Текст книги "Сделка (СИ)"
Автор книги: Romaria
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)
Сделка
https://ficbook.net/readfic/1560874
Автор:
Romaria (https://ficbook.net/authors/164990)
Беты (редакторы):
Одна Вторая Симбиоза (https://ficbook.net/authors/200747)
Фэндом:
Tokio Hotel
Пейринг или персонажи:
Билл Каулитц, Том Трюмпер, Джесси Маккартни
Рейтинг:
NC-17
Жанры:
Слэш (яой), Романтика, Учебные заведения
Предупреждения:
Нецензурная лексика, ОМП
Размер:
Миди, 46 страниц
Кол-во частей:
5
Статус:
закончен
Описание:
Это всего лишь сделка. Ты помогаешь мне разобраться с моей ориентацией, а я предоставляю тебе парня твоей мечты на блюдечке с о-о-очень голубой каемочкой…
Посвящение:
Мыши. Этот снова тебе. Рада?
Публикация на других ресурсах:
Если вдруг… Спросите.
Примечания автора:
От Джесси Маккартни здесь только имя и фотография, так как – да простят меня его поклонники – понятия не имею, кто это такой. Наткнулась на него совершенно случайно, забив в яндекс-картинках «парни фото» в поисках подходящего образа. Среди перекачанных пластиковых кукол странно-коричневого цвета вдруг заметила крайне симпатичное, вполне человеческое лицо, офигеть как подходящее к описываемой ситуации. Аж взвизгнув от восторга, тыкнула: берем! Фотография скачалась, а под ней подпись: «Джесси Маккартни»… вот, как-то так и получилось. Имя хорошее, ему подходит, так нафига другое искать, если у человека своё собственно имеется? Но, по сути, это ОМП в стопроцентном ТН-фике. Поэтому: соответствующее предупреждение и без пометки «кроссовер».
Баннер – http://6.firepic.org/6/images/2014-02/23/5od6vr423r7e.jpg
Карина 2402, спасибо :)
Содержание
Содержание
1.
2.
3.
4.
5.
1.
Билл сидел в школьной раздевалке и косился на стоящую рядом лавочку. Точнее косился он на лежащую на лавочке футболку, но не в этом суть… Он старался себя контролировать, постоянно отворачивался, разглядывал выкрашенные в грязно-желтый цвет стены, придумывал разные фантастические истории, но ничего не помогало – чертова футболка привлекала его взгляд снова и снова. Вроде бы обычная, болотно-зеленая, с каким-то абстрактным рисунком на груди, на него она действовала просто завораживающе.
Шел шестой по счету урок за этот день. Физкультура. Самый ненавистный предмет на свете. Билл был чистейшим гуманитарием: литература, иностранные языки, история и искусство – это его. Предметы, в которых Биллу Каулитцу не было равных. А вот точные науки, вроде математики и физики, ему давались с трудом. Про физкультуру Билл всуе предпочитал вообще не вспоминать: с его координацией, максимум, что можно было себе позволить, это раз в неделю посмотреть с отцом какую-нибудь спортивную передачу по телевизору.
Билл ненавидел спорт, и тот отвечал ему взаимностью, нанося травмы и увечья. Бегая, Каулитц постоянно спотыкался, к шведской стенке и канату его лучше было не подпускать, маты… однажды перекувыркнувшись на такой, в принципе, довольно мягкой штуке, он умудрился сломать себе мизинец на левой руке, а потом целый месяц ходил похожий на обмотанную бинтами мумию из второсортного ужастика. Сегодня последней каплей стал случайно посланный прямо в голову тренера Морган мяч, за что Билл немедленно был сослан в раздевалку до конца урока в целях обеспечения всеобщей безопасности и теперь сидел тут и косился.
Футболка… Интерес вызывала не вещь, сама по себе, а человек, ее носивший. Джесси Маккартни был одноклассником Билла и его заветной мечтой.
О том, что он не похож на обычных мальчишек, Билл понял лет в пять, когда вместо того, чтобы выпрашивать у мамы нового трансформера взамен собственноручно сломанного старого, он терпеливо и старательно учился шить одежду для своих семи Барби.
