Текст книги "Soul on Fire (СИ)"

Автор книги: riopractice

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Вообще-то, ей плевать. Ей плевать на все. Она просто хочет выйти на улицу и вдохнуть свежий воздух. У нее клаустрофобия. Кэрри идет домой другой дорогой – ее не догонят. Даже ее соулмейт ее не догонит.

Соулмейт – это когда просто боишься, что это не он.

Seven

– У Юнги очень странная девушка.

Урок начинается через десять минут, и все сидят в коридоре – на подоконнике, батарее или на полу. Кто-то отчаянно доделывает – дописывает – домашнее задание, а кто-то ничего не делает, потому что терять уже нечего. Кэрри терять нечего, но она все равно нервно ищет ручку на дне сумки, а ее подружка говорит:

– Как и он сам. Я как-то видела их вместе в кафе. Парочка так себе.

Кэрри кашляет, как-то слишком недовольно, и все поворачиваются в ее сторону, но она продолжает сосредоточенно смотреть в тетрадь. Подружка говорит:

– Угадайте, где они были.

Всем интересно, любопытные одноклассники даже двигаются поближе, чтобы услышать, а Кэрри говорит:

– Дорогая, ты уверена, что всем нужно знать?

В голове испанские цифры, но глубокие вдохи лучше делать на свежем воздухе, а не в помещении. Она делает столько вдохов, что кружится голова, но не помогает.

Некоторые места настолько противные, что уходишь оттуда бегом. Одеваешься на ходу, закинув расстегнутую сумку на плечо. С силой толкаешь дверь, хотя нужно тянуть. Настолько противные, что настроение там не бывает выше нуля.

Кэрри с курткой в руках идет к выходу, а за ней бежит подружка. Следом вереница – другие одноклассницы, которые планируют все вместе после уроков пообедать пирожными в закусочной. Нет, этого Кэрри точно не выдержит. В гардеробе Мин Юнги со своей девушкой, держит ее за руку, а Кэрри, надев только один рукав куртки, идет к выходу из школы. Из сумки торчат мятые, сложенные как попало, учебники, а из кармана торчат сигареты.

– Кэрри! Кэрри! – Из курилки кричат и призывно машут руками, так что притворяться, что не видит и не слышит, она уже не сможет. – Есть сигареты? – Мимо проходит учитель, но не смотрит в их сторону, делает вид, что не слышит.

– Есть. Только стульчик мой. – Кэрри сажают на крошечный трон, потому что, вообще-то, она всегда всем дает сигареты.

Ее догоняет подружка и говорит:

– Ты знаешь, вообще-то, Юнги не нравятся курящие девушки! – И больно толкает локтем в бок.

– А его девушка и не курит.

А потом приходит и Мин Юнги без своей некурящей девушки. Он бросает рюкзак рядом с Кэрри, садится и говорит:

– Ты в порядке? Плохой день?

– Ты не понял. И не пытайся.

Соулмейт – это когда необязательно, что вы знаете друг о друге.

Eight

– Как можно все ненавидеть?

– Мне тоже интересно.

Кэрри разговаривает по телефону и сидит на остановке, потому что ей некуда идти. Юнги тоже некуда идти, поэтому он на другом конце. Автобусы проезжают один за другим, но Кэрри некуда ехать.

– Я знала, что так будет. Я знала, что нам не дадут доучиться. Это же так очевидно. Почему я сразу не поняла? Мы же просто хулиганы, Юнги. Нас должны были рано или поздно исключить.

Кэрри только что из школы – унизительный и последний поход к директору. Юнги к директору не явился – он просто больше не собирается приходить в эту школу. Это невероятное, беспомощное чувство бесконечного одиночества, когда у тебя ничего нет, накрывает с головой, пока пытаешься не думать о будущем. О будущем, которого у тебя нет.

Юнги долго молчит и думает, а потом говорит:

– И что ты будешь делать?

– А ты?

– Я не знаю.

– Меня родители убьют. Они уже часа три ждут. Почему я вообще звоню тебе вместо того, чтобы идти домой?

– Не знаю, – говорит Юнги. – Ко мне всегда все приходят, как к психологу.

– Ты просто похож на того, кому можно доверять. – Юнги молчит, а она говорит: – А сам ничего никому не рассказываешь.

Юнги непонятно хмыкает, а после паузы говорит:

– Ну, ты знаешь немного больше, чем остальные.

Вообще-то, Юнги не переживает так сильно, как Кэрри. Кэрри только напускает на себя невозмутимый вид и притворяется, что ей на все плевать. Кэрри нравится поддерживать комфортный контрастный образ. А Мин Юнги не притворяется. Он не делает вид и не придумывает образы. Ему действительно плевать. На все.

Лучшая подруга не способна унывать, поэтому у Кэрри снова есть будущее. Можно пойти в другую школу. Можно пойти в колледж. Можно пойти работать. У Кэрри множество вариантов. На этом жизнь не закончилась. Жизнь не закончилась, потому что она и не начиналась. Будущее не предопределено, потому что его нет. Она не потеряла соулмейта, потому что она его и не находила.

Соулмейт – это когда ты доверяешь ему больше, чем себе.

Nine

На улице холодно, но еще светло, и, кажется, скоро пойдет дождь. У Кэрри в душе всегда дождь тоже. Может, она и ходит на курсы. Может, она и готовится поступать в университет. Может, она и улыбается через силу. Но это не значит, что она знает, что делать. Не значит, что она в порядке.

Кэрри ходит на курсы в университет Мина Юнги. Она ходит в его университет, где он учится на психолога, но ни разу его тут не видела. Он – неуловимый. Наверное, он все еще прогуливает.

Просто интересно, как он там. Просто интересно, как у него дела. Она просто хочет знать, что он делает. Она больше ничего о нем не знает, потому что проходит мимо. Смотрит на него, не здоровается и идет мимо. Внутри что-то переворачивается, дрожат руки и колени, вдруг слезятся глаза, но она идет дальше. Гордо и с достоинством. А у Юнги всегда такой вид, словно его здесь вообще нет.

Начинается дождь, но Кэрри не открывает зонт. Один из признаков нелюбви к себе – ты не открываешь зонт во время дождя.

А потом она просто видит его.

Через дорогу стоит Юнги – ждет автобус.

Светофор медленно отсчитывает секунды, а она смотрит туда, где предположительно стоит Юнги. Там стоит человек с прической Юнги, в его одежде, наушниках, капюшоне, и у него руки в карманах. У него даже его рюкзак. Она щурится – не видно, он или нет. Видно только то, что он в такой же, как у Юнги, куртке. Кэрри тоже в наушниках, все еще слушает его старые песни. Слушает не потому, что они ей нравятся. Слушает потому, что они его.

Наконец, загорается зеленый свет, но она не смотрит на сторонам – смотрит туда. Это он. Она бежит – мимо него в остановившийся автобус. У самых дверей поворачивает голову – он смотрит в ее сторону.

Соулмейт – это когда ты просто думаешь о нем впервые за год, а он просто предстает перед тобой.

Ten

– Как жизнь?

Только ночью можно решиться на такое безумие.

Нелепо и смешно спрашивать это, когда не видел человека три года. На простой вопрос, что нового, рискуешь получить длинный двадцатиминутный ответ.

Но Мин Юнги не особо разговорчивый, а Кэрри не особо находчивая, поэтому Юнги просто говорит:

– Все хорошо. А ты как?

Кэрри сегодня ночью убиралась, и перед тем, как выбросить старый телефон, она посмотрела, что в нем. И нашла там номер Юнги. Номер, который он не меняет уже пять лет.

Она просто хочет увидеть его. Пусть он ее не узнает, не вспомнит, не подумает о ней, не захочет здороваться, отвернется. Пусть он подумает «черт». Но она просто хочет увидеть его. Издалека, со спины, просто понять, что это он. Хочет знать, как он сейчас выглядит. А еще лучше бы услышать его голос. Просто он это он. Какой он сейчас? Какой он взрослый? Кэрри такая же. А он изменился?

Она вроде бы не пьяная, но все равно звонит в половину третьего ночи. Она не пьяная, потому что это можно сделать только обдумав. Она знает – чувствует, – что Юнги не меняется. Что он до сих пор не спит в половину третьего. Что бы он ни делал, где бы ни работал и учился, он не будет спать ночью. Мин Юнги – полуночник. Человек, который не спит. Человек, который всегда хочет спать. Ты не особо себя ценишь это когда ты добровольно лишаешь себя сна.

– На самом деле я случайно набрала. Я бы не позвонила так поздно. Я просто…

Кэрри не знает, что говорить, потому что она не думала, что там вообще будут гудки. Она не думала, что там возьмут трубку. И она не думала, что ее палец сам нажмет на вызов. В этом мире все слишком быстро. Ты еще не принял решение, но телефон уже говорит тебе – алло?

– Я просто… Извини… Ты…

Кэрри запинается, словно она снова в старшей школе. Ей уже не шестнадцать, но только не сейчас. Вот, что делает с ней Мин Юнги. Ей только казалось, что она больше не боится. Что страшнее – что он соулмейт или нет?

– Все в порядке. Все равно я не сплю, – говорит он, и Кэрри слышит его жизнь. Слышит тихий звук компьютерной игры, и что он пьет кофе на ночь, стучит ложкой по кружке. Видит, что в комнате темно, горит только ночник и монитор, а еще в распахнутое окно светит фонарь. Она знает, что в соседней комнате спит его девушка. – Так интересно, что ты позвонила. Ты уехала из города, правда?

Кэрри сидит на полу в окружении своего мусора, и в руках у нее старый телефон со старыми сообщениями от Юнги. Сообщениями, которые уже не имеют смысла. Можно бесконечно листать переписки и читать между строк, но ты ничего не изменишь.

– Слушай, ты ведь приезжаешь иногда? Встретимся? – У Юнги тон, словно в последний раз они говорили вчера. Словно она не заблокировала его номер три года назад.

Она прекрасно знает, почему добавила его номер в черный список тогда. Она хорошо помнит тот замкнутый круг, в котором вертелась два года. Она знает его лучше, чем себя. Она знает, что он слишком сложный. Что, будь они в дораме, они обязательно были бы вместе. Но они не в дораме. И она спрашивает себя – сможет ли она вернуться снова?

– А почему бы и нет? – говорит она.

Лучшая подруга кричит от радости и хлопает в ладоши, а Кэрри смотрит на телефон. Всего за неделю она вернулась в прошлое, хотя прошлого – нет. Теперь она смотрит на телефон каждые пять минут, проверяя, не написал ли он. У Кэрри появилась машина времени, и у нее снова замирает сердце, когда она видит сообщения от него. Она снова в прошлом, потому что видит сообщения от него.

– Я ведь тебе говорила, дорогая! – Лучшая подруга кидается на нее с восторженными объятиями, не дослушав. – Судьба не перестанет сталкивать тебя с соулмейтом.

Можно сколько угодно представлять, как бы ты все исправил. Можно каждый день думать, что ты поступил бы иначе. Но ты поступишь точно так же.

Кэрри недовольно вырывается и говорит:

– Вообще он с кем-то встречается.

– Ну, ты так не расстраивайся. Мы что-нибудь придумаем. – Словно не слышит.

Ты поймешь, что тот, кто во всем виноват – ты.

– Мы ничего не придумаем, потому что я никуда не еду.

Ты думаешь о том, что ты мог бы сделать.

– Но Юнги ждет тебя!

Ты можешь сколько угодно представлять, что это сон, но потом ты поймешь, что ничего не вернешь. Ты не сможешь ничего сделать с этим. Тебе скажут – «вот твой соулмейт, но вы не будете вместе». Живи с этим. Наслаждайся. Выхода нет.

– Нет, он сменил номер телефона в тот день, когда я сказала, что не приеду, – говорит Кэрри.

– Так напиши ему!

– Он удалил страницу, и мне уже некуда писать, дорогая. – Подружке все равно, потому что даже это для нее не аргумент, и Кэрри говорит: – Они, кстати, скоро переезжают в Японию, а еще у них будет ребенок. Я ему никто, и он мне тоже. Мне больше нет места в его жизни, и моя жизнь не похожа на его. Мы несовместимы больше.

Подружка, грустно хлопая глазами, думает над ответом, а потом говорит:

– Но ведь он ее не любит, правда?

– Не любит.

Всего за неделю Кэрри побывала в прошлом и вернулась в реальность, смоталась туда и обратно. Сердце больше не замирает, потому что сообщений нет. Она больше не смотрит на телефон каждые пять минут, потому что он уже никогда не позвонит. Она больше не ищет соулмейта, потому что его нет. Приезжая, она ходит по улице и всегда представляет, что встретит его. Она ходит по улице часами, но не видит его. Она садится в поезд и надеется, что он тоже был проездом здесь, и она увидит его. Она надеется увидеть его, даже когда стоит на улице в домашней одежде и без косметики, со смешным пучком. Но она не видит его.

Соулмейт – это когда необязательно, что вы будете вместе.

Комментарий к You’re a Wolf (Юнги)

Sea Wolf – You’re a Wolf

========== Happy Birthday (Джисон) ==========

make a wish

По телевизору говорили, что соулмейта можно встретить в день рождения. В женских передачах по утрам говорили, что, поскольку сейчас октябрь, высока вероятность, что весы встретят своего соулмейта. Люди за рулем слушали гороскопы, но там не говорили, какой цвет лучше надеть и каких поступков остерегаться. Там сообщали, что тот, кто родился двадцать третьего октября, обязательно встретит своего соулмейта сегодня.

День рождения Джисона давно прошел, поэтому он выключил радио и решил собираться в университет в тишине. И кто поверит в эту чушь? Впрочем, некоторые однокурсницы всем рассказывали, что в день рождения с ними произошло чудо. Только странно, что среди очевидцев чуда не нашлось ни одного парня. Наверное, парням не суждено встретить соулмейта.

Джисон хотел бы поверить в волшебство, вот только в день рождения с ним не происходило ничего волшебного.

Пока он ехал в университет, телефон несколько раз вибрировал от сообщений. У Джисона был аккаунт на саундклауде, где он выкладывал свои песни, и никто не знал, что это он. Никто не знал его настоящее имя, и даже день рождения он поставил наугад, чтобы его не смогли скомпрометировать. Никто бы не догадался заподозрить в человеке с псевдонимом J.ONE Джисона, но он все равно решил обезопасить себя. Только теперь было даже жалко подписчиков, которые с таким чувством поздравляют его с давно прошедшим днем рождения, стараются, вкладывают душу. Лучше поздно, чем никогда.

Джисон успел на лекцию в последнюю минуту, и все задние ряды уже были заняты – никто особо не рвался сидеть перед преподавателем. Пришлось сесть впереди с незнакомцами. Друзья всей компанией махали ему сзади. На самом первом ряду сидела девочка с кучей шариков. Некоторые однокурсники кричали ей поздравления на ходу; кто-то подходил и обнимал ее. Вот, кто точно встретит своего соулмейта сегодня. Джисон уныло подпер щеку рукой – за этими шарами не видно доску.

В середине лекции один шар вообще лопнул, и все подпрыгнули на местах, а преподавательница на минуту лишилась дара речи. Джисон не выдержал и попросил убрать шары, потому что они закрыли ему доску. Потом ему стало стыдно, потому что ей пришлось выбираться из середины ряда и нести шары в коридор, а, когда она вернулась, все снова недовольно встали с мест, чтобы пропустить ее обратно.

Джисон не думал наблюдать за ней во время лекции. Он не нашел в ней ничего интересного и приметного, хоть ее толстовка и была единственным ярко-розовым пятном здесь. Он толком не увидел ее лицо. Один раз она оглянулась, когда он обратился к ней – ткнул ручкой в плечо. Она ему даже не понравилась. У нее такой детский голос, словно она под гелием, а когда она смеялась, это и вовсе раздражало его. Джисон собирался слушать лекцию, а не наблюдать за ней, если бы не увидел ее телефон. Удобно сидеть в лекционном зале – как в театре можно увидеть экран того, кто сидит ниже.

Джисон просто случайно опустил взгляд и увидел, что она зашла на саундклауд. Открыла его профиль. Стала что-то писать. Писала так долго, что Джисон даже перестал дышать. Сидел с открытым ртом и ждал. А потом его телефон завибрировал в кармане. Он не то чтобы испугался, но напрягся и даже сглотнул. У него не так уж много подписчиков, и он не думал, что найдет их среди знакомых.

Словно кто-то застукал его с поличным. Хотя он не совершал преступление. Словно кто-то прочитал его личный дневник. Хотя он не вел дневник.

Не удержавшись, он достал телефон, почему-то параллельно проверяя, что делает она. Но она уже убрала.

AshleyGG писала:

«Привет. С днем рождения. Я слушаю твои песни уже год, и они действительно нашли отклик в моей душе. Ты не поверишь, но я бы написала то же самое. Понимаешь? У меня тоже сегодня день рождения, и мне приятно знать, что мы оба будем праздновать сегодня, будем проживать одно и то же. Хотя, вообще-то, я не люблю дни рождения, все эти наигранные поздравления… Спасибо за твою музыку. Она помогает мне каждый день. Я не то чтобы в депрессии, просто запуталась. И твой голос… Почему он кажется мне таким родным?».

Читая, Джисон даже не заметил, как нервно закусил большой палец. Не надо было вообще ставить чертов день рождения. Опять стало грустно, что он обманул ее. Вообще-то всех. Но на них плевать. Он снова посмотрел на нее, точнее, на ее затылок. Это написала она. И она понятия не имеет, что он сидит за ее спиной. Это так интересно – он знает, что она думает, хотя они не знакомы. Ему показалось, что он узнал ее в этом маленьком сообщении.

Эшли, хотя маловероятно, что ее так зовут, снова зашла на саундклауд посмотреть, нет ли ответа. А Джисон вдруг вспомнил, что она уже писала ему – в его настоящий день рождения. Ответила на последнюю песню, и у них завязалась небольшая переписка в комментариях. И он осознал тогда – она понимает его песни так, будто читает его мысли; именно так, как он задумал. Джисон считал – не стоит в творчестве обнажать всю душу. Можно оставить кое-что на усмотрение слушателя, ведь каждый все равно поймет по-своему. Но она понимала так, как нужно. Джисон даже предположить не мог, что где-то встретит ее.

Захотелось рассказать ей все.

Захотелось крикнуть:

«Это я! Посмотри на меня! Оглянись».

Захотелось узнать, как ее зовут.

Но после лекции он просто прошел мимо. Даже не взглянул на нее. Хотя она проводила его грустным взглядом, видимо, обиделась из-за шариков. Даже не написал «спасибо».

Уже дома, оставшись в одиночестве вечером, он перечитал переписку с ней. Четырнадцатого сентября прошлого года она впервые написала ему. В его день рождения. В его настоящий день рождения.

Будто почувствовала. Написала сразу после полуночи.

Девушка без имени писала:

«Песня кажется такой знакомой, будто я слышала ее в прошлой жизни».

J.ONE ей ответил:

«Не думаешь же ты, что это плагиат?».

AshleyGG написала уже потом, через неделю:

«Может, ты не поверишь, или решишь, что я сумасшедшая, но бит, который я создала пару месяцев назад, очень похож на твой».

J.ONE даже не воспринял всерьез, но все равно ответил:

«Значит, я украл твои мысли».

Только сейчас Джисон понял, что собирался тогда попросить прислать ему эту мелодию, но вообще забыл ответить, и переписка оборвалась. И теперь ему по-настоящему захотелось послушать то, что она пишет. Она ничего не выкладывала в сеть, считала, что это никому не будет интересно. Но это интересно ему. Действительно ли ее музыка похожа на его? Может ли быть? Соулмейт?

И Джисон не сделал ничего. Не ответил ей, не заговорил с ней в университете. Просто перечитал всю переписку, изучил ее профиль. Нашел ее в соцсетях, посмотрел фотографии. Девушка со смайликом вместо имени нигде не проявляла страсти к написанию песен. Наверное, как и в его случае, никто и не подозревал, что это она поет в своих песнях.

Он не заговаривал с ней, но иногда садился позади. Однажды им вообще достались соседние места, но она даже не взглянула в его сторону. Она определенно точно не догадывалась, что J.ONE, с которым она общалась в интернете, может быть где-то неподалеку.

Не казалось, что она так уж хочет встретиться с ним. Она ничего не спрашивала про его личную жизнь, а, когда он сказал, что он из Сеула, Эшли ответила, что она из Тэгу.

Захотелось написать:

«Если я сейчас смотрю на тебя, значит, я тоже в Тэгу!».

Захотелось подойти к ней и сказать об этом.

Но Джисон ничего не ответил.

Она долго не присылала свои биты, каждый раз забывала или была занята, словно это для нее совсем не важно. А может, она не хотела. Однажды она даже написала, что стесняется. Но все-таки прислала – в три часа ночи. Будто надеялась, что он спит. Но он не спал.

Джисон и не ожидал, что бит будет похож на его. Он думал – может, ей показалось. Может, там похожий проигрыш. Или совсем ничего общего. В лучшем случае он думал, что после ее слов он тоже подумает, что они похожи.

Но Джисон не ожидал, что они будут одинаковые.

Сначала он не поверил своим ушам. Такое, в общем-то, может быть. Может быть, он создал свою музыку под влиянием чьей-то музыки, под чьим влиянием она создала свою музыку. Сейчас столько всего, что создать что-то непохожее не так-то просто. Джисон в отчаянии старался придумать что-нибудь еще, пока слушал, как Эшли – хотя вряд ли ее действительно так зовут – поет под его еще никуда не выложенный бит. Он слушал то, что сам хотел изложить в песне, и думал о том, что это просто совпадение. Он слушал свои мысли, пока искал на ноутбуке минус, чтобы сверить. Он слушал ремикс на свою песню и не верил, что можно встретить соулмейта таким глупым образом. Но это все равно произошло.

И он написал ей:

«Тебе не кажется, что ты встретила соулмейта?».

А Эшли ответила:

«Каждый год я ждала волшебства на день рождения. Ждала и ждала. Ждала и ждала. Но ничего не происходило».

Нужно было что-то сделать. Подойти к ней. Что-то сказать. Чем дольше он ждет, тем хуже может стать. Ему казалось, что он не должен был знать, кто она такая. Будто он застукал ее с поличным. Поймал на месте преступления.

Об этом он думал, сидя на философии и слушая через один наушник эту ее новую песню. Он больше не садился рядом с ней. Он же не преследователь, да и ему не нравилось быть у всех на виду. Издалека он думал, что предпринять.

Наверное, Джисон не решился бы ни на что, если бы не эта чертова случайность. Если бы не этот чертов телефон, который он задел локтем. Если бы чертовы наушники не вытащились, и на весь лекционный зал не заиграла бы музыка.

Было не так уж и громко – зал большой. И никто точно ничего не понял.

Кроме нее.

Даже быстро поднять телефон не удалось бы, потому что он выскочил на ступеньки, и пришлось спускаться за ним.

Это длилось несколько секунд. Преподаватель ничего не заметил – Джисон сидел слишком далеко. Несколько человек бросили на него непродолжительные взгляды. Прошло всего несколько секунд, но она все поняла. Все уже отвернулись, а она все смотрела растерянно со своей парты. Наверное, она точно узнала свой голос. Услышала свой бит. Свой текст. Наверное, она точно все поняла, потому что он смотрел на нее тоже.

Джисон думал – сколько еще таких анонимов, которым она присылала свои песни. Но, судя по тому, что она всю пару оглядывалась в сторону задних рядов, – он такой один.

Он хотел пойти за ней, но не успел. Она заранее собрала сумку и вышла из аудитории первой, с силой распахнула двери так, что они ударились о стену. Сбежала. Больше в тот день он ее не видел. Только написал глупое «привет». Ночью.

Она ответила сразу, будто ждала с телефоном в руках:

«Так это был ты?».

Тоже не спала.

А Джисон, минуту глядя на экран в темноте, так и не придумал ответ и импульсивно удалил страницу. Теперь его очередь сбегать. Недовольный он лег спать. И что за черт? Что она теперь подумает?

Он не видел ее какое-то время, хотя искал глазами в университете. Но она написала ему однажды на лекции. Джисон уже давно восстановил страницу, сразу поняв, что это нелепо.

Эшли, хотя Джисон все еще не знал ее настоящее имя, написала:

«Если это ты, посмотри налево».

Джисон инстинктивно повернулся. Он думал, она не пришла – на обычном месте ее не было. Но она теперь сидела сзади, как и он, только с другой стороны, и он ее увидел. Села одна, спряталась за сумкой, будто рассчитывала всю пару просидеть в телефоне.

Он прочитал сообщение и увидел, что она смотрит на него. Было хорошо видно – до последней лекции доживали сильнейшие, а те, кто были, сидели лежа. Она наблюдала, как он отвечает, но он почему-то не мог собраться с мыслями, печатал и удалял. Расстроилась ли она? Разозлилась? Он выставил себя на посмешище? Надо было сразу признаться. Она не улыбалась, и он ничего не мог понять по ее лицу.

А Эшли, хотя, вероятно, ее зовут по-другому, написала еще раз:

«Вообще-то я давно догадывалась. Но не знала, как убедиться».

Он резко посмотрел на нее, в удивлении, и теперь она улыбнулась. Счастливой, доброй улыбкой.

J.ONE, наконец, ответил:

«Как ты узнала? Когда?». – Вместо всего того, что он собирался сказать ей все это время.

«Мы же соулмейты, кажется». – Прислала, с загадочной улыбкой глядя в телефон.

Джисон позволил себе обрадоваться. Видимо, все в порядке. Но не показал этого. Даже не улыбнулся, когда она смотрела на него. И ответил:

«Глупости. Так не бывает. То есть, ты не могла догадаться только поэтому».

«Ладно. Просто я на физкультуре стояла за тобой, когда мы сдавали бег. Увидела, как ты заходишь на Spotify. У тебя везде один и тот же ник?».

Теперь он увидел, что она беззвучно смеется, прикрыв рот рукой. Он так глупо и смешно прокололся. Кажется, надо сменить имя, чтобы больше никто не разоблачил его. Никто, кроме нее.

После пары он намеренно медленно собирался, чтобы друзья не дождались его. Эшли медленно собиралась тоже. Все ушли; они остались вдвоем и вышли последними. Остановились в коридоре. Он сказал, чтобы что-то сказать:

– Ты домой? Пойдем вместе? – А потом, подумав, добавил как-то неуверенно: – Я Хан Джисон, кстати…

А она ответила:

– Запишем коллаборацию? – Выглядела такой радостной, словно встретила знаменитость.

Они побрели в сторону гардероба. Он ответил:

– Если ты не уедешь неожиданно в Тэгу.

Она смущенно улыбнулась, мило опустив глаза, а потом сказала:

– И если ты неожиданно не удалишься. – Он улыбнулся тоже.

Он спросил:

– Ты тогда уже знала?

А Эшли, хотя она все еще не назвала свое настоящее имя, сказала:

– Знаешь, вообще-то физкультура, про которую я говорила, была в мой день рождения. Но мы ведь никому не скажем?

– Это будет нашей тайной.

Комментарий к Happy Birthday (Джисон)

Flipsyde & Piper – Happy Birthday

========== (Monster) Under My Bed (Феликс) ==========

feel you in my bones

Ты ложишься спать и оказываешься нигде.

Те, кто говорили, что соулмейта можно увидеть во сне, обычно работали в глянцевых журналах и интернет-изданиях для женщин. В лучшем случае это были старшеклассницы и студентки начальных курсов. В это поверит только наивный мечтатель, потому что во сне можно увидеть все, что угодно. Сны – это отражение твоих мыслей. Ты не увидишь там правду.

– Итак, у вас опять проблемы со сном.

Феликс, ворвавшись к врачу без очереди, слышал одну и ту же фразу уже в четвертый раз.

Иногда ты мечтаешь оказаться другим человеком. Ты так сильно хочешь сбежать от своих проблем, что мечтаешь оказаться кем угодно. Только ты не думаешь, что этим другим человеком станет тот, кому еще хуже, чем тебе.

– Да, я мало сплю и постоянно просыпаюсь. Вы можете выписать мне что-то… что вы обычно выписываете в таких случаях?

Это как сонный паралич, только ты не спишь.

Пока доктор задумчиво хмыкал, Феликс потирал сонные глаза – из-за ночных пробуждений постоянно хотелось спать.

А доктор ответил:

– Не в этот раз. Приходите через месяц. Пока я выпишу вам слабые успокоительные. И побольше гуляйте на свежем воздухе.

– Вы что, шутите? – Он пытался сконцентрировать взгляд, но врач скакал у него перед глазами.

Феликс ушел ни с чем. Даже чертовы таблетки помогали не всегда. И теперь он обречен сойти с ума от недосыпа.

– Мисс Симпсон! – кричали в коридоре. Усталая с самого утра медсестра, глядя в карту, повторила: – Мисс Симпсон! – Феликс угрюмо забросил рюкзак на плечо, а медсестра крикнула еще раз, на всякий случай: – Мисс Мардж Симпсон!

Из толпы ожидающих своей очереди послышался одинокий смешок, а девушка, которой кричали, словно очнулась и вскочила с места. Она неловко уронила беспроводной наушник, и не могла поднять его с пола из-за длинных ногтей. Другая рука у нее была в гипсе.

– Извините… Мне просто нужна подпись в рецепте.

Он проводил ее мрачным взглядом. Небрежная укладка, вчерашний макияж и подбитый глаз. Кажется, у нее та же проблема, что у него, только она сейчас получит необходимые лекарства, а что делать ему? Впрочем, с утра все выглядят так себе. Начало стрелять в правый висок – из-за недосыпа периодически дает о себе знать мигрень.

Феликс зачем-то дождался, пока девушка закроет дверь изнутри, и устало, шаркая, поплелся к выходу. Остановился на улице, чтобы закурить, – где-то прочитал, что никотин бодрит. Ярко и тепло светило солнце, но это совсем не поднимало настроение, и вообще ему казалось, что сейчас ночь. Биологические часы совсем не совпадали с реальными. Будто он в часовом поясе на другом конце планеты. Все вокруг казалось чужим миром.

Когда мисс Мардж Симпсон вышла, Феликс уверенно направился к ней. Теперь она надела кепку задом наперед, а в длинной, словно чужой, футболке она выглядела так, словно только что поднялась с постели – из-за ее длины не было видно шорт, и казалось, что она без штанов.

– Привет. – Она только недоверчиво покосилась на него, не желая вступать в диалог, но немного замедлила шаг. – Мардж…

– Меня зовут не Мардж. – Наконец, она остановилась, отпила из бутылки с водой. – Можешь себе представить, чтобы кого-то звали Мардж Симпсон?

– Но там в больнице… – Феликс замолчал, соображая. Когда не спишь так долго, перестаешь что-либо понимать. Иногда он даже не был уверен, что действительно слышал то, что ему сейчас сказали.

– Чужой рецепт, – просто ответила она, а Феликс сокрушенно покачал головой. И как он сам не догадался? Все гениальное просто.

– Не боишься, что тебя поймают? – сказал он, раздумывая, как бы ему самому провернуть что-то похожее.

– Все хотят спать. – Она пожала плечами. – Впрочем, от таблеток почти нет толка. Пришлось пойти на крайние меры.

– Это какие?

Она потрясла бутылкой и сказала:

– Это не вода.

Феликс только задумчиво хмыкнул, а потом спросил:

– Раз они тебе не нужны, за сколько ты готова их продать?

– Ни за сколько. – Она бросила на него недоуменный взгляд. – Послушай, рыжик, ты хотя бы понимаешь, как странно это звучит?

Теперь она пошла дальше, и ему пришлось идти за ней. Шел рядом с ней, просто курил, будто они друзья. Он сказал:

– Просто ты выглядишь так, будто тебе нужно не снотворное, а обезболивающее. Что с тобой случилось?

– А ты что, врач? – с обидой сказала она и опустила глаза на свой гипс, исписанный ругательствами и неприличными картинками. – Я упала во сне.

– Ты лунатик?

– Если бы, – коротко ответила она и замолчала. Шла с этой своей бутылкой не с водой, как ни в чем не бывало, и даже не замечала, что Феликс в отчаянии.

Он продолжил попытки завязать беседу, но выходило неуклюже:

– А почему ты не на работе? Ты учишься?

– Вообще-то я иду с работы. – Он не знал, что сказать; почему-то стало неловко спрашивать, где она работает. А она добавила: – Решила перестать тратить время на бесполезные попытки уснуть. Днем почему-то не снятся кошмары. Не всегда.