Текст книги "Талассиец (СИ)"

Автор книги: Pumbriya

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Скорее бы вернулась Фел. Роммат мало верил, что у нее получится прищучить Модеру, но ему будет спокойнее, если он сможет видеться с Фел хотя бы эпизодически.

Роммат давно привык жить один и не переживал из-за этого, ему и в голову не приходило чувствовать себя заброшенным, если у друзей не хватало времени на общение с ним. Но вот эта ситуация, когда практически все, кто ему важен, жили в других городах и даже мирах, когда об их делах и возможных проблемах он узнавал со значительным опозданием и ничего не мог контролировать – нет, ему она совершенно точно не нравилась.

Каэль’Тас хоть и сопротивлялся всем видам контроля и заботы, по крайней мере был здесь, в Элун’аране, во дворце, практически всегда на виду. За исключением тех случаев, когда навещал на Кареше… маму.

Прежде, в Даларане, у Роммата был довольно широкий круг приятелей и хороших знакомых. Но кто-то погиб во время Второй и Третьей войн, некоторых убили отряды Гаритоса при бегстве Мстителей из темницы, Модера оказалась трусливой сволочью с продажной душонкой, Шарт нашел свою смерть в Запределье, Телестра – в Нордсколе. Крас… тоже погиб.

Паталеон, Каперниан и Зеревор жили на Кареше, Роммат не видел их уже полтора десятка лет. Фелориэль вообще из своего загула по другим мирам тридцать лет вернуться не может. Соединялись Кареш и Азерот пока только одним Шаром Транслокации, на котором были ограничительные чары – Иллидари все еще остерегаются массово открывать свободу передвижений. Опасались мести Кил’Джедена, и Каэль’Тас в последние годы стал Иллидана в этом активно поддерживать: усилил защиту от демонической магии во дворце, не протестовал против запрета на всеобщие контакты между представителями двух миров.

Телепортация сделает общение возможным, но все равно все будет не так просто. На полную мощность дворцовая телепортационная площадка заработает только в следующем году. Надеялись закончить раньше, но нет – чародеям с Кареша не хватало сил дотянуться до нее. У Каэль’Таса с длительной подготовкой получалось, Зеревор говорил, что чувствует отклик и мог бы попробовать перенестись, но в итоге было решено не рисковать. Когда закончат площадку, Фел обещала появляться в Элун’аране регулярно. Обратно телепортацией никто попасть не сможет: на Кареше площадки пока нет и не планируется. Привести туда армию может только Иллидан или счастливый владелец межзвездного корабля. Поэтому Роммат надеялся, что Фел вернется в Квель’Талас надолго. И вообще, народу нужна мать короля. Ей там интересно, это понятно, и с ребенком видится регулярно. Ее совсем не волнует, что Роммат по ней соскучился. И Верре’Тас тоже, хотя он-то с ней уже виделся…

Этас жил, конечно, не в другом мире, и с помощью телепортации добирался до Элун’арана за считанные минуты. Но в рабочее время Роммат видел его редко, а свободного у них обоих было не так много, чтобы общения хватало – тем более, что Этас еще много встречался с приятелями и родственниками. Определенно, Роммат только выиграет, если их с Огоньком однажды раскроют, и тот будет жить в Квель’Таласе. Но нет же, он продолжал заботиться об интересах Этаса больше, чем сам Этас.

Подобные мысли периодически посещали Роммата, особенно вот в такие вечера, как сегодня. Он закончил с делами в Ассоциации пораньше – не потому что планировал это заранее, просто так получилось. Настроение было основательно подпорчено только что состоявшейся беседой: Роммату пришлось уволить одного считавшегося многообещающим сотрудника, который попался на том, что подворовывал у Ассоциации. Ущерб был не особо велик, неприятная история огласки не получила, но Роммат всегда сильно злился, если приходилось разочаровываться в ком-либо, даже если сама по себе проблема яйца выеденного не стоила.

