Текст книги "Дело Лонгботтомов (СИ)"

Автор книги: rakugan

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

– До чего же хорошо быть юристом, – мечтательно сказал Руди, затягиваясь сигаретой. – И почему отец отправил учиться на адвоката тебя, а не меня?

– Потому что когда мы были маленькими и он брал нас на судебные заседания, то я слушал внимательно, а ты в это время рисовал драконов и пускал бумажные самолетики... Вообще сроду с тебя толку не было. Когда ты поумнеешь? – Рабастан критически посмотрел на футболку брата, украшенную надписью «Iron Maiden». – Хотя это и к лучшему. Зато сейчас тебя никто особенно не ищет. В аврорате слышали, конечно, что ты работал в разведотделе, но думают, что тебе вряд ли поручали что-то серьезное. Белла вызывает куда больший интерес, если хочешь знать.

– Я в курсе. И она больше бросается в глаза. Именно поэтому мы тут и сидим...

– Надо же, – сказала Белла, ставя на стол тарелку с бутербродами.

– ...а был бы я один, давно был бы в Швейцарии.

– Или в Азкабане. Хотя, – поправился Рабастан, глотнув чаю, – не факт. Ко мне уже подходили двое, ну знаешь, в серых мантиях. Намекали, что если я вдруг знаю, где ты... Я, конечно, сказал, что не знаю и знать не хочу. Но, в общем, если вдруг что, то ты можешь попробовать сдаться на льготных условиях.

– Даже так? Как Эйвери или Малфой?

– Что-то вроде того.

– Странно, – Руди затушил сигарету. – С ними-то все понятно: Эйвери сдал часть своих штурмовиков, кто поплоше, а Люциус откупается деньгами со счетов организации. Но я-то им что могу предложить? Картотечная уничтожена вместе со Ставкой, все досье ликвидированы. Чего, интересно, наши друзья в серых мантиях от меня хотят?

***

Белла знала, что на самом деле это не совсем так. Картотечная не могла быть уничтожена, поскольку это была даже не комната, а огромный стальной сейф, который перед взрывом Ставки должен был полностью уйти под землю и сейчас так и был погребен где-то там, под руинами. Найти и открыть это хранилище, набитое сотнями досье и рядами картотечных ящиков, могли только трое – сам Темный Лорд, Колин Розье или Руди. Но Розье умер в аврорате вскоре после ареста, Темный Лорд был неизвестно где, и оставался только ее муж.

Не то чтобы они уже об этом не говорили. Идея о возможной сдаче носилась, что ни говори, в воздухе. Но Руди делать этого не собирался, даже в самом крайнем случае. Слишком дорого стоила заключенная в комнате-сейфе информация, достаточная, чтобы запугать или шантажировать чуть ли не всю магическую Британию, чтобы покупать за нее всего лишь свободу и даже жизнь.

– Тем более что, – сказал он однажды Белле, – если он все-таки вернется... Чем я тогда отчитаюсь?

– А чем будут отчитываться Эйвери и Малфой?

– Ай, брось. С ними мы ничего серьезного не теряем. Кого может сдать Эйвери? С десяток своих охламонов? Да таких можно завтра набрать две сотни. Да и деньги со счетов организации – тоже дело наживное. А вот у меня…

– Ты правда думаешь, что он может вернуться?

– Не знаю. Метка-то не пропала, а просто посветлела и сливается с кожей... Не знаю.

Белла и сама не знала, но именно из-за этой неуверенности не могла переносить бездействие. Мучительна была мысль, что Темный Лорд может быть жив, а они бросают его без помощи, даже не пытаются узнать, где он и что с ним. Вдруг он в Англии, вдруг где-то совсем рядом?

Руди отмахивался от ее настояний. "Надо ждать, пока что-то не выяснится; если будем дергаться без толку, то и моргнуть не успеем, как окажемся в Азкабане, а оттуда точно ничего не узнаешь". Все это было верно, но...

Она не могла ни спать, ни читать, не могла усидеть дома и, еле дождавшись наступления темноты, уходила куда-нибудь – вниз по склону холма к реке, за которой россыпью огней лежала магловская деревня, или к маленькому пруду в дальнем конце сада, спрятанному в зарослях черной ольхи и осины. Днем еще случались дожди, но за ночь земля подмерзала, и грязь превращалась в твердые, словно каменные бугры и рытвины. Сухие листья на деревьях тоскливо шелестели, а на душе было так тяжело, что дальше некуда.

