Текст книги "Жизнеописания византийских царей"
Автор книги: Продолжатель Феофана
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)
28. Прибыв после рукоположения в Фессалонику, он заставил всех чтить и уважать себя за добродетель, но еще большее уважение вызвал, по причине, о которой будет рассказано. В то время земля была столь бесплодна и неурожайна, что грозила смерть. Увидев это, он ощутил прилив жалости и сострадания и увещевал фессалоникийцев не падать духом и не поддаваться отчаянию, если хотят сподобиться помощи от Бога и от него. В определенное время, когда, как было известно Льву из астрологии, от восхода и появления звезд происходит истечение и они влияют на [83] земные дела, он бросил в землю и поместил в ее лоно семена, когда же пришла весна и наступило жаркое время, из нее возросло такое изобилие и многоплодие, что запасов хватило на много лет в будущем, хотя, конечно, Бог послал такое плодородие благодаря молитвам и просьбам страждущих, а не напрасным стараниям Льва. Это, как и следовало ожидать, еще больше усилило любовь и привязанность фессалоникийцев к мужу.
29. Многие тогда поражались его мудрости и тому, как он превзошел все науки, и вот, как передают, он сказал одному из своих близких: «Грамматикой и поэтикой я овладел, будучи в Константинополе, а риторикой, философией и наукой о числах – на Андросе[77]77
То обстоятельство, что Лев в поисках «науки» должен был отправиться на Андрос, по мнению ряда ученых, является доказательством упадка в то время образования в Константинополе.
[Закрыть]. Там я встретил одного мудреца, от которого перенял начала и некоторые положения, но, поскольку чего хотел не нашел, принялся бродить по острову, посещал монастыри, выискивал и добывал пылящиеся там книги и, усердно изучая их на гребнях гор, дошел до вершин знания, а когда насытился науками, снова вернулся в царственный город и начал сеять семена знаний в умы жаждущих». Это, однако, было раньше. Теперь же, поскольку после трех лет (столько времени он занимал епископское кресло) он был смещен и снова не имел должности, возглавил философскую школу в Магнавре. Его ученик Феодор руководил классом геометрии, Феодигий – астрономии, Комит – грамматики эллинского языка[78]78
О первых двух «руководителях классов» ничего неизвестно. Комит —возможно, ученый, знаток Гомера, упомянутый в XV книге Палатинской антологии (см.: Lemerle P. Le premier humanisme... Р. 159 suiv.).
[Закрыть]. Варда щедро им помогал, часто из любви к знаниям посещал их, ободрял учащихся и изрядное время как бы окрылял науки и споспешествовал их движению вперед.
30. Варда же постоянно предавался судебным разбирательствам на ипподроме и почитал за честь прослыть человеком таких склонностей. И он, возможно, для многих в этом и преуспел бы, ведь время сокрыло события, однако приводя в замешательство и расстройство церковь, став источником не мира, но вражды, порчи и погибели, он по праву завоевал себе отнюдь не лучшую славу. После ухода из жизни Мефодия, владевшего константинопольским престолом всего четыре года, на патриарший престол возвели и доверили правление вселенной монаху, настоятелю монастыря Сатира Игнатию – внуку царя Никифора, сыну Михаила, человеку, славившемуся благочестием и всяческими добродетелями[79]79
Мефодий скончался 14 июля 847 г. Согласно «Монологию царя Василия», он находился на престоле 4 года 3 месяца. Назначение Игнатия вопреки канонам произошло единоличным распоряжением царицы Феодоры (см.: Beck H-G. Geschichte der orthodoxen Kirche im byzantinischen Reich. Goettingen, 1979. S. 96). Игнатий – уже упоминавшийся сын Михаила Рангаве Никита, постриженный в монахи после смерти отца. После пострижения Игнатий основал три монастыря на Принцевых островах, настоятелем которых сам стал. Что же касается упомянутого здесь монастыря Сатира, то его основание относится ко второму патриаршеству Игнатия, точнее к 873 г. (см.: Pargone J . Les Monastères de S.-Ignace et les cinq plus petits îlots de l’archipel des Princes // ИРАИК. 1902. Т. 7. Любопытно, что конкурентами Игнатия на пост патриарха выступали сыновья императора Льва V – Василий и Григорий (Geu. 71.91).
[Закрыть]. Через несколько лет Игнатий, поскольку не пренебрегал Божьими канонами, отлучил Варду от церкви за то, что тот без всякой причины и вины изгнал свою жену и вступил в связь с невесткой[80]80
Суровый сторонник риторической морали, малообразованный Игнатий резко отрицательно относился к светским тенденциям в духовной жизни Византии своего времени, представленным такими фигурами, как Фотин и Варда. Игнатий не остановился перед открытым выступлением против могущественного Варды. Воспользовавшись слухами о сожительство Варды с женой сына, он в январе 858 г. отлучил его от церкви. Наиболее подробное сообщение об этом содержится в «Житии Игнатия» (PG 105, col. 504). Это далеко не единственный пример того, как патриарх в Византии открыто выступал против могущественных светских лиц и даже самого императора (ср., например, борьбу патриарха Николая Мистика против Льва VI в связи с четвертым браком последнего – с. 154).
[Закрыть]. Но какое наказание на него наложил, отвергнув от церкви, такое от него сам и претерпел. Я не говорю о голоде и жажде, распластании на земле и побоях, жестоких ударах по всему телу и, ограничившись только этим замечанием, перейду к связной истории.
31. Варда предал Игнатия заключению, заключению тяжкому и мучительному, и было это в святилище святых Апостолов, но не в великом и славном, а в том, где, как рассказывают (и это действительно так), находятся гробницы[81]81
Это замечание нашего автора вызывает некоторое недоумение. В Константинополе действительно существовало несколько церквей святых Апостолов. В самой древней и знаменитой из них (строительство началось еще при Константине Великом) находились гробницы царей и патриархов (см.: Janin R. La Geographie... Т. 3. Р. 46). В соответствующем месте Генесий (Gen. 71. 10 сл.) прямо об этом храме и говорит. Но как можно предположить у нашего автора такую неосведомленность?
[Закрыть]. Посадили его в гробницу Копронима[82]82
Т. е. императора Константина V Копронима (741—775).
[Закрыть], голее песта (это по пословице) на морозе и стуже, поместили наверху и обрекли мукам стужи и холода. А был это понос, вызванный охлаждением, истечение внутренностей через желудок и горькая смерть. Он наверняка умер бы и от суровости и жестокости своих стражей (речь идет о Иоанне Горгоните, Николае Скутелопте и Феодоре Море), если бы один из них (Константин [84] Армениак[83]83
Речь идет о неоднократно упоминающемся на страницах византийских хроник Константине Армянине. Константин сделал блестящую карьеру при дворе Михаила, был патрикием, логофетом дрома и друнгарием виглы (см. о нем: Karlin-Hayter P. Études... Р. 484).
[Закрыть]), движимый жалостью, когда те уходили поесть, не спускал его оттуда, каплей вина, хлебом и толикой тепла не облегчал его страданий. А когда Варда решил, что Игнатий наказан достаточно, он отправил его в ссылку на остров Митилену[84]84
Игнатия обвинили в сообщничестве с заговорщиками и в ноябре 858 г. без суда сослали на о-в Теревинф. Затем его переводили с места на место, в том числе в 859– 860 гг. он находился на Митилене. Попытки принудить Игнатия к отречению успеха не имели, и он в конце концов был снова заключен на Теревинфе, где содержался в тяжелейших условиях. Росы, высадившиеся в 860 г. на остров, разграбили монастырь, где он находился, и увели его слуг (см.: PG 105, col. 516).
[Закрыть]. Поскольку же кое-какие епископы возражали и жаловались, что справедливость нарушена и небрежена, а также грозили, если что случится, никого другого не принимать и даже порвать с церковью, он побоялся смуты и решил взять их обманом и хитростью. Варда тайно и по отдельности приглашал их к себе, и одаривал и обещал каждому, если только отступится он от Игнатия, не какую-нибудь безделицу, а сам константинопольский престол. Все они поддались, польстились на славу, и ни один не вступился за законность и справедливость; и тогда говорил им Варда, что император свои обещания выполнит, но вы, блюдя приличие и достоинство, когда вас к нему позовут, от предложения отказывайтесь, дабы восхитился он вашей добродетелью. И вот приглашая каждого – не всех вместе, а по одному – к царю, он убеждал их сразу не принимать чести. Им без долгих речей делали предложение, но они отказывались и невольно сами себя выставляли на посмешище. Они предали добродетель, побежденные страстью к славе, но и ее не сподобились, ибо низко предали Игнатия.
32. А поскольку и они обнаружили свою человеческую природу и таким образом были обмануты, он отдал константинопольский престол Фотию, мужу из светского сословия, известному своей мудростью, облеченному саном протасикрита[85]85
Фотий (родился около 810 г.) – известный писатель и ученый, один из самых просвещенных и образованных людей своего времени – не принадлежал к духовному сословию. Намеченный на пост патриарха, он в декабре 858 г. за четыре дня до назначения был срочно пострижен и возведен в сан. Такая процедура противоречила церковным канонам, однако случай возведения светских лиц в патриархи имел недавние прецеденты в византийской истории (патриархи Тарасип и Никифор). Только пять епископов возражало против избрания Фотия. Борьба мятежных митрополитов не окончилась возведением Фотия. На собравшемся под председательством Фотия синоде сторонники смещенного патриарха подверглись наказанию. Различные версии рассказа о смещении Игнатия сопоставляются в уже цитированной статье Р. Karlin-Hayter. Об этих событиях см. также: Dvornik F. The Photian Schism. History and Legend. Cambridge, 1948. P. 39 ff.; Beck H.-G. Geschichte... S. 98 ff.
[Закрыть]. А чтобы придать силу своему решению, они пригласили по другому поводу (против иконоборцев) легатов из Рима и при удобном случае устроили собрание против Игнатия, обнародованным в храме святых Апостолов низложением свергли его, а потом вызвали его из ссылки, кулаками разбили лицо и вышибли зубы[86]86
Сохранилось письмо Фотия к Римскому Папе Николаю I, извещавшее о его назначении патриархом и кратко сообщающее о событиях в Константинополе (Grumel V. Les regestes des actes du patriarcat de Constantinople. Chalcedon, 1936... Vol. 2, N 465). Отправлено было также письмо Николаю и императором. Это письмо не сохранилось, но о его содержании можно судить по ответному посланию папы (Doеlger F. Regesten... Bd. 1. N 467). Николай по просьбе Михаила отправил двух легатов в Константинополь с задачей на месте расследовать обстоятельства перемены церковной власти. Делегированные епископы везли с собой письмо к императору и к Фотию, датированное 25 сентября 860 г. Папским легатам были даны все права решения вопроса об иконопочитании (отсюда, видимо, замечание нашего автора о том, что легаты были приглашены «по другому поводу»), что же касается законности назначения Фотия, то они должны были только собрать сведения о происшедшем. Послы явились в Константинополь зимой 860/861 гг. Сторонникам Фотия удалось привлечь их на свою сторону, и они дали согласие на назначение патриарха. По возвращении же в Рим их решение было денонсировано папой. В мае 861 г. в церкви Св. Апостолов был собран синод, подтвердивший избрание Фотия и объявивший «неканоничным» избрание Игнатия. Акты этого синода сохранились во фрагментах, о нем известно из подробного рассказа в «Житии Игнатия» (PG 105, col. 517) (см.: Dvornik F. The Photian Schism. P. 70 ff.; Beck H.-G. Geschichte... S. 100 ff.).
[Закрыть]. Темная ночь настала тогда для иереев, подобной которой никогда не было на земле. А что еще обрушил на всех иереев, как вседневно подвергал их заключению, изгнанию и жесточайшим наказаниям, дабы заставить их примириться с Фотием, об этом непрестанно вопиют многие книги и все века.
33. Потом набег росов (это скифское племя, необузданное и жестокое), которые опустошили ромейские земли, сам Понт Евксинский предали огню и оцепили город (Михаил в то время воевал с исмаилитами[87]87
Речь идет о первом зафиксированном источниками нападении русских на Константинополь, начавшемся 18 июня 860 г. Русские на 200 кораблях вошли в Босфор, ограбили предместья Константинополя, напали на Принцевы острова и осадили город. Константинополь оказался в отчаянном положении. Как об этом сообщает и наш автор, Фотий в св. Софии речами пытался ободрить павших духом защитников. Одна из этих речей дошла до нашего времени. Неожиданно по неясным причинам в начале 861 г. русские сняли осаду и удалились. Это событие – предмет другой дошедшей до нас речи Фотия. Подробно об этих событиях см.: Vasiliev A. The Russian Attack on Constantinople in 860. Massachusetts, 1946; Левченко М. Очерки русско-византийских отношений. М., 1956. С. 42 и след.; Tinnefeld F. Der furchtbare Blitzschlag aus dem fernsten Norden. Der Angriff der Rhos im Jahr 860. Das Ereignis, seine Vorgeschichte und historische Bedeutung. Les Pays du Nord et Byzance. Uppsale, 1981.
[Закрыть]). Впрочем, насытившись гневом Божиим, они вернулись домой – правивший тогда церковью Фотий молил Бога об этом – а вскоре прибыло от них посольство в царственный город, прося приобщить их Божьему крещению. Что и произошло[88]88
Сообщение о посольстве русских (каких?) и их крещении вскоре после 860 г. достаточно неопределенно. В связь с ним можно поставить лишь сообщение Фотия в послании 867 г. о том, что племя росов приняло христианство (PG 102. col. 736—737). См.: Левченко М. Очерки... С. 60 и след.; Vlasto A. The Entry of the Slavs into Christendom. P. 244.
[Закрыть].
34. И их набег опустошал, и критский флот в составе до двадцати кумвариев, семи галей и нескольких сатур[89]89
Галеи – легкие и быстрые суда византийского флота (см.: Eickhoff Е. Seekrieg... S. 137). Сатуры (правильнее сактуры) и кумварии – византийские обозначения арабских судов. Кумварии – длинные боевые корабли, сактуры – большие плоскодонные суда, служившие для перевозки людей и грузов (см.: Christides Т. The Conquest... Р. 66; ср.: Сериков Н. Византия и арабы; новые исследования // ВВ. 1987. Т. 48. С. 181).
[Закрыть] вышел в море, грабил и разбойничал, то плавая вокруг Кикладских островов, то вплоть до всего приконисского побережья. Да и непрерывные землетрясения все омрачали и рушили наземь. Один раз, в день, когда празднуется вознесенье Спасителя и Господа нашего, они сравняли с землей обращенную к северу треть Эксакиония[90]90
Эксакионий – район Константинополя между стенами Константина и Феодосия (см.: Janin R. Constantinople... Р. 327 suiv.).
[Закрыть], прекрасные храмы и роскошные дома, в другой раз сотрясли статуи: Нику, водруженную на Золотых воротах города, и те, что прочно стояли у Святой Анны в Девтере[91]91
О точном местоположении района Девтер (досл. «второй») нет согласия между исследователями. О церкви св. Анны см.: Janin R. La Geographie... Т. 3. Р. 39 suiv. О землетрясениях, случившихся в описываемое время, имеется немало сообщений византийских авторов. Одно из них продолжалось сорок дней (август—сентябрь 862 г.) (PG 105, col. 525), другое, более позднее, Никита Пафлагонец называет «самым страшным из всех когда-либо случавшихся» (PG 105, col. 529).
[Закрыть]. Увидев ее поверженной, Лев Математик [85] сказал, что это грозит падением второго человека после царя[92]92
Явный намек на судьбу кесаря Варды, см. с. 88 сл.
[Закрыть]. Было бы долго перечислять исчезновение рек и источников и прочие бедствия, случившиеся в Исаврии и во всех землях. Царь, однако, всем этим пренебрегал и целиком был занят конными состязаниями у храма святого Мамы, сооруженного на Евксине[93]93
Помимо главного ипподрома у Большого дворца в Константинополе существовали и «малые» ипподромы. Один из них был расположен возле церкви св. Мамы (см.: Janin R. Constantinople... Р. 189).
[Закрыть].
35. Как-то раз – сообщу, однако, сначала о способе, каким с помощью огней в кратчайшее время передавали и сообщали царю о походе на нас сарацин. Вблизи киликийского Тарса находится крепость под названием Лул. Ее стража, как только замечает набег, дает знать расположившимся на холме Аргей, а те в свою очередь находящимся на Исаме, а они – тем, кто в Эгиле, последние же – тем, кто на холме Мамы. За ним следует Кириз, потом Мокил, а дальше холм святого Авксентия мгновенно дает знать о случившемся предназначенным для этого служителям на террасе Фароса в Большом дворце[94]94
Фарос – собственно маяк, находившийся невдалеке от Большого дворца (см.: Janin R. Constantinople... Р. 376). Речь идет о знаменитом «оптическом телеграфе», возможно, изобретенном Львом Математиком. Этот «телеграф», согласно описаниям византийских авторов, представлял собой цепь из десяти пунктов, где в случае необходимости зажигался огонь, видный с соседнего пункта. Огонь, зажигавшийся в крайней точке на юго-восточной границе империи в крепости Лул, за один-два часа «доходил» до Константинополя. На краях цепи были установлены тщательно синхронизированные часы. В зависимости от того, в какое время зажигался сигнал, он мог означать разные вещи: нападение арабов, объявление войны и т. д. (см. подробно: Pattenden P. The Byzantine Early Warning System // Byz. 1983. Vol. 53. P. 258 suiv; Aschoff V. Ueber den byzantinischen Feuertelegraphen und Leon den Mathematiker // Deutsches Museum. Abhandlungen und Berichte. 1980. Bd 48. S. 5 ff.).
[Закрыть]. Так вот, как-то раз собрался Михаил вступить в состязание у упомянутого уже храма мученика Мамы, уже подан был знак к ристанию, и когда вечером папий сообщил, что огонь на Фаросе извещает о набеге племен, от мысли, как бы из-за этой вести зрители не пропустили его выезда, Михаил пришел в такое раздражение и ужас, какой можно ожидать лишь от человека, страшащегося за свою душу и озабоченного тем, как отразить врага. Так он выступил и при этом не испытал никакого стыда. А чтоб ни один из его заездов не выпадал и чтобы никакое печальное известие не могло расхолодить зрителей, он не велел зажигать ближайших огней, а все такие вести замалчивать и предавать полному забвению.
36. И еще, чтобы показать его невежество и безумие: стоял как-то Михаил на колеснице, вот-вот готовый оторваться от барьера (он выступал за голубых, за зеленых – логофет Константин, отец Фомы, патрикия и бывшего логофета дрома, за белых – Хила, за красных – Крас. Не оставались без дела ни протасикрит, ни протонотарий дрома, но первый был комбинографом[95]95
Комбинограф – слово, насколько нам известно, встречается только в данном месте. Дюканж полагает, что речь идет о писцах, которые фиксировали имена возниц и масти коней, выступающих в состязании (см.: Ducange. Glossarium...).
[Закрыть] голубых, второй – зеленых), и вот, когда стояли они уже на колесницах, облаченные в платье возничьих, пришла весть, что неудержимо движется Амр, что разоряет он Фракисий, приближается к Малатине и грозят нам ни с чем не сравнимые беды, и, когда опечаленный этим протонотарий сообщил об ответе доместика схол и из своих рук показал его письмо, царь сказал: «Что за наглость заговаривать со мной о таких вещах во время столь важного состязания, нет у меня другой заботы, только бы оттеснить среднюю колесницу на левый край. В этом только и состязаюсь».
37. Но нельзя думать, что лишь одной этой страстью, или если угодно страданием, был охвачен Михаил, а других, еще более несообразных, был лишен. Стремясь к благообразию неблагообразными средствами, он выходил за пределы приличия, а царской чести в особенности. Как-то раз встретилась ему по дороге женщина, у которой был восприемником сына, она шла из бани с кувшином в руках. Соскочив с коня, царь отослал в находившийся там дворец синклитиков из своей свиты, а сам вместе с отвратительной и мерзкой своей компанией отправился за женщиной, причем взял кувшин из ее рук и сказал: «Давай, не робей, женщина, веди меня [86] к себе домой, хочется мне попробовать хлеба из отрубей и молодого сыра» (должно привести его слова). От этой необычной сцены женщина онемела И не знала, что ей делать, ибо не было у нее ни стола, ни что на него положить. Однако Михаил в мгновенье ока обернулся, выхватил у нее еще мокрое из бани полотенце, постелил его вместо тонкого полотна, которое кладут на стол, отнял у нее ключи и сам был всем: и царем, и столоустроителем, и поваром, и пирующим. Он вытащил все содержимое из кладовки этой бедной женщины, угощался и трапезничал вместе с ней в подражание Христу, Богу нашему[96]96
Этот странный эпизод встречи с женщиной, вероятно, является вариацией какой-то мимической сцены (подробно см. статью, с. 251 сл.).
[Закрыть]. Потом же от нее отправился пешком во дворец, ругая своих предшественников царей за великую глупость, наглость и спесь. Если б только услышали они его болтовню, ответили бы так: «Не тебе, преданному роскоши и играм, ругать нас за спесь, лучше бы тебе на войне отличиться, терпеть там нужду, а стол и привязанность делить с воинами, а не с торговками и блудницами». Все это возбудило ненависть к Михаилу и навлекло на него Божий гнев.
38. Но что всего хуже, была у него компания, все сатиры, гнусные и разнузданные сквернословы, которых вполне можно было бы назвать вакховыми тиасотами[97]97
Тиасот – участник религиозной процессии бога вина и веселия Вакха, всегда появлявшегося в сопровождении пьяной и разгульной компании сатиров, силенов и менад.
[Закрыть]. Этих людей чтил он и уважал и, унижая божественное, облачал их в золототканные священнические одежды, преступно и святотатственно принуждал их к исполнению священных обрядов, их предводителя – Грила именем – называл патриархом, а одиннадцать остальных – митрополитами самых значительных и сиятельных престолов. И считал Михаил, что ему царство не в радость, если сам не будет в этой компании, и потому назначил и именовал себя митрополитом Колонии. [87] А когда надо было петь и совершать таинства, они исполняли гимны под кифары, а на слова иереев иногда в подражание службе отвечали тихо и ясно, а иногда пронзительными и развязными выкриками. Золоченые же сосуды, жемчугом унизанные, они наполняли горчицей и перцем и передавали вкусить желающим, и таким способом издевались над непорочным таинством[98]98
Т. е. обрядом причастия.
[Закрыть]. Сей Грил, восседая на осле, совершал торжественные выходы и красовался в окружении своего дионисова сборища. И как-то случилось ему встретиться с блаженным патриархом Игнатием, шествовавшим во главе святого клира с церковными молениями. Как увидел его Грил, обрадовался такому случаю, начал свое бряцание, подобрал плащ, вместе с сообщниками своими ударил посильней по струнам и обрушил брань и сквернословие на этих непорочных[99]99
Можно думать, что описанные процессии – не только злонамеренная выдумка враждебного Михаилу хрониста. О бесчинствах и святотатстве царя сообщается и в других источниках, в частности, в «Житии Игнатия». Они осуждаются также в XVI каноне собора 869/870 гг. (см. статью, с. 255 сл.).
[Закрыть].
39. И Феодору, свою мать, еще при жизни ее, когда пребывала она во дворце, позвал царь получить от него благословение, изобразив так, будто он и есть блаженный Игнатий. Когда же эта святая женщина в благочестии и страхе Божием пришла и распростерлась на полу, прося помолиться за нее (ловко спрятав бороду, Грил до поры до времени скрывал, кто он такой), тот испустил зловонный грохот и безобразные речи, что и навлекло на него проклятия Феодоры и прочих благочестивых людей. Пророча, предрекла она Михаилу, что оставит его провидение и рука Божия. И не дано было мужу, от прямого пути отклонившемуся и добродетель отвергшему, вернуться на дорогу блаженства. Виновники же и изобретатели этих безобразий не отдалили, а напротив, приблизили к себе несчастья. Прежде всего навлек их на себя Варда, а еще до него каниклий Феоктист, то ли потому, что, когда все единодушно благоволили Михаилу, они, как опекуны, даже и не пытались отвратить его от такого рода занятий, а, может быть, потому что один удерживал, а другой из-за распри с ним был настроен иначе и не только не удерживал Михаила, но скорее поощрял его; такие вещи мы наблюдали и в наше время. Как бы то ни было они навлекли на себя беду, Феоктист, как уже говорилось, был зарублен[100]100
См. с. 75.
[Закрыть], и в начинаниях своих не имел успеха. Ведь его не раз назначали командовать войском, и не раз выступал он против разных врагов, но никогда, ни теперь, ни раньше не возвращался с победой или одержав верх над врагом, но всегда терпел поражение и обрекал на гибель свое войско. Не знаю, то ли не хватало ему ума-разума, и не опытен он был в ратном деле, поскольку никогда ему не учился; может быть, по причине, которая выше нас, а может быть, и по только что упомянутой. И когда случились два солнечных затмения, он, назначенный стратигом против авасгов, вкусил по несчастию гнева Божия: попавшие в кораблекрушение несчастным образом лишились жизни, а шедшие по суше разделили их злую судьбу. Таким образом погибло это войско[101]101
Датировка этого неудавшегося похода в Авасгию целиком зависит от определения времени следующего рассказанного эпизода – похода на Крит (см. след. прим.), случившегося, по словам нашего автора, вскоре после этой экспедиции. Указания на два солнечных затмения слишком неопределенны для датировки. «Подряд» два солнечных затмения происходили 5 мая 840 и 18 октября 841 гг., а также 3 марта и 17 сентября 852 г. (см.: Grumel V. La Chronologie... Paris, 1958. Р. 463).
[Закрыть]. Вскоре он снова дерзко ввязался в войну и потерял более сорока тысяч воинов. И опять двинулся он в поход на критских арабов и вернулся ни с чем, при этом оставил там немало своих людей, ибо неожиданно пустился в бегство и покинул остров[102]102
По мнению А. Васильева (Васильев А. Византия и арабы. Т. 1. С. 154), речь идет об экспедиции Фооктиста 843 г. В его войске, подошедшем к острову, распространился тогда слух, что в Константинополе возвели на престол нового императора и флот возвратился на родину. Однако наш автор рассказывает об этой (как и предыдущей) кампании как о каре Феоктисту за бесчинства, которым он обучил своего воспитанника Михаила. Но в 843 г. Михаилу было всего 5 лет, и он явно не мог совершить тех безобразий, которые ему приписывали. Не исключено, конечно, что Продолжатель Феофана, придавая поучительный характер своему повествованию, вовсе не считается с хронологией.
[Закрыть]. Такое было с ним раньше.
40. Ныне же ясные знамения, восходы комет, сновидения открывали Варде грядущие беды, и происходило это не само собой, не по неосмысленному движению, а провидением того, кто искал не смерти, а обращения [88] грешника. Увидал он во сне, как идет с Михаилом в процессии и всенародном празднестве к Божьему святилищу, коему София название, а как приблизились и вошли в храм, явились в белых одеждах числом двое, вида ангельского. А как прошли дальше, ничего другого не увидели, только старца, восседающего на троне (поняли, что это Петр – главный апостол), и распростертого у его ног блаженного Игнатия, просящего возмездия за беды, кои претерпел. Петр же, как бы сострадая ему, сказал, что воздается вскоре, вручил одному из стоящих рядом (двое явились ему в златотканных одеждах) короткий кинжал и сказал: «Изруби на части богопротивного (так назвал он кесаря) с левого бока, а другого нечестивца (так он именовал царя) порази в правый и обреки той же казни». И кончилось сновидение, и не сном оно было, а явью.
41. Варда, снарядившись вместе со всем войском и Михаилом в поход на критян, вошел со светильниками в храм пресвятой госпожи нашей Богородицы, именуемый Одиги[103]103
О церкви и монастыре Одиги (των οδηγων) см.: Janin R. La Geographie... Т. 3. Р. 208. Это, видимо, первое упоминание знаменитой Богоматери-Одигитрии.
[Закрыть]. Когда он приблизился к алтарю, с его плеч соскользнул плащ, предзнаменовав новые беды. Да и сам он за день до того, как покинуть город, то ли просто так, то ли в предчувствии грядущего собрал друзей и, угощая их, увещевал не забывать их дружбы, и, словно уже расставаясь с жизнью, завещал свое имущество. И конец должен был наступить. Когда двинулись они на Крит и в феме Фракисиев достигли Кип (так называлось это место), их слуги в рвении и усердии поспешили разбить палатки. Но то ли по умыслу, то ли просто по неведению, шатер Михаила они разбили на месте низком и ровном, а кесаря – на холме и возвышенности. Словно нежданной удачей, воспользовались этим враги кесаря, принявшиеся поносить его перед Михаилом, винить в случившемся и затевать козни. Однако превосходящая сила кесаря удерживала их и остужала пыл. Ведь доместик схол Антигон как сын больше подчинялся ему, нежели царю, да и другие стратиги, в том числе и логофет дрома Симватий, его зять по дочери, без сомнений должен был быть на его стороне. Но его тайно переманили, и именно он был предназначен убить кесаря. И вот, когда составлен был заговор, засада устроена и исполнители стояли наготове, никому иному как Симватию поручили подать сигнал к действию. Прочитав их донесения, Симватий вышел, осенил крестом чело и этим дал знак. Но, поскольку прямо перед ними стоял отряд кесаря, возникли нерешительность и замешательство, и Михаил, в страхе, как бы дело не раскрылось и меч не обнажился против него самого, начал через одного верного человека ободрять мужей и обещаниями титулов и благ вселять в них храбрость. И может миновала бы опасность и избежал кесарь смерти, ибо сковал их страх и лишило сил малодушие, но царь через посланца известил Василия (он был паракимоменом[104]104
Т. е. будущему императору Василию I.
[Закрыть]) о том, что время не ждет, что сам он уже отчаялся выжить, и тем подвиг его на убийство. Услышал эту весть Василий, испугался за царя и принялся убеждать воинов отринуть страх, произнося: «Где ты, мужественная и отважная душа!» Этим он сразу окрылил воинов и побудил их вступить в схватку. Как увидел Варда воинов с мечами, испугался, распознал смерть и бросился царю в ноги. Но уж нельзя было избежать смерти. Его тотчас оттащили и растерзали на куски. Случилось же это в апреле месяце, двадцать первого числа, четырнадцатого [89] индикта[105]105
Т. е. 21 апреля 866 г.
[Закрыть]. Они накололи на копье детородный член Варды, выставили его напоказ и принялись ликовать. Поднялась такая суматоха и беспорядок, что уже и самому Михаилу приходилось опасаться за свою жизнь. Но друнгарий виглы (это был Константин[106]106
Речь идет об уже упоминавшемся Константине Армянине.
[Закрыть]) прорвавшись в середину, унял сей великий шум, воздал царю славословия и двинул строй воинов против смутьянов. Так ушел из жизни Варда, так расстроился поход против критян, царь же вернулся в Византий[107]107
Согласно Продолжателю Георгия Монаха (Georg. Cont., p. 829.2 сл.), сам поход на Крит планировался Василием и Симватием с целью убийства Варды, осуществить которое они в Константинополе не имели возможности. Стремясь обелить Василия, наш автор до минимума сводит его роль в убийстве кесаря Варды, Генесий в параллельном сообщении имени Василия не упоминает вовсе. Между тем, согласно Продолжателю Георгия Монаха (Georg. Cont. 831.6 сл.), Василий собственноручно убил Варду.
[Закрыть].
42. И другой знак явился Варде за два или три дня до этого. Феодора, то ли боговдохновенная, то ли узнав от кого о готовящемся, загадочно послала ему роскошное платье с золотом вышитыми куропатками, которое, однако, по росту ему не годилось и было много короче. То, что вышиты были не какие другие птицы, а куропатки, и что платье было короткое, предвещало, что падет он жертвой коварства раньше положенного.
43. Итак, царь вернулся, и поскольку сына у него не было, усыновил Василия, пожаловав ему сан магистра. Шло время, править государством Михаил был неспособен, сознавал свою простоту, к тому же стало известно, что из-за плохого ведения дел готовится возмущение и бунт сената, поэтому он возлагает на голову Василия вожделенную корону и в день праздника пятидесятницы, в месяце мае, двадцать шестого числа, четырнадцатого индикта провозглашает и представляет его царем в Великой церкви Божьей мудрости[108]108
Подробно об этой церемонии (26 мая 866 г.) сообщается у Продолжателя Георгия Монаха (Georg. Cont. 832.2 сл.).
[Закрыть]. Кто этот Василий и как стал известен царю, расскажет посвященная ему история. Теперь же, удостоившись царского величия, он принялся за государственные дела, устранился от ежедневных ристаний и состязаний, а также от гнусностей гнуснейшего патриарха Грила, коими безмерно наслаждался Михаил.
44. Как говорится, все приедается, и гнусное и естественное, лучший тому учитель – опыт. Однако Михаилу, тогдашнему властителю, как утверждают, не приедались ни ристалища, ни пьянство, ни гнусности. Василий пытался было ему помешать, отвлечь от подобных занятий, увещевал царя, выставлял и рисовал его взору ненависть граждан, проклятия иереев, возмущение синклита, но лишь навлек на себя зависть и прослыл приемный сын не другом ему, а ненавистным врагом. Вот почему приблизил вскоре Михаил одного человека, в то время гребца царского дромона[109]109
Дромон – распространенный тип византийского боевого корабля (см.: Eickhoff Е. Seekrieg... S. 136).
[Закрыть] (звали его Василикин и был он братом того самого Капногена, что вторично получил сан эпарха), одел его в пурпур, водрузил на голову диадему, обул в башмаки – знак царской власти, вывел за руку к синклиту и сказал, что давно следовало мне представить этого мужа в столь сиятельном уборе:
И лучше бы мне его сделать царем вместо Василия. Раскаялся я, что его поставил на царство[111]111
Иначе об этом эпизоде рассказывается у Продолжателя Георгия Монаха (835.10 сл., ср. Ps.-Sym. 682.19 сл.). После победы Михаила на ристаниях был устроен царский обед, на котором в присутствии Евдокии Ингерины и Василия патрикий Василискиан (так автор именует этого человека) принялся расхваливать искусство царя. Тот же, несмотря на упреки Евдокии и Василия, велел обуть Василискиана в царские сапожки и объявил о решении провозгласить его царем.
[Закрыть]. Таково начало его падения. Эти речи, дойдя до слушателей, ввергли всех в изумление и великое оцепенение, ибо будто мифических гигантов чуть ли не ежедневно порождал он на свет «посеянных» царей[112]112
Намек на подвиг мифологического Ясона, посеявшего зубы дракона, из которых выросли воины, перебитые затем Ясоном.
[Закрыть]. Возросла и, словно пламя, еще сильней загорелась с тех пор ненависть к Василию, а пищей и причиной ее было, что не желал он [90] вместе с ними предаться погибели и разделить их разнузданные удовольствия. Михаил же от пьянства и вина нередко впадал в такое безумие, что в тот момент велел творить всякие ужасы и хуже ужасов: приказывал одному отрубить уши, другому – нос, третьему – голову. Если бы не находились такие, кто из жалости оставлял без внимания приказы и откладывал исполнения на завтра в надежде на их отмену и раскаяние Михаила (а оно обычно наступало), никого бы уже не осталось в живых из царского окружения. Едва не погиб сам Василий, не раз становившийся игрушкой в хмельном застолье царя. Он, однако, терпел и ждал, надеясь, что рано или поздно посетит раскаяние этого человека. Но ни в каком случае не мог царь, согнутый, словно колесничное колесо еще в детском возрасте, снова начать двигаться прямой дорогой. И вот составили против Василия заговор посерьезнее: на охоте один из оруженосцев должен был метнуть копье, по видимости в зверя, а на деле в Василия. Это поведал и подтвердил в смертный свой час человек, получивший приказ и пустивший копье. Да он и метнул копье согласно приказу, но промахнулся. Так был спасен поправшим смерть Богом от близкой смерти Василий. Все это стало известным и отточило меч на царя. И вот дабы не был заколот Василий, как незадолго до того кесарь, а еще раньше Феоктист, то ли по решению синклита, то ли по воле друзей Василия (и им грозила такая же смерть), закалывают Михаила царские стражники во дворце святого великомученика Мамы в сентябре месяце, двадцать четвертого числа, первого индикта, года 6376, в третьем часу ночи[113]113
Михаил III был убит 24 сентября 867 г. во дворце св. Мамы, рядом с которым располагался ипподром, где царь так любил участвовать в конных ристаниях. Как и в других случаях, наш автор стремится преуменьшить неблаговидную роль Василия в преступлении. Согласно хроникам «семьи Симеона Логофета», Василий Михаила собственноручно не убивал, однако сделали это не «царские стражники», а ближайшие друзья Василия, многие из которых, принимали участие и в убийстве кесаря Варды (см.: Leo Gram. 250.10 сл.; Georg. Cont. 836.14 сл.; Ps-Sym. 684.11 сл.).
[Закрыть]. Процарствовал он вместе со своей матерью Феодорой четырнадцать лет, а единолично – одиннадцать, а позже совместно с Василием один год и три месяца.
45. То, о чем говорилось выше, – игры и зрелища. Надо, однако, вспомнить и о похвальном. Утварь, подаренная им славному храму Божьей мудрости, выполнена с тщанием и усердием и достойна похвалы. Ибо ни одна вещь из древних и святых сокровищ и тех, которые искусно создавались в храмах за то время, что существуют люди, не сравнится по величине с блюдом, и нет в этих вещах такой красоты и изящества, хотя и собрано там все красивое и ценное. Да и кубок вполне соответствовал блюду. Не уступает им и изготовленный для освещения круг (его называют поликандилом[114]114
Поликандил – светильник из нескольких лампад.
[Закрыть]), он весь из золота, весит шестьдесят литр, намного превосходит остальные, и ему отдают первенство и почет.
