позволяла.

Методично срезая подросшую траву, она размышляла о женщине, которая отправила ей книжку. Непонятно, как она приняла критику в свой адрес, ведь в ответ Сара не получила ни строчки. Возможно, книга и явилась тем самым ответом. Прочти это, было зашифровано в послании, и тогда тебе станет ясно, о чем я говорю.

Саре на самом деле стоило прочесть книгу до того, как она взялась писать негодующее письмо. Вот сегодня и начнет – как раз вслед за «Девушкой с зелеными глазами». Ее, кстати, удивила шумиха, поднятая вокруг этого романа. Эдна О’Брайен и правда позволяла себе порой весьма рискованные пассажи, но запрещать весь роман? Сжигать уже выпущенные экземпляры? Пожалуй, это чересчур.

Собрав скошенную траву, она бросила ее на кучу компоста. Но даже если «Убить не со зла» окажется посредственным произведением, это не значит, что Хелен О’Дауд вправе втоптать его в грязь. Ей ничего не стоило сделать автору хотя бы один-единственный комплимент. Уж на это бы ее хватило!

Убрав в сарай газонокосилку, Сара прошла в дом. Пока Нил не вернулся, можно быстренько сбегать в душ. Не успела она подняться наверх, как в прихожей зазвонил телефон.

– Сара, – раздался в трубке дрожащий голос отца, – мама в больнице.

Хелен

Дорогая мисс О’Дауд,

спасибо, что прислали мне на прошлой неделе «Убить не со зла». Полагаю, Вы хотели показать этим, что мне следовало прочесть для начала роман и только потом критиковать Вашу рецензию. Разумеется, Вы были абсолютно правы, тем более что книга меня совсем не захватила. Сюжет показался мне размытым, да и герои не произвели сколько-нибудь заметного впечатления (особенно детектив, которого я сочла излишне самодовольным).

И все же, я думаю, рецензия Ваша была излишне резкой. По-моему, Вам стоило высказываться чуть сдержаннее, несмотря на негативное мнение о романе. Признаться, я сочувствую автору еще и потому, что сама пишу сейчас книгу. Представляете, как ужасно будет прочесть на нее отзыв вроде Вашего! В следующий раз, когда Вам придется делать анализ книги, имеет смысл вовсе промолчать, если Вы не найдете ни единого повода для похвалы. По крайней мере мне так кажется.

Еще раз выражаю Вам свою признательность за книгу. Полагаю, этот экземпляр Вам уже не нужен. И если Вы не напишете мне обратного, то на следующей неделе я передам его в местную благотворительную организацию. Они всегда рады пожертвованиям.

Искренне Ваша,

Сара Флэннери (миссис).

Хелен читала письмо с нарастающим раздражением. Ну что за наивная дурочка! …Имеет смысл вовсе промолчать, если Вы не найдете ни единого повода для похвалы. И как, позвольте узнать, ей писать в этом случае рецензию? Опять целая страница чуши, аккуратно выведенной фиолетовыми чернилами.

Наверняка эта слащавая миссис Флэннери только и делает, что рассыпается в комплиментах, сгорая от желания осчастливить всех и каждого. Если бы Хелен пришлось затыкать себя всякий раз, когда на язык так и наворачивается резкое словцо, она большую часть жизни провела бы в полной немоте.

Что ж, именно это многие в ней и ценят. «Язычок у тебя как бритва», – частенько повторял ей Брин. Можно подумать, сам он не сотрясал воздух всякий раз, когда Хелен случалось в чем-то с ним не согласиться.

«Я создал эту проклятую газетенку, – рычал он в телефонную трубку, – и мне решать, что и как тут печатать. Мне, а не какой-то выскочке, которая считает себя вторым Хемингуэем. Будешь много умничать, в момент получишь пинка под зад». Разумеется, вместо «проклятой» там было другое словцо. И этот человек имел наглость всегда ткнуть в Хелен пальцем, если ей случалось выругаться во время их жарких телефонных споров!

