Текст книги "Жизнь на двоих (СИ)"

Автор книги: Ракета

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Annotation

Лера и Даша – однокурсницы и соседки по комнате в общежитии. А еще они – лучшие подруги. И дружба эта плавно перестает в Любовь…

Ракета

Часть 1. Ты влюбляешься внезапно

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Часть 2. Две странницы вечных – любовь и разлука

Глава 6

Глава 7

Часть 3. Жизнь на двоих. Или – на пятерых

Глава 8

Глава 9

Ракета

Жизнь на двоих

Автор: Ракета, то есть я.

Бета: есть, но инкогнИто.

Жанр: фем-слэш. Оридж.

Рейтинг: NC-17. Больше незачем, ибо все будет происходить по взаимности и даже по любви.

Размер: большой мини или маленький миди. Как-то так.

Саммари: ОНА и … ОНА. И что делать, если ЕЙ нравится ОНА? И чем это все может закончиться? Или – НЕ закончиться.

Статус: закончен. Произведение будет выкладываться постепенно, раз в день-два, в связи с тем, что оно еще раз перед выкладкой финально просматривается, ибо у автора неискоренимая тяга к безупречности.

Предупреждение: Про слэш и наличие эротических сцен я предупредила в жанре. Так, что еще? Немного нецензурной лексики, повествование от первого лица и … Да, и еще – хэппи-энд. Сопливый и розовый хэппи-энд. Не смогла по-другому.

Думаю, что это произведение – не совсем в формате данного форума. А с другой стороны – классического (читай – не фем) слэша здесь достаточно много.

Поэтому я рискну представить на ваш суд данное произведение. Буду благодарна за любые высказанные мнения.

Ракета 04.09.2011 17:15

Посвящается Деду Морозу.

Как выясняется, он существует и выполняет желания.

По крайней мере, самые заветные и отчаянные.

Надеюсь, дедушка, тебе понравится мой ответный подарок.

Часть 1. Ты влюбляешься внезапно

Милая девочка, со мной не шути,

Если поймаешь вдруг пламенный взгляд.

Значит, ты можешь сбиться с пути,

Значит, рискуешь нескоро вернуться назад.

Глава 1

/Лера/

«Не о такой соседке по комнате я мечтала…»

Это была моя первая мысль, когда я увидела тебя. А что было до этого? Много чего…

Были вступительные экзамены. Сплошная нервотрепка. А потом – ослепляющая радость от того, что увидела свою фамилию в списке поступивших. И как звонила родителям, и всхлипывания мамы.

А потом я вернулась домой. Приезжала еще раз – на зачисление. И потом уже – окончательно, в конце августа, для заселения. В ближайшие пять лет я буду жить в этом городе. В этой обшарпанной общаге. В этой комнате площадью двенадцать квадратных метров. С этой вот девушкой – моей соседкой по комнате.

И мы возвращаемся к тому, с чего начали. Не о такой соседке по комнате я мечтала. О какой мечтала? Ну, похожей на меня, наверное. Симпатичной, не глупой, веселой. Такой, которая могла бы стать не просто соседкой по комнате, но и подругой. Хорошей подругой.

Не похоже было на то, что ты станешь мне подругой.

Во-первых, высоченная. Выше меня на голову, если не больше. Бесконечные стройные ноги обтягивают классика жанра – голубые джинсы, вызывая во мне чувство острой зависти и собственной ущербности. Это – во-вторых. Зато на лицо – не очень, злорадно отмечаю я. Не красотка, мягко говоря. Черты лица, лишенного косметики, резкие, даже грубоватые. Выделяются на этом со светлыми ресницами и бровями лице лишь глаза – не маленькие и ярко-голубые. Взгляд…какой-то рентгеновский почти.

– Здравствуйте, – вступает в дипломатические переговоры мама, пока папа вносит сумки в комнату. – Вы, наверное, Лерочкина соседка по комнате?

– Наверное, – равнодушно пожимаешь плечами ты, привалившись к подоконнику.

– Ну, давайте тогда знакомиться, – мою маму трудно обескуражить, она педагог со стажем, и повидала всякого. – Меня зовут Зинаида Федоровна, мой муж – Николай Андреевич, а это наша дочка – Лера.