На Джесси Билл впервые обратил внимание, когда ему, да и всем в классе, только-только начало исполняться по тринадцать лет. Уже тогда Билл предпочитал одеваться во все черное и начал подводить глаза, но, несмотря на свой вампирский стиль, он очень любил яркий свет и солнце. А Джесси был именно солнечным. Улыбчивый, обаятельный, общительный, светлоглазый и светловолосый, он словно светился изнутри, напоминая про лето, тепло и каникулы.
Билл любовался им исподтишка, наслаждаясь улыбкой, очарованием и фонтанирующей энергией, но заговорить не решался. Сам по себе Джесси был очень дружелюбным, несмотря на популярность, и подойти к нему Билл никак не мог не из-за боязни быть отвергнутым, а из-за личного телохранителя, следующего за Маккартни тенью и именующегося «лучший друг».
Том Трюмпер был еще одним их одноклассником, и пугал Билла до судорог. Наглый, самоуверенный, не утруждающий себя тем, чтобы подбирать слова и выражения, вот он-то как раз мог послать так, что уже не вернешься. Не менее красивый, чем Джесси, но язвительный и неулыбчивый, он напоминал его темное отражение. Странные торчащие из-под пожизненной кепки дреды, кольцо в нижней губе и рысьи, отливающие желтым глаза производили неизгладимое впечатление. Но, невзирая на явную физическую привлекательность, Билл относился к нему как к горному хищнику: смотреть только издалека и руки, в желании потрогать, не тянуть… откусит ведь, к чертовой матери.
На сегодняшний день Трюмпер и Маккартни были самыми популярными парнями в школе. Светлый сказочный принц и сексуальный плохой парень привлекали всеобщее внимание, и если подойти к Джесси Билл еще бы решился, то при одном взгляде на Трюмпера всякое желание сделать что-нибудь подобное пропадало. Хотелось забиться под свою дальнюю парту и сидеть за ней как за баррикадой, не высовываясь.
Вздохнув печально, Билл в который раз посмотрел на футболку. А что если?.. Ведь никто не узнает… прикоснуться пальцами, воображая, что можешь ощутить тепло кожи, погладить, представляя, как это было бы, будь вещь надета на своего хозяина. Размечтавшись, Билл сам не заметил, как бочком, не вставая, продвинулся по своей лавочке и ненавязчиво пересел на соседнюю.
Футболка манила, словно издеваясь. Билл задумчиво огляделся по сторонам, будто он тут совсем и ни при чем, и «прошагал» пальцами по деревянной лавковой поверхности. Наткнувшись на взбудоражившую все нервные окончания вещь, поскреб ее ноготком, всё еще сомневаясь в своих действиях, и медленно подтащил к себе поближе. Искушение было непреодолимым. Ладонь легла на мягкую ткань, заставив зажмуриться от стыда и удовольствия. Билл ласкал ее дрожащей рукой, словно домашнюю кошку. Не в силах больше сдерживаться, схватил и прижал к лицу, вдыхая запах…
– Блять. Ты чего творишь?! – раздался откуда-то сбоку крайне возмущенный голос, заставивший похолодеть от ужаса. Билл точно знал, кому он принадлежит.
– Ни… ни… чего, – заикаясь, выдавил Каулитц, зажмурившись еще сильнее. – Она… упа… ла. Да, совершенно точно! Она упала, а я поднял и хотел положить на место, но подумал, вдруг она замаралась, и решил посмотреть. Вот.
– Ага, а так как зрение у тебя минус пятьдесят семь, пришлось лицом в нее уткнуться, чтобы лучше видно было, – голос звучал насмешливо и очень обидно.
Не открывая глаз, Билл отложил проклятую футболку в сторону и медленно повернув голову, всё-таки заставил себя посмотреть на стоящего совсем рядом Трюмпера. Яростные рысьи глаза, собранные в высокий хвост дреды, торчащие на этот раз из широкой повязки, кривая наглая ухмылка. Всё как всегда. Кроме взгляда. Непривычно пристального и какого-то… оценивающего. Подобный взгляд Билл пару недель назад видел у мамы, когда она решалась на покупку невероятно красивого, но крайне дорогого платья.
– А что ты тут делаешь, урок ведь еще не закончился? – устало спросил он, поняв, что отпираться в содеянном бессмысленно.
