Текст книги "Меликства Хамсы"

Автор книги: Раффи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

XLII

В 1808 году умер католикос Карабаха Исраел. Это был тот самый злодей, который предал армянских меликов, погубил католикоса Ованеса и благодаря этому предательству стал любимцем Ибрагим-хана (см. главы XX и XXI).

Нам известно, что брат Ованеса католикос Саргис Хасан-Джалалян, преследуемый тем же злодеем, вместе с беженцами из Карабаха жил в Ахпатском монастыре, принадлежавшем тогда Грузии. Там пробыл он целых 14 лет (см. главу XXXVII).

Когда католикос Саргис услышал о смерти своего заклятого врага – католикоса Исраела, узнал о том, что непримиримый враг армян – Ибрагим-хан – убит, а армянские мелики переселились вместе со своими подданными из Грузии в Карабах, – он решил вернуться в Гандзасарский монастырь и вновь занять престол католикоса Агванка.

Он решил послать вначале своего племянника вардапета Багдасара, а затем отправиться самому.

В 1808 году, то есть в год смерти католикоса Исраела, вардапет Багдасар отправился из Тифлиса в Карабах*. Он нашел монастырь Гандзасар в полном запустении. Энергичный, деятельный и трудолюбивый вардапет сумел в короткое время не только привести в порядок монастырь, но и частично возвратить монастырские владения, перешедшие в руки тюркских беков и армянской знати.

____________________

* Вместе с вардапетом Вагдасаром в Карабах отправился н сын другого брата католикоса (Габриел-бека) мелик Григор. В том же примечании мы считаем необходимым отметить и то, что в числе родственников католикоса Саргиса, находившихся в Грузии, был и его брат Алахкули-бек. Это был тот самый изменник, который выдал Ибрагим-хану меликов Карабаха, тайно переписывавшихся с русским правительством (см главу XX). Покрытый бесчестием, он скитался по Грузии до тех пор, пока карабахские мелики не отомстили ему, отрезав голову и скрыв тело…

____________________

Когда в монастыре Гандзасар все было приведено в порядок, католикос Саргис покинул Грузию и из Ахпатского монастыря переселился в Карабах (1812). Вместе с ним переселились и те беженцы из Карабаха, которые еще оставались в Грузии.

Вскоре после возвращения католикоса Саргиса в Гандзасар между ним и Эчмиадзином возник новый спор. Причиной его было тщеславие католикоса.

В XXXVII главе нашей истории мы рассказали, что Католикос Саргис во время своего пребывания в Грузии отправился в Эчмиадзин, где дал обещание не пользоваться титулом и печатью католикоса, а удовлетвориться титулом и печатью архиепископа, благодаря чему получил пастырство над Ахпатским монастырем и проживавшими в Грузии переселенцами из Карабаха. И на протяжении 14 лет он правил в Грузии своей паствой в качестве архиепископа. Но сразу же после возвращения в Карабах он вновь стал называть себя католикосом Агванка и пользоваться католикосскими правами. Подобное поведение Саргиса, естественно, должно было вызвать неудовольствие Эчмиадзина.

Из Эчмиадзина потребовали, чтобы он выполнил данное им обещание, но он не только игнорировал это требование, но, прибегнув к защите преемника Ибрагим-хана Мехти-хана, объявил себя полностью независимым от Эчмиадзина. Эта междоусобица продолжалась целых три года, до тех пор, пока высшее духовное управление Эчмиадзина с помощью русских властей принудило в 1815 году Саргиса отказаться от титула католикоса и принять титул митрополита с правами архиепископа. Так завершилась история католикосата Агванка, восходящая к временам Григориса – внука Просветителя.

Еще при жизни митрополита Саргиса его племянник вардапет Багдасар был послан в качестве его преемника в Эчмиадзин, где был помазан в епископы. И поскольку на протяжении веков католикосами Агванка неизменно были представители рода Хасан-Джалалянов, то теперь Саргис хотел, чтобы традиция эта была сохранена и для начавшейся с него истории митрополитства Агванка.