И все же Брин не собирался отказываться от ее услуг. Что ни говори, а Хелен была для его газеты ценным приобретением. Да и она скрепя сердце вынуждена была признать, что Брин – лучший из редакторов, с какими ей приходилось работать. Он за версту замечал любую неточность в присланном материале и на дух не переносил халтуру. Работы Хелен пользовались у него неизменным уважением. Впрочем, будь у нее возможность, она рассталась бы с ним без малейшего сожаления – уж очень ее достал этот самодовольно-приказной тон. Пока же у нее получалось только огрызаться время от времени.

Не то чтобы Брин был совсем уж плох. Как-то раз Хелен пришлось отказаться от статьи из-за того, что Элис сломала себе запястье, свалившись в парке с турника. В тот же вечер – вот уж сюрприз! – в дом позвонил курьер, привезший девочке большого голубого слона. И хотя Хелен не без оснований полагала, что подарок был делом рук Кэтрин, той все-таки требовалось согласовать все с Брином. Стало быть, под его дорогим костюмом все же билось что-то, похожее на сердце.

Она вновь пробежала глазами письмо. Я… сама пишу сейчас книгу. Можно представить, что за слащавая чепуха выйдет из-под пера этой особы! Никаких вам смертей или болезней. Все будут милы и любезны друг с другом, как прихожане во время проповеди. Сара Флэннери. Пожалуй, стоит запомнить это имя. Уж ее-то книгу Хелен точно не упустит! При условии, конечно, что найдется издатель, который решит опубликовать этот бред.

Хелен с раздражением швырнула письмо в мусорную корзину. Безмозглая дурочка. Видно, совсем уж нечем заняться, как только писать нравоучительные письма между вышиванием подушек и прочей дамской чепухой.

Она потянулась было за сигаретой, но в этот момент зазвонил телефон. Хелен сняла трубку.

– Миссис Фицпатрик?

Голос, такой уверенно-любезный, казался смутно знакомым, но Хелен никак не могла определить, кто же это.

– Я слушаю.

– Это сестра Алоиза. Я звоню вам насчет Элис.

Вот черт – очередная жалоба! Хелен решила опередить события.

– Да, моя дочь немного опоздала вчера на занятия, – зачастила она, разглядывая висевшую в углу паутину, – но это исключительно по моей вине. Понимаете, я забыла завести…

– Миссис Фицпатрик, – на этот раз голос монахини звучал более сухо, – я звоню не для того, чтобы пожаловаться на опоздание, хотя приучать девочек к пунктуальности необходимо уже с такого юного возраста.

Высокомерная сучка, прошипела про себя Хелен. Ну, что еще там натворила ее дочь? Стащила у кого-нибудь конфеты? Поломала чужие карандаши? Что такого мог сделать семилетний ребенок, чтобы переполошить саму директрису?

– Видите ли, у Элис полно вшей, и продолжается это уже не один день. Я была бы очень признательна, если бы вы занялись ее головой.

Вшей? Хелен ошарашенно молчала в трубку.

– Я знаю, миссис Фицпатрик, что вы и без того очень заняты, но это такой вопрос, которым нельзя пренебрегать. Сами понимаете, вши с легкостью могут перейти и на других детей.

У ее Элис вши?

– Миссис Фицпатрик? Алло? Вы меня слышите?

– Да, – сглотнула Хелен.

– Вам нужно почаще заглядывать к Элис в портфель.

Заглядывать в портфель? Там что, тоже вши?

– Мисс О’Киффи регулярно рассылает родителям записки, в которых затрагивает самые разные темы. Напоминает она и о том, как важно проверять головки детей на предмет вшей. Не знаю, в курсе вы или нет, но она лично раскладывает записки по портфелям.

Записки? Ни о чем подобном Элис даже не упоминала. Когда она в последний раз проверяла портфель дочери? Похоже, никогда.

– Спасибо, – выдавила она. – Я прослежу за этим.

Сестра Алоиза продолжала что-то вещать, но Хелен, как сомнамбула, отвела трубку от уха и повесила ее на рычаг. На кухню она вернулась, кипя от гнева. Другое дело, что она и сама не знала, кто был виновником ее раздражения.