Я закатываю глаза. Мама в своем репертуаре – считает, что я все еще маленькая девочка, и за меня нужно решать даже такие простейшие проблемы, как знакомство с соседкой по комнате. Ну, ничего, скоро, скоро я наконец-то получу шанс продемонстрировать свою самостоятельность. Родители уедут, и я буду предоставлена только самой себе. Ура!

Ты на мамины попытки нас познакомить реагируешь скептически изогнутой бровью и молчанием.

– А вас как зовут? – говорю же, мама непробиваема.

– Дарина, – соизволяешь ты снизойти до ответа.

– Ой, – изумляется мама, – какое редкое, красивое имя, правда, Коля? Дарина – это же Даша, верно?

– Дарина, – отвечаешь ты резко, – это Дарина. И никак иначе.

Знакомство наше началось не очень. Но его развитие было более чем неожиданным.

* * *

Спустя всего месяц, я поняла, что я не обрела в твоем лице подругу. Несмотря на первое негативное впечатление, ты мне стала не просто подругой. А самой лучшей на свете подругой!

Оказалось, что у тебя есть масса невероятных, просто фантастических достоинств, которые стали раскрываться постепенно.

Самое главное – ты поступила, и училась, соответственно, на физическом факультете. Что, не производит впечатление? Тогда поясню – я поступила и училась, соответственно, на филологическом факультете. Начинаются на одну и ту же букву, но какая разница! Что, неужели до сих пор не понятно? Поясняю.

В моей группе не было ни одного парня! Ни од-но-го! Филологический факультет – это местное «Иваново – город невест». Зато у тебя на факультете было все с точностью до наоборот. Нет, девчонки у вас были. Целых трое из группы в двадцать пять человек. А в твоей подгруппе ты была вообще одна. Двенадцать парней и ты – тринадцатая. За тобой сразу закрепилось прозвище – Чертенок номер тринадцать. Ты огрызалась цитатой из одноименного мультфильма – «Мелкую пакость не придумывают, при взгляде на ближнего она приходит в голову сама по себе.». Потом ты получила еще одно прозвище. Рассказывала мне об этой истории с праведным негодованием, а меня разбирал хохот. На одном из практических занятий, куда вы ходили подгруппами, преподаватель в начале пары оглядел аудиторию, проверяя явку студентов, и удовлетворенно заметил: «Так, двенадцать человек и Семенова. Все на месте». Ответом ему был взрыв гогота двенадцати молодых луженых глоток и неслышное за ними твое возмущенное фырканье. Осознав, ЧТО именно сказал, преподаватель смутился, начал извиняться. Но толку-то… Прозвище «Двенадцать человек и Семенова» так и осталось за вашей подгруппой.

Это я к чему? К тому, собственно, что в моем распоряжении оказался доступ к практически неисчерпаемому запасу молодых интересных парней. Любопытно, каким образом? Казалось бы, училась-то с ними Дарина, не я. Да элементарно.

Масштабы своего везения я оценила, когда где-то спустя недели три после начала занятий ты заявилась в нашу комнату с тремя (!) парнями. Вы собирались делать какую-то выданную вам одну на четверых лабораторную.

– Можно, Лер? Мы постараемся побыстрее…

Что я больная, что ли? Чтобы против такого возражать…

Я накормила всю компанию и напоила чаем с домашним вареньем.

Это ли было причиной, или то, что ты необъяснимым для меня образом умудрялась с ними дружить в совсем недоступном для меня смысле этого слова, но… Думаю, дело было и в том, и в другом. Главное – такие гости у нас бывали нередко, и я могла не торопясь, с чувством и обстоятельно выбирать. Того, с кем лишусь, наконец-то, уже тяготившей меня девичьей чести.

Когда мы обсуждали эту деликатную тему с тобой, ты лишь странно взглянула на меня и плечом дернула: «Нашла, о чем беспокоиться!»

– А ты уже?.. – решилась робко спросить я.

– Да, – резко ответила ты. – И, знаешь, что я тебе скажу? Много шуму из ничего.

Нет, ну даже если и так? Должна же я в этом убедиться на собственном опыте. К тому же веры тебе, Даря, у меня в этом вопросе ну совершенно не было!

Когда я наконец-то сделала выбор и поделилась им с тобой, ты лишь фыркнула.

– Вадик? Подумай еще!