Отправившись в 1820 году в Эчмиадзин и приняв из рук католикоса Ефрема сан епископа, Багдасар вернулся в монастырь Гандзасар и, поскольку Саргис был уже в весьма преклонном возрасте, фактически принял на себя духовное управление епархией.

В 1826 году Карабах ждала новая беда: персидский престолонаследник Аббас-Мирза с 80-тысячным войском перешел Ерасх и овладел Карабахом; местные мусульмане примкнули к персам. Комендант Шуши полковник Реутт (1) с небольшим русским гарнизоном оказался запертым в крепости. 48 дней держал Аббас-Мирза осаду крепости. Одновременно зять Фатх-Али-шаха Эмир-хан сардар и старший сын Аббас-Мирзы Мамед-Мирза с огромным войском направились в провинцию Гандзак, овладели крепостью Гандзак и оттуда двинулись в Шамхор, готовясь к походу на Тифлис. Христианское население края находилось в отчаянии.

В последующих главах нашей истории будет рассказано, как усилиями генерала князя Мадатова персы были разбиты и изгнаны, а сейчас остановимся лишь на том, что касается митрополита Саргиса.

Армянам грозило полное истребление. Народ в ужасе бежал, ища укрытия в горах и лесах. Занятие русскими войсками Карабаха Аббас-Мирза объяснял не столько мощью русского оружия, сколько действиями армян в пользу русских (и действительно, русские для овладения Карабахом вовсе не пролили крови). Поэтому он хотел покарать армян, которые, по его мнению, изменили вековой преданности персам.

Для того чтобы смягчить гнев Аббас-Мирзы и спасти армян от его мести, престарелый митрополит Саргис, взяв с собой правителя Джраберда мелика Вани Атабекяна и правителя Гюлистана мелика Овсепа II Мелик-Бегларяна*, отправился к Аббас-Мирзе. Персидский престолонаследник принял его в деревне Ханкенди, расположенной в нескольких верстах от крепости Шуши.

____________________

* Мелик Овсеп II – старший сын покойного мелика Фрейдуна.

____________________

Слезы старого митрополита и красноречие мелика Вани смягчили гнев престолонаследника. Аббас-Мирза пожаловал им богатые «халаты» и, успокоив, отправил в обратный путь, обещав не причинять вреда армянам, если они останутся верными персам и перестанут помогать русским.

Конечно, армяне не могли не симпатизировать русским и, как увидим далее, всячески способствовали победам князя Мадатова над Аббас-Мирзой и полному изгнанию персидских войск из Карабаха. Тем не менее визит к Аббас-Мирзе дорого обошелся митрополиту Саргису и двум меликам.

Когда персидские войска были изгнаны из Карабаха, князь Мадатов приказал арестовать всех троих. Посещение непримиримого врага русских расценивалось как своеобразное предательство. Митрополита Саргиса выслали в Тифлис, где он был заключен в тюрьму. А мелика Вани Атабекяна и мелика Овсепа Мелик-Бегларяна отправили в Баку, чтобы оттуда сослать в Сибирь.

Восемь месяцев и мелики, и митрополит Саргис находились в заключении. В конце концов их невиновность была доказана, и они были освобождены.

Митрополит Саргис был освобожден стараниями Нерсеса (будущего католикоса). Но те мучения, которые он перенес во время заключения крайне отразились на его здоровье, и вскоре после возвращения из Тифлиса он скончался (1828).

Спустя два года после смерти Саргиса (1830) мелики Карабаха обратились к католикосу Ефрему в Эчмиадзин с просьбой назначить его преемником епископа Багдасара, племянника покойного. Багдасар был вызван в Эчмиадзин и в тот же год получил сан митрополита.