– Слежу, чтобы всякие извращенцы не дрочили на одежду моего лучшего друга, – растянул губы в пакостной улыбочке Трюмпер.
– Завидно, что на твою не дрочат? – низким от боли и обиды голосом просипел Билл. Вытирать о себя ноги он не позволял никому и никогда.
– За словами следи, извращенец, – прорычал Том. Билл вскочил, собираясь убраться отсюда немедленно, но был перехвачен сильными пальцами, больно впившимися в руку чуть выше локтя. – А ну стоять, я с тобой еще не закончил…
– Зато я с тобой уже всё, – очень твердо проговорил Каулитц, замерев на месте. Дергаться он даже не пытался, еще не хватало унижать себя, показывая абсолютную физическую беспомощность.
– Ну, вот что, аленький цветочек, мы с тобой сейчас поговорим по-мужски, как бы парадоксально в твоем случае это не звучало… до перемены еще минут двадцать, время есть.
– И о чем мы будем разговаривать? – проводить целых двадцать минут наедине с Трюмпером не хотелось очень сильно.
– О жизни… твоей, – хмыкнул Том. – Значит, ты всё-таки у нас по мальчикам. Я все годы совместной учебы это подозревал, только доказательств не было.
– Ну, теперь появились, – картинно пожал плечами Билл. – И что? «Билл Каулитц – голубой!»… разнесешь поразительную новость по всей школе? Будешь издеваться?
– Зачем мне это? Над тобой жизнь и так уже изрядно поиздевалась, мое вмешательство тут не требуется, – Билл заморгал часто-часто, пытаясь сдержать набежавшие на глаза слезы. – Так, ладно, давай по существу. Я тебя сейчас отпущу, ты сядешь на лавку, и о-о-очень внимательно меня выслушаешь.
– Беседа будет на тему: «Держи свои руки подальше от моего друга, грязный извращенец»? – через силу криво ухмыльнулся Билл, отошел в сторону, но садиться, как приказали, не стал.
– Наоборот, – поразил его Трюмпер. – Я помогу тебе с ним познакомиться.
– В каком смысле?
– В прямом. Сделаем вид, что мы с тобой внезапно сдружились, я введу тебя в нашу компанию, предоставлю возможность быть рядом с Джесси… дальше придется разбираться самому, но шанс, хотя бы минимальный, у тебя появится.
– Зачем?.. – только и сумел выдавить из себя Каулитц.
– Потому что взамен ты поможешь мне. У меня… у меня есть проблема, – замялся Том. – Вроде твоей…
– Ты тоже влюблен в Джесси, – убито выдохнул Билл. Если это так, у него нет никаких шансов. По сравнению с Трюмпером он – ничто.
– Блять. Да нет же! Я не влюблен! – такая реакция вселяла надежду, и Билл немного воспрянул духом. – Вообще ни в кого. Но, кажется… – Том пару секунд подышал открытым ртом, и когда Билл уже почти перестал надеяться на ответ, выпалил одним словом: – Кажетсямнетоженравятсяпарни.
– Что? – осторожно переспросил Каулитц, очень боясь понять неверно, так как подобная ошибка чревата телесными повреждениями. Его. Билла.
– Кажется. Мне. Тоже. Нравятся. Парни, – раздельно произнося каждое слово и развеивая все сомнения, повторил Том.
– Ты уверен? – что еще спросить Билл не знал.
– Блять. Ты баран, – констатировал Трюмпер. – Будь я уверен, в жизни бы тебе об этом не сказал!
– А сейчас зачем говоришь?
– Ну… я… яхочуточноудостовериться, – в этот раз Билл не сомневался, что правильно понял странное слово.
– А я тут причем?
– С тобой удостовериться!
– А?
– Вот почему всегда так, если красивый, то обязательно тупой? – трагично вздохнул Том, с тоской посмотрев на потолок.
– Ты точно гей! – потрясенно выдохнул Билл.
– Это еще почему?! – тут же возмутился Трюмпер.
– Ты меня только что красивым назвал…
– Это ничего не значит, просто к слову пришлось, а называл я тебя, вообще-то, именно тупым, – проворчал Том, и зачем-то подергал себя за длинный, свисающий с плеча дредлок.
