Текст книги "Крыло зимы (СИ)"

Автор книги: Pale Fire

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

– Ну вот родит Мишель сына, можно будет ее замуж выдать за кого-нибудь не слишком брезгливого, а ее сына воспитать наследником, – предложил Баки.

Джек и сам думал об этом, даже хотел предложить Мишель такой выход из ситуации, лишь бы она согласилась держаться от Шепарда подальше. С таким семьи не получится, одна морока, а жить, постоянно поглядывая за спину – то ещё удовольствие.

– Вы ведь не оставите меня? – с надеждой спросил он.

– Не оставим, милый, – заверил его Брок.

– Никогда, принц Джек, – подтвердил Баки.

***

Джек только распластал весело смеющегося Баки на постели, расшнуровал ворот рубахи, чтобы добраться до шеи, навис сверху, расписывая, что и в какой последовательности хочет с ним сделать, как в комнату без стука влетела Филлис.

– Там такое, господин, такое! – заголосила она, совершенно не обращая внимания на то, чем занят Джек. – Там ваш отец, там Его величество!

– Филлис, успокойся и скажи толком, – скатившись с Баки, спросил Джек, очень сильно надеясь, что король вместе с гвардией не стоит сейчас перед воротами особняка. Там, конечно, был тайный ход, но Джек планировал вечер провести немного по-другому, а не шарахаться по катакомбам.

Горничная вновь всплеснула руками.

– Он на площади объявил о казни предателя.

– Он что сделал?

Никогда ещё Джек не одевался с такой скоростью.

Особняк находился чуть в стороне от главной площади, хоть и был расположен в престижном районе. Он был серым и совершенно неприметным, за что его Джек и выбрал, с большим красивым садом и высоченным, по сравнению с соседними, забором, прекрасно скрывающим частную жизнь хозяев.

Брок и Баки просочились на главную площадь через боковую калитку для прислуги и были там раньше конного Джека.

Сайлас сам, без помощи глашатая, объявлял о смертной казни для предателя короны, перечисляя его прегрешения и особенно упирая на собственноручное признание.

– За хуй этот Шепард его укусил, что ли? – шепнул Баки Броку.

– Может и укусил, – хмыкнул Брок.

Джек влетел на площадь, врезался в толпу, стражники едва успевали вытягивать людей из-под лошадиных копыт. Ему было глубоко наплевать на Шепарда, на его признания. Джек и сам хотел бы покончить с этим расчетливым мерзавцем, сумевшим влезть в его семью, расположить к себе всех, кроме разве самого Джека, который его раскусил и невзлюбил сразу. Сам казнил бы, но не так, не прилюдно.

– Отец! – заорал Джек, спрыгивая с коня, взлетел по скрипучим ступеням наспех сколоченного помоста, глянул на залитое слезами лицо Шепарда и чуть не отшатнулся в сторону.

Сайлас был страшен. Его перекошенное злобой лицо почернело, в глазах горело что-то такое, чему Джек, как не пытался, не мог подобрать названия, будто бы из провалов глазниц на него смотрел кто-то другой.

– Он предатель! Он признался! Это он ее убил! – орал король, потрясая кулаком.

– Он весь вечер просидел со мной отец, он не мог никого убить, – возразил Джек, стараясь оттеснить Сайласа в сторону, не дать свершиться безумию.

Сайлас с силой ударил Джека в грудь, скидывая его с эшафота.

– Стража, задержать! – крикнул он и сделал знак палачу.

Сильные руки подхватили его, поволокли вон, выкручивая локти. Джек что-то кричал, рвался, умолял отца одуматься, не слыша возбужденного рёва толпы, приказов не двигаться, в ушах набатом гремели только скрип поворотного механизма и хруст ломающихся шейных позвонков.

Брок и Баки оказались рядом со стражей, удерживающей Джека, в мгновение ока. В толпе, в темноте – уже опускались ранние зимние сумерки – было не видно, что происходит. Один стражник крякнул и осел на мостовую, второй захрипел, третий и четвертый выпустили Джека, чтобы тоже рухнуть наземь.

Баки и Брок подхватили Джека под руки и поволокли прочь с площади. Позади бесновалась толпа, над ней взлетал хриплый надтреснутый голос короля.

– Он сошёл с ума, – не переставая твердил Джек, цепляясь за руки своих любовников. – Вы видели? Он совершенно безумен!

Джек, несмотря на то, что они на улице, потянулся к Броку, с какой-то обидой взглянул ему в глаза и обнял, прижался щекой к груди, зажмурился, стараясь выкинуть из памяти последнее что видел: безумный взгляд отца, перекошенный криком рот и торжество, которым на одно мгновение осветилось его лицо.

Джек стоял, обхватив руками Брока и мысленно проклинал Сайласа, взывал к любому, кто был способен его услышать, лишь бы это всё наконец закончилось, и этот безумец больше никому не навредил.

– Черт, надо в переулок! – Баки потащил Брока и Джека в нишу под балконом дома, в котором никто не жил. – Это же главная улица!

И действительно, они были на улице, которая вела с площади во дворец. Уже слышен был цокот копыт – король и его свита возвращались с места казни.

Баки прижал своих любовников к стене, закрыл собой и надвинул поглубже капюшон, чтобы их не заметили.

Пламя факелов трепыхалось на ледяном ветру, отражалось от льда на замезшей мостовой. Сайлас, четыре человека конной гвардии и два десятка копейщиков почти миновали дом, где прятались Джек, Брок и Баки, когда конь под Сайласом внезапно встал на дыбы, сбрасывая всадника. Остальные кони шарахнулись, а королевский вороной, крича от ужаса, сделал два шага на задних ногах, поскользнулся и рухнул прямо на короля. Был слышен хруст костей и предсмертный хрип, растерянные возгласы.

Баки выглянул из ниши.

– Король-то, похоже, того… – тихо сказал он.

– Спасибо, – одними губами прошептал Джек.

Справедливость восторжествовала.

Кто-то, услышавший Джека, выполнивший его самую заветную просьбу, кружил лёгкими снежинками вокруг распростёртого на мостовой тела.

– Мне надо во дворец, – сказал Джек, не в силах оторвать взгляда от темной в скупом свете факелов, всё разрастающейся лужи крови. – Поехали.

– Погоди, – остановил его Брок. – Иди туда и командуй.

Королевский вороной, дрожа, поднялся на ноги. Один из копейщиков крепко взял его за узду.

– Да, привезешь во дворец отцовское тело. Меньше будет вопросов, – согласился Баки.

Джек оглянулся на тело отца, дёрнул на себя Баки, поцеловал его, потом так же дёрнул и Брока, перевёл дыхание, расправил плечи и выступил на мостовую.

– Разойтись, – приказал он, плотнее закутался в плащ, стараясь не смотреть на изломанное тело. – Что здесь произошло?

– Ваше высочество, – проблеял один из копейщиков, попытался что-то объяснить про скользкие камни мостовой, свалить на несчастный случай, но Джек не слушал. Он присел рядом с телом Сайласа, убрал с его лба перемазанную кровью прядь.

– Заверните короля в плащ и приведите моего коня! – рявкнул Джек, подхватывая тяжелое тело отца.

Спорить с ним никто не стал. Один из гвардейцев вернулся обратно на площадь, остальные споро соорудили из плащей и копий носилки для тела. Аккуратно уложив отца, Джек в последний раз откинул полу плаща, взглянул на его лицо и отвернулся.

– Во дворец, – приказал он и взлетел в седло.

Брок и Баки немедленно возникли рядом, словно соткались из теней, и взяли Джека за стремена, каждый со своей стороны. Старший конной гвардии хотело было что-то сказать, но кинул взгляд на Джека и промолчал.

========== 9. ==========

Дворец будто бы застыл в тревожном ожидании беды. И Джек не знал, то ли это Сайлас настолько всех запугал за последние дни своим не самым адекватным поведением, то ли все предчувствовали, что что-то должно случиться.

Короля внесли во дворец в полной тишине, ни гвардейцы, ни копейщики, ни стражники у дверей не проронили ни слова. Застывшая по стенам прислуга провожала траурную процессию испуганными взглядами, кто-то осенял себя защитными знаками, кто-то зажимал рот ладонями.

– Вызовите лекаря, – велел Джек, распахивая двери королевских покоев. – Сообщите Ее величеству.

Вызванный лекарь долго щупал пульс на дряблой остывшей шее, а потом сказал:

– Его величество Сайлас почил.

Джек только скривился. Ему ещё предстояло сообщить новость остальному семейству, пережить истерику слишком впечатлительной Мишель, как-то рассказать матери.

– Где сейчас Её величество? – спросил Джек у застывшего в дверях бледного камердинера.

– В оранжерее.

Брок кивнул Баки и они вместе отправились в оранжерею – она была отлично видна от входа во дворец.

– Ваше величество, – обратился Баки к королеве, которая сидела на скамеечке в окружении фрейлин и лениво листала книгу с картинками. – Его высочество ждет вас в королевской спальне. С Его величеством случилось несчастье.

– Несчастье? Какое несчастье? – королева Роза сунула книгу первой попавшейся фрейлине. – Он простудился на этом ужасном холодном ветру?

– Нет, Ваше величество, – сказал Баки. – Все намного хуже.

Джек застыл перед телом отца. Он так и не понял, что никто из прислуги не кинулся исполнять его поручения, не заметил, как исчезли из комнаты Брок с Баки. Лишь когда в комнату влетела не на шутку перепуганная Роза, он отмер, перехватил её у самой постели, не дал броситься к Сайласу.

– Мама, он умер.

– Нет… нет-нет-нет! Этого не может быть! – она вскинула на сына полный безумия взгляд, схватила за ворот кителя. – Это ты! Это всё ты! Ты виноват!

Она кричала, билась в жёсткой хватке рук Джека, колотила его в грудь, обвиняла во всём что происходило вокруг в последнее время. Но Джек молчал, лишь крепче прижимал ее к себе, гладил по волосам, спине. Он то думал, что Роза никогда ничего не замечает, живёт в своём мире и события, какими бы они не были, обтекают ее, словно вода, нисколько не задевая.

Роза затихла, едва слышно всхлипывая, вжалась лицом в грудь сына.

– Готовьте тело к погребению, – глухо приказал Джек.

На истерику королевы Брок смотрел с легкой брезгливостью. Главное, чтобы она не понесла свою истерику и обвинения в адрес Джека куда-нибудь еще.

Джеку казалось, что он будет рад смерти Сайласа, вздохнёт с облегчением, но усадив в глубокое кресло мать, взглянув на ее разом постаревшее, осунувшееся лицо, понял – не рад, нисколько не рад. Так правильно, но радоваться не получалось. Какая-то странная незнакомая апатия навалилась на его плечи и только присутствие Брока с Баки вспышками ярких красок разбавляло серость вокруг.

К Мишель он пошёл вместе с лекарем, надеясь, что сумеет донести новость так, чтобы она не повредила ни сестре, ни её ребёнку. Сайлас и так много жизней забрал. Но Мишель оказалась на удивление стойкой и без особых эмоций восприняла гибель двоих близких ей людей. Джек всё равно на всякий случай уходя оставил подле неё лекаря и приказал фрейлинам внимательнее приглядывать за Её высочеством.

– Мне кажется, она знала, – сказал Баки, который хвостиком ходил за принцем. – Предчувствовала.

– Оттепель будет, – невпопад произнес Брок. – Пойдем, Джек, тебе надо отдохнуть. Где там твои покои?

Джек разделся молча, слишком полный на события день отзывался головной болью и усталостью в мышцах, словно он не провалялся первую его половину в гостиной, устроив голову на коленях Баки, а маршировал в полной выкладке по пересечённой местности или махал молотом в кузне, случалось Джеку и таким заниматься во время обучения в академии. А потому он с благодарностью прильнул к горячим требовательным рукам своих любовников, прижался к ним, стараясь вобрать в себя хоть немного чужого тепла.

Брок и Баки обняли Джека с двух сторон, согревая собой.

– Все наладится, Джек, – пообещал Брок.

Баки только поцеловал его в загривок.

Джек знал, что наладится, не сегодня и не завтра, но обязательно станет и проще, и понятнее, да и в каком-то смысле легче воспринимать произошедшее. Но сейчас он продолжал молчать, обдумывая, что же делать дальше.

Сначала похороны. Без большого количества народа, только близкие. Джек не хотел устраивать представление из смерти когда-то близкого человека. Потом коронация и траур. Только в таком порядке. Королевству нужно время на скорбь, но оставаться без короля при этом оно не должно.

Привычно уже устроившись между Броком и Баки, Джек вдруг неожиданно даже сам для себя весело хмыкнул. Не думал он, что вообще когда-то может случиться такое, что он окажется в этой постели мало того что не один, так ещё и не с одним. Отец бы в гробу перевернулся. А хотя какая ему теперь разница?

– Знаешь, принц Джек, – негромко сказал Баки. – Мне кажется, тебе надо посвятить себя лорду Зимнему. Он не только за мороз отвечает, но и за очень сильную жару, между прочим. А его брат Хэнгист – покровитель воинов. Иногда лорда Зимнего можно видеть, он принимает обличье огромного белого волка.

– А мне? – подал голос Брок.

– Ты и так Хэнгисту посвящен, – улыбнулся Баки и коснулся железного браслета на запястье Брока. – Он волк черный. И выпить любит.

– Ничего в этом не понимаю, – ответил Джек, устроив голову на груди у Баки. – Вот с насущными делами закончим, – начал перечислять он, – отца похороним, коронацию проведём, в Храм втроём сходим за благословением на брак, а потом ты мне объяснишь, что и как.

Баки моргнул, переглянулся с Броком и расхохотался.

– А меня Брок точно так же замуж звал, как бы между делом, – отсмеявшись, пояснил он.

– Что-то ты не отказался, – буркнул Брок. – Спать давайте, не день, а черт-те-что.

– Я не дурак от своего счастья отказываться, – мурлыкнул Баки, облапил Джека и наконец угомонился.

***

В день похорон Сайласа разыгралась жуткая метель. Выл ветер, залеплял лица снегом. С ночи навалило такие сугробы, что процессия с трудом пробиралась по ним к семейному склепу Бенджаминов.

Баки светился. Ему было хорошо в такую погоду. Он подставлял лицо метели и ловил снежинки ртом. И Джек не мог оторвать от него влюблённого взгляда, совершенно не соответствуя обстановке и мероприятию.

Стоило вернуться во дворец, Джек, не медля ни секунды, утащил Баки в спальню, усадил его на диван, оседлал его бёдра, притираясь твёрдым членом к его животу, застонал в голос. Сколько бы Джек не пытался распробовать Баки, раздеть его наконец, рассмотреть, потрогать везде, всё время что-то мешало. Он даже, грешным делом, подумал, что сама судьба сопротивляется их близости. Но Джек сдаваться не привык. А потому обхватив Баки за шею, впился ему в губы требовательным поцелуем.

– Что-то в этом роде я и подозревала.

Джек вздрогнул и, оторвавшись от сладких губ Баки, обернулся.

– Мишель, тебя стучаться не учили?

Мишель прошла в комнату, уселась в одно из кресел, расправив юбки свободного платья, не скрывавшего ее живот.

– Что теперь будет со мной? – спросила она с горечью. – Отец мертв и похоронен. Отец моего ребенка тоже мертв, его тело скинули в канаву, к убийцам и грабителям. Он был невиновен в том, в чем его обвиняли, ты знаешь? Мать со мной не разговаривает и винит меня во всем, что случилось.

Ребенок толкнулся, и Мишель положила ладонь на живот оберегающим жестом.

Джек тут же оказался рядом, опустился перед Мишель на колени.

– Можно? – спросил он и, получив разрешение, приложил ладонь в круглому животу, погладил. – Я позабочусь о вас. Если родится мальчик, то воспитаю как наследника, если девочка, тоже не оставлю ни тебя, ни её, возьму под своё покровительство, найду, если хочешь, тебе мужа.

– Своих детей, – Мишель посмотрела на Брока, на Баки, – у тебя, я так понимаю, не будет. – Она положила ладонь на затылок брата, легонько растрепала короткие волосы. – Знаешь, Томасина говорила отцу, что у меня черви в животе завелись, даже когда живот уже стало видно. Да и слуги ей почти сразу донесли. Томасина все время давала мне зелья от червей, только я их не пила. А мама… словно и не видела. – Она вздохнула. – Знаешь, Джек, ты не жил здесь постоянно, не видел всего, что творилось во дворце. Прикажи замуровать комнаты Томасины, и соли на порог насыпь. И скажи Стэнли, что я согласна. Давид… на меня как помрачение нашло, понимаешь? Я же знала, что он спит с отцом, с самого начала знала, но меня к нему так тянуло! Я думала, когда я понесу, отец даст разрешение на наш брак. А сейчас вспоминаю и ужасаюсь: какой брак, зачем? Я принцесса крови, и Давид – всего лишь удачливый фермер! Какой от него прок?

– Умница моя, – Джек снова погладил её по животу, поцеловал узкие ладони, поднялся, грозно глянул на запертую сестрой дверь.

Он и правда очень многого не знал в собственном доме, иначе давно бы лично придушил ведьму. Джек сразу понял, что это были за зелья и почему Мишель так повернуло на Шепарде, хотя с самого начали и подозревал, что не так все просто в её почти маниакальной зависимости.

– Баки, ты можешь глянуть комнаты Томасины? Вдруг тебе что пригодится.

– Боги, когда мы уже просто потрахаемся? – вздохнул Баки. – Гляну.

– Джек, кто тебе эти люди, я уже поняла, – сказала Мишель. – Но тебе ведь надо будет дать им должности при дворе, понимаешь?

Погладив Баки по плечу, Джек сел рядом с ним, но так чтобы не прикасаться, потому как от любого касания его вело, мысли путались.

– Я думал об этом, но решение принимать буду уже после коронации, когда разберусь, что отец тут наворотил.

– Совет весь трясется, – сообщила Мишель. – Про тебя ходят странные слухи. Говорят, у отца на лице был написан такой предсмертный ужас… Что ты перевешаешь весь Совет. Советник Хансен с момента смерти короля пьет, не просыхая.

Брок насмешливо фыркнул.

– Его величество король Сайлас не удержался в седле, и на него упал испугавшийся поскользнувшийся конь, вот и все, – сказал он. – Это видели и мы, и вся королевская охрана. Должно быть, боги отомстили ему за смерть невиновного.

– Так все и было, – подтвердил Баки.

– Пусть трясутся, им полезно, может, вспомнят, зачем их посадили в обитые бархатом кресла, – хмыкнул Джек, позвонил в колокольчик, вызывая слугу. – Принеси Её высочеству молока и что там есть из мясной выпечки, – велел он. – Да и миловать я действительно никого не буду. То, что я сидел молча, не значит, что не знаю о том, какие дела они за спиной Сайласа проворачивали. Так что головы полетят, правда, в фигуральном смысле.

Мишель с удовольствием ела пирог с рябчиком и запивала его молоком.

– Так их, – сказала она. – Старые пердуны.

Баки и Брок улыбнулись.

– Когда вам рожать, Ваше высочество? – спросил Брок.

– Говорят, в Йоль, – ответила принцесса и поежилась.

– Джек, найди повитуху, и пусть живет во дворце, чтоб не звать из города, если что, – посоветовал Баки. – И кормилицу пусть найдут, поздоровее. Йольские дети крепкие, но и беречь их надо до весны – солнца-то мало.

Джек покивал, запоминая всё необходимое. Он был совсем не сведущ в таких делах, незачем было. Но для сестры ему действительно хотелось лучшего, хоть они и не были особо близки.

Отправив Мишель в сопровождении топтавшихся под дверями фрейлин отдыхать, Джек накрепко задумался.

– Баки, Брок, вы, может, сами хотите какие должности, чтобы я голову себе не ломал?

– Буду тебя охранять, – сказал Баки. – Личная охрана короля. Отдай под мою руку королевскую гвардию, они у меня по струнке ходить будут.

– Я был военачальником, – напомнил Брок. – Поставь меня главным над армией. Я не подведу.

– Вот и решили, – согласился Джек, улыбнулся, привалившись к плечу Баки. – Хорошо хоть из-за траура с балами можно не заморачиваться.

– Но рано или поздно к балам вернуться придется, – сказал Брок. – Это единственная возможность для высокородных невест посмотреть на будущих женихов.

Джек поморщился. Роза постоянно допекала его выходами в свет, яркими шумными торжествами, где толпы потенциальных невест жались к стенам, томно обмахивались веерами, стреляя глазами в пока ещё не женатого принца, надеясь занять место хотя бы фаворитки и урвать свой собственный кусок от королевской казны. При том все, как одна, были неуклюжи, глупы и либо чересчур самонадеянны, либо зажаты настолько, что прислони к дереву в саду – потеряешь.

– Мама этой осенью меня женить грозилась, – зачем-то рассказал он.

– Ну так ты же почти женат. Да и осень прошла, – заметил Баки. – Устроим королевскую свадьбу… хотя нет, траур же.

– Давайте без всего этого? – Джек неопределенно покрутил ладонью в воздухе. – В тихом семейном кругу. Для праздника ждать придётся долго, пока траур снимут, а я хочу быть полностью вашим, понимаете?

– Да уж понимаем, что ты с нами толком не трахался с тех пор, как Баки ведьму убил, – тихо пробурчал Брок.

Джек заалел щеками, но всё равно упрямо вскинул подбородок, облизал взглядом обоих любовников.

– И это тоже.

***

На коронацию собрались все первые дворяне королевства. Роза, в трауре и горностаях, со скорбным лицом надела корону на голову сына. Она нарочно надвинула ее поглубже, чтобы причинить боль. Но Джек и бровью не повёл. Он прекрасно знал от прислуги и Стэнли, что вдовствующая королева во всех своих бедах обвиняла собственных детей, как и знал о попытках подкупа стражи у своих дверей, кухарок и прочих, кто хоть как-то мог навредить Джеку и Мишель, но в открытую больше не нападала.

Джек сидел на троне, оглядывая собравшихся в зале. Он всех их прекрасно знал. Многие считали принца никчёмным прожигателем жизни, потерявшимся в тени отца, но были и такие, кто не спешил списывать его со счетов и не прогадал.

– Да здравствует король! – грянул зал, заставив Розу поморщиться, как от зубной боли.

Брок и Баки первыми принесли присягу новому королю. И встали по обе стороны от него – суровые, в черной замше и бархате, плечистые, с холодными взглядами.

Передние ряды знати отпрянули, наседая на задние, наступая друг другу на ноги. Джек внутренне усмехнулся. И про такие слухи он тоже знал. Мол, новый король, когда ещё был желторотым юнцом, не погнушался вызвать двоих демонов из преисподней, поставил их за своей спиной и слушался безукоризненно, что и привело ещё совсем молодого и неженатого принца на трон взамен безвременно почившего при странных, кстати, обстоятельствах отца. Конкурента, как Джек понял – Шепарда, так же уничтожил чужими руками. И вот он – трон. Не прикопаешься.

Дворяне к трону шли неохотно, больше поглядывая за спину короля и боясь даже подумать что-то лишнее, слишком уж красноречивыми были их лица, а кто-то и вовсе в полголоса читал молитвы и чертил в воздухе охранные знаки.

Однако кое-кто узнавал Брока в лицо – все же он достаточно долго был военачальником сначала в Гильбоа, а потом в Гефе. Эти охранных знаков не делали. А вот Баки не знал никто. Сам он считал, что ему это только на руку.

По завершении коронации пира не было – траур. Дворяне принесли присягу и разъехались по своим городским домам, сплетничать и обсуждать возможные при новом короле возвышения и падения.

***

– Надо что-то делать с королевой, – сказал Брок, когда горничная, плача, донесла ему, что Ее величество приказала ей насыпать в постель Его величества чесоточного порошка.

– Джек, да отправь ты ее в дальнее поместье. По регламенту, вдовствующей королеве положен трехлетний траур. А там или она смирится, или мы что-нибудь придумаем, – поморщился Баки. – Нет ничего хуже обиженной женщины в доме. Ничего серьезного не сделает, но жизнь испортит основательно.

– Роза из тех женщин, что везде себе найдут приключений на свою голову, – тяжело вздохнул Джек, поднялся из-за стола, скинул китель. – Привыкла, что всё по её, и остальные должны либо пасть ниц и подчиниться, либо… таких просто не должно быть. А если не может ничего изменить, то вот, будет гадить по мелочи. В деревню её отправлю, самое то для вдовы: и меньше вреда окружающим, и чистый горный воздух. Есть у меня один знакомый вояка, в академии из меня человека делал матюгами и розгами, а сейчас живёт в горном селении, всё меня звал подальше от мирской суеты. Из него она верёвки вить не сможет, а вот он говно из характера выбивать умеет.

– А протокол и все такое? – спросил Брок. – Вдовствующая королева, ей небось замок положен или хотя бы поместье?

– Будет ей замок, но после того как угомонится, – усмехнулся Джек. – И замок, и полный штат слуг, и содержание. Но моральное здоровье поправить стоит. А то чесоточный порошок… даже боюсь предположить, что дальше будет.

Так и вышло, что еще до начала весны, по зимним дорогам королева Роза в сопровождении изрядной свиты из фрейлин, приживалок, горничных и лакеев уехала проводить свой вдовий траур далеко на север.

========== 10. ==========

Мишель родила на исходе Йоля, когда день уже почти повернул на лето. Последние недели она ходила, неся перед собой огромный живот и переваливаясь, как уточка. Нанятая Джеком повитуха неотступно пребывала в покоях принцессы, разминала ей спину и ноги и рассказывала всякие добрые былички и истории. Повитуха же помогла найти кормилицу, потому что знатные дамы сами грудью не кормят.

Рожала Мишель долго, повитуха даже тревожилась, не близнецы ли у нее. Но родился мальчик, здоровый, крупный, голосистый, с темными волосиками и светлыми глазами.

Стэнли нагрянул к Джеку, едва Мишель родила.

– Ваше величество, вы же благословите мой брак с вашей сестрой? – спросил он.

Стэнли не сильно изменил отношение к Джеку после коронации и присяги, но более не допускал никакого панибратства. Приятельские отношения, возможные с принцем, непредставимы с королем.

– Благословлю, не переживай. Вот Мишель придёт в себя после родов, и сразу смело назначайте дату похода в Храм. Со свадьбой, уж прости, не получится, траур касается и принцессы.

Джек, сильно переживавший за сестру в последнее время, наконец смог выдохнуть свободно. Выпроводив Стэнли, он налил себе настойки и отсалютовал в пустоту, зная что его услышат и поймут правильно.

Мальчик, сестра родила мальчика, а значит, вопрос с наследником решён, и не надо думать, ломать голову, откуда брать ребёнка для продолжения рода. Одной проблемой меньше. Хотя уже сейчас Джек начал замечать, что дела в королевстве потихоньку налаживаются.

Занявшийся армией и обороной Брок разогнал всех прихлебателей Сайласа, заглядывавших ему в рот, слепо подчинявшихся не сведущему в военном деле королю и боявшихся сказать хоть слово против; умудрился обнаружить несколько пограничных фортов, про которые все забыли; наладить с ремесленниками торговлю оружием. Баки же вычистил дворец, вымел поганым веником всех, в ком хоть сколько-то сомневался, заменил людей на своих, организовал охрану королевской семьи так, что у него даже голуби на крыше гадили только по расписанию.

Джек потирал руки. Его откровенно боялись все хоть сколько-то нечистые на руку дворяне. О заговорах и бунтах никто и помыслить не смел.

Когда ударили морозы середины зимы, от которых воробьи замерзали на лету, Баки сказал:

– Король Джек, сейчас самое время попроситься тебе под руку лорда Зимнего. Он сейчас в самой силе и не откажет тебе.

– Любовь моя, ты только расскажи, что мне делать нужно, – попросил Джек, обнимая одного из своих уже супругов.

Поженились они тихо, в дворцовом храме. Старенький жрец выступил свидетелем тройной клятвы и благословил их.

– Знаешь, – сказал Баки, – это может показаться смешным, но тебе надо вылепить снеговика. Знаю, снег не для них сейчас, но вот надо. Вылепить снеговика, надеть на него корону из рябиновых кистей, глаза сделать из угольков, рот нарисовать своей кровью и сказать, что ты отдаешься под покровительство лорда Зимнего. Если он тебя примет, снеговик улыбнется. Это… жутко это, правда. У него зубы будут ледяные. А потом он уйдет.