Следует считать особой удачей, что в тот момент, когда русские овладели Карабахом и Ереванской областью, в Эчмиадзине находился церковник, подобный Нерсесу, а в монастыре Гандзасар – митрополит Багдасар. Их деятельность имела много общего, с той лишь разницей, что Нерсесу присущи были политические идеалы, а Багдасару – стремление к церковному и монастырскому благоустройству.

Если бы не митрополит Багдасар, то сегодня монастырь Гандзасар и другие монастыри Карабаха не обладали бы поместьями площадью в несколько сотен тысяч десятин.

Во время пребывания меликов Карабаха и митрополита Саргиса в Грузии имения, принадлежащие монастырям, оказались заброшенными и перешли в руки различных тюркских беков. Потребовались огромные усилия со стороны митрополита Багдасара, чтобы вернуть монастырям если не все утраченное, то хотя бы значительную его часть.

Истины ради следует признать, что митрополит Багдасар, как и все наши высокопоставленные церковники, имел и свои слабые стороны. Дело в том, что, стремясь как-то улучшить положение своих бедных родственников – Хасан-Джалалянов, он выделил им небольшую часть монастырских угодий… Свою долю получил и визирь митрополита.

Но эту слабость следует считать вполне извинительной на фоне той деятельности, которую он проводил по возвращению принадлежащих монастырям поместий, попавших в руки различных захватчиков.

Иначе относился к монастырской собственности католикос Исраел, современник католикоса (впоследствии митрополита) Саргиса. Вспомним, что этот католикос Исраел, любимец Ибрагим-хана, выдавший ему карабахских меликов, не принадлежал к роду католикосов Гандзасарского монастыря Хасан-Джалалянов, а был одним из самозваных католикосов монастыря Ерек Манкунк. Возможно, читатель не забыл, что во время пребывания меликов Карабаха и католикоса Саргиса в Грузии Исраел под защитой Ибрагим-хана правил католикосатом Агванка. Этот изменник умер в доме одного из своих родственников, гнусное имя которого упоминать здесь у нас нет никакого желания. В том же доме католикос хранил собранные из нескольких богатых монастырей Карабаха серебряные сосуды, святыни и драгоценные одеяния. После смерти католикоса все это досталось его родственнику. Эта утрата не оказалась бы столь значительной, если бы здесь же не находились и купчие крепости различных монастырей. И если митрополиту Багдасару не удалось вернуть всю собственность, принадлежащую монастырям Карабаха, то одной из основных причин этого явилось то, что купчие крепости находились у того человека, в доме которого умер католикос Исраел. Этот господин различными окольными и темными путями либо присвоил эти поместья, либо, тайно получив деньги и уничтожив монастырские купчие, позволил тюркам овладеть ими.

Митрополит Багдасар решил вначале отобрать у захватчиков поместья, находящиеся в гаваре Хачен и принадлежавшие монастырю Гандзасар. Эти владения были столь обширны, что на них были расположены около 60 принадлежавших монастырю деревень, окруженных богатыми лесами, пашнями и пастбищами. Но ему удалось вернуть в собственность монастыря только 30000 десятин, большая же часть земли осталась спорной.

Смысл деятельности митрополита Багдасара по возвращению монастырских угодий состоял не в том, чтобы обеспечить существование монастырей и монахов, а главным образом в том, чтобы они стали постоянным и устойчивым источником доходов для основания школ в различных местах Карабаха.

Хотя сам митрополит Багдасар был человеком необразованным и, как и всякий карабахец, грубоватым, но в то же время, как и всякий карабахец, был наделен природным умом, упорством и дальновидностью*. Он не получил образования, но страстно тянулся к знаниям. Основал при монастыре Гандзасар школу и пригласил в нее в качестве учителя и управляющего прекрасного оратора и арменоведа вардапета Овсепа** из Нухинской области.

____________________

* Шутки митрополита Багдасара, вымышленные анекдоты о нем среди армянского населения Карабаха столь же популярны, как и притчи Моллы Насреддина.

** Этот вардапет Овсеп, оставивший после себя множество учеников и доброе имя, как позже стало известно, был на самом деле епископом, но, скрыв свой высокий сан, занимался преподаванием как простой учитель.

____________________

В 1836 году в Шуши была учреждена консистория уездного духовного управления. Митрополит Багдасар был приглашен в Эчмиадзин и, присягнув там на верность, был назначен католикосом Ованесом Карбеци (2) епархиальным начальником (1837). Естественно, что тем самым права Багдасара существенно ограничивались. Прежде он считался митрополитом Агванка и был независимым в своей духовной власти, но после учреждения консистории оказался в прямом подчинении Эчмиадзина, который нередко препятствовал свободной деятельности митрополита… Он вынужден был покинуть монастырь Гандзасар – многовековую резиденцию католикосов Агванка – и перебраться в крепость Шуши. Здесь митрополита ожидало широкое поле деятельности, но одновременно и тяжелая работа.

Первым шагом митрополита явилась попытка вернуть обширные поместья, принадлежавшие монастырю Хота* и незаконно захваченные дочерью Мехти-хана Хуршит и другими тюркскими беками вследствие тех же обстоятельств, что и собственность других монастырей Карабаха.

____________________

* Монастырь Хота, или Хута, находится в Верхнем Хачене, на берегу реки Тартар. В 1214 году этот монастырь на собственные средства основала княгиня Арзу-хатун в честь апостола Тадея (Фаддея) (3) Несмотря на то, что этот монастырь владеет богатейшими поместьями, они сегодня вследствие беспечности наших ленивых церковников полностью заброшены и используются скотоводами-тюрками для содержания скота.

____________________

На сей раз противниками митрополита были люди могущественные и влиятельные. Но настойчивый и не отступающий перед трудностями Багдасар в течение нескольких лет судился с дочерью хана и другими беками, пока не отобрал у них около 150000 десятин, принадлежавших упомянутому монастырю. Эти земли простираются вдоль южного и северного берегов реки Тартар и называются Додху-Калбаджар, Лева и Марджумак. Судебные издержки митрополита составили почти 30000 рублей, что в то время представляло огромную сумму.

Владения монастыря Хота – национальное богатство, стоимость которого исчисляется миллионами, – представляют собой, по сути, целую область. На них, помимо прекрасных девственных лесов, помимо обширных пастбищ и гор, помимо просторных и плодородных пашен, расположено около ста деревень. В горах и долинах кочевало около двадцати пастушеских племен. Они выплачивали монастырю Хота (то есть духовному управлению Карабаха) ничтожную плату – называть ее просто смешно…

Митрополит Багдасар оставил своему народу поистине огромное наследие, но его нерадивые преемники постепенно расточили это богатство*.

____________________

* Из описания нашего путешествия в Сюник, пока еще не опубликованного (4), читатель сможет узнать о бедственном состоянии монастырских поместий в Карабахе и, в частности, о варварском расточении поместий монастыря Хота. Здесь же отметим, что после смерти митрополита Багдасара вследствие беспечности высших духовных властей Эчмиадзина и корыстолюбия некоторых епархиачьных начальников часть поместий монастыря Хота вновь отошла к дочери Мехти-хана Хуршит, другой частью завладели генерал Хасан-бек Агаларов и другие беки, а оставшееся либо поделили между собой различные частные лица, либо отошло в собственность двора. Ныне в бесспорном владении монастыря Хота осталось около 100000 десятин, а по поводу оставшейся части духовное управление вот уже несколько лет вновь ведет тяжбу в суде.

____________________

Среди полезных деяний митрополита Багдасара можно упомянуть и строительство в 1843 году прекрасной резиденции, ставшей одним из замечательных сооружений крепости Шуши. Он приобрел также обширную территорию, примыкающую к той же резиденции, с целью построить там специальное здание школы, но преждевременная смерть помешала митрополиту осуществить этот замысел*.

Заслугой митрополита Багдасара явилось и возвращение Амарасской церкви св. Григориса. Ввиду того, что эта церковь долгое время оставалась в запустении, тюрки заняли ее, назвали понятным для себя именем Аг-оглан** и объявили святым местом. Земли, окружавшие монастырь, и все поместья, расположенные в Амарасской долине, находились во владении тюрок. А просторные залы монастыря и весь комплекс, кроме церкви, русские использовали как таможню.

____________________

* В 1872 году архиепископ Саргис Хасан-Джалалян завершил строительство школы и расширил здание резиденции. С тех пор в нем помещаются приходская духовная школа, резиденция и консистория.

** Аг-оглан означает «белый мальчик». В монастыре Амарас покоились мощи внука Григора Просветителя Григориса, который был рукоположен в католикосы в юности. Вероятно, поэтому иноплеменники назвали его «белым мальчиком».

____________________

Стараниями митрополита в 1848 году русское правительство распорядилось перенести таможню на берег реки Ерасх, в Джабраил, а монастырь с его поместьями передать в собственность армянских духовных властей.

Помимо приходской школы, митрополит Багдасар основал в крепости Шуши типографию, оборудование для которой он приобрел у находившейся в то время в Карабахе немецкой миссии, после того как русское правительство выслало ее из Карабаха. Он послал значительную сумму в конгрегацию мхитаристов в Венеции, получил от них по одному экземпляру всех имевшихся изданий и создал при школе богатейшую библиотеку, собрав в ней и замечательные рукописи, хранившиеся в монастырях Карабаха. Он намеревался со временем издать их в собственной типографии*.

Возможно, этот деловой и энергичный человек принес бы больше пользы Карабаху, прожив он еще несколько лет. Однако изнуряющий ревматизм, приобретенный им в последние годы, начал обостряться, и он умер 27 июня 1854 года в возрасте 79 лет. Прах его погребен в притворе монастыря Гандзасар, рядом с могилами двух братьев его отца – католикоса Ованеса и митрополита Саргиса**. С его смертью окончательно завершилась история митрополитства Агванка.

____________________

* Эта богатейшая библиотека ныне почти полностью разграблена, многие рукописи попали в руки различных частных лиц. Мы обнаружили в ней лишь рукописную историю Агванка, половина которой отсутствует.

** На надгробии высечена следующая эпитафия. «Это могила митрополита – великого архиепископа Багдасара, пастыря армян в стране Агванк. Из рода великого князя Джалала, владетеля Арцахской страны. В лето 1303 (1854), июля 9-го»

____________________

После митрополита Багдасара из рода Джалалянов лишь архиепископ Саргис (5) довольно продолжительное время исполнял должность епархиального начальника Карабаха: после его смерти род Хасан-Джалалянов более не дал ни одного видного священнослужителя.

Наиболее известным из последних меликов Хачена стал брат митрополита Багдасара мелик Алахверди II Хасан-Джалалян, умерший в 1827 году. После его смерти меликство этого рода завершилось. Он оставил четырех сыновей: священника Иеремию, вардапета Мовсеса, Абраам-бека и Овсеп-бека.

____________________

(1) Реутт, Иосиф Антонович – полковник, командир 42-го егерского полка. В 1886 г. был осажден в Шуши Аббас-Мирзою. В 1829 г. управлял занятым русскими войсками Карсским пашалыком.

(2) Ованес Карбеци – католикос всех армян (1831-1842).

(3) Монастырь назывался Хута, или Дади. Название Хута возникло от арм. «хут» – «холм», ибо комплекс расположен на холмистом правом берегу реки Тартар, в районе нын. Келбаджара. Название Дади связано с преданием, согласно которому епископ Дади, или Дадо, был предан мученической смерти в Арцахе за проповедовывание христианства.

