Текст книги "Антиутопия (ЛП)"

Автор книги: Rizzle

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Она почувствовала мою меланхолию и приподнялась на цыпочки, чтобы поцеловать меня в висок.

– Еще рано. Ты хочешь чем-нибудь заняться?

Я хотел пойти домой и заняться с ней любовью перед камином в гостиной. А потом уснуть до следующего года. Но я чувствовал себя виноватым из-за того, как часто отсутствовал, поэтому обычно позволял ей выбирать для нас развлечения.

– Есть что-нибудь на примете?

– Вышел фильм, от которого Рон с Гарри с ума сходят.

О, весело. Я знаю вкус Поттера и Уизли. Последнее, что я видел с Гермионой, тоже было по их сомнительной рекомендации. Фильм назывался «Борат», и я до сих пор жду, когда эти полтора часа моей жизни вернутся.

В итоге мы посмотрели «300 спартанцев», боевик о битве при Фермопилах. Будет достаточно сказать, что вы не смогли бы оторвать мой взгляд от экрана и с помощью металлической лопатки и ванны с жиром.

Позже тем же вечером я занялся с Гермионой любовью у камина в гостиной. И, несмотря на мрачные предсказания, у меня осталось достаточно энергии, чтобы сделать это еще раз, прежде чем отключиться на ковре. У моей бедной жены не хватило духу разбудить меня. Она стащила одеяло из нашей спальни и спала со мной на полу.

========== Глава 9 ==========

Брошенную перчатку невозможно игнорировать. Забавно. Мы с Поттером как мел и сыр. Единственное, что у нас общего, – это Гермиона. И все же, как и Поттер, я никогда не могу отказаться от личного вызова.

Алистер Джей Рентроу был директором отдела управления иностранной валютой, которым я руководил в Гринготтсе. Мы наслаждались новой политической и экономической стабильностью в этом мире после Волдеморта, и другие волшебные страны сделали решительный шаг в поддержке европейской магической валюты.

Я банкир. В особо защищенных хранилищах, которыми я управлял, хранилось золото со всех уголков Европы, Азии, Индийского субконтинента, а иногда и африканских тиранов. Исключение составляла Северная Америка. Волшебное правительство США все еще не доверяло безоговорочно безопасность своего золота стране, которая знала и Гриндевальда, и Волдеморта. Не могу их винить.

В тот четверг утром Рентроу вошел в мой кабинет с улыбкой, похожей на ржавое лезвие бритвы. Я мгновенно насторожился.

Рентроу – нувориш. До его успеха в Гринготтсе его семья была таким же рабочим классом, как пара старых шахтерских сапог. Он ненавидел меня. Я не мог понять почему, пока Филомена не спросила:

– Вы видели, как он пьет чай, мистер Малфой? Он может пройти сотню уроков поведения и прочитать дюжину книг по этикету, но он никогда не будет держать чашку чая как вы.

После этого – помимо того, что я стал немного стесняться того, как держу чашку с чаем, – я начал замечать, как он наблюдает за мной: с легкой усмешкой, замаскированной под постоянное недовольство начальством. Он часто ходил к тому же портному, что и я, но по какой-то необъяснимой причине его брюки всегда были немного коротковаты, или покрой его пиджаков был слишком узок (я подозревал, что к этому имело отношение его злость на весь мир). Он был человеком, не вполне спокойным ни в своей шкуре, ни в среде, которую выбрал для работы. В этом не было моей вины, однако это стало моей проблемой. Я подозревал, что он испытывал смесь ликования и тревоги оттого, что должен быть моим начальником. Он сделал все, что мог, чтобы превратить мою жизнь в Гринготтсе в ад. Я уклонялся и уходил, где это было возможно, но знал, что рано или поздно моя удача закончится.

После того как Филомена провела его в мой кабинет, даже не сказав «доброе утро», Рентроу бросил мне на стол толстую папку.

– Генри Уинкинс ушел в отставку на прошлой неделе. Вы берете на себя оценку безопасности хранилищ.

Я моргнул, а затем потянулся за папкой, открыл ее и посмотрел на бланки с красными пометками.