Джек передернул плечами. Согласись он на такой ритуал в детстве – и одними кошмарами точно бы не отделался.

Ближе к полуночи, когда большинство уже разошлись по своим комнатам, Джек оделся потеплее и вышел в королевский сад. Рябины ему набрал недоумевающий садовник ещё с утра, принёс в большом блюде, поставил на стол и поклонился, хотя по глазам было видно, что очень уж ему интересно, на кой-королю эта терпкая горькая ягода.

Снег рассыпался в руках, трескучий мороз вгрызался в кожу, выбеливал ресницы, брови и кончики волос, выбивающиеся из-под тёплой меховой шапки, но Джек упрямо, закусив губу от усердия, скатывал комок за комком. Изрядно вспотев и почти выбившись из сил, он разогнул спину, оглядел косоватого снеговика и принялся украшать, как велел Баки: рябиновый венок на голову, угольки-глаза и рот.

Взрезав ладонь тонким стилетом, Джек уверенным движением нарисовал на снежной голове нитку рта и вслух произнёс заветные слова о том, что он, Джек Бенджамин, отдаёт себя под покровительство лорда Зимнего.

Почти черная в свете полной луны кровавая полоса треснула и разошлась в улыбке, открывая острые прозрачные ледяные зубы. Сверкнули глаза-угольки. Снеговик коснулся рукой-веткой головы Джека, царапнул щеку. А потом встряхнулся, становясь выше и антропоморфнее, тронул корону и зашагал вперед между Джеком и Баки.

– Не смотри ему вслед, – шепнул Баки. – Пусть идет.

На утоптанном снегу, там, где стоял снеговик, что-то блестело и переливалось.

Брок наклонился и поднял, протянул Джеку. Это было кольцо, словно бы изо льда, но оно не таяло от тепла рук. Ободок – словно заиндевевшая сталь и камень – ледяной бриллиант.

– А у меня браслет, – сказал Баки, задирая левый рукав и показывая инеистое переплетение на запястье, такое тонкое, что напоминало рисунок. – Только снять его невозможно. Наденешь подарок от лорда Зимнего, король Джек?

Стоило кольцу оказаться на пальце, Джек вздрогнул, повёл плечами, пытаясь понять, что же он чувствует. По голове, плечам, спине словно прошлись холодные пальцы, ощупывая, проверяя целостность, сжали раз-другой сердце и… обняли, отсекая холод зимней ночи.

Джек замер.

– И правда не холодно.

– Это высокое покровительство, – объяснил Баки, обнимая Джека. – Тебе теперь не будет холодно в морозы и не жарко в самую бешеную жару. Пойдем во дворец.

Во дворце Брок приказал приготовить глинтвейн.

– Я чуть не околел, мороз такой, – поежился он. – Джек, у тебя теперь глаза, как у Баки. Как ледяные осколки. Страшновато.

– Я тебя пугаю, душа моя? – улыбнулся Джек, поиграл бровями и, притянув Брока к себе, полез холодными руками ему под одежду, огладил бока.

– Да вы оба охренеть какие жуткие, – поежился Брок и обнял его, поцеловал в холодные, с привкусом льда, губы.

– Дети Хэнгиста идут навстречу своему страху, – рассмеялся Баки и полез лапать их обоих.

Джек счастливо улыбнулся, притёрся щекой к плечу Баки, обнял посильнее Брока. Думал ли он ещё весной, что его жизнь так резко изменится только из-за того, что он, поддавшись душевному порыву, пойдет на звук барабанов, вместо того чтобы завернуть в оружейную лавку. Застынет в толпе зевак, заворожённый необычным танцем, пульсом отдававшемся во всём теле, впервые почти в открытую заплатит за это великолепное тело, пронзительные глаза, хищную грацию. Впервые окажется под кем-то и не только останется доволен, но и навсегда прикипит душой к совершенно незнакомому человеку, примет его со всем грузом, демонами, с мужем и опалой, сделает всё, чтобы помочь. Влюбится второй раз в этого самого мужа и поймёт, что именно так и правильно, что боги сами приложили длани к их лбам, творя их судьбы.