Этот монастырь – один из древнейших памятников церковной архитектуры в крае, основан в IV-V вв. В первой половине XII века сельджуки разрушили до основания все монастырские строения. Представители княжеского рода Атерка (Хасан Старший, его сыновья – Вахтанг и епископ Григор) в короткое время восстановили разрушенные и построили новые церкви и часовни, возродили былую активную деятельность епископата.

Таким образом, жена Вахтанга Арзу-хатун в 1214 году не «основала монастырь», а построила рядом со строениями предшественников церковь Сурб Хач (Святого Креста), сохранившуюся поныне в восточной части монастырского комплекса (см. Б Улубабян, «Монастырь Дади, или Хута», журнал «Эчмиадзин», 1971, № 6-7, на арм. яз).

(4) Речь идет о незавершенных путевых заметках «Два месяца в Агванке и Сюнике». Семь глав этой работы опубликованы после смерти Раффи в журнале «Лума» (1896, №№ 1-2)

(5) Как выяснил сам Раффи уже после выхода «Меликств Хамсы», Саргис епископ Джалалянц не принадлежал к роду Хасан-Джалалянов.

____________________

XLIII

12 октября 1813 года возле крепости Зейва* был подписан Гюлистанский мирный договор, в соответствии с которым Персия признала собственностью России Карабахское, Шемахинское, Гандзакское, Шекинское, Талышское, Бакинское, Кубинское и Дербентское ханства.

____________________

* Зейва – крепость, принадлежавшая Мелик Бегларянам.

____________________

Казалось, что с подписанием этого договора должны были закончиться русско-персидские войны, должны были прекратиться непрестанные набеги воинственного Аббас-Мирзы на принадлежащие русским земли. Но перемирие длилось недолго. Этот договор Аббас-Мирза использовал главным образом для того, чтобы выиграть время, объединить свои силы и вернуть утраченные провинции.

Для защиты указанных ханств и окончательного покорения кавказских горцев нужен был человек, знакомый с местными условиями.

В это время своими блестящими победами громкую славу приобрел генерал князь Мадатов, армянин по происхождению. Этот герой считался одним из храбрейших и способнейших военачальников русской армии, а его знание обычаев восточных народов и способов войны с ними неизменно приводило его к победам.

Имея в виду упомянутые достоинства князя, он, по рекомендации генерала Ермолова, назначенного в 1816 году главнокомандующим в Грузии, в том же году высочайшим указом был назначен командиром Отдельного Кавказского корпуса.

А в 1817 году он назначается военно-окружным начальником Карабахского, Шекинского и Ширванского ханств. Ему был поручен надзор за управлением и благоустройством упомянутых ханств.

Князь Мадатов вышел из Карабаха в лаптях, а вернулся на родину в чине генерал-лейтенанта, грудь его украшали многочисленные ордена. Все, чем он владел, было достигнуто благодаря личному мужеству и самоотверженности в сражениях. Отчий край восторженно приветствовал его: сердца всех армян были исполнены гордости и тщеславия. Воодушевление меликов не знало границ: все надеялись, что благодаря князю они восстановят свои исконные права.

Два года князь был занят тяжелейшей войной с кавказскими горцами, которая завершилась завоеванием северного Дагестана и успокоением местных полудиких разбойничьих племен.

Вернувшись в Карабах, князь приступил к благоустройству порученных его надзору трех ханств: основал в них уездные суды, или диваны, и часто лично присутствовал при разборе дел.

А правителем Карабаха вновь оставался преемник Ибрагим-хана Мехти-хан, получивший к этому времени от русских чин генерала и сохранивший прежние, хотя и ограниченные, ханские права. Мы говорим «ограниченные» лишь потому, что ему было запрещено наказывать, приговаривать к смерти, а во всех остальных случаях он ныне, можно сказать, имел больше прав, чем при персидском господстве. Он самовольно дарил земли, селения, поместья (конечно, не свои собственные) или же отнимал их у одних и передавал другим, одним словом, вел себя в отношении земли и подданных края как полновластный хозяин.