***

А потом Барти пересказал им то, о чем шушукались по углам в Министерстве.

"Это всего лишь вопрос времени. Он вернется, но мы в силах этому помешать".

Они, значит, в силах помешать. А мы – в силах помочь?

– Фрэнк что-то знает. Я уверен. Он проговорился один раз.

– Думаешь, в Министерстве известно, где он может быть? – спросил Руди равнодушно. Несмотря на то, что было уже девять вечера, он только что проснулся и теперь – после всего-то одной чашки кофе да жалкой пары сигарет – еще плохо соображал.

– Кажется, да. Я почти уверен, что Фрэнк знает. Но мне не скажет.

– Попробуй аккуратно расспросить.

– Уже пробовал. Знаешь, что он мне ответил? "Зачем тебе это, Барти? Ты, наверное, считаешь, что раз не попал в авроры, то тебя считают слабым и ни к чему не пригодным, а ты хочешь доказать обратное и тебя тянет на подвиги?". Вот и поговорили, называется. – Может быть, – задумчиво предложила Белла, – мы попробуем?

Руди, сидевший напротив, удивленно поднял брови, но промолчал. Зато Барти смотрел на нее, широко открыв глаза.

– Ты думаешь... А... а это можно сделать?

– Конечно, можно, и даже довольно просто. Придем и поговорим.

– Вы же в розыске!

– Тем более. Нам-то нечего терять.

– Но... а что потом? Я не хочу, чтобы Фрэнка...

– Никто ничего с ним не сделает, Барти. Мы просто поговорим и уйдем.

Барти идея увлекла. Но с Руди было хуже – он упорно отмалчивался и до ухода Барти так и не сказал ничего определенного.

Зато потом напустился на нее.

– Ты зачем морочишь ему голову?

– Почему – морочу?

– Потому что заставляешь его поверить в совершенно бессмысленные прожекты.

– Ах, вот как ты считаешь...

– Да, если хочешь знать. Такой белиберды в жизни еще не слышал. Ну, что может знать этот Лонгботтом?

– Много чего. Барти же говорил – он в последнее время занят каким-то спецпроектом. Что еще это может быть, как не связанное с Темным Лордом? К тому же он входит в этот дурацкий Орден Феникса. У Дамблдора свои источники информации, так что Фрэнк мог что-то слышать и от него.

– Что бы он там ни слышал, вряд ли это что-то определенное.

– Откуда мы можем знать, пока с ним не поговорим?

– Белла, да что бы он ни сказал, это не стоит такого риска.

– Его возвращение для тебя не стоит риска?

– Да. Я вообще не хочу, чтобы он возвращался. Во всяком случае, сейчас.

– Как это? – она была так ошарашена, что даже не возмутилась.

– А вот так. Раз в жизни у меня есть возможность почувствовать себя свободным и делать то, что хочется. Побыть человеком, а не машиной для выполнения приказов. Последние два года были сплошной мясорубкой, я сыт этим по горло, я хочу забыть обо всем к чертовой матери...

– Значит, ты не пойдешь к Лонгботтомам?

– Нет. И тебе не разрешаю. Даже не пытайся.

Тут-то она и сорвалась.

– Да неужели ты не понимаешь, как это бесчестно, как это позорно! Значит, Темный Лорд был для тебя хорош, только пока все хорошо? Он всегда считал Лестрейнджей ближайшими сторонниками. Вам все прощалось, вы были всегда особенными, исключительными. И теперь ты от него с такой легкостью отрекаешься! Потому что – ах, видите ли, – ты устал! А чего стоит твоя верность тогда? Чем ты лучше Эйвери или Малфоя? Это низко, ты понимаешь?! Легко быть преданным в минуту успеха, а вот когда ему действительно требуется помощь, кто оказывается на его стороне? Женщина и подросток! Не стыдно? Не противно на самого себя смотреть в зеркало?!

Она чувствовала, как подступают слезы, как сбивается голос. Но плакать нельзя, ни в коем случае, потому что тогда Руди скажет, что это просто бабья истерика, и она вообще ничего не добьется...