– Что не так? Он симпатичный, спортсмен, веселый, заводной.

– Бревно бесчувственное.

– Даря?! Ты… была с ним? Предупреждать надо!

– Я еще в своем уме. На хрен мне сдался такой! И ты… подумай еще раз.

– Мне нравится! – я решила надуться. Еще бы, ты не одобрила мой выбор. – И вообще – я решила.

– Ну, – ты тоже мрачно насупилась, – не говори мне потом, что я тебя не предупреждала.

Да, предупреждала. И совершенно права была.

Было адски больно. До слез. И обидно. После первого болевого шока мне хотелось, чтобы он вышел, перестал разрывать меня, оставил в покое. И потом, когда я забуду эту боль и слезы, потом… он будет нежен и ласков…и у нас получится так, как пишут в женских романах. Черта с два! Не успокоился, пока не кончил. На мое счастье, на это не потребовалось много времени. И дура же я была, когда рассчитывала, что он хотя бы потом меня пожалеет. Вместо этого я услышала сентенцию на тему: «Как трудно и утомительно трахать девственницу». И снисходительное: «Но тело у тебя классное. Особенно сиськи. Надо будет позже обязательно повторить!»

Поэтому утешала меня ты, Дарька. Когда я в слезах вернулась к себе и рыдала на кровати. И никаких: «А я тебе говорила!». Просто сидела рядом, гладила по голове. И говорила негромко и ласково: «Не переживай так. Поболит и пройдет. Вадик не стоит твоих слез. Про резинки не забыли? Вот и умница. А остальное – не страшно. До свадьбы заживет.» На последней фразе я не выдержала и хихикнула сквозь слезы. Ты умеешь утешать.

И все-таки, я как клиническая идиотка, не бросила его сразу. Ты лишь покрутила пальцем у виска и безнадежно махнула рукой.

Постепенно боль уходила. И было даже немножко приятно. Иногда. Особенно в начале. Целоваться. Трогать друг друга. Но в целом… Склонна была с тобой согласиться. Много шума из ничего.

Впрочем, стоит на время прервать мой отчет о походе по койкам парней с физического факультета. И вернуться к тому, почему ты стала моей лучшей подругой.

* * *

Кроме офигительного бонуса в виде кучи парней-сокурсников, у тебя обнаружилось еще одно умопомрачительное достоинство. Это твой характер. Резкий, прямолинейный, грубоватый. Но – это снаружи. А тем, кого ты подпускала к себе близко, открывалось нечто совсем иное.

Искренний, преданный и любящий – вот какой у тебя на самом деле характер. Можно было лишь завидовать тем, кого ты причисляла к числу своих друзей. Мне каким-то невероятным образом повезло – я попала в число избранных. Видимо, ты благоразумно решила, что раз уж нам жить вместе несколько лет, то лучше сразу держать меня поближе.

И ты пустила меня близко. Очень близко.

У меня никогда не было такой подруги. Которая понимает с полуслова. Не осуждает. Не учит жить. Сопереживает. Заботится, как умеет. И при этом – не лезет в мою жизнь.

Похожа на идеальную? Гм… как сказать. У тебя была и парочка недостатков. Для равновесия, видимо…

Во-первых. Ты, блин, куришь! Да еще и, стоит мне только расслабиться, у нас в комнате! И на все мои лекции о вреде никотина для девичьей красы ты лишь ехидно скалишь зубы. Ну, черт с этим… Я настырная, и пока ты куришь на балконе (да, нам невероятно повезло: у нас комната с балконом!), я почти готова с этим мириться.

Во-вторых. Ты совершенно не желаешь заниматься нашим скромным домашним хозяйством. О, как же это бесило меня первый год! Я просто кипела! Бес-по-лез-но!

На мою фразу о том, что сегодня твоя очередь готовить, ты отвечала кивком. А на обед у нас был «Доширак» и упаковка йогуртов.

Заставить тебя убираться можно было одним-единственным способом – начать самой. Ты мне помогала, если я просила. Даже, мне кажется, делала это с удовольствием. Но сама, одна – никогда.

В-третьих, эта твоя скрытность. Информацию из тебя приходилась выуживать по крупицам. Разговоры на откровенные девичьи темы – это было не для тебя. Ты могла выслушать, найти правильные слова, чтобы поддержать. Но вот рассказать что-то о себе, своих чувствах – это фиг вам!