Элис, не потрудившаяся передать ей записки? Или эта святоша, сестра Алоиза, которой наверняка доставило удовольствие сообщить Хелен эту малоприятную новость? Или бестолковая мисс О’Киффи, успевшая, должно быть, предостеречь других деток от общения «с этой неряхой Элис»?

Да что там, поморщилась Хелен, вся вина лежит только на ней. Что она за мать, если не удосужилась даже купить частый гребень? А ведь в детстве, припомнила Хелен, ее не раз вычесывали подобной штукой. Неприятная, но крайне необходимая процедура. Бедняжке Элис явно не повезло с матерью.

Вытряхнув из пачки сигарету, Хелен зажгла ее трясущимися пальцами и принялась в гневе расхаживать по кухне. Господи Боже, ну и новость свалилась на нее этим утром! У Элис вши. Внутри у нее все сжалось, когда она представила себе крохотных копошащихся тварей.

Как только она умудрилась проглядеть, что Элис чешется? Наверняка та регулярно теребит себе голову. Как она могла не заметить вшей, когда промывала дочери волосы? Она занималась этим каждую субботу, и Элис все время хныкала, что мать слишком сильно трет ей голову, а от пены у нее щиплет в глазах. Хелен и правда терла, что было мочи. Как только вшам удалось выжить?

А вдруг они завелись и у нее? От этой мысли Хелен передернуло. Она яростно затеребила голову. Только этого не хватало! Надо срочно бежать в аптеку, а статьи уж как-нибудь подождут.

Вихрем взлетев на второй этаж, она сдернула с кроватей постельное белье и оттащила все в ванную. Запихнув тюк в стиральную машину, она принялась заполнять ее водой. В висках у нее все еще колотилось от бешенства. Куда подевался этот проклятый Мэлоун? Самое время как следует наорать на него.

Пока вода в машине грелась, Хелен швырнула остатки тоста в мусорную корзину, на приторно-сладкое послание Сары Флэннери. Уж в ее-то доме и слыхом не слыхивали о вшах! Наверняка проверяет головки своих милых деток дважды в неделю, а в ванной у нее, на всякий пожарный случай, стоит бутылочка с чудодейственным снадобьем.

Резко наклонившись, Хелен выхватила из корзины письмо и стряхнула с него крошки. Пробежалась глазами по фиолетовым строчкам, после чего, скомкав, вновь швырнула его на кучу мусора. Отточенным движением выдернула из стопки чистый листок и сунула его в печатную машинку.

Печатала Хелен быстро, почти без остановок. Закончив, она вытащила листок, перечитала написанное и быстрым росчерком поставила подпись. Чистый конверт она отыскала в куче газет и журналов, а в треснувшей чашке на окне нашлась неиспользованная марка.

Она отправит это прямо сейчас. Бросит в почтовый ящик возле аптеки. Пора уже поставить на место эту безмозглую корову.

Сара

Она сидела на кухне, где наконец-то воцарилась блаженная тишина. На столе громоздились горы тарелок с недоеденными сэндвичами. Здесь же высились пирамидки чашек из-под кофе. По краям некоторых тянулись разводы губной помады. Немалая часть посуды ушла под домашние торты и пироги, которые принесли сочувствующие соседи. Кремовый рулет и грушевое печенье стали зримым выражением их соболезнования.

Впервые за день Сара осталась одна. Нил повез ее отца домой. Там ему придется жить в полном одиночестве до тех пор, пока не настанет его черед покинуть этот мир. Или пока окружающая пустота не заставит его перебраться к одной из дочерей.

Кристина хотела задержаться и помочь с уборкой, но Сара настояла на своем: «Поезжай к себе. Я и так справлюсь. Тем более что Нил скоро вернется». Тут она немного слукавила – Нилу поручено было остаться с ее отцом. В его задачу входило приготовить старику чай, посмотреть с ним телевизор, занять его болтовней – словом, отвлечь от печальной действительности. Но Кристина спешила накормить и уложить Эйдана, а Саре все равно нечем было заняться.