– Почему я?
– Во-первых, ты самый гейский гей из всех, что я знаю. А во-вторых, скажешь об этом кому-нибудь хоть слово, и я расскажу Джесси о том, что ты делал с его футболкой. Про меня не поверит никто, а вот тебе придет конец, с такой-то славой… короче, это всего лишь сделка. Ты помогаешь мне разобраться с моей ориентацией, а я предоставляю тебе парня твоей мечты на блюдечке с о-о-очень голубой каемочкой…
– И как ты себе это представляешь? – настороженно спросил Билл. Спать с кем-то, даже ради сохранения репутации, он абсолютно точно не собирался.
– Да просто, – пожал плечами Трюмпер. Кажется, недавнее смущение хоть издали делающее его похожим на нормального человека, уже прошло, и он снова стал собой. Наглым и неприятным. – Попробуем поцеловаться, если меня после этого не стошнит, потискаемся немного… если и это покажется мне приемлемым, пойду искать себе парня, а ты пойдешь завоевывать Джесси, с которым я помогу тебе сблизиться. Вот и всё, – ничего страшного и непоправимого, на взгляд Билла предложено не было.
– Точно всё? – всё-таки решил уточнить он.
– Точно, – клятвенно заверил Трюмпер. – И каким будет твой ответ?
– Я могу подумать?
– Подумать – нет. А вот осознать можешь. Даю тебе времени до завтра. После школы идём ко мне и проводим первый эксперимент. И помни, если ты кому-нибудь… хоть словом, хоть намеком…
– Да-да, – перебил угрозы Каулитц. – «Нежизнь», темная и мрачная, мне обеспечена. Я понял.
– Можешь же соображать, когда захочешь, – снисходительная улыбка Трюмпера, почти заставила зарычать. – Ну, пока, аленький цветочек. Завтра увидимся…
Дальнейший день прошел для Билла как в тумане. Он пришел домой из школы, ел, автоматически отвечал на мамины вопросы, выгуливал собаку, даже как-то умудрился сделать домашнее задание, совершенно не запомнив, что писал и по какому предмету. Голову полностью занимало обмозговывание произошедшего в раздевалке.
Неожиданно. Первое слово, приходящее на ум, в связи с этим событием. Очень-очень неожиданно. Билл даже и не сомневался никогда, что один такой… нестандартный в местном школьном сообществе, поэтому предпочитал не высовываться, бережно храня себя настоящего в предвкушении взрослой жизни, обязательно в большом городе. А оказалось, вот оно как…
Уж про кого, про кого, а про Трюмпера, он бы никогда ничего подобного не подумал. Мачо. Стопроцентный, хамоватый, наглый сверх меры. Гей… В принципе, теоретически, поцелуи с Томом отвращения не вызывали. Страшно немного и всё. Для Билла проблема заключалась в другом.
Это будет его первый в жизни поцелуй… и произойдет он не по любви, как положено, а в рамках эксперимента, выявляющего чью-то ориентацию. Это было печально. Может быть, для кого-то ни разу не поцеловаться, дожив до полных шестнадцати лет, покажется нелепым и ненормальным, но Билл даже представить себе эти чертовы поцелуи не мог. Иногда, ощущение того, что упускаешь что-то очень важное и значительное, угнетало, но исправить ситуацию возможным не представлялось. Вот с кем ему этим заниматься?! Если подумать, маленький провинциальный городок, в котором каждый друг друга знает, а нормального гея днем с огнём не сыщешь. Девчонки его не интересуют, ну вот вообще, ни капельки просто. Да еще и Джесси…
В мечтах Билл, конечно, представлял именно его, но если признаться честно, хотя бы самому себе, даже не очень-то на подобное и надеялся. А сейчас, когда Том предложил ему всё это шизофреническое извращение, как раз надежда-то и появилась… хотя, какая, к черту, надежда, а? Ну, познакомятся они – идиотизм какой-то, ведь всю жизнь знакомы были – и что дальше? «Дорогой Джесси, ради возможности быть к тебе ближе, я обжимался с твоим лучшим другом, так что ты просто обязан стать моим парнем?!» Кретинизм чистой воды… а целоваться-то приде-е-ется… в любом случае, независимо от того, будет ему светить Джесси как ясное солнышко, или нет.