И это подводит нас к моему роману с физикой номер два.

* * *

Это была уже середина второго семестра. Вадим исчез из моей жизни по банальнейшей причине – его отчислили. «Тупое бревно, я же тебе говорила» – прокомментировала данное событие ты. И тогда, погрустив немного, больше для порядка, я решила обратить внимание на Богдана. Сделав выводы из прокола с Вадиком, я обращала внимание больше не на внешность, а на характер. А Богдан был вашим старостой, парень умный, спокойный, рассудительный. И далеко не урод. Ты о нем всегда отзывалась с симпатией.

На мои намеки он отреагировал сразу. Мы несколько раз сходили на свидания. Кафе, кино, прогулки. Апрель, весна, солнце будило гормоны. Мне уже хотелось чего-то большего, чем дружеские поцелуи в щеку на прощание. У Богдана было все – и рост, и широченные плечи, и мускулистые руки. Я уже предвкушала, как буду млеть, когда он будет обнимать и прижимать меня к себе. Про неудачи с Вадиком я благополучно забыла.

Причина исключительно джентльменского поведения Богдана выяснилась на четвертом или пятом свидании. Оказалось, что со мной он встречается из-за тебя, Дарька! И отнюдь не для того, чтобы вызвать твою ревность. Это была слишком сложная комбинация для прямолинейного Богдана. Он хотел то ли узнать больше о тебе от меня, то ли – попросить меня походатайствовать.

Впрочем, я, справившись с первым приступом досады, обрадовалась за тебя, Дарь. Что в тебя влюбился такой симпатичный и со всех сторон положительный парень, как Богдан. Не так уж он мне и нравился, чтобы особо переживать по этому поводу. И поэтому я скоропалительно пообещала Богдану всестороннюю поддержку.

Я понятия не имела, во что ввязалась. Когда я закончила свою пламенную прочувствованную речь о том, какой Богдан пупсик и как он по тебе, Дарька, сохнет, помнишь, что ты, зараза неблагодарная, мне ответила? Даже не ответила – процедила сквозь зубы:

– Свахи – это ваше семейное занятие? Или только над тобой природа так пошутила?

– Даря?! – возмущенно фыркаю я.

Уходишь на балкон курить и оттуда отвечаешь мне не терпящим возражений тоном:

– Не лезь в это. С Богданом я сама разберусь.

– Дарь, – подхожу к балконной двери, пытаюсь тебя образумить – ну он же классный…

– Тема закрыта, – отрезаешь ты, выдыхая дым. В такие моменты я тебя почти ненавижу.

* * *

В целом, я была довольна, как прошел мой первый курс. У меня появилась чудесная подруга, я, наконец-то, рассталась со своей девственностью, успешно сдала обе сессии. Немного омрачало, а, точнее, заставляло задуматься, то обстоятельство, что, с выбором факультета, я, похоже, прокололась. Но это было так…пока еще – весьма смутно, на уровне ощущений. Столько времени впереди. Еще черт знает что может случиться. А пока – пока все было прекрасно.

Ракета 13.09.2011 10:32

Глава 2

/Лера/

Я была рада тебя видеть. На зависть мне, ты за прошедшее лето, по-моему, еще больше похудела, при этом, как назло, не утрачивая мягких очертаний груди и попы. А еще ты загорела (шлялась по каким-то походам, а я, наивная, думала – ездила на море), копна русых волос выгорела так, что переливались миллионом сочных оттенков. Ни в одном из дорогих салонов никакое мультитонирование не способно создать такую красоту. «Бедный Богдан» – ехидничала про себя я.

Впрочем, я тоже вернулась во всеоружии. С новой стрижкой и мелированием, умудрившись даже не набрать ни килограмма, несмотря на причитания мамы о том, что я «совсем исхудала». Я был готова заарканить новую жертву.

По зрелому размышлению я решила, что Миша – наилучший выбор. Чем-то похож на Вадика, но на его стороне было неоспоримое преимущество – он «дожил» до второго курса, а значит – не «тупое бревно», по твоему выражению. А на моей стороне было преимущество в виде опыта с Вадиком. Я сделала выводы, и была уверена – ошибок больше не допущу.