И тут он вдруг так резко ее прервал, что Белла даже испугалась.

– Все, хватит. Стоп, я сказал! Достаточно. Уговорила.

Она сначала не поверила своим ушам.

– Да, да, все, я согласен. Довольна?

– Да...

– Тогда, сделай милость, выйди отсюда. Куда хочешь, только не мелькай перед глазами. Мне надо подумать.

Белла была так поражена, что даже не обиделась на грубость. Такой легкой победы она не ожидала. Неужели, сама того не зная, задела какое-то больное место?

Поэтому, чтобы не портить эффект, она просто сняла мантию с вешалки и ушла бродить по саду.

***

Когда вернулась, он молчал и только курил одну сигарету за другой, глядя в пространство.

И только ночью, в постели, спросил:

– Так как же, Красотка, ты собираешься получить информацию от Лонгботтома?

Она ненавидела эту привычку переводить ее сокращенное имя на английский и называть ее Beauty, "Красотка". Но сейчас лучше было не начинать спор.

– Ну, не знаю... Спросить по-хорошему. Если не захочет говорить – попробовать легилименцию или Crucio.

– Ой, не смеши. Так он тебе ничего не скажет. Это не тот человек. Ты хоть раз видела допрос аврора?

– Ты, можно подумать, видел.

– Да, и один раз даже сам проводил.

– Когда это у нас разведотдел занимался допросами?

– Если ожидались сведения первой категории важности, к которым не было допуска даже у Долохова, – то мы.

– И что там такого особенного?

– А то, Красотка, что они умеют сопротивляться легилименции и веритасеруму... а веритасерума у тебя все равно нет. Imperio на них не действует, с помощью Crucio ты ничего не добьешься, ну разве что несколько суток потратишь. Но у нас нет нескольких суток.

– Так может, ты сам с ним поговоришь, мистер Умник?

– Может, и сам.

– И как ты намерен его заставить отвечать на вопросы?

– Во-первых, там есть ребенок – это уже хорошая точка давления. Во-вторых, просто договориться.

– "Договориться"! Прямо ангел мира. На какой почве?

– Пока не знаю. Есть отдельные мысли, но очень неопределенные.

– Первый раз слышу, чтобы с аврорами можно было договориться.

– А вот представь себе. Я же имел с ними дело. Тот единственный аврор, которого я сам допрашивал – до тех пор только ассистировал, – я же его взял после Долохова. Так что можешь себе представить, что тот с ним вытворял, уж Долохов умеет позабавиться. Но клиент ему ничего не сказал. А мне – сказал. Все, что нужно и даже больше. При том, что я ни разу не применил Crucio, я, собственно, вообще с ним ничего не делал. Просто приходил каждый день и по многу часов с ним разговаривал. Откровенно, как мужчина с мужчиной. Перевербовал его фактически. Жаль, что Темный Лорд не дал санкцию на его использование... Но он мне все рассказал, что я хотел слышать, хотя прекрасно понимал, что обречен. Я ему в конце даже дал возможность написать письмо семье и честно доставил по адресу. Вот. Сильный был человек. Я от него многому научился.

– Хорошо, хорошо, разговаривай сам с Лонгботтомом, как знаешь. Раз уж ты так проник в психологию авроров...

Он закурил.

– Белла, но вот что еще. Мне нужен дополнительно один человек, чтобы поставить его патрулировать периметр. На стреме постоять, так сказать. Завтра Рабастан придет, и я постараюсь его уговорить. Но я бы тебя очень просил не вмешиваться. Я ему подам эту идею как свою, а не как твою. Если он узнает, что это исходит от тебя, то точно не согласится.

– Конечно, он меня всегда недолюбливал.

– Не в этом дело. Он к тебе хорошо относится и считает, что из нас двоих ты единственный разумный человек. Просто... ну, ты же знаешь, у нас в семье не принято, чтобы женщины принимали решения, это не их дело. Я в этом смысле все-таки подкаблучник, что уж там. Но Рабастану об этом знать совсем не обязательно.

– Ладно, я буду молчать, как рыба.

– И учти, что если он не согласится, – ничего не будет. Без подстраховки мы туда не пойдем.

– Почему? Тех же Боунзов мы сделали вообще вдвоем.

