Текст книги "Право Первой Ночи (ЛП)"
Автор книги: pontmercy44
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)
========== Глава 1 ==========
Старый барон Алдераан дал свое разрешение на брак между Ункаром Платтом – мельником, и сиротой Рей. Их свадьба должна была состояться в ночь на Ивана Купала, но вскоре барон, зачахнув, умер от лихорадки и старости. Не было никаких причин не одобрять этот союз. Сиротка была подопечной Ункара и считалась достаточно старой и бесперспективной. Налог был уплачен. Старый барон никогда не имел привычки вмешиваться в дела своих крепостных. Он великодушно разрешал браки и собирал налоги, но ему не хватало сил и здоровья, чтобы быть властным тираном.
Платт, несмотря на то, что был всего лишь мельником, наоборот, был властным тираном. Он без зазрения совести обманывал людей при продаже муки, и никто не мог пожаловаться на это. Он сильно избивал своего помощника-мальчика, чей отец каждый день получал совок муки в обмен на свой труд. Вероятнее всего, что Платт избивал бы и свою новую жену.
И всё же, в каком-то смысле, его подопечной повезло. Платт был богачом, накопил своё богатство за сорок три года и был вдвое старше своей будущей невесты. Она никогда не будет голодать или мерзнуть. У неё всегда будет прочная соломенная крыша над головой и хлеб в животе. И, ко всему прочему, новый муж может предложить ей некоторое положение в обществе и статус.
Только благодаря своей красоте сирота Рей могла стать женой мельника. Она, вероятно, была бастардом какого-нибудь странствующего рыцаря, но её мать умерла, и было куда менее оскорбительно называть её сиротой. Платт кормил её пятнадцать лет. Её мать покинула этот жестокий мир ночью, и если б не он, Рей давно бы умерла от голода. Сначала благотворительность Ункара была трактована выгодой. Рей была тощим, неуклюжим существом и трудилась либо в доме барона, выполняя его феодальные обязательства, либо на мельнице, не более чем за объедки и сухое место для сна.
Когда она стала женщиной, – длинноногой, с блестящими волосами, Ункар нашёл другой способ оплаты за его «доброту». Но Рей была умна и прагматична. Она отказалась раздвинуть для него ноги, если их союз не будет одобрен церковью. Она показала своё благочестие в надежде на то, что у него хватит ума не жениться на сироте, бастарде, без имени и крова.
Похоть Ункара взяла над ним верх, и старый барон дал своё разрешение, прежде чем преставиться, и вот так Рей стала невестой. Будучи крепостной, она была бесправной рабыней и не могла покинуть Альдераан. Девушка находилась под опекой Ункара, а это было равносильно рабству.
Ункар был достаточно тщеславным, чтобы отпраздновать брак. Столики на колесиках были расставлены на пыльной площади между лесом и домами деревни у подножия холма. С вершины холма укреплённая усадьба отбрасывала длинную тень.
Теперь Рей поняла, что будет жить в тени поместья, в доме Ункара Платта, до конца своей короткой и несчастной жизни. Её ногти впились в ладони под столом. Перед свадьбой она выкупалась и оделась в синее, позаимствованное платье. Она сидела как почетный гость – вот же нелепость! Ей казалось, что над ней насмехаются. Косые взгляды жителей деревни причиняли ей боль не меньше, чем сама мысль о брачной ночи. По мере того, как тень холма росла, неизбежная ночь приближалась.
Ворота скромного укрепления открылись, когда она вытянула шею, чтобы оглядеть поместье. Мчась вместе с заходящим солнцем, четверо мужчин скакали по наклонной дороге к деревне. Когда они приблизились, копыта лошадей заставляли землю вибрировать, как будто барабаны войны, предвещающие её судьбу. Дыхание Ункара обожгло горячим воздухом её ухо.
– Новый барон приехал поздравить меня с женитьбой.
Рей отвела взгляд. Она сомневалась в том, что новый барон беспокоился о таких вещах. Его отец этого не сделал. На мгновение она предалась фантазии о том, что наступил какой-то кризис – война, или мор, или даже разверзлась геенна огненная. Рей бы вытерпела всё, чтобы положить этому конец.
Её сердце ушло в пятки, когда четыре всадника обогнули деревню. На мгновение Рей показалось, что они не хотят прерывать скромное веселье. Затем первый всадник – самый высокий – прорвался через скопление домов, и, с дерзостью, которой мог обладать только Лорд, галопом пронесся прямо в середину пира.
Новый Барон Альдераана облокотился на луку седла, рука его была согнута. Пыль, казалось, прилипла к его чёрному пальто, волосам и коже. Это сделало его бледность (признак его благородства) более заметной. Его кожа выглядела так, будто он никогда не работал в поле. Действительно, с тех пор, как он вернулся в Альдераан из Оксфорда, чтобы претендовать на свой титул по праву рождения, он скрылся в своём родовом поместье.
– Мой господин… – залебезил Ункар Платт, распластываясь в льстивом поклоне почти по всей длине стола.
– Я пришёл воспользоваться своим правом, – прервал его барон, не удостоив и взглядом. Перегнувшись через седло, он не отводил от Рей хищного взгляда, алчно пожирая глазами её стройную фигурку. Переходя на французский, как бы выставляя напоказ своё образование и статус, он добавил: – Lе droit de cuissage!
При всей своей необразованности Рей поняла одно слово. Cuissage означало «бёдра». Как будто она была куском мяса, забитой куриной тушей, принадлежащая феодалу. Девственницы были положены барону, как скот и пшеница. Старый барон не проявлял к ним никакого интереса, но если бы он проявил интерес к кому-нибудь из них, он мог бы забрать её к себе и добиться своего. Никто не откажет ему в дочери – такой флирт может даже привести к желанному бастарду или, по крайней мере, к молчаливой взятке. Точно так же ни один жених не откажет ему в новобрачной, даже в брачную ночь.
Платт помедлил короткое мгновение – вся эта ситуация была нехарактерна для Альдераана, учитывая мягкое правление старого барона, – а затем снова поклонился, его лоб покрылся потом. Голос мельника звучал умоляюще, как будто знал, что не может спорить, но, возможно, мог льстить и унижаться.
– Мой господин…
Рей могла поклясться в том, что увидела, как молодой барон с раздражением закатил глаза. Он лениво указал на вассала справа от себя, и тот спешился. Он обошёл вокруг стола, и Рей поняла, что он двигается к ней. Внезапно вскочив из-за стола, она побежала.
Другой вассал поджидал её на другом конце стола, перекрывая путь своей лошадью. Когда Рей споткнулась, чтобы её не затоптали, первый вассал схватил её за руку и толкнул к своей лошади. Он поднял девушку, избегая её взгляда, как будто ему было немного стыдно – не потому, что он забирал ее, как проданное имущество, а потому, что она бежала, как дикое животное, вместо того, чтобы подчиниться воле барона, как того требовал её статус.
Вся сделка прошла без слов. Лошадь взбрыкнула под ней, и без дальнейших церемоний процессия удалилась прочь, пофыркивая и топая.
Рей никогда раньше не ездила верхом. Она в ужасе схватила за руку мужчину, сидевшего позади неё, когда они поднимались по грязному холму и казалось, что земля уходит из-под ног. Желудок Рей переворачивался от ужаса.
Они с грохотом ворвались во двор обнесённой стеной усадьбы, и барон спешился. Он подошёл к лошади своего вассала и взял Рей за руку. Без всякой грации он бесцеремонно стащил её со спины лошади, но ноги девушки так и не коснулись земли – её перекинули через плечо, как мешок с мукой.
Рей знала своё место. Она знала, что это его право. Она знала, что если она не будет сопротивляться, он, скорее всего, будет нежным – или, по крайней мере, он не будет тащить её в светёлку за подол платья. Но в момент паники первобытный инстинкт взял верх. Девушка молотила своими маленькими кулачками по его массивной спине, как будто он был бандитом или разбойником, а не лордом.
– Отпустите меня!
Его рука резко опустилась на её бедра, чуть выше ягодиц, как будто Рей была непослушным ребенком или нервной лошадью. Она ещё сильнее извивалась, упираясь коленями ему в рёбра.
При этом барон без церемоний бросил девушку на твёрдую землю. Царапая его, Рей попыталась отползти. Внезапно его рука сжалась на её спутавшихся волосах, кровь прилила к голове. Барон не дёргал Рей за волосы, а держал их, словно поводья лошади, удерживая её на месте. Глаза девушки наполнялись слезами, и даже если она только притворялась набожной, она задыхалась от ужаса:
– Господи, помилуй!
Барон с силой дёрнул её личико к своему. Он выглядел странно удивлённым, как будто ему нравилось укрощать её и он счёл её дерзость очаровательной.
– Я – твой Господь и Бог.
Мужчины, которые явились вместе с бароном, чтобы забрать её с собственной свадьбы (как будто он ожидал сопротивления от своих верных подданных, или, скорее, подданных, которые всё ещё были верны его отцу) имели достаточно мозгов для того, чтобы не издеваться, пока барон не утащил девушку за руку за широкий низкий порог двери на северной окраине замка.
В Большом зале было тихо. Их шаги гулко отдавались по каменному полу, когда Рей бежала, чтобы не отставать от длинных шагов лорда. Старуха, чистившая очаг, подняла глаза и, широко раскрыв их, отвернулась. Она, казалось, делала вид, что не видит, как её хозяин избивает крестьянскую девушку в свадебном платье или не слышит шум со двора. Смех вассалов и непристойные шутки исчезли, когда они пересекли огромную комнату.
Удивительно, что барон не сломал Рей руку, когда они поднимались по скрипучей деревянной лестнице в южном конце зала. Она была благодарна ему за силу хватки, когда он резко остановился наверху лестницы, и Рей чуть не упала обратно.
– Мой господин! – Её испуганный голос эхом отозвался в пустых каменных сводах комнаты. Она прижалась к его рукам и отпрянула от деревянной двери, ведущей в светёлку. Рей знала, что за дверью находятся его личные комнаты. Она попыталась в последний раз помолиться о его порядочности – о приличном озорном мальчике, который вырос, играя в этом большом зале. – Я…
Барон бесцеремонно положил свою огромную ладонь ей на спину – и толкнул девушку внутрь. Его тяжёлая, обутая в сапог нога захлопнула за ним дверь. Рей с ужасом огляделась. Единственные окна находились высоко над полом, и в комнате было светло. Похититель стоял между ней и тяжелой запертой дверью. Это была роскошная ловушка для охотника.
Чернильные волосы барона упали на лицо, он тяжело дышал через нос. Он сильно изменился – из-за войны, веса своего нового титула и обязанностей или просто из-за времени. Рей задавалась вопросом, сделало ли его что-нибудь жестоким, или ему всегда было суждено быть жестоким, как и большинству людей его положения, а всё потому, что они могли совершать любые поступки безнаказанно.
Несмотря на всю свою жестокость, он всё ещё выглядел смутно очарованным борьбой, которую она затеяла. Рей ожидала, что он накажет её за непослушание, а не найдёт это забавным. В уголке его сурового рта показалась ехидная улыбка, словно он знал некую тайну. Тогда она узнала в нём того самого мальчика.
– Ты, – изрёк барон, тяжело дыша от их борьбы, но в то же время смеясь, – была очень убедительна, моя милая!
Комментарий к Глава 1
Уважаемые читатели, как вам такое необычное AU? :)
========== Глава 2 ==========
Рей озадаченно уставилась на барона. Он не подошёл ближе, но подёргивание его губ превратилось в хитрую ухмылку. Она узнала этот взгляд – взгляд умного юноши, который затеял особенно забавную шутку. Именно тогда Рей осознала, что время не сделало его жестоким.
Девушка выпрямилась, приходя в себя и начиная бояться барона чуть меньше. Рей испытывала страх перед этим мужчиной и господином, но не боялась мальчишку. Она не могла не быть немного раздражённой.
– Тебе обязательно было дёргать меня за волосы?
– Мне очень жаль, – барон осторожно подошёл к девушке, словно та была пугливой необъезженной кобылкой. Он засунул палец кожаной перчатки в рот и, прикусив его, вынул руку из перчатки. Когда мужчина положил обнажённую ладонь на заплетённые косички девушки и погладил её, перчатка подстреленной птицей упала на пол. С высоты его роста казалось, что он благословляет Рей или гладит её по голове, как ребёнка.
– Вы слишком фамильярны, милорд! – недовольно фыркнула Рей, на мгновение забыв, что фамильярность – его законное право. Его законное право – бросить её на спину на широкую кровать с балдахином в углу светлицы, задрать юбки и раздвинуть её ноги, если он только пожелает. Рей не была полностью уверена в том, что он этого не сделает – барон не сводил с неё хищного взгляда. Рей вызывающе вздёрнула подбородок, и широкая ладонь мужчины соскользнула с её макушки. Вместо этого он обхватил сзади её шею.
– Мы хорошо знакомы, не так ли? – Барон вопросительно наклонил голову, забавляясь.
– Мы были детьми, милорд, – возразила ему Рей, зная, что не в её положении напоминать ему о её месте.
Будучи детьми они хорошо знали друг друга и частенько играли вместе. Родители разрешали ему выбирать товарищей по играм, ведь он был их единственным родным выжившим ребёнком. Кайло был старше, долговязее и властнее, всегда решал сам, во что они будут играть. Рей слушалась и старалась угодить ему – не потому, что он был сыном барона, а потому, что он был единственным человеком в мире, который был добр к ней. Даже когда командовал или трепал её по волосам, он был добр. Рей обожала его, не понимая того, насколько он выше её по социальному положению, того, что они относятся к разным слоям общества.
– Мы играли, что я – лорд, а ты – моя леди! – Барон улыбнулся ей, нежно лаская шею девушки большим пальцем. Когда мужчина выдохнул её имя, Рей испытала удивление и шок. Она была уверена, что барон забыл его, и её вместе с ним.
Маленькая Рей.
Некоторое время Рей боролась. Она помнила эту игру, кроме этого, они играли в прятки в травяных садах и огородах или солдатиков, используя вместо оружия палки. Всё это было так невинно – даже в играх, в которых он был храбрым рыцарем, а она – его прекрасной леди. Они невинно держались за руки, неуклюже, по-детски пытались изображать поцелуи в игре, как и все остальное.
– Мы больше не дети.
Барон отпустил её затылок, и крупные мурашки побежали по шее девушки. Рей застыла, когда мужчина широкими шагами пересёк комнату, чтобы принести графин и налить из него. От души отхлебнув из предложенного им бокала, судорожно сжимая его двумя руками, Рей скривилась от крепости вина. Крестьяне никогда не распивали вино с баронами, но оно было необходимо для смелости.
Барон приглашающе обвёл руками комнату, как бы говоря: «всё это теперь моё».
– Теперь я – лорд.
– Да, милорд, – механически ответила Рей. – Но я вовсе не леди.
– И не ребёнок.
Он не отводил от девушки взгляд, изучающе рассматривая её сверху вниз, как будто она была телкой. Рей зарделась. Внезапно одолженное синее платье – гораздо более красивое, чем всё, что она когда-либо носила, – показалось ей безнадёжно потрёпанным. Острые локотки казались ещё острее из-за рукава, а слишком объёмная ткань лифа висела на груди, как бы плотно ни была зашнурована. Кожа девушки была слишком тёмной, а волосы – растрёпанными.
И всё же барон оценивающе рассматривал её. Нежная, хорошо воспитанная коровка. Рей очаровательно сморщив носик, напомнила ему:
– Я – замужняя женщина.
– Пока ещё нет, – заметил барон. Он не сводил с неё жадного взгляда, потягивая вино. – Decretum Gratiani говорит, что брак недействителен без согласия и консумации.
– Я не настолько образована, как ты, – после паузы жестко выпалила Рей. Своим французским барон неучтиво напомнили о её собственной бедности и невежестве.
– Ты не можешь выйти замуж за этого борова, – сказал барон прямо. – И вы не осуществили брак.
– У меня не было выбора! – Голос Рей дрогнул. Она была удивлена, что он вообще помнил мерзкого Ункара Платта – или вообще интересовался тем, за кого она согласилась выйти замуж. – И у меня не будет другого выбора.
– Я могу отрезать ему руку за браконьерство, – надменно сообщил барон. Рей никак не могла понять, дразнил ли он её или же говорил серьёзно. Она не могла смеяться, живот девушки неприятно свело от нервов. – Или я могу отрезать его вялый сморщенный…
– Милорд!
Барон ухмыльнулся, довольный тем, что шокировал её. Лорды не должны вести себя грубо.
– Мой господин, – Рей покраснела, поправляя себя, повторяя почтительное слово покорным тоном. Ей было бессмысленно упрекать его, каким бы грубым он ни был. Какая-то частичка девушки наслаждалась мыслью о том, что он кастрирует её новоиспечённого супруга.
– Моя госпожа! – Он подражал Рей, делая преувеличенно-наигранный поклон, точно так же, как делал в детстве, притворяясь галантным рыцарем.
Рей сузила глаза, чувствуя, что он издевается над ней и её нелёгкой судьбой.
– Я не леди!
– Мы можем поиграть в нашу милую детскую игру одну ночь, – предложил барон. Он говорил абсолютно серьёзно, ни грамма насмешки не было в его словах. Смысл этих слов был совершенно ясен, как и тогда, когда он явился на её свадебное торжество и процитировал своё право Лорда. – Ты будешь моей госпожой.
Рей тяжело сглотнула. Он не был чудовищем. Высокомерный, да, но не бесчувственный тиран. Тем не менее, она должна была спросить.
– Есть ли у меня право выбора в этом вопросе?
Барон замер, опуская кубок. Красное вино осталось багровым пятном на его полных порочных губах. На его щеках заиграли желваки, и на мгновение Рей показалось, что он злится.
– Неужели ты думаешь, что я тебя заставлю?
– Когда я плакала и сопротивлялась, я не притворялась! – Рей изо всех сил боролась с желанием раздраженно топнуть ножкой. Она понятия не имела, каким человеком он стал, и отправилась в поместье, словно узник на плаху.
Барон отставил вино в сторону и медленно направился к Рей, словно не хотел её напугать. Он сложил руки в молитвенном жесте и держал их на виду, так, чтобы она могла их видеть. Его голос обрёл извиняющийся тон.
– Я никогда не смогу быть жестоким к вам, Миледи.
– Не называй меня так! – Рей чувствовала, что это неправильно. Она всего лишь крепостная. Называть её «леди» было почти богохульством.
– Командуешь своим господином и повелителем? – Кажется, его позабавила её непристойность. Барон выглядел возбужденным до чёртиков, хотя Рей не могла понять чем вызвано его возбуждение. Его руки опустились, и внезапно он резким рывком притянул её за бёдра, его длинные пальцы зарылись в шнурки, которые соединяли лиф и юбку.
– Пожалуйста, не называйте меня так, милорд! – Голос Рей был прерывистее, чем обычно. Обычно она говорила слишком грубо и прямо для женщины.
Барон добродушно по-братски запечатлел поцелуй на её лбу.
– Как пожелаешь, сладкая.
– Пожалуйста, не называйте меня так, милорд! – огрызнулась Рей. Её шея затекла и болезненно ныла от того, что девушке приходилось смотреть в глаза своего господина. Он стоял так близко. С её ростом было нелепо вычитывать настолько высокого человека, не говоря уже о том, что он являлся её господином.
– Называй меня по имени! – потребовал барон приказным тоном. Рей колебалась. Тень нежного чувства промелькнула на вытянутом лице барона. – Ты заставишь меня просить об этом?
Нет, она этого не сделает. Это где такое видано – чтобы барон умолял незаконнорожденную сироту.
– Нет, милорд Соло.
– Моё христианское имя, – уточнил барон.
Рей облизнула губы. Имя вертелось на кончике языка. Она произносила его сотни раз – кричала, когда барон тащил её через зал, визжала, когда он втаскивал её в сорняки, хлопала ресницами, когда он делал вид, что ухаживает за ней. Сейчас это звучало возмутительно.
– Бен.
Когда Рей произнесла его детское имя, барон наклонился к ней и поцеловал так, как целовал, когда они были детьми – неуклюже и быстро. Это был такой же целомудренный и невинный поцелуй, как и любой другой, которым они делились во время игры. Затем его рот открылся, и тёплый влажный язык коснулся пересохших губ девушки. Барон проглотил тихий стон, который издала Рей, когда он схватил её одной рукой, властно притягивая себе и склоняясь над ней.
В шоке Рей выронила кубок. Тот с грохотом упал на пол, разбрызгивая содержимое по юбкам девушки. Звук бьющегося стекла выдернул Рей из состояния задумчивости. Она начала царапаться и биться, словно бешеная кошка, пока барон с неохотой не оторвался от её рта. С хриплым стоном он снова попытался прильнуть ртом к её рту. Рей отвернулась, с ужасом глядя на свои юбки, как будто пятно было самой главной её заботой. Рей выпалила:
– Я взяла это платье взаймы!
Бен (Рей ничего не могла с собой поделать, она всё ещё думала о нём именно так) кинул взгляд вниз на ярко-винное пятно, расплывшееся на синем платье и выглядящее почти как пятно девственной крови на простыне. Ноздри мужчины раздувались.
– К чёрту платье!
Он вцепился пальцами в шнуровку лифа и резко дёрнул, как будто желая разорвать одежду девушки пополам. Ткань, затрещав, растянулась.
– Нет! – Рей шлёпнула его по руке.
– Нет? – Повторил барон так, будто никогда раньше не слышал этого слова и не получал ударов. Вероятно, нет – его жизнь была такой беззаботной и безоблачной в отличии от её. Он всегда питался самыми лучшими и изысканными блюдами, носил тёплую одежду, любящие родители обожали единственного сына, он получил самое лучшее образование и, возможно, его обожали женщины. Сколько угодно женщин. Ни одна из них не сказала ему «нет».
– Это платье принадлежит дочери Павы! – Рей схватилась за шнурки, зная, что новому барону, вероятно, нет дела до Павы или его дочери. Девушку охватило страстное желание потереть под тканью одолженного платья друг о друга зудящие и влажные бёдра. – Она одолжила его мне. Вы не можете разорвать его!
– Я не буду его рвать. – барон снова потянулся к шнурку, который развязал, и потянул его, обматывая вокруг пальца. Пока он обматывал свой длинный палец, ткань её лифа раздвинулась, обнажив грязно-белую сорочку, притаившуюся под ним.
Удивительно, как ловко Бен умел развязывать платье – Рей казалось, что его одевают слуги. Однако он отлично справился с платьем, которое было ей великовато. Когда мужчина потянул шнурки на себя, шнуровка ослабла и начала соскальзывать с худенького, костлявого плеча Рей.
Смутившись, Рей обернулась, придерживая свободную ткань своими маленькими ладошками, чтобы барон не увидел её обнажённую грудь. Позади себя Рей почувствовала тепло, исходящее от его широкого тела, а затем ощутила горячую, позорную печать его властного рта на стыке шеи и плеча. Его огромные ладони обвились вокруг её талии.
Рей на мгновение задохнулась, представив альтернативу – жестокого, толстого Платта. Она слышала рассказы, видела женщин хромающих от кровати нового мужа, видела кровавые простыни, которые воровато, украдкой стирали или старались сжечь. Рей приготовилась к насилию. Она не ожидала этого непонятного тягучего жара внутри. Её голос дрогнул, хоть и не от страха.
– Ты действительно хочешь меня?
– Я хочу спасти тебя! – Барон прислонился лбом к её лопатке, пробормотав юным и робким голосом. – Я спрашивал о тебе, когда вернулся. Моя мать сказала мне, что ты помолвлена с мельником, и я не смог смириться с этой мыслью.
Рей фыркнула, опираясь на мощное тело барона. Рядом с ним было очень тепло и уютно. Она вспомнила, как маленькой девочкой спала рядышком с ним на сеновале, свернувшись калачиком, чтобы согреться. В детстве он притворялся героем-рыцарем, и теперь ей стало интересно, видит ли он себя таким же – спускающимся с холма, чтобы спасти её в последний момент.
По праву его рождения, она могла отказать ему не больше, чем мельнику. Но что-то подсказывало ей, что если она попросит его оставить её, то он подчинится. Это было смешно – барон, повинующийся ей. Смехотворно и опьяняюще.
– Позволь мне сначала переспать с тобой! – Когда он произносил эти непристойные слова, они щекотали её ухо, его руки властно мяли её живот и бёдра. Казалось, они прожигали кожу насквозь через зудящую шерсть испачканного платья. – Я буду нежен с тобой, сладкая. Так же, как был нежен тогда, когда мы были детьми.
Рей кинула испуганный взгляд на широкую кровать в углу комнаты. Завтра она уже не будет ребёнком. Она станет женщиной, будь то от руки нового мужа или от руки барона.
Руки барона были такими тёплыми…
Комментарий к Глава 2
Примечания Автора:
Мотивы Бена не совсем альтруистические. Он, конечно, не хочет, чтобы она страдала, потеряв девственность с грубияном-мельником или была замужем за ним, на самом деле, – но он также определенно хочет сиротку. Или, всё же, он альтруист? ;)
P. S. Соблазнит ли он её? И, что не менее важно, отрежет ли Бен член Ункара Платта, как вы считаете? :D
========== Глава 3 ==========
– Пожалуйста, не проси меня отдаться тебе, – пробормотала Рей, не отводя взгляда от пыльного пола. Её хриплый низкий голос звучал умоляюще и застревал в горле. Рей ощутила спиной, как сердце барона ускорило свой бег. – Прикажи мне.
Барон почти яростно развернул её лицом к себе, властно схватив девушку за подбородок ладонью, облачённой в перчатку, и заставил посмотреть на себя. Этот непонятный взгляд (гнева или унижения?) – снова бросился ему в глаза. – Я не животное.
– Это ваше право, милорд, – перебила его Рей. Несмотря на свои слова,
барон грубо держал её за подбородок.
Мужчина издал низкий, шипящий звук сквозь зубы, отпуская острое личико девушки. Он метался по светёлке, как зверь в клетке, разговаривая сам с собой.
– Я могу притвориться, что…
– Бен, пожалуйста! – Звук его имени остановил барона. Рей потребовалось некоторое усилие, чтобы не обращаться к нему по титулу. – Так же, как ты притворялся ради моего мужа, притворись ради меня.
Рей нуждалась в том, чтобы Бен притворился, что заставил её. В свою очередь она притворилась бы побеждённой. Рей не могла признаться даже самой себе в том, что с удовольствием отдалась бы ему без боя. Это сделало бы её прелюбодейкой или, что ещё хуже, обычной шлюхой. Может, она и была бастардом и сиротой, но она не была шлюхой. Может, она никогда и не была по-настоящему набожной, но у неё была гордость. Она слишком горда, чтобы быть шлюхой, и слишком горда, чтобы признать, что боится Ункара Платта. Вместо этого она хотела провести брачную ночь с Беном – нежным Беном, мальчиком, который поцеловал её в щеку и заговорщицки подмигнул ей, когда она стащила фрукты и сыр. И, если честно, она до смерти боялась.
Ноздри Бена на мгновение задрожали от обуреваемых мужчину чувств. Его перчатка – та, что осталась на руке – противно скрипнула, когда он сжал кулак. Когда барон заговорил, его голос был очень низким и хриплым.
– Сними это платье, или я сдеру его с тебя.
Он понял её.
Рей нащупала шнурки. Им не нужно снимать всю одежду, не нужно ложиться на широкую, зашторенную кровать в углу. Крестьяне кувыркались в сене или грязи, задрав юбки и спустив грязные штаны до щиколоток.
Возможно, лорды и леди поступали по-другому.
Слишком большой подол, запутавшись, собрался вокруг её лодыжек. Солнечный свет хорошо освещал всё вокруг, и Рей задалась вопросом – видит ли барон её пурпурно-розовые и торчащие соски или треугольник тёмных волос между ногами. Грубая ткань вызывала невероятный зуд. Рей ёрзала, томясь под ней и под жаром алчного взгляда мужчины.
Бен протянул руку и коснулся рукой нательной рубашки, притаившейся под слоями ткани.
– Это не позаимствовано, не так ли?
Рей кинула взгляд на вещицу – это была одна из немногих её вещей. Когда-то рубашка была белой, однако сейчас казалась почти серой от пыли; подол был испачкан грязью, она была изрядно потрёпана и изношена. Конечно, барон видел через неё всё.
– Нет.
Быстрым движением властные руки барона схватили ткань, собранную на шее, и с треском разорвали её пополам. Дыра образовалась прямо над животом Рей, как будто та была выпотрошенным оленем. Рей в отчаянии повторила, прижимая разорванную одежду к груди:
– Нет!
– Пава не будет за это сердиться, – тяжело дыша, выдохнул Бен, несказанно удивив Рей тем, что запомнил имя мужчины, у дочери которого она одолжила платье. Обычно лорды не утруждались подобными мелочами – все крестьяне легко взаимозаменяемы. – Это твоя одежда, не её.
– Зато я рассержусь! – Рей успела покраснеть. Она не имела права злиться – сама попросила его сыграть эту роль. Тем не менее, у неё было мало личных вещей, и не хватало средств купить новую одежду на замену. Ей придётся зашить эту и носить, шов посередине будет выглядеть как уродливый шрам.
– Я подарю тебе что-нибудь получше, – совершенно неожиданно лицо Бена исказила дикая алчная гримаса. – Что-нибудь из шёлка!
Рей скорчила рожицу. Барон мог затащить её в постель, независимо от семейного положения, но он не мог возвысить её до своего уровня в обществе. Это было бы куда более скандально, чем просто сношаться с ней. – Ты можешь спать со мной, но у тебя нет права одевать меня в шелка!
– Я одену и раздену тебя так, как сочту нужным! – Барон, казалось, помнил игру, в которую они играли, а может, он просто соотнёс своё положение в обществе и её. Обеими руками он раздвинул разорванную сорочку и кинул жадный взгляд на грудь девушки, приоткрыл рот и алчно облизнул влажные губы. Через мгновение он кивнул, как будто был доволен лошадью, которую приобрёл. Затем барон показал головой в сторону другого конца светлицы. – Ложись на кровать!
Когда Рей прошлась по комнате, разорванная рубашка упала на пол. Дыхание девушки громким набатом било в ушах. Она лежала на кровати, а её конечности тряслись и дрожали, как у новорождённого жеребёнка. Рей охватило странное ощущение того, что она лежит на погребальном костре. Её тонкие ножки были единственной закрытой тканью частью тела. По коже девушки побежали крупные мурашки.
Барон навис над ней, теребя свой кожаный пояс.
– Ты не снимаешь сапоги в постели?
Рей кинула взгляд вниз. Она никогда по-настоящему не смотрела на себя обнажённую – всегда спешила умыться и одеться, беспокоясь о том, что Ункар увидит её. Её тело было мертвенно-бледным там, где одежда закрывала кожу, и очень загорелым там, где ткани не было. Желудок девушки сжался от страха. Её ноги в грубых башмаках свисали с края кровати.
Рей всегда спала в сапогах – но она не спала в кровати. Она спала на топчане, стоящем на чердаке в доме мельника. Она снова перевела взгляд на барона. Он выглядел весьма удивлённым.
– У меня нет кровати.
С решительным видом Бен стащил с неё сапоги, его паукообразные руки были на удивление нежными. Он по очереди уронил её поношенные сапоги на пол, а затем рывком снял вторую перчатку. Обнажёнными руками он подержал на весу её лодыжки, поднял левую стройную ножку, и, наклонившись над ней, с благоговением запечатлел влажный поцелуй на коже её ноги. Когда он поднял вторую ногу девушки и поцеловал её тоже, Рей задрожала, как от холода, так и от неприличного возбуждения, видя, как он целует её ноги, словно верный вассал у ног короля. Или, скорее, королевы.
