Текст книги "Казнить нельзя простить (СИ)"

Автор книги: RoksenBlack

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Он взглянул в затянутые поволокой страсти глаза и, не увидев протеста, погладил кончиками пальцев нежные влажные лепестки.

– Ненависть не противоречит желанию, – прохрипел он, опаляя горячим дыханием её промежность и стягивая влажное бельё вниз. Медленно, всё так медленно и осторожно, словно он боялся, что она вырвется и убежит.

Но она не могла. Не хотела.

Гермиона забылась в предвкушении и откинула голову назад, несильно ударившись о стену затылком. Боли она не почувствовала, потому что в этот же момент губы Гарри приникли к её сладкому местечку, а одну её ногу он закинул себе на плечо.

Девушка со стоном выпустила из дрожащих рук палочки и вцепилась в волосы Гарри, прижимая его к себе ещё плотнее, чувствуя, как нежно и в тоже время сильно орудует его язык, самым своим кончиком постоянно задевая её чувствительный бугорок и иногда проникая внутрь. Он вылизывал её, как самую вкусную конфету, а она мычала от восторга, которого сама никак не могла достигнуть.

Гарри дрожал, его трясло от жара, окутывающего всё тело и сознание.

«Моя!»

Стояк был железный и рвался наружу, но Гарри всё не решался достать член. Он сжал ягодицы Гермионы, чтобы не было соблазна развернуть её и как следует трахнуть, чтобы выкинуть из умной головки всю дрянь и негатив, которые там жили.

«Надеюсь, она не проклянёт меня, – думал он, наслаждаясь терпким запахом и вкусом, – с её-то темпераментом».

Он сходил с ума, проникая языком внутрь и ощущая, насколько там узко. Он урчал от желания, но продолжал ласкать её языком под тихие, сдавленные стоны. Они оба знали, что сейчас их никто не может слышать. Окружать себя защитными барьерами они научились в совершенстве.

Гермиона прижимала его к себе почти не соображая от того вихря ощущений, что спиралью скручивал её внутренности, стремительно приближая к кульминации.

Спустя ещё несколько мгновений всё тело Гермионы напряглось, мелко подрагивая. Воздуха не осталось, и она захлебнулась в собственном крике от внезапно накатившего оргазма, повторяя раз за разом такое знакомое…

– Гарри, Гарри, Гарри!

Он оторвался от Гермионы и быстро, пока она не пришла в себя, встал и расстегнул брюки. Сдерживаться больше не было сил. Так долго. Он ждал этого так долго.

Его пенис нетерпеливо выпрыгнул наружу, слегка покачиваясь.

Её глаза были закрыты, а через полуоткрытые губы с шумом вырывалось горячее дыхание. Указательным пальцем Гарри коснулся её пересохших губ, и она тут же их облизала, посмотрев на него затуманенным похотью взглядом.

– Спи со мной. Ненавидь, но спи…

Она, словно сонная, кивнула, пока её тело купалось в наслаждении.

Гарри провёл руками по тонкой талии Гермионы и сразу переместил их на ягодицы, прижимая к себе её тело, а потом и приподнимая. Она тут же закинула ноги ему за спину, отдавая себя в его полную власть. Как будто когда-то было иначе.

Гарри медлил, головка его члена легко нашла вход, но он не мог начать трахать её так, как хотел, без…

– Гермиона? – он должен был спросить разрешения, иначе тонкое равновесие между ними, как хрустальная ваза, разобьётся вдребезги. Его самообладание уже почти разбилось. Но девушка и не смела отказать и сама сжала его спину, притягивая к себе чуть ближе, так что головка проникла в неё на пару миллиметров. – Чёрт возьми! Не мучай меня! Да?

– Да! – прокричала она, и он резко всадил член до самого упора.

Гермиона вскрикнула и посмотрела на него, словно увидела впервые.

Гарри задыхался и дрожал. Фантазии никогда не могли превзойти реальность: настолько это было невероятно, и, судя по раскрытым в немом крике губам, девушка была с ним полностью согласна.

Он замер, пытаясь сдержать волну оргазма, уже подбирающуюся к нему. Потом медленно двинулся назад и тут же вернулся, впечатывая в стену податливое хрупкое тело. Гермиона застонала и вцепилась ему в шею ногтями, впиваясь в неё, царапая кожу, словно не желая его отпускать.

– Мерлин, о, боже! Тогда было не так, – пискнула она.

Гарри руками держал её за ягодицы, то и дело их сминая, и губами уткнулся в изгиб шеи, улыбаясь её словам. Он чувствовал бьющуюся жилку и влажные волоски, вдыхая умопомрачительный женский запах, смешанный с яблочным ароматом её шампуня – таким привычным.

– От тебя с ума можно сойти.

И он сходил, лихорадочно целуя её шею и ключицы.

Гермиона немного подвигалась, словно устраиваясь поудобнее перед будущей скачкой или привыкая к его размерам. Небольшим, надо сказать, но Гарри никогда это не заботило, и через мгновение он снова дёрнулся назад и сразу же с бешеной скоростью начал вколачивать член в узкое влажное совершенство. Глубже, быстрее, сильнее. Удовлетворяя жажду, которая жила в нём так долго. Резче, глубже, острее. Без страха поддаваясь похоти и с завидным размахом предаваясь любви с той, что ненавидела его. Так ли это?

Гарри сжимал челюсти от напряжения, наслаждаясь каждым мгновением, запоминая каждый импульс, приближающий его к финалу. Поясница горела огнём, но он знал, как сдержать оргазм и делал это. Сейчас была важна она!

Слова были не нужны. За них говорили их тела, сталкивающиеся всё быстрее с влажными шлепками. И даже одежда не была им помехой.

Она уткнулась губами ему во влажную шею, когда он нашёл губами её сосок и прикусил его. Грудь же всё чаще и чаще подпрыгивала в такт его движениям, и Гермиона всхлипывала, будучи не в силах даже стонать.

Горло пересохло, сердце неистово билось, руки и ноги онемели, но он продолжал резко толкаться внутрь, сдерживая свою разрядку.

Наконец она закричала, неистово дёргаясь всем телом, до крови царапая кожу на его шее. Его член сжало словно в тисках. Спустя несколько секунд Гарри расслабился и последовал за ней в бездну удовольствия, о которой так долго мечтал, без которой теперь не сможет жить.

– Гер-ми-о-на!

Он мощным потоком излился внутрь, и сразу же ноги подкосились, словно все жизненные силы оставили его бренное тело, а душа унеслась парить под ночным небом Аделаиды.

Спустя десять минут, когда Гарри наконец пришёл в себя, он услышал медленное цоканье каблуков и открыл глаза. Гермиона, пошатываясь, шла к выходу с балкона, сжимая свою палочку в кулаке, оставив палочку Гарри там, где она упала.

– Гермиона, – позвал он хриплым голосом.

Она остановилась и прижалась лбом к стеклянной двери, которая дрожала в такт музыке за ней.

Пышные волосы растрепались, один чулок был порван и по голой ноге стекали смешанные соки любви.

– Приведи себя в порядок, прежде чем выйти, – напомнил он, и она слабо затряслась от смеха.

Гермиона кивнула и в несколько взмахов палочкой привела в порядок обоих. Только её волосы так и остались распущенными, окутывая тонкие плечи.

– Давай поговорим?

Гарри с трудом поднялся и на дрожащих ногах встал за её спиной на расстоянии вытянутой руки. Он не мог сейчас её отпустить. Он никогда не мог. Гарри даже не был уверен, что в итоге позволил бы ей стать чужой женой.

– Я… – она покачала головой. – Я пока не готова разговаривать. Было замечательно и даже больше, но я думаю, что это всё только усложнит. Я не забыла.

Гарри видел, как её гложет желание забыться в его объятиях, и рыдать, и проклинать, но она не двигалась. Он тоже не решался.

– Ладно, но поговорить надо. Ты должна выслушать про крестраж и про то, как он владел моим сознанием на протяжении семнадцати лет. Ты и сама должна была это понять, ты ведь…

– То, что ты сделал в ту ночь, – она судорожно вздохнула и повернула к нему голову. – Ты не хотел этого? Это было желание Тома Реддла?

– Нет, – после небольшой паузы всё же признался Гарри и коснулся воздуха возле её сгорбленной обнажённой спины. – Моё, – она не двигалась и он продолжил: – Но если бы не крестраж, я бы смог удержать это желание. Я ни с кем не был с той ночи.

– Понятно, – кивнула Гермиона, – но ты мог сказать раньше, задолго до той катастрофы.

– Мог, наверное.

– Но не сказал.

– Я струсил, мне было стыдно.

– Значит, трахать других тебе было не стыдно?

– На них мне было наплевать, – не стал отрицать Гарри. – Я не хотел использовать тебя, – он всё-таки коснулся её спины ладонью, чувствуя влажную прохладную кожу.

– Но всё равно сделал это.

– Я… не сдержался. Ты целовалась с Роном, и я разозлился. Почему всё ему, а я должен жертвовать собой ради тупой волшебной Британии?

Она резко повернулась и наставила палец ему в грудь.

– Ты сам меня к нему подталкивал, – вскричала она. – Ты мог рассказать мне всё раньше! Мог признаться в своей любви ко мне и в своих желаниях! Мы бы нашли решение. Любое решение! Мы всегда поддерживали друг друга!

– Ага, будто бы ты трахалась со мной? – в свою очередь зарычал Гарри. – Ты, со своей раздражающей приверженностью к правилам?! Мисс-так-делать-нельзя!

– Прекрати выражаться! Да! Если надо! Ради тебя я эти правила и нарушала! Я была готова ради тебя на всё, а ты…

– А я предал тебя…

– Да!

Запал у Гермионы резко закончился, когда Гарри с лёгкой улыбкой на губах взял её палец в кулак и поцеловал тыльную сторону ладони. Она прикрыла глаза от удовольствия и тут же вырвала руку.

– Мне надо идти. Мы поговорим. Потом, ладно? Я устала.

– Понимаю, – Гарри готов был ждать сколько угодно, тем более надежда на примирение стала явно ощутима. Так же ощутима, как и покалывание в пальцах от прикосновения к коже Гермионы. – Слушай, а какое маггловское растение приходит тебе на ум для улучшения памяти?

Гермиона широко открыла глаза и рот, потом закрыла и задумалась. Загадки она любила всегда.

– М-м-м… Бакопа, пожалуй. Это растение используют в маггловских лекарствах от Альцгеймера. Это травянистое стелющееся и вьющееся растение, ветви которого могут вытягиваться до семидесяти сантиметров в длину. Листья небольшого размера попарно располагаются на ветвях. Окрашены в зеленовато-оливковый тон…

Гарри улыбнулся, наблюдая, как привычно Гермиона начала зачитывать энциклопедические знания, и она тоже поняла, что забылась.

Она резко замолчала, нахмурила брови, хотела что-то спросить, но передумала.

Через мгновение от неё остался лишь шлейф приятного аромата и надежды, которую она оставила. Надежды на прощение. Надежды на счастье.

Гарри смотрел ей вслед, думая, почему в лаборатории не додумались использовать маггловские, а не магические растения? Ведь им действительно не хватает только одного неизвестного в уравнении зелья памяти.

Он оттянул воротник, предвкушая успех, и тут же аппарировал на порог здания госпиталя имени Хью Лори, в котором находилась их лаборатория.

========== Глава 5. Неожиданные гости ==========

Гермиона проснулась от того, что солнце ярко било ей в глаза, и от настойчивого стука в дверь. Вчера она до позднего вечера корпела над очередным переводом, в перерывах размышляя, как поступить с Гарри. Несколько раз она сама порывалась к нему пойти, но останавливала себя. Она купила себе блокнот и записала там все аргументы за и против Гарри, вспоминая, как часто крестраж владел его разумом. И против были только те строчки, в которых Гарри либо проявлял заметную тупость, либо не был откровенен. Осознав многое из того, на что закрывала глаза раньше, она решила, что готова с ним поговорить. Но он на удивление не объявлялся. Воспоминания об умопомрачительном соитии сводили её с ума. Она столько раз просмотрела их в Омуте памяти, но собственная рука и близко не подводила её к разрядке, и потому она спрятала Омут поглубже в шкаф, решив, что и изнасилование она больше просматривать не будет.

Вскоре Гермиона не выдержала и сама появилась у него в больнице. Она долго смотрела в круглое окошко за его работой.

– Может быть, что-то передать мистеру Поттеру? – поинтересовалась медсестра, когда Гермиона подошла к стойке.

– Да, пожалуйста. Передайте, что здесь Гермиона. И как там закон о магглорождённых волшебниках?

– Теперь профессора из Фордрайо будут приходить к детям в возрасте двух лет. Это даст возможность родителям свыкнуться с мыслью о волшебстве, – прозвучал голос Гарри. Он стоял в белом халате, совершенно серьёзный, измотанный, и держал перед ней открытую дверь.

Она улыбнулась медсестре, шмыгнула в проход и вскоре оказалась в тёмном чулане, по периметру стояли полки с папками, а в углу огромная урна.

Внезапно Гермиона ахнула, когда в воздухе возник фонарик. Такой она когда-то делала для себя, чтобы читать в темноте.

– Ты помнишь?!

– Я всё помню.

Они смотрели друг на друга в призрачном свете фонарика, который как лёгкий светлячок освещал окружавшее их тесное пространство.

Гарри отложил палочку на ближайший стеллаж, и Гермиона, помедлив, сделала так же.

– Ты выглядишь уставшим, – заговорила она тихо.

– Работы много. Если ты хочешь обсудить…

– Нет, – помотала головой Гермиона и, немного поколебавшись, начала снимать с себя туфли, брюки и тунику, оставаясь в одном простом белом бельё. – Я ещё не готова говорить.

Гарри не отрываясь осматривал всё её тело – от вздымающейся груди, до стройных ног – в мерцающем свете.

– И не надо.

Их дыхание перемешалось. Он склонился и через ткань коснулся губами её жаждущей ласки груди. Руками он огладил её тонкие плечи и стянул лямки бюстгальтера, не прекращая ласкать соски языком.

Руки Гермионы потянулись к его халату, стягивая его с плеч и тут же расстёгивая рубашку, касаясь плоского живота. Она сразу взялась за пряжку ремня и лихорадочно задёргала её, не зная, как расстегнуть. Гарри усмехнулся и притянул её к себе, руками сминая ягодицы, а губами впиваясь в шею.

Страсть сжигала их обоих, и они счастливы были гореть в ней настолько, что не заметили медленного стука деревянной трости.

Внезапно дверь коморки распахнулась, заливая её ярким больничным светом. Они испуганно отпрянули друг от друга, как нашкодившие школьники, а в проёме вырос темноволосый небритый мужчина с тяжёлым взглядом синих глаз и тростью в левой руке. Он хромал на одну ногу. Даже не посмотрев на них, выкинул какие-то папки в мусор и вышел. Но вдруг обернулся и сказал Гарри:

– Мистер Поттер, если вы хотите посмотреть, как будут сращивать внутренние органы, то будьте в операционной через… скажем, десять минут. И ещё… У вас двоих много общего – вы оба идиоты. Вот только разбирайтесь в спальне, а не здесь.

Гермиона ошеломлённо смотрела вслед человеку с тростью, и вдруг червячок осознания закопошился у неё в мозгу.

– Это Грегори Грейсон! Я так много о нём читала. Ты у него практику проходишь?

– Мерзкий ублюдок, – выплюнул Гарри и с сожалением посмотрел на полуобнажённую Гермиону.

Она вдруг хихикнула.

– Хуже профессора Снейпа?

Гарри задумался и отрицательно покачал головой.

– Этот гений диагностики проклятий, а Снейп был просто обиженным мальчиком.

Гермиона кивнула и начала одеваться. Гарри тоже натягивал халат обратно, бурча себе под нос, что лучше бы он натягивал не что, а кого…

– Как ты попал к нему?

– Рассказал свою историю.

Гермиона удивлённо на него посмотрела и спросила:

– Всё?

– Да, и о тебе тоже.

Она прикрыла глаза от стыда и протяжно вздохнула.

– И что он сказал?

Гарри внимательно взглянул на неё и подал сумку.

– Что если я хочу изменить свою жизнь, то должен действовать, вместо того, чтобы искать оправдания, запираться и притворяться счастливым…

Настойчивый стук в дверь повторился, Гермиона застонала и откинула одеяло. Протерев ладонью лицо, словно это могло стереть её заспанный вид, она надела мягкие шлёпанцы в виде рыжих котиков – своего она так и не решилась больше завести – и пошла смотреть, какой идиот так рано решил её побеспокоить.

«Если это Гарри, – подумала она, – то пусть катится на все четыре стороны, я ещё не готова… Стоп! А если это и правда Гарри?»

Она шагнула к зеркалу, на ходу расчёсывая пальцами спутанные пряди волос, но резкий окрик за дверью и тяжёлый стук заставили её замереть на месте.

– Открывай, Гермиона!

– Генри? – удивилась она. Своих родителей Гермиона уже давно называла только по именам.

– Привет!

Гермиона улыбнулась своему отцу и матери, бледность лица которой могла сравнится разве что с Малфоевской. Она смотрела на Гермиону как на привидение, тогда как взгляд Генри способен был убивать огнём, который в них полыхал. Странно было, что и руки у него окрашены царапинами и припухлостями, но природная деликатность не позволила Гермионе задать вопросы об их состоянии, и она просто отошла с порога, пропуская их внутрь.

Они первый раз были у неё, хоть и знали адрес. Она, пожалуй, уже смирилась, что останется для них просто другом. Главное, что они были живы и здоровы. Это заставило её обратить внимание на то, куда смотрит Марджери. Гермиона резко прошла к книжной полке, чтобы опустить фотографию. Единственную, где она была с родителями. Как только она развернулась, то наткнулась на затравленный взгляд своей матери, которая тут же подошла к ней и взяла фотографию в руки.

– Это… – подала было голос Гермиона в попытках объяснить композицию.

– Это мы снимали за год до прихода профессора МакГонагалл, – вдруг заговорила Марджери и разрыдалась, Гермиона стояла не шелохнувшись, переводя взгляд с бледной матери на пылающего гневом отца. – Ты была такой деловой, знала буквально всё обо всём. Наставляла нас. Как правильно и как неправильно. А потом вдруг замолчала. Волшебный мир… Я его ненавижу! Он изменил тебя! Ты перестала с нами разговаривать, ты стала называть нас…

– Магглами! – рыкнул Генри, сжимая кулаки.

Гермиона ощутила, как комок боли из самого сердца поднимается в горло, и из неё вырвался горький всхлип.

– Мама!

– Дочка!

Они обнимались, сжимая друг друга в объятиях, словно в опасении вновь потерять друг друга, и плакали навзрыд.

– Я думала, что потеряла вас…

– Мы всегда были там, мы всегда ждали нашу маленькую умную девочку. Гермиона, как ты могла так с нами поступить?

Генри не плакал, но в уголке его глаза сверкнула слеза, и он резким движением руки смахнул её.

– Ты не имела права стирать нам память.

– Я хотела защитить вас, вас бы убили! – воскликнула она.

– Ты могла уехать с нами, – горько произнесла мама, взяв лицо Гермионы в свои руки и вглядываясь в родные карие глаза. – Девочка моя, сколько же ты пережила, – она снова обняла её.

– Я не могла, я должна была помочь Гарри, – ответила Гермиона.

– А он тебя за это изнасиловал! – прорычал Генри.

– Что? Откуда вы знаете? – вскинулась Гермиона и покраснела.

– Он сам сказал! Если бы у меня было оружие, я бы застрелил его!

– Папа, – улыбнулась сквозь слёзы Гермиона.

Он всегда был готов оторвать за неё голову любому, и это стало одной из причин, почему она перестала быть с ним откровенной.

– Этот паршивец вытащил мой пистолет, а потом и вовсе спрятал все ножи, перед тем как дать нам это зелье.

– Гарри? Вы уверены? – не поверила Гермиона.

– Гарри Поттер. Как ты это пережила? – мать сжала её плечи. – Он сделал тебе больно? Ты была у психолога?

Гермиона отрицательно покачала головой, не зная, как объяснить то свое состояние, но родители ждали ответа, а Генри даже перестал метаться по маленькой квартирке и сел в кресло.

– М-м-м… Я не знаю, – спокойно заговорила Гермиона. – Больно не было, ну… почти. Просто сам факт, что это был Гарри… Тот самый мальчик, лучший друг… Это ошеломило меня, как удар под дых. Был бы это кто-то другой – да даже Рон! – я бы просто убила его на месте, но Гарри я не могла причинить вреда… Не после того, что мы пережили вместе.

– Но он почему-то об этом забыл!

– Он не забыл, просто на него воздействовал крестраж и то, что он узнал накануне…

– Это его не оправдывает!

– Я знаю, знаю, и я так считала, – объясняла Гермиона, заламывая руки, пока мать поглаживала её по голове. – Но прошло время, и я осознала… Многое осознала.

– Ты всегда любила его, – вздохнула Марджери. – Нам так казалось.

– Получается, так… Но не это заставило меня кое-что понять. Постойте! – Гермиона прервала вдруг свой монолог и встрепенулась. – Значит, он принёс вам зелье, он врач, и это значит… – озарение пришло мгновенно, и она рассмеялась. – Он жил здесь, чтобы помочь мне, он ненавидит зелья, но всё-таки создал состав, который и восстановил вам память.

– Он сделал это, чтобы ты его простила. Эгоист! – прорычал Генри.

– Ну, конечно же, для этого, – Гермиона закусила губу, ощущая, как волна безмерной благодарности поднялась в ней, сметая всю обиду и боль. – И теперь вы снова со мной.

– Ты так просто простишь его?

– Просто? – рассмеялась Гермиона и решила перевести тему: – Так как он дал вам зелье? Когда? – она посмотрела на часы. Было одиннадцать утра.

– Сегодня, – начала рассказывать Марджери, – он пришёл к нам, как работник газовой службы. Он был в форме, как полагается, и даже предъявил именное удостоверение. Очень находчивый молодой человек.

Генри фыркнул.

– Потом он напросился на чай… Не знаю, что он нам подлил и как, – Гермиона на этих словах покраснела, думая, как часто она и сама так делала, – но мы совсем скоро всё вспомнили.

– Я хотел выпороть тебя! Правда, сначала убить его, а потом уж и взяться за тебя, но тем не менее!

– Да, он нам сразу всё рассказал, как на исповеди. Защищал твой поступок. Извинялся.

Гермиона хихикнула, представляя эту картину.

– Я избил его, кстати, – похвалился Генри, показывая кулак, на костяшках которого алели свежие ссадины. – Если бы Марджери меня не остановила, я бы его и по яй…

– Генри! Папа! – одновременно закричали женщины и рассмеялись.

– На самом деле, я была не против, – весело сказала Марджери, снова обнимая Гермиону, – но я так хотела скорее тебя увидеть.

– И выпороть! – напомнил Генри.

– Значит, он теперь врач? – миролюбиво поинтересовалась Марджери, а потом подошла к мужу и, успокаивая, взяла его за руку да подтолкнула к Гермионе.

– Врач, – тихо ответила она, не веря своему счастью. – Папа, прости меня.

Он обнял её. Большой и надёжный. Она снова почувствовала себя маленькой девочкой – так спокойно ей стало. В Хогвартсе она почти утратила это чувство, пока не подружилась с Гарри, но и он в итоге отобрал его.

– Мелковат он у тебя, – пробурчал басом отец, потом взял её за плечи и посмотрел в заплаканные глаза. – Сказал, что любит тебя, но ты всё равно не прощай его слишком быстро. Хотя, конечно, я тоже ему благодарен.

Гермиона удивилась, но сейчас ей не хотелось говорить о Гарри, и она снова обняла отца. Ей так много надо было рассказать и спросить. А Гарри… Благодарность к нему была безграничной, и они обязательно поговорят, а потом… Потом всё будет хорошо, теперь она в это верила.

– Надеюсь, мы едем в Англию? Эта жара меня доконает, – подала голос Марджери и начала привычно складывать разбросанные везде книги в аккуратные стопочки. – У тебя всё так же повсюду книги, – по-доброму пожурила она.

– О, да, – подтвердила Гермиона. – Хочу домой! – и счастливо рассмеялась, впервые позабыв страхи и обиду.

========== Глава 6. Живоглот ==========

И совершаем мы ошибки,

Поддавшись снова зову сердца,

Вновь обжигая чувства шибко,

Хотя закрыть должны бы дверцу.

Нельзя, конечно, нас винить

В недальновидности подчас,

Мы все хотим любить и жить —

Ведь говорят: «Живём лишь раз»

Клепешнёв Анатолий «Ошибки жизни»

Спустя месяц – а именно столько потребовалось Грейнджерам, чтобы вернуть свои настоящие документы и ещё немного попутешествовать как когда-то вместе – они вернулись в свой родной дом в пригороде Лондона. На улице был сентябрь, но, в отличие от австралийской, лондонская жара не была невыносимой. По правде говоря, данную погоду и жарой-то можно было назвать только с очень и очень большой натяжкой.

Гермиона размышляла обо всём, что с ней произошло: о родителях, о Гарри и даже о Роне, пока вручную расставляла книги на полках в своей комнате, напевая любимую песню:

– Sweet desert rose

Each of her veils, a secret promise

This desert flower

No sweet perfume ever tortured me more than this

Здесь она планировала пожить ещё некоторое время.

Расстановка обширной библиотеки Гермионы заняла, по крайней мере, часа два, и она, посмотрев на плоды своей работы, поёжилась от непривычного холода и пошла прикрыть окно.

Папа ворчал, что он замерзает, а мама с Гермионой усмехались, потому что он точно так же ворчал бы где угодно.

– Гермиона! – позвала мама. – К тебе тут гости.

У Гермионы перехватило дыхание. Она знала, что Гарри уже давно вернулся в Англию и на данный момент патентует своё изобретение. Папа остыл, мама и вовсе была не против, и поэтому Гермиона ждала его в любой момент. Сначала она подумала, что больше не нужна ему, но письмо, принесённое Кричером, всё исправило.

Прошу искренне меня простить за то, что воспользовался вами без вашего согласия, и не казнить влюблённого глупца. Я готов понести любое наказание, даже если судья заставит носить значок Г.А.В.Н.Э. на груди и вязать шапки и носки всем домовикам Англии. Я готов даже отсидеть в Азкабане.

Твой Гарри.

P.S. Я бы не отказался от ужина

– Кто это? – спросила она громко, вспоминая находчивую наглость бывшего друга.

– Не Гарри, – ответила мама.

Гермиона посмотрела на себя в зеркало, отмечая, что новое платье – жёлтое в белую полоску – ей очень к лицу, заправила волосы за уши и спустилась на первый этаж.

По дому витал аромат домашней выпечки.

– Рон?

Друг стоял, рассматривая семейные фотографии на стенах гостиной, которые Грейнджеры недавно достали с чердака, и, наверное, удивлялся тому, что те не двигаются.

«На запах еды, что ли, пришёл?!» – усмехнулась про себя Гермиона.

Он был, конечно, хорош. Мантия старшего аврора, золотое кольцо на пальце, такие же часы на руке и привычная усмешка на губах. Всё-таки его было за что любить.

Он посмотрел на неё и удивлённо захлопал глазами. Ещё бы. Последний раз они виделись, когда она была вся грязная после боя, изнасилованная лучшим другом, в джинсах и повидавшей виды безразмерной кофте. Сейчас же перед ним стояла загорелая, привлекательная девушка со счастливой улыбкой, распахнувшая свои объятия.

Он подхватил её и закружил, но тут же отпустил, словно сделал что-то нехорошее. Теперь она ему не принадлежала, да и никогда не принадлежала, если говорить откровенно. Их объятия всегда были неловкими, короткими и очень, очень редкими.

– Я рад тебя видеть.

– Я тоже, Рон. Видела в газете твои фотографии с Дафной, – статья о новом поместье Гринграссов. – Вы хорошо смотритесь. Садись, пожалуйста, – указала она на диван с яркой цветочной обивкой, сама заняв точно такое же кресло напротив.

– Спасибо, – он сел, но не расслабился и понуро опустил плечи. – Я, наверное, должен был поехать за тобой. Я так и не знаю, что произошло между вами с Гарри.

Она посмотрела на его значок аврора и покачала головой.

– И не надо. И твой приезд ничего бы не решил, я же писала тебе.

– И всё равно, я, как всегда, остался в стороне, – вздохнул Рон, но заметно расслабился после её слов. – Тебя очень ждут в Норе.

– О, обязательно, – кивнула Гермиона и снова заправила волосы за уши. – Я пришлю сову, – она вдруг рассмеялась. – Даже не верится, что снова надо пользоваться совиной почтой. Думаю, надо купить себе одну птицу.

– А как в Австралии?

– Ты удивишься, но там уже давно у всех телефоны.

– О, да, – почесал он рыжий затылок. – Мы отстали.

– Не могу не согласится. Но это даже здорово – окунуться в прошлое. Хочу в Хогвартс, – вдруг хлопнула она в ладоши. – Директор МакГонагалл написала, что можно прийти в любое время. Может быть, я даже стану профессором.

Рон испуганно вздрогнул.

– Или не стану, – усмехнулась она.

– Возьми меня с собой, – улыбнулся он облегчённо. – И Гарри. Как в старые добрые времена.

Гермиона рассмеялась, вспоминая приключения Золотого Трио.

– Останешься на ужин?

– Ну… – он подумал, огляделся, покачал головой и встал. – Наверное, я откажусь.

– Непривычно? – усмехнулась Гермиона.

– Типа того. Ты очень хорошо выглядишь, – он ещё раз окинул Гермиону взглядом, когда она поднялась вслед за ним. – Я долго этого не замечал.

– Спасибо. Ты выглядишь просто чудесно. Такой статный, взрослый. Неудивительно, что на тебя повелась первая красавица слизерина.

Рон даже выпрямил спину, так его распирало от гордости.

– Ты правда так считаешь? – его щёки порозовели. Гермиона редко его хвалила, чаще всего отдавая предпочтения Гарри.

– Правда, правда, когда я тебе лгала?

– Я был рад тебя увидеть. Надеюсь, теперь ты не пропадёшь?

– Нет. Я здесь. Я дома.

Она проводила его до двери и немного постояла возле неё, пока не прозвучал хлопок аппарации.

– Гермиона, пошли ужинать!

– Иду, мам! – крикнула в ответ Гермиона, делая несколько шагов по коридору, как вдруг в дверь постучали.

Гермиона прикрыла глаза. Она прижала руку к груди – так сильно там билось сердце, словно птица, запертая в клетке. Страх, предвкушение, желание огненными потоками носились по всему телу, и она на негнущихся ногах подошла к двери, прекрасно зная, кто стоит за ней.

Она рывком открыла дверь, словно срывая пластырь с раны и удивилась, увидев два карих глаза, так похожих на её. Кошачьих глаза. Огромный рыжий кот висел в воздухе и водил из стороны в сторону пушистым хвостом. Мордочка у него была такая недовольная, что Гермиона невольно развеселилась. Затем он мяукнул, и она протянула к нему руки, сглатывая ком в горле.

Её кот-книзл защитил её во время нападения Пожирателей на Хогвартс в конце шестого курса, приняв на себя чей-то Круциатус. Она так и не решилась завести другого кота, да и не до того было.

– Его зовут Живоглот, – прозвучал голос, и тут же в её поле зрения показалась голова Гарри, который держал кота и улыбался, словно Рождество наступило раньше времени.

– Как оригинально! Ты нашёл безотказный способ добиться моего расположения, – улыбнулась Гермиона, взяв кота на руки и зарываясь носом в пушистую шерсть. – Да, ты чудесный!

Кот довольно замурчал.

– Спасибо, я всегда был горазд на неординарные решения, – ответил Гарри, но Гермиона лишь усмехнулась.

– Не льсти себе. Тебе всегда подсказывали решения, – она отвернулась и прошла в дом, обнимая кота, который уже высунув мордочку, принюхивался к запахам дома и готового ужина. – Кот чудесный. Он остаётся, а ты можешь идти.

Гарри захлопнул входную дверь. Снял ботинки, оставшись в джинсах и светло-зелёной рубашке под цвет глаз.

– К коту прилагаюсь я, – улыбался он.

– Настырное приложение, – хмыкнула Гермиона, взглянув на него через плечо и отмечая, каким красивым и взрослым кажется его лицо без очков.

Внезапно кот вывернулся из рук Гермионы, мягко спрыгнул на пол и пошёл изучать дом. Когда он обнюхивал подушки на диване, вошла Марджери.

– Опять шерсть, Гермиона! Ты не могла завести йоркширского терьера? Они же не линяют! Здравствуй, Гарри, – уперев руки в бока, смотрела она на наглого котяру, который тоже внимательно изучал её. Это был недолгий поединок взглядов.

– Добрый вечер, миссис Уил… – он прекрасно помнил австралийскую фамилию этой семьи. – Грейнджер.