– Не сравнивай. Боунз не аврор, и его жена не аврор. С ними справиться было элементарно. Там еще были двое детей и дед с бабкой, – просто смешно. Мы их тогда ликвидировали за пятнадцать минут, я засекал по часам. А с Лонгботтомами все может пойти самым непредсказуемым образом. Потому мне и нужен еще человек. Рабастан не лучший вариант, но больше некому. Все, на кого я мог бы положиться, сейчас или в Азкабане, или в бегах, или под следствием. Так что вот.

***

Когда Барти появился в следующий раз, Руди с порога принялся его расспрашивать.

– Ты уверен, что дом Лонгботтомов не под заклятием Fidelius?

– Да. У них бывают гости, а с Fidelius это очень неудобно. К тому же дом все равно декартирован и отключен от каминной сети, адреса практически никто не знает. Да и сейчас меры безопасности ослаблены...

– Тогда, Барти, я бы хотел тебя попросить кое-что сделать. Во-первых, я тебе дам вот такую штуку – это обнаружитель заклятий, – он протянул Барти небольшой предмет, похожий на магловскую авторучку.

– Да, я знаю. Ты меня всегда им проверяешь на "маячки".

– Да, на следящие заклятия. Когда ты в следующий раз будешь у Лонгботтомов?

– Завтра.

– Нужно выяснить, на каком расстоянии от дома у них стоят сигнальные заклятия. Внешнее, дальнее кольцо они вряд ли будут ставить – все-таки район магловский, народу много, заклятие постоянно будет срабатывать, так что смысла нет. Но ты на всякий случай аппарируй подальше, на расстоянии где-то полумили, и иди медленно. Запомни, на каком расстоянии от входной двери обнаружитель будет светиться, и сколько раз. Кроме того, нарисуешь мне план их дома с указанием дверей и окон, и что находится рядом. Сумеешь?

– Конечно.

– Хорошо. Теперь расскажи мне как можно больше об их распорядке дня. Когда возвращаются домой, что делают, с кем остается ребенок в их отсутствие, когда сменяют няню, когда ложатся спать, часто ли бывают гости и все такое прочее.

Барти принялся рассказывать. Руди слушал очень внимательно, но ничего не записывал – по привычке старался все держать в голове.

– Фрэнк действительно каждый вечер отправляет сову матери?

– Ну да. Он сам над этим подсмеивается – дескать, мама никак не может понять, что сын уже вырос и в контроле не нуждается, – но письмо все равно отсылает, чтобы она знала, что с ним все в порядке. Не знаю, видел ты его маму или нет. Но это такая женщина... С ней не поспоришь, проще сделать то, чего она хочет, – Барти засмеялся.

– Ты сказал, сову он отправляет примерно в десять вечера? Это и хорошо. Я все равно собирался прийти позже, где-нибудь в одиннадцать или к полуночи. Барти, постарайся как можно лучше выяснить график их с Алисой дежурств. Под предлогом напроситься в гости или каким угодно. Мне в идеале нужен какой-нибудь вечер, когда бы оба вернулись с дежурства и на следующий день им не надо было на службу. Тогда их не сразу хватятся, если что.

– Если что?!

– Это на всякий случай, Барти. Ни Фрэнку с Алисой, ни Невиллу никто вреда не причинит. Это я могу тебе обещать.

Барти ушел, полный энтузиазма.

***

Зато Рабастан от идеи брата не пришел в восторг.

– Да, – сказал он, выслушав до конца. – У тебя, конечно, всегда с головой было не в порядке, но чтоб до такой степени...

– А что тебе не нравится?

– Все нравится. Отличный план, толково придумано. Камеру-то в Азкабане уже забронировал?

– А как же. С видом на море... Ну, а если серьезно?

– Если серьезно, то я в этой безумной эскападе участвовать не собираюсь. И вообще, пока я кручусь, как угорь на сковородке, пытаясь вытащить семью из дерьма, ты норовишь повесить себе на шею два трупа авроров. Как будто тех, что уже есть, мало.

– Не будет никаких трупов. Я вообще хотел бы обойтись без эксцессов. Прийти, спокойно поговорить и уйти.

– Да, да, я тебе, конечно, верю... Делай, что хочешь, но уж меня уволь.

– Ты мне нужен. У меня сейчас совершенно нет людей, а с Беллой вдвоем мы можем не справиться. Мало ли как оно все пойдет.

– Хорошо, а тот, кто дал тебе наводку на Лонгботтомов? Он не идет?

– Нет.

– То есть..., – начала Белла, но Руди сделал страшные глаза и показал ей кулак под столом.

– Почему не идет? Насколько это надежный человек? А если это подстава?

– Совершенно надежный, не подстава. Просто он не готов к таким вещам. Я не могу его допустить.

– А меня, значит, можно и допускать, и засвечивать?

– Никто тебя не засвечивает. Во-первых, ты мне нужен исключительно для подстраховки и чтобы постоять на стреме. Им тебя видеть совершенно не обязательно. Во-вторых, ты будешь в маске...

– А то Лонгботтомы не догадаются.

– Нет, им не до того будет.

– Значит, догадается кто-то другой. Если ты и вправду собираешься оставить их в живых – идиотизм, каких мало, на мой взгляд, – то этот твой Фрэнк завтра же побежит к начальству, а уж оно сумеет сложить два и два.

– Не побежит. В живых он останется, только если расскажет то, что мне нужно. А уж об этом он докладываться не станет. Не полный ведь кретин. Это же разглашение служебной тайны, подсудное дело.

– Да, логично.

– Слушай, – Руди наклонился вперед и накрыл ладонь брата своей, – помоги мне один-единственный раз, ладно? Потом мы уедем и не будем мешать. Паспорта мне уже принесли.

– Вот и ехали бы во Францию или еще куда-нибудь. К чему эта затея?

– Нам же нужно хотя бы приблизительно знать... То есть, если выяснится, что Темный Лорд в Англии, то мы, конечно, никуда не уедем и будем искать его здесь.

– Ты вправду собрался его искать?!

– Конечно.

– Третья глупость за один вечер. Ты превзошел самого себя. Ну зачем это, зачем? Объясни мне.

– Что значит – "зачем"? Я вообще-то присягу давал.

– И я давал, и все давали! Что дальше? Как-то я не замечал, чтобы Эйвери, например, лез вон из кожи, пытаясь его найти.

– Это вопрос между Эйвери и его совестью. А мне моя не позволяет...

Рабастан тяжело вздохнул.

– Как я от тебя устал... Слушай, я отлично понимаю, откуда это все берется. Но вот когда ты поймешь, что это давно не тот человек, что был тогда? А ты – не тот шестилетний мальчик. Ты научишься, наконец, мыслить по-взрослому?

Руди засмеялся.

– Вот помоги мне один-единственный раз, последний, и я сразу научусь мыслить по-взрослому. Честно-честно. Обещаю.

– Эх, жалко, отца уже нет. Он бы из тебя выбил эту дурь.

– Папа бы меня понял.

– Кто знает. Кстати, может быть, что и понял бы. Такой же был авантюрист, как ты.

– Это я такой же авантюрист, как он. А что ты хочешь? Наследственность.

– Вот ведь послал Мерлин семейку... Ладно, давай рассказывай заново – что ты собираешься делать, чего ждешь от меня и все прочее.

"Получилось!" – триумфально подумала Белла и – поскольку Рабастан сидел к ней спиной и видеть ее не мог, – не удержалась от неприличного магловского жеста, рубанув себя ладонью по согнутой в локте руке.

***

Впрочем, оставались еще невыясненные вопросы, и после ухода Рабастана она вцепилась в мужа.

– Почему это мы не берем Барти?

– Потому что ему совершенно там нечего делать. Барти – наш единственный сейчас ценный источник. И вообще единственный в Министерстве, после ареста Руквуда.

– Его не обязательно светить. Как и Рабастана. Но он имеет право присутствовать. Это ведь он все придумал, он чувствует себя причастным, гордится. Нельзя так его обижать, ты же знаешь, какой он чувствительный. Пускай побудет рядом, потом я его незаметно впущу, и он послушает, постоит за дверью или где-нибудь.

– Очень рискованно. Нет. Нельзя. Барти никогда не был в деле, я не могу на него положиться. Неизвестно, как он отреагирует на все это.

– Нормально. Я с ним поговорю, объясню, как себя вести. Пойми, он же доверяет нам. Считает близкими друзьями. А если его не взять, это будет как пощечина. Риск не такой уж большой, в конце концов.

Руди долго думал, потом согласился.

– Ладно, ты права. Если его не взять, скорее сломается. Но, Белла, – под твою ответственность.

– Конечно, – она кивнула. – Не переживай, Барти не подведет.

***

Подготовка операции в доме Лонгботтомов заняла дней десять. Наконец, Барти сообщил, что удачный момент, кажется, появился.

– В пятницу у них последнее дежурство, и на вечер субботы меня пригласили в гости. Намечается вечеринка, потому что на следующий день они уезжают к знакомым на Рождество.

– Отлично. А что они делают вечером в пятницу?

– Ничего. Я сделал вид, что хочу напроситься в гости на пятницу, потому что Фрэнк ведь знает, что я не люблю вечеринки. Но он засмеялся и сказал, что они с Алисой хотели бы... ну, побыть наедине. В кои-то веки Невилла забрала бабушка, вот и представилась возможность спокойно...

Барти покраснел.

– Черт! – Руди покачал головой. – Ребенка не будет? Плохо-плохо. А где живет бабушка?

– Не знаю. Я могу попробовать выяснить...

– Не надо. Ты не успеешь, к тому же это вызовет подозрения. Ладно. Это усложняет дело, но ничего, переиграем по ходу. Барти, мы тебя ждем в пятницу в девять вечера. Родителей предупреди, что заночуешь у друзей. Неизвестно, насколько все затянется.

После ухода Барти они почти не разговаривали, и только уже поздней ночью в постели – Руди о чем-то думал, глядя в потолок, Белла при свете настольной лампы читала книгу, – он вдруг спросил:

– Ты правда думаешь, что мы справимся?

– Как странно видеть тебя неуверенным... Конечно, – она наклонилась и поцеловала его.

– Красотка, может, тебе не стоит туда ходить?

– Вы не справитесь с Рабастаном. Два на два – слишком рискованное сочетание в таких обстоятельствах.

– Все-таки я почему-то боюсь за тебя. Я же себе не прощу, если что...

– Ничего со мной не случится. Все будет хорошо.

Он встал и подошел к окну.

– Еще и снег пошел. Твою мать. В пятницу ночь будет светлая.

– Так что будем делать?

– Ничего. Отменять не станем. Хуже нет, чем в последний момент дергаться.

Он лег опять и закурил.

– Скажи, а почему ты все-таки тогда согласился? И так неожиданно.

– Да ты просто сказала одну вещь... Собственно, и Рабастан именно об этом упоминал – помнишь, про шестилетнего мальчика? Я вспомнил вдруг одну историю. Давнюю-давнюю, еще с тех времен, когда Темный Лорд еще только вернулся в Англию из своих путешествий и жил у нас дома. Он был тогда совсем другим – сейчас в это трудно даже поверить. Таким веселым, красивым, молодым... Так мне нравился. И с ним было очень легко. Все называли его уже тогда "милорд", но не было чувства отдаленности, что ли, непроходимой стены. Он рассказывал нам с Рабастаном разные истории о странах, где побывал, – Румынии, Албании, Чехии. Делал нам бумажные кораблики и заколдовывал так, чтобы они плавали в ванне и палили друг в друга из пушек. Еще мог выйти в сад и позвать на парселтонге – появлялась какая-нибудь змея, и он с ней разговаривал, заставлял выполнять его команды. Поэтому я не боюсь змей, я к ним привык еще тогда. У него был уж, он жил в его комнате и пил молоко из блюдечка.

Даже по голосу было слышно, что Руди улыбается.

– А один раз мы были дома с Конни – родителей не было, – и он вернулся откуда-то. Сигнальные заклятия на него не реагировали, просто не видели. Никогда, нигде. Он сразу прошел в кабинет отца, надо было поработать. А мы с Рабастаном утащили метлу и стали на ней летать по саду, невысоко, чтоб никто не заметил. Потом я не справился с управлением и врезался в стену дома. Метла сломалась, я грохнулся с пятифутовой высоты. Он не мог этого видеть – окна кабинета выходят на другую сторону, – но как-то почувствовал, наверное, потому что вдруг оказался возле нас. Рабастан-то так испугался, что ни звука из себя не мог выдавить. А он стал меня ощупывать – руки, ноги, позвоночник, – спрашивал, не тошнит ли, не кружится ли голова. Потом взял меня на руки и понес в дом. Сказал, что, хотя все вроде бы в порядке, нужно с час полежать. И еще сказал, что метлу он починит, а папе мы ничего не скажем, чтобы нас не наказали. И это будет наша общая тайна. Вот. "Только, – говорит, – ты меня не подведи, ладно?".