И вот сейчас как нельзя кстати был бы визит Огонька, с которым можно поговорить, отвлекаясь от рабочих проблем. В его обществе Роммат точно не будет гадать, где ошибся и как ухитрился проглядеть неблагонадежного эльфа и доверить ему ответственные задачи. Ну а секс всегда был отличным способом улучшить настроение.

Вот только сегодня секса Роммату не светит, потому что Этас как разъяренный дракон, защищающий своего детеныша, будет ругаться с Ансаремом, посмевшим предъявлять претензии и грозить карами его ученице. Сам Этас считал, что Ансарем совершенно прав: статус аспирантки и подопечной одного из Шести не дает Илинте права пренебрегать мерами безопасности при скачковой телепортации, – но Похитительницу Солнца, тем более свою ученицу, Огонек в обиду не даст.

Так что лучше бы Ансарему поскорее вспомнить, что он не только зануда, но и трус, заткнуться и не провоцировать эльфов на конфликт. Он, конечно, вспомнит, но Этасу для этого придется потратить вечер на него, а не на встречу с Ромматом. Тот факт, что он сегодня остался без секса из-за жалкого человечишки Ансарема, тоже не прибавлял Роммату радости.

Он обогнул фонтан, занимающий добрую половину площади Солнца, и повернул к своему дому. В этот момент из-за его спины бесшумно выскочила Арканис – Роммат едва успел сдержать рефлекторный порыв ударить огненным заклинанием. Похоже, он все-таки перестарался с чарами тишины. Лязг и громыхание волшебных стражей раздражали, но такая громадина, в три раза более крупная, чем любой эльф, внезапно появляющаяся будто из ниоткуда, наверняка уже многих напугала. Просто удивительно, что целую неделю она так носится по Элун’арану, но никто не возмущается… поведением личного стража великого магистра Квель’Таласа, ближайшего советника короля. Роммат усмехнулся. Ну да, да – не продумал.

– Менясегоднянебудет, мысКаэлемпойдем влабораторию! – протараторила Арканис так быстро, что Роммат с трудом понял ее.

– Стоять! – скомандовал он вслед уже убегающей стражнице.

Арканис послушно остановилась и повернула на сто восемьдесят градусов голову. Без привычного тихого жужжания гномского механизма, смотрелось это зрелище довольно жутко.

Роммат подошел ближе и ослабил чары тишины “на глаз”, не желая тратить время на тонкую настройку, раз уж Арканис так торопится стать подопытной аберрацией в лаборатории его величества.

– Сделай пару шагов, – попросил он.

Арканис негромко стукнула металлической ногой по камням мостовой и выжидательно уставилась на него.

– Сойдет.

– Я опять шумная. Не хочу. Верни как было, – потребовала она.

Роммат отрицательно покачал головой.

– Завтра настроим как следует.

Он хотел уже попрощаться и пойти домой, но Арканис, в последнее время ставшая невыносимо упрямой, решила, что препирательства важнее экспериментов. Она в буквальном смысле встала у него на пути и заявила, что никакая настройка не требуется, поскольку она желает быть абсолютно бесшумной всегда.

– А гостей города, если они умрут от разрыва сердца при твоем внезапном появлении, будем хоронить за счет короны, – мрачно отшутился Роммат, намереваясь ее обойти.

– Зачем ты все испортил?! Почему нельзя просто сделать так, как мне нравится?! – обиженно и зло воскликнула Арканис, и Роммату пришлось набросить на них двоих заглушающие и отвлекающие внимание чары. Скандал на центральной площади города. Арканис, похоже, решила добить сегодняшний вечер окончательно.

– А что, самой не понятно? – проворчал Роммат. На чтение нотации о хороших манерах и уважительном отношении к окружающим у него не было вдохновения. Не маленькая уже, сама должна замечать очевидное.

– Понятно! Только мне очень хочется думать, что я ошибаюсь! Я надеюсь, что ты просто не понимаешь, насколько мне это важно, а не пытаешься продемонстрировать свою власть!

Роммат опешил. Где она этого набралась? Арканис прежде не заворачивала столь сложные фразы и не рассматривала их отношения под таким углом. Какого же она возраста, в очередной раз задумался он. Даже ежедневно общаясь с ней, Роммат не мог точно понять, как она взрослеет и какой объем ответственности и свободы он уже может ей доверить. Арканис была единственной в своем роде, больше никому не приходило в голову вырастить арканную аберрацию среди эльфов, поэтому посоветоваться Роммату было не с кем.

Напомнив себе, что Арканис не виновата в его сегодняшнем плохом настроении, Роммат спокойно предложил ей обсудить эту тему завтра, спокойно, в выходной день, с утра и на свежую голову.

– Хорошо. А пока верни все, как было! – потребовала она.

– Хватит, – припечатал он резче, чем хотел, поэтому добавил более доброжелательно: – Поговорим об этом позже.

– Почему ты так себя ведешь? Это же мое тело, значит, только я могу решать, каким ему быть! Я не требую ничего сложного, невозможного или опасного! И я не говорю тебе, какие чары накладывать на тебя!

– Арканис!

– Ну и ладно! Я Каэля попрошу, раз ты такой противный!

Роммат вздохнул. Сложно с ней в последнее время. На ровном месте ссору развела. Вот что ей мешает угомониться и позволить ему позже решить проблему самым оптимальным способом? Завтра Арканис освободится, и он настроит чары на минимальный шум, который предупредит о ее приближении, но не резанет по ушам. Зачем из этого трагедию устраивать?

– Не надо. На тебе слишком много чар, они будут плохо сочетаться между собой. Помнишь, сколько мы с тобой рассчитывали изменение формулы для этого заклинания? – терпеливо напомнил он.

Арканис уперла металлические руки в кристаллические бока и возмутилась:

– Ты специально так сделал! Я не магичка и не могу сама на себя набросить чары, а ты сделал так, чтобы никто другой тоже не мог. Ты нарочно, чтобы мне осложнить жизнь так поступил, и чтобы контролировать все, что я делаю! Ты…

– Не неси вздор! – Роммат позволил себе повысить голос, давая выход части скопившегося раздражения. – Вроде бы умная девочка, так не придумывай всякой ерунды, будь добра. Поговорим дома, когда закончишь с делами.

Он хотел было напомнить ей, что она спешила на встречу с его величеством, но Арканис, вскричав, что ненавидит его, убежала прочь сама. Ее быстрые размашистые шаги-полупрыжки были не грохочущими и не бесшумными, а в самый раз. Стражники – не волшебные, а обычные, живые, которые носят окованные сталью сапоги, как раз именно с таким звуком и ходят. И что ее не устраивало? Просто показать характер хотела? В результате только разозлила Роммата, да еще и сама теперь дуется на него.

Великий магистр уставился на переливающиеся подсвеченные магией воды фонтана, чувствуя, как нарастают раздражение и недовольство. Он считал, что в этом споре был абсолютно прав, но это не отменяло того факта, что Арканис расстроилась. Маленькая аберрация ему не дочь, и он не обязан беспокоиться о ее чувствах, но он все равно отвечал за нее, да и вообще не хотел ее обидеть!

Арканис следовало самой заметить, как нервируют эльфов ее неожиданные появления. Подумать, а стоит ли полная бесшумность того. Это она вела себя не правильно! Но так ведь и Роммат мог бы не отмахиваться, а потратить время и объяснить это ей. Все равно же это не он по делам торопился. Мог поговорить с ней с большим терпением и вниманием к ее желанию, они могли бы вместе поискать другой выход, чтобы не пугать окружающих. Нашли бы или нет – не столь важно, главное, что Арканис сама согласилась бы, что не дело так подкрадываться. Но Роммат не захотел утруждаться, подбирать слова, четко формулировать причину отказа – ограничился простым ощущением “так не должно быть, не правильно” и сходу запретил бесшумность. И даже не предупредив ее, ослабил чары. А механизмы Арканис – это фактически ее тело, здесь с ней не поспоришь. Но ведь и она могла бы хоть как-нибудь аргументировать свои требования, чтобы не выглядели пустым капризом.

Ну ладно, допустим, они оба были не очень правы!

Нести ответственность за кого-то недостаточно взрослого, чтобы вести себя осторожно и благоразумно, но не такого маленького, чтобы беспрекословно подчиняться старшим – это та еще головная боль. Было бы проще запретить все, чтобы подопечный ни в какие беды не попал, не доставил проблем ни себе, ни окружающим. Но нельзя же постоянными ограничениями сдерживать развитие ребенка и лишать его радостей жизни. В итоге приходится балансировать между двумя крайностями, постоянно волноваться и постоянно раскаиваться: то в том что много разрешаешь и уже разбаловал, то в том что тиранишь запретами, то в том что пытаешься контролировать, то в том что не доглядел, а иной раз все сразу по одному и тому же вопросу. И никакой благодарности. Как Юриэль не прибила его в детстве? Ее запреты ведь тоже не с потолка брались, о нем беспокоилась…

Каэль’Тасу и так разрешалось практически все – королю вообще сложно что-то запретить и ограничить, – но любое отличие от абсолютной вседозволенности тот воспринимал как тиранию и угрозу своей самостоятельности. Теперь и Арканис так же. Раньше такого у обоих не было. Что это – возраст? Или сам Роммат ведет себя как-то неправильно?

Аллерия не раз шутила, что Роммату пора заводить своих детей. Мол, ему явно нравится с ними возиться и хорошо получается. Но, судя по поведению Каэль’Таса и Арканис, у Роммата не получается ничего. Насколько проще, когда за детей отвечают их родители, а он может быть им просто другом и наставником! Ну, или самому быть родителем, с соответствующими правами и полномочиями. В Даларане Фел, при всем ее попустительском подходе, все-таки часть ответственности брала на себя. И если ему хотелось что-то запретить, он всегда мог это сделать через нее – да Каэль’Тас тогда вообще не замечал, что Роммат за ним присматривает и решает какие-то вопросы в его жизни. Но когда еще Фел вернется! Ну, зато Арканис может нажаловаться на Роммата Этасу и тот как-нибудь их помирит – у него это хорошо получается.

У Этаса самого сейчас схожая проблема – с Илинтой, которой всего двести. Девочка она хорошая, но избалованная, и потому дружелюбная и почтительная только с теми, кто ей благоволил. А вот на критику, даже заслуженную, реагировала дерзко и безо всякого уважения к возрасту и статусу собеседника. Она разрабатывала для диссертации довольно интересную тему, и Роммат разрешил ей посещать библиотеки и некоторые лаборатории в Квель’Таласе – официально считалось, что он пытается ее переманить в Ассоциацию как талантливую чародейку. А еще многие думали, что это Этас замолвил за нее словечко. Так и было, но настоящая причина была в том, что Роммат надеялся, что на нее обратит внимание Каэль’Тас.

Симпатичная эльфийка из хорошей семьи, умненькая и способная магичка, практически ровесница королю, не робеющая ни перед чьим высоким положением, она была по всем параметрам лучше демона – но бесполезно! Роммат не был силен в такого рода интригах, а посоветоваться ему было не с кем, никому о неудачном выборе короля не расскажешь. А те, кто в курсе: Фел и, пожалуй, Каперниан (она всегда такие вещи узнает первой) – жили на Кареше. Кроме Халдарона, который предпринимал свои, независимые попытки отвлечь Каэль’Таса от его… – мысли Роммата, не желающего смириться с возмутительным обстоятельством, до сих пор спотыкались на этом моменте, – … любовника. Но результатов не было, хотя пытались они не первый год.

Связь короля с демоном беспокоила Роммата все сильнее. Одно время он почти сдался, решив, что Каэль’Тас вскоре потеряет к Иллидану интерес, если на него прямо не давить и не ставить этих двоих в положение несчастных влюбленных, защищающих свое чувство от всего мира. Но они вместе уже почти полтора десятка лет! Как демон мог столь долго удерживать интерес и привязанность очень юного эльфа?

О, Роммат запросто мог вообразить – как.

И потому все сильнее ненавидел лидера Иллидари, которого когда-то очень уважал. Но тот пытался ослабить влияние Роммата на короля, и непременно воспользуется любой ошибкой великого магистра. Поэтому следовало действовать очень осторожно.

На Илинту Роммат одно время возлагал большие надежды: она, обрадованная его разрешением, довольно много крутилась в лабораториях Ассоциации и не раз сталкивалась с королем. Но дальше болтовни о магии дело у них не пошло. Возможно, стоило поговорить с ней, объяснить задачу, обрисовать перспективы, но Роммат опасался усложнить проблему еще сильнее и, если девочка вдруг проболтается, дать демону оружие против себя.

Так вот, эта Илинта, разочаровавшая великого магистра, но не подозревающая об этом, была у Этаса первой и единственной пока ученицей. Этас ее сильно не опекал, да у той и отец чародей, он тоже должен на тему осторожности в обращении с магией воспитывать. Но телепортация – это очень опасные и ответственные чары, это не тот случай, когда можно отмахнуться, посмеяться над незадачливой юной чародейкой и сказать, что на ошибках учатся. Тем более, что тут еще и угроза исключения нависла. Не будь она ученицей одного из Шести, так дорога в Кирин-Тор была бы закрыта для нее навсегда. Не то чтобы маги всегда строго соблюдали все многочисленные правила телепортации, но тут главное не попадаться. А попавшись – вести себя поскромнее. Защитить ее или дать возможность огрести последствий самой, отругать и наказать или просто потом вместе порадоваться, что отбились от изрядно помотавшего им нервы Ансарема – как бы Этас ни поступил теперь, он будет прав и не прав одновременно.

Именно поэтому Роммат Этасу советовал в следующий раз брать учеников постарше, не сразу после выпуска. Пусть сами за себя отвечают. Напортачат – гнать их из аспирантуры в шею, раз не ценят своего счастья и не могут оправдать доверия наставника. Там уже не надо искать подходы, думать, как донести свою точку зрения и гадать, кто виноват в нарушении правил. Он сам всегда именно так делал и бед не знал.

Однако Этас не особо беспокоился из-за проблем с Илинтой, хотя они возникали регулярно. Впрочем, ученица – это совсем не тот уровень ответственности и привязанности. У Роммата было много учеников, почти три десятка из них заканчивали аспирантуру под его руководством, но никто из них не был особо важен для него – разве что только Зеревор, но они стали друзьями позднее. Ну и Каэль’Тас, конечно, но Каэль’Тас – совсем другое дело. Он сын Фел, и Роммат считал его практически родным, хоть и не афишировал такого отношения.

Арканис же не была Роммату ни родственницей, ни ученицей, и он долгое время вообще не задумывался о характере их отношений. Она сама назвала его однажды другом, и он подумал, что это подходящее слово. Однако дружить с ней, с ребенком, любопытной и веселой девочкой, было просто, пока она вела себя осторожно и делала что говорят. А теперь все стало сложнее. Друзей не воспитывают, им не грозят наказаниями и за них не принимают решения. Вообще, надо бы им с Арканис как следует побеседовать на эту тему и все выяснить. Возможно, именно эта неопределенность в отношениях и порождает конфликты.

Роммат подумал о том, что ссора с Арканис вытеснила из его головы мысли о рабочих проблемах. Хоть какой-то плюс. Он хмыкнул, развернулся, и дошел, наконец, до дома, перебирая в памяти начатые, но незаконченные артефакты, возне с которыми можно было бы посвятить сегодняшний вечер. Однако чары на кристалле у двери сообщили, что у него появилось более приятное занятие.

========== Глава 5. Огонек ==========

Похоже, Этас перенес свою встречу с Ансаремом или ухитрился ее быстро закончить.

Роммат переступил порог, и первым, что бросилось ему в глаза, как обычно была огненно-рыжая макушка Этаса. Огонек полулежал или сидел с ногами на диване, повернувшись к Роммату спиной, скрытый от него широким подлокотником и диванной подушкой. На низком столике неподалеку возвышался вычурной формы дорогущий кальян, когда-то подаренный великому магистру на день рождения Халдароном и Лор’Темаром, поставленный в шкаф и ни разу не использованный. Роммат уже и забыл, что у него есть эта штуковина. Кальян сейчас был раскурен, но находился под чарами стазиса. Роммат не был любителем этого развлечения, но если Этасу так хочется, что он потрудился притащить нужные травы – то ладно.

Этас повернул к нему голову. Рыжая прядь соскользнула с возвышающегося над диванной подушкой плеча на спину, открывая взгляду Роммата обнаженную руку Огонька и край его алой рубашки или мантии. Одежду без рукавов он сам предпочитал носить ради удобства доступа к амулетам, но на Этасе подобного кроя вещи смотрелись весьма возбуждающе. От этого вида оголенного плеча, такого небольшого его фрагмента, который запросто можно прикрыть ладонью, Роммат почувствовал, как члену становится тесно под плотной тканью штанов.

– Anar’alah belore, великий магистр, – протянул Этас, медленно, будто бы лениво поднимаясь с дивана. Движения его были соблазняющие, явно точно рассчитанные. Он любит и умеет производить впечатление. – Надеюсь, вас сегодня не слишком утомили государственные дела…

Роммат на несколько мгновений потерял дар речи. Одеяние Этаса оставляло обнаженными не только плечи, но и ноги. Собственно, на нем не было ничего, кроме ало-золотой шелковой гербовой накидки.

С крыльями феникса.

Роммат не думал, что прозвучавшее несколько дней назад этасово предложение надеть талассийскую накидку было всерьез. А то мог бы и догадаться, что Огонек не ограничится тривиальным использованием поверх мантии, а превратит обыденный предмет официальной одежды в возбуждающий, смелый и провокационный наряд.

Этас любил вот такого рода провокации, ему нравилось получать все сто процентов внимания окружающих, особенно – своих близких. Раньше в обществе Роммата он вел себя очень скованно и настороженно, и великий магистр знал, что сам был причиной этой неловкости и недоверчивости. Но со временем Огонек привык к факту, что никто его за малейшее отступление от правил не прогонит, и осмелел. Даже начал наглеть: например, в присутствии Халдарона называл Роммата по имени, а во дворцовом парке однажды привязался с требованием поцелуев, аргументируя, что они не в Ассоциации сейчас. Наглость великий магистр, разумеется, пресекал. Но если бы Этас продолжал все время бояться карательных мер – разве Роммат удостоился бы вот такого зрелища?

Этас подошел ближе, чтобы по традиции поцеловать Роммата при встрече, но двигался по-прежнему неторопливо, давая рассмотреть его вид как следует. Благо, поглядеть было на что. Кто угодно бы постеснялся вырядиться таким образом или, все же решившись, выглядел бы глупо – но только не Этас. Красив до неприличия.

– У меня всегда найдутся силы для… своего чародея, который верно служит Квель’Таласу, – собрался, наконец, с мыслями Роммат. Более оригинального ответа он пока был не в состоянии придумать. Кровь от головы отлила.

Этас засмеялся и поцеловал его.

Занятый поцелуем, Роммат принялся изучать наряд любовника тактильно. Гербовая накидка из плотного шелка идеально облегала тело – явно подгонялась чарами. Боковые вставки располагались довольно низко, делая пройму достаточно широкой, чтобы под ткань можно было запустить ладонь и погладить Этаса по спине. А ниже пояса фасон был еще интереснее. Длинные, до середины бедра клинья спереди и сзади прикрывали все самое пикантное от взгляда – но не от рук.

Роммат отвел Этаса к дивану и уложил на него, чтобы разглядеть его вид еще получше. Он действительно хотел видеть на своем Огоньке накидку с крыльями феникса, причем, желательно не на один вечер. Сейчас шутка была забавной, но вообще-то Роммат твердо решил разделять дела и отношения, а то, чем они сейчас занимались… Да нет, это совершенно точно не имело ни малейшего отношения к политике.

Он никогда прежде об этом не задумывался, но тот, кто изобрел гербовую накидку, явно думал о ее применении для соблазнения. Сверху все прикрыто, но никаких лишних деталей нет, и фигура обрисована превосходно. А от голых бедер и вовсе взгляда не отвести. Считается, что рыжим не подходит алый, но Этас красив настолько, что может не беспокоиться о том, что ему идет, а что нет. От контраста с насыщенным красным цветом шелка его белая кожа казалась еще светлее. Роммат наклонился и припал губами к манящему бедру, оставляя след поцелуя-укуса, который через пару минут станет багровым.

Великий магистр скинул мантию и лег на диван рядом с Этасом. Он прошелся поцелуями вдоль его обнаженного плеча, а Огонек тем временем добрался до шнурка, стягивающего волосы Роммата в хвост. Роммат не любил распускать волосы: лезли в лицо и мешались, – и Этасу не разрешал тянуть руки к его хвосту, но раз уж сам отвлекся и прозевал диверсию, так не возмущаться же теперь. Он взял Этаса за запястья и соединил их у него над головой, прижав к сиденью дивана. Огонек усмехнулся, довольный удачной проделкой, но сопротивляться не стал, да это и бесполезно.

Этас казался типичным изнеженным чародеем, который отродясь ничего тяжелее волшебного жезла в руках не держал, но на самом деле это была иллюзия. Он здорово стрелял из лука: Аллерия гордилась его умениями, а Халдарон пользовался и тащил его на стрельбища. Говорят, элун’аранские следопыты сплетничают и задаются вопросами, что между этими двумя красавцами. Этас стрелял и из спортивного лука, и из боевого. Роммат стрелять не умел, но пробовал – чтобы долго держать его и натягивать тетиву, нужны и сила и выносливость. А еще лучнику нужны уравновешенность и терпение – качества, которых у темпераментного Этаса, на первый взгляд, было катастрофически мало, однако его успехи свидетельствовали об обратном. Словом, он был крепче, чем на вид. Вот только с Ромматом ему не справиться.

Великий магистр добрался до шеи Этаса, оставил там несколько укусов, а потом прижался языком к пульсирующей жилке. Огонек заерзал под ним. В легкой хлопковой рубашке Роммату стало жарко, и он избавился и от нее, для чего пришлось выпустить арестованные руки любовника. Длинные распущенные волосы, разумеется, мешались, и Роммат скрепил их вместе заклинанием – неаккуратно, не глядя, но и саргерас с ними.

– Пойдем в спальню, – предложил он, предвкушая, как разложит Этаса на широкой кровати.

– Погоди, а как же талассийские развлечения?

Роммат не сразу сообразил, о чем это он. Огонек указал взглядом куда-то в сторону. А, кальян. Курение кальяна действительно было занятием, более любимым талассийцами, чем даларанцами или представителями иных народов. В Квель’Таласе кальян непременно имелся в каждом доме, как чайный сервиз. Даже если не любишь сам – изволь предложить гостям. Во дворце даже в одном из переговорных залов, не говоря уж о менее официальных помещениях, стояла такая штуковина со шкатулкой с травами.

Роммат предпочел бы начать вечер, посвященный талассийской культуре, в другой раз или чуть позже, после секса, но не стал портить Огоньку план. Не услышав возражений, Этас приподнялся и протянул любовнику мундштук, снимая чары стазиса. Роммат набрал в рот дым и, выпустив лишнее, втянул в легкие. Он не был любителем этого удовольствия и курил кальян только за компанию с друзьями. В аромате дыма он сумел распознать лишь магорозу и какой-то фрукт – вроде бы яблоко, но он не был уверен. Ну и кровопийку – как без нее, талассийское же развлечение.

Кровопийка почти не хранится, на нее плохо ложатся чары, поэтому в Даларане ее не купить. Желающие покурить кальян с этой травой телепортировались в Квель’Талас и собирали ее сами или просили об этом знакомых чародеев. Кровопийка не была запрещена – да и как ее запретить, если в центральных районах страны она за каждым углом растет? Собрать несколько листов было нетрудно, на нее можно было наткнуться буквально везде: и во внутренних двориках столичных домов и даже в цветочных клумбах, где она тянулась из земли к Солнцу никем не посеянная, как сорняк.

Недостаточно пышная, чтобы считаться декоративным растением, кровопийка была малополезной. Она увеличивала магическую силу заклинателя, но ненадолго и незначительно – в бою или, скажем, на экзамене ощутимого преимущества не даст. Зато раскуренная, она расслабляла, вызывала красочные сны или грезы наяву, а в больших количествах – эйфорию и галлюцинации. У некоторых эльфов кровопийка вызывала вспышки агрессии или неконтролируемого смеха, но это было скорее исключением, чем правилом. Позже, когда действие травы проходило, голова начинала соображать хуже. Если бы Роммату надо было завтра идти в Ассоциацию, он бы воздержался. Но перед выходным днем – почему бы и нет.

Если кровопийку курить часто, можно здорово отупеть – что и происходит с завсегдатаями вечеринок. Роммат помнил, как несколько лет назад подписывал прошение Сепетрии запретить курение студентами Академии Фалтриена, а сейчас, когда она стала ректором, правила стали еще строже: попавшихся могут и исключить. Мы не для того время на вас тратим, чтобы вы, ничего не соображающие, приходили занятия и впустую слушали речи наставников – так объясняла она свою позицию будущим чародеям.

Этас притянул к себе чарами второй мундштук и тоже вдохнул дым. Он устроился на диване поудобнее, привалившись боком к Роммату и сложив голову ему на плечо. Великий магистр знал, что молодежь балуется кальяном на вечеринках и с самого начала для разогрева, и в перерывах между танцами, и даже во время массовых тисканий, плавно переходящих в групповушку. Но сам он все же склонялся к тому, что это удовольствие больше подходит для ленивого расслабления после застолья или хорошего секса. Он давно уже не был нетерпеливым юнцом, теряющим голову при виде полуобнаженного тела или при мысли о близости, но наслаждаться неторопливым втягиванием и выпусканием ароматного дыма, когда рядом сидит вот такое соблазнительное чудо и позволяет поглаживать его по внутренней стороне бедра под узким клином гербовой накидки – да это же нереально! Нет, после секса – пожалуйста, сколько угодно. Но сейчас все мысли Роммата были совсем не о кальяне.

Он сделал еще пару затяжек, чтобы Этас не расстраивался, что эта его идея любовника не заинтересовала. А потом заставил мундштук зависнуть в воздухе на расстоянии вытянутой руки, а сам обхватил Этаса за талию и решительно затащил к себе на колени. Роммат провел по вышитому золотой нитью перу на талассийском гербе, ощутив как напрягается под пальцами и тканью сосок любовника. Потом опустил ладонь ниже и погладил Этаса по бедру: из-за гербовой накидки руки сами тянулись к этим подчеркнутым покроем местам.

– Тебе идет, – сообщил Роммат, с нажимом проводя пальцами по темному следу своего укуса. – И рисунок, и фасон.

– Правда? Думаешь, коллеги оценят? – с деланно-невинной мордашкой поинтересовался архимаг Совета Шести.

– Перебьются, – отмахнулся великий магистр, не желая развивать эту тему и давать ему повод для ехидства.

Он забрал у Огонька его мундштук и оттолкнул кальянную трубку в сторону – та воспарила над ними как готовая к броску змея, но никто не обратил на нее внимания. Этас поерзал, оседлав поудобнее его бедра, и выгнул спину, прижимаясь к животу и груди любовника. Роммат чувствовал, как мягко скользят теплые кончики пальцев по его спине, в точности повторяя линии магических татуировок. Этас чувствовал магию так хорошо, что находил ее след даже не глядя. Роммат непременно нашел бы этой способности применение в лабораториях Ассоциации, если бы кое-кто перестал тратить свое время на бесполезных и ненадежных кирин-торцев. А пока применение находилось только в постели. Казалось Роммату, или на самом деле прикосновения именно по этим линиям были более возбуждающими?