Текст книги "Зло порождается страхом (СИ)"

Автор книги: Renee

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

– Создатель, в милосердии своем, помиловал Падших, но навсегда изгнал их со своих глаз, обрекая на вечные страдания. И братья их отвернули свои лица от тех, кто предал имя Его и заветы. Но те, кому был заказан путь в Чертоги Его, не возблагодарили Создателя за милосердие, а продолжили свои грязные дела среди людей. Их семя проросло в род людской, породив чудовищ в человеческом облике. Оглянитесь, люди! Монстр правит вами! Он окропляет кровью ваших детей алтари Темных, выпрашивая их силу! Женщины! Он отдает им души ваших мужей в уплату! Очнитесь! Убейте тварь, приносящую кровавые жертвы! Его магия черна, как ночь!

Одна из женщин зарыдала в голос, а вслед за ней взвыли и остальные – громко, надрывно причитая об усопших. Над площадью пронесся ропот, а старик, наконец увидев короля, безумно захохотал.

– Вот он, отродье Темных! Проклятый! Убивший собственную мать!

Дерин застыл. Перед глазами мелькали, резвились в тошнотворной пляске алые круги, а в груди внезапно закончился воздух. Было больно. Куда больнее ножа, куда действеннее самой сильной отравы впивались в душу услышанные слова, пробуждая в глубине души нестерпимый жар. Дерин обвел притихших людей потемневшим взглядом.

– О каких кровавых жертвах идет речь? – его голос разнесся по всей площади, добравшись до самого отдаленного края. Одна из женщин, вытирая слезы, сделала шаг вперед.

– Твоя дорога, Темный! Твоя дорога, на камнях которых кровь наших мужей! Ими ты заплатил за свое черное колдовство? Никто не может разрушать горы! Ни один человек!

– Кто еще считает так же? – холодно поинтересовался Дерин, смерив ее взглядом. Женщина, осенив себя защитным знаком, попятилась назад и замерла, уперевшись спиной в телегу. За всех ответил старик.

– Ты – проклятый, король. Вокруг тебя одна лишь смерть и боль, да земля пустая. Убейте его!

Кто-то испуганно вскрикнул, кто-то попятился, пытаясь сбежать подальше, но солдаты уже успели окружить площадь плотным кольцом, не выпуская никого. Послышались мольбы и плач.

– Тебя не слышат, старик, – глядя на него в упор, сказал Дерин. – Страх заложил им уши, а тебе – застил глаза. Вы так боитесь всего, что не в состоянии понять ваш жалкий ум, что готовы поверить во что угодно. Вы глупы и трусливы. Как вшивая шавка, укусившая того, кто протянул ей руку с хлебом. Собак нужно учить смирению.

Он выпрямился и, чуть пристав в седле, нашел взглядом сотника, командовавшего солдатами.

– Этих, – он указал на женщин, – публично выпороть. Мужчинам – всыпать по десять палок. Старика – повесить. В назидание остальным, кто решит распустить свой поганый язык. Выполняйте!

Площадь тут же наводнили крики, возмущенные возгласы и испуганные восклицания тех, кого хватала стража. Дерин развернул коня, решив, что ему больше нечего здесь делать, когда вслед раздался жуткий, каркающий смех.

– Завязывая языки, распускаешь людям руки, – выкрикнул старик, отсмеявшись. Он даже и не думал сопротивляться, когда ему заламывали руки и стаскивали с телеги. – Тебя ждет смерть, король. Ты сам – смерть, она идет за тобой по пятам. Вспомни свою мать, убийца!

Дерин медленно оглянулся, и под его взглядом попятились все, включая стражу. Внутри вскипала, захлестывала с головой тошнотворная муть, туманя разум. Он услышал крик, но не сразу понял, что это кричит старик, которого охватило пламя. Прозрачное. Призрачное, едва различимое взглядом, которое не тронуло никого вокруг. Воздух наполнился удушливым запахом горелой плоти, а огонь, взяв свое, исчез без следа, оставив после себя лишь копоть на камнях мостовой. Время будто замерло.

Дерин не видел ничего. Перед его глазами клубилась кровавая мгла, в груди пекло, рвались на части тончайшие нити, удерживавшие его на грани, и через эту пелену пробивался лишь один голос, настойчиво звавший его.

– Сир! Сир, очнитесь! Я прошу вас, сир!

Дерин повернул голову на зов и посмотрел сквозь Кертиса, подъехавшего к нему вплотную. Тот осторожно, не делая резких движений, протянул руку и коснулся повода его коня.

– Сир, давайте уедем отсюда. Пожалуйста...

И Дерин очнулся. Он медленно оглядел застывших в ужасе людей, а потом, не проронив ни слова, дал шпоры коню, спеша убраться подальше от этого пропахшего смертью места.

Часть 6

– Почему он назвал меня убийцей матери? – спросил он сам у себя, глядя в окно спальни. Солнце медленно гасло, уходя за горизонт, и, с каждым исчезавшим лучом, Дерину становилось все холоднее и холоднее. Тепло словно вытекало из него в образовавшуюся от слов безумного старика брешь. Король обхватил себя руками в бесплотной попытке согреться. Перед ним тут же возник бокал с горячим вином.

– Какая дрянь, – проговорил он, сделав глоток. – Что это за гадость?

– Это вино, собранное в год вашей коронации, сир, – последовал ответ. – Оно превосходно. Тот год был исключительно благоприятен... для виноградников.

Бокал грохнул об пол, разлетевшись на множество осколков. Дерин, не помня себя от бешенства, оттолкнул Кертиса с такой силой, что тот упал навзничь, и навалился сверху, не давая подняться.

– Не слишком ли ты много знаешь для простого слуги? – прошипел он, надавив локтем на горло Кертиса. – Ты сведущ в химии, я заметил это в лаборатории. Ты хорошо знаешь историю и языки. Разбираешься в оружии и этикете. Кто, забери тебя Темные, ты такой?! Как твое имя?! Не смей мне врать!

– Меня зовут Кертис, сир, – задыхаясь, прохрипел тот, не в силах отвести взгляда от перекошенного лица короля, утратившего всякий человеческий облик. – Кертис Леукади. Риан Леукади был моим отцом...

Дерина словно бы ударили под дых. Все завертелось перед глазами, горло сдавило, глуша рвущийся наружу крик. Леукади... Риан Леукади... Леукади...

Отзвучавшее имя громыхало в ушах, выворачивая наизнанку, все тело прошиб липкий, холодный пот.

– Сир? – раздалось над ухом, и Дерин слепо ударил наугад, пытаясь защититься. Его трясло, как в лихорадке, а память медленно раскрывалась, показывая давно забытый кошмар, от которого так стремился избавиться разум.

– Ты должен идти за мной! Дерин! Пожалуйста!

– Ты сошел с ума? Еще ночь! Нас выпорют, Кер.

– Дерин, умоляю! Пожалуйста!

Две детские фигуры проскользнули в пятне света, отбрасываемом факелом. Первый из мальчишек – повыше ростом – испуганно оглядывался по сторонам и тянул за собой второго – сонного и встрепанного.

– Кер, – вырвал руку тот. – Куда мы идем? Что случилось?

– Мой отец, – с болью в голосе ответил первый, и его лицо исказилось в попытке сдержать подступившие слезы. – Он сошел с ума. Он думает, ты убил маму...

– Леди Эву? – изумился второй, глядя на него широко распахнувшимися глазами. – Но почему?! Почему дядя Риан так решил? Я любил ее, ты знаешь...

– Знаю, – тихо ответил первый и снова потянул его за рукав. – Дерин, нам нужно идти, отец обезумел. Пожалуйста...

– О чем ты, Кер? – ошеломленно спросил второй, а потом замер, будто почувствовав что-то. – Храни нас Создатель! Кер, что он задумал?

– Хочет убить тебя, – ответил Кертис и ухватил Дерина за руку. – Идем!

Тот не сдвинулся с места, и в его глазах медленно появился страх.

– Отец... – почти беззвучно прошептал он и опрометью бросился обратно. Кертис, сдавленно застонав, поспешил следом.

Кровать короля была в крови. Дерин замер на пороге, не в силах поверить своим глазам, а потом, преодолев оцепенение, поднял взгляд на человека, стоявшего у изголовья.

– Дядя... – тихо проговорил он. – За что?

– Крысеныш явился сам! – рассмеялся тот и шагнул к нему, поигрывая кинжалом, лезвие которого было темным. – Руж, а ты говорил, что он сбежал! Смотрите-ка, и гоняться не придется. Хватайте его!

Несколько человек, находившихся в комнате, шагнули к Дерину.

– Отец, нет! – Кертис вылетел из-за его спины и кинулся к Риану, пытаясь схватить его за руку. Тот, даже не взглянув на сына, отшвырнул его в сторону.

– С тобой я разберусь позже, – сказал он, сделав еще один шаг. – Чем бы не околдовала тебя эта тварь, я найду способ вернуть тебе разум. Он убил твою мать!

– Но я... – беспомощно пробормотал Дерин, растерянно оглядываясь вокруг, – я ничего не делал! Дядя!

– Сдохни, Темный! – прошипел тот и шагнул вперед. – Ты, проклятое отродье, ублюдок, прижитый на стороне! Ты не человек вовсе, ты – погибель все живого!

Кертис поднялся с пола и посмотрел на Дерина расширившимися от ужаса глазами.

– Беги, – едва слышно произнесли его губы перед тем, как он снова бросился на отца и повис на нем всем телом. Тот, зарычав, полоснул его по плечу.

Белая ткань сорочки мгновенно окрасилась алым. Дерин заворожено смотрел, как стекает по лезвию темная капля, как она падает на пол, разбиваясь на мельчайшие брызги, усеявшие дорогой ковер. Внутри толкнулась, пробуждаясь, обжигающая сила, словно почуяв запах смерти. Сердце, бешено колотящееся в груди, внезапно замерло, а потом забилось спокойно и ровно, будто он всего лишь совершал прогулку, а не стоял один среди одуревших от крови убийц. Кертис, зажимавший рану на плече, попятился под его взглядом.

– Дерин, – в ужасе прошептал он. – Твои глаза... они снова красные... Как в детстве...

Дерин его уже не слышал. Его самого будто не существовало вовсе, тело не подчинялось, словно налитое металлом. По венам, по нервам тек жидкий огонь, меняя необратимо его плоть и кровь. Магия, чьи отголоски он ощущал с рождения, вступала в полную силу – раньше, чем он был готов ее принять.

Он ничего не чувствовал: ни боли утраты, ни горечи обиды, ни укусов страха. Для него существовали только живые искры, притягивавшие своим теплом и сладким, ощутимым даже на расстоянии, вкусом горячей крови. Он вгрызался в них, рыча от наслаждения, и темное, пробужденное внутри, насыщалось, становилось все сильнее и сильнее, погребая под собой остатки того, что некогда было принцем Дерином.

Через несколько минут все было кончено. Мальчишка с ярко алыми глазами, одежда которого пропиталась кровью, медленно осел на пол и замер, не двигаясь. Ошметков искромсанных тел, среди которых скорчилась единственная уцелевшая фигурка, он уже не видел и не помнил...

– Сир, очнитесь! Создатель всемогущий! Сир! Дерин! Дерин, очнись ради всех Темных! Пожалуйста...

Дерин распахнул глаза и с хрипом втянул воздух, обжегший сухие легкие. Кертис, стоявший рядом с ним на коленях, облегченно выдохнул и посветлел лицом, перестав напоминать поднятого из могилы мертвеца. Он бережно поддерживал короля за плечи, прижимая к себе, а тот все никак не мог вдохнуть внезапно ставший раскаленным воздух.

– Ты знал... – с трудом прошептал он, еще блуждая в своем затянувшемся кошмаре. Теперь он понял, кого видел в магическом круге вместо петуха. Риана, который был ему... кем? Вторым отцом? Несостоявшимся убийцей? Первой жертвой? Предателем...

– Ты знал... – повторил он, словно заклинание. – Ты знал... Кер. Создатель, ты же все знал!

Он вырвался из удерживавших его рук, впервые за много лет осмелившихся прикоснуться... так собственнически, будто имея на это право. Дерина трясло. Память возвращалась – рывками, образами и картинками, от которых захватывало дух.

Поляна, на которой леди Эва любит устраивать пикники для детей.

Зал для обучения танцам. У Кертиса забавный вид, он обижен и расстроен. Еще бы, драться у него выходит куда лучше, чем танцевать.

Зато военную историю он усваивает гораздо быстрее Дерина, и шепотом подсказывает ему ответы, за что немедленно получает наказание.

Бледное лицо приемной матери, почувствовавшей недомогание.

Порка за безнадежно испорченную, измазанную в грязи одежду. Он никому не признался, что сбегал искать специальные травы, способные излечить хворь леди Эвы.

Ночь, проведенная в объятиях друг друга, когда им с Кертисом сообщили, что ее больше нет...

– Я услышал случайно, – донесся до него тихий, пропитанный мукой голос. – Я попытался предупредить охрану, но... Сотник рассмеялся над моей фантазией. Я не знал, что мне делать. Я был испуган... Я... выбирал. У меня не было времени. Я постоянно вижу эту ночь в кошмарах. Обезумевшее лицо отца. Кровь. Твои глаза. Ты убил их всех, но меня не тронул. Не знаю, почему. А потом просто опустился на пол и замер. Я боялся пошевелиться, а потом подполз и сел рядом. Ты почему-то не трогал меня, хотя всех, кто пытался подойти, просто превращал в кровавую кашу. Так прошло двое суток. Двое суток! А потом повсюду вспыхнул огонь. Странный, почти невидимый, он уничтожал все – тела, шторы, мебель... Я попытался сдвинуться с места, и ногу обожгло. Я боялся пошевелиться, замер, прижавшись к тебе, а ты... просто сидел, глядя перед собой. И, лишь когда огонь погас, попытался подняться, но не смог. Я протянул тебе руку, и ты принял помощь, даже не заметив. Ты вообще больше не замечал почти никого, кроме тех, кому отдавал приказы. Ты велел закрыть покои короля Элиаса, объявил всем, что в его комнате случился пожар. Ты организовал коронацию, и никто не осмелился сказать ни слова, потому что твои глаза все еще были алыми. А я... я просто следовал за тобой, пытаясь хоть немного искупить свою вину. Ты не замечал меня, но принимал помощь – словно бездумно, машинально. Ты ничего не помнил. Ты не помнил меня... Но это было даже хорошо. Вряд ли ты бы смог простить меня, если уж я сам... Так я мог остаться рядом. Я притворился, постарался стать как можно более незаметным, чтобы не напоминать... Так я мог позаботиться о тебе. Мог... до сегодняшнего дня. Прости меня...

Он умолк, выдохнувшись, и его взгляд, секунду назад живой и яркий, постепенно потух. Дерин молчал. Он пытался понять, что чувствует, и не находил подходящих определений для той какофонии, что бушевала в груди. Ярость смешивалась с обидой и застарелой болью, вновь воскресшей вместе с памятью.

– Почему твой отец обвинил меня в смерти леди Эвы? Почему тот старик сказал, что я убил мать?

– Так думали многие, – Кертис опустил голову, внимательно глядя себе под ноги, и это вызывало почти физическую неприязнь. – Вы родились особенным, сир, а это... пугает людей. Отец считал, что королева Ниа умерла из-за рожденного ею дитя. Он боялся вас, боялся вашего дара... Он... Он очень увлекался предсказаниями, много изучал их, пытался трактовать. В одном из них говорилось о Темном маге, ставшим самым жестоким королем Китерии.

Кертис на мгновение вскинул голову, вспоминая, а потом процитировал по памяти:

– "Он будет рожден из страха и станет смертью" – так говорилось там. Отец думал, что пророчество сбывается. Только он ошибался... Не было никакого монстра, не было чудовища. Это его страх породил зло и смерть... Только его страх. А мама... Помните травы, которые вы собирали для нее? Он решил, что это отрава. Он думал, что вы убили ее, сир.

– Минуту назад ты называл меня по имени, – процедил Дерин сквозь зубы. Его колотило, как в лихорадке, в висках, пульсируя, трепетала жилка, едва не сводя с ума и мешая сосредоточиться. – Не желаешь попросить прощения за дерзость?

– За дерзость, сир? – внезапно горько усмехнулся тот. – Если бы я мог надеяться на прощение... Но его не будет. Если бы вы ничего не вспомнили, у меня был бы шанс, но... Я не мог солгать. Не мог не ответить. И ответить не мог тоже. Простите меня, сир. Не так давно мне стало казаться, что еще не все потеряно, но...

Его сбивчивая, рваная речь била по нервам не хуже доброй розги. Каждое слово ложилось на душу хлестким режущим ударом, вспарывавшим ее до крови. Дерину хотелось сжаться, закрыться и заткнуть уши, лишь бы не слышать этот голос, вернувший его в прошлое. Ноги подогнулись, внезапно став мягкими, будто лишившись костей, и король без сил стек на пол и закрыл лицо руками.

– Скажи мне только одно, Кер, – глухо произнес он. – Ты тоже верил в это? Что я... убил их обеих.

Раздалось негромкое шуршание, и Кертис, опустившись рядом с ним, обвил его руками за плечи.

– Многие женщины умирают при родах, – прошептал он. – Так бывает, и в этом никто не виноват, тем более дитя. На все воля Создателя. А мама... она любила тебя, но отец пропитал ее своим страхом. Сейчас я думаю, что она не пила те настои, а выливала их. Она боялась призрака, порожденного отцовскими пророчествами. От того и умерла. Знаешь, я рад, что сказал все это. Что ты все вспомнил. Даже если после этого меня запорют до смерти.

– Думаешь отделаться так легко? – прошипел Дерин, которого душили рыдания. Он вздрагивал всем телом, но избавиться от унизительных, оскорбляющих его гордость объятий не было сил. Наоборот, он почему-то прижимался теснее, жадно впитывая даримое тепло, переплетая свою и чужую боль, словно это могло облегчить ее. И становилось легче. Его бережно гладили по спине, шепча на ухо что-то неразборчивое, но он не вслушивался. Было вполне достаточно прикосновений и тихого, успокаивающего голоса, залечивавшего вновь открывшиеся раны. Он сделал глубокий вдох и отстранился.

– То, что произошло на площади, не должно повториться, – жестко и уверено произнес он. Кертис склонил голову.

– Да, сир. Патрули будут усилены. При малейшей попытке устроить беспорядки – виновные будут арестованы.

– Очень надеюсь на это, – глаза Дерина холодно блеснули. – Кстати, о виновных...

Он отошел к окну, за которым уже совсем стемнело, и уставился в черноту.

– Ты сделал все, что мог. Я... не виню тебя. Но твоего отца с удовольствием бы поднял из могилы и убил бы снова.

В ответ не донеслось ни звука. Дерин обернулся и, смерив Кертиса недовольным взглядом, показал на осколки, усеявшие пол.

– Кто-то забыл о своих обязанностях? Напомнить?

И напряжение, сковывавшее обоих, лопнуло словно мыльный пузырь. Все будто бы встало на свои места, вернувшись в привычные роли, но теперь в этом было больше видимости, чем правды. Дерин отвернулся к окну, краем глаза проследив, как Кертис поспешно собрал с пола осколки, а потом, исчезнув на несколько минут, вернулся с новым, наполненным бокалом. Холод с улицы снова начал пробираться под одежду, но теперь это был просто сквозняк, не способный выстудить душу. Дерин отхлебнул вино и посмотрел на черное небо, на котором тускло мерцали огоньки.

– Приготовь мне ванну, – сказал он, отставив вино в сторону. – И... – он замешкался на одну секунду, вспомнив, что имел довольно обширные планы на эту ночь. Но теперь... – И найди тот расслабляющий травяной настой, который добавляют в мыло. Я хочу спать без снов.

Но сны приходили. Они вскрывали беззащитную память, вытаскивая из нее самое болезненное, сокровенное – то, что он так надежно забыл, а теперь был вынужден переживать снова, видя и оценивая все взрослыми глазами.

Теперь он понимал смысл странных взглядов, которыми его одаривали окружающие. В них отчетливо проступал страх – замаскированный, тщательно запрятанный во избежание гнева короля, но тем не менее ощутимый. Разговоры моментально смолкали в его присутствии – и не только потому, что он был принцем. Никто и никогда не стремился находиться рядом с ним больше, чем этого требовала необходимость. Исключение составляли лишь четверо: отец и трое, ставшие его семьей: леди Эва, лорд Риан, которого он привык звать дядей, и... Кертис. Тот и вовсе не отходил от него ни на шаг, участвуя во всех детских проказах юного принца. Они и спали в одной комнате – с самого рождения, унесшего к Создателю мать Дерина. Как-то раз он спросил, что с ней случилось, у одной из нянек, но та, вся побелев, пробормотала какую-то ерунду и поспешно сбежала, отговорившись делами. Теперь-то он понимал, почему столь невинный вопрос вызвал столько ужаса, но тогда лишь уверился в том, что со смертью королевы связана какая-то тайна. Он пытался расспрашивать дальше, но везде натыкался на гробовое молчание. Люди осеняли себя защитными знаками и виртуозно уклонялись от расспросов, а потом спешили убраться подальше с глаз принца. Единственной, кто дала ему ответ, была леди Эва.

– Так случается, – сказала она, посадив его к себе на колени. – Иногда женщины умирают, произведя на свет малыша. Видимо, твое рождение было миссией, порученной леди Ниа Создателем... Потом он забрал ее у нас.

– Но вы родили Кертиса и живы, – возразил Дерин, вглядываясь в ее лицо блестящими серыми глазами. – Почему?

– Не знаю, – просто ответила та и погладила его по волосам. – На все воля Создателя...

Дерин не сказал ничего, но это было первым событием, поколебавшим его веру в мудрость Создателя. И в самом деле, кто мог поступить так глупо и жестоко, забрав мать у новорожденного сына?

А потом леди Эва умерла, оставив безутешного мужа и двух мальчишек, еще более сплотившихся перед лицом этой потери.

Впервые в жизни Дерин плакал, не в силах сдержать слезы. Он чувствовал приближавшуюся смерть, каким-то внутренним чутьем распознавая ее ауру, и знал, что мог бы предотвратить это. Он собирал травы, варил из них отвар, рецепт которого вычитал в старой книге, найденной на пыльной полке библиотеки, а потом зачаровывал его собственной магией, способной отогнать болезнь. Если бы она выпила его... Если бы она не умерла... Дерин всхлипывал во сне и сжимался, дрожа от холода.

Если бы она не умерла... Если бы лорд Риан не был так слеп...

Он вспомнил, что ему снилось раньше. Пропитанные кровью сны, в которых он снова и снова пытал убийцу своего отца. Они приносили наслаждение на грани боли, а потом почти всегда забывались, без следа стираясь из памяти. И утром Дерин даже не догадывался, что человек, подававший ему воду и мыло, приходился сыном тому – из грез, больше напоминавших кошмары.

Дни мелькали, принося новые тревоги. Волнения постепенно сошли на нет, но это походило не на воцарившееся спокойствие, а на затишье перед бурей. Теперь Дерин хорошо осознавал, что имел в виду Кертис, говоря о том, что нельзя злоупотреблять страхом. Все выходило из-под контроля, и – прежде всего – собственный разум.

Иногда ему снился огонь. Он видел, как пожирает комнату бесцветное пламя, собирая кровавую дань. Оно обжигало, он корчился от боли, пытаясь закрыть лицо руками, но все равно не мог спрятаться от страшного зрелища. В такие ночи он метался по постели, словно в бреду, и затихал только в объятиях Кертиса, не спавшего уже которые сутки.

– Ложись, – приказал ему Дерин, заметив, что он едва держится на ногах от усталости. – Я не буду спать.

– Но, сир, – тут же вскинулся тот, – я не устал. Позвольте...

– Я сказал – ложись, – настойчиво повторил Дерин и сам откинул край покрывала. – Мне не нужно, чтобы ты падал в обморок у всех на виду. Уже достаточно слухов о моей жестокости. Что ты говорил о других методах?

– Люди крепче всего держатся за то, что им выгодно, – Кертис снял одежду и аккуратно сложил ее у кровати. Дерин скользнул взглядом по его спине и отвернулся, давя зародившееся желание. С того самого вечера, когда все открылось, между ними не было ничего. – Страх хорош, когда нужно действовать быстро и не требуется длительный эффект, но потом... потом нужно закреплять результат.

– И как ты до этого дошел? – хмуро поинтересовался Дерин, которого изрядно отвлекало то, что Кертис не спешит скрыться под одеялом. Его нагота против воли притягивала взгляд, и король поймал себя на том, что откровенно разглядывает его, совершенно утратив нить разговора.

– Книги по военной истории, сир, – услышал он в ответ. – Это, на самом деле, азбучные истины.

– Дерзишь? – без злости поинтересовался Дерин. – Тебе стали нравиться наказания?

– А тебе перестал нравиться я?

Вопрос застал Дерина врасплох. Он прищурился, пытаясь понять, не послышалось ли ему, но Кертис явно ждал ответа, ничуть не обеспокоенный отсутствием одежды и нарушением всех мыслимых приличий. Кровь моментально прилила к щекам.

– Ты хоть понимаешь, насколько сильно переходишь границы? – наконец смог выдавить из себя Дерин. Кертис шагнул к нему и осторожно, словно боясь напугать, взялся за застежки его сорочки.

– Это потому, что теперь ты знаешь, кто я? – тихо проговорил он, проведя пальцем по крючку. – Тебе противно? Или... ненавидишь меня?

– Какая чушь! – Дерин перехватил его руку и сильно стиснул запястье, вынуждая остановиться. – Просто... Я больше не хочу так. По приказу. Я собирался прояснить этот вопрос в тот вечер, но... Тот старик немного спутал планы. И я спрашиваю сейчас. Ты хочешь?

– Да, сир, – улыбаясь, ответил тот, и Дерин зарычал. Кертис сделал шаг назад, и он толкнул его в грудь, вынуждая упасть на кровать, а сам опустился сверху. – Сир, позвольте, я вас раздену...

– Ради Создателя, – прохрипел Дерин, стягивая сорочку через голову. – Замолчи уже наконец...

Часть 7

Кошмары не исчезли до конца, но постепенно отступали. Старые воспоминания еще причиняли боль, но уже не острую, а надоедливо ноющую, как от застарелой раны. Она не давала забыть о себе, но как-будто отступила вглубь, притаившись на дне души. Сейчас Дерина куда больше занимали текущие дела.

– Почему тайно? – поинтересовался он, принимая письмо. Темноволосый юноша плотнее закутался в дорожный плащ, и этот инстинктивный, защитный жест очень не понравился королю. – Что произошло?

– У меня плохие новости, Ваше Величество, – сказал тот тихо. – Король Эдвин баламутит баронов, не слишком довольных после праздника урожая. Многие напуганы сверх меры и стремятся под любую защиту. Особенно – барон Понс.

– Он настолько не дорожит жизнями детей? – Дерин, нахмурившись, пробежал послание взглядом. – Что ж, осы жалят больно, но не смертельно.

– Но, если ос много, – заметил юноша, – они могут убить. Особенно, если осиное гнездо спрятано где-то в доме, Ваше Величество.

– Полагаешь, они попытаются? – Дерин с сомнением вскинул бровь и покачал головой. – У них не выйдет. Никто не может приблизиться ко мне на расстояние удара. Я всегда успею защитить себя.

– Никто, Ваше Величество? – прозвучало в ответ, и Дерин внезапно похолодел. Его пальцы дрогнули, дыхание сбилось буквально на мгновение, а потом он усилием воли заставил себя говорить спокойно и бесстрастно.

– Что тебе известно еще? Не заставляй меня вытягивать из тебя слова на дыбе.

– Прошу прощения, Ваше Величество, – поклонился тот. – Мои сведения не точны и расплывчаты, а обвинение слишком серьезно, чтобы быть голословным. Мне доложили, что ваш слуга – личный слуга – трижды встречался с поверенным барона Понса. Последний раз – сегодня ночью.

– Кертис? – невольно вырвалось у Дерина и он стиснул пальцы, комкая бумагу, которую держал в руках. Невозможно! Он же всю ночь был рядом! Или... Перед глазами полыхнули алые блики, ярость огненной птицей взвилась с глубины души, причиняя нестерпимую боль.

"Сегодня ночью я спал очень крепко, – вспомнилось ему. – Не было кошмаров... С утра было трудно встать, будто... Будто меня опоили? Неужели, это правда? Почему?"

Ответ напрашивался сам собой. Месть. Но... неужели все это было лишь притворством? Тогда почему он ждал так долго?

– Вам известно, о чем они говорили?

– Нет, Ваше Величество, – качнул головой юноша. – Как и имена всех баронов, входящих в заговор. Можно арестовать некоторых уже сейчас, но... это лишь на время обезглавит гидру, а затем, вместо одной, появятся две головы.

Дерин не двигался. Умолкнувшие было демоны загомонили вновь, наперебой нашептывая в уши. Кровь стучала в висках, разгоряченная текущей в ней магией, моментально откликнувшейся на призыв.

– Необходимо подождать, – продолжал тем временем юноша. – Тогда они выдадут себя. Но это опасно. Ваше Величество, позвольте мне допросить вашего...

– Нет! – резко оборвал его Дерин, поняв, о ком идет речь. – Не сметь! Я... я займусь им сам.

Его глаза сузились, но даже из-под опущенных век проглядывало красноватое сияние, не сулившее ничего хорошего.

– Но, Ваше Величество...

– Мне нужно повторить? – в его голосе сквозила неприкрытая угроза, и юноша, оборвав себя на полуслове, почтительно склонил голову. Приложив огромное усилие, Дерин разжал пальцы и медленно разгладил смятый лист.

– Ты всегда хорошо служил мне, Мартин, – сказал он, не глядя него. – Мне нужны имена. И доказательства. Такие, которые можно предъявить толпе. Ни у кого, даже у самого последнего крестьянина не должно остаться сомнений, что их лорды предали свою клятву. Ты меня понял?

– Да, Ваше Величество, – юноша снова поклонился и, поняв, что разговор окончен, направился к выходу. У самого порога он обернулся. – Я найду вам доказательства. Но, сир, ради Создателя, будьте осторожны. Предательство всегда гнездится под боком.

Дерин ничего не ответил.

Кертису, вернувшемуся из лаборатории, куда он услал его, получив известие от Мартина, в котором содержалась просьба о личной встрече, Дерин ничего не сказал. Тот выглядел, как обычно – спокойным и собранным, но теперь Дерину чудилось странное в каждом движении или взгляде. Он наблюдал. Сдержано, не выдавая себя, но очевидно Кертис почувствовал что-то.

– Мне приготовить ванну, сир? – спросил он после ужина. – Вы выглядите уставшим.

– Пришли новые сведения, – пытливо вглядываясь в его лицо, сообщил Дерин. – Эдвин вносит смуту, толкая баронов на мятеж. Что ты думаешь об этом?

– Я думаю, что Исхар на грани отчаяния, раз действует так грубо, – ответил Кертис и поставил перед Дерином бокал с вином. Король поднес его к губам и, притворившись, что сделал глоток, отставил его в сторону.

– Иди ко мне, – приказал он, и Кертис без возражений опустился на пол перед ним. Дерин медленно провел пальцами по его щеке, лаская кожу. А потом, ухватив за подбородок, потянул вверх и порывисто впился в его рот губами. Кертис, замерев на секунду, приподнялся, упираясь руками в его бедра, и ответил, слегка прикусив губу и тут же лизнув место укуса. Стало горячо... и горько. Дерин нехотя отстранился, чувствуя, как бьется чужое сердце, и сделал глубокий вдох, выравнивая дыхание.

– Где ты был сегодня ночью? – спросил он, не убирая руки со горла Кертиса. Участившийся пульс был лучшим ответом.

– Я спал, – с видимым спокойствием ответил тот, но Дерин уже не верил ни единому его слову. Рот наполнился горечью.

– Хорошо, – сделав над собой усилие, сказал он и отнял руку. – Сделай мне ванну, а я... а я пока допью вино.

Дерин последовал за ним почти сразу. Бесшумно вошел в ванную и остановился на пороге, наблюдая, как Кертис смешивает мыло с настоем трав, а потом, вынув из кармана небольшую склянку, наливает в него несколько капель.

– Есть только один человек, – сказал он, и Кертис, вздрогнув всем телом, быстро обернулся на его голос. В его расширившихся глазах промелькнула паника. – Есть только один человек, из рук которого я принимал еду и питье, не глядя. Только один, кто подошел так близко, чтобы суметь ударить. Какого это – дождаться мести, Кер?

– Ты не понимаешь, – замотал головой тот и шагнул к Дерину, но король вскинул руку, и Кертис, вскрикнув, упал на колени. – Выслушай меня! Все не так!