Огонек сигареты ярко вспыхнул и тут же опять стал тусклым, еле тлеющим.

– Метлу он, кстати, действительно починил, так что совсем ничего не было заметно, она даже летать стала лучше. А вот это "Ты меня не подведи" я запомнил. Даже потом, когда уже закончил Хогвартс и все думал, что же мне делать дальше, – а я ведь очень не хотел идти в организацию, я даже из дома тогда ушел и снял ту квартиру в Лондоне, помнишь? чтобы побыть одному и все обдумать, – даже тогда это вспоминал. Не скажу, что это было решающим, но все же свою роль сыграло. И я всегда хотел действительно хорошо ему послужить, оправдать доверие... Хотя он так переменился за последние два года. Рабастан прав, это уже совсем не тот человек. Я даже стал его временами бояться, и мне это совсем не нравилось. Но тем не менее когда ты спросила, чего стоит моя верность, я вспомнил вот это: "Не подведи меня", – и как-то так мне стало тяжело... Подумал: а и правда, чего она стоит? Вот и...

Белла погладила его по голове.

– Рабастан прав, я слишком эмоциональный и живу все еще какими-то детскими, книжными представлениями. Ну да ладно. Закончим с этмм делом – сразу стану взрослым и циничным, – он засмеялся. – Все, хватит об этом. Скажи лучше, что ты читаешь?

– Да так, стихи. Антологию поэзии XX века.

– Магловской?

– Ну да.

– И как?

– Есть неплохие вещи.

– Почитай мне что-нибудь.

Она очень удивилась, но ни о чем спрашивать не стала. Перелистала книгу и нашла понравившееся.

Я слышу армию, идущую по земле,

И грохот копыт лошадей, у которых в мыле бока:

Над ними застыли всадники в черной броне –

Надменные, с жесткой уздой и кнутами в руках.

В ночи раздается воинственный их призыв:

Дрожу я во сне, заслышав вдали их гортанный смех.

Слепящим огнем сновиденья мои спалив,

Мне сердце опять раздувают они, как мех.

Своими зелеными космами гордо тряся,

Выходят из моря они и по берегу мчат, крича.

Достанет ли мудрости сердцу понять, что отчаиваться нельзя?

За что же я здесь один, о любовь, о любовь моя, отвечай?*

ПРИМЕЧАНИЯ.

* Стихотворение Джеймса Джойса "I hear an army charging upon the land" (1903), пер. Е. Кругликовой.

Глава 3.

Придя в камеру, она еле добралась до койки и сразу провалилась в черный сон без сновидений.

Утром с трудом услышала будившего ее конвойного.

Муди уже ждал ее в том же кабинете, пропахшем, кажется, навсегда застоявшимся табачным дымом и потом. Усадил ее на стул, осторожно прихватил веревкой за талию, извиняющимся тоном сказал, что придется связать руки:

– Устав, понимаешь, требует. Но я некрепко.

Подвинул к ней стакан с чаем и тарелку с бутербродами.

– Ты как? Выспалась? Лучше?

Лучше, лучше. Только синяки на лице, наверное, еще четче видны. Да уж, вот сейчас ее бы никто не назвал Красоткой.

– Давай пока с тобой так поговорим, не под запись, – предложил он. – А там решим. Расскажи мне, что было в тот день.

Белла знала, что есть такой прием – их предупреждал в свое время Мистер Х. Злого следователя сменяет добрый, и подозреваемый, видя, как к нему хорошо относятся, обещают помощь и защиту, расклеивается и начинает говорить. А как раз этого делать никогда не следует, так же, как не стоит верить обещаниям дать маленький срок – ко времени суда вся эта "помощь следствию" успешно забывается. Азкабан переполнен явившимися с повинной.

