Текст книги "Кошки-мышки (СИ)"

Автор книги: Рада Девил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)



========== Глава 1 ==========

Гарри Поттер, примостив удобнее подушку, оперся на спинку кровати. Он положил на колени потрепанную тетрадь и внимательно вчитывался в корявые строчки, когда-то давным-давно написанные рукой его отца. Кое-где попадались исправления и дополнения, выполненные летящим почерком крестного – Сириуса Блэка. Вот так которую уже ночь подряд, задвинув полог, чтобы свет Люмоса на кончике его палочки не мешал спать одноклассникам, Гарри изучал старый конспект по анимагии.

***

Летом директор Дамблдор сообщил Поттеру, что Сириус Блэк оставил своему крестнику, то есть ему – Гарри, в наследство все свое имущество и деньги. Первым порывом Поттера было все отдать на нужды Ордена Феникса, лишь бы только ничего не напоминало о смерти крестного. Но когда вал эмоций немного схлынул, Гарри понял, что отказывать крестному в исполнении последней воли было бы как минимум неблагодарно. Все еще обвиняя себя в смерти Сириуса, упавшего в Арку Смерти в Отделе Тайн Министерства Магии, Поттер к концу лета все же набрался смелости и побывал в лондонском доме крестного на площади Гриммо, который также достался ему по наследству. Пока Гарри осматривал дом, мистер Уизли, согласившийся его сопровождать, терпеливо ожидал на кухне особняка, усевшись за длинным столом, за которым раньше часто проводились собрания Ордена Феникса. Побродив в одиночестве по знакомым комнатам и временами притрагиваясь к дверцам шкафов или проводя пальцем по корешкам книг в библиотеке, на миг выглядывая в окно или зачем-то поправляя старые тяжелые бархатные шторы, Поттер постепенно осознал, что все это действительно теперь принадлежит ему. Что именно он теперь несет ответственность за сохранность книг, которые собирались поколениями рода Блэк, и за артефакты, даже если не все из них столь безвредны для людей. Старый мрачный дом постепенно становился более понятным и близким, как не чувствовалось в те несколько посещений его в то время, когда Сириус был еще жив. Поттер принял наследство сердцем. Он не рискнул пока возвращать на Гриммо домовика Кричера, годами служившего роду Блэк, которого ранее по совету Дамблдора отправил в Хогвартс. Но мысль о тщательном приведении особняка в порядок уже заняла свое место в планах на будущее. То будущее, где не останется места Волдеморту и войне. Напоследок Гарри посетил комнату Сириуса. Беспорядок как нельзя лучше говорил о взбалмошном характере крестного. Иногда Гарри даже раздражала постоянная, порой неуместная жизнерадостность крестного, его безрассудство и тяга к приключениям. Все же Поттеру больше хотелось в Сириусе видеть старшего мудрого советчика, чем товарища по хулиганским проделкам. Но крестный был таким, каким был. И теперь навсегда останется в памяти Поттера эдаким взрослым ребенком, не наигравшимся и не нашалившимся в детстве. Веселым и упрямым, искренним и бескомпромиссным, иногда резким в суждениях, но, безусловно, любящим крестника. Гарри понял, что сделал правильно, придя в этот дом. Боль, так мучившая его в последнее время после гибели Сириуса, стала потихоньку отступать, превращаясь в тихую грусть и теплые воспоминания о крестном. Взгляд скользил по разворошенной постели, по брошенной в беспорядке одежде на сундуке в изножье кровати, по мятым свиткам на столе, по чернильным пятнам на столешнице. Рядом с небольшой стопкой книг Гарри увидел открытую тетрадь. Понимая, что теперь личные секреты Сириуса не играют почти никакой роли, Поттер пробежал взглядом по строкам, написанным угловатым почерком, так похожим на его собственный. Анимагия? Безусловно, речь шла об анимагии. Взяв в руки тетрадь, Гарри заметил на одном из измятых пергаментов, лежащих на столе, свое имя, написанное вычурно, с завитушками, словно человек о чем-то раздумывал и бессознательно украшал скупые буквы дополнительными элементами, вовсе не обязательными, но так удачно ложившимися на лист созвучно мыслям. Расправив рукой пергамент, Гарри прочел: «Все, что имею, завещаю Гарри». Слова были перечеркнуты, кроме его имени, и затем фраза написана еще несколько раз в других вариантах – длиннее, подробнее, но сохранив свой смысл. Это был черновик завещания.

После внимательного рассматривания тетради, захваченной с собой при возвращении в Нору, Гарри понял, что она принадлежит его отцу, о чем гласила надпись на первой странице. Сириус лишь помогал в правильном изложении всех наблюдений, когда они с Джеймсом, будучи учениками Хогвартса осваивали анимагию. Описание показалось Гарри таким доступным для понимания, что он решил попробовать повторить достижение отца и крестного и стать анимагом.

***

Гарри потянулся, выпрямляя уставшую от неудобной позы спину, зевнул и провел руками по глазам, казавшимся засыпанными песком от долгого чтения. Закрыв тетрадь, он расстроенно вздохнул. Сегодня он в который раз перечитывал конспект отца. Все было понятно, все он делал точно так, как сказано в нем, но у Гарри ничего так до сих пор и не получилось. Даже расчет анимагической формы показывал какую-то ерунду. Маленькое животное, хищник, детеныш – это все, чего смог добиться Гарри уже, наверное, в двадцатый раз подставляя свои антропометрические и магические данные в формулы для расчетов. Промежуточные характеристики своей анимагической формы он получал без затруднений, а вот что же это за зверь такой, так ему выяснить и не удалось. Да еще определение «детеныш»… Поттера это смущало. Ведь ему было уже шестнадцать. Какой же он детеныш? Может быть, из-за этого и расчет не выходил? Но Гарри, как ни искал – ошибки в своих вычислениях найти не смог. Он уже и в библиотеке кое-какие книги листал, где упоминалось об анимагии. Результат все тот же. Можно было, конечно, обратиться к профессору МакГонагалл за советом, но Гарри хотел справиться с этой задачей самостоятельно. Так, как в свое время это сделали отец и крестный. Даже близкие друзья не знали о его попытках овладеть искусством анимагии.

– Гермиона права, такого тупого тролля, как я, еще поискать нужно, – прошептал Гарри. И не важно, что лучшая подруга вовсе не имела в виду его умственные способности, когда говорила об отношениях Гарри с противоположным полом, то есть о его сексуальном развитии или о чем-то таком. Поттер уже точно и не помнил, о чем тогда шла речь.

Гарри закрыл конспект и аккуратно положил его в пластиковую папку, специально для этого приобретенную в маггловском магазине, чтобы ветхая от времени тетрадь ненароком не развалилась. Положив папку под подушку, Гарри еще раз вздохнул.

– Нокс.

Темнота поглотила все пространство, ограниченное пологом кровати. Прошло всего несколько секунд, и дыхание растянувшегося на постели Гарри успокоилось. Он спал.

***

Сон был странным, но вполне закономерным, учитывая, что последние недели Гарри беспрестанно думал о формулах и расчетах своей анимагической формы. Ему снился пергамент, исписанный его собственной рукой. Формулы на нем жили своей жизнью. Они переползали с места на место, цеплялись друг за друга знаками и цифрами, кружили вокруг своей оси, переворачивались вверх тормашками. А главное, в них все время появлялись новые цифры – они продолжали вычисляться, сами, без вмешательства Гарри, который в этом сне был просто наблюдателем. И вот самая последняя формула, решение которой должно сказать, в кого превратится Поттер-анимаг, начала расти, расплываясь на весь пергамент, линии ее знаков стали жирными и какими-то объемными, как канаты. Они продолжали расти, даже выйдя за границы пергамента. Формула непрерывно двигалась, приближаясь к лицу Гарри во сне, и он вдруг понял, что знает, кем станет. Это позволило Поттеру из сна приступить к трансформации. Гарри почувствовал, как его тело плавно начало менять свою форму. И когда до его сознания дошло, как выглядит образ его анимагической формы, Гарри с колотящимся сердцем проснулся. До того, как он открыл глаза, в его голове мелькнула мысль: «Мрак! Я не могу быть таким крошечным! Я взрослый! Приснится же такое!» По привычке Поттер решил помянуть Мерлина вслух:

– Ммм-мя-у. Ммр-ря-я-в, – голос Гарри не слушался, ни с первой, ни со второй попытки. Горло издавало странные звуки. Тогда как мысли были вполне человеческими: «Мерлин, что это со мной?»

Поттер постарался успокоиться, но не паниковать получалось слабо. Сердце продолжало выбивать в груди непривычный учащенный ритм. Слух обострился, Гарри слышал, как скрипит кровать под Невиллом, спящим в другом конце комнаты. Мир наполнился множеством запахов, о которых Поттер раньше даже не догадывался. Сквозь щель между полотнами полога видна была полоска света. Видимо луна заглянула в окно гриффиндорской спальни. Гарри захотелось посмотреть в окно, и он решительно поднялся, оставляя позади все вопросы о своем странном самочувствии… Вот тут-то его и осенило понимание происходящего. Во-первых, он встал на четыре лапы… Лапы! Во-вторых, он был очень маленьким, потому что до края кровати ему пришлось сделать целых полторы дюжины шагов. Это если он правильно посчитал, потому что Гарри был не уверен, как правильно считать шаги, когда у тебя четыре ноги, то есть четыре лапы. Глядя на такой далекий пол с высоты кровати он решил пока не рисковать и не спрыгивать, а в неверном лунном свете, проникающем через щель в пологе, постараться рассмотреть себя. Хотя бы насколько это возможно. Итак, у него четыре лапы. И у него есть… хвост. Да, это точно хвост, раз он растет сзади. Поттер попытался лапой достать мельтешащий непослушный отросток. После нескольких неудачных попыток, он решил схватить кончик хвоста зубами, и когда ему после пяти минут кружения и подпрыгивания по кровати это почти удалось, до Гарри дошло, что он делает. Он гоняется за своим хвостом, как какой-то котенок. Котенок! Вот! Он – котенок! Как ему и приснилось.

«Ну почему мне всегда так не везет? – думал Гарри, одновременно вылизывая лапу. – Тьфу! Еще и вылизываюсь, как кот. И почему я такой маленький? Я же уже взрослый. Пусть бы уж был котом, но хоть большим. Хорошо, что никому не говорил о том, что занимаюсь освоением анимагии, а то засмеяли бы. Вот Рон развлекся бы! А Герми… А Герми, наверное, пожалела, – Гарри вздохнул, но получилось у него что-то больше похожее на недовольное урчание. – Ладно, котенок, так котенок. Изменить уже все равно ничего нельзя. С анимагической формой определился. Теперь разобраться бы, как вернуться к нормальному облику. Особенно, если я и представления не имею, как стал вот этим мяукающим недоразумением».

Поттер крепко задумался. Оставаться в шкуре котенка ему не хотелось. Он вспоминал, что было написано в конспекте отца. Зажмуривался, размеренно дышал, представлял себя настоящим, старался подключить свою магию, но ничего не получалось. Сколько он провел времени в попытках вернуть свой облик неизвестно, но после очередного неудачного опыта измученный котенок просто уснул.

***

– Поттер, Уизли, подъем! Вы на завтрак не собираетесь? – крик Финнигана вырвал Гарри из объятий Морфея.

Он подскочил в кровати и настороженно огляделся. Сердце испуганной птицей билось в груди, норовя выскочить. Руки, ноги – все человеческое. Тетрадь под подушкой, куда Гарри ее и положил ночью. Полог кровати закрыт, только небольшая щелка осталась, в которую видно край окна.

– Приснится же такое, – пробормотал Гарри себе под нос, и тут его взгляд наткнулся на клочок шерсти на краю постели. Сердце, только начавшее успокаивать свой ритм, снова дернулось, а в ушах противно зазвенело. Поттер осторожно поднял мягкий, как пух комочек шерстки и поднес к глазам. Белый. Нет, скорее белоснежный и всего несколько ворсинок потемнее, но определить цвет было сложно – то ли бежевый, то ли желтовато-песочный. – Значит, не сон.

– Гарри, ты проснулся? – Рон решительно отдернул полог на кровати Поттера, тот еле успел ткнуть под подушку «улику». – Ты еще не переоделся, – укоризненно пожурил Уизли.– Давай поторопись, пора уже на завтрак бежать.

– Сейчас, я быстро, – Гарри не стал напоминать другу, что сегодня у них первый урок ЗОТИ и если по-умному, то сильно наедаться не стоило бы, чтобы было легче двигаться на практике. Снейп ведь спуску не даст, как всегда.

В итоге предположения Поттера оказались очень даже правильными. И то, что он ограничился легким завтраком, помогло ему выдержать темп боя, навязанный Малфоем, которого профессор Снейп еще в начале года поставил ему в пару на практику по ЗОТИ. В желудке не бултыхались лишние котлетки и пироги с капустой, как у Рона, которого Гойл вывел из строя на второй минуте учебного боя. Снейп в этом году показал студентам, что такое занятие по ЗОТИ. Это вам не Амбридж с переписыванием учебника и не Локхарт с самолюбованием. Теория на уроках Снейпа занимала совсем немного времени. «Защита – это, прежде всего, практика», – объявил он на первом же занятии в этом году. Поттеру, на удивление, нравились уроки ЗОТИ, несмотря на то, что и здесь ему перепадало достаточно ехидных замечаний от профессора. А уж законно получать возможность побросать заклинаниями в Малфоя, Гарри и вовсе считал щедрым бонусом, достаточным для того, чтобы терпеть сарказм Снейпа и не очень часто показывать тому свой взрывной характер.

В течение дня Гарри неоднократно погружался в раздумья по поводу случившегося ночью. Сколько бы раз Поттер не проигрывал ситуацию у себя в разуме – итог оставался один. Получалось, что он принял свою анимагическую форму во сне, и во сне же вернул свой настоящий облик. А во время бодрствования у него ничего не получалось. По крайней мере, до сих пор не получалось. Следовало еще раз проштудировать все книги, в которых ему удалось найти информацию по анимагии. Гарри до сих пор неприятным осадком в душе ощущал свое недовольство мелкотой формы для его превращения, данной ему магией и судьбой. «Хорошо, хоть не крыса», – старался он себя подбодрить.

========== Глава 2 ==========

Поттер был не уверен, что и этой ночью ему удастся принять свою анимагическую форму, но он все же вечером положил на постель переносное зеркало и маленький маггловский фонарик, еще в прошлое Рождество доставшийся ему в качестве приза в розыгрыше подарков на вечеринке друзей. Ложась спать, он закрыл полог с особой тщательностью, не желая привлекать посторонних зрителей, если ему придется среди ночи при свете фонарика рассматривать себя, вернее того, в кого он превратится.

Немного полистав конспект отца, Гарри пришлось его отложить. Он не мог сосредоточиться на чтении, мысли все время кружили вокруг одного и того же вопроса: «Получится ли ЭТО снова?»

Получилось. Казалось, что он только заснул, как учащенный стук сердца разбудил его. Гарри удивлялся, как в таком маленьком тельце может быть такое громкое сердечко. На этот раз ему не нужно было теряться в догадках, как он выглядит и что собой представляет. У спинки кровати возле подушки ожидало своего часа зеркало, заблаговременно поставленное так, чтобы к нему можно было подойти, как к трюмо. Фонарик лежал рядом, выпятив кверху красную кнопку включения. В темноте, конечно, не было видно, что она красная, но зато очень хорошо можно было ощутить ее выпуклый бок.

Гарри потянулся всем своим кошачьим тельцем, широко зевнул и отправился включать свет. Он очень надеялся, что его маленького веса будет достаточно, чтобы нажать кнопку на фонарике. Что бы там ни говорили о кошках, которые видят в темноте, но Поттер не видел ничего перед собой. Полог не позволял проникнуть на постель ни одному лучику света. Кромешная темнота на то и кромешная, что в ней ни зги не видно. Пользоваться же другими своими возможностями для передвижения вслепую, такими как слух, нюх или осязание, он еще не научился. Поэтому продвигался Гарри в своей анимагической форме по кровати практически на ощупь, чтобы не шлепнуться с нее. Ткнувшись мордочкой в подушку, он осторожно обошел ее справа, пока не почувствовал острый запах пластмассы – фонарик был рядом. Взобравшись на него сверху, Гарри попробовал придавить лапой кнопку включения. С первого раза ничего не получилось. И со второго тоже. Тогда он начал прыгать по фонарику, стараясь попадать лапами по кнопке. И слава Мерлину, который услышал его мольбы, свет был включен.

Гарри заволновался, ведь ему предстояло впервые увидеть свою анимагическую форму, а не просто представлять ее по ощущениям, как это было весь предыдущий день. Тяжкий вздох превратился в какой-то чих в исполнении котенка. Гарри решительно подошел к зеркалу. Он на миг застыл, неверяще глядя на свое отражение, а затем очень потешно уселся на хвостатую попу, продолжая любоваться собой. И как не любоваться таким совершенством? Поттер понимал, что ведет себя как Локхарт, но ничего не мог с собой поделать. Котенок был малюсеньким, дюймов шесть в длину без учета тонкого подвижного хвостика. Его грудка, животик, передние лапки и «носочки» на задних были беленькими, а спинка и мордочка имели нежный цвет какао с молоком, по крайней мере, в свете фонарика этот цвет казался именно таким. Глазки Гарри показались сначала серыми, но когда он налюбовался своими лапками, хвостиком и животиком, он подошел к зеркалу поближе и определил, что они скорее голубоватые или даже с легким сиреневым оттенком, если это ему, конечно, не показалось. Все же слухи о том, что коты видят все черно-белым, оказались несостоятельными. Гарри был не уверен, что человеческим глазом он тоже увидит себя именно таким, но сейчас, в десятый или двадцатый раз поворачиваясь перед зеркалом то одним, то другим боком, он себе очень нравился. «Ну и что, что маленький. Зато, какой симпатичный», – думал он, гордо вышагивая по кровати, задрав хвостик. Вдоволь собой налюбовавшись, Гарри начал проверять, на что способен его котенок. Он подпрыгивал вверх, пытался карабкаться по пологу кровати, бегал по кругу, чтобы определить насколько быстро он может передвигаться, а когда устал, улегся на краю подушки и уснул с мыслью, что неплохо было бы попить молочка перед сном.

***

Дни Поттеру теперь казались невыносимо насыщенными. В этом учебном году он был капитаном квиддичной команды. Это добавило ему хлопот и «головной боли», хотя предполагало поднять самооценку. Но летать он по-прежнему любил и от тренировок гриффиндорской квиддичной команды все же ухитрялся получать удовольствие, несмотря на все склоки между игроками и расстройство из-за постоянной необходимости всех мирить. Еще с первого сентября Гарри подозревал, что Малфой принял Темную метку и был теперь Пожирателем Смерти. Рон и Гермиона не разделяли его точку зрения, поэтому следить за Драко, который вел себя странно, приходилось в одиночку. А еще были занятия по зельям, которые в этом году вел профессор Слагхорн. Гарри, получивший по результатам С.О.В.У. по зельеварению «выше ожидаемого» был уверен, что в этом году ему не придется больше заниматься по этому предмету, ведь профессор Снейп брал в класс продвинутого зельеварения лишь тех студентов, которые получили «превосходно». Но и здесь Поттеру не повезло. Снейп теперь преподавал ЗОТИ, а профессор Слагхорн решил, что оценки Гарри вполне достаточно для того, чтобы учиться в его классе. Вот в результате этих перемен и появился у Поттера странный учебник «Расширенный курс зельеварения». Это была старая книга, когда-то принадлежавшая какому-то Принцу-полукровке, как говорила надпись на форзаце. Учебник был весь исписан неизвестным студентом, по каждому вопросу имевшим свое мнение. Все задания, предлагаемые учебником, и все рецепты сопровождали комментарии и правки. На счастье, бывший хозяин учебника оказался весьма толковым юным зельеваром. Следуя его подсказкам, Поттер смог заслужить уважение профессора Слагхорна, а сам предмет зельеварения вдруг открылся для Гарри с другой, более привлекательной стороны.

Ко всему этому еще прилагалась учеба на шестом курсе. Гермиона не давала прохода и чуть ли не силком усаживала за домашние задания. Поттер понимал, что учиться нужно, но времени, чтобы уделять должное внимание всему, не хватало. А сейчас у него появилась еще и тайна. Нет, не так. У него появилась Тайна. Самая настоящая, личная, о которой не знает никто на свете. И Гарри не хотел ни с кем ею делиться. Была у него и раньше личная тайна. Да, кажется, Гермиона уже почти «раскусила» его. Не зря же она несколько раз начинала читать ему лекцию о нетрадиционных сексуальных отношениях, как она это называла. Только Гарри ни разу не дал ей возможности сесть на своего конька и начать его поучать. Как-нибудь сам и без ее умных книг по психологии разберется. А вот теперь он собирался охранять свою Тайну всеми возможными способами и, перво-наперво, решил никогда не пользоваться анимагией днем. Правда, сейчас вопрос об этом и не стоял, ведь обретать свою анимагическую форму ему пока удавалось только засыпая. Поттер и сам не понимал, как это у него получалось. Единственным фактором, который говорил о том, что это не спонтанная трансформация, была необходимость обязательно думать о своем превращении перед сном. Гарри проверял. Если он засыпал, повторяя формулы по трансфигурации или представлял, как завтра будет проводить очередную тренировку по квиддичу, то спокойно спал всю ночь, не перекидываясь в маленького милого котенка.

Поттер взял за привычку практиковаться в анимагии только тогда, когда грядущий день не предполагал никаких напряженных ситуаций, не ожидалась самостоятельная или контрольная работа на занятиях, и не планировалась тренировка по квиддичу. Октябрь подходил к концу, когда Гарри решился покинуть границы гриффиндорской гостиной в своем новом облике. Его анимагический образ имел неоспоримое преимущество – он был маленьким, и это позволяло ему протискиваться в очень узенькие щели, которых, как оказалось, в здании было несметное количество. Несмотря на то, что Хогвартс был каменным замком, в его стенах было множество ходов, по которым передвигались питомцы студентов. Стены походили на ноздреватый сыр, что позволяло животным переходить из одной комнаты в другую, минуя двери. Создавалось впечатление, что все эти норы были запланированы еще при строительстве замка, или позже были проложены какими-то невиданными зверьками с очень крепкими зубами, раз ухитрились прогрызть ходы в камне.

Гарри во время ночных вылазок уже досконально изучил факультетскую гостиную и прилегающие помещения, включая спальни, как мальчиков, так и девочек. И ничего особенного у девчонок в комнатах не было. Порядка больше, запахи приятнее. Да и только. А сопели ночью девчонки ничуть не тише мальчишек. Пока ему удавалось избегать встречи с животными-воспитанниками студентов Гриффиндора, но следы их присутствия Гарри находил повсюду в тайных переходах: клочки шерсти, жабья слизь, крысиный помет. Приятного было мало, но замечательный кошачий нюх заранее предупреждал его об очередном «сюрпризе» и Гарри-котенок становился внимательным, чтобы не испачкать свою шерстку в какой-нибудь гадости. Вообще создавалось впечатление, что питомцы студентов предпочитали днем сидеть в спальнях хозяев и никуда оттуда не выходить, а ночью исчезали в бесконечных милях тайных ходов в толще стен Хогвартса.

И вот сегодня его путь лежал за границы гриффиндорской башни. Котенок, достигнув конца очередного крысиного тоннеля, как называл Поттер норы в стенах, прежде чем вылезти в коридор, осторожно потянул носом, принюхиваясь. Пахло пылью, немного чернилами, универсальным пятновыводителем и домовиками. Гарри-котенок долго не мог идентифицировать слегка кисловатый запах, пока не увидел домовика, занимающегося уборкой в гостиной. Оказалось, у этого народца был специфический запах. И котенок его запомнил. Он вылез из норы и внимательно огляделся, запоминая место, чтобы потом безошибочно найти дорогу обратно. У него была чудесная память. Поттер даже жалел, что когда он превращался обратно в человека, то терял способность быть таким же внимательным к мелочам. Хотя он надеялся, что со временем ему удастся хоть немного позаимствовать некоторые возможности способностей у своего котенка. Ведь ходят слухи, что волшебник зачастую перенимает то ли повадки, то ли характер животного, в которого превращается при анимагическом преобразовании.

Впереди были ночь и огромный Хогвартс, еще не исследованный маленьким зверьком. В коридорах школы, днем освещаемых волшебными факелами, по ночам никогда не было абсолютно темно, даже если рядом не было окна, через которое струился бы лунный свет. Картины, украшающие стены, представляли вниманию зрителя солнечные пейзажи, на портретах люди никогда не были изображены без источника света. Вот от этих волшебных полотен и распространялось слабое свечение по ночам. В тех же коридорах, где по какой-то причине картины отсутствовали, горели магические факелы – ночью их было немного. Свет они излучали неяркий, но этого вполне хватало, чтобы ходить без фонаря или Люмоса. Гарри-котенок сначала двигался вдоль стены, стараясь не выходить на середину коридора, опасаясь, что его увидят. Сказывалась привычка, выработанная ночными прогулками под мантией-невидимкой и без нее. Уже протопав маленькими лапками полкоридора, Гарри-котик понял, что ему нечего опасаться, ведь в таком виде его не могут узнать и, соответственно, наказать. Ему не грозит снятие баллов с Гриффиндора или муторная отработка у Филча. Осмелев, он решил пробежаться. Чувство свободного пространства, не заставленного кроватями, шкафами, креслами, тумбочками и столами, опьянило. Гарри-котенок бегал так быстро, как позволяли ему слабые еще без тренировки лапки, он подпрыгивал, словно ловил что-то на лету, кувыркался, кружился в попытке ухватить свой хвостик-шило. Эйфория свободы заставляла его радостно мяукать и урчать. Набегавшись и напрыгавшись, Гарри-котенок остановился отдохнуть и почти сразу услышал звук приближающихся человеческих шагов. Кто-то шел по ответвлению коридора и скоро должен был показаться из-за угла. Котенок в панике огляделся. В небольшой нише стояли доспехи, которые показались очень удобным местом для того, чтобы спрятаться. Чем Гарри и не замедлил воспользоваться. Прижавшись к полу, котенок лежал за тумбой, на которой стояли доспехи, и прислушивался к шагам, неотрывно следя за коридором. Через минуту мимо него размашистым шагом прошел Снейп. «Он никогда не спит, что ли? Ни один преподаватель не шляется столько по коридорам ночью», – досадливо подумал Гарри, которому за пять лет учебы не один раз приходилось быть пойманным во время ночной прогулки именно профессором Снейпом. Дождавшись, когда злобный профессор скроется за очередным поворотом, Поттер направился к проходу в гриффиндорскую башню. Ему хотелось пить, да и перекусить после активного времяпрепровождения не мешало бы.

Вскарабкавшись на кровать по одеялу, предусмотрительно сброшенному одним краем на пол, Гарри направился к блюдцу с молоком и маленьким кусочком сдобной булочки, приготовленным для себя-котенка собой-человеком. Утолив жажду и подкрепившись, котенок свернулся клубочком и уснул, чтобы утром проснуться человеком.

Неделя выдалась спокойной, и Поттер ночь за ночью повторял свои вылазки за пределы гриффиндорской башни. Он каждый раз с упоением бегал по коридору и выражал свой восторг чувством свободы громким счастливым мяуканьем. Еще раз ему довелось прятаться в ближайшей норе от Снейпа, который что-то разыскивал, внимательно заглядывая в каждый закуток. Профессор выглядел озабоченным и, как показалось Поттеру-котенку, осторожно подсматривающему из норы, немного удивленным и сбитым с толку. Словно он был уверен, что найдет здесь что-то, но искомого не оказалось на месте.

========== Глава 3 ==========

Снейп присел на край кровати, готовясь лечь спать. Его тренированному организму было достаточно пяти часов сна, чтобы восстановить свои силы. С целью отвлечься от дневных забот и размяться после длительного сидения за проверкой домашних работ или стояния над котлом с зельем, Северус ежедневно устраивал себе своеобразный моцион. Он ходил ночными коридорами Хогвартса. Ему нравилась тишина и одиночество, когда можно расслабиться и отдохнуть от постоянного дневного напряжения. Конечно же, это удавалось, если не отвлекали Волдеморт или Дамблдор. Но на этой неделе его спокойные прогулки пустынными коридорами были нарушены странным явлением. Снейп слышал кошачье мяуканье, но когда приходил туда, откуда этот звук доносился, то никакого животного там не обнаруживал. Хогвартс был замком магическим, и так уж было настроено его волшебство, чтобы многочисленные питомцы студентов не путались под ногами. Северус крайне редко видел, чтобы чей-то кот или крыса пробежали по коридору. Единственным исключением являлась кошка Филча, но она была помощником завхоза по выискиванию студентов – нарушителей школьных правил. Поэтому воспринималась, скорее, как внештатный сотрудник школьного персонала. Да и не было у миссис Норрис, так звали кошку Филча, привычки бестолку мяукать ночью в коридорах. Снейпу было интересно, кто это нарушает традиции Хогвартса, на кого магия старинного замка не действует? В первый раз Северус посчитал, что ему просто показалось. Звук был тихим. Он сначала подумал, что просто находился далеко от нарушителя тишины, но пройдясь по коридорам и никого не обнаружив, пришел к выводу, что возможно это был сонный голос жителя какой-то из картин, который он принял за невнятное мяуканье. Но сегодня он отчетливо слышал голос представителя кошачьих в том же коридоре, что и раньше. Однако снова животное не обнаружил, несмотря на очень внимательный осмотр всех мест, где то могло спрятаться.

– Нужно устроить засаду. За несколько ночей обязательно попадется, – прошептал Снейп, укладываясь в постель и натягивая на себя одеяло. Он и сам не понимал, почему его так зацепил факт прогулки по ночному Хогвартсу какого-то кота. «Видимо, надоели мне высокие цели и ответственные задания. Хочется чего-то обычного, человеческого. Вот, например, за чужим котом погоняться. Просто так. Без особой цели. Потому что интересно, – Северус фыркнул своим мыслям и вздохнул, закрывая глаза. – Кому нужно, чтобы я оставался человеком? Я как разменная монета. Полезная, но не столь ценная, чтобы обращать на нее внимание. Хватит ныть, спать пора».

***

Поттер сверлил конспект отца подозрительным взглядом. Он только сегодня понял, что в нем не хватает как минимум одной страницы. Именно там, где описывался сам процесс перехода в анимагическую форму. И подсказало это ему небольшое чернильное пятно у корешка листа, часть которого должна была оказаться на той страничке, которую он не обнаружил в конспекте. Все написанное вроде выглядело последовательным, но теперь, при перечитывании, Гарри отчетливо чувствовал, что повествование делает скачок при переходе со страницы на страницу, минуя часть текста, утерянную вместе с отсутствующим листом.