355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Робер Дж. Гольярд » Круг земной » Текст книги (страница 5)
Круг земной
  • Текст добавлен: 13 февраля 2021, 18:00

Текст книги "Круг земной"


Автор книги: Робер Дж. Гольярд



сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

Глава 4. Снежинка

– Эй…

Родрик открыл глаза. Зажмурился и открыл опять: в первое мгновение ему показалось, что он ослеп. Темень стояла кромешная. Родрик покрутил головой. Кажется, там, откуда доносился голос, было что-то вроде отверстия под самым потолком, чёрного на фоне тёмно-тёмного.

– Эй, ты слышишь?

– Добрый человек, – просипел Родрик, – у тебя есть вода?

Наверху, похоже, впали в замешательство.

– Ты хочешь пить? Сейчас.

«И пить, – подумал Родрик, – и есть».

Язык шевелился во рту с наждачным скрежетом. На шее по-прежнему болтался железный ошейник, уже изрядно растёрший кожу. Родрик нащупал цепь: другим концом она крепилась к скобе, вбитой в каменную кладку. С трудом поднявшись на ноги, он вслепую принялся исследовать своё новое жилище. Темница оказалась четырёхугольной и довольно просторной – трёх шагов в ширину (Родрик еле дотянулся пальцами до стены) и чуть больше в длину, насколько можно было рассмотреть, с запертой дверцей по грудь высотой. Ни скамьи, ни стола, ни стула – везде грубо обтёсанный камень. Там, где Родрик и предполагал, действительно обнаружилось узкое окошко, скорее лаз с лоскутом звёздного неба далеко-далеко. С той стороны виднелись жухлые стебельки прошлогодней травы, а стало быть, камера находилась ниже уровня земли. Стены были толстые, не меньше двух локтей.

– Эй, держи… только отойди подальше.

Голос был женский. О, вдруг подумалось Родрику, кажись, это та самая рыжая девица.

– Зачем отойти? – спросил он.

Она помолчала немного.

– Я… боюсь.

Глупая. Родрик, даже если и захотел бы, не смог бы до неё дотянуться. Но он послушно сделал шаг назад. По лазу с шорохом пролетел небольшой кожаный бурдюк и шлёпнулся на пол. Родрик вытащил затычку и с жадностью припал к горлышку. Вода была свежая и холодная.

– Ежели боишься, зачем воду принесла? – спросил он в перерыве между глотками.

– А затем, что моя мать тоже когда-то сюда пришла. Как и ты, из Топи. И такого с тех пор не случалось.

– И откуда же она пришла?

– Не знаю. Я совсем маленькая была, когда её… забрали.

– Кто забрал?

– Слушай, – решительно сказала девица, – я тут не затем, чтобы отвечать на твои вопросы. Затем, чтобы ты ответил на мои. Скажи: ты правда человек?

– Кто же ещё? – буркнул Родрик. Помолчав, добавил: – Добрая девушка, а не найдётся ли у тебя какой-нибудь еды для голодного?

– Если скажешь, что я хочу знать.

– Всё, что захочешь.

Оказалось, у неё с собой уже была краюха хлеба и небольшой ломоть копчёного бекона. Родрик вгрызся в божественную снедь, не забывая прихлёбывать из бурдюка.

– Как тебя… – донеслось из окошка.

– Обожди, милая девушка. – Родрик вытер рот рукавом. – Со мной был товарищ. Не знаешь ли, что с ним сталось?

– Он у меня дома. Я никому не сказала, что есть ещё один. Но он плох, очень плох. Я рану промыла, как могла, живицу с маслом наложила, но я не знахарка. А знахарке его показать не могу. Но хватит, – строгим голосом закончила она. – Ты обещал ответить на мои вопросы.

– Валяй, – согласился Родрик.

– Есть у тебя имя? И как ты оказался в наших краях?

– Я Родрик из рода Оргинов, солдат на службе его высочества… – Родрик запнулся, раздумывая. – Неважно. Просто солдат. Мы с другом шли из Подгорья и заблудились на болоте.

– Родрик? Красивое имя…

Родрик фыркнул.

– …Подгорье – где это?

– Это деревня в двух днях пути отсюда. Наверное, к северу.

– В двух днях? – повторила она. Родрик прямо-таки представил, как эта рыжая сидит перед дырой, наморщив лоб от напряжения. – Такого не может быть. Преподобный Сигерд все земли вокруг знает. Ни в двух, ни в десяти днях отсюда нет ничего. Ни-че-го. Поэтому он тебе и не поверил.

– В таких местах легко не заметить какую-нибудь тропинку.

Девушка помолчала немного.

– Но я тебе верю.

– Почему это? – изумился Родрик.

– Сейчас не скажу. А откуда у твоего друга рана?

– Разбойники. Потому мы и побежали не туда, куда следовало.

– Солдаты – и побежали?

– Когда пятеро на одного, вытаскивать меч – это не храбрость, а глупость.

– У тебя смешная причёска, – вдруг невпопад выдала она.

Родрик пожал плечами.

– Я из физов…

– Физов? Никогда не слыхала.

– Это народ на севере Нордмонта. У нас мужчины вообще голову бреют, только коса из затылка торчит. А я давно на югах живу, поэтому не брею, но коса – это знак. Чтоб неприятель знал, с кем дело имеет.

– Хорошо. Кажется, ты и правда человек. Всё, я должна идти.

– Погоди! – Родрик переполошился. – Скажи, что со мной хотят сделать? Почему держат здесь? Кто лорд этих земель? Как это место называется? Почему меня посадили на цепь? В чём обвиняют? Что это за…

Девица тихо засмеялась.

– Ишь ты… даже у меня в голове нет такой кучи вопросов. Вот выберешься оттуда, тогда и поговорим.

– Как выберусь? – едва ли не с отчаянием выдохнул Родрик. – Меня отпустят?

– Я должна идти.

– Подожди! – крикнул Родрик.

Ответа он не дождался. В сердцах ругнувшись, Родрик вновь уселся на пол.

*      *      *

– Эй…

Родрик встрепенулся и подскочил к окошку.

Он просидел взаперти день, ночь, следующий день и ещё полночи, и за всё это время ему и не подумали принести ни еды, ни воды. Если бы не та добрая девушка, он бы уже сдох от жажды: её фляги при разумном потреблении ему хватило на весь день. О еде Родрик старался не вспоминать, но это было трудно; его желудок, похоже, решив, что хозяину он больше не понадобится, обиделся, свернулся в клубок и заснул где-то в уголочке, отзываясь болезненным стоном на любую мысль о съестном. Когда он последний раз нормально ел, не считая колбасы в доме той девушки?

– Я принесла тебе кое-что. Здесь пирог с капустой и пиво. Но только бутыль верни, а то у меня нету больше.

Ах, какая деваха. Умница – знает, что мужику надо. Из окошка показался холщовый мешок, привязанный к верёвке. Родрик торопливо его развязал, вытащил пирог, завёрнутый в тряпицу и глиняную бутылку, перелил пиво в флягу и положил бутыль обратно в мешок. Тот с тихим шорохом пополз наверх.

– Спасибо, добрая девушка. В долгу не останусь, поверь. Как тебя зовут, красавица?

С той стороны лаза хмыкнули.

– Так уж и рассмотреть успел? Зовут Эирлис…

Точно, вспомнил Родрик, именно так назвал её тот святоша. А рассмотреть – ну, не так уж и хорошо, но успел. Очень милая.

– Эирлис, – сказал он, задумчиво жуя пирог, – это значит…

– Снежинка.

– Точно. Но ты скорее… огонёк.

– Когда как. Но я вот что сказать хотела: нынче утром её милость с внучком приехала, я подслушала, о чём она с преподобным говорила.

– Её милость? Кто это? Я не из этих мест, девушка.

– Баронесса Кадвана, Ладлоу и прочая и прочая. А внука Экхарт зовут, но он ещё совсем мальчишка.

– А кто у неё сеньор? – встрепенулся Родрик. – Герцог Бедвир? Или, может, Когар?

– Не слыхала таких. Нет над нашими господами сеньоров. Да и вообще никаких сеньоров, кроме них, нет. Герцоги? Да, я знаю, были такие, давным-давно, мне отец Сигерд рассказывал. Но это уж тыщу зим назад.

– Тысячу? Хм… и о чём же говорили? Эта баронесса?

– О тебе. Её милость желает тебя к себе забрать, не знаю зачем, а отец Сигерд думает, что уитенагемот этого не позволит.

– Уите… кто?

– Уитенагемот. Совет мудрых. Он правит, пока лорд Экхарт в возраст не вошёл. А её милость Брегис очень сердилась и клюкой стучала…

– Почему эти мудрые не позволят? Извини, девочка, но я ни грана не понимаю. Что я сделал такого, какой закон нарушил? Ежели только из-за того, что в твой дом без приглашения зашёл…

Эирлис молчала так долго, что Родрик забеспокоился.

– Они… – наконец, протянула она, – они думают, что ты не человек.

– Да что за ведьмовщина! – Родрик рассердился. – А кто я, матолух мне в глотку? Здесь есть закон, или только одержимые, которые самосудничают? Людей без вины на цепь сажать…

– Ты не понимаешь. Ты не из этих мест, а те, которые в лесу, каждую зиму сюда приходят. Вот народ и боится.

– Вот оно что. – Родрик задумался. – Кто из лесу приходит? Гладды? Разбойники? Они думают, что я один из них?

– Нет, не разбойники. Я не смогу объяснить. Преподобный Сигерд сможет, но не знаю, станет ли. Но я знаю, как тебя вызволить, есть один способ. Мне старая Гера подсказала. Надо только, чтоб ты молчал, и мне не противоречил, когда спрашивать будут.

– Ежели и правда вызволишь, то я согласен. Но скажи мне, милая Эирлис, зачем ты мне помогаешь?

Девушка помолчала немного, потом до Родрика донёсся её вздох.

– Так и быть, скажу. Я в ту ночь перед сторхами гадала, и святая Аберта поведала, что тот мужчина, которого первого на обратном пути увижу, мне предначертан.

Родрик поперхнулся остатками пирога.

– Чего?!

– Да. Тебя и увидела.

Родрик ошеломлённо покачал головой. В этой деревне определённо кто не фанатик, тот сумасшедший.

– Сторхи – они плохого не пообещают, – продолжила Эирлис, – стало быть, я тебе верить должна. И вот ещё что: думаю, тебя с утра выведут. Зима уж скоро, медлить нельзя.

– Зима? – недоумённо буркнул Родрик. – Бычий месяц на дворе…

Ответа он не дождался: девушка упорхнула так же неслышно, как и пришла.

*      *      *

К той цепи, что крепилась к ошейнику, добавилось ещё две, от кандалов на запястьях. Родрик шёл, раскинув руки: другие концы цепей, настороженно на него глядя, держали крепкого вида мужчины. Толпа народа окружала площадь, хмурая и жёсткая; многие сжимали в руках дубинки или короткие рогатины с коваными наконечниками.

Родрика это потрясало. Ладно бы дхарг какой-нибудь или тролль ростом в три человеческих, с зубами, на которых мясо человечье висит – это понятно. Такую тварь на крепкой узде держать надо, но он-то что? Чего они все боятся?

Утро выдалось на удивление погожим; выглядывавший из-за горных пиков солнечный диск немилосердно слепил глаза. Родрик в недоумении щурился на далёкие вершины: Нордмонтские горы он знал хорошо, но это не было на них похоже. «Да и встаёт-то солнце на востоке, – обескураженно думал он, – а Нордмонт – он на севере». Долину, в которой располагалось селение, почти со всех сторон окружали заросшие лесом скалы, высокие и кривые, как если бы в древние времена чья-то гигантская рука струйкой, каплей за каплей пролила на землю мокрый песок, закаменевший уродливыми наростами. Вдали на вершине одной из гор угадывался зáмок, и оставалось только догадываться, каких усилий стоило его возведение. Наверное, баронский.

Родрика подвели к дверям высокого дома, стоявшего отдельно от прочих, и ткнули в спину древком. Родрик едва не потерял равновесие. После дневного света ему понадобилось несколько мгновений, чтобы глаза привыкли к сумраку комнаты.

Зала оказалась обширной, вытянутой в длину, с деревянными столбами, поддерживавшими потолочные балки, тусклыми шпалерами на стенах, и ещё более тусклым светом, еле пробивавшимся сквозь серую слюду окошек. Внутри огромного камина полыхало целое дерево. У стен толпилось дюжины две человек. Вполоборота к камину стояли два трона, точнее, стула с очень высокими спинками; на том, что слева, величественно восседала женщина.

Баронесса была возраста непонятного, но определённо не первой молодости. В платке, обмотанном вокруг головы, плотно к подбородку, прикрывавшем впалые щёки (лицо от этого казалось треугольным), в круглой шляпе, расшитой богатой вышивкой. Её милость сидела прямо, как деревянная, и не отрываясь смотрела на пленника. Глаза у неё были большие, голубые и строгие, окружённые сеточкой сухих морщин. Руки, тонкие и такие же сухие, она бесстрастно сложила на коленях; длинные рукава ниспадали почти до пола.

На другом стуле елозил мальчишка лет десяти на вид: с соломенного цвета шевелюрой, в вычурном кафтане, с настоящим мечом на боку, правда, ещё маленьким. Его ноги, едва достававшие до пола, отбивали нетерпеливую дробь. Юный барон в очередной раз дёрнулся, зелёный с золотом плащ съехал с его плеча, показав вышитый на кафтане герб, и Родрик опять впал в ступор. Он не знал такого герба. На щите Бедвиров был красный единорог на синем фоне, герцога Когара – два золотых льва с лазурными языками, графа Тэлфрина – медведь с суковатой палкой. Здесь же – семь серебряных стрел, перевязанных пурпурной лентой, и с баронской короной наверху – тонким золотым ободком с пятью жемчужинами. «Ах, да, – лихорадочно соображал Родрик, – это же бароны, а стало быть, ни к герцогам, ни к графам они отношения не имеют». Но всё равно: здесь, в северо-западных землях Корнваллиса, не было никаких баронств. Все они – на востоке или юге, в королевских владениях, и тамошние эорлины являются вассалами короля. «Что это за места, матолух мне в глотку?!»

Баронесса едва заметно повела рукой, и почти неслышный гомон присутствующих затих сам собой. Она еле заметно кивнула, и пленника подвели поближе, однако же не настолько, чтобы представлять опасность.

– Если ты истинно человек, – негромко произнесла баронесса, глядя на Родрика, – ответствуй, как зовут, кто твой господин, и как оказался в наших владениях?

Родрик посмотрел ей в глаза. Голос её был тихим и слегка хрипловатым, но совсем не грозным.

– Моё имя – Родрик из рода Оргинов, лордов Харлеха, и я солдат на службе у его светлости Леофрика, герцога Бедвира и властителя всех западных земель.

– Ты лжёшь. Здесь нет никаких западных земель.

Родрик как бы невзначай шевельнул запястьем. Цепь тут же натянулась: те мужчины зорко за ним следили. Но если даже получилось бы вырваться, от такой толпы всё равно не убежать. Что так, что этак: виселица или виселица. Внутри вспыхнула искорка злости. «Гори всё огнём».

– А как зовут ту, кто обвиняет сына лорда во лжи?

В Нордмонте за такие слова, обращённые к любому эорлину, можно было лишиться языка.

Глаза баронессы сверкнули, но ответить она не успела. Из сумрака внезапно вынырнул какой-то старик, одетый в длинную серую хламиду; на шее висела внушительной толщины золотая цепь с медальоном.

– Как смеешь ты, смерд… – зашипел он.

– То есть, почтенный Бревальд, – перебила его баронесса, – вы всё же видите в нём смертного?

– Либо нежить, либо наглый простолюдин, – вызывающе ответил старик, – конец для него один…

– Я поняла вас, уважаемый. Но для нежити и простолюдинов законы разные. Что думают остальные уитаны?

Мудрые, вспомнил Родрик. Уитенагемот. Он так понял, что это что-то вроде регентского совета при малолетнем наследнике. Краем глаза он уловил шевеление сбоку. Повернул голову, насколько позволял ошейник. Растёртая до крови кожа зверски болела, как и ожог на груди. Присутствующие, кланяясь, расступились, и в середину залы гуськом потянулись ещё несколько человек в таких же светло-серых рясах и с медальонами. Двое из них поддерживали под руки высокого старца с клюкой, который шёл во главе процессии. Тот был слеп или почти слеп: из-под невероятно кустистых бровей на Родрика смотрели белёсые глаза без зрачков.

– Почтенный Хорхе… – сказала баронесса.

Старик остановился. Те двое тотчас его оставили и, кланяясь, задом попятились в стороны.

– В наше время, когда вечер мира клонится к полному закату, старое зло, не прекращавшее ни на одну минуту, в силу неиссякаемого вреда своего падения, насылать на мир полную яда заразную чуму, особенно отвратительным образом проявляет себя, так как в своем великом гневе чувствует, что в его распоряжении осталось мало времени…

– Ближе к делу, дядюшка…

Хорхе гневливо стукнул клюкой по полу. Руки его дрожали от старости. Тут же рядом возник другой уитан, совсем молодой, Родрикова возраста, не старше, с остренькой аккуратно подстриженной бородкой, и едва заметно поклонился в сторону помоста.

– Многоуважаемый Хорхе хочет сказать, что власти диавола имеется предел, ибо если бы предела этого не было бы поставлено, ничто не могло бы помешать ему поработить тела и души правоверных. Опыт и знания показывают, что в наших силах постичь смысл и сущность этих пределов и найти способы их использования для защиты от козней нечистого. Как сказано в «Муравейнике» святого Нидера, самый простой из них состоит в учинении внешних препятствий отродьям Виловым, ибо, как известно, взятые под стражу истинно верующими, оборотни теряют искусство своего превращения, однако стоит лишь ослабить бдительность либо усомниться в способности веры самим фактом своего наличия противостоять ухищрениям…

У баронессы сделался такой вид, словно в рот ей попала ложка соли, а вокруг одно приличное общество.

– Ледмар, я прекрасно поняла, что имеет в виду многоуважаемый Хорхе. Можно сколько угодно рассуждать о способах защиты от тех существ, но, как мне помнится, Орден до сих пор не особенно преуспел в этом.

– Но, ваша милость…

Баронесса нахмурилась.

– Достаточно. До тех пор, пока не доказана дьявольская сущность этого… человека, это пустое. Я хочу услышать мнение всего уитенагемота.

– Тот, кто не в граде божьем, не может быть сюда допущен, – прокаркал Хорхе, – ибо всё, что оттуда – суть от тёмного!

Старик воздел руку с клюкой к потолку и хрипло завыл:

– Изыди, злой дух, полный кривды беззакония; изыди, исчадие лжи, изгнанник из среды ангелов; изыди, змея, супостат хитрости и бунта, недостойный милости божией; изыди, сын тьмы и вечного подземного огня; изыди, хищный волк, полный невежества; изыди, черный демон; изыди, дух ереси, исчадие Гленкиддираха, приговорённый к вечному огню; изыди, негодное животное, худшее из всех существующих; изыди, вор и хищник, полный сладострастия и стяжания…

Хорхе закашлялся, согнувшись в три погибели. Баронесса бесстрастно наблюдала за его корчами.

– Ледмар, – сказала она, – будь любезен, проводи преподобного. И дай отвару.

Ледмар подскочил к старику и услужливо подхватил его под локоть. Тот выдернул руку, но послушно поплёлся к дверям, останавливаясь через шаг, потрясая клюкой и одышливо зудя:

– …изыди, злой дух, приговоренный к вечному мучению; изыди, грязный обольститель и пьяница; изыди, корень всех зол и преступлений; изыди, изверг рода человеческого; изыди, злой насмешник, полный лживости и возмущения; изыди, враг правды и жизни; изыди, источник несчастий и раздоров; изыди, ядовитый скорпион, дракон, полный злых козней; изыди, лакей Вила, привратник царства мучений; изыди, лжец коварный, поганый, зачумленный…

Баронесса проводила Хорхе взглядом, едва заметно покачав головой.

– Почтенный Бревальд?..

– Такого не случалось уж много зим! – тут же откликнулся старик с цепью на шее. – Моё слово – нет! Мы должны оберегать свою паству!

– Почтенный Титла?

Дородный мужчина с красным лицом поклонился. Он единственный из уитанов был не в рясе. Тучное тело едва не внатяжку обтягивал кожаный камзол, зашнурованный по бокам. На роскошном поясе висел кинжал в богато разукрашенных ножнах.

– На моей памяти из Топи ни разу никто не появлялся с добрыми намерениями, – прогудел он. – Но этот… – он небрежно мотнул головой в сторону Родрика, – не похож на тех, кого я видел.

Он подошёл к Родрику, тяжело дыша и тряся пивным животом. Титла был его выше на полголовы, с тёмными глазами, в которых не было ни грана страха. С крючковатым носом и причёской, которая в других обстоятельствах Родрика бы позабавила: было похоже, что на его голову надели маленький горшок, а потом отстригли всё, что торчало снаружи. Черты его лица, однако, были таковы, что смеяться хотелось меньше всего. На шее уитана болталась толстенная, в три пальца, золотая цепь. Титла склонил голову, сверля взглядом.

– Я бы… понаблюдал, – закончил он. – В конце концов, ни одна тварь из мяса и костей не устоит перед добрым топором.

Баронесса кинула.

– Почтенный Сигерд?

Только сейчас Родрик заметил того монаха. Он стоял возле одного из столбов, наполовину в тени. Сигерд вышел на середину залы, а за ним, будто собачонка на привязи – Эирлис. Волосы у неё были растрёпаны.

– Как известно, – негромко произнёс монах, – порождениям Вила неведома истина, ибо сама их суть неистинна. Белое они всегда назовут чёрным.

Стоявший в двух шагах почтенный Бревальд усмехнулся.

– Как можем мы определить, лжёт ли этот… пришелец?

Вместо ответа Сигерд повернулся к Родрику.

– Скажи, незнакомец. И скажи так, чтобы мы тебе поверили.

Родрик, лихорадочно соображая, набрал в грудь воздуха.

– Клянусь именами Эогабала, отца всего сущего, и праматери Боанн, что я тот, за кого себя выдаю, и пусть истинные боги поразят меня лютой смертью, если в моих словах есть хоть доля неправды.

Сигерд кивнул.

– Я наблюдал за этим человеком два дня, – сказал он, – и если никому из круга земного не дано попасть в царство Вила, сохранив свою человеческую сущность, то равным образом тёмный мир не сможет принять истинно верующего, и отторгнет его. Такого действительно не случалось уже давно, но давно – не значит никогда, и эта девочка, – Сигерд вытолкнул вперед Эирлис, – тому доказательство. Мы все знаем историю её матери. Она была ребёнком, когда появилась здесь, и только это спасло её от поспешной расправы. Тогда господь уберёг нас от ошибки, но не стоит искушать его терпение повторно. Быть может, появление этого человека… это знак. – Сигерд медленно обвёл собравшихся взглядом. – Знак того, что большой круг замкнулся. А это значит, что времени у нас немного.

По залу будто пронёсся ветерок. Люди шептали и оглядывались.

– Эирлис, – приказал он, – говори.

Девушка огляделась как затравленный зверёк. И вдруг подскочила к тому мужчине, который держал цепь, прикреплённую к ошейнику Родрика.

– Отдай, – глухо сказала она. Тот от неожиданности выпустил цепь. – Я, Эирлис, дочь Тедгара и Уны, по древнему обычаю пробной ночи первой заявляю права на этого мужчину, и пусть гнев праматери Боанн падёт на того, кто посмеет отобрать его у меня.

– Суккубы и инкубы! – выкрикнул Бревальд. Он воздел руки, вытаращенными глазами оглядывая собравшихся. –Древние боги суть демоны, а эти двое – их посланники. Пришелец и дочь пришелицы! Ваша милость, опомнитесь!

Баронесса сидела, задумчиво насупив брови. В зале воцарилось молчание. Наконец, она встала, аккуратно расправила платье.

– Перед всем добрым народом Кадвана ответь, незнакомец: согласен ли ты?

– Я… – Родрик, вспомнив наставление Эирлис, решительно кивнул. – Да, я согласен.

– Да будет так. Снимите с него кандалы. Девушка, ты можешь его забрать. Но… с одним условием. Незнакомец, кто бы ты ни был, до следующей зимы я жду тебя в Ладлоу.

Баронесса развернулась и, подобрав юбки и ни на кого не глядя, направилась к дверям. Эирлис зыркнула на Родрика.

– Пошли, – сказала она.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю