Текст книги "Право Первой Ночи (ЛП)"
Автор книги: pontmercy44
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)
– Ещё рано, но я хочу, чтобы ты лежала в постели.
Рей поднялась во весь рост.
– Вы – не Барон Йорка!
Бен остановился, распахнув камзол до пояса. Мгновение он выглядел донельзя удивлённым, а затем удивление медленно сошло на нет. Мужчина вальяжно подошёл к Рей, снял перчатки и бросил их на пол.
– Я барон, куда бы я ни пошёл, милая.
– Так что же я здесь делаю? – Рей стояла на своём.
– Моя госпожа, – сказал он прямо, касаясь её щеки тыльной стороной пальцев, на его лице была написана невыразимая тоска. Его голос упал на октаву, словно растеряв всю надменность, с которой он велел Рей лечь на кровать. Барон умолял. – Ты не ляжешь со мной в постель, пока я не вернусь в Альдераан?
Рей тяжело сглотнула. По низу живота разливалась тяжесть и странное тепло, несмотря на нервное биение пульса. Она задалась вопросом – была ли его мольба всего лишь иллюзией – была ли она не более свободна отказать ему здесь, чем в Альдераане. – Снимай сапоги и камзол.
Её любовник сделал, как она велела, заодно скинув с себя всю одежду. Голый, он был бледен и широк, как берёза. Мясистый орган между его ног был ещё более пугающим, когда он не был прикрыт слоями ткани – багрово-красный и с прожилками. Даже огромная ладонь Бена казалась карликовой, когда он протянул её, стоя перед Рей без капли стыда или смущения.
Он увидел её широко раскрытые глаза, и начал:
– Диковинная вещица висит на бедре человека, под плащом его хозяина…
Рей очаровательно залилась краской.
– Это грубо.
Барон легкомысленно продолжал, всё еще поглаживая свою «вещицу»:
– Он хочет ткнуться головкой своей висячей штуковины в то знакомое отверстие соответствующей длины, которое он часто заполнял раньше.
Рей прикрыла рот рукой, невольно рассмеявшись.
– Это не чувствуется соответствующей длиной.
– На этот раз вы познакомитесь поближе! – Бен прижал её к кровати, его член ткнулся в её живот сквозь растрёпанные пыльные юбки. В его глазах появился озорной блеск, когда он играл со шнурками её рубашки. – Мне что, предлагается искать твою киску под всеми этими юбками?!
Рей покраснела сильнее, задаваясь вопросом, привыкнет ли она когда-нибудь к этому. Надменно и храбро, как только могла, она выдохнула:
– Отпусти меня!
– Я не умею раздевать женщин, – пробормотал Бен, теребя шнурки. – Я бы предпочел порвать это.
– Не надо, другого у меня нет.
Бен прильнул губами к тонкой шее девушки, касаясь прямо мочки уха. – Теперь ты моя любовница, а не жена другого мужчины. Я куплю тебе другую одежду.
На этот раз Рей поверила его обещанию. Балахон упал на пол, и Бен стащил с неё рубашку, безжалостно скомкав её. Он жадно усмехнулся, увидев бледную кожу живота девушки, всё ещё немытую – на её коже ещё блестело его подсохшее семя.
– Ложись на спину, упрямая девчонка!
Соломенный матрас громко захрустел, когда Рей села на него. На мгновение она задумалась, почему же так охотно, так бессмысленно раздвигает ноги. Затем она поняла, что так же иррационально, как его забавляла её строптивость, ей нравилось его дразнить. Это напомнило ей о том, как он дёргал её за волосы в детстве, высовывая язык, когда она заливалась слезами.
Теперь его влажный язык ловко работал в ложбинке под её горлом. Бен наклонил голову и укусил молочно-белую кожу над её соском, откинув челюсть и вобрав полный рот плоти между зубами. Когда они погрузились ей в кожу, Рей тихо завыла в потолок. Как огромный кот, барон лизал следы укусов в качестве извинений, его язык был шершавым и грубым.
Его рука скользнула вниз по её животу и между ног, на мгновение замирая. Рей было больно; его пальцы причиняли ей боль, когда он двигал ими в поисках чего-то. Через несколько мгновений боль утихла, и он, казалось, нашёл то, что искал. Тяжело дыша, барон засунул мокрые от её соков пальцы в рот и с наслаждением облизал их, а затем снова опустился между их телами.
Поморщившись, Рей пошевелила бёдрами, когда он всерьёз надавил на неё. Её дыхание перехватило, когда Рей наблюдала за странным продвижением его члена в её тело, её острый подбородок опирался на грудь. Когда Рей приподнялась, она увидела только его покрасневшую грудь. Она запомнила странные следы и веснушки на теле Бена, когда он двигался над ней, мышцы на его массивных руках напрягались.
Было бы неестественно для неё сидеть верхом на нём, как на лошади.
Мужчина должен лежать на женщине, – предупреждала Церковь. Церковь также запрещала блуд, а это было именно то, чем они занимались. И всё же она не могла утолить жар в животе, когда представляла, как он повинуется ей, лежит на спине и смотрит на неё тёмными похотливыми глазами.
Рей не привыкла, что вокруг так много людей. Невозможно было о них не знать – она слышала их через открытое окно, сквозь тонкие стены. Она знала, что они тоже слышат их – движущаяся солома матраса, всхлипы и крики Рей, рычание Бена, шлепки его мокрой кожи о её кожу, когда он приступил к соитию.
Она зажала рукой рот. Её зубы до крови впились в ладонь, когда она ещё сильнее стиснула их. Барон был похож на дикое животное во время гона. Кость у основания живота резко столкнулась с верхушкой её лона. Рей ожидала, что будет больно, но боли не было. Девушка сдавленно всхлипнула в ладонь.
Барон вздрогнул и поднял голову. Короткая, дразнящая улыбка пересекла его вытянутое лицо, и он схватил Рей за бедро, направив его так, чтобы он мог тереться о неё снова и снова, его бёдра вращались и били её. Это было болезненное наслаждение, от которого захватывало дыхание. Рей была не более религиозна, чем того требовали социальные нравы, но в тот момент она чувствовала себя ближе к Богу.
У Бена, должно быть, был похожий квазирелигиозный опыт. Он впился в паутину кожи и мышц между её плечом и шеей, и вбивался в неё так сильно, что её зубы стукнулись друг о друга, барон застонал, как последняя шлюха, оставляя синяки на коже Рей, его бёдра конвульсивно дёргались.
– Матерь Божья!
***
После столь жаркого соития было до странности интимно просто лежать обнажёнными рядом друг с другом. Рей вспомнила, как они вместе купались в реке, когда были детьми, плескались в спокойных водах и валялись на тёплых скалах. Голые и невинные, их мокрая кожа сохла на солнце.
Теперь часть его тёплого белого тела сочилась между её ног и высыхала на бёдрах.
– Ты не должен был… – Рей не могла подобрать слова для того, что он сделал. Она знала, что его спина выгнулась, как будто могла сломаться, а лицо исказилось в агонии. Она почувствовала жар в животе, такой же горячий, как и её позорное возбуждение, но чуждый её телу. – Ты мог зачать ребёнка!
Бен рассмеялся, его дыхание стало прерывистым.
– Я – барон. Мой долг – зачать сыновей.
– Сыновей, а не бастардов.
Бен пожал плечами, проводя своей огромной лапой по вспотевшей груди.
– Ублюдки всё равно сыновья. Вильгельм бастард завоевал Англию.
Рей нахмурилась, натягивая одеяло на себя. Оно было грубым и тяжёлым – тёплым, но не роскошным.
– А что, если я подарю тебе дочь?
Бен снова рассмеялся, удивлённый её упрямством. Он перевернулся, прижимая хрупкое тело девушки к кровати с игривым, низким рычанием. Его зубы впились в основание её трепещущего горла.
– Тогда я буду держать тебя голой и на спине до тех пор, пока ты не родишь мне сына.
Комментарий к Глава 5
Вот и новая часть :3 Бен приступил к осуществлению своего коварного плана. Как считаете – искренне ли он любит Рей или просто же решил воспользоваться?
========== Глава 6 ==========
Рей никогда не сидела спокойно, пока солнце светило высоко в небе. Она работала всю свою жизнь. Ей пришлось, чтобы хоть как-то выживать в доме Ункара Платта. Было донельзя странно сидеть в маленькой каморке и не работать. Рей справедливо полагала, что теперь зарабатывает себе на жизнь другим способом – сейчас она заработала дважды, прежде чем барон облачился в свои тёмные одежды, почти по-отечески поцеловал её в лоб и потопал вниз по скрипучим деревянным ступенькам.
Когда выносить скуку уже не было сил, Рей спустилась по узким ступенькам сама, цепляясь за стену. Она выросла в глиняном покосившемся домике, прижатом к земле. Высота же этого дома была пугающей.
Иссохшая старуха перехватила Рей на полпути вниз по лестнице. Когда девушка поравнялась с ней, то увидела, насколько мала и хрупка была эта женщина.
– Вы – жена кузнеца?
– Да, – женщина оглядела Рей с ног до головы. – Вы – любовница молодого барона?
Рей никогда не слышала этого слова, кроме как от Бена. Когда это говорил он, у неё приятно тянуло в животе. Около минуты она не могла выдавить ни слова, её щёки горели от смущения. Почему-то Рей думала, что её позорная тайна так и останется тайной.
Наконец, она выдавила, запинаясь:
– Меня зовут Рей.
– Тогда я буду тебя так называть. Можешь звать меня Маз! – Женщина мотнула головой в сторону. – Спускайся на кухню. Думаю, ты проголодалась.
Нарезав хлеб и сыр в тусклой, дымной кухне, Маз бросила через плечо:
– Я знаю Бена с тех пор, когда он ходил пешком под стол.
Рей задохнулась от негодования. Она никогда не слышала, чтобы кто-нибудь называл его по имени; её потрясло, что жена этого кузнеца использует его.
– Вы были его няней?
– Нет, – Маз поставила на стол деревянный поднос с хлебом и сыром. – Я слишком стара для этого и слишком стара для того, чтобы заботиться о своей репутации. Вот почему он привёл тебя сюда.
Сгорбившись, Рей оторвала кусок хлеба. Теперь он превратился в пыль у неё во рту. Она не думала ни о репутации кузнеца, ни о репутации его жены. Она жалела только себя. Жизнь с прославленной шлюхой в их доме, несомненно, запятнает их доброе имя.
– Ешь! – Маз указала на сыр.
Рей намеренно не касалась сыра. Она опустила голову. Сыр был намного дороже, чем она привыкла. Она прожила на каше и воде большую часть своей жизни.
– Старый барон тоже никогда не заботился о том, что подумают люди, – через некоторое время пробормотала Маз. – Он женился на дочери бастарда. Богатого бастарда, но бастарда.
Рей болезненно сглотнула. У неё пересохло в горле.
– Он и тебе дал свободу?
– Нет, – Маз сказала это как бы между прочим. – Я купила её.
Рей ошарашено моргнула, откладывая хлеб в сторону. Любопытство и надежда вспыхнули в груди девушки, хотя у неё не было денег, чтобы говорить о таком благоприятном варианте.
– Как?
Маз не ответила на её вопрос.
– Кажется, ты хочешь быть полезной. Ты можешь помочь здесь или внизу в кузнице.
– В кузнице? – Рей сдвинула брови. – Конечно, это…
– Тебе всё равно, не так ли? – Маз прервала Рей недвусмысленным тоном.
Рей резко захлопнула рот. Она предполагала, что нет. В ней больше не было ничего приличного – она была незамужней женщиной, жила одна и спала с бароном.
***
Рей научилась быть полезной. Она бегала по поручениям Маз – заблудившись в лабиринте грязных улиц Йорка – нагруженная рулонами ткани, яйцами, рыбой и мукой. Она подметала лавку и разогревала кузницу для молчаливого, странного человека, который был добр к ней, но редко говорил. У него был ученик, темнокожий, добрый мальчик, который, казалось, не знал, почему она живёт на чердаке дома.
Каждую ночь, перед тем, как лечь спать (будь то с бароном или одна) Рей брала кусок кремня и выцарапывала маленькую отметину на деревянном столбе, поддерживающем гипсовую стену в комнате на чердаке. Девушка использовала метки для того, чтобы подсчитать дни. Она не доверяла себе следить за ними на пальцах или в голове, будучи необразованной. Когда число знаков достигнет трехсот шестидесяти пяти и одного, она получит свободу.
Барон появлялся периодически – потный, растрёпанный от верховой езды и похотливый из-за отсутствия возможности увидеться с Рей – и напоминал ей, что она нужна не только для подметания, хлопот по дому и приготовления еды. Он пришёл с подарками – новым платьем, красивой расчёской для волос, сладостями – и занимался с ней любовью два или три раза, как будто был полон решимости зачать ей ребёнка. После этого Рей осторожно ковыляла вокруг кузницы, морщась каждый раз, когда делала слишком длинный шаг.
***
Когда отметки на стене достигли двадцати шести, появился Бен. Он обнаружил Рей в мастерской, она пыталась разжечь огонь в кузнице.
– Что ты делаешь? – спросил он, опираясь на деревянную дверную раму и скрестив руки на груди.
– Обучаюсь ремеслу, – объяснила Рей, вытирая пот с губ. Её смущало грязное лицо и обгоревший фартук. На ней не было надето новое платье, которое Бен ей купил. Барон вперился оценивающим взглядом в её тело.
Он будто насмехался над её идеей обучиться профессии. В конце концов, именно Бен заплатил за то, чтобы её содержали и кормили.
– В этом нет необходимости.
– Я не собираюсь вечно торговать своим телом! – сказала Рей слишком резко. Она схватила кочергу, как будто могла размахивать ею, как мечом. Барон не казался испуганным.
– Я никогда не называл вас шлюхой, госпожа! – мягко укорил её Бен, снимая перчатки для верховой езды. – Поднимемся наверх, поужинаем вместе.
***
– Ты так и собираешься сидеть на кровати? – спросил Бен, откусывая кусочек яблока, нарезанного охотничьим ножом. Барон восседал в единственном кресле, их ужин был разложен на трехногой табуретке рядом с ним.
– Разве это не лучшее место для меня? – смело спросила Рей. Она осмелела за эти двадцать шесть дней. Больше не было больно, когда она раздвигала для него ноги. Теперь девушка с готовностью делала это.
Барон по-волчьи усмехнулся. Он был обут и одет в чёрное, его ноги, казалось, занимали всё свободное пространство её маленькой комнаты. Бен похлопал себя по бедру, поманив девушку своим длинным пальцем.
Рей нервно примостилась на его широкой ноге. Она никогда не сидела на коленях отца. Ункар был для неё неким подобием отца, и он прикасался к ней только с развратными намерениями. У барона тоже были развратные намерения. Он обнял её за талию и ещё ближе притянул к себе на колени. Его член был твёрдым и напряжённым под её ягодицами. Рей знала, что это значит. У неё перехватило дыхание.
Бен неторопливо поднёс к её губам кусок курицы. Она медленно прожевала его, и барон поднял ещё кусочек. Рей чувствовала себя беспомощным ребёнком или инвалидом. Было что-то странно-успокаивающее в том, что о ней заботились, как будто она не могла позаботиться о себе сама. Рей приникла к его мощной груди, а барон начал рассказывать, как любил часто делать, о невзгодах и испытаниях крестьян, разбросанных по всему поместью.
Он не сказал ей, что стало с Ункаром Платтом. Она не спрашивала. У Веджа и Фетта разгорелся спор, который нужно было уладить. Никто не был доволен решением барона. Дочь Павы хотела выйти замуж за Демерона. Подходил к концу зимний запас зерна и копченостей. Лэндо не заплатил налоги.
– Как ты думаешь, что я должен с ними сделать? – добродушно спросил Бен, когда Рей закончила жевать.
– Вы должны быть милосердны, милорд, – пробормотала Рей, прежде чем поняла, что барон шутит. – Но взимать доплату. Это увеличит ваш запас на зиму. Что касается Веджа и Фетта, я думаю, они разберутся, потому что Ведж обменивает свои яйца на молоко Фетта. И ты должен дать Демерону разрешение жениться на дочери Павы. Она влюблена в него уже много лет.
Брови Бена удивлённо поднялись.
– Умная малышка Рей! Возможно, тебе следует быть бароном, ведь скучная работа по управлению поместьями манит тебя, а я бы предпочёл находиться с тобой в постели всё время.
Рей покраснела от удовольствия. Кузнец хрипло хвалил её, Маз коротко благодарила, но когда Бен похвалил её, Рей почувствовала тепло, разливающееся в животе и груди. Рей обхватила руками его шею и уткнулась лбом ему в грудь. Его плащ пах грязью и дождём. Интересно, пахнет ли его кожа так же? Рей было любопытно, будет ли кожа Бена на вкус как ветер и тяжёлая езда. Мысль о том, что он спешил по мокрой от дождя сельской местности к её постели, вызывала влажность между бёдер девушки.
Она закусила губу и призывно посмотрела на него сквозь густые чёрные ресницы, поглаживая своим самым длинным пальцем изгиб его уха. Вряд ли она была соблазнительницей, но она знала, как соблазнить его. Она знала его хорошо – и как мальчика, и как мужчину.
– Отнесите меня в постель, милорд.
Одним резким, порывистым движением барон встал, удерживая хрупкое тело на руках. Он улыбался, но его глаза горели мрачным похотливым пламенем. Он облизнул свои полные алые губы.
– Завтра ты должна снова называть меня Беном. Но сегодня зови меня так!
***
Метки Рей, сделанные на столбе, служили другой цели. Когда подошли её «особые» дни месяца, она сжульничала на вершине дневной отметки. Между кривыми царапинами прошло двадцать четыре дня. В общей сложности она пробыла в Йорке тридцать девять дней. Она не была беременна.
Она всё ещё истекала кровью, когда барон рыскал вокруг с горящими глазами. Он не говорил о налогах и не ужинал с ней. Казалось, он намеревался взять что-то еще. Он начал расшнуровывать её платье, на мгновение залюбовавшись чистой, прочной тканью её новой одежды.
– Ты не можешь заниматься со мной любовью сегодня! – Рей выдернула у него из рук шнурки и обмотала их вокруг собственных пальцев, чтобы сохранить. Эти слова – заняться любовью – заставили бы её покраснеть тридцать девять дней назад. Она чувствовала себя весьма старой и опытной.
Бен надул губы, как огромный обиженный ребёнок.
– Тогда зачем я тебя здесь держу?
– Удовольствие от моего общества?
Бен бесцеремонно обхватил Рей за талию и ткнул пальцем в зад, заставляя завизжать. Его рука слишком сильно погрузилась в плоть, а его голос приобрёл льстивый оттенок, как у торговца рыбой.
– Ты отказываешь мне в удовольствии.
– Что насчёт моей смекалки?
– Если бы у тебя были мозги, ты дала бы мне то, что я хочу! – Бен притянул рывком девушку к себе, всё ещё удерживая в руке её ягодицы. Он жадно впился ртом в её лебединую шею, его зубы были очень острыми.
Рей беспомощно дёрнулась. Её живот вдруг сильно напрягся, неприятное волнение в нём растаяло от жара его огромного тела, прижатого к её.
– Это грязно!
Бен сделал паузу в своём влажном нападении на её шею; его рука обвилась вокруг её бёдер и прижалась к животу. Барон прислонился лбом к её ключице, внимательно рассматривая живот девушки. Смысл его взгляда был ясен; Рей поняла, что до Бена не дошёл её посыл. Было много причин, по которым физический контакт мог считаться нечистым.
– У меня идёт кровь! – Рей не знала другого способа сказать это.
Бен выпрямился во весь рост, и Рей вдруг ощутила себя нерадивым ребёнком, которого упрекают.
– Значит, ты не родишь мне сына?
– Нет, – Рей, покраснев, поправила юбки. Она вздохнула с облегчением, когда нанесла царапину на столбе за два дня до этого. Теперь она задавалась вопросом, не было ли её облегчение ошибочным.
Бен пожевал губу. Он казался разочарованным. Сначала Рей думала, что он расстроен, потому что они не произвели на свет ублюдка, несмотря на почти два месяца блуда. Затем барон сердито прорычал:
– Я проделал весь этот путь сюда ради тебя!
Рей нахмурилась; теперь она не боялась высказывать ему своё мнение. Он, казалось, был готов слушать её, когда дело касалось налогов и урожая; пусть теперь послушает её лекцию о теологии и морали.
– Церковь…
Очень прямо – как будто он не знал, что соитие во время месячных – это худший тип блуда и богохульства – Бен прервал её:
– Ты можешь пососать член.
Рей шокировано уставилась на него. Это был худший вид содомии. Барон был нечестивым богохульником – он частенько ласкал её ртом между ног, Рей всегда ужасал не только сам греховный поступок, но и её реакция на него. Она плакала и стонала, когда барон касался её лона языком и губами, закрывая рот рукой и надеясь, что Бог не услышит её развратных криков.
Она убеждала себя, что в такой же степени была шокирована идеей взять его член в рот, поэтому по её спине пробежала пьянящая дрожь.
– Вы хотите унизить меня…
– Я унижался из-за любви к тебе! – ответил Бен с жаром.
Он делал это каждый раз, когда ложился между её бёдер и брал с собой обед; он читал ей у камина, гладил её по волосам, пока она не засыпала. Он унижался, когда относил её в постель и спал рядом с ней, вместо того, чтобы оставить её спать в гордом одиночестве, как проститутку. Он унижался, когда говорил о бастардах, нежно и с надеждой, касаясь длинными тонкими пальцами обнажённой кожи её живота. Вместо того, чтобы ухаживать за высокородной женщиной, он искал Рей и одаривал её поцелуями, улыбками и подарками. В этом не было необходимости. Она подчинилась бы ему в любом случае. Но он предпочёл так.
Рей на мгновение поколебалась, а затем опустилась на пол. Он был бароном, но она встала на колени не для того, чтобы выказать ему почтение.
========== Глава 7 ==========
Барон прибыл в Йорк с грохотом и большей помпой, чем обычно, в День Св. Криспина. Он никогда не задирал нос, но обычно не удосуживался обменяться приветствиями с местными, прежде чем добрался до своей любовницы. Он был целеустремленным человеком.
Теперь, рисуясь на фоне утренней дымки, Бен хлопнул перчатками по бедру, чтобы стереть с них дорожную пыль. Это был праздничный день; барон должен был присутствовать на мессе или доброжелательно наблюдать за мероприятиями, предназначенными для того, чтобы пугать детей и воспитывать взрослых, а не кататься на лошадях.
– Моя лошадь потеряла подкову.
Кузнец хмыкнул. Подняв железный прут, он ткнул в горячую кузницу. Удовлетворившись, мужчина положил прут в угли, скрестил свои массивные руки на груди и застыл в ожидании того, чтобы прут раскалился. Он произнёс редкие слова с упрёком.
– Сегодня – выходной.
– Я могу это сделать. – Рей слышала его слова.
Бен перевёл на неё взгляд; он не узнал её в тяжёлом, покрытом пятнами фартуке. Его полные губы дёрнулись.
– Я думал, ты боишься лошадей, малышка Рей.
Рей приподняла подбородок.
– Нет.
Это была ложь. Сделать подкову было достаточно просто – девушка изогнула щипцами кусок железа в ладный полумесяц, постучала по нему молотком и с шипением окунула в ведро с холодной водой. К тому времени когда она повернулась и расправила плечи, решив встретиться с массивным зверем, её лицо раскраснелось и покрылось потом от жара кузницы. Бен, забавляясь, наблюдал за ней, скрестив на груди свои огромные руки.
Гигантский боевой конь послушно стоял позади барона, однако вздрогнул и начал переминаться с ноги на ногу, когда Рей приблизилась к нему. Он поднял заднее копыто размером с дерево, покрутил им и издал нервный звук. Превозмогая себя, Рей шагнула в сторону. Барон расхохотался. Это только придало девушке решимости.
Борясь с тяжестью копыта, Рей нырнула вниз, лицом к крупу коня. Она положила огромное копыто на бедро и сравнила тёплую железную подкову с формой копыта лошади. Та была почти нужного размера; пока Рей возилась с изделием, её солёный пот капал на копыто.
Когда подкова была прибита, Рей выпрямилась и благодарно похлопала зверя по боку. Её не пнули, не затоптали и не укусили. Лошадь заржала и топнула копытом; девушка поспешно отдёрнула руку, как будто обжёгшись.
Бен усмехнулся. В уголках его глаз появились лукавые морщинки.
– Раз уж ты такая храбрая, поехали со мной.
***
Никто не трудился в полях, простирающихся на многие мили вокруг обнесённого стеной города. День Святого Криспина был священным днём; даже самые бедные из бедных слушали мессу и вытягивали шеи, чтобы увидеть парад пышности на улицах.
Бен позволил рассёдланной лошади пастись в роще среди деревьев.
– Это день отдыха. – Барон потащил Рей вниз, в мягкую траву. – Отдохни со мной.
Они лежали вместе в прохладной влажной траве. Его камзол стал чёрным, а её платье запятналось пеплом и сажей. Рей ничуть не заботила спина, окрасившаяся в зелёный цвет. Маз и кузнец прекрасно знали, что Рей ложится под барона, и она скорее ляжет в поле, чем на шаткой кровати. В полях никто, кроме лошадей и коров, не слышал её стонов и криков.
Бен закинул руку за голову, задумчиво разглядывая свою дорогую одежду и бледную, словно у пастуха, кожу. Рей прижалась к его тёплому боку и коснулся его лица, на мгновение представив, что он и есть пастух. Возможно, они были влюблены – по-настоящему влюблены, а не просто увлеклись друг другом, как в детстве.
Нос барона был странным и большим, с угла обзора Рей он врезался в голубое небо, разделяя его пополам. Она проследила за ним, и щёки барона налились краской. В детстве он всегда стеснялся своего огромного носа и нелепо выступающих ушей.
Бен целомудренно целовал её пальцы, а потом один за другим втянул их в рот. Его слюна была тёплой, горячий язык ловко обежал мозоли. Если он и возражал против них – что Рей не леди и даже не может ей притвориться – то ничего не сказал. Барон с легкостью разорвал её лиф, не став возиться со шнурками. Они делали это, казалось, сто раз – никогда, однако, так.
Бен перевернул Рей на живот и засунул руки под её бёдра, приподнимая их и прижимаясь пахом к спине. Даже сквозь юбки и пальто она чувствовала, как его член скользит между её бёдер. Её лицо пылало.
– Мы не можем…
– Вот как это делают лошади и коровы. – Бен увлечённо задирал её юбки, откинувшись на корточки. Она могла уползти или перевернуться, но не стала, задрожав, когда прохладный воздух коснулся её обнажённой кожи. – А почему бы и нет, здесь, в полях?
Рей отрицательно покачала головой, прислушиваясь к скрипу его кожаных шнурков. Его член скользнул между её бёдер, цепляясь за нежные складки кожи. Его колени надёжно утвердились между её ногами, раздвигая их ещё больше. Когда её бедра раскрылись, глаза девушки наполнились слезами унижения. Её немое возражение было оправдано; это не было возражением против боли. Это было возражение против позиции, в которую он её поставил. Эта поза – терго – была категорически запрещена.
– Церковь…
– Церковь говорит, что женщина должна подчиняться мужу. Ты не подчинишься мне в этом? – Голос Бена звучал хрипло, а не нагло; Рей поняла, что он был так же потрясён своей греховностью, как и она.
– Ты мне не муж! – Рей вонзила ногти в грязь, когда его тело деликатно вонзилось в её. Она знала, что он никогда этого раньше не делал. Он не знал, как это сделать. Его руки сжали складки её платья, и барон начал двигаться в ней, притягивая её хрупкое тело назад и вперёд за юбки.
Бен не был её мужем, но нельзя было отрицать, что он знал её тело так же хорошо, как муж, даже лучше. Муж оттрахает её из чувства долга; Бен трахал её, потому что ему нравились её порядочность, её неугомонность, её непослушные волосы, её острый язык. Он трахал её и занимался с ней любовью по очереди, но это никогда не было из чувства долга. Во всяком случае, несмотря на чувство долга.
Одна из тяжёлых рук барона опустилась на затылок Рей, прижимая её щёку к земле. Трава щекотала девушке нос и щёки. Пахло очень свежо – не как мыло, но как земля, дождь и цветущие поля. От Йорка воняло грязью и потом; Рей скучала по запаху полей. Даже секс не казался греховным или грязным в полях.
Его член приносил с собой тяжесть в её живот каждый раз, когда он вбивался внутрь. Ровный шлепок его бёдер по ягодицам заставил Рей покраснеть, и она была рада, что её лицо прижато к траве. Когда её рот раскрылся и округлился в безмолвном вздохе, она попробовала траву на вкус.
Это была привычка заглушать крики в матрас или в плечо Бена. Барон не делал этого – он ворчал, пыхтел и стонал, когда они занимались любовью. У него напрочь отсутствовал стыд. Рей же, напротив, была весьма стыдлива. Трава не заглушала постыдное острое удовольствие, о котором, однако, Рей не нужно было беспокоиться – вряд ли кто-то подслушивал их здесь. Сладкая песня её оргазма подстегнула Бена; это заставило лошадь заржать и топнуть ногой.
Рука, которая держала Рей, резко вцепилась в волосы и растрепала косу. Кожа головы девушки напряглась, спина выгнулась, Бен издал низкий гортанный звук, а затем снова стало тихо. Он рухнул на траву рядом с ней, подняв небольшое облако пыли и пыльцы из полевых цветов.
– Я так давно не нюхала траву… – наконец-то произнесла Рей. Небо над ней было очень голубым и ясным. Она перевернулась на спину, не потрудившись скромно опустить юбки. Вокруг никого не было, и ей нравилось ощущение прохладного воздуха на её влажном, потрёпанном лоне и влажных бёдрах. Её конечности были мягки и расслаблены, как у новорождённого телёнка.
– Ты должна знать, что я никогда не позволю тебе выйти замуж, – трезво сказал Бен, как будто не слышал её и небо не было таким голубым и безоблачным. Его голос был хмурым и мрачным.
– Я не потерплю мужа! – Она была свободна от Ункара Платта по милости Божьей – или по милости ревности и жестокости Бена – и не собиралась связываться с другим животным. Рей хотела быть свободной.
Бен мрачно усмехнулся.
– Хорошее дело браком не назовут…
– Что вы имеете в виду?
– Моя невеста выглядит как, – Бен огляделся. Его взгляд остановился на военном коне, пасущемся неподалеку, не обращая внимания на их выходки. – Лошадь!
На мгновение Рей подумала, что он шутит.
– Твоя… твоя невеста?
Бен наклонился и засунул свой мягкий член обратно в штаны, завязывая их. Он пробормотал:
– Мне казалось, ты знаешь.
Рей ошарашенно моргнула. У неё горели уши. По какой-то причине ей стало неловко. Всё, что она знала об Альдераане, она узнавала от Бена. Он рассказывал ей, какие культуры сажают и собирают, кто на ком женится, кто забеременел, кто умер, кого арестовали за браконьерство. Казалось, он не говорил ей ничего важного.
– Откуда… откуда мне знать?
– Это мой долг, – сказал Бен. Он уставился на облака, на его челюсти заиграли желваки.
Рей почувствовала, как внутри всё перевернулось. Он говорил ей, что её долг – родить сыновей.
Никаких ублюдков, – сказала она ему с упреком тогда.
Он нашёл – или, вернее, его мать нашла для него – женщину, с которой можно завести сыновей. Несмотря на все его разговоры о бастардах и лживые слова любви, он женился бы на этой женщине, даже если бы она была похожа на лошадь. Даже если он её не любил или не симпатизировал. У Рей перехватило дыхание.
Конечно, она знала. Она всегда это знала. Он был бароном. Она не имела права злиться – кричать или топать ногами. У неё не было на него никаких прав. У него тоже не было на неё никаких прав – по крайней мере, через год и день.
Поднявшись на ноги, Рей поправила юбки и побежала к лошади. Она не умела ездить верхом, боялась лошадей – но всё равно забралась на спину лошади, хватаясь за седло.
Бен дернул её назад, когда лошадь шарахнулась и заржала.
– Отпустите меня! – взвизгнула Рей, пытаясь вырваться из цепкого круга его рук. Она беспомощно хлопнула его по груди. – Отпустите меня!
– Я не позволю тебе уйти! – взревел Бен. Его волосы развевались, рот был приоткрыт от злости и ярости. – Я буду терпеть её, но любить лишь тебя!
