Текст книги "Бояться нельзя любить (СИ)"

Автор книги: Первое апреля

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

– Пять баллов с Хаффлпаффа, – спокойно уведомил он и добавил чуть мягче, – не отвлекайтесь.

Знай Солурд его чуть меньше, подумал бы, что Снейпу стыдно за свою невнимательность на отработке. Но это очевидно было не так. Эрни толкнул его локтем в бок, не отвлекайся, мол, и так в минус пошёл, и поспешил в подсобку за скарабеями и имбирем. Класс постепенно оживал, наполнялся опасливыми шепотками и скрипом мелющегося хитина. Огилви дышал неглубоко и часто, то и дело прикрывая нос рукавом мантии – запахи, резкие и неприятные, кружили по кабинету как хищные гарпии, только и ожидающие момента для нападения. Эрни почти всё делал сам, доверив Солу только резать имбирь и благоговейно стоять рядом, поверхностно дыша от восторга. Солурд не хотел его расстраивать.

Он вообще ничего не хотел, только вернуться в спальню, где всё пахнет уютом и теплом, завернуться с головой в одеяло и спрятаться от всего мира на недельку. И чтобы рядом был кто-то, кто обнимет и погладит по голове, ласково шепча, что Сол молодец и всё делает правильно. А то, что неправильно, ещё можно исправить. Например, проследить за Гарри, раз уж Рону это всё никак не удаётся.

Солурд вздохнул, досадуя сам на себя за неугомонное любопытство, но отстранённо так, прекрасно понимая, что пойдёт и будет выяснять.

Стараниями Эрни зелье получилось вполне пристойным.

Так много всего… К ужину у Сола голова пухла от собственной популярности, хотелось каждому любопытному сплетнику лично пожать горло и пожелать спокойного вечного сна. Но он только дёргал уголком губ, шутил несмешно и обидно, и всё больше понимал, что избыток внимания – это Мордред как нехорошо.

Солурд лениво гонял по тарелке варёную морковь – эльфий заговор продолжался – и пытался вникнуть в рассуждения Эрни о правильном питании. Староста наставительно воздевал палец к потолку, затем тыкал этим же пальцем в тарелки и качал головой: непорядок, мол, граждане, даёшь революцию в массы!

– Эрни, дай хоть пожрать спокойно, – пробурчал Джастин, зевая во всю пасть и не подумав прикрыться ладонью. Он был нетипично для себя бледен, казалось, даже каштановые волосы уныло поникли, вопреки боевому характеру. – Я после тренировки сам как морковь, капитан – зверь.

Сидящий рядом Захария отвесил ему шутливый подзатыльник, в притворной угрозе щуря карие глаза и кровожадно скалясь. Солурд смутно удивился: какие такие тренировки, зима же, а на улице с утра метель разыгралась, как нарочно, из замка никого не выпускали.

– Тебе знакомо понятие «тайна»? – проворчал он, наклонив голову вперёд, как упрямый барашек, и смотря из-под светлой чёлки. Теперь угроза стала куда реальнее, прокравшись в мягкий голос. – Тайные тренировки. Тай-ны-е. Не болтай.

Джастин молча поднял руки. Он выглядел лишь самую малость пристыженным, глядя на своего капитана глазами несправедливо обиженного щенка. Не то чтобы Захария проникся, но улыбнулся чуть мягче.

– Вы видели Поттера? – рядом с Солурдом упала Ханна, воздуждённо сверкающая карими глазами, от чего её вытянутое скуластое лицо стало чуть симпатичнее. Она перехватила из-под пальцев Эрни последний пирожок с яблоками и откусила половину, активно двигая челюстями.

Сьюзи, до того медитирующая над книгой, аж встрепенулась вся. Она хорошо ладила с Гермионой, кто бы ни шутил о женской дружбе, и немного жалела Гарри, на которого столь многое было взвалено едва ли не с рождения. Эрни тяжко вздохнул, оставшись без сладкого, и только. Джастин и Захария о чём-то перешёптывались, хихикая, и казались полностью поглощёнными друг другом. В честную душу Солурда закралась крамольная мысль, но развить он её не успел – Ханна продолжила:

– Бледный такой, как привидение, молчит и смотрит волком, знаете, на Сола перед экзаменами похож.

Хаффлпафцы закашлялись, неумело маскируя смешки. «Сол перед экзаменами» – отдельный вид готического искусства, как сказала однажды Лаванда аккурат за два дня перед расставанием.

Солурд обернулся, выискивая взглядом чёрную встрёпанную макушку. Сдвоенных с Гриффиндором сегодня не было, поэтому он не мог оценить весь масштаб пришедшего песца, теперь же оценил. И лихорадочный взгляд, и нездоровую бледность, и резкие движения. Рон и Гермиона рядом с Гарри были похожи на две грозовые тучи.

– Кто-нибудь знает, что с ним?

Гарри многим был небезразличен, и дело далеко не в «победе» или чём-то подобном. Солурд пожал плечами, смиряясь с тем, что этой ночью ему спать не доведётся.

Комментарий к Кусь девятый

https://vk.com/wall-46934002_127

========== Кусь десятый ==========

Ночной Хогвартс был похож на склеп с привидениями: темно, холодно, пахнет пылью и плесенью, от стены к стене несутся шорохи и тихое бормотание. Солурд поёжился, пряча ладони в карманах мантии (кончики пальцев нащупали фантики, бутылёк Восстанавливающего и теплую рукоять палочки), и невероятным усилием воли уговорил себя отойти от входа в факультетскую гостиную. Чтобы завернуть за угол коридора, потребовалось ещё не меньше дюжины таких усилий. Он крался по ночному замку, сам себе поражаясь: докатился. Попадётся Филчу – одним снятием баллов не ограничится, наверняка ещё и половину преподавателей разбудит своими воплями: завхоз в последнее время совсем бешеным сделался. Ходит кругами, злой и осунувшийся, бормочет под нос «ну я вам всем!» и хихикает, противно так, словно вилкой по стеклу.

Солурд цокнул, щурясь в темноту и почёсывая в недоумении щёку. Он не знал, куда идти. Караулить Гарри – сказать оказалось куда проще, чем сделать. Можно, конечно, сидеть перед входом в гостиную Гриффиндора хоть всю ночь. Можно караулить его у входа в подземелья – ежу понятно, что Снейп и Гарри недаром дружно пахли ирисами. Можно и вовсе его не караулить, а вернуться в спальню и попытаться перекричать противный голос совести. Можно. А делать-то что?

Из-за следующего поворота послышались шаркающие шаги и недовольное брюзжание. Заскребли коготки по камню.

Солурд заметался, оглядываясь только-только привыкшими к темноте глазами, выискивая любую щель, которая могла бы его спасти. Щель нашлась за доспехами. Объективно не самый лучший выбор, Филчу сложно будет его не заметить, но посреди абсолютно пустого коридора – не считая запертых на ночь дверей – выбирать не приходилось, и Огилви шмыгнул в нишу, задев краем рукава тихо звякнувшие наколенники. Филч приближался, сухой и сутулый, и пятно света от его фонаря приближалось вместе с ним. Солурд зажмурился, сворачиваясь в маленький костлявый клубок, прикрытый сверху форменной мантией.

– Хе-хе-хе, они ещё увидят, дорогая, как грозен старина Филч, как он могуч! – бормотал завхоз, раскачивая фонарём и всплескивая руками, словно уже кого-то казнил.

Он прошагал мимо, как ни в чём не бывало. Он не замедлил шаг, несмотря на то, что подозрительный комок нервов совершенно точно попал в пятно света. Миссис Норрис замяукала, заскребла когтями по камню: нарушитель, друг, лови-хватай! Но Филч только ногой дёрнул и пошёл дальше. Солурд наблюдал за этим широко раскрытыми глазами, сердце билось в горле от пережитого страха, от недоумения и облегчения. Зловредная кошка тянула Филча за штанину, словно пыталась от чего-то удержать, но тот спокойно шёл дальше, к одному ему ведомой цели.

Солурд выдохнул. Расправил сведённые плечи, из клубка разматываясь в человека, и по стеночке выполз на свободу, снова задев наколенник доспеха. Мордред знает что такое. Сначала Гарри лунатил, теперь Филч с ума сходит. Что дальше? Возрождение Того-кого и восстание единорогов? Он уже ничему не удивится, право слово, даже явлению Сияния в этот бренный мир.

Перед глазами вспыхнула картинка: зелёная нашивка на чёрной мантии, мягкая ткань под пальцами, тёплое дыхание в висок.

Солурд почувствовал, как щекотные мурашки пробежались от копчика к загривку, и лицо заполыхало румянцем. Он сглотнул, моргнул, пытаясь прогнать видение, но то никак не проходило, будоража рецепторы запоздалым осознанием. Какой Филч, какие тайны? В себя бы прийти от этого всего, а потом уже геройствовать. Солурд прислонился к холодной стене, запуская все десять пальцев в волосы, и невидяще уставился на закрытую дверь напротив. Зрению нужно было снова привыкнуть к темноте, а ему – хорошенько обдумать всё происходящее.

Итак. Человек, доставивший его бренное тело в Больничное крыло – слизеринец. Слизеринец настолько благородный или самодостаточный, что предпочёл избавиться от внезапного подарка судьбы в виде по уши зачарованного хаффлпаффца, а не воспользоваться случаем и тем, что навязчиво предлагалось. Дело даже не в самом Огилви, конечно, кому он нужен, а в том, что он мог сделать или рассказать, влюблённо улыбаясь и совершенно не протестуя. Однако его не только дотащили до медиведьмы, но и не потребовали за это оплаты позднее.

Солурд фыркнул. Это же слизеринец! Приберёг на будущее, не иначе.

Он судорожно вздохнул, потирая горящие щёки горячими ладонями. С тех пор, как он очнулся в Больничном крыле, пальцы были неправдоподобно горячими, на градус-два выше остального тела. Медиведьма (он снова забыл имя) сказала, что это странно, но никакой опасности не несёт. Кто там хотел греть чужие ледяные руки? Теперь на это есть все шансы, поймать бы.

Солурд развернулся, собираясь уже что-то делать, оттолкнулся от стены… Или не от стены. Крякнули крепления нагрудника, на которые пришёлся Солурдов вес, заскрипели сочления доспехов, предупреждающе дзинькнула подставка…

А затем загрохотали, зазвенели летящие на каменный пол запчасти, вскрикнул приложившийся копчиком Солурд. Он почувствовал, как сердце подскочило к самому горлу, перекрывая дыхание, а в ушах ещё несколько секунд стоял разноголосый гул.

Такой грохот даже ополоумевший Филч не пропустит…

– Миссис Норрис, ищи! – в ответ последней мысли рявкнул не успевший далеко уйти завхоз, и за поворотом коридора заметались светотени.

Огилви прикрыл глаза, пытаясь обуять панические мысли и частящий пульс, но лишь скуксился, поднялся на ноги, ругнувшись под нос, и рванул в противоположную от Филча сторону, судорожно пытаясь вспомнить тихое место, чтобы спрятаться. Гостиная в другой стороне, кабинеты или закрыты, или на сигналках, а Филч, на минуточку, не единственный, кто радеет за дисциплину по ночам. За грохотанием сердца и захлёбывающимся дыханием Солурд не слышал ничего, в том числе своих шагов, а привыкшие к темноте глаза быстро оглядывали знакомые коридоры, пытаясь найти хоть что-нибудь.

Наконец, перед лестницей в подземелья, он наткнулся на приоткрытую дверь, за которой была то ли подсобка, то ли ещё что похожее, и недолго думая ввалился внутрь. Закрытая дверь, к которой Солурд, зажмурившись, прислонился спиной, внушала слабое чувство безопасности, и хаффлпаффец достал палочку, с третьей попытки повесив Запирающее. С перепугу не рассчитал сил и стёк на пол бескостным и бесполезным приложением к магическому артефакту. Выдохнул. И только тогда сообразил посмотреть, куда же его, собственно, занесло.

Небольшая комната, тёмная и пустая, не считая накрытого серой тканью то ли шкафа, то ли зеркала, то ли ещё чего в углу: большое, в полтора Солурда в высоту и фута три в ширину. Из-под ткани выглядывала узорчатая подставка, отливающая металлом, и матовая зеркальная полоса.

Значит, всё-таки зеркало. Или шкаф с зеркальными дверями.

«Ай, да какая разница!» – с досадой подумал Солурд, запуская дрожащие пальцы в растрёпанные пряди. – «Мне сейчас только на свою испуганную рожу любоваться».

Он часто дышал, непривычный к физическим нагрузкам и настолько интенсивному страху. Выяснил про Гарри, молодец, сто миллионов баллов с Хаффлпаффа за такое расследование!

Спиной Огилви ощутил, как дрогнула дверь от рывка. И это мог быть Филч, который ни в жизни не пробьётся сквозь чары, а мог быть и не Филч, и тогда Сол за свою шкурку бы ломаного цента не дал. Он соскрёб себя с пола и, панически оглядевшись, не нашёл укрытия лучше зеркала, оставляющего между собой и углом комнаты маленький треугольник, где, если постараться, Солурд может спокойно спрятаться. И отсутствие пыли будет ему в этом подспорьем. Он только успел притаиться в своём укрытии, с нервным весельем подумав, что история таки циклична, как дверь распахнулась.

Комментарий к Кусь десятый

Ры-бя-ты. У нас проклюнулся пейринг.^^”

Даже два.

Мне они кажутся очевидными, а вам? .-.

https://vk.com/wall-46934002_131

========== Кусь одиннадцатый ==========

Разумеется, Солурду было интересно, кого это принесло в заброшенный кабинет, но выглядывать ради этого из укрытия, рискуя быть или наказанным, или проклятым, он не собирался. От ткани или самого зеркала пахло чайным деревом, пылью и согретым солнцем металлом. Огилви зажал нос, чтобы немедленно не расчихаться.

Это Гриффиндор – диагноз, а с Хаффлпаффом жить ещё можно.

Целеустремлённо зашаркали шаги, легкие и быстрые, зашуршала стягиваемая ткань… Но прежде, чем опасть, она была остановлена тихим заклинанием и замерла недвижимым монолитом. Человек перед зеркалом резко развернулся, скрипнув подошвой маггловских кроссовок, и обиженно проскулил:

– Отпусти!

Солурд с удивлением узнал Гарри. Того самого Гарри, который, буде на то нужда, летит напролом и не всегда оглядывается на авторитеты, как бы взрослые ни уверяли себя и его в обратном. А тут он чуть не плачет, но ничего не делает, понимает, что не позволят, а то и пинков навешают за ослушание.

– Как ты мне дорог, Поттер, – устало проворчал второй человек. Этот голос тоже было сложно не узнать, после пяти-то лет регулярных отработок. – Пошли спать.

– Дорог? Правда? Правда дорог? – заискивающе спросил Гарри, отступая от зеркала. Солурд сжался в комочек, понимая, что после такого его точно в живых не оставят, если заметят. Снейп шкуру спустит и кости сожжёт, как непригодные для его драгоценных зелий.

– Очень, – с чувством глубокого отвращение к миру в целом и к Гарри в частности выдохнул тот самый Снейп, переступая с ноги на ногу. Но Гарри не понимал интонаций, он верил словам и потому довольно вздохнул, покорно и доверчиво позволяя себя увести.

– Очень… – зачарованно протянул гриффиндорец, идущий за профессором, как ягненочек на заклание. – Завтра пойдём к зеркалу, да? Пойдём?

– Лучше сразу ко мне приходи… – проворчал Снейп и с силой захлопнул дверь, наложив сверху несколько запирающих чар.

Солурд смутно слышал каждое, съёжившись в своём углу и отчетливо понимая, что сидеть ему тут до скончания времен, потому что со своими куцыми знаниями против профессора… Ну, он не совсем идиот.

Узнал?

Доволен?

О да, неимоверно. Огилви скуксился, прислонился затылком к холодной шершавой стене и начал думать. Не то чтобы он до этого не думал, но все-таки стоило разложить все произошедшее по полочкам.

Итак, Гарри говорит, что ничего не помнит из своих ночных похождений. Солурд же только что слышал, что он вполне адекватен, но… по-детски. Словно взрослая личность спит, и на свободу выбирается «внутренний ребёнок», которому недодали ни любви, ни тепла, ни заботы, и теперь он бродит по Хогвартсу в поисках того, кто может всем этим обеспечить. Снейп, конечно, до изумления странный выбор, но каждому своё. Только почему Гарри приходит именно в этот кабинет? Памятное место? Любимое зеркальце, как у Злой Королевы?

Смешно.

Солурд хмыкнул и решил хоть часть вопросов решить сейчас, пока есть возможность. И время. Много-много времени. Он выбрался из угла, обтерев мантией все стены, и резко дёрнул вниз ткань. После ухода Снейпа чары ослабли, а от рывка и вовсе развеялись.

Действительно, зеркало. Большое и вычурное, старинное. Надпись ещё какая-то странная поверху, белиберда белибердой. Огилви вскинул брови. И что в этом зеркале такого? Вот он сам, встрёпанный, раскрасневшийся, в серой от пыли мантии, глаза какие маньячные, теперь понятно, чего от него шарахаются. Вот рядом Сияние в идеально отглаженной мантии с нашивками Слизерина, белые свои пальцы с Солурдовыми смуглыми переплетает, улыбается тонко и с лёгкой насмешкой. Вон родители за спиной руками машут, обнимаются.

Обычное зеркало…

Огилви смотрел, улыбаясь, как Сияние поднимает их руки, чтобы согреть дыханием и без того горячие пальцы, как второй рукой обнимает за талию, соприкасается лбами, шепчет что-то тихо и горячо – не понять. Смотрел и понимал, что остался бы навсегда в этом мгновении, с этим белым силуэтом без лица и запаха, от одного присутствия которого в лёгких мечутся бабочки, а коленки начинают дрожать. Он прикрыл глаза, потянулся вперёд, пытаясь обнять в ответ, и…

Схватил пальцами лишь воздух, тонко пахнущий чайным деревом и пылью. Никакого Сияния нет и никогда рядом не стояло, не обнимало, не шептало на ухо, как сильно… Если Гарри видит что-то похожее, то Сол прекрасно понимает, почему он бродит ночами и потом ничего не помнит. Лучше и вовсе не видеть, чем видеть и понимать, что это лишь иллюзия.

Солурд рухнул на пол, подтянув ноги к груди и зажмурившись. К Мордреду. Вот так отвлечёшься на секунду, а за порогом уже вся жизнь прошла. В горле пересохло, ноги ныли от долгого стояния на месте, а в желудке ощущалась сосущая пустота – налицо выпадение из времени и большая трата магических сил. Интересно, уже утро или ещё нет?

Огилви уткнулся пылающим лбом в колени, чувствуя эфемерные касания тонких пальцев к вискам. Слабак. Какой же он слабак, раз так быстро поплыл от случайного образа. Благородный слизеринец. Белый силуэт. Ха! Главное – это точно «не девочка», как выразился однажды Гарри. Неужели это было всего три дня назад? А кажется, что целая жизнь мелькнула. Пустая и бесполезная жизнь в погоне за той самой-самой, которой будет не страшно доверить своё мягкое сердце. Сердце… Есть ли оно вообще, если ни одна встреча и ни одно расставание не приносили настолько ярких эмоций, чтобы в омут с головой – и утонуть не страшно.

Страшно утопить другого.

Солурд поднялся, блуждая невидящим взглядом по каменным стенам, и накинул на злополучное зеркало ткань, мягко разгладив складки.

Насмотрелся? Счастлив? Живи теперь с этим, глупый-глупый Сол.

Деревянной походкой он направился к двери и даже почти не удивился, что чары выдохлись за ночь – с таким-то магическим вампиром в непосредственной близости. Многое становилось понятным, как и то, что Сол непременно попробует снова сюда прийти, чтобы увидеть своё Сияние.

За окнами темнело предрассветное небо, проколотое искрами тусклых звёзд. Ворочались в своих рамах портреты, досматривая последние сны, и Солурд Огилви пробрался в гостиную факультета незамеченным, рухнув на родную кровать, как подкошенный. И тут же забылся неспокойным вязким сном, больше похожим на кошмар.

Комментарий к Кусь одиннадцатый

https://vk.com/wall-46934002_133

========== Кусь двенадцатый ==========

Солурд бессовестно проспал.

Останки четвертого будильника, до последнего боровшегося за моральный облик своего хозяина, укоризненно блестели под полуденными лучами солнца. Солурд сел, потирая лицо ладонями. Он щурился на свет, пытаясь понять, кто он и где вообще находится. Голову наполнял монотонный гул, едкий, как белый шум, и навязчивый запах лаванды от постельного белья.

Хлопнула дверь, впуская в спальню пару взбудораженных сокурсников, и мысли, наконец, прояснились. Итак, детективные хождения и ночь на ногах имели свои последствия в виде плохого самочувствия и крепкого сна. Солурд чувствал, что резерв ещё не полон и наполняться не слишком-то спешит. Но также он понимал, что не слишком из-за этого волнуется. Всяко меньше, чем следовало бы.

– Сол, ты как? – на кровать сел Джастин, выглядящий нетипично для себя серьезным и обеспокоенным. Он хмурился, покусывая тонкие губы и упрямо выпятив подбородок: колись, мол, пока не запытал щекоткой.

Очень страшно.

Рядом стоял Захария, сверкающий карими глазами, как нашкодивший кот из-за дивана. В доме Огилви живет один такой, та еще скотина хитрохвостая, так что Солурд знает это выражение лица «я-конечно-раскаиваюсь-но-это-не-точно».

– Эй, Сол? – Джастин обеспокоился еще больше, дергая за рукав мантии, так и не снятой перед сном и теперь варварски перекрученной.

– …всё хорошо, – с запозданием пробормотал Солурд, широко зевая и вытирая заслезившиеся глаза о край одеяла. – Ты что-то хотел?

– Ты проспал три урока, приятель, – высказался Захария, переступая по полу длинными ногами. Он сложил руки на груди и вскинул подбородок, подчеркивая важность собственных слов. – Эрни в бешенстве, так что если у тебя нет весомой причины – вали из страны.

Огилви хлопнул ресницами, переваривая сказанное. Его лицо скривилось в плаксивой гримасе, и с громким стоном он рухнул обратно на подушку, тут же прячась в складках одеяла.

– Я в домике, – проворчал неразборчиво, уткнувшись носом в запястье и поморщившись от въевшегося в кожу запаха чайного дерева. – До весны не будить.

– Вставай, Сол, – Джастин толкнул сокурсника в бок, только чтобы увернуться от удара голой пяткой. Солурд отстраненно порадовался, что хоть разуться додумался перед сном. А то с него сталось бы спать в кроссовках. – Или хотя бы переоденься. Эрни узнает, что по ночам шляешься где-то вместо сна – убьет.

«Эрни может», – решил Солурд, вяло стаскивая с себя мантию и свитер, и свалил вещи неопрятной кучей в ногах под девизом «когда-нибудь потом». Джастин и Захария укоризненно смерили его взглядами, но оставили в покое. Они вообще за чем-то своим явились, а тут Огилви, всю ночь где-то прошлявшийся, сидит и роняет честь факультета одним своим устало-недовольным видом.

Солурд смотрел вверх, на кофейно-молочный балдахин, и не хотел ни о чем чём думать.

Разбудил его настойчиво урчащий желудок, не получивший за весь день и крошки пищи. В спальне царила вечерняя дрёма, оттененная тихим сопением и задумчивым бормотанием. Ночь мягко обнимала хаффлпаффцев, ласково глядя из окон искрами звёзд.

Слабость прошла, и Солурд чувствовал себя куда лучше, чем утром. Он смутно поразился силе Гарри, которого артефакт, судя по его относительно нормальному виду, выпить до такого же состояния не успевал. Огилви осторожно сел, в куче своей одежды отделяя свитер от мантии, и оделся. Он двигался неловко, пальцы ощущались скорее теплыми, чем горячими, но зрела надежда, что поздний перекус поможет исправить ситуацию. А вход на кухню Хогвартса был известен каждому хаффлпаффцу едва ли не с первого курса.

Сборы прошли буднично. Сокурсники тихо спали в своих постелях, видя шестой-седьмой сон, и только Огилви, как самый «особенный», снова шлялся по коридорам, выискивая на свою шею неприятности посерьезнее…

На кухне он оказался не первым, кто пришел утолить голод телесный в ущерб голоду умственному. Эльфы носились по своим делам, дочищая, домывая и доваривая. Блестели котелки, тарелки и вилки-ложки, отражая жизнерадостный свет факелов. Витали запахи специй и жареного мяса, ванили и яблок, тушеных овощей и мяты. Звенели эльфьи голоса, шкворчали сковороды, стучали ножи о разделочные доски. Стояла пара столов, как недвижимый монолит, защищающий остальное пространство кухни от входа и входящих. И за одним из столов, боком к двери, сидел Малфой.

Он лениво накалывал на вилку кусок мяса, неизящно подперев голову рукой, и расслабленно горбился, словно из него вытащили тот самый стержень, заставляющий всегда держать спину прямо и пребывать в вечном напряжении. Солурд затаил дыхание, глядя на встрепанные белые волосы, лежащий на столешнице галстук и мятую мантию. Без своего образа ледяного принца Малфой оказался даже… симпатичен? Сердце робко кольнуло узнавание, но именно этот момент выбрал слизеринец, чтобы заметить вторжение. Он моментально выпрямился, щурясь с неприкрытой угрозой, и даже черты лица стали куда резче и грубее, чем за секунду до.

Солурд испытал ничем не прикрытую досаду.

– Чего не спишь? – выплюнул Малфой, смотря настороженно и строго.

– По той же причине, что и ты, – хмыкнул Сол, развеселившись, и спокойно прошел вперед, усаживаясь напротив.

Малфой поджал тонкие губы, чуть качнувшись назад: его и магглокровку разделяло не более четырех футов стола, какой кошмар, какой позор для благородного семейства! Солурд развеселился еще больше, и уголки его губ подрагивали, когда он просил у подошедшего эльфа «чего-нибудь мясного и побольше». На удивление, Малфой сбегать в свой гадюшник не спешил. С вернувшейся из отпуска изящной непринужденностью он жевал свой поздний ужин и демонстративно не смотрел на хаффлпаффца, имевшего наглость прервать высочайшее уединение.

– У нас были сдвоенные чары, – Солурд не спрашивал, а констатировал факт, – что я пропустил?

Серые глаза полыхнули странным смешением эмоций, а аристократический нос был вздернут едва ли не к потолку. Малфой открыл рот, наверняка собираясь сказать какую-нибудь гадость, но насмешливый (и в самой-самой глубине испуганный) взгляд Огилви его словно отрезвил. Малфой пожал плечами:

– Ничего особенного, модификация манящих чар, – помолчал пару секунд и неожиданно легко добавил, – быстро наверстаешь.

Солурд замер в изумлении, тепло улыбаясь. Эльфы принесли еду. Происходящее казалось странным фарсом, безумной постановкой для очередной Алисы, но Сол был вполне согласен и на такой расклад, если он что-то изменит – ему нравилось приятельствовать со всеми, кто вызывал симпатию, и не нравилось враждовать. Сейчас Малфоя не хотелось огреть по голове огнекрабом, а чисто по-человечески поговорить, понять, что тем движет, и почему он такой хорек.

– Мне пора, – словно подслушав сии крамольные мысли, Малфой поторопился сбежать с поля неначавшегося боя, теряя галстук и недожеванный ужин.

«Прям как Сияние», – со смешком подумал Солурд, приступая к ужину. И этим же смешком чуть не подавился, когда понял… кое-что понял. Нашивки, белый силуэт… Действительно, словно это мог быть кто-то другой!

Огилви вздохнул, неосознанно пряча негаданный трофей в карман, а то вдруг Малфой одумается и вернется. Ну уж нет. Солу нужно что-то, чтобы смотреть и убеждать себя в глупости сделанных выводов. Он быстро сжевал все, чем щедрые эльфы сочли нужным угостить, и почти бегом вернулся в спальню.

Он подумает обо всем этом завтра.

Комментарий к Кусь двенадцатый

https://vk.com/wall-46934002_136

========== Кусь тринадцатый ==========

Всё утро Солурда преследовало смутное беспокойство. Оно таилось в карих глазах Эрни, в быстром щебетании Сьюзи, в резких движениях Захарии, в складке на лбу декана, в шепоте Гриффиндора и даже в ледяном высокомерии Малфоя.

Как относиться к последнему, Огилви еще не решил, и потому всеми способами избегал ненужных мыслей.

– Гарри сегодня не видно, – на обеде пробормотала Ханна, яростно пронзая вилкой кусок картофеля. Сидящий рядом Джастин поежился, неосознанно приняв этот жест на свой счет.

Беспокойство обрело имя и причину: Гарри. Всегда и везде – Гарри. Солурд сжал пальцами переносицу, пытаясь сообразить, что могло произойти в этот раз. Снейп, как он успел заметить на Зельеварении, если и нервничал, то искусно это скрывал – куда там недоучке против матерого мага.

– Может, снова в Больничное попал? – предположил Эрни, запивая собственные слова тыквенным соком.

– Не, – качнула головой Ханна – светлые косички хлеснули по плечам – и вздохнула, – Лаванда говорит, Гермиона с вечера его найти не может.

– Мама-утка, – кашлянул Джастин, тут же отхватив от Захарии подзатыльник, – молчу-молчу.

Солурд попытался слиться с местностью. Лаванда, в бытность его девушкой, оставила по себе очень, очень, очень яркие воспоминания о том, с кем связываться не стоит ни в коем случае. Ханна, дружившая с этим исчадием гламурной бездны, виделась Солу или святой, или еще более страшным чудовищем.

– К Макгонагалл обращались? – посерьезнел Эрни, откладывая вилку в сторону.

– Ага, конечно, – с сарказмом ответила Ханна, кривя вздернутый нос, – только на нее вся надежда, на мегеру нашу.

Хаффлпаффцы переглянулись, в целом согласные, но слова были подобраны не совсем удачно. Об отношении декана Гриффиндора к подопечным среди всех остальных ходили настоящие страшилки, мол, будете косячить – и вашим деканом станет Макгонагалл. Такая себе перспектива.

Солурд задумался, имело ли отношение это внезапное исчезновение к тому зеркалу или к Снейпу, или и вовсе к отсутствующему директору. Гадать можно было до бесконечности, а вот проверить – только опытным путем. Спрашивать Снейпа мог только самоубийца или… слизеринец. Пришедшая идея была дурацкой, но… почему нет? Огилви подпрыгнул на месте, расплываясь в широкой улыбке, и с утроенным рвением вгрызся в куриную ножку. После обеда у него было окно, а у шестого курса слизерина – ЗоТИ.

Солурд остановился у дверей Большого зала, ощущая неуловимо изменившуюся атмосферу старинного замка – приближалось Рождество. Профессор Флитвик тут и там оставил заготовки для чар, чтобы потом было легче разворачивать энергоемкие плетения. Сам воздух, казалось, пах не только привычной пылью и холодом, но и мандариновой хвоей, терпкими иголочками рассыпанной везде и всюду.

Галстук в кармане жег пальцы, шелковистой лентой ласкал кожу и порождал неоднозначные мысли о своем хозяине и том, что с этим хозяином можно сделать. От последнего к горлу подкатывал горячий ком, который было не сглотнуть, и розовели горящие уши. Солурд собирался совершить величайшую глупость: влесть на гиппогрифа, посмотреть в глаза василиска и выдрать все перья у директорского феникса – и все это одновременно. Нельзя было показывать неуверенности, слабости и смущения, и Сол прекрасно понимал, что шансов остаться без проклятия у него еще меньше, чем получить желанный результат. Меньше нуля.

Малфой прошел мимо, тихо переговариваясь о чем-то с Забини, за ними недремаными тенями шагали Крэбб и Гойл, к шестом курсу вытянувшиеся и похорошевшие, но не то чтоб сильно. Ума им взросление точно не прибавило.

– Малфой, – окликнул Огилви, неосознанно поежившись под презрительными взглядами обернувшихся слизеринцев. – Поговорить надо. Срочно.

Лицо Малфоя приняло это раздражающе-высокомерное выражение, за которое Солу в который раз захотелось познакомить нос «наследничка» со стеной. Забини насмешливо хмыкнул, мол, смотри, что это вылезло; чёрные глаза сверкнули откровенной издевкой. Крэбб и Гойл смотрели и вовсе равнодушно, как на пустое место.

– Огилви, – протянул Малфой, – нам не о чем разговаривать.

Что ж, Сол и не ждал, что будет просто.

– Малфой, какая буква в слове «срочно» тебе не ясна?

– Наверное, та же, – раздраженно отбил слизеринец, – что и тебе в словах «не о чем».

– Буква О? – невинно предположил Солурд. – Малфой, не ломайся, быстрей начнем – быстрее кончим.

Только по вспыхнувшим краской скулам Малфоя и судорожному кашлю Забини он понял, что умудрился ляпнуть. Но сделал вид, что так изначально и задумывалось, растягивая дрожащие от стыда и страха губы в наглой улыбке.