С Мишей у нас и правда – завертелось все бурно и сразу. Ты лишь махнула рукой, сказав: «Тебя предупреждать бесполезно».

Вопреки твоим предупреждениям, с Мишкой нам было хорошо. И в постели неплохо, и вне ее – не скучно. Мы проводили вместе почти все время, и нам было ужасно интересно вдвоем. Я даже «подсела» на волейбол, в который играл Мишаня. И ты, кстати, тоже. На втором курсе тебя таки взяли в факультетскую сборную, где ты была опять единственная девушка. Единственная и неповторимая, ага. На твоей стороне был тот факт, что играла ты действительно весьма прилично: рост, физическая кондиция, реакция, способность быстро соображать и принимать решения, умение играть в команде. К тому же, как ты утверждала – «Волейбол – игра для умных», и тот факт, что ты все-таки девушка и априори слабее любого из парней, не играло здесь решающей роли. А еще, но об этом я узнала лишь через пару лет – ты сама мне в этом призналась, ты переспала с четверокурсником Борисом, капитаном команды. Но на тот момент я об этом не знала.

Я с удовольствием болела за вашу команду, за Мишку и за тебя. Иногда изумлялась про себя – как ты можешь это терпеть. На площадке парни переставали быть джентльменами, и тебе могло достаться крепко, если было за что. «Даря, сучка криворукая!!!» – это еще было мягко сказано. Впрочем, во-первых, доставалось тебе не часто, во-вторых, парни потом всегда извинялись, в-третьих, ты им отвечала, да еще как! Мне кажется, иногда на ваши игры часть зрителей приходила ради этого – слушать, как вы препираетесь. А твоя брошенная в запальчивости фраза: «Бля, Рома, у тебя такой маленький член, почему же он так мешает тебе бегать?!» облетела весь универ. А вы потом долго оправдывались и доказывали всем и каждому: ты – о том, что с Ромой у вас ничего не было, и ты сказала это просто от злости, а Рома – что у него не маленький, разумеется!

* * *

Роман с Мишкой у нас продлился больше семестра. Но кончился…хм…для меня – неожиданно. И обидно. Мишка мне изменил. С одной из моих одногруппниц. Знакомство со мной открыло для него филологический факультет как… Ну, для него он стал тем же, чем физический факультет для меня. И Миша не смог удержаться, тем более – симпатичных одиноких девчонок у нас было навалом.

Карине я сказала все, что думаю про такую подлую сучку, как она. Добавив, чтобы она очень-то не обольщалась, ибо Мишаня – кобель, каких свет не видывал (что было, в общем-то, не очень далеко от истины). С Мишей вообще отношений выяснять не стала – просто вычеркнула его из жизни.

Но, разумеется, порыдала. И ты опять сидела рядом и гладила меня по голове. И говорила опять негромко и ласково. Не помню, что, но от твоего голоса и прикосновений рук становилось легче.

История с Мишкой меня разозлила. Сколько можно! Отдаешь всю себя, а в ответ…

«Знаешь, – заявила тогда я, – достали они меня! Беру тайм-аут! Никаких мужиков. Буду жить для себя»

Ты бросила на меня странный взгляд и ответила двумя словами: «Концептуально. Посмотрим».

На твой день рождения я подарила тебе полную косметичку недорогой косметики.

– Зачем? – ехидно поинтересовалась ты.

Мне пришлось приложить физическую силу, чтобы завалить тебя на кровать (ты, понятное дело, сопротивлялась вполсилы, иначе бы у меня не было шансов) и показать – зачем.

О результатах сего действа я узнала со слов, опять же, Богдана. Судя по тому, какой был Богдан в тот день, когда ты при полном параде (помимо прически и макияжа я провела ревизию твоих полок в шкафу и нашла очень даже такую с вырезом кофточку, ну а джинсы – это было вообще твое все, ни на ком они не сидели лучше, чем на тебе), ты произвела фурор не только среди одногруппников, но и преподавателей.

Домой ты вернулась слегка ошалевшая от свалившихся на тебя комплиментов и с двумя букетами цветов, один, роскошный, – от одногруппников, второй, поскромнее, – от того самого преподавателя, который наградил вас бессмертным: «Двенадцать человек и Семенова».

А потом, чуть позже, к нам завалилась куча парней во главе с Богданом. Это была спонтанная вечеринка по случаю твоего дня рождения. Но классная. В нашу небольшую комнатку набилось человек восемь. Кто-то принес вино, кто-то водку, какие-то закуски, наши запасы смели подчистую. Курили прямо в комнате, но я плюнула на это, ибо сама, выпив для храбрости, тоже закурила, потом долго кашляла с непривычки. Вы, блин, курите крепкие. Кто-то из парней смотался в киоск за дамскими, легкими, с ментолом. И до конца вечера я дымила наравне со всеми, правда, почти не затягиваясь при этом.

А еще была гитара, кто-то играл, Андрей, кажется. Хмурый, высоченный, бородатый. Меня он никогда не интересовал, но играл он классно. «Нирвану» – сказала ты. Я не слышала раньше. Но музыка завораживала.

Потом гитару взял Валера, и зазвучало более знакомое. Барды, русский рок. Мы пели хором, пока нас громким стуком в дверь, в конце концов, не попросили заткнуться. Подвыпившие парни изъявили желание пойти повыяснять отношения, но мы их вдвоем утихомирили. И компания разбрелась по домам. А ты… ты все-таки ушла с Богданом. Точнее, он тебя почти уволок. Взял измором и напором. Тогда я была за вас искренне рада.

* * *

Утром я встретила тебя вопросом: «Ну, как?». Да, я безобразно, невозможно, бестактно любопытна! Но ты к этому привыкла уже, наверное. Лишь пожала плечами в ответ, доставая полотенце и косметичку с душевыми принадлежностями.

– Даряяяяяя, – взмолилась я, – ну, что, трудно тебе сказать?

– Что сказать?

– У вас с Богданом… было?

– А зачем я с ним ушла, по-твоему?

– Блин… Прямо скажи – было?

– Да.

– Класс! – взвизгнула я. Не удержалась: – И как он?

Ты закатила глаза.

– На твердую четверку. Такой ответ тебя устроит?

Улыбаюсь как идиотка. Не выдерживаю, подскакиваю и крепко обнимаю тебя.

– Дарька! Я так рада!..

Даешь себя обнять, даже слегка приобнимаешь меня в ответ. И вздыхаешь в ответ:

– Нашла чему радоваться…

* * *

К моему огромному изумлению и разочарованию Богдана за этим не последовало развития отношений. Не знаю, что ты ему сказала, но он как-то смирился с этим. Хотя вид имел предельно несчастный.

А я, между прочим, держала данное самой себе слово. Никаких парней. Примерно училась, в кино ходила пару раз только с тобой. И все было нормально. Пока я не познакомилась с Антоном.

Познакомилась, надо сказать, банальным и одновременно – нелепым образом. Я налетела на него в столовой, имея в руках полный поднос еды. Я была голодная, ага. Тарелки, стаканы, вилки, ложки – все это разлетелось и посыпалось в стороны. Но, в основном – на Антона. На его весьма презентабельного вида пиджак, светлую рубашку и стильные, недешевые на вид джинсы.

Чувствовала себя при этом я распоследней идиоткой. Черт, что делать? Попытаться как-то исправить нанесенный одежде ущерб? Собирать разбросанную и частично разбитую посуду? Я была просто в панике, стояла молча, не решаясь даже начать извиняться. Антон тоже молчал, потом его красивые губы тронула улыбка, которую дополнил заинтересованный взгляд в мое весьма откровенное в тот день декольте. И ситуация из нелепой сразу превратилась в понятную. И волнующую.

В Антона я влюбилась. Как кошка. С ним было все по-другому. Во-первых, он был совершенно не похож на предшествующую ему череду парней с физического факультета. Антон учился на юридическом. Во-вторых, он был более… взрослым, что ли… Хотя старше меня всего на курс. Наверное, дело было в его самоуверенности и несомненной обеспеченности. Антон был из состоятельной семьи. Впрочем, на юридическом иных и не водилось, по-моему. Имел собственную машину, не очень шикарную, потому что, как проинформировал меня Антон, «отец боится покупать ему сразу слишком мощную тачку». Деньги тратил, не считая. И вообще – весьма активно демонстрировал мне свою симпатию. Это нравилось. Льстило. Возбуждало.