– Могу поинтересоваться, как долго я буду исполнять обязанности Уинкинса?

– Пока не найдем подходящую замену, – ответил Рентроу. – Вы же знаете, как это бывает. Выпускники хотят пройти стажировку в Министерстве. Никто не хочет работать здесь.

Это было полной чушью. Правда, министерские должности всегда очень востребованы, но работа в Гринготтсе – это нечто особенное. Мы принимали только самых лучших и ярких. Увиденное в этой папке было работой, которой хватило бы на целый год, и он ожидал, что я справлюсь с ней самостоятельно.

– Я никак не могу выполнить эти проекты в указанные сроки. Не сейчас, когда требуется разобраться с беспорядком, созданным недавней кражей. Возможно, с несколькими дополнительными сотрудниками и продлением сроков я мог бы…

– Боюсь, никаких помощников не будет, – перебил он. – Департамент правопорядка почти закончил расследование этого маленького инцидента. И я не понимаю, зачем нужно привлекать еще и вас.

– Сто килограммов золота – это не «маленький инцидент», – сказал я, озадаченный тем, что он не был так взволнован происшествием, как остальные. – Авроры потребовали отчета от всех руководителей подразделений относительно нашей безопасности. Я еще не представил свой, – напомнил я ему.

– Я уверен, что вы могли бы избавиться от необходимости сдавать этот отчет, если бы действительно захотели, – многозначительно ответил он. Ублюдок ухмыльнулся. Я сделал вид, что не понимаю его намека. – Ты уложишься в эти сроки, Малфой, или…

Я откинулся на спинку кресла и сделал еще одну вещь, которую перенял у отца. Я смотрел на него сверху вниз, хотя он стоял, а я нет.

– Или что?

Он сглотнул и стал неприлично пурпурного цвета.

– Или будешь уволен.

– Уволен? Мой отдел всегда был безупречным.

И тогда он сказал это. Думаю, он никогда не хотел быть настолько очевидным в своих мотивах, но в тот день ничего не мог с собой поделать.

– Если у тебя с этим проблемы, ты всегда можешь пожаловаться жене.

Я встал. Кресло заскрежетало по полу.

– Что ты сказал?

Рентроу благоразумно направился к двери.

– Я уверен, что у миссис Малфой достаточно влияния на министра, чтобы что-то предпринять, если мысль о небольшой сверхурочной работе так сильно тебя беспокоит?

Небольшой сверхурочной работе? Он бросил меня между молотом и наковальней. Либо я бегу и кричу Гермионе, что надо мной издеваются на работе, либо проглатываю все издевательства и забираю документы Уинкинса.

– Все будет в срок, – прошипел я. – А теперь убирайся из моего кабинета, пока я не ударил тебя кулаком в лицо.

– А теперь смотри сюда!

Я обошел стол и с отвращением увидел, как он схватился за дверную ручку.

– Держи дистанцию, Малфой! Я могу уволить тебя только за это!

Потребовалось невероятное усилие, чтобы не прикоснуться к нему. Я двинулся на него, не останавливаясь, пока мое лицо не оказалось в нескольких дюймах от его красного, потного лица.

– Ты можешь, но я вернусь домой все тем же Драко Малфоем, я прав? А кто ты такой, как не случайно удачливый сын мясника из Лютного переулка? – Я наклонил голову и осторожно понюхал его воротник. – Никогда не избавишься от этой вони, не так ли?

Он что-то пробормотал. Это звучало как попытка угрозы, но даже в этом отношении он никогда не будет дотягивать. А потом выскочил за дверь, захлопнув ее за собой.

Когда вошла Филомена, я сидел за столом, обхватив голову руками.

– Я так понимаю, ты все слышала?

– Трудно было не услышать. – Она взяла папку с моего стола, осмотрела ее и вернула на место, выглядя встревоженной. – Расскажи Гермионе. Министерство против такого рода вещей, но, к сожалению, Рентроу делает это лучше, чем большинство.

Неофициальная практика, принятая некоторыми членами сообщества, – сделать жизнь бывших сторонников Волдеморта как можно более несчастной. Угрозы, домогательства, шантаж, вымогательство, а иногда и кое-что похуже.