В результате она осталась одна в опустевшей кухне. Она сидела за столом, а перед глазами ее мелькали события прошлой недели. Аневризма – так сказали им доктора. А ведь еще несколько месяцев назад, когда мать ее проходила осмотр, с давлением у нее все было в порядке. Такое тоже бывает, заверили их в больнице.

Последние несколько дней слились для Сары в одно неразличимое пятно. Мама лежала на больничной кровати, а специальные аппараты накачивали ее воздухом, питанием и лекарствами. Кристина, Сара и отец по очереди дежурили у ее постели, шепотом переговариваясь во время недолгих встреч – как будто мама могла их услышать.

В такие вечера Саре нечем было заняться, и она, чтобы отвлечься, брала с собой в больницу «Убить не со зла». Даже ей, в ее нынешнем состоянии, было ясно, что роман вышел так себе. Даже странно, что кому-то пришло в голову опубликовать эту малозанимательную вещь. Хелен О’Дауд, при всей ее язвительности, попала в точку со своей рецензией.

Закончив читать, Сара сочла необходимым написать женщине, которая прислала ей эту книгу. Не сказать, чтобы она горела желанием отвлекаться на подобные вещи, но правила хорошего тона предписывали проявить обычную любезность.

Коротая один из вечеров в больничной палате, Сара написала Хелен О’Дауд второе письмо, а Нил на следующее утро бросил его в почтовый ящик. А еще через день мать Сары скончалась, не приходя в сознание.

Этим вечером шестидесятитрехлетняя Марта Келли лежала в деревянном ящике в их местной церкви. Уже завтра ее опустят в землю, но об этом Сара старалась не думать. Поднявшись из-за стола, она принялась переносить в раковину грязные тарелки. Потом она включила радио, открыла воду и выжала на губку жидкость для мытья посуды.

Следующие сорок минут она только и делала, что мыла, ополаскивала, сушила, а затем расставляла все по местам. Мелодии Fleetwood Mac, The Boomtown Rats и The Undertones помогали ей заглушить невеселые мысли.

Когда гора тарелок сократилась до маленькой стопки, у Сары кончилась моющая жидкость. Вытерев руки, она направилась в кладовку за новой бутылкой, и тут взгляд ее упал на конверт, аккуратно примостившийся на полке.

Письмо пришло этим утром, как раз в то время, когда они с Нилом собирались ехать к ее отцу. На конверте не нашлось ничего, что говорило бы о личности отправителя, – только марка со штемпелем Дублина. Сара сунула письмо на полку и совсем забыла о нем, с головой уйдя в хлопоты и переживания.

И вот теперь настала очередь этого загадочного послания. Не счет – Сара знала, как выглядят счета. Не выражение соболезнования – их пишут от руки, а не с помощью машинки.

Устроившись за столом, на котором почти не осталось ничего лишнего, она вскрыла конверт кухонным ножом и извлекла оттуда один-единственный листок.

Многоуважаемая миссис Флэннери,

весьма признательна Вам за совет насчет того, как должна выглядеть рецензия на книжку. Постараюсь не забыть о нем, когда буду делать очередную. Тем временем, я бы тоже не отказалась дать Вам хороший совет. Возьмите свою свежеиспеченную рукопись и порвите ее в клочья – а лучше сожгите. Вы здорово ошибаетесь, если думаете, что можно написать достоверную, интересную книгу, не включив в нее ничего, что могло бы огорчить чувствительного читателя. Да, миссис Флэннери, мы живем в мире, где постоянно происходит что-то плохое. В нем полно болезней и насилия, терроризма и прочих ужасов. Это и есть наша неприглядная реальность. И хотите Вы того или нет, но именно трагедии делают книгу по-настоящему интересной. А потому, миссис Флэннери, соберите своих безупречно-прилизанных и банальных героев, которые варятся в своем безмятежном существовании, и навсегда сотрите их со страниц романа. Умоляю Вас, сделайте это до того, как они усыпят ни в чем не повинного читателя.

И еще совет на будущее: если Вам опять не понравится одна из моих рецензий, то вместо того, чтобы хвататься за ручку, загляните на страницу с кулинарными рецептами и постарайтесь выкинуть из головы мою писанину.