Текст книги "Сила искусства (СИ)"

Автор книги: Рада Девил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

И вот теперь Поттер считал, что попал в настоящую западню – ему придется четырежды в неделю встречаться со Снейпом помимо уроков курса продвинутого зельеварения. Гарри и сам не знал, как ему удалось сдать экзамены СОВ на уровень, приемлемый для продолжения изучения этого предмета. Не стоило и мечтать, что их отношения со Снейпом волшебным образом улучшатся. Надежды на то, что вне занятий тот изменится и станет не таким язвительным, практически не было. А значит, ближайшие два месяца могут превратиться в сплошную битву между ними.

Но Поттер не хотел этого, все в нем протестовало против продолжения никому не нужной конфронтации. Он сегодня думал, что его сердце вырвется из груди, когда увидел, как внимательно Снейп слушал его декламацию. На миг ему даже почудилось, что тот почти восхищен его успехами. Гарри легко дались те строки Шекспира, потому что они были созвучны его собственным мыслям. Уже со второй строфы ему казалось, что он обращался именно к Снейпу, изливая свои чувства, так легко у того получилось взять его взгляд в плен, не позволяя ни на миг отвести глаза в сторону. И это в итоге принесло вдвое больше боли, потому что Гарри не имел права даже мечтать об этом мужчине, ведь у того был партнер, и они, судя по всему, жили с ним вполне счастливо.

Однако, сойдя со сцены, Гарри смог успокоиться и довольно бесстрастно следить за прослушиванием товарищей. Второе потрясение его ожидало, когда зазвучал низкий, богатый на обертоны голос Снейпа, читавшего начальные строки пьесы. Поттер почувствовал, как его словно сковало чарами, не позволяя даже вздохнуть свободно – обворожительный баритон, казалось, проник в самую душу, заставляя ее заходиться от восторга. Но буквально через пару секунд разум подсказал, что захлопнулась дверь в ловушку, из которой будет сложно выбраться. Гарри давно уже научился думать головой, что бы там ни говорил временами Снейп, безуспешно пытаясь доказать его никчемность. Так что сделать вывод о том, кто именно станет руководителем постановки спектакля, после заявления Снейпа об участии в нем, оказалось очень просто еще до того, как об этом сказал Дамблдор.

И вот теперь Гарри пришлось сбежать ото всех, даже от друзей, чтобы заставить себя смириться с реальностью, сулившей ему непростое испытание. Он догадывался, что будет нелегко видеть Снейпа так близко рядом с собой, чувствовать, как от звука его голоса учащенно бьется глупое сердце, заходясь от невозможного счастья, и вместе с тем очень четко осознавать, что не можешь ничего изменить. Поттер подозревал, что этот человек никогда не посмотрит на него как на равного, как на того, с кем можно стать семьей. Гарри захотелось то ли сломать что-нибудь, выплескивая свои эмоции, то ли расплакаться от собственного бессилия. Он-то думал, что за лето изжил свою странную привязанность. А оказалось, ему понадобилось лишь увидеть в день приезда насмешливую ухмылку на лице Снейпа – и все чувства, бродившие где-то в глубине души все это время, вспыхнули с новой силой, заставляя его еще больше хмелеть от запретных мыслей и откровенных фантазий. Никакие доводы рассудка не могли вытравить из сердца Гарри поселившуюся там жажду. «Я – мазохист! Вокруг столько прекрасных людей, а мне взбрело в голову желать того, кто презирает меня за сам факт моего существования», – отчаяние в мыслях Гарри, направившегося назад к замку, было настолько велико, что скупые слезы все же выступили на глазах. Однако дождь, припустивший сильнее, надежно скрыл эту слабость от любого, кто сейчас мог бы его увидеть.

***

Вечером Северус устроился у жарко разожженного камина – сырость из-за непрекращавшихся дождей, казалось, проникла во все закутки замка, а подземелья и без того даже летом не могли похвастать теплом. Наблюдая за жадными язычками пламени, весело плясавшими по чернеющим головешкам, он, заложив пальцем страницу в книге, которую читал до этого, мысленно вернулся к сегодняшнему утру.

Отбор студентов на роли в будущей постановке заставил Северуса наконец-то поверить, что вся эта чехарда с театром не бред его воспаленного ума, а самая настоящая реальность. Впервые услышав от Дамблдора, что ему предстоит стать режиссером любительского спектакля, Северус сначала разозлился. Затем, немного подумав, он решил, что ему пойдет на пользу такое необычное и сложное задание, которое отнимет большую часть его свободного времени и не позволит мыслями вновь и вновь возвращаться к воспоминаниям о том, как его размеренная жизнь в один вечер превратилась в прах.

Много лет Северус не позволял себе сердечных привязанностей, и вдруг два года назад его словно околдовали. Нет, он, конечно же, защищен от ментального воздействия, да и амортенцию ему подлить не удастся… но все же так неожиданно возникшая страсть вызвала тогда у него немалые подозрения. К тому же она казалась настолько спонтанной, что он даже попросил Альбуса проверить его на возможное колдовское вмешательство в эмоциональную сферу. Но тот ничего необычного не нашел – чувства Северуса к молодому Виктору Краму были абсолютно естественными. Одна ночь в постели с этим горячим парнем перевернула всю жизнь Северуса.

Он купил в Хогсмиде дом и стал почти что семейным человеком. Когда Виктор не был занят на спортивных сборах, они прекрасно проводили время вместе. Их досуг разнообразили посещения ресторанов и различных выставок, они ходили в театр и в кино, а на каникулах могли позволить себе небольшие путешествия как по Британии, так и по Европе. Взгляды на жизнь казались такими идеально созвучными, что практически полное взаимопонимание только укрепляло их союз. Ночи были полны душевного огня и здорового секса, принося удовольствие и осознание того, что ты кому-то по-настоящему дорог и необходим. Правда, разговоров о том, чтобы узаконить отношения, не заходило. Ни Северус, ни Виктор, казалось, даже не задумывались о заключении партнерства – им и так было хорошо, и никаких гарантий или доказательств будущей стабильности отношений не требовалось. Северус впервые тогда почувствовал себя счастливым, а его жизнь обрела смысл.

Снейп строил планы на это лето и собирался обсудить их в первый день отпуска сразу после того, как студенты наконец-то отправятся на каникулы, но все пошло кувырком. Виктора дома он застал каким-то непривычно напряженным. Тот будто неохотно ответил на приветственный поцелуй, улыбался, словно через силу, выглядел дерганным и смущенным. За ужином, который оказался прощальным, все встало на свои места. Родители подыскали Виктору невесту, и он собирался к концу лета заключить с ней магический брак, намереваясь выполнить свой долг перед родом, подарив тому законного наследника. А это заставляло его исключить в ближайшие месяцы тесное общение с любым другим магом, чтобы брачный обряд прошел без накладок. Заверения, что он очень ценит проведенное ими вместе время и неуверенные обещания вернуться к Северусу после того, как наследник будет благополучно зачат, выглядели форменным издевательством. Быть вещью, спрятанной в шкаф до лучших времен, пока по ней не соскучатся, гордый Снейп категорически не желал. Виктор ушел из его жизни в тот же день, напутствуемый едкими эпитетами и лишь чудом избежав какого-нибудь неприятного проклятия.

Однако выгнать Крама из своего дома оказалось гораздо проще, чем вырвать из сердца память о нем. Две недели Северус беспробудно пил, затем еще неделю работал в лаборатории, отвлекаясь только на несколько часов в день для сна. Не почувствовав облегчения, он срочно продал коттедж, напоминавший ему о Викторе, не обращая внимания на серьезную потерю в цене, и вернулся в старый родительский дом. Попытка уволиться с работы не увенчалась успехом – Дамблдор наотрез отказался подписывать его заявление, напомнив, что спешить в столь важном вопросе не стоит.

Зализывать раны было больно, сердце то и дело тоскливо сжималось от сотен воспоминаний, круживших в сознании как заезженная пластинка. Северус никогда и помыслить не мог, что способен так расклеиться – два года счастливого существования сделали его не готовым снова встретиться с одиночеством, преследовавшим всю жизнь до того дня, как Виктор, несколько неловко улыбаясь, попросил: «Подари мне ночь хорошего секса».

И вот, кое-как к концу лета собрав себя, словно разбитого обстоятельствами и глубоким разочарованием на тысячу острых осколков, мысленно благодаря Альбуса за то, что тот не удовлетворил его просьбу об увольнении, Северус вернулся в Хогвартс к учебному году. Новость о новой грандиозной задумке Дамблдора по созданию театра оказалась тем еще сюрпризом, не говоря уже о сногсшибательной идее сделать его, Северуса, режиссером будущей постановки. Но Снейп, казалось, насквозь видел своего работодателя и наставника – Альбус, вероятнее всего, решил таким незамысловатым способом помочь ему отвлечься от назойливых мыслей о прошлом, заставляя выкладываться без остатка в настоящем. Обдумав ситуацию, Северус сдался, признавая, что необходимость сосредоточиться на ответственной задаче и впрямь может облегчить ему жизнь. Тревожные сны это вряд ли прогонит, но хотя бы днем его голова до отказа будет занята пусть и немного странными, но тем не менее весьма полезными размышлениями. Насколько бы безумным ни казался план Дамблдора по созданию студенческого театра, но свою миссию по привлечению дополнительных гостей из числа состоятельных меценатов он и в самом деле способен был выполнить.

Северус вздохнул, поняв, что его мысли снова скакали по территориям, которые он старался обходить стороной. Все темы, связанные с именем Виктора Крама, он решил сделать для себя запрещенными до тех пор, пока не научится думать о нем, как о постороннем человеке, не испытывая при этом никаких сожалений об их расставании. Собрав силу воли в кулак, Северус вернулся воспоминаниями к прослушиванию, устроенному сегодня утром и принесшему ему, несмотря ни на что, несколько открытий. Оказалось, студенты умеют не только искусно портить ингредиенты и зелья, играть на нервах педагогов, безобразничать в коридорах Хогвартса и поднимать шум в Большом зале, но и иногда весьма прилично читать поэзию, увлеченно изображать из себя того, кем они не являются, а еще – не пасовать перед трудностями. Собственную роль «дрессировщика» будущих актеров-любителей он считал существенным препятствием морального плана для большинства студентов школы – Северус не зря годами создавал свой образ жесткого и нетерпимого к человеческим слабостям педагога.

Некоторые из студентов сегодня предстали пред ним в новом свете, когда он посмотрел на них другими глазами, отыскивая способность не к обучению правильному изготовлению зелий, а к проявлению своих талантов и пониманию искусства лицедейства. Конечно, за несколько минут, которые уделялись каждому соискателю на роль в пьесе, невозможно более-менее полно оценить все дарования человека, но и этого оказалось достаточно, чтобы Северус понял, что перед ним не просто подростки-ученики, от которых вне уроков впору ожидать лишь шалостей, а личности – каждый со своими недостатками и достоинствами. Этот опыт стал толчком для его исследовательского любопытства. Раз уж ему все равно придется воплощать в жизнь идею Альбуса о театре, то можно было заодно и попытаться разобраться – на что на самом деле способны те студенты, которые решили испытать себя в роли артистов, что для волшебников не очень привычно.

Не то чтобы Северус не осознавал, что учащиеся Хогвартса – живые люди с разными характерами и жизненными приоритетами, но он все же старался всегда абстрагироваться и не очень вникал во все, что не касалось его непосредственных обязанностей. Создать хотя бы минимальный уют в факультетских помещениях, заботиться о здоровье и успеваемости подопечных, учить их зельеварению, следить за дисциплиной – вот то, что он выполнял с особой тщательностью. Теперь же у него появилась возможность узнать о своих учениках кое-что новое, и это, как ни странно, интриговало. Вероятно, все же последняя пара лет не прошла для него бесследно, несколько разрушив стены, которые он за годы жизни успел возвести вокруг себя, отдалившись от людей и перестав обращать на них внимание. Альбус же удачно отыскал, чем его занять, чтобы переключить интерес Снейпа с неудач на личном фронте на исследование плохо известной ему сферы человеческих качеств и отношений.

Северус привык к любому делу, за которое брался, подходить очень основательно, поэтому решил вести записи по всему, что связано с постановкой пьесы. Он никогда не жаловался на память, но имея перед глазами перечень вопросов, возникших при работе над чем бы то ни было, ему всегда оказывалось намного легче организовать свои дальнейшие действия для удачного и скорейшего разрешения любой проблемы. Поэтому он вернул книгу на полку и достал из ящика стола обычный маггловский блокнот, какими пользовался для ведения дневников по экспериментам с зельями. Захватив свой пергамент с прослушивания и перо с нескончаемыми чернилами, он вернулся к камину – все же возле него было намного уютнее коротать вечер.

Северус сначала вписал на страницы блокнота имена будущих статистов и сразу же сделал краткие пометки о подмеченных особенностях: «приемлемая походка», «сутулится», «запретить улыбаться», «передний план», «шут», «не пускать на сцену без намордника» и иные. Затем перешел к тем, кто получил в постановке роль со словами. Здесь и характеристики были пространнее, и замечаний оказалось больше. Напротив имени Рона Уизли Снейп написал: «Капюшон опустить до подбородка – спрятать красные щеки. Дать что-нибудь в руки (четки или крест), чтобы не размахивал ими. Высоковат, но ноги не подпилишь. Говорить должен тише, а не кричать». Прикинув, Северус оставил немного места – вдруг еще что-нибудь понадобится пометить, и перешел к описанию следующего горе-актера. Поттера он оставил напоследок, словно не мог решить, какие особенности следует отметить в его характеристике. В итоге вышло скупо: «Читает хорошо. Посмотрим, сумеет ли притворяться. Ромео-очкарик».

Уже отправляясь спать, Северус усмехнулся, подумав, что идея с театром, кажется, пойдет лично ему на пользу – за набросками планов на ближайшие репетиции, занявшими страниц пять в блокноте, вечер прошел быстро и достаточно насыщенно.

========== Глава 5 ==========

Первую репетицию Снейп начал с предупреждения:

– Запомните, участие в этом балагане, придуманном мистером Поттером и одобренном директором, не освобождает вас от учебы, – он окинул студентов, замерших перед ним как кролики перед удавом, выразительным чуть насмешливым взглядом. Заметив сверкнувшие негодованием глаза Поттера, Северус словно ожил. – Не забывайте, что у нас достаточно желающих занять ваши места в постановке. Хроническая неуспеваемость в учебе приведет к тому, что я тотчас произведу замену. Покинувшие наш коллектив шансов на возврат иметь не будут. Надеюсь, всем понятно и повторять не нужно. Мистер Поттер, вы у нас на особом положении. Выгнать вас из труппы я не имею права, но обещаю – я придумаю, как стимулировать ваше желание продолжать прилично учиться. Фантазией я не обделен, поверьте мне, – он слегка издевательски поклонился Гарри, который только молча зыркал на него. – А теперь – за дело. Сегодня позволяю подглядывать в текст пьесы, чтобы правильно определять очередность реплик.

И все завертелось… Снейп чарами разделил класс на ряд звукоизолированных друг от друга зон, что позволило студентам одновременно репетировать несколько сцен, а дожидавшимся своего «выхода» спокойно повторять слова, не мешая друг другу. Северус сновал от одной группы к другой, оценивая и усердие, и слаженность работы, и способность запоминать большие объемы текста. Кого-то поправлял, кому-то объяснял, как правильнее прочесть его реплику, никого не хвалил, но и особо ругать никого не стремился, пока что лишь присматриваясь и изучая возможности начинающих артистов.

Три часа пролетели быстро. Перед тем, как отпустить всех, Снейп подвел итог:

– Если не сбавите темпов, то мы справимся с поставленной, – он бросил насмешливый взгляд на Поттера, – директором задачей. Ко вторнику вызубрить текст по первому акту. Репетиция после ужина в Большом зале – будем учиться не только говорить, но при этом еще и двигаться по сцене. А теперь… – Северус сделал паузу, в последний раз прикидывая – стоит ли открывать этим невеждам некоторые секреты удачного обучения или нет. Однако понимание, что без этого они вряд ли достойно смогут подготовиться к премьере, победило все его сомнения. – Я очень надеюсь, что вы умеете хранить тайны, – он подошел к шкафу и достал оттуда коробку, в которой рядами стояли одинаковые флаконы с прозрачным, чуть отливающим перламутровой голубизной содержимым. Северус сварил это средство еще на прошлой неделе, догадываясь, что придется прибегнуть к его помощи. – Это зелье памяти, – он достал один фиал и показал его студентам.

– Ничего себе! – громко прошептал Криви, зачарованно уставившись на волшебное снадобье, на что Снейп только мысленно ухмыльнулся, приняв искренность восторга в качестве комплимента своим способностям.

– Вернее, его модифицированная версия. После принятия зелья у вас будет три часа для того, чтобы прочесть все, что необходимо детально запомнить. Безопасная частота его приема – раз в неделю. Пять актов пьесы – пять недель. Само собой, это касается тех, у кого роли с большим объемом текста. Остальные воспользуются зельем один-два раза – больше ни к чему нагружать ваши и без того слабые мозги, – Снейп презрительно хмыкнул. – Но при любом раскладе, если вы умеете считать, то поймете, что для кое-кого из вас появится возможность не только справиться с заучиванием реплик в пьесе, которые после использования этого зелья гарантированно лет пять не выветрятся из вашей головы, даже если и не будут востребованы памятью, но и сможете подтянуть успеваемость по некоторым предметам. Условие одно – никто не должен знать, что вы стимулируете свои способности с помощью зелья. Я имею в виду студентов – директор и ваши деканы об этом в курсе, – Северус чуть ли не впервые в жизни наблюдал, как поголовное большинство присутствующих смотрят на него с неподдельным восхищением. Это оказалось чертовски приятно. – Итак… Акт первый, – он поставил коробку перед Поттером, сидевшим за ближайшим столом. – Возьмите по порции зелья, и встретимся… на занятиях.

***

Поднимаясь в апартаменты факультета, Рон несколько раз проверял в кармане наличие фиала с зельем памяти, словно все еще не верил в подобную щедрость.

– Знаете, а он, похоже, не такой гад, каким обычно хочет казаться, – наконец не выдержал Уизли, высказав свое мнение о Снейпе.

– Рон, ты говоришь о преподавателе и руководителе студенческого театра, – укоризненно напомнила Гермиона, оторвавшись от обдумывания, как наиболее рационально использовать шанс без особых усилий выучить большой объем информации. – И вообще – ты бы помалкивал. Профессор просил не болтать об этом. Ты хоть представляешь, какое это сложное и дорогое зелье? Его готовят исключительно по заказу. Да и правильно сварить его, пожалуй, сможет далеко не всякий мастер, – ее глаза пылали восторгом.

– Так я и говорю – нам офигенно повезло с мастером, – не стал с ней спорить Рон. – А ты почему ничего не скажешь? – он заметил, что Гарри слишком молчалив.

– А что ты хочешь от меня услышать? – Поттер лениво оглянулся на друга.

– Ну… Хотя бы похвастайся, как ты доволен – ведь сегодня Снейп тебя почти не доставал насмешками, – Рон пожал плечами. – Или поделись планами – что ты будешь учить с помощью… в общем, ты знаешь, о чем я, – он оглянулся по сторонам, давая понять, что не планирует упоминать о зелье при посторонних.

– Свои слова для пьесы буду учить. Если ты не заметил – у меня их побольше, чем у твоего героя, – вздохнул Гарри. Несмотря на собственное заявление, он все же надеялся, что ему удастся подтянуть зельеварение, вызубрив несколько таблиц совместимости ингредиентов, которые все никак не давались для запоминания. – Это мне директор удружил, – пробормотал он, заходя в факультетскую гостиную.

– А мне кажется, что, участвуя в подготовке к спектаклю, мы сможем интересно провести время, – Лаванда Браун, игравшая роль леди Монтекки, у которой была всего пара реплик, выглядела довольной жизнью.

– Несомненно, – поддержал ее Колин Криви, тоже получивший небольшую роль в пьесе, чему был очень рад, потому что теперь у него появилась возможность присутствовать на всех репетициях. Директор попросил его вести своеобразный дневник театральной жизни школы, пообещав позже – после премьеры – дать шанс немного подзаработать на продаже снимков заинтересованным гостям. Опробовать себя в роли настоящего папарацци показалось заманчивым, так что мини-колдокамеру новейшей разработки он принял от Дамблдора без всяких уговоров, согласившись даже на условие – до поры до времени все отснятое отдавать директору.

– Еще бы тренировки по квиддичу устроить так, чтобы не мешали репетициям, – озабоченно заметила Джинни, занявшая в команде место ловца после того, как Гарри в прошлом году был вынужден уйти из-за травмы – он чудом не лишился глаз, когда бладжер ударил его в лицо, разломав оправу очков.

– Да что-то МакГонагалл молчит пока насчет тренировок. Видимо, ждет, когда прекратится эта мерзкая погода, – предположил Рон, игравший за вратаря. – Вы как хотите, а я пойду прикину, что можно успеть выучить, – он заговорщицки подмигнул и направился к лестнице, ведущей к спальням.

– Я с тобой, – Гарри собрался немного отдохнуть – ему репетиция далась непросто, все же главная роль заставляла его выкладываться побольше, чем остальных. И это не говоря о том, что он постоянно чувствовал, как Снейп за ним следил, казалось, даже тогда, когда работал с другими группами ребят, разучивавшими сцены, в которых Гарри не участвовал.

***

Северус и раньше не мог похвастаться обилием свободного времени – преподавание, совмещенное с работой декана, не располагало к безделью. Что уж говорить теперь, когда добавились заботы о любительском театре. Снейпу некогда было оглянуться по сторонам, несмотря на то, что Дамблдор и в самом деле освободил его от некоторых обычных профессорских «повинностей». Время летело слишком быстро, а работе над постановкой «Ромео и Джульетты», казалось, конца и краю не будет. Северус, привыкший делать все на высшем уровне, на пределе своих возможностей, требовал того же и от начинающих актеров. Несомненно, им было очень далеко до тех, кто выступал на профессиональной сцене, но никому из их студенческого театра не хотелось выглядеть нелепо. Так что все трудились, как ни странно, с полной самоотдачей, на совесть, с азартом и энтузиазмом. Даже на язвительные замечания Снейпа старались не обижаться и воспринимали их как конструктивные подсказки для посильного улучшения своей игры в пьесе.

Где-то ближе к середине октября, когда уже до мелочей были продуманы все сцены спектакля, а участники знали слова и прекрасно ориентировались в том, что именно им предстоит делать перед публикой, Северус на очередной репетиции вдруг осознал, что ему очень нравится заниматься столь бесполезным с виду делом, как руководство театром.

– Уизли! Нет, не ты… Рон, опусти капюшон ниже на глаза! Я не хочу, чтобы зрители увидели твои полыхающие щеки, – Северус отвлекся от своих мыслей о том, что задумка Альбуса сработала на все сто. Глупая идея с театром заставила его, Снейпа, почти забыть о своих душевных терзаниях, вернула ему самообладание, смягчая скверный характер. – Ты разговариваешь с девушкой, готовой пойти на все ради того, чтобы не предать любимого человека. Добавь сочувствия в свой голос. Лоренцо не осуждает ее. Покажи это мне!

– Но у Рона тогда глаз не видно, а щеки не… Ой… – Джинни Уизли не сдержалась от улыбки, заметив, как прямо у нее на глазах покраснело лицо брата. Они сейчас репетировали сцену, когда Джульетта пришла просить помощи у монаха, связавшего ее браком с Ромео.

– Вот вам и «ой»! Нам не нужно, чтобы зрители вдруг решили, что Лоренцо думает о чем-то непотребном, – насмешливо скривился Северус. – Рон, у тебя все хорошо выходит, только добавь глубины и теплоты в свою речь, – Снейп зачастую переходил на репетициях к неформальному обращению – это, по его мнению, сокращало время, необходимое для того, чтобы подсказать, что именно актер-любитель делал не так. Хотя на уроках он по-прежнему оставался безукоризненно вежлив, отмечая бездарность студентов, не забывая добавлять «мисс» и «мистер» перед их фамилиями. Правда, и на репетициях он порой разражался пространной характеристикой по поводу умственных способностей некоторых «ослов», не способных запомнить, в какую сторону они должны идти по сцене.

Рон не стал спорить с режиссером, прекрасно догадываясь, что перед зрителями, скорее всего, не сможет не оробеть, а следовательно, щеки и в самом деле выдадут его волнение. Так что пониже опустил капюшон на глаза и по команде повторил свою реплику:

Стой, дочка. Я обдумываю шаг.

Такой же, впрочем, страшный, как опасность,

Которую хотим мы отвратить.

На эту репетицию пришел Дамблдор, что, впрочем, делал частенько с завидной регулярностью, особенно по субботам и воскресеньям. Иногда он шепотом высказывал Северусу свое мнение по тому или иному поводу, связанному с постановкой, но никогда открыто не вмешивался в его руководство театром, не делал замечаний актерам и не хвалил кого-то отдельно, хотя и не забывал каждый раз отметить, что он очень доволен работой студентов над пьесой.

– Мне кажется, что Гарри как-то неестественно скорбит над мертвой Джульеттой, слишком холодно. И падает он после принятия яда как-то наигранно, – Дамблдор тихим шепотом поделился своими мыслями со Снейпом, когда репетировалась очередная сцена трагедии.

– Предлагаешь его по-настоящему отравить? Тогда получится исключительно естественно, – последовал едкий ответ от Снейпа. Почему-то критика Альбуса показалась Северусу обидной и незаслуженной – у него разыгрываемая сцена ранее вопросов не вызывала. Но после слов Дамблдора он не смог оставить все как есть. Хлопнув в ладоши, останавливая артистов, он немного раздраженно произнес:

– Поттер, ты стенаешь над мертвой супругой или сетуешь по поводу сломавшейся метлы? Не слышу надрыва. В твоих словах зритель должен почувствовать всю глубину душевной боли Ромео. «Любуйтесь ею пред концом, глаза! В последний раз ее обвейте, руки!» – Северус прочел пару строк, показывая Гарри, как, по его мнению, им следует звучать. Конечно же, он ориентировался на то, как исполняли эту роль настоящие актеры, специально побывав в сентябре в театре, чтобы освежить в памяти нюансы постановки. Поттер слушал внимательно, как и все остальные, завороженно глядя на Снейпа, который просто-таки преображался, когда декламировал, превращаясь, казалось, в кого-то совсем другого – эмоционального и горящего в потоке жизни. – Ты понял, о чем я говорю?

– Да. Я постараюсь, – заверил Гарри, выныривая из своих грез – ему до дрожи хотелось хоть однажды заслужить такой же живой взгляд, какой всегда зажигался в глазах Снейпа, когда тот читал слова бессмертной пьесы.

– Очень на это надеюсь. И еще… – Снейп сорвался с места, поднимаясь на сцену, которую для репетиций устроили в одной из школьных аудиторий, невостребованных в учебном процессе. Занимать постоянно для работы над постановкой Большой зал было нецелесообразно. – Ромео выпивает яд и припадает к Джульетте в последнем поцелуе, а затем опускается на землю у подножия ее погребального места. Нам ведь нужно, чтобы девушка, проснувшись, не испугалась раньше времени, обнаружив на себе труп. Я это уже объяснял, – Северус жестом пригласил Поттера занять место возле Джинни, лежавшей на столе, который во время представления будет заменен соответствующими декорациями – подобием мраморного постамента. – Повтори этот момент без слов, – Снейп подождал, пока Поттер наклонится над Джинни, имитируя поцелуй, а затем осядет на пол, изображая мертвого. – Неужели ты не понимаешь, что, умирая, Ромео не может двигаться столь осторожно, будто боится измять свой костюм? – Северус навис над Гарри, выговаривая ему за недостоверно исполненное падение «мертвого тела».

Поттер, как и обычно, выслушивал замечания молча. Ссориться ему не хотелось, да и Снейп на репетициях вел себя несколько иначе, чем на занятиях. Здесь он редко позволял себе слишком уж резкие сравнения и эпитеты, видимо, понимая, что театр – дело добровольное, а за разбежавшихся из-за ядовитых высказываний актеров Дамблдор его не похвалит.

– Но вы сами говорите, что Ромео должен опуститься на землю, а не упасть, – все еще продолжая смотреть на Снейпа снизу вверх, сидя на полу, возразил Гарри без особого возмущения, стараясь разобраться, чего добивается их режиссер.

– Но не уподобляться же совиному перу, подхваченному ветром, – вполголоса пробурчал Снейп, не зная, как пояснить, что именно должен сделать Поттер-Ромео. – Так, давай еще раз без слов. Постарайся немного резче осесть на пол, но не изображай из себя мешок с дерьм… с тыквами, – он бросил взгляд на Дамблдора – тот уже не раз ему пенял за грубости с актерами-студентами. Пока Гарри имитировал, что выпивает яд, и наклонялся над Джинни-Джульеттой, Северус взял его за плечи и затем попытался проконтролировать скорость действий, демонстрируя оптимальный вариант. – Вот где-то так. Ясно? – слегка затуманенный взгляд Поттера показался ему немного странным – словно Гарри был то ли пьян, то ли испуган, но Северус решил не выяснять, чем вызвано такое состояние. Однако вовсе не обратить внимания на подобный факт, породивший у него неосознанную тревогу, он не смог, перенаправив свое раздражение в другое русло. Перекосившаяся на лице оправа стала причиной очередной вспышки раздражения: – И надо что-то делать с вашими очками! Мы все, конечно, привыкли, что мистер Гарри Поттер близорук, но Ромео выглядит нелепо в таком виде. Я сварю вам зелье, временно улучшающее остроту зрения, чтобы…

– Не нужно, – торопливо перебил его Гарри, поднимаясь на ноги и становясь напротив – он оставался дюймов на пять-семь ниже Снейпа, поэтому ему все равно приходилось смотреть немного снизу вверх. – Я что-нибудь придумаю, – Северус отчетливо заметил мелькнувшую в его глазах растерянность, а затем Поттер бросил тревожный взгляд на Дамблдора. К тому же мисс Грейнджер, стоявшая поблизости, испуганно закусила губу, а Рон Уизли напрягся, словно ожидал, будто сейчас свершится что-то необычное. «Да что здесь происходит?» – хотелось спросить Северусу, но он решил позже все разузнать у Альбуса, который, похоже, был в курсе этих странностей. Гарри тем временем продолжил: – Я надену линзы. Это у магглов вместо очков…