Текст книги "Марк Агриппа (СИ)"

Автор книги: Пантелей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Глава пятая

Октавия добралась до лагеря Четвёртого Македонского в устье Одера в конце сентября. Она сразу взяла внука под плотную опёку, чему никто и не думал противиться. Агриппа с Варом проектировали мост, наконец то новые знания пошли на мирные дела, в этих вопросах Тиберий им был не советчик. Бабуля довольно долго не лезла с расспросами, просто наблюдая за чудным внучком, но всегда была рядом. Тиберий привыкший быть для всех незаметным, постоянно ощущал её взгляд, и это приходилось терпеть. Специально нервирует, молодец бабуля, всё правильно, но меня ты этим не проймёшь. Тиберий был послушен и нежен, читал Октавии Илиаду, довольно приличный кусок его вынудил выучить Меценат. Хочешь быть неучем? Хороша наука, сказки наизусть учить. Ещё декламировал поэму-пророчество, ещё из Горация, ещё… Октавия наконец не выдержала.

– Хватит! Не делай из меня дуру.

Тиберий чуть картинно поклонился. Ему самому уже надоело терять время, но уж больно много от Октавии зависело. А ситуация для вербовки аховая, слишком много у бабули козырей на руках, сами так раздали.

– Как скажешь, бабушка.

Октавия сверлила внука глазами, но взгляда тот не отводил. Издевается, подлец. Смотрит с иронией, как на глупую девочку. Ну-ну.

– Правда ли, что это ты убил Октавиана и Ливию.

Тиберий улыбнулся как можно простодушней и кивнул.

– Правда бабушка. Они были плохие.

Какими были покойные Августы, Октавия отлично знала и без Тиберия, у самой не раз руки чесались, да возможностей не было. На как на эту новость отреагируют остальные? Плохо отреагируют. Действительно ТАЙНА. Октавия уже простила Агриппу, такое действительно никому нельзя говорить. Знают только Агриппа, Меценат и она. Октавия оценила доверие.

– Почему ты решил открыться мне? Ведь это ты решил.

Опять улыбка, маленький очаровашка.

– Нам нужна твоя помощь.

– Помогу. Чем могу… А пока расскажи мне, какие у вас там были женщины, и поподробнее, внучек.

Друз закончил читать письмо Агриппы и тяжело вздохнул, Антония внимательно за нам наблюдала. Кто-то умер?

– Что случилось?

– Агриппа хочет, чтобы я после триумфа стал Принцепсом. Британию будет завоёвывать Тиберий.

Антония Младшая не могла поверить своему счастью. Какой же он всё таки у неё дурачок. Всё бы в солдатики играть. Да, гениальный. Но что хорошего быть гениальным игроком в солдатики? Ладно, дразнить не будем.

– Британия это лишь один остров. На твой век хватит, а Тиберию тоже нужен триумф.

На заветное слово Друз среагировал правильно, вздыхать перестал. Свой триумф он готовил так, как и прошедшую войну, Рим ожидало небывалое. Действительно, и Тиберию тоже надо, и земель хватает, прав Агриппа.

– Я понимаю.

Ура, ура, ура. Агриппа ведь не заберёт сына у Принцепсши? Это неслыханно. Но вида Антония не подала.

– Я очень за тебя рада, любимый.

С Октавией было интересно, она много и честно рассказывала сама, в том числе пикантные подробности, в ответ получала столь же искренние рассказы Тиберия. Они по настоящему подружились. Нередки стали разговоры и в составе тройки, находились взаимоинтересные темы. Тиберий объяснял.

– Рабство всё-равно отомрёт, так или иначе. Захватим всю планету, последние рабы когда-то умрут, останутся одни граждане и чего? Будут, конечно, преступники, без них никуда, но на этом экономику не построишь, лес валить, да каналы рыть – это ещё не всё.

По рекомендации Тиберия пленных германцев не стали продавать перекупщикам, а разместили в лагерях. После той Великой войны, про которую он не раз рассказывал Агриппе, так поступил тот Вождь, и добился от пленных высочайшей производительности труда. Германцам было объявлено, что они не рабы и через двадцать лет, отработав причинённый ущерб, выйдут на свободу. Пока основная их часть копала Германский канал, но фронт работ был намечен широкий. Причём забрали только взрослых мужчин, которых пленили с оружием в руках и германцы это оценили. За ними, конечно, пристально следят, выявляя смутьянов, но работают и правда отлично. Но ведь малыш правильно говорит, рано, или поздно, всех завоюем. За себя и Агриппу ответила Октавия.

– Мы до этого не доживём. Земля, как выяснилось, довольно большая.

– Но доживут ваши внуки. И дети.

Тиберий посмотрел на Агриппу. Настоящий исполин. У того недавно родился второй внук, теперь у Вара с Випсанией Младшей, а жена была снова в тягости.

– Вы же хотите им помочь. Любое дело нужно готовить заранее. Вот и начните, пусть армия больше никогда рабов не продаёт, тогда цены взлетят до небес и от них вынужденно откажутся, свободного нанять дешевле будет. Пленные нам и самим пригодятся, к тому же они не совсем рабы, срок ограничен.

– Бунт будет.

– Будет обязательно. Не по этому поводу, так по другому. Совсем бунтов избежать нельзя, человек по природе бунтарь. Нужно стараться минимизировать издержки от бунтов, а в идеале как с иудеями.

Намёк на римские события был понятен. Чисто сработано, Агенобарб молодец, малыш Тиберий им искренне восхитился. А в этом он толк понимает, как никто. Опять влезла Октавия, она теперь всегда была за. Ведь и её, судя по всему, отравили бы. Ну с чего бы ей в прошлом году было помирать? Помирать в прошлом, хм. Мы уже мёртвы. Бы.

– Армия не обязана продавать рабов, Агриппа.

Агриппа тяжело вздохнул, ну куда лезешь баба. Но он сам попросил Тиберия привлечь Октавию, злиться теперь надо было только на самого себя. Хоть Антония под контролем, и то спасибо.

– Не всё так просто. Вырастут цены на рабов – начнётся настоящая пиратская война в Нашем море. Пятьдесят тысяч продадим, как раз столько взяли настоящих бандитов, нам они не нужны. Себе оставим мужиков-ополченцев. Это и будет первый шаг.

Он полностью прав, торопиться не надо. А бабуля таран, её бы на благое дело.

– Ты прав, Марк Випсаний Агриппа, торопиться точно не надо. И шаг этот правильный.

Слухи о том, что Рим отправил ещё четыре легиона, вызвали настоящую панику в Александрии. После того, как Двадцать второй Дейотаров отступил из города к Мемфису, уводя римских граждан, иудеи устроили грекам кровавую баню. Из двух сотен тысяч, проживающих в Алексадрии, потомков победоносного войска Александра Великого, из города удалось бежать едва ли пятой части, да и то ограбленными до нитки. Измельчали эллины, резали их как курей. Но порадовались победители не долго, отбитая у неверных Александрия теперь была в блокаде со всех сторон, кроме Иудеи, а оттуда, кроме голодных банд, ждать было нечего, ни подкреплений, не продовольствия. Четыре легиона германских ветеранов – это повод делать ноги, начался второй исход из Египта. Вести о том, как казнили заговощиков в Риме были широко известны, газеты и сюда доходили, равнодушных не осталось, лучше сдохнуть в пустыне. Третий Киренаикский занял город без боя. Нет, не так, он зашёл в ПУСТОЙ город. И вот в порт пришли легионы, а вместе с легионами Царь Иудеи.

– Из парфянских земель их тоже давят, Фраат сильно злой. Если и побегут, то только в Аравию.

Свояк Марка Агриппы Павел Фабий Максим получил однозначный приказ – мятеж подавить, мятежников казнить, остальных иудеев поймать и продать в рабство. Всех поймать! До единого! От Аравии их надо отжать.

– Твои люди смогут собрать аравийских вождей на совет, Царь Иудеи? Нам надо согласовать действия.

– Смогут, но это не быстро, Легат.

Максим усмехнулся.

– Мы никуда не торопимся, Царь. Собирай вождей. И думай, где искать новых подданых.

Настроение у Друза было чудесное, Антония сообщила с утра, что снова беременна. Его ждали дела в Риме, подготовка к триумфу уже требовала личного внимания, но Агриппа просил его дождаться и объявить волю северным вождям. Антония беременна, вожди наконец приехали, что ещё нужно человеку для счастья.

– Все острова во внутреннем море должны принадлежать Риму. Мы можем их завоевать, но хотим получить в подарок. Всё, что вы не сможете вывезти с островов, будет справедливо оценено и оплачено. Мы надеемся, что вы правильно оцените этот жест дружбы и заключите с Римом вечный союз, который мы и скрепим, сразу после церемонии Триумфа, в здании римского Сената, перед Алтарём Победы. Мы планируем покорение Британии и вы сможете принять в этом участие.

Друз окинул взглядом сидящих напротив вождей, на их, заросших густой шерстью, хм, лицах было написано сомнение.

– А можете не принимать, это дело добровольное, сил у Рима достаточно. Мы знаем, что ваши земли богаты железом, и готовы платить за него хорошую цену. Золотом, серебром, или товаром, отправляйте торговцев в устье Одера, их там ждут. Я всё сказал, вожди, надеюсь увидеться с вами в Риме.

Среди прибывших вождей самым сильным и авторитетным считался вождь данов, Друз уставился на него не моргая в ожидании ответа. Давай, как там тебя, бла-бла-рих, скажи, что недоволен. Тот опустил глаза.

– Какие у нас гарантии?

Друза это развеселило.

– А какие у тебя сейчас? Твои гарантии – полезность Риму, вождь. Уважаемый Марк Випсаний Агриппа просил меня с вами переговорить лично. Он считает вас полезными.

Лукавый взгляд Друза выдавал его сомнения в оценке Агриппы, и вождь данов стушевался.

– Мы неприменно прибудем в Рим на твой триумф, Император Друз Германик, такое приглашение – большая честь для нас.

Ответил он за всех. Вожди кивнули.

Вигитор прощался с сыном, тот оставался в свите Друза. Сын вождя маркоманнов решил делать карьеру в римской армии.

– Я тебя не осуждаю, Маробод. Тебя ведут боги, и не мне с ними спорить. Один раз ты уже спас всех нас, теперь твоя задача помочь всем нам тоже стать ромеями. Всему нашему народу. Это лучше сделать самим и добровольно, обсуди это с Марком Агриппой.

– Но мой император Друз Германик, после триумфа, будет главным в Риме, я могу обсудить это прямо с ним.

Молод ещё сын. Ничего, это временно.

– Уверен, с этим разговором он сам тебя отправит к Агриппе. В любом случае, мы будем участвовать в британском походе. Из наших воинов ромеи могут сформировать целый легион, вряд ли он им будет лишним.

– А эти?

Маробод чуть кивнул головой в сторону северных вождей.

– Эти тоже будут участвовать. Но мы ПЕРВЫЕ. Я доволен тобой, сын.

На тибрском острове царил переполох, большая часть его населения готовилось к переезду в далёкую и холодную Германию.

– Нет, Гигин, это вопрос решённый. Кроме тебя никто не сможет организовать работу Университета. Я тебе обещаю, что буду навещать по возможности.

Публий Корнелий Вар не ожидал такой настойчивости от своего заместителя по научной работе. Тот рвался вместе с ним, и не хотел слушать никаких доводов. Так и сказал – хоть на луну. Он ходил за Варом и тянул из него нервы, один и тот же разговор повторялся почти слово в слово уже третий раз. Но Университет нужен был в Риме, в Германии учить пока некого.

– К тому же, почта теперь доходит всего за две недели. Пожалей меня, Гигин. Я больше не могу слышать твои стоны.

Вар чуствовал себя неловко. Он и на самом деле бессовестно ограбил Гигина, забрав почти всех его лучших учеников. Тому теперь и поговорить не с кем будет, но что делать. Люди были нужны в Марцелле-Германике, новом городе в устье Одера, где и планировалось основное производство. На тибрском острове же предстояла большая реконструкция, которая ложилась на хилые плечи Гая Юлия Гигина.

– Тебе выделены неограниченные средства, ты сможешь взять хоть тысячу учеников.

Гигин смотрел взглядом побитой собаки. Вместо любимых учеников и интересной работы, ему навязывали толпу неучей и кучу забот. Деньги? Теперь для Гигина они тоже были лишь заботой, отвлекающей от НАСТОЯЩЕЙ жизни. Жизнь кончилась. Он выдохнул со стоном.

– Оставь мне хотя бы Гермогена. Когда я умру от горя, он меня заменит.

– Ты не умрёшь, мой друг. Твой долг тебе этого не позволит. Но Гермогена, так и быть, оставлю. Цени мою доброту, Гигин. Если поедешь со мной испытывать ракеты для триумфа, к полудню будь готов.

"Марсианский комитет" собрался накануне заседания Сената, где планировалось провести очередную рокировку высшей власти. Агриппа признавал удобство системы принципата, введённую ещё покойным Августом и решил до поры ничего не менять. Но о будующем думать нужно было уже сейчас. Присутствию Гая Мецената, никто из старожилов не удивился.

– …именно потому, что тебе этого не хочется, Друз. Власть – это долг. Тиберий тоже не хотел. Принципат в Риме нам очень удобен, именно нам, потому, что нас много. Мы можем и власть удержать и в царей не превратиться. Тебя сменит Максим, когда наведёт порядок в Иудее, а там глядишь, и Луций Антоний дорастёт. Мы уже не просто семья, мы Партия.

Что такое Партия, им только что объяснил Меценат. Всё, как и было, только добавился Гай Меценат со своей сыновьей центурией. Никто не возражал, партия, так партия, Мецената и раньше чужим не считали. Но Друз ныл, почему бы самому Агриппе к принцепству не вернуться, пришлось объяснять.

– Нам предстоит создать новое общество…

Друз вздохнул. Об этом тоже уже говорили. И правда, где брать рабов, когда весь мир завоюем. Хорошо, что у Агриппы об этом уже голова болит.

– …иначе оно всё равно создастся, само, но уже без нас. Создастся большой кровью. И мы обязаны попытаться этой крови избежать. Поэтому в Риме ничего менять пока не будем. Разве что передадим всю Галлию и Рецию под управление Сената, там совсем тихо. С этим решили?

Агриппа вопросительно посмотрел на покорителя Германии, тот печально кивнул в ответ. Окинул взглядом остальных. Никто не сомневается, привыкли уже. Боги превращаютя в космические шары, семьи в партии, деньги в бумагу, бабы… Об этом лучше не думать, даже Октавия в ужасе. Как этого избежать? Малыш Тиберий, какой Тиберий, он ведь теперь официально Германик, малыш Германик этого не знает. Возникшую паузу прервал Тиберий Старший. Вернее, теперь единственный.

– Мы все тебе верим, Агриппа. И очень благодарны, что ты тянешь этот неподъёмный груз. Мы это видим и ценим. Просто командуй, как и раньше.

– Нет, Тиберий, как раньше не получится. Я не знаю лучший путь в новое общество, мы будем идти на ощупь в темноте, там не покомандуешь. Да и я не вечен.

Фраат, сын парфянского царя Фраата Четвёртого и его жены римлянки Музы, после мирного договора отца с римским Августом, проживал в вечном городе в качестве заложника. Он добровольно вызвался на это и не пожалел, спасибо матери за совет. Теперь он, один из младших сыновей царя, да ещё и от римлянки, становился ключевой фигурой в планах отца. Тот был настолько обеспокоен событиями последнего времени, что на отправку посольства, которому было поручено разобраться в происходящем и постараться извлечь из этого выгоду, потратил, похоже, треть казны. Фраат про себя усмехнулся – это он ещё о германской победе не знал.

– …двадцать три слона, тридцать пять львов, одиннадцать тигров…

Всё это богатство неожиданно свалилось на его голову, возглавлявший посольство Ликор в дороге помер. Говорят сам. Говорят. Шелка, камни, пряности, звери, теперь всё это моё, такой подарок богов случайно не делается. Закончил бородатый. Варвар бородатый. Действительно варвары, мать права.

– Ты привёз Риму много подарков, и не знаешь что Царь хотел получить от Рима? Ты у меня об этом спрашиваешь?

Бородатый варвар захлопал глазами.

– Ликор помер. Сам помер. Он знал.

Всем римским богам богатые жертвы. Надо же какая удача. Но виду Фраат не подал.

– Прочь с глаз моих, сын ишака. Я должен подумать.

Подумать действительно было над чем. Быть ключевой фигурой в планах отца и просто ключевой фигурой с собственными планами – это, как говорится, две большие разницы. Просвещённый царь, Фраат Пятый, сын римской гражданки, заинтересует такое великий Рим? Вполне. А у них на востоке сейчас десять легионов, с иудеями разделаются быстро. Думай, Фраат, думай.

Маробод стоял в строю почётного легиона триумфатора Друза Германика и косил глазом на причудливую бронзовую трубу на колёсах, что стояла слева от их центурии. Они выстроились спиной к временному амфитеатру, полукругом замкнувшему излучину Тибра у Марсова поля. Прошли за колесницей почётным эскортом и встали по центуриям между этими трубами. На Марсовом поле сражались пленные германские дружинники, под руководством пленных вождей, разделённые на две небольшие армии. За спиной одной из армий, небольшой германский бург, почти как настоящий. Германцев было много, и поначалу Маробод опасался, что могут бросится на них, но нет, стали резать друг дружку с большим удовольствием. Это понятно, у германцев между собой обид не меньше, чем на ромеев, а умереть с мечом в руке в любом случае почётней, чем… бррр. Маробод поморщился и снова скосился на странную трубу. Не для красоты же их поставили. Наконец одна из армий отступила в бург, возникла небольшая пауза, а потом, вдруг, с тибрского острова, с диким воем, взлетели огненные змеи, и поочерёдно набросились на осаждённую крепость. Вжих-вжих-вжих, бург пылал как жерло вулкана. Осаждающие в испуге кинулись подальше от огня, и тут… Та самая труба плюнула огнём и громом, и оглушила Маробода на одно ухо. Другим он успел услышать как плюнули остальные трубы. На месте бегущих гермацев возник кровавый туман, они на бегу просто разлетались на куски. Сын вождя маркоманнов зажмурился от ужаса.

Хренасе зрелище, папа, у нас, оказывается, большой затейник. Даже больший, чем предполагалось. Как, интересно, Агриппа ему разрешил пушки использовать? Секрет же. Сильно видать Антония давила, и чего ей неймётся. Германик скосил глаза на отца, тот аж жмурился от восторга. Скосил на мать, глядит с интересом, не испуга, ни отвращения. Даже маленькая сестрёнка Ливилла Германика удовольствие получила. Тысяч шесть, в кровавый фарш и горелые куски, на их глазах, превратилось, а они как будто интересное кино посмотрели. Ну да, они примерно так всё и воспринимают, дикари же, не люди, бандиты. Почему Агриппа про пушки не предупредил? Хотя понятно, он знал, что буду против, а так по факту… Мудр, Агриппа. Толпа ликует, один я чем-то не доволен. А нет, вон германские вожди тоже не сильно рады. Жаль парфян не видно.

– Германик, тебе понравилось? Ведь ты будущий полководец?

Ни хрена мне не понравилось, так глупо нельзя переводить человеческий ресурс, уж лучше б и правда продали. Хамить не будем, Антония тут не причём.

– Это было отлично мама, но, боюсь, мне врагов уже не достанется.

На это ответил отец.

– Не бойся сын, тебе ещё хватит. А вот твоим детям уже придётся долеко за ними добираться. Хоть во Вселенной и полно дикарей, но больно уж она большая.

Это он мне будет рассказывать?

– Я рад, отец.

А как стемнело был первый салют. Заранее оповещённые римляне наблюдали, как над Тибром, из огненных змей, вспухают огненные цветы. Это было зрелище достойное богов. Салют Победы над Германией. Малой кровью на чужой территории. Германик улыбнулся.

Хоть вожди северных германцев и не сильно ладили между собой, оказавшись в Риме, они невольно стали жаться друг к дружке. Приставленного к ним поводырём, Маробода попросили, чтобы разместили их всех вместе. Им подобрали просторную Виллу, с шикарными термами, и оставили дозревать, предоставив самим себе до самого Триумфа. В колонне триумфатора Друза Германика, они прошли как союзники, сразу следом за почётным легионом эскорта, который вёл сам Марк Агриппа. Потом поприсутствовали на ЗРЕЛИЩЕ. Утром за ними зашёл Маробод и предложил пройти в Сенат, на принятие клятвы перед Алтарём. На вопросы, как же так, ведь союз ешё даже не обсудили, тот пожал плечами. Раз велели сначала клясться, значит так надо, моё дело вас проводить. Проводил. Поклялись не знамо в чём, отказаться никто не решился.

– Мы рады вашему решению, вожди, вы сделали мудрый выбор. Мы хотим мира, хоть и могли бы без труда вас завоевать, надеюсь, вы это хорошо понимаете?

Вожди покивали. А что делать? Вчерашнее оставило в памяти глубокий след, потому и поклялись без зарока, как римские легионеры. Разлететься по округе кровавыми ошмётками, никому из них не хотелось.

– Мы не будем от вас скрывать, что рано или поздно Рим придёт устанавливать закон на все земли, в том числе и ваши, и предлагаем вам попробовать самим принять его, добровольно. Мы не будем вас торопить, мы с вами пока слишком разные. Стать одним народом смогут лишь наши внуки, но первый шаг предстоит сделать нам. Мы предлагаем вам поучаствовать в британской компании. Требования у нас высокие, но и награда будет соответствующая. Такой добычи вам и не снилось.

Тиберий снисходительно улыбнулся, и чуть покосился на тестя. Агриппа просил его помягче. Интересно, зачем ему эти бородатые чудища? Эксперимент, научный подход. Эти и наука? Ладно, ему видней.

– Вы все вместе соберёте пятнадцать тысяч здоровых и крепких юношей, из которых наши центурионы сделают настоящих легионеров. Все они, после службы, получат римское гражданство. В награду за это вы получите право разграбить со своими дружинами все британские бурги, которые не сдадутся добровольно. Серебра у них много. Устраивает вас это, вожди?

Вождей это устраивало. Вожди такого и близко не ожидали. Мальчишки – не воины, отдадим, не жалко, бабы ещё нарожают. Но как же не поторговаться, а вдруг? Слово взял вождь данов.

– Это щедрое предложение, Император, и мы его с благодарностью принимаем. Но нам обещали ещё заплатить за острова.

На это ответил Агриппа.

– Мы помним наши обещания, вождь. Вы получите по двадцать тысяч серебряных денариев за каждый остров.

Агриппа переждал восторженную реакцию жадных дикарей и добавил.

– От вас потребуется увеличить поставки железа. Иначе, нам придётся сделать это самим.

Вожди опять покивали. Увеличим. Всех мужиков загоним, и ещё наловим, на восходе мужиков много. Не изволь беспокоиться, батюшка ромей. Марка Агриппу они сейчас любили, почти как родного отца. Агриппа снова переждал, и кивнул заносить подарки.

– В знак того, как мы ценим союз с вами, примите эти небольшие подарки, вожди.

Вожди разинули рты. Подарками были легендарные зеркала.

Царь Даков, Гетов и Гетулов, Комосик готовил летнее вторжение в Тракию, когда в его столицу, Сармизегетузу, прибыло римское посольство. Царь Дакии обоснованно считал, что завязшие в Германии и Иудее римские легионы, можно не принимать в расчёт года три, как минимум, и решил этим шансом воспользоваться. Больше двухсот тысяч воинов, смог собрать Комосик под свои знамёна, в войне согласились принять участие даже Сарматы с Роксоланами, для чего заключили мир между собой. Это армия по численности превосходила даже всю римскую, хоть и ненамного. Нет, о дурном он пока не мечтал, Комосик был реалистом и прекрасно понимал, что и десятку ромейских легионов вполне по силам разогнать ту банду, которую он называет своим войском, но в Тракии то ромеев нет. А в Нижней Мезии один Четвёртый Скифский, который, скорее всего отступит, не принимая боя. Сильно ссориться с ромеями Царь Дакии не хотел, даже Мезию сильно грабить не собирался, только быстро туда-сюда пройти. Обида, конечно будет, но не кровная, такое можно вирой уладить, добыча из Тракии ожидалась очень богатая, хватит и ромеям отстегнуть. И вот, от этих, приятных сердцу любого царя, хлопот, его отвлекло римское посольство. Посол – мальчишка совсем, лет шестнадцать, не больше, но Комосик и сам начинал царствовать примерно в этом возрасте. Отнёсся со всей серьёзностью.

