Текст книги "Семь женихов красавицы Сансы (СИ)"

Автор книги: Пайсано

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

========== Письма старому другу ==========

Посылаю тебе, Постум, эти книги.

Что в столице? Мягко стелют? Спать не жестко?

Как там Цезарь? Чем он занят? Все интриги?

Все интриги, вероятно, да обжорство.

(с) Бродский

Эддард Старк любил своего друга Роберта Баратеона, но терпеть не мог Королевскую Гавань. «Улицы какие-то кривые, дома, дома, тыкаешься, как безголовый, – вспоминал он порой, сидя у камелька с кувшином вина. – То ли дело у нас на Севере – тайга да тундра, тундра да тайга. Выйдешь с утречка, мороз, простор, вдоль дороги мертвые с косами стоят – это, значит, Болтоны проезжали, собаки их заешь. Сядешь на оленей, дашь переднему по горбу…» В этот момент верный слуга обычно убирал от лорда Винтерфелла кувшин, чтобы хозяин утром не мучался с похмелья, и заводил печальную северную песню. Лорд Старк слушал, подперев кулаком щеку, потом задумчиво запускал руку в бороду, а потом откидывался в кресле и засыпал.

Роберт Баратеон тоже любил своего друга Эддарда и частенько вспоминал, как они в молодости давали всем джазу – Таргариенам, бочонкам вина в придорожных трактирах и поселянкам, разносившим это вино. Но годы дворцовых излишеств наделили Роберта огромным пузом, одышкой и бессонницей, и о дальних странствиях и подвигах он теперь только вспоминал. Наяву же он предпочитал сражаться с кабанами, да и то чаще с жареными. Поэтому когда старший друг его и боевой товарищ Джон Аррен отошел к праотцам, король Роберт подумал немного о том, что стоило бы съездить к Эддарду лично, чтобы предложить ему стать десницей короля после Джона, подумал еще, да и махнул рукой, решив отправить посольство.

«Дражайший друг наш, прославленный лорд Эддард! – начал Роберт официальное письмо, которое должен был вручить его посланник. – Мы, милостью богов, король Роберт, первый своего имени, Король Андалов и Первых Людей, благодарим тебя за твою давнюю и верную службу и желаем процветания твоему дому…»

Роберт нанизывал пышные формальные фразы и все никак не мог достигнуть цели письма, а мысли его блуждали совсем в другом направлении. Он думал о том, что жена его, по всей видимости, ведьма, и надоела ему хуже горькой редьки, что детей своих он почти не знает, и тем, скорее всего, сохраняет себя от лишних расстройств. И еще он думал о том, что теперь вряд ли хватит у него духа приехать в Винтерфелл, смотреть на крепкую и дружную семью Эддарда, спускаться к гробнице Лианны и с горечью думать целыми днями о том, какой могла бы быть его жизнь и какой она стала. «Надо было отдать корону Эддарду, пропади она пропадом! – подумал Роберт. – Да Нед бы не взял, он-то всегда умел признать, если что-то было ему не по плечу и не по масштабу. Впрочем, идея – всучу-ка ему своего чертова принца, который с малых лет у меня во дворце кошек мучает, словно Болтоны его покусали. Авось Старки вправят ему мозги, они все ребята крепкие и добрых правил». Роберт дописал в конец официального письма, что сын его, принц Джоффри, желает предложить свою руку и сердце прекрасной дочери лорда Эддарда, довольно ухмыльнулся и сел писать настоящее мужское письмо своему товарищу по оружию Неду.

Король Роберт не задумался о том, что почтовые вороны летают быстрее, чем путешествуют королевские посланники, и уж тем более по дороге не пропивают в кабаках прогонные, и потому Эддард Старк получил его дружеское письмо раньше официального.

