Текст книги "Soul on Fire (СИ)"

Автор книги: riopractice

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

– Раз видела, почему не добавила?

– Интуиция. Мне будто что-то помешало, понимаешь?

– Потусторонние силы? – Крису точно не хватит терпения, и он сейчас просто пойдет домой. Что за девушка! Будто со своей планеты.

– Нет. Будь ты моим соулмейтом, мы бы, наверное, уже давно были женаты, правда?

– Я все понял. – Обрадовавшись, он даже щелкнул пальцами. – Ты хочешь замуж. Выйдешь за меня?

– Это не смешно. Ты не знаешь меня. Ты не знаешь мою жизнь. Мне нечего предложить тебе. – Они остановились возле какой-то машины – ее машины, и она внимательно посмотрела ему в глаза. – Я хочу сказать, что я ничего не чувствую, понимаешь? Сейчас просто не лучший период. Возможно, если бы я встретила тебя позже или раньше…

– Но так не бывает! – сказал Крис. Повезло, что в ее сумке был такой беспорядок, что она никак не могла найти ключи. Иначе она, как всегда, просто исчезла бы, оставив его ни с чем. – Это просто жизнь, малышка. Все происходит не вовремя.

Она только с сомнением посмотрела на него, а потом ключи нашлись. Но не от машины, а от квартиры. Сегодня сама судьба на их стороне. Крис добавил:

– Ты просто не помнишь, что мы уже виделись. Мы знакомы.

– Наверное, я упала и ударилась головой, раз у меня амнезия. – Она опять недовольно посмотрела на него и сказала: – Конечно, в тебе есть что-то… Я имею в виду, наверное, девушки привыкли доверять тебе. Ты называешь меня дорогая и малышка, хотя мы даже не знакомы, а мне не хочется тебя ударить.

– Я же должен как-то обращаться к тебе, ведь ты даже не говоришь свое имя! – сказал он. – Я думал, ты Пэтси, но оказалось, что это не так. Зачем ставить на Фейсбуке левое имя?

– Это псевдоним. Все близкие так называют меня, и ты можешь тоже. Учитывая, сколько мы видимся, мне уже начинает казаться, что ты мой бывший муж, и у нас общие дети.

Ключи, наконец, нашлись, но Крису было нечего терять, и он, чтобы помешать мнимой Пэтси опять уехать, встал перед дверью. Она растерялась, но не успела выразить возмущение, потому что Крис сказал:

– У тебя есть планы на Рождество? – Пэтси почему-то не захотела отвечать, просто недовольно посмотрела на него, а он сказал: – У меня тоже нет. Отметим вместе?

Она продолжала молчать и пытаться сесть в машину. Крису пришлось повиноваться и перестать удерживать дверь. Все-таки он чувствовал себя полным идиотом, преследуя малознакомую девушку, и грубой силой вряд ли можно было бы чего-то добиться. Из машины Пэтси ответила:

– Не думаю, что это уместно. Я поехала.

И, как и до этого, машина сорвалась с места, а Крис остался на улице. В последние месяцы Крис только и делал, что преследовал своего несговорчивого соулмейта. Самая непонятная девушка, которую он встречал! Удивительно, как он еще не лишился рассудка. А иногда ему казалось, что это она его преследует. Вот, насколько странные и неожиданные встречи у них бывали.

Пэтси тоже боялась сойти с ума. Было страшно, но боялся мозг, а сердце – нет. Этот парень буквально не давал ей прохода, и непонятно, откуда он взялся, но от него не исходило угрозы. И все-таки Пэтси не доверяла, несмотря на весь его обаятельный вид. Было в нем что-то уютное и домашнее, но она этого не осознавала, по крайней мере, в тот момент, когда спасалась бегством от навязчивого молодого человека. Она понимала это потом, когда перед сном проживала еще раз события сегодняшнего дня. Он выглядел приятным, даже если не улыбался. Хотя улыбался он почти всегда, когда видел ее, искренне и по-доброму, но вечно недоверчивую Пэтси настораживала излишняя любезность.

Уезжая, она увидела его печальное лицо через зеркало заднего вида, и ей тоже стало печально, но уезжать она не передумала. Нет, это подозрительно и странно. К тому же, в последние годы стало модно называть соулмейтом всех и каждого, ведь это новый вид подката. И унизительно, сколько раз Пэтси повелась. Только вот эти парни сразу исчезали, и никто из них не пытался целый год хотя бы просто поболтать с ней и угостить кофе. Просто узнать ее.

Задумавшись, Пэтси не заметила, что на пешеходном переходе кто-то был – кто-то просто встал там посередине, – и пришлось резко затормозить. Пэтси выскочила из машины – Крис стоял возле машины на одном колене. Он сказал:

– Ты выйдешь за меня замуж, малышка? – Протянув что-то, он добавил: – Правда, это не настоящее кольцо, а детское колечко из Киндер Сюрприза, но ведь у тебя тонкие пальцы…

Вместо ответа растерянная Пэтси вскрикнула и, не захлопнув дверь машины, бросилась к Крису поднимать его с асфальта:

– Это нелепо… Как ты успел сюда раньше меня?

Из машины, которая остановилась следом, послышалось грубое:

– Соглашайся, дура! И освободи проезд! Я уже опаздываю!

Прохожие на тротуаре остановились посмотреть, люди передумали переходить дорогу, а кто-то и вовсе начал видеосъемку на телефон. Откуда-то слышались жидкие аплодисменты и улюлюканье.

– Послушай, давай ты просто сядешь в машину, и мы поговорим, – сказала Пэтси, абсолютно потерявшая самообладание из-за такого количества внимания.

Крис и сам понимал, что стоять на проезжей части не выход, и согласился, чтобы Пэтси подвезла его, иначе он ни за что не отступил бы так быстро. В машине он сказал:

– Ты понимаешь, что в следующий раз мы увидимся в последний раз? Тебе не грустно от этого?

Вообще-то, Пэтси было грустно. Кому не понравится, если кто-то будет так настойчиво добиваться внимания? К тому же, он такой славный, что Пэтси уже и сама не понимала, почему все время так издевалась над ним. Вообще-то, те несколько минут, что Крису удавалось провести с ней, были довольно милыми. Он покупал ей кофе и приносил пончики (чего стоило догонять вечно убегающую девушку), раскрывал над ней зонт, помогал отнести пакеты к машине. Он поехал вместе с ней на штраф-стоянку, когда ее машину эвакуировали, потому что Пэтси впервые попала в такую ситуацию и не знала, что делать. Они вместе забирали ее собаку из клиники (поразительно, что Крис оказался в том же месте в ту же секунду). Сколько Пэтси спала, раз заметила это все только сейчас? Наверное, она просто идиотка! Но она все равно сказала:

– Проверим. – Не отвлекаясь от дороги, она протянула ему левую руку. – Надень свое детское кольцо. Посмотрим, встретимся ли мы еще раз.

Крис так и сделал – быстрее надел на ее палец розовое резиновое кольцо с единорогом, пока она не передумала. Он сказал:

– Так мы типа помолвлены?

– Нет, мы типа пойдем на свидание в следующий раз.

Пэтси так эмоционально вела машину, что Криса то и дело заносило в сторону, но он не обращал на это внимания и сидел с довольной, как у ребенка, улыбкой. Она согласилась! Он не мог в это поверить. А в том, что они снова встретятся, он не сомневался. До этого момента они натыкались друг на друга постоянно, хотя он не знал о ней ничего – ни дом, ни университет, ни место работы. Он знал, что она училась, но где? Место работы тоже охранялось, как государственная тайна. На Фейсбуке у нее было написано Пэтси Кобейн, а, услышав песню Нирваны в машине, Крис подумал, что, наверное, ее фамилия не Кобейн. Он не знал о ней ничего. А потом он вдруг одумался. А вдруг они увидятся не завтра и даже не через неделю, а через год?

– Только все должно быть по-честному, – сказала она. – Если ты выследишь меня, это не будет считаться. И я не должна знать, где ты живешь, тоже. Поэтому выходи из машины.

Не дождавшись ответа, Пэтси остановилась на обочине, а от грустного голоса Курта Кобейна Крису стало еще хуже, и он сказал:

– Я не выйду! Издеваешься? Я не отпущу тебя больше. И ты не можешь просто выпроводить меня, не дав никаких гарантий. Я дал тебе кольцо, а что дала ты?

Подумав, Пэтси быстро поцеловала его в щеку. Усыпив его бдительность – с мечтательным видом он смотрел куда-то в сторону, – она сказала:

– Послушай, – она смотрела на него, – никто уже не помнит, кто придумал соулмейтов – авторы женских романов или психотерапевты…

– Они не придуманные!

– Если предание верное, – говорила Пэтси вместе с Крисом и Куртом, – если все так, как ты говоришь, мы должны встретиться в последний тринадцатый раз, понимаешь?

– А если это будет нескоро?

– Я подожду. А ты?

Пэтси не верила в соулмейтов, но верила в рождественское волшебство, поэтому, забыв о вчерашнем происшествии, со спокойной душой собирала чемодан. Сегодня канун Рождества, через пару часов самолет, а ее ждет семья в Монтане и несколько выходных. Что может быть лучше? Словно в ответ на внутренний вопрос по телевизору вместо обещанного рождественского фильма включили женское ток-шоу, и темой для обсуждения стали соулмейты. Приглашенные актеры (а может быть, и нет) рассказывали о том, что двенадцать раз проходили мимо друг друга, не заметив, и только на тринадцатый раз им удалось поговорить.

– Да идите вы. – Пэтси бросила в телевизор туфлей и надулась. Надо было снять смешное кольцо, потому что оно не подходило к общему образу, но, хоть у Пэтси и тонкие пальцы, они далеко не детские, и оно застряло. Ничего не помогало, а портить его и резать ей было жалко. И почему все, что связано с Крисом, носило оттенок какого-то предзнаменования? Счастливого предзнаменования. Впрочем, может, это просто новогоднее настроение?

Она недовольно подняла туфлю с пола и продолжила сборы, не выключив телевизор. Приглашенные гости рассказывали, что они видели друг друга издалека, сталкивались будто бы случайно, но не разговаривали. И им даже представить страшно, что было бы, не наберись они смелости.

Хмурая Пэтси опять бросила туфлей. А вдруг они не встретятся? А она даже не додумалась взять его телефон! Разве не тупость? Хотя у нее есть его Фейсбук… Был бы, если бы она не удалила страницу. Как она могла отпустить его?

Ей было интересно. Например, у него из рюкзака всегда торчала книга – каждую встречу разная, и ей было интересно, что он читает. Видимо, что-то увлекательное, раз книга такая потрепанная. А еще у него всегда висели наушники, и она хотела знать, что он слушает. Он всегда жевал мятную жвачку, и Пэтси только сейчас поняла, что теперь она тоже перешла на мятную жвачку! Она упала на диван перед телевизором и уныло надула пузырь. Раньше она с опаской ходила по улице, а теперь ей не терпится встретить его.

Улетать было так грустно, будто навсегда. Хотелось бродить по городу и надеяться, что Крис ее увидит. Холодный разум быстро остудил пыл. Еще вчера она упрямо отрицала существование соулмейтов, приписывая их к астрологии, а уже сегодня с тоской вспоминает Криса. Надо собраться! Никаких соулмейтов не бывает, а через пару лет это перестанет быть такой нашумевшей темой, и все об этом забудут. Нет судьбы и этих постоянных случайных встреч, а влюбиться можно в кого угодно.

И, кажется, она влюбилась в Криса.

Перед глазами стоял его образ – все время такой нежный, в пушистом свитере или мягкой толстовке, как большая плюшевая игрушка. Ей хотелось обнять его сейчас же.

Пэтси пришла в себя, лишь услышав, что отправление рейса задерживается по техническим причинам. Даже не удивившись, она пошла за кофе. В последние месяцы, с появлением в ее жизни Криса, Пэтси стала настоящей неудачницей. Перед ней сломался кассовый аппарат в супермаркете и компьютер в банке, она застряла в лифте в больнице и во вращающихся стеклянных дверях в торговом центре, словно Пэтси выводила технику из строя одним своим присутствием. Но самое любопытное, что, создав очередь, Пэтси встречала Криса, будто бы что-то намеренно пыталось задержать ее в определенном месте. Как-то ее остановила полиция, будто бы за превышение скорости, а потом через дорогу Пэтси увидела Криса. А однажды в закусочной ее облили пивом, и она провела в туалете так долго, что не встретить Криса было уже невозможно. Видимо, и сейчас после сорванного Рождества он должен предстать перед ней.

– Куда летишь?

Пэтси забыла о кофе, увидев Криса с чемоданом. Застыв со стаканом, она смотрела на его улыбку – волшебную, как Рождество, – с открытым ртом.

– Только не говори, – сказал он, заметив ее изумление, – что вчера ты обманула меня и надеялась, что мы больше никогда не встретимся.

– Нет, наоборот… – Она растерянно села, продолжая смотреть на него. Сегодня впервые она поверила. Хоть это и настоящее безумие. Крис стоял напротив, улыбаясь просто и нежно, как обычно. – Мой рейс задержали. Может, я никуда не полечу.

– Хочешь, я тоже не полечу? – Он сел напротив и потянулся к ее кофе, погреть руку о стакан и ее пальцы. Она была с кофе, а он – с какао. От него пахло Рождеством. – Сходим на каток, в торговый центр, где-нибудь покушаем. Сегодня будет столько интересного. Хочешь, я останусь?

– Ради меня?

– Ради тебя. – Она молчала, поэтому он добавил: – У меня для тебя подарок. Просто прими его. Ты не обязана ничего дарить в ответ…

– Но у меня кое-что есть, – перебила она, только сейчас заметив, что она держит не стакан, а его руки. – Я испекла тебе печенье. То есть… Я не думала, что мы встретимся, но я надеялась, ведь это Рождество, понимаешь?

Комментарий к A Place Called Home (Чан)

Kim Richey – A Place Called Home

========== You’re a Wolf (Юнги) ==========

Тебе.

One

– В последнее время Юнги постоянно спрашивает у меня о тебе, Кэрри, – говорит подружка, хотя ее зовут даже не Кэрри. Раньше она ни с кем не общалась, и никто не знал, как ее зовут, поэтому ей просто дали прозвище – как у Кинга.

Они идут по лестнице с последнего урока, медленно тянутся в толпе к гардеробу. Толпа ржет и орет, и Кэрри это бесит, но она хочет быть спокойной.

Как он.

Ей нравится быть спокойной. Ей нравится дышать через нос и считать до десяти. Хотя ее бесит буквально все. Хотя ей хочется опрокинуть стул во время урока. И уйти, чтобы никогда не вернуться. Подружка, будто чувствуя, крепко держит ее под локоть.

– Кто? – Плохо слышно, потому что откуда-то слышится музыка на телефоне. Теперь на весь коридор играет рэп с ругательствами.

Сегодня Кэрри считает на немецком. Ей просто нужен смысл. Она просто не хочет очередной приступ агрессии на глазах у всех. Она просто должна справиться с собой.

– Наш одноклассник, – говорит подружка. – Ты просто не представляешь, насколько много у вас общего, и он со мной согласен.

– Откуда он столько знает обо мне?

Кэрри смотрит в ту сторону, где в компании друзей идет по другой лестнице Мин Юнги. Уже день, но он все еще лохматый и сонный, будто только что проснулся. В одном ухе наушник, а вторым он слушает – или пытается – своих друзей. Спрятав руки в карманах, шаркая, он идет мимо, а подружка кричит ей в ухо – в то, где нет наушника:

– Я рассказала. – Говорит, как ни в чем не бывало. – Вам просто нужно пообщаться по интересам.

В гардеробе все матерятся и толкаются, как после рок-концерта, спешат забрать свои куртки и выйти на улицу. Ничего не видно, не слышно и не понятно, но подружка продолжает:

– Я уже устала все это передавать тебе. Например, недавно он спрашивал, была ли ты на каком-то концерте и умеешь ли ты играть на гитаре. В следующий я просто дам ему твой телефон. Я не почтовый голубь, дорогая.

У Кэрри болит голова от прослушивания музыки целый день, от математики и от криков. Один наушник в качестве средства самозащиты от мира совсем не спасает от шума, но забыть наушники дома – хуже, чем забыть сумку и даже куртку. Даже на общем снимке класса Кэрри в наушниках.

А Юнги вообще там нет, потому что он ушел прямо перед приходом фотографа. С достоинством прошел мимо, ни с кем не попрощавшись. Проще сделать вид, что тебя никогда не было. Чтобы тебя никто не вспомнил. А если и вспомнит, ему никто не поверит. Потому что тебя нет на общем снимке класса.

У Кэрри болит голова, но она все равно говорит:

– Не преувеличивай. Мне нечего ему сказать.

Вместе с ее словами кто-то истерически визжит на лестнице, и ничего не слышно. Все смотрят в ту сторону, кто-то хохочет, а подружка говорит:

– Я знаю его с первого класса, и мне кажется, что вы соулмейты, дорогая. Будто две половины одного целого, понимаешь? Послушай, я это так не оставлю, пока ты… – Менять тему она не собирается.

Соулмейт – это когда вы думаете об одном и том же.

Two

Звонят в третий раз, поэтому Кэрри берет трубку. Лучшая подруга на том конце говорит:

– Ты где, дорогая? Все уже собрались, даже Юнги пришел. Мы ждем тебя.

– Юнги?.. Юнги тоже там?

Кэрри спешила – она не видела подругу несколько дней и хотела многое обсудить с ней. Но теперь она стоит посреди улицы и просто смотрит на дорогу. Думает, что делать.

– Я уже еду.

Нет ничего хорошего в том, чтобы быть интровертом. Услышав о том, что тебя ждет не только подруга, но и другие люди, невольно начинаешь придумывать пути отступления. А еще опять этот Мин Юнги. Она действительно издевается. Очень мило сделать это без предупреждения.

Проезжает уже третий автобус, и Кэрри думает, что можно поехать на следующем. Можно даже пойти пешком. Или можно вообще не приходить. Может, никто не заметит ее отсутствие. На самом деле, всем плевать. Дома у подружки не только Юнги, но и другие одноклассники. Еще через шесть автобусов телефон опять звонит. Там говорят недовольным голосом:

– Слушай, куда ты пропала? Юнги уже ушел. Где ты?

– Почти у тебя.

Кэрри на всякий случай пропускает еще три автобуса, а потом идет пешком. Она слишком хорошо знает людей.

– Где ты была? – спрашивает она с порога.

– А у меня были кое-какие дела.

– Полтора часа? Ты же сказала, что придешь. – Недовольно смотрит на Кэрри. Кажется, что-то подозревает. Но Кэрри тоже кое-что подозревает.

Кэрри пожимает плечами, а потом слишком небрежно кидает куртку в шкаф. Теперь чувствует себя спокойно – почти все ушли. И Юнги тоже.

Не то чтобы он ей не нравится. Просто никому не хочется, чтобы в один день кто-то показал пальцем на первого встречного и сказал – «вот твой соулмейт». Живи с этим. Наслаждайся. Выхода нет.

Соулмейт – это когда что-то постоянно напоминает тебе о нем.

Three

Ты сломя голову спешишь туда, где тебя все ненавидят, чтобы услышать:

– Почему опаздываете?

Кэрри легла спать в четыре часа утра, потому что она четыре часа разговаривала по телефону. В темноте, завернувшись в одеяло на полу возле розетки и вполголоса. Спал весь мир – не спала только она и Мин Юнги. Оказалось, что Мин Юнги знает все о ней, а она знает все о нем. Оказалось, Мин Юнги знает ее лучше, чем она знает себя. Оказалось, Мин Юнги давно проник в ее душу. Он уже был там.

Они не только разговаривали. Они еще и молчали. Молчали вместе.

Учитель стучит указкой по столу и кричит:

– Четвертый опоздавший сегодня! И половины класса даже нет! Где ваш классный руководитель?

Учитель считает опоздавших, и Кэрри считает тоже – на итальянском.

– А у него выходной. – Довольный ответ с первой парты – слишком счастливая с утра пораньше подружка машет и улыбается.

Пока учитель возмущается, а Кэрри стоит, в дверях появляется еще пара одноклассников. Он так долго кричит, что за дверью собирается целая толпа. Кэрри – во главе. Лучшая подруга беззвучно трясется от смеха, а откуда-то сзади слышится такой тихий, что почти хриплый, голос:

– Привет. – Мин Юнги, внимательно смотрит на Кэрри, будто приценивается к картине. У него красные глаза сонного человека.

Из коридора другой учитель спрашивает, почему учеников не пускают на урок, и на этом конфликт исчерпан.

Кэрри смотрит на серое небо вместо доски. Грубый учитель криком рассказывает экономику. Все предложения сливаются в одно – он не делает паузы. Класс сходит с ума – Кэрри с задней парты все видно. У всех на партах сумки, а сами ученики в куртках, словно они делают одолжение, просто приходя сюда. Учитель пытается провести перекличку, но ошибается в каждой фамилии. Кто-то матерится женским голосом, и учитель кричит, что сейчас же напишет на безобразный класс докладную. Настоящее безумие. Кэрри смотрит на серое небо и устало потирает виски.

Мин Юнги сидит так удобно, что колено выглядывает из-за парты, и слушает музыку. Ему экономика, как и всем, неинтересна. Будто заметив, он оглядывается, поэтому Кэрри отворачивается, чтобы снова посмотреть в окно.

В кабинет заходит другой учитель и объявляет – Кэрри и Мин Юнги после уроков должны явиться к директору. Все оглядываются посмотреть на них, и только лучшая подружка лежит на своей первой парте и трясется от смеха. Кэрри и Юнги обмениваются взглядами – кажется, у них опять неприятности.

Учитель требует, чтобы кто-нибудь, наконец, вымыл доску. Кэрри затевает спор с одноклассником, потому что, вообще-то, не ее очередь мыть, и тогда злой учитель объявляет, что устраивает внеплановую контрольную. Все недовольны поведением Кэрри, но никто не решается сказать ей об этом, потому что она Кэрри. Как у Кинга. Испуганная староста идет сама мыть доску, а Кэрри пересаживается – учитель хочет, чтобы все сели поближе, и Юнги досталось место рядом с ней.

– Ну, знаешь, это уже слишком, – ворчит лучшая подруга. Кэрри тоже ворчит – она ненавидит сидеть на первых партах и не хочет покидать насиженное место из-за этого Мина Юнги. – Выглядит, будто ты специально от него отсела, – шепчет она и оглядывается. Если до этого Юнги еще не понял, что говорят о нем, теперь это уже точно не так. Будто для большего эффекта, она еще кивает головой в его сторону. – Ты так спешила, что даже сумку там забыла.

– Мне просто надоело сидеть у батареи, дорогая, – говорит Кэрри и хватает ее под руку, чтобы она больше не смотрела туда. – Давай лучше отвечать на вопросы.

Подружка все равно недовольна, а в конце урока учитель объявляет, что ставит ей неудовлетворительно, так как она пользовалась учебником. Кэрри отворачивается к стенке и смеется – она тоже пользовалась учебником, но учитель не заметил, а подружка громко возмущается и еще остается после урока, чтобы оспорить результаты.

– Наверное, это из-за физкультуры. – Кэрри стоит в коридоре и ждет подружку, а Юнги стоит рядом. – Меня месяц не было.

– Я был вчера, – говорит Юнги. – Правда, без формы, но хотя бы показался.

– Может, накрыли нашу курилку за школой?

– Тогда бы всех вызывали. – Но вызывают обычно Кэрри и Мина Юнги. Просто директор тоже знает, что они соулмейты. Просто директор в сговоре с лучшей подружкой Кэрри. Просто директору кажется, что все это смешно.

Если директору нужно, пусть он сам к ним идет, поэтому они на всякий случай уходят с последних уроков, чтобы никому не попасться на глаза. Выходят из школы – никого нет, – идут в курилку.

– За чем угодно ни гонись, оно быстрее. – Кэрри сидит на единственном крохотном стуле, который тайно вынесли на улицу из кабинета начальной школы, а Юнги сидит на рюкзаке. Моросит, но Кэрри не открывает зонт. Черный зонт в сумке. У нее один наушник в ухе, и у него тоже. Слушают друг друга только одним ухом. Наполовину в своих мирах.

– Хочешь сказать, что ты быстрее меня? – Он уходит, не попрощавшись, и Кэрри еще долго оглядывается, провожая его взглядом.

Соулмейт – это когда ты оборачиваешься и видишь, что он смотрит на тебя.

Four

После школы к Кэрри всегда кто-то приходит, потому что у нее уютно, мило, и вообще это самый лучший дом, который можно представить. Все обожают собираться у нее, пить кофе, заказывать еду, и гостей никогда нельзя выгнать. Вечером мама приходит домой и негодует – ее друзья опять все съели и выпили, но на следующий день все повторяется.

Лучшая подруга рассказывает о своем свидании, пока Кэрри варит кофе. Фоном включен телевизор, и Кэрри слушает новости, потому что, вообще-то, она рассказывает это в третий раз. Звонит ее телефон, и утомительный рассказ обрывается.

– Да. – Она говорит в трубку: – Я у Кэрри. – Они обмениваются взглядами. – Спроси у нее.

Она подставляет телефон к уху, но Кэрри еще не знает, кто звонит. Лучшая подруга шепчет:

– Я не смогу отказать. – Но вид у нее совсем не сочувствующий, скорее, радостный.

Голос Юнги в телефоне говорит:

– Привет. Слушай, я забегу к тебе ненадолго? Чтобы домой не ехать.

Лучшая подруга пытается сдержать смех – будто подавилась, а Кэрри смотрит на нее и говорит:

– Ладно.

Кэрри тоже не сможет отказать. Какая неудача быть милой и чуткой. Плохим людям живется легче.

– Человек и так уже не знает, как к тебе подступиться, – говорит подружка, потому что Кэрри недовольно стучит пальцами по столу. – Давай хотя бы сейчас посидим спокойно.

– Мне уже достаточно наших телефонных разговоров, дорогая. Когда я беру трубку, чтобы позвонить, он уже звонит, понимаешь? Это слишком. Меня это пугает.

Конец фразы не слышно, потому что подруга восторженно кричит и хлопает в ладоши, повторяя только, как это мило. Королева положения, профессиональная сводница чувствует себя лучше всех. По крайней мере, лучше, чем чувствует себя Кэрри. Кэрри, загнанная в угол, в ловушке у себя дома. Она нервно ищет чистую кружку. Другие подружки уже ушли, но испачкали всю посуду.

– Мне не нужно, чтобы он стоял возле моих дверей.

– Ты не убежишь. Ты не спрячешься, дорогая. – С умным видом размахивает указательным пальцем. – Оно тебя настигнет.

– Оно – это что? Мин Юнги? – кисло говорит Кэрри, встав спиной.

– Предназначение, – отвечает, довольная собой.

– Скорее уж рок.

Кэрри специально шумит блендером и считает до десяти на японском. Считает, чтобы успокоиться и чтобы смесь не получилась слишком жидкой. Кэрри специально шумит блендером, но подруга все равно кричит:

– Я смотрела по телевизору передачу про соулмейтов. А еще я отправила ваши даты рождения астрологу. Дорогая, если не сейчас, то когда-то вы точно будете вместе!

Звонят в дверь – спустя десять минут Мин Юнги уже тут.

Вообще-то, Кэрри боится. Она так боится, что спустя вежливых полчаса говорит, что торопится. У нее курсы, музыкальная школа и парикмахер, а еще надо заехать в поликлинику и успеть убраться до прихода родителей. Повезло, что у Кэрри есть еще и собака, которую надо срочно вывести на улицу. Пес, кстати, на приход Мина Юнги никак не отреагировал, хотя, когда приходят другие посторонние, он лает и носится по дому.

Кэрри смотрит на Юнги из окна, а он смотрит на нее. Он смотрит и, наверное, не знает, что она его соулмейт.

Соулмейт – это когда все сталкивает вас друг с другом.

Five

Проблемы дополняют жизнь, поэтому Кэрри выходит из дома и сворачивает в другую сторону. Урок через пятнадцать минут, и через пятнадцать минут родители уйдут на работу. Кэрри прячется за углом и поджигает сигарету. Каждую ночь Кэрри ложится спать с мыслью – вот бы не проснуться. Вот бы не проснуться. Вот бы не проснуться. Но она просыпается. Просыпается и просыпается. Просыпается и просыпается.

Кэрри не идет в школу, и Мин Юнги не идет в школу тоже. Он так и пишет ей в сообщении:

«Ты в школе?».

Просто он понимает без слов. Читает мысли.

У него сегодня тоже плохое настроение, поэтому они идут гулять. Кэрри гулять не хочет – холодно, и скоро она может вернуться домой, но Юнги идти некуда, потому что он тоже притворяется, что он в школе.

Кэрри вынуждена придумывать темы для разговора, потому что Юнги молчит. Из него невозможно вытянуть и слово, и по нему кажется, что ему неприятно тут находиться. Но он все равно тут. Что на самом деле думает Мин Юнги?

На крыше никого нет; сюда сложно попасть, и все в школе. Юнги взял с собой поесть, потому что Кэрри не завтракает. Ненавидеть себя это когда ты лишаешь себя еды. Юнги, вообще-то, тоже не завтракает, но сегодня день исключений. Сегодня странный день.

Сегодня Кэрри не считает на французском, потому что сегодня ей спокойно. Ей спокойно, и она даже улыбается – внутри.

– Если узнаю, что меня собираются исключить, просто переведусь, – говорит Юнги и поджигает сигарету. Смотрит на небо – серое и тяжелое – и изредка поглядывает на Кэрри, проверяет, ест ли она. Сам не ест. Юнги сидит, свесив ноги с крыши, а Кэрри нет – боится.

– Они нам каждый год говорят, что исключат, – говорит Кэрри. Она не знает, кто готовил еду, но это определенно лучше, чем отсутствующий завтрак. Она тоже сидит у края, только не свешивается.

Ученики считают, что хобби директора школы – вызывать к себе, а директор считает, что хобби учеников – ходить к нему.

– Меня мать убьет, – говорит Юнги.

Только отличники знают секрет – надо просто ходить в школу.

– Меня тоже. Она вообще ничего не знает, потому что ни разу не приходила, когда ее вызывали, и не берет трубку. И орет – почему опять звонят из школы?

– У нас одна мама?

– У нас одна жизнь.

Юнги смотрит вниз, а Кэрри смотрит вверх. Она смотрит на мир свысока. А потом смотрит еще выше.

– Ты бы прыгнул? – Юнги поворачивается, а Кэрри стряхивает пепел с двадцать пятого этажа. А может, их тут даже больше. – У тебя есть что-то стоящее, ради чего можно прыгнуть?

Юнги пожимает плечами, не знает. Снова смотрит вниз, будто думает. А потом говорит:

– У меня есть план. Я знаю, что будет потом, если со мной что-то случится. – Кэрри теперь тоже смотрит вниз, а он говорит дальше: – Ну, знаешь, я не хочу, чтобы кто-то копался в моем телефоне и компьютере потом.

Кэрри отвечает:

– У меня ничего нет. Ни плана, ни причины. Причины жить или причины прыгать.

– Но у тебя есть я. Понимаешь?

Все происходит так быстро. Как музыка, льющаяся из наушников. Как ощущение того, что все бессмысленно. Мимолетное чувство. Соулмейт?

– Тебя нет. И меня нет. Ты и я – одно и то же.

Соулмейт – это когда с вами происходит одно и то же.

Six

У Кэрри в телефоне много сообщений, и почти все – от Юнги. Мин Юнги стоит у нее на быстром наборе, чтобы не терять время. Он пишет ей даже на уроках, когда его нет, и она, прячась от учителя, читает сообщение под столом.

В женском туалете столько людей, что очередь начинается в коридоре. Все недовольны и возмущаются, но не торопятся. В мужском туалете никого нет – лишь изредка те, кто идет в ту сторону, бросают на толпу девочек недоуменные взгляды.

– Почему вы просто не начнете встречаться, дорогая? – кричит подружка Кэрри так, чтобы каждый в очереди мог услышать. И они слышат и оглядываются на них. Кэрри тоже оглядывается – в другом конце коридора Мин Юнги ждет урок. Стоит у окна и смотрит в телефон. – Поверить не могу, что ты ничего мне не рассказываешь, – опять кричит она. Очередь сдвигается на один шаг, а лучшая подружка говорит: – Послушай, дорогая, ты точно уверена, что вы не встречаетесь? Вы столько общаетесь…

Урок начинается с оглашения фамилий в докладной от учителя истории. Урок был сорван и закончился тем, что Мин Юнги затеял спор с учителем и ушел, хлопнув дверью, а потом буйный класс несколько уроков подряд отказывался выходить к доске в знак протеста. Одноклассники не рады попасть в докладную, но ничего ему не говорят, потому что это Мин Юнги. Просто Мин Юнги.

Кэрри и Юнги договорились встретиться после уроков, но Кэрри решительно выходит из кабинета, никого не подождав. Она, как обычно, сбегает. Но сбегает с высокомерным видом, поэтому все в порядке. Она не уязвимая и не слабая. За ней бежит лучшая подружка, а следом – только идет – Мин Юнги, но Кэрри трусливо не оглядывается. Она думает, что, если она не видит его, то и он не видит ее тоже. Проблема в том, что со временем одиночество начинает доставлять удовольствие, и ты ищешь его сознательно.