Трюмпер ведь не отстанет и отказа не простит, а такое положение дел чревато крайне неприятными последствиями… значит, надо соглашаться, так как, похоже, другого выхода из этой нелепейшей ситуации просто нет.
2.
Билл собирался на войну. Точнее, воевать с Трюмпером он не планировал – нафиг надо? Всё равно победить не сможет, только гордость пострадает, а толку никакого. Но стоя утром перед зеркалом и одеваясь в школу, Билл представлял себя выходящим на тропу войны индейцем или еще кем-нибудь столь же экзотическим и воинственным.
Яркая подводка, делающая взгляд загадочным, словно покрыла глаза легкой пепельной дымкой, позволяя только зрачку сверкать хитро и таинственно. Агрессивная прическа, на которую почти целиком ушел баллончик лака для волос. Разглядывая в зеркале свою львиную гриву, Билл казался себе царем зверей, гордым и непобедимым. Привычная мрачность узкой черной одежды на этот раз была разбавлена металлическим блеском. Ошейник с острыми шипами, напульсники, украшенные квадратными металлическими заклепками, ремень с огромной странной формы пряжкой.
Еще раз оглядев себя со всех сторон, Билл остался полностью удовлетворен увиденным. Красивый, гордый, сильный. Совершенно не похожий на живущего в провинциальном городке неуклюжего, немного странного подростка нетрадиционной ориентации.
Трюмпер хочет поцелуев? Будут ему поцелуи… Если уж в любом случае придется это делать, он сделает. Но не как жертва шантажа, а в рамках благотворительности… надо же помогать своим. И пусть это очень похоже на самообман, зато так он не чувствует себя жертвой. О том, что он смущен, неуверен в себе и напуган, Трюмперу знать не полагается.
– Уверен, что не переборщил? – приподняв бровь, спросила мама, подавая ему завтрак.
В своеобразную манеру сына одеваться она не вмешивалась, считая, что мальчик сам должен определиться со своим стилем.
– Да, – кивнул Билл и тут же спросил. – А что, плохо, да?
– Да, нет, – пожала плечами миссис Каулитц. – Выглядишь замечательно, просто, на мой взгляд, несколько экстравагантно для школы. Вот для вечеринки было бы в самый раз, но если ты считаешь, что сегодня так и нужно…
– Считаю, – кивнул Билл и, в последний раз отхлебнув горячего шоколада из своей чашки, выскочил из-за стола. – До вечера…
Чмокнув на прощание маму в щеку и схватив лежащую у порога сумку, он выбежал из дома. В здание школы Билл уверенно входил, высоко подняв подбородок, хотя от страха все внутренности скручивались упругими кольцами, и в голове в истерике билось только две мысли. Первая: «Сегодня я впервые поцелуюсь, и это будет отнюдь не парень моей мечты…», и вторая: «Вот бы Трюмпер заболел…»
Чуда не случилось. Том привычно сидел за своей партой, рядом с Джесси, и даже не глянул на Каулитца, когда тот вошел в класс. Билла это очень сильно обидело. Он, понимаешь ли, переживает, расстраивается, представляет, как это всё будет происходить, а эта бесчувственная сволочь даже в его сторону посмотреть не соизволила. От злости весь страх исчез как по мановению волшебной палочки, и следующие три урока Билл провел вполне спокойно, зарабатывая полезные положительные оценки.
Пообедав в столовой во время большой перемены, Билл, задумавшись и не обращая ни на кого внимания, шел в класс, прокручивая в голове домашнее задание. По химии на сегодняшний день оценок у него не так уж и много, и наверняка его спросят. Удержаться от испуганного вскрика Билл не сумел, когда его схватили за плечо и затолкнули в полутемное непонятно для чего предназначенное ответвление коридора. Желтые глаза Трюмпера в полумраке светились ярко и зловеще.
– Что?! – наконец смог выдавить из себя Билл, немного отдышавшись после пережитого страха.
– Ничего, – хмыкнул Том. – Ты обдумал то, о чем мы вчера с тобой разговаривали?
– А надо было? – удивление было большим и неискренним.
– Каулитц, ты допрыгаешься…
– Я вообще-то стою. Слушай, – Билл говорил настолько спокойно, что в душе стало невольно просыпаться восхищение собственными актерскими способностями. – Мы же еще вчера все выяснили. К самоубийству я не склонен, с Джесси сблизиться хочу, значит, придется подчиниться твоим требованиям. Или… – от озарившей его догадки настроение поднялось до невиданных высот. – Или это ты передумал?!
– И не мечтай, – спустил его с небес на землю Том.
– Где и когда мы это сделаем? – деловито спросил Каулитц. Хотелось закончить с этим идиотизмом побыстрее и снова начать жить спокойно.
– Сегодня после уроков. У меня родители работают допоздна, так что нам никто не помешает. Устраивает? – внезапно на Билла словно озарение сошло: чем неувереннее чувствует себя Том, тем более ядовитой становится его улыбка. Как сейчас, например.
– Устраивает… но у меня есть условие, – неожиданно для самого себя выдал он, желая кое-что проверить.
– Ты реально думаешь, что находишься в том положении, когда можно ставить условия? – улыбка превратилась в оскал, подтверждая подозрения.
– Думаю.
– И чего ты хочешь?
– С Джесси ты поможешь мне сблизиться как можно быстрее, несмотря на то, как долго продлится наш эксперимент, и какими будут его результаты.
– Идет, – согласился Трюмпер и, разглядывая его, обреченно выдохнул. – Блять. А еще ярче ты вырядиться не мог? – успокоился…
– Мог, – подтвердил Билл. – Но не захотел.
Раздавшийся звонок прервал их разговор, напоминая о делах насущных. Больше ничего интересного школьный день не принес, оставляя всё самое занимательное на вечер. По крайней мере, Билл так думал, но немного просчитался в своих предположениях. Видимо, решив не тянуть с выполнением своей части договора, Трюмпер приступил к активным действиям, окликнув его на выходе из класса:
– Билл!
– Да, – отозвался Каулитц, не понимая, что это всё значит.
– Иди сюда… – Билл подошел. Рядом стоял Джесси и вопросительно смотрел на своего друга. – Джесс, познакомься, это Билл.
– Трюмпер, с тобой всё хорошо? – весело хохотнул Маккартни. – Мы как бы с первого класса вместе учимся… я знаю, как его зовут.
– А, да… но я не об этом… блин, ты меня с мысли сбил!
– Много труда для этого прилагать не потребовалось, – шепотом, словно делясь сокровенным секретом, заметил Джесси.
– Сейчас в глаз дам, – предупредил Том.
– Теперь ты меня пугаешь… столько агрессии, и в таком юном возрасте, – округлив глаза, продолжил веселиться Маккартни и, немного успокоившись, спросил вполне нормальным тоном. – Так чего хотел? А то, вот, человека ждать заставляешь, а у него, может быть, дела важные есть.
– Нет у него никаких дел, – уверенно ответил Трюмпер. Билл смотрел на них и завидовал. Он тоже очень бы хотел иметь такого друга, над которым можно скулить, точно зная, что он не обидится, и положиться можно в любой ситуации. – Я вот о чем… у тебя день рождения в пятницу, не против, если Билл тоже придет?
– Нет, конечно, – тут же отреагировал Джесси, даже не удивившись неожиданной просьбе. Если Трюмпер попросил – значит так надо. – Я вообще-то всех в классе приглашал, как обычно, но Билл же раньше ни разу не соглашался, вот я и подумал, что ему неинтересно будет.
– В пятницу? – вдруг дошел до Каулитца весь ужас сложившейся ситуации.
– Ну да, – подтвердил его худшие опасения Маккартни. – Придешь?
– Нет, прости, но никак не смогу…
Чувствуя себя последним идиотом, Билл подхватил свою сумку и выскочил из класса, сопровождаемый недоуменным взглядом Тома.
– Ну и что это было? – раздался раздраженный голос Трюмпера, когда Билл уже довольно далеко отошел от школы.
– Ничего, – буркнул Каулитц, и вдруг разозлился. – Тебя спрашивать, перед тем как что-то делать, никогда не учили?! Какого черта ты не сказал мне, что собираешься сотворить такое?