«Здорово, братан! – прочитал Эддард, взобравшись на крепостную стену, чтобы чужие глаза не увидели случайно сокровенные мысли короля, а чужие уши не услышали, как он ржет над его слогом. – Ну что, приехал к тебе Мерин Трант, эта говорящая жопа? Он только и знает, что волочиться за девчонками, да к тому же за такими, которые только что перестали играть в куклы. Так что, если ты его уже выслушал, напихай ему в потылицу да гони его в ближайший бардак, там ему самое место. А ежели с поличным его застукаешь да казнишь по закону тайги, то очень меня обяжешь, я бы сам давно такие законы ввел, да Джон все противился, говорил «не сделает ли из этого народ Вестероса ошибочных выводов». Кстати, если послы до тебя еще не доехали, Джон-то нас с тобой осиротил, особенно меня. Сколько он воевал – ничего, сколько пил – ничего, а как за книжки взялся, тут и смерть его пришла.

Я и подумал, Нед – приезжай ко мне, а? Ну в смысле не только в гости, выпить-закусить, хотя и это, конечно, тоже. А насовсем приезжай, будешь у меня вместо Аррена, правой рукой. Я понимаю, Нед, что эти все дела не по нашему масштабу, мы с тобой просто два рыцаря. Помнишь, как Аррен про нас еще в молодости говорил: «два паладина – это сила». Ну ты-то помнишь, конечно, он не совсем паладинов тогда поминал. Но все-таки, два рыцаря больше одного, как-нибудь бы да отмотались бы. Или сэра Барристана еще третьим бы взяли – у него тут единственного, по-моему, есть и голова, и совесть. Черт его, правда, ведает, кому эта его совесть принадлежит.

Но остальные, Нед, ну это просто мое почтение. Черт меня дернул связаться с Ланнистерами – они только и знают, что со мной своим мнением делятся. Заходишь к ним со своим мнением, а выходишь с ихним – и главное, так задурят голову, что и сам забудешь, что думал и почему, только их хитровыдранные схемы в голове роятся. Потом Бейлиш этот, помнишь, которого ты на свадьбе с лестницы спустил, потому что он к жене твоей лез. Он, сука, слова не скажет прямо, все какие-то интриги плетет, даже отлить ходит со смыслом. Приехал бы ты, ахнул бы его об стенку разок, посмотрели б с тобой, что он там на самом деле думает.

В общем, что тут писать – приезжай, сам увидишь. И еще просьба – возьми к себе на время моего старшего, у тебя кстати и дочка подрастает. Я мало им занимался, вот и вырос он у меня наизнанку. Выправишь парня, породнимся с тобой наконец».

Эддард сложил письмо короля, спрятал его за пазуху, как в юности, и пошел готовить замок к приезду посланника. Уезжать он, конечно же, никуда не собирался – может, с глазу на глаз Роберт его бы и уговорил, но на бумаге слова были странными и забавными, и не было в них той тоски и печали, которые вылились бы из сердца короля, если бы Нед и Роб снова засиделись до утра в окружении пустых бутылок. «Царствуй, государь, в Королевской Гавани, – повторил Эддард себе под нос древнее северное присловье, – а мы, Старки, у себя на Севере».

Эддард не стал заставлять короля ждать и засел за ответ уже на следующий день после того, как спровадил послов. Разумеется, покидать родной замок и тащиться за тридевять земель за сомнительной властью он не собирался, хотя жена и пыталась сбить его с панталыку, уверяя, что отказ от власти король примет за свидетельство коварных замыслов. «Даже называла меня как-то этак, – попытался вспомнить Эддард, уважавший свою жену за культурность. – То ли суфражистом, то ли сепаратистом».

Эддард, конечно, ответил жене, что Роберт разгильдяй, но не дурак, и потому не подумает, что Эддарду пришла охота единственно на свой счет содержать Ночной дозор, в одиночку возиться с Железными Островами и контрабандистами из Браавоса, а также постоянно держать сотни людей на Перешейке.

Вот что действительно не давало Эддарду покоя, так это как начать послание. «Здравствуй, светлейший», – написал Эддард, и представил себе, как король фыркнет и за глаза обзовет его булочником. «Привет, Роберт», – написал Эддард, но это вышло совсем уж по-детски.

«Здорово, светлейший ты обалдуй, – начал наконец Эддард, вспомнив, как они с королем в молодости писали письма своим соперникам и как «Ответ повстанцев королю Эйрису» теперь передается в народе из уст в уста. – Месяц у нас такой же, как и у вас, а ребята мои несколько месяцев назад нашли на севере лютую волчицу. – Эддард представил себе, как Роберт хмыкнет, узнав, что на Севере есть еще север, и понял, что попал в нужную колею. – Лютая волчица сдохла сама (уж не буду врать, что уложил ее красивым ударом меча), но оставила ребятам лютых волчат. Волчата в натуре люты, как говорят урки у нас на Стене, – один твоему сэру Мерину чуть яйца не откусил. Север вообще извращенцев не любит.

Сына твоего с удовольствием приму – помнишь, как Аррен, упокой боги его душу, постоянно хотел отправить нас с тобой куда-нибудь на лето за все наши грехи? Учитывая нашу длину лета, это он толково тогда придумал. И сына Аррена с золовкой моей давай шли сюда, чем больше детей, тем веселее. Слышал, кстати, что ты после Аррена восточные земли хочешь Джейме Ланнистеру под управление отдать – ты подумай, как по мне, так ему и королевские покои доверить нельзя. А если ты скажешь, что тому королю туда была и дорога, то оно, пожалуй, и так, но ведь про Долину так потом не скажешь, что туда ей и дорога. Неудобно может получиться.

За приглашение спасибо, дети подрастут, может, соберусь. А если хочешь знать мое мнение, должность десницы какая-то идиотская, ты ж воевал, ты же знаешь, что в отряде может быть только один командир. Сколько у тебя там в Малом Совете – человек семь? Это даже вообще не отряд, а мелкая банда, – в этом месте Эддард представил, как король с удовольствием похохатывает. – Я прижму казнокрадов – они побегут тебе жаловаться на меня, ты прижмешь – они ко мне побегут. Так и будем с тобой бегать друг к другу, выяснять, кто где нам врет. Ты лучше приди к ним на заседание разок, построй их и потребуй бумаги – мигом деньги в казне появятся.

А как обрыднут они тебе совсем, брось их всех да приезжай ко мне – за Стеной мамонтов видали и белых медведей, совсем близко подходят. А Бенджен божится, что третьего месяца на какого-то неубиваемого медведя наткнулся – забить не забил, но отпинал изрядно».

========== Пришли гости, откуда не ждали ==========

Странный гость! Подозрительный гость!

Как мы можем тебе довериться?

(с) Есенин

Когда Эддард в последний раз перечитывал свое письмо к Роберту, стоя, по своему обыкновению, на крепостной стене, он увидел вдалеке довольно большой отряд и, приглядевшись, узнал герб Ланнистеров. Поскольку Эддард ждал прибытия принца Джоффри, первой его мыслью было, что Серсея совсем охренела и вернула себе девичью фамилию. Но эту мысль он быстро отмел как неорганизованную, и начал прикидывать, кто же из Ланнистеров пожаловал по его душу.

Ланнистеров лорд Старк ненавидел откровенно и от чистого сердца. «Если это Тайвин, старый черт, то я его в сортире замочу», – проворчал Эддард, вспоминая вчерашний разговор с женой, которая обвиняла Ланнистеров в смерти Джона Аррена и предлагала какое-то бабское решение проблемы: отправиться в столицу, стать десницей короля, расследовать дело и разоблачить заговор. Наверно, там была еще масса промежуточных шагов, которые Эддард прослушал, потому что, на его взгляд, дело решалось просто: перерезать Ланнистеров, да и дело с концом. А потом выпить за их упокой с Робертом и пойти набить морды братьям Клигейнам. Два паладина – это сила, недаром же покойный Аррен говорил. А Клигейны, молодая шпана, совсем оборзели. Дать бы им молотком по голове.

Пока Эддард представлял себе, как Роберт, волшебным образом сбросив пузо и пятнадцать лет, дает своим молотом по шлему Грегору Клигейну, чтобы тот помнил, кто тут первый парень в Вестеросе, процессия подъехала поближе, и Эддард вернулся к мыслям о том, кто к нему пожаловал.

«Если это Джейме, блудодей, то я ему руки оборву, как только он за моих служанок примется. Ну хотя бы одну», – решил Эддард, но пригляделся и увидел наконец, что в процессии едет Тирион, единственный Ланнистер, которого Эддард не считал сволочью и даже радушно принимал некоторое время назад, когда Тирион ездил на Стену и вернулся обратно, предваряемый добрыми отзывами от Ночного Дозора. Тем не менее, мысли о Ланнистерах уже привели Эддарда в желчное состояние и породили у него желание хорошенько выбранить кого-нибудь со стены, пусть даже Тириона он бранить не хотел.

– Эй, дурила! – крикнул Эддард со стены, когда процессия подъехала поближе, рассудив, что Тирион, известный своим умом, на такое приветствие не обидится.

– Здорово, борода! – крикнул Тирион, закинув голову, и Эддард в очередной раз подивился, как карлик при этом не падает навзничь – по его понятиям, такая большая голова должна была перевесить такое маленькое тельце.

– Я слыхал, ты дочку замуж выдаешь? – снова крикнул Тирион, остановив лошадь.

– Выдаю, – немного ошарашенно ответил Эддард, который не собирался вообще-то обсуждать семейные дела с крепостной стены и потому почувствовал желание выбранить и Тириона. – А ты в женихи метишь, что ли, образина ты эдакая?

– Я просто на свадьбе выпить хочу, – ответил Тирион, пропустив «образину» мимо ушей, потому что в его нелегкой жизни это был скорее комплимент.

– Рановато ты подтянулся, – проворчал Эддард и почему-то почувствовал сильную жажду. – Ну заезжай.

Сидя за длинным столом в главном зале и поочередно созерцая то мутный северный рассвет за окнами, то своего неожиданного собутыльника, Нед Старк никак не мог сообразить, как в такого небольшого паренька может вмещаться столько еды и выпивки. Шутка ли, даже мейстера Лювина упил под стол, а ведь старик в своей лаборатории пьет только спирт, и потому за столом хлещет вино как воду.

– Слышь чего, – обратился Нед к своему собутыльнику, когда тот закончил рассказывать очередную застольную байку о том, как он устроил одному рыцарю красную свадьбу, решив пить только белое, закусывать только клубникой, а потом заблевав весь стол. – Черта ты там орал под стеной, что я дочку замуж выдаю? Я, может, еще не выдаю.

– Так ты понимай, – ответил Тирион, и Эддард с суеверным страхом увидел, что гость практически трезв. – Может, парень тебе еще не глянется. А он тебе вполне может не глянуться, козлина он еще тот. Не дашь же ты наследному принцу от ворот поворот? А теперь слухами земля полнится, понаедут к тебе в ближайшие месяцы и соседи, и не соседи. Не глянется парень – напишешь королю, что дочка дура, влюбилась в другого, а выдавать замуж не по любви последнее дело, уж он-то, да с тобой в таком вопросе согласится.

Эддард Старк любил хороших гостей, но не забывал и о своих прямых обязанностях. Впрочем, о теперешней обязанности он с удовольствием бы забыл: на дальних постах около замка задержали дезертира из Ночного Дозора. «Вот ведь Бенджен упустил», – с досадой подумал Эддард. Брат Эддарда Бенджен Старк был в Ночном Дозоре начальником разведки и в свободное время ловил дезертиров, большинству из которых не удавалось далеко от него убежать. Пойманных дезертиров положено было казнить, но Бенджен бил их смертным боем и, если за ними не находилось особых грехов, возвращал их по месту службы. «Ночному Дозору нужен каждый человек, – говаривал Бенджен Старк. – Зачем же бесцельно убивать его, когда лучше приставить к делу!»

Нынешний дезертир к тому же просил дать ему поговорить с лордом, утверждая, что у него есть важная информация, но Эддард подозревал, что дезертир просто собирается умолять о пощаде. Эддарду не хотелось его слушать, потому что по закону дезертира все равно придется казнить, но и не выслушать его Эддард не мог. К тому же за Эддардом и его сыновьями, которым следовало учиться править и вершить суд, увязался любопытный Тирион, и Эддарду было интересно посмотреть, что Тирион за человек и как он отреагирует на мольбы пленника о пощаде.

Дезертир встретил Эддарда Старка спокойно и просто. Он был стар, но еще крепок, и, вероятно, начинал службу тогда, когда Вестерос еще не был истощен безумствами короля Эйриса и гражданской войной. В те времена, о которых теперь мало кто помнил, Ночной Дозор был сильнее, а его члены славились боевой выучкой и военной выправкой и еще не напоминали банду оборванцев под руководством нескольких чудаковатых лордов.

И тем не менее, дезертир, стоя перед лордом Эддардом по форме, нес совершенную дичь про бой с Белыми Ходоками, истребившими его группу разведчиков и отправившими по его следу оживших мертвецов. Эддард выслушал его, недовольно мотнул головой и вышел.

– Будешь рубить ему голову? – спросил Тирион, выходя из караулки вслед за Эддардом.

– На орден он не наработал, – ответил Эддард, извлекая свой фамильный клинок.

– Был у нас один септон, – начал Тирион свою очередную историю, и Эддард сначала хотел оборвать его, но потом решил воспользоваться случаем улучшить свое настроение. – Так вот этот септон обращал рыцарей к вере одним интересным трюком. Если вы верите в бога, а бога на самом деле нет, говорил этот септон, вы теряете немного, вам просто нужно ходить в септу, по возможности жертвовать на храм и вести себя как порядочный человек. Если же вы не верите в бога, а бог на самом деле есть, то вы рискуете навлечь на себя божественный гнев.

– Может, септон столь же ловко разрешал конфликт между старыми и новыми богами? – с некоторым интересом спросил Эддард.

– Этого он не делал, – признал Тирион. – Но я вот думаю, что пленник твой сошел с ума, а на сумасшедших суда нет. Стоило бы его посадить в какую-нибудь башню, чтобы он никому не навредил. Если он действительно псих и никаких Белых Ходоков нет, то, не казнив его, ты теряешь пару мисок похлебки в день. А вот если он говорит правду, а ты его казнишь, ты потеряешь все.

– В Вольных городах говорят, – заметил Тириону Эддард, который хорошо помнил все истории, которые ему доводилось слышать, – что хуже других людей кляузники, адвокаты и правозащитники. Я в Вольных городах не был, чем конкретно эти трое между собой различаются, не знаю. Но на всякий случай делюсь с тобой чужой мудростью. Черт с ним, сейчас повяжем этого сказочника и повезем его в замок.

========== Принц, взятый под уздцы ==========

А если на минутку мы допустим,

Что был я омерзителен и гнусен…

(с) Канцлер Ги

Принц Джоффри был еще мал и уже несносен, а потому не желал стойко переносить тяготы дальнего пути, как подобает хорошему рыцарю. Ночевки в придорожных тавернах и под открытым небом изрядно его утомили, и он и слушать не хотел о том, чтобы в дождливый день сделать еще одну и прибыть в Винтерфелл утром, дав Старкам возможность торжественно его встретить.

Заваливаться к лорду Эддарду под вечер было опрометчиво и по еще одной причине, о которой не знал ни Джоффри, ни его спутники: по вечерам в дождливые дни лорд Эддард завел обыкновение сиживать со своим дорогим гостем Тирионом, и к наступлению темноты они частенько бывали уже хорошие. Поэтому, когда со стен замка крикнули, что кого-то в ночь несет нелегкая, а спустя пять минут пущенный вперед рыцарь из свиты Джоффри начал барабанить в ворота, Эддард проворчал «черти их, окаянных, носят», препоясался мечом и пошел на двор задать приезжающим вместо приема трепку.

В темноте и с пьяных глаз Эддард сперва не признал ни герба своего друга Роберта, ни самого принца Джоффри, которого видал только пятилетним, а обратил внимание лишь на здоровенного рыцаря со шлемом в виде собачьей головы, тщетно пытаясь вспомнить, где он такой видел или хотя бы слыхал о таком. А появление за спиной Тириона, который наконец доковылял до двора, еще больше запутало лорда Старка.

– Клигейн! – провозгласил Тирион, быстро вспомнив обладателя шлема с песьей головой. – Ты какого хрена здесь делаешь?

– О! – тут же отозвался Нед Старк, который первым делом вспомнил, кому они с Робертом обязательно набьют физиономию, когда свидятся и выпьют за встречу. – Вот кому я давно хотел рыло начистить!

Принц Джоффри, стоявший впереди Сандора Клигейна, при этих словах серьезно струхнул и даже съежился.

– За что? – резонно спросил Сандор.

– Да эта… – неопределенно подвигал руками Эддард. – Кто у Трезубца безобразничал, охломон? Сорвал торжественное открытие Дворца Бракосочетания. Затем, на развалинах часовни…

– Это Грегор, – с сердцем сказал Сандор. – Мне бы только найти эту сволочь!

Доброго семьянина Эддарда Старка такая реакция привела в замешательство: в его семье все братья издавна были друг за друга горой. И потом, если один Клигейн хочет отмутузить второго Клигейна, кого же будут бить они с Робертом? Вроде стоило отлупить скорее Грегора, но двое на двое – это дело, а трое на одного даже неинтеллигентно получается…

Такие тяжкие и запутанные раздумья, особенно на пьяную голову, наверняка привели бы к тому, что забытый всеми принц Джоффри так и мок бы под дождем, но Тирион к тому времени налюбовался кислой миной своего племянника и возгласил немного шутовским тоном торжественное приветствие принцу Джоффри Баратеону.

Было ли причиной тому, что задумавшийся лорд Старк услышал из приветствия одну лишь фамилию, или его мысли вернулись так далеко в прошлое, что своего друга Роберта он представлял совсем молодым, но, выйдя из задумчивости, Эддард подхватил Джоффри под руку и поволок его к подвалу.

– Куда! – крикнул Сандор Клигейн, вспомнив, что он, вообще-то, телохранитель.

– Он всегда туда ходит, – заверил Эддард через плечо мирным, хотя и не совсем трезвым голосом, и увлек Джоффри в подвал.

– Пойдем, промочишь горло с дороги, – предложил Тирион Сандору. – Девки сейчас пожрать соберут.

– Курица есть? – заинтересованно осведомился Сандор, от холода и с голодухи готовый побрататься даже с карликом, если у того есть хороший ужин и теплый камин.

Тем временем Джоффри, стуча зубами от страха, пробирался вслед за Эддардом, тянувшим его за руку, по темному склепу Старков. В первую минуту он, конечно, решил, что нажалуется про все маме, но склеп Старков был велик, и к концу пятой минуты путешествия в кромешной тьме Джоффри понял, что нажаловаться может только тот, кто выберется отсюда живым, а для этого не очень важно, принц ты или не принц. Эддард Старк, даже спутавшийся и поддатый, определенно был хорошим воспитателем.

– Вот, пришли, братан, – сказал Эддард, доставая огниво и зажигая факел над надгробием сестры. Джоффри вежливо щелкнул в ответ челюстями.

Эддард некоторое время постоял над гробницей сестры, потом опустился на колени и попробовал помолиться. Холодный воздух подземелий освежал его хмельную голову, и, постепенно трезвея, он начал задумываться о том, почему Роберт ничего не говорит. Наконец Эддард обернулся, чтобы утешить своего скорбящего друга, который от скорби лишился дара речи, и увидел вместо него коленопреклоненного ребенка, стучащего зубами и ломающего посиневшие пальцы.

Эддард был Хранителем Севера, и, дожив на своем Севере до седин, повидал немало замерзающих детей. Прежде чем Эддард сообразил, кто этот белобрысый подросток, совсем не похожий на Роберта, он поставил ребенка на ноги, накинул ему на плечи свой тяжелый плащ и дал ему глотнуть из своей неразлучной фляги. Принц Джоффри обжегся ядреным северным бренди, закашлялся, и Эддард отечески похлопал его по спине. После этого Эддард наконец смекнул, что похлопывает по спине наследного принца.

Эддард был бравым рыцарем, и еще с гражданской войны помнил, что нахальство второе счастье. По характеру нахальство было ему не свойственно, но приобретенные навыки с войны остались.

– Здравствуй, Джоффри, – сказал Эддард как ни в чем ни бывало. – Вот, решил познакомить тебя с историей твоей семьи. Здесь лежит моя сестра, которую погубил Рейгар Таргариен. Твой отец был с ней обручен. Он встретил Рейгара Таргариена в бою и убил его.

– Я все расскажу маме, – невпопад пробормотал Джоффри, согреваясь и приходя в себя.

– Попробуй, – предложил Эддард, делая шаг вперед. Во хмелю он был гневлив, да и трезвый терпеть не мог, когда ему угрожают. – Отец оторвет тебе голову и будет прав. А я добавлю.

Джоффри припомнил страшилки, слышанные им о Севере: истории о Короле Ночи, Иных и войске мертвецов, – и вполне поверил в то, что на Севере могут оторвать голову и потом еще добавить. Эддард тем временем заметил, что парень здорово струсил и, пожалуй, после такого знакомства начнет уважать его как отца родного. «И все же, словно не Роберта сын, – подумал Эддард про себя. – Если Клигейнов вздуть не складывается, надо будет нам с Робертом выбрать для этого дела какое-нибудь блондинистое семейство».

– Ладно, пойдем домой, – примирительно сказал Эддард, задувая факел, и Джоффри послушно взял его за руку как малыш. Чадолюбивое сердце Эддарда от этого немного смягчилось, и он решил воспитать Роберту хорошего сына, раз уж так получилось, что наследника престола испортили бабы во дворце.

Пока Эддард таскал принца по подземельям, свита Джоффри прошла в главный зал Винтерфелла и тщетно ждала там торжественной встречи, собравшись у холодного камина. Старки правили Севером по-отечески, гостей принимали без церемоний, и никому в Винтерфелле и в голову не пришло, что нынешних гостей понесет именно в этот пыльный зал, который и открывали-то раз в год по обещанию.

Единственным человеком из свиты Джоффри, расположившимся с удобством, был Сандор, который принял приглашение Тириона и ушел за ним в столовую. Когда Эддард и по-прежнему держащий его за руку Джоффри появились на пороге столовой, Тирион и Сандор дули вино. Сандор яростно хрустел курицей, по всей вероятности, поедая ее с костями, и грязно ругался, утверждая, что съест всех куриц в замке, но не позволит этому гному себя перепить. Тирион ухмылялся, втихаря проливал вино и хитро поглядывал на бутылку оливкового масла, к которой он успел приникнуть до начала возлияний. Эддард провел Джоффри к бодро потрескивающему камину и велел ему скидывать мокрую одежду и сушиться. Джоффри, к его удивлению, смутился и замешкался.

– Оставьте меня одного, – наконец проговорил Джоффри, тоном скорее просительным, чем требовательным. – И пришлите ко мне моего человека.

– Ты рыцарь или ты фрейлина? – возмутился Эддард, всегда живший по-солдатски. – Не тушуйся, тут все свои: вон дядя твой, я твоему отцу названый брат, и вот учитель твой сидит.

В ответ на это Джоффри рассмеялся злым надменным смехом, который Эддарду очень не понравился.

– Да это просто Пес, – пояснил Джоффри.

– Где? – обернулся Эддард, ища глазами собаку.

– Да вот, – показал Джоффри на Клигейна. – Это Пес Клигейн, он охраняет меня.

– Как тебя зовут? – хрипло и резко спросил Эддард Клигейна, и при звуке его гневного голоса Джоффри снова немного струхнул.

– Сандор, – отозвался Клигейн. – Меня действительно Псом называют.

– Охранять тебя будут, когда тебя посадят, – глухо сказал Эддард, оборачиваясь к принцу Джоффри, потому что, протрезвев, Эддард начал мучаться с похмелья, а с похмелья Эддард Старк был не просто гневлив, как выпивши, а постоянно зол, как черт. – И по кличкам к людям тогда же обращаться будешь. Раздевайся давай, сушись и не отсвечивай тут.

Эддард присел за стол, чокнулся кубками с Сандором и Тирионом, погрыз с Сандором курицу дуэтом и почувствовал приятное тепло и умиротворение. Он обернулся к камину на пытающегося высушиться прямо в одежде Джоффри, и ему стало немного жаль бестолкового и капризного принца.

– Слышь, молодой, – крикнул принцу Тирион, перехватив сочувственный взгляд Старка, – иди сюда. Тебе отец пить уже разрешает?

– Принц может пить столько, сколько ему хочется, – надменно ответил Джоффри.

– Да ну? – Эддард Старк обрадовался возможности проучить мальчишку еще разок. – Так давай, садись.

Спустя два часа Тирион и Сандор свели свой застольный поединок вничью, а Джоффри в четвертый раз звонко сблевал в ведро. Эддард Старк заботливо поддерживал принца и ненавязчиво наклонял его пониже к ведру, чтобы тот нанюхался запаха сивухи на пару лет вперед.

– Нед, мы парня-то не угробили? – с некоторым беспокойством спросил сильно захмелевший Тирион, увидев, что Джоффри, оставленный Эддардом, не смог встать на ноги и прилег рядом с ведром. – Я б его, конечно, и сам отравил, достал он меня во дворце во как! Но Серсея ж с ума рехнется, а это ни к чему. Она и так-то…

– Да ладно, – отмахнулся Эддард и налил себе еще. – Роберта же сын, Робертова порода против выпивки крепка.

Тирион в этот момент как-то замялся, и у Эддарда снова проснулись подозрения, что его доброму и благородному другу наставили рога.

========== Таинственный рыцарь ==========

Он поёт под мандолину и красив, как Аполлон,

По латыни Саша может говорить как Цицерон.

Он не знает, что такое неприступная стена,

Саша взглядом на охоте убивает кабана.

(с) Цой

Следующее утро у Эддарда Старка было на удивление добрым: он проснулся поздно, выдул полведра воды, слегка поправился из своей неразлучной фляжки и легким шагом спустился в столовую, где уже завтракали поумневшие с голодухи рыцари. Часть из них, сидевшая поближе к хозяйскому месту, впрочем, по-прежнему пижонила и не притрагивалась к еде до появления главы дома, по нелюбимому Эддардом дворцовому этикету. Эддард сел во главу стола, раскланялся с рыцарями, налил себе вина и почувствовал себя еще лучше.

Старки жили достаточно нелюдимо, отделенные от соседей огромными просторами Севера, и потому Эддард любил послушать рассказы нечастых гостей. Прибывшие в свите Джоффри рыцари говорили в основном о турнирах, которые Роберт Баратеон, похоже, закатывал ежемесячно. «Интересно, что у него кончится раньше – деньги или рыцари? – подумал Эддард. – Нет, я определенно правильно сделал, что не стал десницей короля. Хороша должность – собачиться с кредиторами да организовывать турниры».

Один из наполированных рыцарей, сидящих рядом с Эддардом, как раз начал рассказывать историю о недавнем турнире, на котором Грегор Клигейн (у Эддарда снова зачесались руки) напал на своего соперника, раздосадованный тем, что тот ссадил его с лошади, и как Сандор, еще вчера показавшийся Эддарду хорошим мужиком, ринулся с трибун спасать рыцаря, с которым даже не был дружен, и вступил со своим братом в жаркий бой.

– И тогда поднялся наш король, – повествовал наполированный рыцарь своим выспренним тоном, – и возгласил: «Прекратите это безумие, во имя вашего сюзерена!»

– Король так и сказал: «прекратите это безумие во имя вашего сюзерена»? – недоверчиво переспросил Эддард. Что означало слово «сюзерен», он догадывался, но был почти уверен, что Роберт это книжное слово тоже не знает.

– Ну не совсем так, – вступило сразу несколько более потертых рыцарей солдатского вида с другого конца стола. Эддард подбодрил их благосклонным взглядом, чувствуя, что придворные хлыщи опять портят хорошую историю. Потертые рыцари переглянулись, потом сошлись взглядами на том, кого, видимо, почитали наиболее языкатым, и Эддард услышал свою историю.

– Ну как Клигейны сцепились, – начал бритоголовый рыцарь с покореженным ухом, – дамы, понятно, в крик, их величество даже уши зажал. А потом их величество осерчал, вскочил, поднял над головой свое огромное кованое кресло и как заревет на весь город, – рассказчик прокашлялся и набрал в легкие воздуха: – «Бросай мечи, шантрапа! А то я счас сам выйду и вам обоим накостыляю, каторжные души!»