Этот произвол Мехти-хана основывался на ошибочном понимании русскими прав ханов и распространения их границ. Русским, знакомым в своей стране с крепостничеством, с неограниченными правами помещиков на землю и крепостных, которых обменивали даже на охотничьих собак, – этим русским, понятно, подобное поведение хана не казалось необычным, тем более, что они считали его властителем и владетельным князем Карабаха.

В то время русские были еще недостаточно знакомы с порядками правления, законами и обычаями Персии. Хан, если он владел какой-либо деревней или поместьем, мог продать их как обычный собственник. Но он не являлся хозяином или царем страны и не имел права распределять общественную землю, дарить ее, кому угодно, или отбирать, у кого вздумается. Повторяем, подобный произвол хана возник благодаря непониманию русскими чиновниками того времени прав хана, и ханы постарались извлечь выгоду из этого обстоятельства. Это мы увидим далее.

В нашу задачу не входит, да это и увело бы нас далеко в сторону от цели нашей истории, описание поместных или земельных (мюлькадарских) законов и обычаев, существовавших в Персии в целом и в Карабахе как персоподданной области, в частности. Отметим лишь, что в Карабахе, как и во всей Персии, земля являлась собственностью общины (эллига), но не в том смысле, что община должна была раздавать землю крестьянам в соответствии с числом членов каждой семьи. Каждый крестьянин являлся хозяином принадлежащей ему земли, он имел право продавать, отдавать в заклад или прикупать землю у соседа. В то самое время каждое село имело своего хозяина: им мог быть какой-либо мелик, хан или монастырь. Хозяин обладал лишь правом получать определенную часть урожая (чопбаши) крестьянина. Но он не имел права отбирать землю у одного крестьянина и передавать другому. Более того, если бы сам владелец захотел проводить сельскохозяйственные работы на земле принадлежащего ему села, крестьяне могли не позволить ему этого. У него были свободные земли, которые он обрабатывал.

Правом владения* деревнями в Карабахе обладали либо армянские мелики, либо армянские монастыри. Ханы вначале не имели ни деревень, ни частных поместий.

____________________

* Говоря «право владения», мы имеем в виду лишь право на получение определенной части собранного урожая.

____________________

Для подтверждения этого достаточно привести несколько фактов. Панах-хан, как известно нашим читателям, был первым, кто потеснил меликов и заложил основание магометанского ханства. Во всем Карабахе он не мог найти места, чтобы возвести крепость: место, где была расположена крепость Шуши, он купил у князя Варанды мелика Шахназара. Во всем Карабахе не было клочка земли, который он мог использовать для своего родового кладбища, и поэтому он приобрел у князей Хачена Хасан-Джалалянов Агдам (возле Аскерана), служащий и сегодня родовым кладбищем для его потомков.

Сын Панах-хана Ибрагим-хан, более могущественный, чем его отец, также не имел своих поместий: он не владел землей в Карабахе, хотя и считался правителем этой области. Для того, чтобы обеспечить своих наследников и братьев средствами к существованию, он купил у нухинских беков поместья за пределами Карабаха, в магале Барда. Из сказанного видно, что ханы были не владетелями, а правителями страны, назначенными Персией.

Исконными хозяевами страны были представители пяти армянских меликских домов, которые веками, из поколения в поколение, наследственно владели Карабахом.

Когда армянские мелики вместе со своими подданными, о чем рассказано в предшествующих главах, переселились в Грузию, Ширван и Гандзак, брошенными ими землями и селами, действительно, завладел Ибрагим-хан и заселил их мусульманами. Но когда спустя годы мелики вместе со своим народом вернулись, они изгнали мусульман и вновь стали хозяевами своих земель и деревень.