– Мы знаем о твоих летних планах, Царь Дакии.

Луций Антоний Випсаниан очень хотел принять участие в триумфе Друза Германика, но приёмный отец настоял, пришлось ехать. Тракия хоть и не была римской провинцией, но не отдавать же её на разграбление этим косматым дикарям.

– Знаем, но не сможем им помешать, ты всё правильно рассчитал, наши легионы слишком далеко, разграбить Тракию ты успеешь.

Комосик не удивился, такие планы не скроешь, тем более от ромеев, он собственно и не пытался, потому спокойно ждал продолжения.

– Я привёз тебе подарок, Царь. Это называется Книга, когда ты её прочитаешь, мы начнём переговоры. Надеюсь, у тебя есть грамотный толмач? Я на всякий случай привёз с собой.

По ромейски Комосик читать умел.

– Благодарю тебя, Посол, толмач у меня есть.

Книга оказалась сшитой из листов того же материала, что и ромейская газета, только более плотных, и написанной всё теми же одинаковыми буквами. Как им это удаётся, какое-то колдовство? Гер-ман-ская вой-на в ра-пор-тах ле-га-тов и ко-ман-ди-ров век-си-ля-ций с кар-та-ми и схе-ма-ми. Довольно бойко прочитал Царь Дакии, хмыкнул чему-то, и углубился в изучение ромейской диковины. Но промучившись пару дней, вынужден был просить ромейского толмача, текст изобиловал непонятными словами, видимо армейскими терминами, и не менее непонятными рисунками. Толмач помог. Карта – это как будто видит птица, летящая на полночь, бывает повыше летит, тогда и видит подальше, а пониже, то много подробностей. Эти демоновы ромеи приручили птиц, как лошадей? Орлов? Толмач не знал. Жалко, что нельзя его с палачом поспрашивать. Рапорты командиров. Оказывается они всё каждый день записывают, а потом составляют эти отчёты для высшего командования. С ума сойти, когда ж они воюют то? Увлёкся Комосик, неделю толмача не отпускал, вникал, прикидывал на своё воинство, и тяжело вздыхал. Ромеям оно на один зуб, даром, что большое. В том, что в волшебной книге написана чистая правда, Царь Дакии нисколько не сомневался.

– Я прочитал твою книгу, Посол. Благодарю тебя за столь ценный подарок и отдельно за толмача. Мы можем начать переговоры.

Луций Антоний кивнул, сел, и расстелил перед собой карту. Птица летела над Дакией. Высоко летела, это Царь понял сразу. Он поднял глаза на ромея, тот улыбнулся.

– Не ходи в Тракию, Царь. Это просьба. А ещё тебя приглашает в гости Марк Випсаний Агриппа, мой отец. Он ждёт тебя в Марцелле-Германике, этой зимой, как почётного гостя. От себя добавлю. Четвёртый Скифский примет бой, я назначен его Легатом.

К этому Комосик был готов ещё вчера, удивило лишь приглашение Агриппы.

– Мы не пойдём в Тракию, Легат. И приглашение твоего отца я принимаю с благодарностью.

Луций Антоний встал, кивнул, и молча вышел. Карта осталась лежать на столе.

Книгу "Германская война", составленную из подлинных рапортов, дословно, и без всяких литературных обработок, Гаю Меценату посоветовал издать Германик, разумеется, с согласования Агриппы. Как обычно и бывает, совет оказался осень ценным. Книги продавались по тысяче денариев за каждую, но отбоя от заказчиков не было, число их уже подходило к той же тысяче. Меценат усмехнулся – миллион из бумаги. Гораций принял усмешку на свой счёт.

– Если бы я придал тексту более изящную форму, покупали бы ещё лучше.

Вот осёл упрямый. Прав малыш, такому, или морковку перед мордой подвешивать, или кнутом гнать, объяснять бесполезно. Досады Гай Меценат не выдал.

– Тебе никто не мешает, мой друг. Мы обязательно издадим и твой вариант, уверен, ты превзойдёшь Гомера.

Гораций мечтательно зажмурился, предвкушая грядущую славу. В голове Мецената сложился образ идущего за морковкой осла, и он снова усмехнулся. Ему нравились ироничные сравнения малыша Германика. И советы нравились.