Текст книги "Жизнь продолжается (СИ)"
Автор книги: RoksiG
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)
– Быстро у них контора работает. Не тот бардак, что у нас там. Или купидон нажаловался, – ангел говорил с азартом, но почему-то полушепотом.
– Купидон? Да?
Представился кудрявый, голый мальчик, бегающий по палубе с натянутым луком. Бред какой-то.
– Да, – между тем продолжал ангел. – Он должен был связать наших Джека и Розу, но слегка промахнулся и попал в Хокли. Так. Нам надо уходить.
Творилось действительно что-то странное. Ее ангел предпочел пешком ходить, а не порхать. Не подгоняя, просто доверяя ему, а что еще оставалось, Бэла просто продолжила беседу.
– Понятно, почему Хокли обвешал невесту драгоценностями…
– А причем тут его невеста? Сладкая парочка у нас будет Каледон и Джек.
– Но зачем? – то, что к этому хаосу приложил руку ангел, Бэла не сомневалась. Ей было сложно постичь логику и широту его грандиозных замыслов.
– Так гораздо интереснее. Не находишь? Даже жаль, что ты все забыла. Но теперь мне нужно где-то затаиться. Грузовой трюм? Там достаточно места.
Они шли по узкому, хитрому коридору, устроенному специально для обслуживающей команды и позволяющему незаметно для пассажиров, но быстро перейти с одного конца судна в другой. Бэла размышляла, что «зачем» больше касалось вопроса, зачем ангел растормошил ее ни свет, ни заря, зачем они спускались в грузовой трюм, а любовные истории ее меньше всего волновали.
– Ты мог бы поселиться в каюте Айвоны. Она же свободна.
– Уже нет.
Они наконец-то добрались. Среди огромных ящиков можно было заблудиться как в лабиринте, ну или спрятаться так точно.
– Мда, не Версаль, но тоже сносно, – ангел, скривившись, осмотрел новое убежище, и наконец-то обернулся к спутнице. – Так вот. Тех двоих ты видела. Да, тот красавчик – это я. Другой, но все же… Я из этого мира. И этот я очень бы желал бы найти меня, но не для того чтобы распить скотча.
– Твой двойник, – подытожила поток слов Бэла.
– Умница, – похвалил ангел, обходя огромный, в человеческий рост ящик, накрытый мешковиной. – Я думал, это по-другому будет выглядеть.
– Что именно? – Постоянные отступления от главной темы уже немного раздражали.
– Автомобиль. Они его все-таки запаковали. Не важно. Важно, что теперь я ограничен. В моей каюте Кастиэль, а на моем месте двойник, и хоть мы и не сиамские близнецы, он почувствует любой всплеск силы.
– И что мне теперь тебе сюда передачи носить? – Как бы пакостно не звучало, но вспоминая «короткий поводок» она немного злорадствовала. Оказывается и для ангелов есть карма.
– Я в этом не нуждаюсь, но ты могла принести ключ от винного склада.
– Обойдешься.
Ангел недовольно скривился.
– Злюка.
Бэла еще подумала, что он как-то неправильно выбрал тело. Мужчина в кителе морского офицера выглядел весьма солидно, а вел себя как мальчишка-подросток.
– Забочусь о твоей печени. И ты в этом не нуждаешься, – и, пока ангел не перебил ее: – Если я вовремя не буду на рабочем месте, то мне придется составить тебе компанию.
– Об этом. И о нашей секретной каюте. В другое время, в другом месте я бы посмеялся, что Кастиэлю придется прикрываться именем Айвона Тинкл. Если он похож на моего зстарого знакомого, то парень неплохой, но шуток не понимает. Еще он слишком зациклен на исполнении долга и не считает недопустимым ударить врага со спины. Так что придумай что-то, чтобы с ним не сталкиваться. Вот теперь вроде все.
– Так мы застряли на «Титанике»?
– Ненадолго.
Почему-то Бэле показалось, что ангел в этом уже не так уверен. Чем дольше она пребывала на борту, тем больше обрастала знакомствами. Для человека ее занятия в закрытом пространстве это было не так уж и хорошо. Цепочка событий сплеталась в паутину, в которой легко было увязнуть и запутаться, но кроме кражи алмаза, который, к огромному сожалению и щелчку по профессиональной гордости, пришлось вернуть на место, Бэлу не в чем было обвинить.
Пока что ее знакомства можно было считать полезными. Беда была в том, что высшее руководство, видимо, считали обслуживающий персонал ангелами, не нуждающимися в еде. Есть приходилось в спешке, где придется и что придется. Поэтому так хорошо было иметь своего человека на кухне. У Вайолетт такой был, но если для нее он был просто другом, хорошим знакомым с ее прошлого корабля, то Бэла вдруг, внезапно, из-за найденной кошки обзавелась поклонником.
Его звали Джим, а Дженни оказалась не просто кошкой, а почти официальной корабельной кошкой, что приравнивалось к члену команды. Джим считался ее неофициальным хозяином-опекуном, что ли. Он оказался всего лишь нарезчиком овощей при кухне, но ему позволили то, что не позволяли даже высокопоставленным особам первого класса – держать кошку и ее потомство при себе. Сам Джим был таким же рыжим, как и его кошка, ровесником Бэлы и Вайолетт, может немного старше, вроде и нагловатым, но таким по смешному краснеющим после каждой сказанной вольности.
Ради того, чтобы перекусить, они с Вайолетт устроились в небольшой каюте, где готовили чай и кофе для пассажиров, а к ним присоединился Джим.
– Это неправда, что кошки неблагодарные. Вот Дженни всегда дарила мне только любовь и преданность, а теперь привела мне Эбби. Я могу называть вас Эбби?
«Только попробуй». Джим даже не представлял, на какую мозоль наступил, и как Бэла ненавидела это прозвище. Ей на защиту встала Вайолетт, уже предупрежденная о недопустимости такого сокращения.
– Мисс Эббигейл не допускает, чтобы ее так называли. А Дженни преданная? Разве она не пыталась сбежать от тебя в Саутгемптоне? Еще кто-то из ваших из-за этого дезертировал, решив, что примета дурная, – Вайолетт уже покончила со спинкой жареного цыпленка и теперь после такого непритязательного завтрака с аппетитом поглядывала на просто-таки королевский десерт, который должны были сегодня подавать первому классу – кусочку яблочного пая с ванильной меренгой.
– Глупости. У нас тут есть специальные заслонки против воды. Если вдруг что и случится, то капитан дергает веревку, срабатывает рычаг, включается электричество, и все бреши запираются. Так что тут самое безопасное место, какое можно представить, – Вайолетт поедала глазами десерт, а Джим – Бэлу. Не то чтобы та была из стеснительных дев, но аппетита это не добавляло. Джим же принимал ее отстраненность за внимание и продолжал распушивать перья. – А ты что думаешь, Гэйл?
– Гэйл? Здесь есть еще кто-то? – Бэла демонстративно оглянулась по сторонам.
Джим залился краской, но все же ответил.
– Но не могу же я будущую жену всегда звать мисс Эббигейл.
Бэла даже представить не могла насколько полезными для нее окажутся ухаживания Джима. Хорошо, что интуиция вовремя царапнула ее не отшивать парня гордым: «Я не люблю сладкого». Шоколадные эклеры очень даже пригодились для другого ее знакомого, ставшего новым подручным и даже сообщником.
Беспокойное утро, начавшееся с шебутного ангела, продолжилось еще одним неприятным инцидентом, после которого Бэла и поторопилась вернуть обратно камень в сейф. Пропали часы Томаса Эндрюса. И это где-то получалась катастрофа вселенского масштаба. Когда Бэла позже рассказала своему скучающему ангелу свою теорию, он ее очень бурно одобрил. Почти для всего экипажа этот человек ассоциировался со злобным занудой. Поговаривали, что он еще до отплытия «Титаника» устроил его тщательный осмотр, вплоть до пересчета гвоздиков, на которых крепились крючки для шляп. Такая щепетильность оправдывалась тем, чем был лайнер для мистера Эндрюса: «мое детище». Как исполнительный директор судостроительной компании и главный инженер корабля он являлся его творцом – своеобразным богом. И «Титаник» должен был воплощать рай на земле, или на воде. Почему бы и нет? Пассажирам не приходилось заботиться о хлебе насущном и работать.
Единственное, праведность определялась не благими делами, а наличием денег, но все равно, любые нужды удовлетворялись послушными ангелами – капитаном, матросами, стюардами, прислугой, лифтерами, поварами, музыкантами… А ангелы как бы в еде и развлечениях не нуждаются. Они же ангелы.
Посмеялись они потом, но когда Бэле сообщили новость о потерянных часах, то она готова была променять все сокровища мира за возможность стать невидимкой или упорхнуть куда-то далеко отсюда. Кроме украденного кулона, в хитрых карманах обычного форменного платья Бэлы покоились еще и подаренные ангелом часы. Вот тут и закралась мысль. А не те ли самые? Она уже хотела избавиться от улики, но как-то очень вовремя попался на глаза виновник пропажи.
Птицы узнают друг друга по оперению. Вот и вор выявился, стоило Бэле просто взглянуть. Внешне просто маленький мальчик в матросском костюмчике, но какой-то очень живой, особенно пробегая мимо прогуливающегося по палубе почтенного седовласого джентльмена.
– Мистер Штраус, вы случайно обронили… – одной рукой Бэла протягивала серебряную фляжку, другой придерживала за воротник малолетнего вора.
– Ты такой невнимательный, Изи, – вмешалась жена жертвы несостоявшегося ограбления. – А мы могли бы узнать имя? Ваше руководство, несомненно, должно поощрить такую честную и внимательную сотрудницу.
– Простите, это всего лишь моя работа, а сейчас, еще раз прошу прощения, мне нужно отвести заблудившегося малыша к родителям.
– Я не малыш! – ворчал пойманный за руку воришка, пока Бэла вела его в безопасное место. Он уже осознал, что избежал наказания, но еще не понимал, что от него хотят. Он представился как Томас Смит: «Именно Томас. Никаких там Том или Томми».
Такое условие оказалось вполне приемлемым. Со своей стороны Бэла потребовала больше не красть, пока они на корабле, за это ему больше не придется думать, где раздобыть еду. Время от времени Бэла будет давать ему кое-какие поручения, за которые следует отдельная оплата. Если же станет известно, что Томас взялся за свое, то Бэла его выдаст. Поскольку у мальчика нет здесь ни опекуна, ни билета, то его могут высадить с корабля, не дожидаясь прихода в порт, прямо после короткого суда. Бэла умела убеждать, а Томас был еще слишком юным, чтобы поверить в подобную чушь. Он испугался так, что вжался в стену, словно пытаясь с нею слиться. После этого стало легко заставить мальчишку вернуть часы. Он клятвенно заверил, что больше ничего не успел украсть, тогда настало время показать и приятную сторону их сделки. Бэла передала Томасу почти все шоколадные профитроли, подношение от Джима, предупредив: «Только не лопни».
Вся эта беготня отнимала уйму времени. Естественно это не могло не вызвать недовольство начальства. Когда Бэлу вызвали к их старшему стюарду Эндрю Лайтмеру, то она уже представляла, как он будет ее распекать. Угадала она частично. Мистеру Эндрю совершенно не нравилось, как небрежно и медленно работала Эббигейл Талбот, но мисс Джессоп объяснила, что все это связано с травмой. Кроме того, сейчас она на хорошем счету у мистера Эндрюса, и мистер Штраус просил принести ей благодарность. Все это подозрительно. Эндрю Лайтмер не знает Эббигейл Талбот, но хорошо знает Вайолетт Джессоп. Она славная девушка с безупречной репутацией, и если она поручается за мисс Эббигейл, то он склонен ей поверить, но все равно будет присматривать. Вайолетт организовала девушек-стюардесс разделить часть работы Эббигейл, так что этот день она может немного отдохнуть, но если она не сможет и дальше полностью справляться с обязанностями Лайтмер вынужден будет сократить ее оплату.
«И никакой тебе страховки», – Бэла изо всех сил старалась показать на лице смущение, сожаление, скромность присущее девушке той эпохи, но попробуй сохрани спокойствие, если в голове звучит установка чужим, но знакомым голосом: «Будешь подниматься по лестнице, плюнь ему на плешину. Мишень – не промахнешься».
У Лайтмера действительно была огромная лысина, обрамленная приглаженными, темными волосами, а поскольку он был невысокого роста, его блестящая прогалина слишком уж теперь притягивала взгляд.
«Сиди в своем подвале и не светись», – послала Бэла мысленный совет скучающему ангелу, как вариант, решившему так развлечься. Соблазн последовать совету, задушить в зародыше удалось легко, но сложно оказалось отделаться от мысли и не начать смеяться, что если ты идешь, а тебе на прическу или новую блузку прилетает подарок с неба, то не всегда стоит винить голубей.
Главное не забыть, на какую ногу хромаешь, и не упускать возможности. Джим оказался упорен в своих попытках завоевать понравившуюся девушку «предназначенную судьбой». Он сумел удивить Бэлу, предложив ей то, о чем она на данный момент мечтала. И если бы она действительно планировала бы дать шанс их отношениям, то поставила бы для себя плюсик. Это Вайолетт подсказала ему, что Бэла интересуется живописью, случился такой разговор, когда обсуждали пассажиров. Джим же нашел художника, который за пару долларов согласился сделать ее портрет.
Получить свой портрет это конечно приятно, особенно, если мучаешься загадкой, кого там увидишь. Мир «Титаника» оказался очень уж тесным, так что Бэлу уже и не удивило, когда она услышала имя художника «Джек Доусон».
На голодного художника – да, а вот на сексуального маньяка Джек Доусон решительно не подходил. Взгляд серых глаз с опущенными вниз уголками, из-за чего лицо выглядело меланхоличным, немного рассеянный, как у человека, погруженного в свои видения, густые темные брови и такие же усы, которые почему-то были чуть темнее почти пшеничных волос, крючковатый нос, впалые щеки, очень красивые узкие ладони с длинными пальцами, которые Бэла бы назвала пальцами музыканта, но и для кисти сойдет. Одежда поношенная, но с претензией на элегантность. Если люди и сторонились его, то потому что он казался странным, еще и заикался немного, а никак не опасным. Да и он сам скорее не стремился стать душой компании. Позируя, Бэла не могла не смотреть на него, а значить и разглядывать, но его это явно не вдохновляло. У Бэлы возникло чувство, что он работает не от души, а как ремесленник. Это было не очень приятно и портило весь сюрприз. Она что, не может вдохновить мастера? Но тут вмешался Джим:
– А можно еще и Дженни пририсовать? Я доплачу. Все-таки она нас свела.
И не церемонясь, Бэлин ухажер усадил ей на колени кошку.
– Д-да, – Джек сразу оживился, нашел образ, подсадил Дженни так, чтобы она оказалась на уровне груди Бэлы, поправил руки модели. И полчаса украденного у подруг времени пролетело незаметно.
– Я могу посмотреть? – робко, чтобы не спугнуть автора, попросила Бэла.
– Н-нет. З-зав-т-т-ра. Когда закончу, – принципиально заявил Джек, укладывая набросок в папку.
Как же завтра! Джек даже не знал, насколько отчаянно женское любопытство, когда дело касалось собственной внешности. Так у Томаса Смита появилось первое задание, с которым он просто отлично справился.
Набросок портрета Бэлы лежал в папке сверху. И именно Бэлы, а не какой-то незнакомой женщины: ее глаза, ее полуулыбка, другие черты. Опознавания по кошке не пришлось делать, хотя и Дженни тут присутствовала. У Джека, несомненно, имелся талант, поэтому Бэла с интересом перелистала и другие его работы. Верхние работы касались «Титаника»: больше сюжеты с пассажирами третьего класса, но был еще портрет капитана, набросок портрета их старшего стюарда, еще кого-то, кого Бэла не знала, а еще бульдог-чемпион, гордящийся победами не меньше хозяина. Во всех рисунках Джеку удавалось ухватить момент, динамику, интересную позу. Его герои как будто застыли на мгновение, но моргнешь, и поза сменится. На следующем рисунке героем был сам «Титаник». Люди возле него казались лишь обрамлением, толпой: женская шляпка, голова, господин с чемоданом без особо выразительных черт. Потом следовало еще несколько зарисовок из жизни Джека до путешествия на лайнере. Бэла уже было решила, что не станет пересматривать всю папку, если бы за следующей зарисовкой не оказалось несколько работ, все посвященные одной женщине. На всех модель была обнажена и прорисована особо тщательно, с любовью, даже страстью. Она спящая. Она позирующая, кокетливо приподнявшая подбородок и демонстрирующая острые пики сосков, она выгнувшаяся, потягивающаяся словно кошка. По этим позам, по мельчайшим деталям, как темное пятнышко на бедре – родинка, а не случайно оставленный углем след, то, как падал свет, по взгляду женщины, слишком уж очевидно становилось, что между моделью и художником возникло нечто большее, чем деловые отношения. Ничего удивительного, Джек Доусон человек искусства, а не монах. В этом не было бы ничего странного, если бы Бэла не узнала натурщицу – Роза Дьюитт.
Если нечто полезное само тебе падает в руки – этим нужно воспользоваться. Бэла оставила себе пару самых откровенных рисунков. Остальное велела Томасу вернуть обратно.
Томас заслужил королевский обед, но прекрасно довольствовался куском хлеба с ветчиной и парой яблок. Бэла пребывала просто в отменном настроении. Ей давно так не везло, выпутываться из затруднительных ситуаций. Так, опасной каютой с заселившимся там опасным ангелом, она обменялась с Вайолетт. Одна из пассажирок доводила соседку Бэлы до белого каления. Имея сотни шляп и цветов, она постоянно оказывалась недовольна, как они были сложены и расставлены, заставляя стюардессу все время все переставлять, при этом обвиняя ее в нерасторопности и в том, что она все делает только хуже. У Бэлы был опыт, как вести себя с такими дамочками: не просто потакать, а говорить то, что они хотят услышать, постепенно подталкивая к нужному тебе решению. Вайолетт в свою очередь тоже осталась довольной обменом. Она нашла мисс Айвону очень сдержанной и умной женщиной, а когда Бэла поинтересовалась, спрашивала ли та, куда делась предыдущая стюардесса, только отмахнулась:
– Думаешь, они помнят наши лица? Мы все для них только «серое платье».
И в этом же и прелесть! Этот день заканчивался для всех удачно, даже для скучающего ангела, которому Бэла ухитрилась принести бутылку виски.
========== Глава Восьмая, где оказываешься причаcтным к неизбежному ==========
Джек Доусон становился очень востребованным художником. Так, кроме поваренка Джима он получил еще один заказ, теперь уже от миллионера Каледона Хокли, нарисовать портрет его невесты. Зато у Розы Дьюитт началась черная полоса. Когда ангел говорил о купидоне, Бэла не особо серьезно восприняла его слова, а напрасно. Только так можно было объяснить внезапную одержимость Хокли талантом Джека. Даже несмотря на то, что художник «пугал» его невесту, тот продолжал ее убеждать, говорил об ошибке, напоминал об ее желании покровительствовать неизвестным пока талантам. Ненамеренно подслушав разговор, Бэла только утвердилась во мнении, что будь Роза поумнее и более гибкой, она бы лишь извлекла пользу из сложившейся ситуации: богатый, покладистый муж и любовник под боком. Однако нервозностью и излишней суетой мисс Дьюит только сама себе ловушку строила. Так почему бы ей не помочь падать?
Бэла уже начала задумываться, что случится, если ангел не сможет найти портал в их мир в нужное время. Нужно будет как-то обживаться здесь. Тем более, зная на сто лет вперед, что произойдет, можно даже и неплохо устроиться. Остаться с Джимом – не вариант, а надеяться на себя – потребуется скромный или не очень стартовый капитал. «Сердце неба» подойдет для этого идеально.
Итак, что случится, если бедная Роза найдет один из своих ранних портретов? Логично предположить, что отвергнутый любовник решил отомстить, подкинув очень уж явное доказательство их связи. Тут и гадальной доски не нужно. Все шло по плану. Утром, разгребая золу в камине, Бэла заметила маленький, недогоревший кусочек бумаги. Сама же Роза провела неспокойную ночь. Об этом свидетельствовал ее очень уж бледный вид и мешки под глазами. Теперь оставалось только подтолкнуть ее к принятию нужного решения.
Когда-то, еще на заре своих поисков способа разорвать демонический контракт, Бэла связалась с одной шаманкой. Ну как шаманкой, скорее шарлатанкой. Зато она научила ее нескольким почти безотказным трюкам.
Для одного из них Роза оказалась просто идеальным объектом: растерянная, уставшая, внушаемая. Каждое утро по распоряжению жениха для будущей миссис Хокли приносили из оранжереи свежий букет роз. Розы для Розы, как бы банально не звучало. Обязанность эта, конечно же, тоже ложилась на Бэлу. Этим утром она также как и два дня до этого принесла букет.
– Посмотрите, какая красота, мисс Дьюитт!
Роза подошла к цветам скорее машинально, услышав свое имя, чем осознанно и не собиралась что-то совершать с букетом, но просто оказалась рядом с Бэлой. Та быстро схватила ее за запястья, прижимая большим пальцем отчетливую синюю жилку, что та на мгновение перестала пульсировать. Глядя жертве в глаза, беззвучно, одними губами, но концентрируя всю волю в мысль и слова, Бэла произнесла:
«Джек будет уничтожен, если у него найдут алмаз».
– Осторожней! Паук! – выходило так, словно Бэла остановила неосторожную пассажирку от неприятной неожиданности. Роза вздрогнула всем телом, как будто он действительно мог там быть и она его видела.
– Убери эту гадость, – раздраженно приказала она. Желание пассажиров первого класса – закон для услужливого персонала.
Вечером обещал разразиться скандал, а, может, и нет. Кто знает, как решит поступить мистер Хокли, когда в кармане пальто потенциального подозреваемого обнаружат совсем не камень, а нечто, компрометирующее его невесту – еще один портрет в стиле ню. Раздувать историю – самому показать себя дураком, и так просто это все не забудется. Честь или жадность? Скорее всего, Хокли попробует избрать золотую середину, пытаясь провести тайное расследование, даже связавшись с землей. Бэла была на шаг впереди, у нее уже имелся план, как безопасно вынести камень с корабля. Она соблюдала спокойствие и переставляла «по фэн-шую» цветы в каюте Марсии Спедж, той самой сумасшедшей шляпницы, когда зазвонил телефон.
В первый день пребывания на «Титанике» наличие этих аппаратов немного удивляло Бэлу. Почему-то она считала эти времена более «темными». Правда они были для внутреннего пользования и служили больше для развлечения пассажиров первого класса, чем для дела. Обслуживающему персоналу ими запрещалось пользоваться, а Марсия сейчас находилась в салоне и ответить не могла. Звонивший оказался настойчивым. Телефон орал так, что в коридоре наверняка было слышно. Шевельнулась неприятная мыслишка о катастрофе, которая все-таки случилось, несмотря на все старания ангела. поэтому Бэла подняла трубку.
– Встречаемся там, где начали. Бегом! Я жду!
Ангел! Он наконец-то наколдовал портал в их мир! Только это могло заставить его действовать так опрометчиво и открыто. Они возвращаются, и если из-за ее промедления будет упущен шанс, Бэла себя никогда бы не простила. Тут не было контрактов, не было обязательств, тот ее мир бы безнадежно испорчен, но ей хотелось туда. Она никогда до этого не чувствовала тоски по дому. Потому что думала, что настоящего дома у нее никогда не было. Оказалось дом – весь ее мир. От восторга Бэла немного потеряла голову: чуть не сбила с ног Лайтмера, но вовремя вильнула в сторону, причем слишком даже резво, как для той, что пару дней назад усердно хромала. Пальто нужно не для того, чтобы защититься от холода, а чтобы вкинуть в карман камень: ведь об этом был договор с ангелом. И хватит!
Ангел уже стоял на носовой корме, в свете горящих ламп очень уж заметный на лобном месте. Хорошо, что в такое время свидетелями их встречи были только впередсмотрящие на вахте. Бэла немного перевела дыхание, замедлила шаг, чтобы выглядело так, будто она никуда не торопилась. Ангел пошел ей навстречу, и это было как-то подозрительно.
– Наконец-то. Я уже успел соскучиться, – оказавшись совсем близко, он захватил ее ладони в свои, говорил громко, но как-то непривычно: нетерпеливо, но ласково, как говорят с любимой женщиной. Если бы у Бэлы была возможность по-ангельски исчезать, то она бы так и сделала, но она только успела дернуться, пытаясь отстраниться, когда он привлек ее к себе, шепнув на ухо. – Подыграй мне. Так надо.
– Если тебе нечего мне предложить, то, по крайней мере, не порть мне жизнь, – Бэла пыталась разомкнуть объятия, но не особо настойчиво. Просто, чтобы выглядело естественно. В ее деле, работая вместе с кем-то, зачастую стоит доверять напарнику, как бы абсурдно он себя не вел. – Завтра у меня свидание с хорошим парнем.
И это была чистейшая правда. Джим продолжал удивлять, пригласив ее на действительно изысканный ужин, такой, как подается в салоне первого класса и в самом «Ла Паризьене» для королевских особ. Ей предстояло попробовать филе-миньон «Лили» под каким-то там сложно произносимым соусом, на одно только приготовление которого уходит несколько дней. Если же и существовал на «Титанике» купидон, то ее звали Вайолетт Джессоп. К безумной идее свести Бэлу и Джима она привлекла уже чуть ли не половину обслуживающего персонала, даже старшего стюарда. Мистер Эдвард лично дал согласие на такое исключение из правил, ведь оно не должно нарушить общий порядок. Все должно пройти завтра, но не дольше, чем пассажиры будут наблюдать выставку собак.
– Джим Гатчинсон? – Ангел оказался очень даже осведомлен. – Но теперь у тебя свидание со мною.
Теперь настало время Бэлы шепнуть, почти касаясь губами уха ангела:
– Хоть бурный секс, любимый, но не в этом месте и не в это время. Ты понимаешь, о чем я…
– Легко, – также интимно ответил он. – Но тебе придется разбить сердце Джиму…
Легко! Все равно это бы случилось, но несколькими днями позже, но тогда бы Бэла просто тихонько бы испарилась из жизни наивного повара. Корабль – большой улей, где новости разлетаются очень быстро. И даже если тут из свидетелей только смотрящие, пялящиеся на офицера и его спутницу, наведя бинокль, то утром с новой сменой слушок поползет быстрее, чем лавина. И что? Если все получится, то Бэле не придется больше встретиться с Вайолетт, остальными девушками, Джимом, объясняться, строить из себя того, кем она не есть в действительности… Для этого можно и целый спектакль устроить.
Ночь. Луна. Свет электричества. Если прислушаться, то можно услышать, как в салоне оркестр играет Штрауса – «новомодную, пошлую музыку». Легкий мотив. Легко представить, что влюблена, очарована, обманута, но счастлива. Оттолкнуть его, но при этом, удерживая за рукав до последнего, пока он вдруг снова не притянет к себе и неожиданно поведет в круге вальса. Он отличный партнер, а вот она постоянно наступает ему на ноги. Это смущает только по началу, а потом становится весело, и она смеется. Мелодия заканчивается, но он не отпускает ее, отступив в почтительном поклоне, а еще сильнее прижимает к себе, и рука его уже не в ее ладони, а на затылке, заставляя приподнять голову, и то, что происходит, уже нельзя назвать невинным заигрыванием.
Уже и нет никакой игры. Бэла не собиралась представлять, как в таком случае должна поступить скромница Эббигейл. Точно не отвечать на поцелуй, но и ангел не может быть настолько опытным. Не место, не время, но они оба слишком увлеклись, а после такой прелюдии хочется чего-то большего.
Все прервалось резким звоном рынды, после которого голова заболела, как будто Бэла проснулась с похмелья. Похмелье оказалось недолгим, просто в памяти всплыли важные подробности, которые почему-то она напрочь забыла: меланхолично-тягучая песня, парочка влюбленных, веселящаяся на борту… В том мире этот момент фильма казался слишком нелепым: «Так вот, кто во всем виноват».
Они не сердце Джиму разбили. Они разбили «Титаник». И каламбур этот совсем не смешно звучал.
Резкий толчок. Бэла не удержалась бы, если бы все еще не оставалась в объятиях ангела.
– Отпусти меня.
Она натворила столько мерзких дел, даже за последние несколько дней: обманывала простодушного Джима, подставила Джека, поломала благополучную жизнь Розы. Но все это мелочи, по сравнению с той катастрофой, к которой без собственного ведома, оказалась причастна.
– А я и не держу, – ангел развел руки.
Как бы ни клокотала в Бэле ярость, она не могла сейчас наброситься на него с кулаками и ругательствами – он единственный ее проводник домой.
– И что теперь? – в горле пересохло, слова как через наждак проходили.
– Все.
– Как все?
Палубу трясло как при землетрясении, но и без этого земля из-под ног уходила.
– Ты свободна. Да, еще, – за воротник, ангел притянул бывшую напарницу к себе поближе. – Меня зовут Бальтазар.
========== Глава Девятая, когда финал близко, но… ==========
Впередсмотрящим на мачте уже было не до влюбленной парочки. Офицеру важнее была безопасность корабля, чем объяснение с объектом своей любовной интрижки. Конечно, он испарился, оставив несчастную девушку одну на палубе. Вот только сделал он это в самом прямом смысле слова. Лжец!
Одинокой девушке тоже не было смысла торчать на палубе. Сказка закончилась. Карета превратилась в тыкву, а Золушке только и оставалось, вернуться к ночным горшкам и швабрам. Хотя в свете сложившихся обстоятельств это оказывалось еще и не такой плохой перспективой.
Бэлу грызло нехорошее предчувствие, засунув руку в карман, она там ничего не обнаружила. Лжец и вор! Такой явный и неоспоримый факт крушил все сложившиеся представления об ангелах.
Кое в чем Бэла еще просчиталась, точнее не учла из-за кратковременной и непонятной потери памяти – личного секретаря Каледона Хокли Лавджоя. Внешне – бухгалтер, на самом деле бывший сыщик, ищейка. Таким он был показан в ее “шпаргалке” по “Титанику”, и таким он, внезапно, и оказался.
Внутри лайнера ее уже поджидало два полицейских. В одном из служебных помещений устроили нечто подобие допроса и суда. Там уже были и Лавджой, несомненно прокурор и обвинитель, его хозяин, старший стюард и, что удивительно, сам Томас Эндрюс.
Злость Бэлы на ангела не уменьшилась ни на йоту, но, как ни крути, он избавил ее от компромата. Чиста! Невинна как Жанна д’Арк!
– Что произошло? Я ничего не понимаю? – в поисках поддержки Бэла, широко раскрыв глаза, смотрела на старшего стюарда. Тот хмурился и старался опустить взгляд.
– Я спрошу только раз, – Лавджой сразу решил действовать угрозами. – Где «Сердце моря»?
– О чем вы?
Брызгая слюной, Лавджой обвинял ее в краже. Бэла все отрицала и уверенная, что ее вещи и спальное место успели перерыть, выдавливая скупые слезы невинно осужденной мученицы, предлагала себя обыскать. Лавджой утверждал, что она передала камень сообщнику. Бэла заявляла, что даже не представляет о ком он. Может бывший сыщик и многое разнюхал, но вслух обвинить первого помощника капитана не решался. Зато выяснилось, что он поймал Томаса Смита.
Вот тут Лавджой и потерял свое преимущество. Вряд ли вездесущий сыщик желал бы распространяться обо всем содержимом папки Джека, но Томас знал только о папке. И об украденых им же часах. Уже не оправдываясь, а обличая, Бэла со всей искренностью, на какую была способна, давила на то, что, если пожалеть мальчика сироту – преступление, то она действительно виновна.