Я откинулся на спинку кресла и задумчиво забарабанил пальцами по столу.

– Просмотри мои встречи на следующие шесть месяцев. Отмени все несрочные до конца сегодняшнего дня. У нас много работы.

========== Глава 10 ==========

Пробуждение с Гермионой Грейнджер – это Опыт.

Было воскресенье, а по воскресеньям я обычно долго сплю. Однако есть вещи, ради которых стоит просыпаться.

Я проснулся от ощущения мягких, теплых поцелуев, спускающихся от щеки к шее, по обнаженной груди и вниз к животу, прямо под пупок. Простыни сползли ниже. Длинные, вьющиеся волосы следовали за волной поцелуев, ухитряясь касаться всех чувствительных к щекотке мест. Я даже не потрудился открыть глаза или пошевелиться.

Гермионе нравилось делать это со мной. Я был счастливчиком по многим причинам, но ее склонность будить меня вот так по утрам в выходные должна была быть первой в списке. Нельзя отрицать, что у нее был талант, и, слава Мерлину, у меня хватило ума не спрашивать, как она приобрела это умение.

Если бы у меня хватило наглости не возбудиться к тому времени, когда она доберется до члена, она поместила бы его мягкую, податливую головку в рот и слегка пососала, сначала создав впечатление, что это все, что она сделает. Это все, что некоторые женщины склонны делать. И я бы не стал с этим спорить. Неважно, сколько раз она делала это со мной, мой мозг всегда возвращался к тем же выводам.

Но нет, она пошла дальше. Облизала меня: вверх, вниз и по кругу, пока я не стал твердым и блестящим. Она сжала губы на самом кончике, а затем возобновила все с самого начала, только на этот раз потянулась губами вниз дальше, втягивая больше меня в рот, скользя к основанию члена. Иногда она позволяла себе пройтись зубами вдоль чувствительной нижней части члена. Это сводило меня с ума. Единственная мысль – схватить ее за голову и засунуть в нее член до основания, но я этого не сделал. Я терпел ее медленный ритм, пока, Мерлин, не увидел, как ее рот обхватывал член у самого основания, а затем Гермиона оторвалась и повторила эту пытку, пока я не дал ей то, что она хочет, – полное и бесповоротное освобождение.

У большинства людей есть будильники. У меня была Гермиона Грейнджер.

Ничто не могло сдвинуть меня с моего очень удобного места. Я лежал на кровати. Расположение подушек безупречное. На улице было холодно и шел дождь, а моя жена была богиней.

В то утро, после того как она закончила превращать меня в желе, она прижалась ко мне и сказала:

– Хочу завтрак из «Макдоналдса».

Я резко открыл глаза.

– «Макдоналдса».

– Да, мне хочется горячих пирожков.

Я никогда не понимал, почему их называют «горячими пирожками». Разумеется, более подходящим названием было бы «влажные губчатые мембраны». В «Макдоналдсе» нет настоящей еды. Масло – не масло. Сироп – не сироп, а яйца – невероятно! – одновременно и резиновые, и порошкообразные. Как могли существовать тысячи таких ресторанов по всему миру? Любое заведение, если бы подавало такую дрянную еду в волшебном мире, было бы сожжено разъяренной толпой в первый же месяц.

– Я знаю, что ты любишь картофельные оладьи и картошку фри, – заметила она, чувствуя, что я не проявляю энтузиазма. Она ухмыльнулась.

Это было правдой. Я терпел картофельные оладьи и картошку фри, исходя из логики, что с жареной картошкой ничего плохого сделать нельзя.

– Отлично, – простонал я, поднимаясь с кровати и потягиваясь. – Погнали в «Макдоналдс».

Она с торжеством поцеловала меня в щеку и включила душ на полную мощность, я присоединился к ней. И продержал ее там дольше, чем требовалось для утренних водных процедур.

Мы едва добрались до города к одиннадцати и чуть не пропустили время завтрака.

========== Глава 11 ==========

Если бы у меня была последняя трапеза (а я предполагаю, что это будет по крайней мере три блюда), она бы состояла из крем-брюле, затем – крем-брюле, а после – крем-брюле.

Я обхватил ее за талию, когда она повернула за угол, направляясь в дамскую комнату. Она хихикнула, когда я открыл дверь и вытащил ее на лестничную клетку. Шлейф платья чуть не зацепился, и я с минуту тщательно собирал шелк и тюль цвета шампанского, а потом захлопнул дверь ногой. К тому времени, как я закончил, Гермиона уже сгибалась от смеха пополам.

– Ты гораздо лучшая подружка невесты, чем Джинни, – сказала она мне.

– Спасибо. Наверное.

Она с гримасой рассматривала асимметричный шлейф платья.

– Скажи правду. Я похожа на торт с растаявшей глазурью, стекающей с одного бока, да?

Вообще-то платье мне очень понравилось. Я не ожидал этого, когда она впервые описала мне его. Оно современное, а я не чувствую себя комфортно с чем-то современным. Это было платье без бретелек из дикого шелка шантунг кремового цвета с деконструированным шлейфом из тюля и необработанного шелка, ниспадающего с ее левого бедра. Как обычно, на ней был минимум украшений: только обручальное кольцо, бриллиантовый браслет (подарок Поттера и его жены) и пара бриллиантовых сережек-гвоздиков (от меня).

– Ты прекрасно выглядишь, – сказал я, не склонный к излишним комплиментам. – Однако в данный момент меня гораздо больше интересует, как ты будешь выглядеть без этого платья. – Я запечатлел горячий влажный поцелуй на ее обнаженном плече.

Она вздрогнула в ответ, а затем, к моему раздражению, схватила меня за запястье, чтобы проверить часы.

– До конца приема осталось два часа, мистер Малфой. Вы можете до тех пор держать его в штанах?

– Еще два часа этой пытки?

– Мне очень жаль, что ты находишь это скучным, но ты сделал мне предложение, – чопорно заявила она.

– Именно так, – протянул я. – Скажи, твой двоюродный дедушка Бен всегда берет с собой воображаемого пуделя или только по особым случаям? – Мне пришлось подождать, пока она снова не отдышалась от смеха. Интересно, привыкну ли я когда-нибудь ко всему этому веселью?

– Насколько я понимаю, дядя Бен познакомил тебя с Руби?

– Он кормил невидимую собаку под столом, – сообщил я.

– Ему девяносто, он наполовину слеп и почти глух. Ему позволительны причуды.

– О, конечно. Но разве они должны быть и у меня?

Раскаты смеха продолжились.

– Он попросил меня погладить эту тварь на глазах у твоей матери, которая постоянно подкладывала мне еду на тарелку, когда думала, что я не смотрю.

Гермиона обвила руками мою шею и посмотрела на меня с легким беспокойством.

– Мы обе заметили, что ты почти ничего не ел за ужином. Это нервы?

Я фыркнул.

– Встречи с Волдемортом были нервами, это ничто по сравнению.

Тепло покинуло ее лицо.

– Я совершенно уверена, что ты не сравнивал нашу свадьбу с аудиенцией у Волдеморта, да не упокоится он с миром.

Я поморщился.

– Прости.

Если бы я только знал, как часто буду говорить ей это слово в течение нашего недолгого брака.

Гермиона простила меня. Она часто так делала.

– Да ладно тебе.

– Куда мы идем?

Она не ответила, но повела меня обратно в коридор отеля, мимо вращающихся двойных дверей. Я увидел, что мы оказались на кухне.

К нам подбежал женоподобный молодой человек, в котором я смутно узнал главного поставщика провизии.

– Мисс Грейнджер! Проблемы?

– Вовсе нет, Филипп, и теперь я миссис Малфой. – Она усмехнулась, когда я слегка раздулся от гордости. – Мы просто хотели попробовать десерт. Если все готово, может, выпьем немного, пока остальные гости не сели за стол?

Филипп выглядел расстроенным из-за того, что ему пришлось разочаровать своего клиента.

– Простите, мадам, но мы только наполовину закончили! Может быть, я принесу вам с мистером Малфоем что-нибудь еще?

Гермиона сморщила нос.

– А есть крем-брюле?

Официант подошел к большому серебряному холодильнику и вытащил две керамические формочки с заварным кремом.

– Ваш крем-брюле, мадам Малфой, – сказал Филипп. – Но нам еще предстоит опалить верхушки, чтобы сделать карамельную корочку, вы ведь понимаете?

Гермиона взяла формочки.

– Все в порядке, мы справимся. Спасибо, Филипп. – Она протянула мне одну, взяла у официанта две ложки и вывела меня через заднюю дверь кухни.

Я не был удивлен, что Гермиона знала, куда идет, так как она была сильно вовлечена во все аспекты планирования свадьбы.

Мы вышли на тихий балкон в противоположном конце отеля. Кафе, пристроенное к нему, было закрыто на ночь, так что мы ели наш восхитительный десерт в счастливой тишине, наблюдая за оживленным движением лондонского Сити внизу. Отсутствие магии на нашей свадьбе из-за присутствия родственников Гермионы также стало причиной отсутствия моих родителей. Я чувствовал себя оскорбленным их упрямством, особенно после того, как они уже дали нам свое благословение. Я не был уверен, как пройдет день, но до сих пор все было терпимо. Оказалось, в присутствии Гермионы я могу вынести все, но она слишком часто была далеко от меня, когда мы разговаривали с гостями. Я думаю, она понимала и оттого подарила мне эту маленькую передышку с ней наедине.

Слишком скоро настало время возвращаться.

Она снова посмотрела на мои часы.

– Тосты через пять минут!

Очевидно, она запомнила расписание на весь вечер. Кто-то однажды мне сказал, что Гермиона Грейнджер может организовать вторжение в другую страну. И я склонен согласиться.

Моя – уже четыре часа – жена взяла меня за руку.

– Так! Ты готов?

Нет. Но меня это никогда не останавливало.

========== Глава 12 ==========

Из всех крайне маловероятных вещей, которые случались со мной в жизни, список возглавляет двадцать первое свидание с Гермионой Грейнджер.

Позвольте подытожить.

Я стал Пожирателем смерти на седьмом курсе Хогвартса, следуя по стопам отца. Я пособничал в убийстве Альбуса Дамблдора, возможно, одного из величайших магов современности. Я пытался поймать Гарри Поттера для моего тогдашнего хозяина, Лорда Волдеморта. Я организовал вторжение в Хогвартс Пожирателей смерти, в результате которого погибли студенты, авроры, члены Ордена, Винсент Крэбб и, косвенно, Северус Снейп.

Теперь мне пришлось добавить к списку «занимался любовью с Гермионой Грейнджер». Сдержанность и уравновешенность в наших, возможно, маловероятных отношениях заставили бы Дамблдора и Снейпа гордиться. Нас нельзя было обвинить в том, что мы торопим события. До нашего двадцать первого свидания все было гладко и спокойно. Она даже не позволяла мне поцеловать себя до того вечера.

Оглядываясь назад, признаю, возможно, мне следовало подождать и поцеловать ее на ночь на пороге, потому что то, к чему привел этот поцелуй, больше подходило для уединения спальни.

Или хоть какого-нибудь помещения.

Маггловские автомобили считаются помещением?

Проблема с приготовлением на мучительном медленном огне в течение очень долгого периода времени заключается в том, что требуется лишь один небольшой ляп, и внезапно ваш суп почти выкипает до нуля, оставляя лишь раскаленную кастрюлю.

Было уже за полночь, и на стоянке стояло всего три машины, одна из которых принадлежала ей. Мы кувыркались на заднем сиденье, как пара семнадцатилетних подростков, охваченных гормонами, а пряжка ремня безопасности больно впивалась мне в колено.

Она губами прижималась к моей шее, слегка посасывая кожу, пока я выполнял медленное скольжение и ритм толчков внутри нее. Еще немного – и вечер закончился бы за тридцать секунд. Тихие стоны и всхлипы, которые она издавала, были пыткой. Я остановился, приподнявшись на локтях, чтобы посмотреть на нее сверху вниз. Все, что я видел, были тени и, возможно, намек на улыбку. К счастью для нас, она припарковалась в темном углу. Однако жаль, что я не видел выражения ее лица в тот вечер. И ее тело. Мерлин, я ждал ее несколько месяцев. В тот вечер мне пришлось довольствоваться осязанием и вкусом.

– Я тебя там не раздавил? – мой низкий, хриплый голос казался чужим. Неужели это был я? Драко Малфой не делал ничего подобного.

– Да, – сказала она, уткнувшись своим носом в мой в попытке найти губы. – Раздави меня еще немного.

Она потянула мою голову вниз, чтобы закончить поцелуй, который начал весь этот бардак, а затем я снова задвигался внутри нее.

Помнится, мне удалось продержаться чуть больше тридцати секунд.

========== Глава 13 ==========

Лучшие тыквенные пирожки в мире готовят в двух местах: кухня Хогвартса и «Пекарня Пэддока».

В тот понедельник было холодно, сыро и мокро. Бледное, жалкое подобие весеннего солнца просачивалось сквозь облака, но тем не менее это было солнце. Длинная туча оттолкнулась в самый нужный момент. Я стоял на пороге, подняв лицо к небесам, и наслаждался этим давно отсутствовавшим золотистым теплом. А потом все исчезло. Но теперь я чувствовал запах солнца на своей одежде, и этого было достаточно.

Было достаточно плохо для понедельника.

Но только за неделю до этого сто килограммов золотых слитков исчезли из казны иностранных инвестиций. Слава Мерлину, это произошло не под моим наблюдением, но поскольку у нас и так не хватало персонала из-за производственного спора между гоблинами и их руководством, мы, скромные человеческие сотрудники Гринготтса, пытались воспользоваться слабиной. Я перебирал многочисленные вопиллеры, которые неуклонно накапливались с тех пор, как новости о краже достигли ушей пострадавших клиентов.

В дверь постучали (быстро и твердо), и я понял, что это моя ассистентка Филомена, а не директорская задница Алистер Рентроу. Тот никогда не стучался дважды. Будь его воля, ни в одном из наших кабинетов не было бы дверей и мы бы все трудились в этих вызывающих клаустрофобию, унизительных маленьких кабинках, которые можно видеть в маггловских офисах.

– Войдите.

Появилась Филомена с маленьким чайным подносом. Я взглянул на нее. Обычно ей удавалось найти немного печенья в заброшенной кладовке офиса, зная, что я почти никогда не завтракаю дома. В то утро тарелочка с печеньем отсутствовала. Я знаю, что иногда веду себя как титулованный мерзавец, но, увы, я с нетерпением ждал этих вкусных маленьких бисквитов.

– Не волнуйтесь, я не забыла ваш завтрак, – сказала она в ответ на мое удрученное выражение. – Ваша визави на девять утра, очевидно, принесла завтрак с собой.

– У меня не назначена никакая встреча на девять. Я должен быть свободен до обеда, чтобы ответить на эти чертовы вопиллеры, – напомнил я. Как по команде, одно из давних сообщений вспыхнуло.

– Это назначение от Департамента правопорядка, мистер Малфой, – объяснила Филомена. Используя свою палочку, она без промедления потушила небольшой огонь. – Обычно они не сообщают, когда у них назначена встреча, пока не настанет это время, если вы понимаете, что я имею в виду. Речь идет о краже, сэр.

Чертовы следователи Департамента, подумал я. К черту их всех. Всю последнюю неделю они ползали по банку подобно трупным мухам.

– Прекрасно. Пусть войдут. Кто на этот раз? Последняя была самой мерзкой, иссохшейся старой каргой, какую только можно себе представить.

Филомена, обычно бесстрастная, слегка удивилась, остановившись в дверях.

– Да, мистер Малфой. Я сейчас пришлю… э-э… старую каргу.

Следователь Департамента влетела в мой кабинет мгновением позже. Я говорю «влетела», потому что на ней была белая льняная мантия, огромное количество распущенных, вьющихся, темных волос, и в руках она держала коричневый бумажный пакет.

Я почувствовал запах пирожков.

– Доброе утро, Малфой. Извини за столь короткое уведомление, – сказала Гермиона Грейнджер. Она села перед тем, как ее пригласили, и положила ногу на ногу – я и не помнил, что они были такими загорелыми, такими длинными и такими стройными.

Я не видел Грейнджер лично и не разговаривал с ней уже несколько лет, хотя замечал на страницах «Пророка» или «Ведьмополитена», которые Филомена держала в приемной, как она повзрослела. Наверное, я тоже повзрослел, потому что Грейнджер как-то странно на меня посмотрела. Это была смесь осторожности и сильного любопытства. На любом другом лице любопытство – норма. На лице Гермионы это захватывает.

Увидев ее в своем кабинете, я растерялся. Она явно преуспела. Как всегда, была сдержанна, красноречива и умна… Мерлин, какого черта она так на меня смотрит? Я почувствовал, что слегка покраснел от ее пристального взгляда, и это добавило злости в мой тон:

– Чего нужно?

Ее почти не смутила моя резкость, но я видел, как ее пальцы крепче сжали бумажный пакет.

– Я здесь по небольшому делу. Кингсли запросил предоставить доступ к оставшимся хранилищам и отчет о том, как вы проводите инвентаризацию. Короче говоря, он хочет, чтобы я доложила о ваших операциях.

Кингсли. Она называла министра по имени.

– Мои операции? – спросил я, защищаясь. – Это не моего отдела хранилище взломали.

– Операции Гринготтса, – поправила она. – Это не расследование по твоему отделу. Это проверка процедур, чтобы улучшить безопасность теперь, когда мы работаем с иностранными инвестиционными счетами.

– И почему я должен это делать? – Я понимал, что вел себя крайне грубо, но я редко вел себя по отношению к ней иначе (в тех случаях, когда не пытался ее убить). Я подозревал, что мой мозг просто вернулся к старым привычкам.

– Твой начальник, мистер Рентроу, сказал, что ты мог бы устроить мне обход и объяснить, какие системы безопасности вы используете в настоящее время, включая инициативы по оценке рисков.

– Предоставить письменный отчет было бы менее досадно, – перебил я.

На самом деле это не так. Составление отчета заняло бы гораздо больше времени и было бы значительно более раздражающим.

Она развернула коричневый бумажный пакет, и мой кабинет наполнился знакомым ароматом.

– Доклад – это не обход, Драко. Боюсь, мне придется настоять. Тыквенные пирожки? Им около двадцати минут, и, как мне сказали, они лучшие в Косом переулке.

Это были не просто тыквенные пирожки. Это было своего рода предложение мира. Я подозревал, что где-то внутри этого мягко дымящегося теста спрятан пресловутый топор.

– «Пекарня Пэддока»? – поинтересовался я.

– «Миссис О’Брайен», – ответила она, все еще протягивая пирожок.

Я взял его, откусил, прожевал и проглотил.

– У Пэддока лучше.

– О? Когда-нибудь ты покажешь мне, где это, – сказала она, и в ее карих глазах появился вызывающий блеск.

Я сразу же заподозрил неладное. Что за игру она затеяла?

Она знает эту пекарню. Во имя Мерлина, даже живущие в тропических лесах пигмеи знают о «Пекарне Пэддока». Это не было манипуляцией или позерством. Я знал все об играх власти.

Это было… Я думаю, что простой вздох мог бы сбить меня с ног, когда я, наконец, понял, что происходит.

Гермиона Грейнджер флиртовала со мной.

Я подошел к ней и стал внимательно рассматривать, потому что правда и ложь всегда кроются в деталях. И я заметил, как слегка дрожали ее руки, как она не могла выдерживать мой взгляд дольше нескольких секунд, когда я смотрел прямо на нее.

– Ты сейчас свободен для обхода? – Эта самонадеянная женщина уже стояла.

– Нет. Но тебе ведь все равно, да? – пробормотал я, хватая верхнюю одежду.

Она улыбнулась.

– Пойдем, я угощу еще пирожком.

========== Глава 14 ==========

Гермиона свернула пергамент и положила его обратно в тайник Драко. Уже рассвело. Она проверила у двери, не проснулись ли их похитители. С верхнего этажа доносились какие-то звуки: несколько приглушенных ударов, которые звучали так, словно передвигали мебель. Она поняла, что они не собирались кормить своего нового пленника завтраком или давать что-нибудь Драко.

Ублюдки. Его долговязое тело состояло сплошь из впадин и углов, а здесь не было даже воды.

Она расхаживала по камере, желая, чтобы напряжение в груди и покалывание в глазах исчезли. Последняя запись, которую она прочла в его дневнике, была первой, которую он написал на пергаменте. Та встреча в кабинете Драко в Гринготтсе произошла три года назад.

Господи, неужели прошло так много времени? Она подсчитала. Семь лет совместной учебы в Хогвартсе. Двенадцать лет после Хогвартса. Два года их брака и один год с тех пор, как подписали документы о разводе. И на протяжении всех этих лет было достаточно мучительных воспоминаний, чтобы заполнить десять дневников.

Гермиона была рада, что прочитала записи в обратном порядке, потому что новые, плохие воспоминания всегда будут острее и яснее в ее сознании. Чтение о счастливых временах прошлого было равносильно подчеркиванию тех частей их истории, которые должны были иметь больше силы и значения, чем недавний кошмар.

Так много из того, что она прочитала, оказалось для нее откровением, и Гермиона была ошеломлена, осознав, что есть части Драко Малфоя, до которых она не дошла или не поняла. Она бродила по мелководью, и раз или два, когда он был в особенно уязвимом настроении и открывался ей, она уплывала в эти холодные, темные глубины. Но в нем были подводные каньоны, которые ей еще предстояло пересечь. Например, она понятия не имела о бессилии и утрате самобытности, которые он чувствовал с момента окончания Хогвартса.

Неужели это был акт саморазрушения, подумала она? Она была так полна гордости, думая, что сама по себе невероятность их отношений означала, что они не потерпят неудачи. В конце концов, после нескольких часов сидения, стояния, расхаживания и, самое главное, размышлений, она подползла к Драко и крепко обняла его, пока тоже не заснула.

Когда Гермиона открыла глаза, в маленькое окошко снова лился лунный свет, а Драко сидел, скрестив ноги, и наблюдал за ней. Он выглядел разъяренным. Это было более обнадеживающим, чем его прежнее оцепенение.

– Какого черта ты здесь делаешь? – прошептал он. – Ты что, с ума сошла?

Она села, разминая затекшее ото сна на холодном, твердом полу тело.

– Это был единственный способ.

– Единственный способ сделать что? Умереть вместе со мной?

Он начал нервничать, и Гермиона тут же попыталась его успокоить. Она подползла к углу, где спрятала еду, развернула сверток и протянула ему.

– Ешь, а я буду рассказывать.

– Грейнджер, ты определенно сошла с ума! Ты хоть представляешь, что они могут сделать…

Она зажала ему рот ладонью.

– Я не идиотка. И знаю, чем рискую. Пожалуйста, просто сиди тихо и слушай мой план. И ешь.

Он сидел, ел и слушал, хотя и с сердитым видом.

Гермиона постаралась быть как можно более краткой.

– Гарри и Рон собираются провернуть дерзкое спасение.

На него это не произвело никакого впечатления.

– И они планировали, что тебя тоже похитят? В этом нет никакого смысла.

Наступил скользкий момент. Гермиона проигнорировала его взгляд и продолжила:

– Ну, на самом деле они не знали, что меня собираются похитить. Думаю, что теперь они знают, потому что нашли бы мою записку и инструкции, поэтому и попытаются нас спасти. Понимаешь?

Он ничего не понимал. Он перестал есть, уставился на нее ледяным взглядом и сказал:

– Давай с начала.

– Мы искали тебя с того самого дня, когда ты не вернулся с обеденного перерыва. Последней, кто видел тебя, была Джинни, и она была вне себя от вины, потому что думала, что ты сделал какую-то глупость после вашего разговора.

– Что за глупость? – осторожно спросил он.

Гермиона колебалась.

– Ну, знаешь… очередная попойка… или еще хуже.

Он вздохнул.

– Я никогда не был склонен к самоубийству, Гермиона.