– Я не понял, ты в чем меня вообще обвиняешь?! – тоже начал заводится Том. – Сначала сам вопил: «Чем раньше, тем лучше…», а сейчас какие-то претензии предъявляет! Какого ты в классе устроил? Какие-то мифические дела напридумывал…
– Я не придумывал! – возмутился Билл. – У меня, правда, дела, а тебе даже в голову не пришло спросить, свободен ли я… и благодаря этому я теперь выгляжу как идиот. Всё. Я пошел…
– И куда это ты собрался? – подозрительно спросил Том, хватая его за руку. – Ты случайно ни о чем не забыл?..
– Я помню. Но после того, что ты устроил, у меня нет никакого настроения.
– Блять, да откуда я знал?!
– Вот об этом я и говорю!
– Всё. Пошли, – вдруг отрезал Трюмпер и, схватив сумку Билла, чтобы быть точно уверенным, что Каулитц не посмеет ослушаться, направился в сторону своего дома. – А что за дела такие таинственные? – нарушил молчание Том минут через десять их безмолвного путешествия.
– Почему таинственные? – удивился Билл. Скрывать ему было нечего. – Обычные дела. В пятницу концерт будет… слышал?
– Какие-то рокеры приезжают, да? Я такую музыку не очень люблю, мне рэп ближе…
– По тебе заметно, – беззлобно улыбнулся Билл. Злиться за устроенное в классе недоразумение он уже перестал, являясь по натуре очень отходчивым. – А мне нравится рок. И группу я эту обожаю, но думал, никогда возможности вживую посмотреть не представится, а тут они вдруг в нашу дыру наведаться решили. Я так обрадовался и билет уже недели две назад купил…
– С кем идешь? – разговор был каким-то совсем простым, и Билл удивлялся, – ведь недавно он даже в самой дикой своей фантазии представить не мог, что будет идти к Трюмперу домой с целью пообжиматься и спокойно при этом болтать.
– Ни с кем. Один пойду.
– Ты дурак? – это было неожиданно и от этого еще более обидно.
– Почему? – насупился Каулитц.
– Как любой приличный рок-концерт этот состоится вечером, я правильно понимаю? – дождавшись неохотного согласного кивка, Том продолжил объяснять. – Ночь. Рок-концерт с соответствующей публикой. И ты. Один. Весь такой аленький цветочек, беззащитный и невинный… Где вообще твои мозги, спрашивается? Хотя… с тобой все ясно, – Билл все больше хмурился после каждой несправедливой на его взгляд нападки. – Но мать-то твоя где была? Или она у тебя тоже из этих… из блаженных?
– Ну, вот что, крутой парень, – прошипел Билл, замерев на месте. Трюмпер сделал пару шагов по инерции и тоже остановился, настороженно на него поглядывая. – То, что ты про меня отзываешься весьма нелестно – плевать, переживу, но семью мою трогать не смей! Загрызу, понял?
– Извини, – поспешил исправить свой промах Том, – Просто…
– Проехали. Только чтобы больше я такого не слышал, – прервал его Билл и спросил, переводя разговор на другую тему. – Далеко еще до твоего дома тащиться? Если ты не заметил, сейчас не лето, и я замерз.
– А надо было нормальную зимнюю одежду надевать, а не это непонятно что, маскирующееся под кожу, – привычно огрызнулся Том. – Мы, кстати, почти пришли. Вон тот, через два дома, с железной оградой мой.
Дом у Трюмпера оказался уютным и теплым. Не в плане отопления, хотя и с ним всё было в порядке, а в том смысле, что стоило только переступить порог, как умиротворение и забота, царящие здесь, словно накрывали незримым пологом. Приветливая прихожая с кучей вешалок и полочек, где ничья одежда не окажется лишней. Гостиная с огромным, в полстены камином. Стоящее перед ним кресло с перекинутым через подлокотник пледом… Билл словно наяву увидел, как кто-то из домочадцев засыпает в нем, устало опустив голову на изогнутую высокую спинку, а хозяйка дома, тихонько подойдя, укрывает, защищая от прохлады зимнего вечера.
– Ты голодный? – вторгся в его романтичные фантазии голос Трюмпера.
– Нет… нет, – немножко заторможено отозвался Билл, не сразу сориентировавшись.