С Антоном я себя наконец-то почувствовала женщиной. Желанной, желаемой. Которую добивались, на которую тратили деньги, за которой эффектно ухаживали. В излишне джентльменском поведении, впрочем, Антона упрекнуть было нельзя. Он пытался достаточно активно распускать в мой адрес руки, но и я была уже кое-чему научена. И позволяла ему ровно столько, сколько было нужно, чтобы он не утратил интерес ко мне. Но не более. Мне очень хотелось продлить этот период в наших отношениях, в котором я буквально упивалась своей властью над ним, его вниманием ко мне. Интуитивно понимала – это не будет продолжаться долго.

Ты, разумеется, мой выбор не одобрила. Да такого вообще не было: чтобы тебе понравился тот парень, которого я выбрала! Сначала просто поморщилась и привычно махнула рукой. Потом, увидев пару раз подарки Антона, в число которых входил красивущий комплект дамского белья, а также заслушав несколько моих восторженных отчетов о том, где мы бывали с Антоном, куда ездили на его машине, ты посчитала нужным навести справки. Это получилось у тебя не быстро – все-таки у вас с Антоном весьма далекие друг от друга круги знакомства, но университет – большой котел, и при наличии желания узнать можно все, что угодно. А желание у тебя, похоже, было. Результатом твоей «справочной» деятельности стал совершенно неожиданный для меня разговор в духе моей мамы. На тему: «Лера, ему от тебя нужно только одно!»

– Ну и что? – изумляюсь я. – Все этого хотят. Я не маленькая девочка, все понимаю.

– Подумай еще раз, – ты невероятно, непривычно резка и настойчива. – Лера, про него говорят странные вещи.

– Какие это? – мне обидно. Ты просто не знаешь, какой он на самом деле. Может, завидуешь, а, Даря?

– Что он… жестокий…

– Любитель БДСМ?

– Лерка!!!

Демонстративно закатываю глаза.

– Ну что значит «жестокий»? Бить будет?

– Он тебя бросит! Трахнет пару раз и бросит! А ты уже замуж за него собралась.

Внутри все вдруг обрывается. Откуда? Не всерьез, конечно, не всерьез, но такие мысли начали бродить где-то по окраинам сознания. Впервые. Именно Антон стал причиной того, что такие мысли появились у меня. Я и сама себе-то в них предпочитала не сознаваться, и тут ты…

– Ничего я не собралась, – вру крайне неубедительно, но стараюсь изо всех сил.

– Лера, – в отличие от меня ты говоришь крайне убедительно. Вернее, убежденно и горячо. – Пожалуйста…

– Пожалуйста – что? Лера, пожалуйста, брось его? – я злюсь. Это случается редко, но в этот раз у тебя получается меня разозлить.

– Вряд ли я могу на это рассчитывать, – вздыхаешь ты. – Просто не торопись. Сессия на носу. Не… предпринимай ничего сейчас. Сдай сессию, уезжай домой. У тебя будет целое лето. Подумай. Я прошу тебя – просто еще раз хорошенько все обдумай! А осенью… Если уж ты все-таки решишь… Значит, судьба…

Блин, Дарька, я не узнаю тебя! Ты говоришь всегда так разумно, взвешенно, понятно. А сейчас – горячо, эмоционально и… не совсем понятно. Но все-таки… Рациональные зерна действительно есть в твоих словах. Со всех точек зрения правильным будет сделать именно так, как говоришь ты… Есть, правда, вероятность, что за лето Антон забудет меня. «Значит, судьба» – неожиданно говорю себе я. А вслух:

– Ладно, Дарь, ты права. Я подумаю. А Антон пусть еще помучается!

– Какая же ты у меня умница, – с чувством произносишь ты.

Короче говоря, ты обеспечила меня «заданием на лето». И речь шла отнюдь не о том, что я должна была всесторонне обдумать свои отношения с Антоном. Ах, если бы только это…

Иногда я думаю, как много в нашей жизни зависит от случайности. Или только нашему поверхностному взгляду это кажется случайностью? А на самом деле – это результат невидимой, недоступной нашему взору цепной последовательности закономерностей? Я не знаю. Но могу сказать точно одно – жизнь моя круто изменилась в одно утро лишь потому, что я проснулась раньше обычного.

Это было последнее утро в то лето в общаге. Сессия сдана, билеты куплены, вещи собраны. Можно было бы спать с чистой совестью. Но я отчего-то проснулась в несусветную даже для меня, типичного жаворонка, рань. Секунд через десять после пробуждения сообразила, что причиной моего пробуждения стали звуки. А может, быть и не они. Потому что звуки были негромкие, приглушенные. Но в предутренней рассветной тишине все равно – отчетливо слышные. Кто-то плакал в соседней комнате, сдавленно глотая слезы, отчаянно пытаясь быть неслышным. Вяло пытаюсь вспомнить, у кого из наших соседок может быть повод так отчаянно рыдать ранним-ранним утром. И про себя сетую на такую отвратительную звукоизоляцию, которая делает чужое личное горе – общедоступным. Еще через десяток-другой секунд ко мне приходит мысль, от которой глаза распахиваются. Звукоизоляция в общаге, конечно, из рук вон плохая, но не настолько! Плачут у нас в комнате. Соответственно – Дарька.

От обжигающей внезапности этой мысли обратно зажмуриваюсь. Пытаюсь переварить осознанное. Это трудно. Мы знакомы без малого два года. За это время я ни разу не видела, как ты плачешь. С другой стороны, ты же живой человек. Мало ли что могло у тебя случиться. А действительно – что?

Идею встать с кровати, подойти к тебе и спросить: «Даря, что случилось?» отметаю. Пока, по крайней мере. Зная твою фирменную гордость – боюсь обидеть. И поэтому – пока лежу с закрытыми глазами и лихорадочно соображаю.

Из-за парня? Несчастной любви? Маловероятно, но что я знаю, в конце концов? Вряд ли ты рыдаешь из-за одного из своих одногруппников, но, возможно, ты тайно влюблена в кого-то другого? С тебя станется, но мне в это как-то не верится – уж не знаю почему…

Что-то случилось дома? С родителями, братом? Возможно. С другой стороны, вечером же все было нормально. Вряд ли ты смогла бы скрывать это. Если бы действительно у тебя в семье случилось нечто ужасное, из-за чего ты, давясь слезами, рыдаешь в подушку в пять утра. Поэтому эта версия тоже мне кажется маловероятной.

Ты заболела? Что-то серьезное? Трудноизлечимое? Или вообще?.. Эта мысль такая… жуткая, что бегу от нее панически, но сознание все равно за нее цепляется, немного крутит так и эдак и… мне кажется, я понимаю, из-за чего сыр-бор…

Ты беременна, Дарька! Вот точно! Залетела… Ситуация – хуже не придумаешь. Вообще – для любой девчонки. Только закончен второй курс, еще учиться и учиться. И что скажут родители… И от кого, интересно? Сразу думаю о Богдане. Наверное, от него. Мысли скачут, обгоняя друг друга. Судя по тому, как Богдан к тебе относится, он согласится…ну, не знаю… жениться на тебе, например. Вопрос в другом – хочешь ли этого ты? Подозреваю, что нет. Не хочешь выходить замуж сейчас. Ни за Богдана, ни вообще. И ребенка не хочешь. Не вообще, а именно сейчас. А значит… Значит, ты плачешь, потому что понимаешь – тебе надо решаться. Это холодное, горькое, вязнущее в зубах слово «аборт». Боже мой, Дарюшка, как же тебе помочь?!

Теперь, когда причина твоих слез мне ясна, я начинаю судорожно соображать, что же тебе сказать. Как помочь, как поддержать, что посоветовать? И когда, наконец-то, пара-тройка более или менее удовлетворяющих меня, и не должных обидеть тебя фраз оформляется у меня в голове, и я уже решаюсь открыть глаза, встать и подойти к твоей кровати, внезапно вдруг сознаю… В комнате тихо. Уже какое-то время. Ты заснула? И в следующую секунду я слышу, как ты встаешь с кровати. Замираю, не решаясь открыть глаза. И слышу… Как ты подходишь и осторожно, не касаясь меня, присаживаешься на краешек моей кровати. И тишина. Все та же – предутренняя рассветная тишина. Секунды текут одна за другой. Ничего не происходит. Да что, в конце концов, происходит!? И я решаюсь приоткрыть глаза. И вот тут оно и настигает меня… То, что меняет, неотвратимо, раз и навсегда меняет мою жизнь.