Она старалась быть осторожной, но так устала, что ей было уже все равно. Муди, правда, не особенно и давил на нее. Не просил выдавать других, даже – несмотря на ее готовность взять на себя что-нибудь, помимо Лонгботтомов, – не спрашивал о прочих делах.

Так что она махнула рукой и стала рассказывать.

***

Как всегда перед "делом", она очень долго причесывалась.

Старательно расчесала волосы, разделила на три пряди, заплела в косу, уложила кольцом вокруг головы, закрепила шпильками. Так, словно выполняла ритуал.

Мужской одежды у нее в Глен Рой не было, да она так никогда толком и не привыкла носить брюки. Поэтому надела просто свободную, недлинную – до щиколотки – юбку, не стеснявшую движения, и новые чулки. Зашнуровала ботинки на удобном низком каблуке.

Потом села и смотрела через щель между шторами, ни о чем не думая, на темное небо за окном. Снег шел крупными хлопьями, начиналась метель. Это и к лучшему.

Краем уха слушала, как Руди переговаривается с Рабастаном. Потом треньканье сигнальных заклятий, тихий стук в дверь – пришел Барти. Последний инструктаж. Белла пыталась сосредоточиться. Получалось с трудом. В мыслях словно тоже шел снег.

– Барти, твоя задача – просто стоять за дверью и слушать. И все. Не входить, ничего не говорить, ничего не предпринимать. Они не должны тебя видеть. Это понятно?

Барти кивнул.

– В случае любой экстремальной ситуации – драка, появление авроров, что угодно – немедленно аппарируй. На нас внимания не обращай, нас не жди.

– Ясно.

– Белла. То же самое. Поняла?

– Да.

Перед выходом все сели на минутку. Молчали, не глядя друг на друга. Потом Руди поднялся:

– Ну, помогай Мерлин.

"Совсем как Ивэн", машинально подумала она. И заметила, что так же, как Ивэн, он при выходе постучал палочкой, которую держал в левой руке, о дверной косяк.

Они аппарировали в узкий переулок на окраине маленького городка на севере Англии, в магловском районе. Вокруг не было ни души – кто станет высовывать нос на улицу в такую погоду, еще и поздно вечером? Из освещенных окон домов доносились звуки телевизора, сквозь занавески видны были уже украшенные рождественские елки в гостиных. У них в Глен Рой еще не было – Белла пообещала миссис Корлетт, что завтра поможет нарядить.

Лонгботтомы жили в небольшом отдалении от остальных, к дому нужно было идти по аллейке, обсаженной кустами. Белла шла спиной, зачищая следы, хотя особой нужды не было – все равно снег заметет.

На подходе к дому Рабастан и Барти надели маски. Руди пошел совсем медленно, внимательно глядя на обнаружитель заклятий. Когда стержень засветился, он поднял руку. Все остановились.

Высоко подняв палочку, Руди осторожно водил ею по воздуху, пока вдруг не замер – значит, нашел. Принялся слегка двигать палочкой в разные стороны, шепотом произнося заклятия, а потом быстро вращать ее в пальцах, словно наматывал невидимую нить. Наконец облегченно выдохнул и опустил руку – сигнализация снята.

Тем временем Белле вдруг показалось, что в начале дорожки мелькнула какая-то тень. Снег, летевший в глаза, мешал толком рассмотреть. Она быстрым шагом вернулась туда, огляделась по сторонам. Вроде никого. На всякий случай несколько раз выстрелила парализующим заклятием по кустам и мусорным бакам. Тишина, ни звука.

Показалось.

Тем временем остальные тихо, стараясь не шуметь, подошли к дому и остановились у входной двери. Слева ярко светилось окно – гостиная. Справа было темно – там кухня. Барти остался в нескольких шагах позади и прижался к кустам.

Руди коротко кивнул Рабастану. Тот двинулся вправо вдоль стены дома, на ходу вынимая из кармана дымовую шашку. Остановился у кухонного окна, потом быстро разбил его заклятием и швырнул шашку внутрь.

Из окна повалили клубы дыма. Рабастан бегом вернулся к ним. Белла установила над входной дверью купольное заглушающее заклятие – надолго его не хватит, но будет достаточно, чтобы высадить дверь, не перебудив полквартала. Сейчас нужно дать Лонгботтомам несколько секунд, чтобы добежать до кухни. Она слышала, как Руди рядом считает шепотом: