Текст книги "Маморитаи (СИ)"

Автор книги: Posok Pok

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

– Слишком рано. Не готова, – с досадой шепчет она скрипящим голосом, выпрямляясь.

Изуна поспешила нажать на кнопку, надёжно спрятанную в щели между оконной рамой и стеной. Со скрипом петель тайная комната обнажила захламлённый вид перед незваным гостем, не обратившим внимания ни на один свиток, за исключением двух: миссия с жирной, кричащей печатью и обычной техникой S ранга, принадлежащей Второму Хокаге, а позднее Четвёртому.

Пока пространство не перенеслось на следующее воспоминание, Итачи случайно замечает брошенную небрежно записку с кривым почерком: Прости, Курои…

Следующие воспоминания мелькнули коротко, смазано, практически невнятно. Вспышкой пронеслись беспорядки на улицах Конохи, вызванные обнародованием миссии по уничтожению клана Учиха, спровоцировавшее более глубокое расследование в сторону Данзо и Корня в частности.

В преддверии экзамена на чунина Шимура испаряется из деревни – ни один патруль не находит его, будто сквозь землю провалился.

Изуна оборвала всё общение с Саске, мало контактировала с командой и занималась исключительно тренировками до третьего этапа. Случайное убийство сокомандника отозвалось гримасой ужаса на её лице – Итачи заметил это кристально ясно – однако вскоре какие-либо эмоции отключились по желанию хозяйки.

Нападение Орочимару. Побег Изуны из деревни, следовавшая за ней погоня, долгое путешествие через леса Страны Огня, степи, болота и луга Страны Рисовых Полей. Беспрерывный бег не заканчивается. Ей приходиться менять маршрут – Какаши с командой умело настигают беглянку, которой чудом удаётся временно оторваться, потеряться в заснеженных горах Страны Мороза. Она вдоль и поперек облазила всколотые не прекращающимися буранами хребты. Её лихорадит, температура то обжигает внутренние органы, то промораживает до костей, по началу желудок скручивает голодом, он болит и ноет, но и эти чувства деревенеют, стачивают волю Изуны.

Она не знает удалось ли окончательно сбить след. Не понимает гонится ли команда из Конохи или все усилия увенчались успехом, а она зря продолжает терзаться беспокойством.

Изуна теряет способность мыслить. Контроль над чакрой ослабевает и она проваливается под снег, тонет в нём, как в океане, без сил к сопротивлению. Вокруг стонет вьюга, над головой соревнуются в жестокости ледяные ветра и ни единой души на ближайшие сто километров. Изуна Учиха Одна перед ликом смерти.

Новая вспышка удержала Итачи надёжнее хватки Соры. Обманчивое облегчение сдавило сердце.

Изуна чудом жива, сидит у костра, не обращает внимание на периодический вой северных волков, словно навесная скала, сбрасывающая шматы снега, как линяющий змей, надёжнее любой ограды и створок тёплого дома.

Треск поленьев разбавляло неуютное безмолвие. Изуна хлопнула в ладоши и рядом сквозь белый дым проглядываются черты небольшого котелка, распечатывавшегося из печати на одежде.

– Что дальше? – ночные тени лоскутами сошли с внезапно появившегося мужчины, одетого в тёплый чёрный плащ. Его хриплый голос ничуть не поколебал набирающую в котелок снег Изуну.

Полупрозрачный пар вздохом вышел изо рта девушки. Для Итачи не укрылась истощенность сестры долгим бегом, как голод, отпечатавшийся на впавших скулах, и это приносило практически ни с чем не соизмеримую боль. Ведь он прекрасно понимает почему она обрекает себя на долгие годы скитаний и лишений.

Обито не садится рядом, не подходит ближе, будто горящий вопреки неумолимому ветру огонь костра способен стереть его малейшим всполохом жалящих искр. Словно он создан из тонкого льда, а не из плоти.

Изуна решилась ответить только когда смогла вдохнуть ароматный травяной запах из металлической кружки и отпить согревающий напиток. Итачи показалось, что обледеневшие губы сестры впервые за несколько просмотренных воспоминаний сложились в слабую, никому не адресованную улыбку.

– «Что дальше»…Для тебя ничего не поменяется, Обито, – шептала она настолько неслышно, что Обито пришлось склониться – А мне…мне нужен Данзо.

– Глупая девчонка, – он сложил руки на груди, выпрямился – Ты не выловишь его без моей помощи. Не победишь и не сможешь забрать глаза соклановцев. Ты слаба.

Изуна красноречиво промолчала, сделала маленький глоток чая и наконец, с прищуром посмотрела на собеседника, вскинув голову. Алые всполохи дерзко сияли в чёрной радужке девушки, точно танцующие в непроглядном мраке бабочки у единственного источника света.

В единственном отверстии для глаза мелькнул шаринган. Обито толкнул Изуну двумя пальцами в лоб, как неразумное дитя.

– Дура. Ты знаешь где меня искать.

…И скоропостижно исчез пока набирающая силу вьюга сметала малейшие следы его существования, а ночь заботливо стирала мелькающий силуэт.

***

– Как ты его поймала?

Итачи непроизвольно резко обернулся, неприятно дёрнув руку Соры. Шаринган позволил сквозь молочную плёнку воспоминаний чётче разглядеть знакомые виды глубин убежища, несмотря на едва разбавляемую факелами темноту.

Обработанный дотоном голый камень впитывал малейшее тепло окружающего пустынного пространства. По кругу возвышалось девять столбов в соответствии с количеством основных членов Акацуки, будто ожидая образования их проекций, а в центре нависал над всеми тревожный эшафот для пойманных джинчурики. В последний раз, когда Итачи находился здесь, его участь висела на волоске между смертью и жизнью. Ему казалось, что Пейн давно принял решение устранить шпиона, однако по какой-то причине в тот день он воздержался и приказал в одиночку устранить Изуну.

Тогда Итачи не мог знать что послужило причиной неестественного милосердия. Сейчас он догадывался.

В воспоминании место Итачи занимала сидящая на корточках повзрослевшая Изуна. Не её проекция. Она бесстрастно смотрела активированным Мангёко на одетого в плащ Акацуки Обито.

– Данзо старый глупец, считающий себя умнее «наивного подростка» – с возрастом прежний тихий голос приобрел хрипящие нотки – Он достойно прячется, но я умею быть настойчивой. Пару лет – смешная цифра для его поимки…

– Ты не отрезала его руку.

Даже сквозь маску, недовольство Обито было очевидным для внимательно наблюдавшего Итачи.

Сиплый смешок почти неслышен. Изуна поднялась, раскрыла шуршащую ткань чёрной накидки, где кровью словно вышита фуин запечатывания. Изящные росчерки напоминали картину художника, не отображая и десятой части хранимого в себе могущества.

Она не отрезала руку, но шаринганы извлекла.

– Замену сделать проблематично, но не невозможно. Я же говорила, что справлюсь самостоятельно.

Изуна слабо улыбнулась, надрывно кашлянула в кулак, разрывая сухую тишину вызывающим дрожь харканьем, вонзающимся в грудную клетку Итачи тонкими, длинными иглами. Он не мог успокоить то уничтожительное биение сердца, что отдавалось в ушах вслед каждому ужасающему кашлю сестры. Проигнорировав успокаивающее сжатие ладони, Итачи, несмотря на протесты Соры, подошёл к Изуне на расстояние двух шагов. Это позволило разглядеть нездоровую бледность девушки, услышать профессионально контролируемое надрывное дыхание…

– Ты успела воспользоваться Мангёко, – утвердительно сказал Обито. Единственный глаз мигнул алым, томоэ отразили тусклые блики огня факелов – Чёрный Целитель упоминал не однократную операцию по пересадке глазных яблок. Ты?

Изуна рассмеялась, наиграно, холодно, как сошедший с ума безумец. Это провоцировало дрожь, нервировало скрестившего руки на груди Обито.

Итачи лишь поджал губы.

– Будущее требует контроля. Одно изменение угрожает разрушить все планы и та картина, которую я стала воплощать… Я не позволю ей остаться в переплетении несбывшихся вариантов.

– …Двуххвостый захвачен. Шестихвостый и Семихвостый извлечены. У Зецу возникают неудобные вопросы.

– Знаю, – после недолгого молчания Изуна сплюнула сгусток в вытащенную из грудного кармана тряпку.

Обито неожиданно прыгнул, смазанным пятном преодолел разделяющее их расстояние, мазнув запахом книжной пыли по рецепторам. Он из тех, кто проводит большую часть времени в библиотеке? От несоответствия ожиданий с действительностью Итачи нахмурился.

Приказной тон, не терпящий споров дозвался до молчаливой, но цепко наблюдающей за собеседником Изуны.

– Время на игры вышло. Я не могу больше ждать!

– …Придется поспешить, – в прежде равнодушном голосе прорезалось раздражение – Надеюсь ты поможешь мне, Обито.

Он непонимающе хмыкнул, но уже более спокойно проследил за тем, как Изуна складывает пару печатей и хлопает по земле. Спонтанный порыв ветра юлой закружил между двумя Учиха, из плотного дыма вспорхнул белоснежный орёл. Он приземлился на подставленное предплечье хозяйки, благосклонно позволяя себя чесать.

– Он принесет мою просьбу не позднее, чем через два дня. Надеюсь, за это время ты отвадишь Пейна от Итачи и дождёшься письма.

Обито без слов развернулся, начиная исчезать в воронке, но напоследок услышал уверенное заявление Изуны:

– Я исполню твою волю, – уже в пустоту она продолжила – Ты не пожалеешь…

***

Вновь телепортация в следующее воспоминание, где они – незримые призраки, оказавшаяся на этот раз в искусственно созданной комнате внутри пещеры, со стен жутко давили поддавшаяся плесени стены, мерцающие потусторонним изумрудом. Вокруг сгущалась стискивающая трахею ки двух сильных шиноби, воздух трещал над головами Изуны и улыбающегося Орочимару, ощутимо кусая то склизкими змееобразными всполохами, то смертельным холодом промораживали до костей.

Мерзкую, липкую, могильную тишину срывали скворчащие, палящие копотью языки пламени кострищ, стоящих по бокам от изуродованной временем, пострадавшей от людской забывчивости монументальной статуи Бога Смерти. Посеревший мрамор изгваздан чем-то вязким, клочки грязи с мхом были почти незаметны в полутьме, торчащие из трещин, струящихся по мешковатому одеянию Шинигами. От сгнивающего отполированного деревянного ствола, к которому со спины был прикован Бог Смерти, шёл характерный кислый запах, пока проростающие из него ветвистые прутья лозой змеятся по потолку, заглядывая в самые тёмные недосягаемые углы и сколы.

– Интере~сно, Изуна-чан, – прошипел Орочимару, щуря сверкающие от бликов пламени глаза – Воскресить четырех Хокаге в разгар войны. Любопытное требование.

– Ты не пострадаешь.

Змей сложил руки в рукава хаори, склонил голову в не скрытом интересе.

– Не делаю бесплатных одолжений. Это невыгодно, милая Изуна-чан.

– Я усовершенствовала технику смены тела, – непоколебимо ответила она, но не добившись никакой реакции слегка нахмурилась – Это слишком высокая плата за Саске. Не наглей, Орочимару.

– Ху~Ху~…Саске-кун – это отдельный, уже решенный договор. Ты так не думаешь?

Изуна не выглядела удивлённой намерением Орочимару выбить из неё нечто полезнее и весомее, чем уже было предоставлено. Она повернулась к статуе Шинигами, долгое время о чём-то в спокойном молчании раздумывая, словно мысленно советуясь с бездушным алтарём. Пламя мигнуло, игриво вырисовывало выразительные фигуры своими грациозными языками, случайно или нет, напоминая иероглифы.

– Эдо Тенсей смертельный риск, я понимаю. Поэтому, не стану с тобой спорить и дам последний подарок, – Изуна кинула ловко поймавшему Орочимару толстый свернутый свиток.

Он мгновенно раскрыл его, отчего длинный конец с шелестом ударился о пол. С каждой секундой прочтения глаза старого шиноби расширялись, а по виску скатилась взволнованная капля пота. Орочимару в неверии поднял взгляд на так и не оторвавшую внимание от Шинигами Изуну.

– Ты жаждешь вечной жизни, – от звука её голоса, полного отрешённости, пальцы, сжимаемые свиток, дрогнули, сам Орочимару с большей серьезностью прищурился – И достигнешь её слишком поздно, чтобы исправлять прежние ошибки. Старый друг и товарищ умрёт, подруга, защищающая своим бездействием на посту Хокаге, потеряет последнюю искру жизни и погаснет, завянет, как цветок без солнечного света. Учитель давно гниет в земле. У тебя больше никого не будет.

– Поэтому ты решила благородно кинуть кость псу?

Изуна повернула к нему голову. Мангёко Шаринган зловеще вспыхнул, разукрашенный едкими тенями, ласкающими её бледное лицо.

Столь лишённое эмоций выражение ни капли не тронуло Орочимару. Он лишь шире усмехнулся, не показывая ожидаемого удивления или капли настороженности.

Уточнил, сворачивая свиток:

– Зачем тебе эта старая ветвь техники?

– …Ты поймёшь, когда Хокаге встанут твёрдо на землю, – она посмотрела на свиток, вновь подняла голову на собеседника.

Вдруг пещеру разразило эхо птичьего стрёкота, а с лестницы пулей вылетел орёл. Он пролетел круг над головами собеседников, будто жаждая привлечь ещё больше внимания, и остро впился в подставленное предплечье хозяйки. Алые глаза почти с угрозой посмотрели на шипяще рассмеявшегося Орочимару.

Несколько белых перьев легко упали на пол.

– Инструкции о старой версии Эдо Тенсей получишь от него, – дополнила она, почесывая пернатого друга по голове, затем прежде чем Орочимару с кивком ступил прочь Изуна кинула ему старый протектор под излишне любопытную усмешку – Саске спуститься в храм – только тогда начнёшь воскрешение.

Долгое время Изуна простояла в одиночестве напротив Шинигами, чей лик, казалось, расширялся в оскале под вспышки льнувшего вверх огня, а пустые впадины глаз мерцали потусторонними бликами.

Воспоминание не прервалось ни через минуту, ни через две, отчего ожидавший этого Итачи покосился на Сору, что своей очевидной нервозностью указала на незапланированность продолжения отрывка.

Изуна привлекла внимание впервые после ухода Орочимару. Она села на корточки, спустила послушного орла перед собой и шептала, будто в пустоту:

– Шинигами-сама, ваша раба вскоре присоединится к вам, но до этого… Прошу, исполните…

Каркающий, леденящий кровь в жилах кашель согнул Изуну. Она дышала рвано, часто, отчаянно вытирая ступающие из глаз кровавые слёзы. Приступ не продлился долго, но она заметно побледнела, испарина выступила на лбу, а на верхней губе запекся омерзительный пузырь, шедший тонкой дорожкой из носа.

Итачи заметил ненормально посветлевшие зрачки сестры у активировавшегося Мангёко, а после и углубившаяся синяки под глазами.

Вспышка прервала воспоминание по звонкому щелчку – перенесло в следующее, не давая возможности узнать что увидела в будущем Изуна, насколько оно ужасно, если Итачи наткнулся на сидящую в позе лотоса сестру, чей вид ввергал в ужас.

Жёлтая кожа по всему телу исчерчена красными трещинами, впалые щёки алые от идущих по ним крови из приоткрытых, сильно выделяющихся на фоне болезненной худобы глаз. Когда-то чёрные, словно волокно тьмы, волосы сменили расцветку на белоснежный, нежный цвет.

Грудная клетка медленно приподнялась от глубокого вдоха.

Знакомый округлый зал с множеством фресок, однако никаких труб и цепей её не окружало. Пока что. Лишь идентично выглядевшая девушка – Сора – стояла напротив своего оригинала, кротко вложив руки перед собой.

– Что с клоном? – безразлично поинтересовалась Изуна. Её хрипящий голос эхом разбился о стены зала.

– Инсценировка прошла успешно. Клон не развеялся до отбытия отряда Конохи.

– Конкретней.

– Валун погрёб его собой, а до этого Саске нанёс смертельное ранение в область шеи. Улика затерялась на складе.

– …

Изуна не выглядела удовлетворённой докладом Соры. Она позволила себе расслабить выпрямленную до дискомфорта спину и прижала основание ладони к бледному, слепому глазу.

– Всё идёт верно. Правильно…Сора, проведём последнюю операцию сегодня же.

– Ваше тело не выдержит… – она запнулась, отвела взгляд от скривившей губы Изуны, замолкла.

– Через месяц следующий клон отметится на границе со Страной Песка, – бормотала в пустоту Изуна, не обращая никакого внимания на помрачневшую проекцию – Обито отвлёк Итачи. Они пересекутся и объединятся. Следующая встреча в пустыне…Их нужно отвлечь, чтобы клон успела завершить миссию. Месяц… Месяц…

Сора решилась вновь посмотреть на свой оригинал, до побелевших костяшек сжала кулаки.

– Вы не посмеете… Вы не можете самостоятельно влезть в это! – мелодичный голос дрожал от нескрываемых эмоций, бледные щёки краснели, а взволнованное дыхание шумно вырывалось из раскрытого от нехватки слов рта.

– А кто? Ты не обладаешь боевыми навыками и не способна покинуть пределы Лунного Зала, – криво усмехнулась Изуна, с видимым трудом поднялась на ноги – Другие клоны имеет свои роли.

– Так почему бы не сделать еще одного?

– Не один клон не способен выстоять долго против Итачи. Тем более он может заметить подмену раньше необходимого.

– Но ведь…

– На войне его голова будет забита иным, – оборвала новый поток возражений и отвернулась от Соры, хромая, пошла в сторону врат.

Ни единый окрик, пытающейся отговорить проекции не достиг её, а уже следующей вспышкой Итачи наблюдал новые и новые воспоминания.

Убийство восемнадцатой группы чунинов Конохи. Сокрытие в пустыне. Бой с ним, Саске, Шикамару и Наруто и последующее исчезновение.

Вынужденное. Итачи в то время не замечал, но сейчас прекрасно увидел насколько сложным для неё выдалось сражение. Переместившись, она упала в песок, как в желанные объятия, не способная привести дыхание в норму. Множество трещин вновь расползлись по коже, намекая об одном: тело рушится, как фарфоровая ваза. Из-за шарингана ли или из-за странного контракта с Шинигами. Либо проявившая себя болезнь, как у него.

Но трещины…

Додумать мысль помешала привычная вспышка.

На этот раз Изуна стояла во мраке одного из помещений убежища Акацуки, наполненным дымкой смерти и несколькими трупами, на которых сидел Обито. Стены испачканы кровавыми мазками, незаметными во тьме, убитые члены организации выглядели изломленными куклами с обрезанными нитями. Открытые переломы рвали кожу, кишки смешивались друг с другом в страшной кашице из вывалившихся органов, кости конечностей неестественно вывернуты, вспоротые грудные клетки напоминали неумелую карикатуру скульптора, импровизирующего из камней граната.

Лица навечно застыли в ужасной гримасе, будто ужаленные током.

Рядом высунулась зеленая голова хихикающего Зецу.

– Итачи знает~ Я всё рассказал~

Глумливый смех звучал призрачный воем посреди убитых Акацуки, достигал потолка и стен, обхватывал, несмотря на небольшую громкость, всё помещение, чем раздражил отмахнувшегося от него Обито.

– Не мельтеши.

– Ну, ну! Все хвостатые! Все хвостатые готовы! Когда же начнём?!

– …Собрание Пяти Каге состоится вскоре после возвращения отряда Шикамару в Коноху, – невозмутимо ответила Изуна, поглаживая рукоять катаны. На её лицо отбрасывал беспросветную тьму капюшон, ладони скрыты в перчатках – не было ни единого голого участка тела, позволяющего разглядеть трещины, покрывающие кожу подобно тонким шрамам, струящимся молниями от висков до пяток.

– И что?! Что дальше?! Что ты разглядела в будущем?! Всё пройдет как надо?! – с большей подозрительностью прищурился Зецу, совершая тщетную попытку разглядеть лицо Изуны.

Однако напарывался лишь на безразличный голос, потусторонним ветром окативший спину:

– Мадара воскреснет. Каге умрут. Альянс потеряет девяносто процентов состава, а Скрытые Селения ослабнут от недостатка военной силы. Цели исполнятся.

Ни единое слово не несло лжи. Как Итачи подметил: своих целей она достигла.

Однако Зецу что-то невнятно буркнул и исчез под землёй, оставляя пару Учиха в одиночестве.

Изуна подошла к Обито ближе, но замерла, будто напоролась на стену. А всё благодаря истеричному смешку. Он снял надоевшую маску, небрежно отбросил её в сторону, кривясь не то в усмешке, не то в гримасе презрения. К чему – не понятно.

Хруст от наступившей на чью-то кисть Изуны. Шуршание ткани, хлюпанье кровавых подошв и Обито всем своим ростом возвысился над столь же высокой девушкой.

– Ты не поможешь ему.

Она смолчала.

– Иначе твой драгоценный Итачи умрёт. Ты этого не допустишь.

– Не твоё дело.

Он издал смешок. Сторона лица, сморщенная из-за шрама, отторгающе дёрнулась в конвульсии.

Смотря на Изуну сейчас, Обито чему-то кивал и улыбался, как улыбается тот, кто сквозь тернии, разрывающие плоть и душу, достиг желанной цели. Как тот, кто предчувствует победу и ощущает на губах её вкус.

Что удивительно – он не скрывал свои чувства.

– Сколько тебе осталось?

Изуна непроизвольно вздрогнула. Не ожидала подобного вопроса?

– Какая разница?

– Никакой. В конце концов, всё возвращается к своему началу.

– …К смерти, – дополнила шёпотом.

Раздался приглушённый свист, скольжение и чавкающий звук от пронзающего сердце клинка.

Обито не сопротивлялся, с харканьем, сипом повис на лезвие катаны, уперся подбородком о напряженное плечо замершей Изуны. Алые капли, кажущиеся бардовыми в нагнетающем давлении помещения, ударялись о залитый кровью пол, отражая тягучие шлепки на всё пропахшее смертью убежище.

Несколько секунд они стояли безмолвно и только по прошествии этого недолгого, но почему-то такого протяжного времени Изуна медленно опустилась с умирающим союзником на грязный пол. Меч осторожно освободил чужую плоть и со звоном упал рядом.

– Не…смерть, – прохрипел Обито, заваливаясь в бок, но от неловкого падения его спасла подхватившая за плечи Изуна, и уложила его на спину, склонилась, чтобы услышать последние слова умирающего – А покой… Я иду…

Дрожащая ладонь тянулась к потолку, словно скрытому в миллионе теней, однако ее беспардонно перехватили и сжали – единственное, что позволила себе Изуна, чтобы выказать пустоте все сдерживаемые эмоции.

– …Обещание исполнено. Покойся с миром, мой дорогой друг.

Она поклонилась умершему Обито, чей стеклянный взгляд даже после ухода в чертоги Шинигами отражает облегчение, навечно застывшее в глазах.

***

Следующее воспоминание остановило Итачи и Сору в знакомом монументальном зале, посреди которого замерла на коленях Изуна. Она выглядела бледнее обычного, многим худее, лицо осунулось, будто бы вытянулось от болезни, поглощающей каждую клетку организма, кости жутко выступали сквозь тонкую, прозрачную кожу, а играющие на теле тени от чрезмерно волнующихся, предчувствующих неизбежное, вьющихся языков пламени канделябров, превращали сестру в нечто призрачное и далёкое.

Итачи непроизвольно сделал шаг вперёд. Неясно что быстрее его остановило – чужая сжавшаяся на запястье рука или стук каблуков за спиной. Сора из воспоминаний шла уверенно, однако серость лица выдавало съедающее её изнутри волнение.

Она остановилась в двух шагах от оригинала. Голос дрогнул, стоило лишь заговорить:

– В-вы уверены?

Вопреки высасывающей жизнь хвори взгляд раскрывшей веки Изуны пронзал до фантомной боли своей остротой. Безумие, захватившее разум отражалось в самой глубине, образовавшаяся не то от вечной боли, не то от чего-то неведомого никому в этом мире.

– Конец близко, – сухие губы растянулись в блаженной улыбке, она провела ладонью по исчерченному трещинами лбу – Что сказал Мадара, когда увидел клона, вместо Обито?

– Его это не взволновало.

– Да… Для него главное – исполнение плана. Что с Итачи и Шисуи?

– Никаких отклонений. Клону удалось переместить Данзо до того, как произошел взрыв.

– Эдо Тенсей?

– Мы его дезактивировали до смерти Данзо. Никто не понял настоящего исполнителя техники. Два клона исчерпали себя.

Изуна слабо ухмыльнулась, сложила печать и с лёгким хлопком в руках появился мягко мерцающий обруч, который она незамедлительно надела, кривясь от сдавливающего виски ободка.

Она будто старалась не смотреть на Сору, чьи глаза блестели непролитыми слезами, а пальцы с тремором сжимались в кулаках, и вскинула голову, отчего выступившая испарина отчётливо блеснула в тусклом освещении зала.

Сора дала себе несколько минут спокойствия, прежде чем сложила ряд печатей и хлопнула ладонью по ледяному полу. От её рук вёрткими лентами заструились толстые, тонкие, длинные и короткие линии, окружившие всё пространство и складывающаяся в форму цветка смерти, чьи отростки слепяще мигали, достигая гласившую неведомую историю фресок. Сквозь скрип, грохот и тряску смещения плит, из обсидиановых, покрывшимися алыми трещинами колон вскинулись золотые цепи, намертво обвились вокруг кистей и лодыжек, потянули, приподнимая расслабленную, не поддавшуюся боли Изуну. Звенья впивались в неё медленно, неспеша проникая вовнутрь, достигая сердца, чьё свечение паутиной проступало сквозь грудную клетку.

Разрывающий душу крик всколыхнул накаленный воздух, когда тянущияся с потолка толстые трубки с треском костей и чавканьем крови ворвались в лопатки Изуны. Она прогнулась невольно в пояснице, зажмурилась, казалось, не замечая набухающих слёз.

Кровь стекала из рваных ран по пояснице, рукам и стопам, гулко капали на впитывающую её хиганбану, не оставляющую ни единого пятна.

– Не хватает, – в ужасе бормотала Сора, щуря красные от лопнувших капилляров глаза – Что делать…Что делать!..

– Не паникуй!… – сквозь зубы шипела Изуна – Вскоре орёл выследит Зецу на Восточном Фронте. Клон принесёт… Продержись…Кха!..

– Вы…вы знали…

На это Изуна ничего не ответила, судорожно выхаркивая липкие кровяные сгустки, что с шипением впитывались в рисунок на полу.

Этот кашель, несдерживаемые стоны боли, шёпот звеньев цепей и странный гул разносящегося повсюду шипения всасывающей кровь Изуны рисунка, казалось, дёргают чувствительные, давно позабытые нити души Итачи, что изо всех сил прячет мучающую его боль от стоящей рядом, не сводящей тоскливого взгляда с воспоминания, Соры. Создавалось впечатление, словно кто-то сбросил на него тонны горной породы и если он ненамного пригнётся, то окончательно сорвётся. В районе груди режет ледяная глыба, колючая, невыносимая, распространяет по конечностям беспомощное онемение. Он не пытается прислушаться к собственным эмоциям, не смеет пытаться их обуздать – знает, что это бесполезно.

Итачи тяжело смотреть на страдающую младшую сестру. Смотреть и ничего не делать. Смотреть, не в силах спрятать от самого себя вызывающие мигрень мысли, жалящие подобно пчёлам. Во время войны Изуна всё время была здесь. Одна, с какой-то несчастной проекцией, пока сам Итачи двигался по проторенной ею тропинке. Это злит не привыкшего к подобному Итачи, но и вызывает понимание, ироничную гордость. Маленькая Изуна сумела сломать все его планы, разрушить идею собственной смерти в дребезги и непонятным образом запечатать в нём Десятихвостого.

Итачи уверен – это не конец.

Очередная вспышка, однако не сменившая практически ничего. Лишь время откатилось вперёд, за которое Изуна обессиленно повисла, сомкнув веки, а Сора прекратила всхлипывать, тупо смотря на свой оригинал. Молчание прерывалась редким скрипом цепей, да кашлем Изуны. Тонкая корка крови покрывала лопатки с руками, разветвляя бордовые дорожки по ногам и поясу.

Вдруг нечто переменилось. С грохотом раскрылись врата, пропуская стрёкот молнии, а между Изуной и Сорой кинули безвольный кусок мяса с зелёной головой и пустым, остекленевшим взглядом.

Будто предчувствуя жертву хиганбана ярко сверкнула, вздымая слепящие лучи ввысь, к бесконечно высокому потолку. Единственная вспышка, сопровождаемая голодным шипением дала понять, что Зецу поглотили, не оставив даже волоска.

Изуна медленно раскрыла глаза, наблюдая за постепенным скукоживанием ритуального рисунка – он попросту втёк в её тело через цепи, вызвав новый приступ кашля. Сора наконец смогла расслабленно сесть, вытянуть ноги с руками. Она старалась не смотреть на свой оригинал, пока та сама не заговорила севшим, тихим голосом:

– Столько нового о себе узнала и ничего отличного от предвиденного… Ублюдок Зецу…

– Это ведь конец, да?…Насовсем.

Сора, кривясь от боли в мышцах, встала, но головы не подняла. Она глубоко вдохнула проступающие эманации смерти, смешанные с кровью, и зажмурилась, как маленький ребёнок, не желающий смотреть правде в глаза, не осознающий, что от этого наивного порыва ничего не поменяется.

– Посмотри на меня, Сора.

Но она молча стояла, до скрипа сжимая кулаки. Спряталась в воображаемом домике, где всё хорошо, где нет раздирающей изнутри тоски.

– Прошу, Сора, – видя, что просьбы не работают Изуна свистяще вздохнула – Ладно…Мне жаль. Правда…жаль, что всё так получилось.

Цепи зазвенели от дёргающегося движения, кожа на лопатках натянулась, вырвав стон у Изуны. Она вздрогнула, сглотнула тяжёлый, отдающий металлом ком.

– Я верю вам. Но разве так можно? – эмоции Соры сменялись быстро: от грусти до злости, от злости до отчаяния и бессилия – Ваша смерть ничего не решит! Войны Шиноби не прекратятся, а жизнь продолжит создавать подобных вам несчастных детей! Не за чем было жертвовать собой понапрасну!

– Не говори так, – Изуна прикрыла слезящаяся глаза, камень на обруче сверкнул завораживающей бирюзой – Те годы, что я выиграла для мира дадут шанс на рост более разумных людей.

– Нет, – качнула в яром отрицании головой Сора, резко махнула рукой, игнорируя вновь щекочущие щёки слёзы, что непрерывным градом опадали на пол – Люди не меняются! Сквозь сотни лет они не потеряют кровожадности, алчности, эгоизма и жажды власти! Не идеализируйте их!

– Знаешь… Даже если я ошибаюсь…Позволь умереть во лжи.

От печальной улыбки, выразившейся в едва заметном поднятии уголков губ, веяло смирением, безмолвной просьбой, от которой Сора, не в силах возразить, поджала губы.

Изуна приоткрыла глаза, медленно вскинула голову, чтобы встретить стремительно снижающегося белого орла тёплым, последним взглядом. Птица словно чувствовала, издала полнящегося тревоги стрёкот, не затихающий ни на секунду, заглушаемый частыми, спешащими хлопками крыльев. Несколько грациозных перьев подхватили колыхающейся ветер и степенно, кружась в невидимым вихре, мягко спускались к замершим в странном оцепенении Итачи, чью руку до синяков сжимала проекция младшей сестры.

– Прости, – одними губами прошептала Изуна, смотря в золотые бусинки блестящих глаз любимого орла.

Взор младшей сестры застелила мутная пелена слепоты. Новые красные капли сморгнули ресницы, они скатились к подбородку, слились, чтобы гулко удариться о голову внезапно сблизившийся птицы, которая своими крыльями словно обняла хозяйку, вцепившись когтями в плечи, не заботясь об аккуратности, оставляя три рваных раны на каждой стороне.

– Я…

Сора качнулась, не слыша сотрясающего зал жалобного тонкого крика орла, трясущего обмякшую хозяйку, и пала на колени, обдирая кожу. Она широко раскрытыми от неверия глазами пялилась на качающаяся тело с звенящими звеньями цепей, оплетающих талию Изуны.

– Умерла… Умерла… Её больше нет…

Шёпот прервался резко. Душераздирающий вой слился воедино с плачем осиротевшей птицы.

Камень в обруче вновь мигнул бирюзой. Пространство для Итачи вдруг покрылось толстыми трещинами, оно потемнело, а чужая рука более не сжимала запястье. Несколько долгих секунд он парил в невесомости, продолжая слышать эхо мучительных, призрачных криков.