– Как хочешь. А я съем что-нибудь… – от нечего делать, Билл последовал за ним в просторную, светлую кухню. Том заглянул в холодильник, поморщился недовольно, захлопнул дверку и, глянув на стоящий в отдалении стол, словно точно зная, что там увидит, направился к нему. – Если хочешь пряник, можешь взять… со сливочной помадкой, – буркнул он и, выцепив из стоящей на столе корзинки один, позажаристее, вышел из кухни, даже не удостоверившись, последовал за ним гость или нет.
А Билл шел, не отставая, и умилялся. Раньше в его представлении такие понятия как «Том» и «сливочная помадка» никак не могли попасть в одно предложение, слишком уж что-то подобное казалось… «ванильным» для брутального Трюмпера, а оказывается очень даже могут. И никаких тебе забав из серии «только для настоящих мачо», вроде журналов с голыми девочками, острой мексиканской еды и пива.
Комната Тома оказалась… комнатой Тома, и ничьей больше. Типично подростковая, какая-то агрессивная и неприветливая, она согласна была радушно принимать только своего хозяина и никого другого. Валяющиеся вперемешку учебники и диски, брошенная в углу толстовка и небрежно заправленная кровать. Биллу здесь было довольно уютно, так как дома его ждала почти такая же, только черного цвета побольше, а на подоконнике вместо баскетбольного мяча небольшая вешалка для цепочек и ошейников.
– И что теперь? – спросил Трюмпер.
– Это ты у меня спрашиваешь? – удивился Билл. – Это же ты у нас экспериментировать собрался, значит, сам все детали и должен был продумать.
– Блять, но по мальчикам-то ты, значит тебе и карты в руки… – на ироничную улыбку Каулитц уже не реагировал. – А я только с девчонками знаю что делать.
– А я даже с ними не знаю… – решил признаться Билл. Скрывать правду он считал совершенно бессмысленным занятием. Том и сам поймет, что в поцелуях он полный ноль, стоит им только начать.
– Серьезно?!
– В отличие от тебя, я всегда точно знал, что они меня не привлекают. И вообще, тебя это, по идее, должно удивлять меньше, чем кого бы то ни было.
– Почему это? – подозрительно спросил Трюмпер.
– Потому что практиковаться здесь просто не с кем! Не зря же ты меня для этих целей приспособил.
– А-а-а, ну, в принципе да… пойдем, на кровать сядем, что ли?
На кровати удобнее не стало. Они сидели вполоборота, лицом друг к другу и поджав под себя одну ногу, словно копируя позу и смущение. Том решительно пододвинулся поближе и протянул руку, собираясь прикоснуться к щеке, но, не донеся ее пару сантиметров до цели, замер.
– Блять. Чувствую себя лохом.
– Я тоже. Но это была твоя идея, так что нечего жаловаться.
Рыкнув что-то неразборчивое, Трюмпер попытался приступить непосредственно к поцелуям, притянув Билла к себе за затылок, но странное нагромождение из волос и лака у Каулитца на голове сделать ему этого не позволило.
– Блять. А ты можешь перед следующей встречей не выливать на себя столько лака?!
– А будет следующая встреча? – очень удивился Билл.
– Будет, – заверил его Трюмпер. – К тебе же совершенно непонятно как прикасаться – иголки во все стороны торчат, а с ощетинившимися дикобразами я принципиально не целуюсь. Так что, на сегодня все, по домам, а завтра продолжим. И чтобы больше никакой дикобразьей укладки.
– Нет, – выразил категоричное несогласие Билл. – Я до завтра просто не доживу! Давай уже покончим с этим поскорей и позволим друг другу жить спокойно.
– Я так не могу! – запротестовал Том. – Ты же реально колешься.
– У тебя расческа есть? – решился Каулитц. – Или тебе с… этими твоими не нужно?
– Думаешь, расческа сможет помочь? – с сомнением спросил Трюмпер, проигнорировав тот факт, что его обожаемые дреды обозвали «этими».
– Вычешу. Только желательно, чтобы зубчики редкими были, а то будет больно.
Подходящая расческа нашлась через несколько минут в родительской спальне, видимо, мамина. Том предоставил ее с гордым видом и выжидающе уставился, стоя совсем близко.