Однако поскольку часть беженцев осталась на чужбине и последние потомки некоторых меликских родов (например, джрабердских Мелик-Исраелянов и дизакских Мелик-Аванянов) были полностью уничтожены, то земли их остались без хозяев, и Ибрагим-хан завладел ими, то есть сам стал получать ту часть урожая, которую раньше получали прежние владельцы этих земель Он, помимо права на часть урожая, не обладал никакими правами ни над землею, ни над обрабатывающими ее крестьянами. Крестьяне были свободными подданными государства, а земля являлась собственностью сельской общины, как это показано нами выше.

Во времена преемника Ибрагим-хана Мехти-хана обстоятельства переменились. Хотя русские в это время уже овладели Карабахом, однако земельный вопрос и права хана еще не были определены. Русские, как было сказано выше, были слишком высокого мнения о роли хана. Используя это обстоятельство, Мехти-хан начал пользоваться большими правами, чем прежде.

И хан, и его окружение хорошо понимали, что времена их уже миновали, понимали, как преходяще и неустойчиво их положение, и поэтому спешили воспользоваться предоставившимися возможностями.

Мехти-хан начал щедро раздавать своим близким, родственникам и друзьям земли, села и поместья. Уверенность действиям хана придал сам князъ Мадатов, который как военно-окружной начальник был назначен русским правительством для надзора за деятельностью хана и поддержания порядка в недавно завоеванном крае.

О происхождении князя Мадатова мы подробно рассказали в одном из примечаний к главе XXXVI. Его отец, Мехрабенц Гюки, был простым крестьянином, жил в крепости Чанахчи (Аветараноц) и исполнял скромную должность в доме владетелей Варанды Мелик-Шахназарянов. Брат его матери сотник Петрос Мадатян был экономом в доме мелика Джумшуда Мелик-Шахназаряна. Князь избрал себе материнскую фамилию, звучавшую более благородно, и, отказавшись от прежнего имени Ростом, стал называться Валерианом Григорьевичем Мадатовым.

Так как свой княжеский титул в Санкт-Петербурге он получил благодаря свидетельству мелика Джумшуда Мелик-Шахназаряна (см. гл. XXXVI), то теперь, вернувшись со славой на родину – в Карабах, решил «отблагодарить» своих благодетелей Мелик-Шахназарянов, завладев их поместьями Мехти-хан подарил ему 15 деревень в Варанде с их обширными землями, границами и населением. Эти деревни являлись вековой вотчиной Мелик-Шахназарянов. Вся Варанда, как известно читателям, с древних времен находилась во владении Мелик-Шахназарянов.

В числе упомянутых 15 деревень была и Чанахчи (Аветараноц), где находились укрепления Мелик-Шахназарянов, дворцы мелика Хусейна I, мелика Баги и мелика Шахназара II. Князь Мадатов приказал разрушить дворец последнего и вместо него воздвиг новый. Когда у него спросили, почему он приказал разрушить дворец, князь со смехом ответил: «Когда мелик Шахназар строил этот дворец, я был еще мальчиком. Я перетаскал столько камней при сооружении этого дворца, что у меня до сих пор болит спина».

Содержание дарственной грамоты Мехти-хана, согласно которой упомянутые 15 деревень были переданы князю Мадатову, само по себе свидетельствует о ее характере. Хан в своей грамоте заявляет, что поскольку предки князя Мадатова с давних времен владели упомянутыми 15 деревнями в Карабахе, а в отсутствие князя эти деревни были захвачены (кем?), то хан возвращает эти деревни князю в качестве законного наследства его предков и т. д.

Но общеизвестно, кто были предки князя. Всем также известно, владели ли они поместьями…

Об участии самого князя Мадатова в составлении этой дарственной можно судить по тому, что князь получил эти деревни с их жителями на правах крепостного владения. Но крепостного права ни в персидской, ни в турецкой Армении никогда не существовало.