Текст книги "Каникулы главы ДК (СИ)"

Автор книги: Oxiko Namikaze

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Хибари задумчиво пожевал внутреннюю сторону щеки и подошёл к муляжу какого-то неизвестного ему растения, что стоял в горшке в единственном свободном от мебели углу. Пусть и искусственное, но меленькое деревцо придавало кабинету жилой вид. «Листья» покрылись лёгким слоем пыли, объясняя тем самым отсутствие живой растительности – CEDEF хоть и заботились (в какой-то мере) о доме, но совсем не были настроены захаживать сюда хотя бы раз в неделю, чтобы полить цветы и провести влажную уборку (судя по примерно такому же слою пыли на столе и комоде детектива). Хотя кабинет был заметно чище.

Заглянувший в окно солнечный луч упал на стол, на котором тотчас что-то блеснуло. Хибари подошёл ближе и, упёршись ладонями в колени, склонился над столом. Свет отразился от какого-то камня на крышке золочёных карманных часов.

«Это же их он доставал тогда?» – Юноша аккуратно взял часы в руки. Они потемнели, но сохранили свою красоту. Выбитый на крышке герб Вонголы веял силой, а лиловый камешек слабо играл на свету, что и привлекло внимание Кёи. Также на столе лежала рамка, в которую обычно вставляют фотографии. Юный хранитель поднял бровь в изумлении и всё так же осторожно стёр пальцем слой пыли со стекла.

Ну не могло быть тут фотографии, не могло! Хотя бы потому, что первое фото сделали только в начале девятнадцатого века и Алауди чисто физически не мог дожить до того времени. Однако в медальоне Спейда была именно фотография и именно с Примо и всеми его хранителями. К облегчению Хибари, рамка скрывала давно потрескавшуюся картину в миниатюре, из-за чего было сложно разобрать лица. Это было изображение двоих людей, мужчины и женщины. И если по светлым волосам, статной фигуре и знакомому плащу Кёя узнал своего предка, то выяснить, как точно выглядела его спутница так и не смог. Он понял лишь, что волосы женщины были распущены и имели русый цвет, а ещё, кажется, она улыбалась. Наверное. Точно сказать не смог бы никто, кроме того самого художника и изображённых на холсте.

«Жена?» – Кёя закусил губу и вытянул шею пытаясь-таки разглядеть предполагаемую пра-…-прабабушку, но потерпел фиаско. Трогать картину было чревато полным её уничтожением, и Хибари, побеждено фыркнув, переключился на часы, что по-прежнему сжимал в руке. Нажатие специальной кнопки отбросило крышку назад, открывая вид на белоснежный циферблат с золочёными стрелками и римскими цифрами. Иронично, но часы остановились в первом часу, и губы юноши тронула невесёлая ухмылка. Взгляд зацепился за гравировку внутри крышки с полу затёртыми буквами, и Кёе пришлось изрядно поломать голову, прежде чем мобильный переводчик согласился с введённой комбинацией и выдал «Клянусь в вечной дружбе».

Хибари нечитаемым взглядом смотрел в экран телефона, пытаясь переварить полученную информацию. Он на все сто процентов был уверен, что подобными часами обладал каждый из родоначальников Вонголы – Примо с Джи тоже доставали такие же – но сама выбитая на них клятва ставила в тупик. Высокомерный Алауди согласился носить с собой что-то подобное? Выбитые на крышке слова никак не вязались с независимым видом детектива, а слова Кнанкла о похожести характеров первого и десятого облачных хранителей совсем не облегчали ситуацию. Кёя никогда бы не согласился таскать с собой что-то, что открыто привязывало бы его к кому-то. Из ступора юношу вывела ещё одна гравировка – совсем мелкая, у самого циферблата.

– Алауди Кла… Клаиоуд? Шестого ноль седьмого одна тысяча шестьсот… девяносто первого года рождения? – Гравировка затёрлась, и половину букв разобрать было невозможно. Юноша и сам не заметил, что прочитал написанное вслух, пока совсем рядом не раздался возмущённый мужской голос.

– Аucun¹, ты всё перепутал. Фамилия читается как «Клайд», а дата рождения – шестого июля тысяча шестьсот восемьдесят седьмого года.

Кёя подскочил и, развернувшись в воздухе лицом к источнику звука, отпрыгнул к стене. Поняв, кто перед ним, Хибари испытал острое желание протереть глаза, но гордость и внутренний голос вовремя подсказали, что ему не привиделось. На него и вправду смотрел тот, в чей личный кабинет он проник вопреки всем правилам. Тот же нечитаемый строгий взгляд, сложенные на груди руки. Алауди выглядел слишком живым для человека, давно оставившего этот мир. И всё-таки это действительно был он, Первый хранитель облака.

Мужчина усмехнулся на реакцию своего наследника. Нет, он понимал состояние юноши – возникни перед ним вполне материальный на вид призрак человека, жившего почти четыре столетия назад, он бы тоже стоял с застывшим на лице шоком не в силах произнести хоть что-нибудь – просто наблюдать эту эмоцию на лице Хибари было забавно.

– Давай я объясню, что тут происходит, – миролюбиво начал Клайд и, не дожидаясь реакции Кёи, продолжил: – решив выпустить облачного ёжика из коробочки, ты находился под влиянием обиды и гнева и вложил куда больше энергии, чем требовалось. После похожего случая при битве с Геншики твой атрибут подвергся исследованиям и был улучшен: излишки силы больше не поступают животному из коробочки, а возвращаются в кольцо владельца, накапливаясь и позволяя при следующей атаке уменьшать количество выпускаемого пламени. Судя по твоим глазам, ты не замечал этой «поддержки изнутри». Так вот, поскольку не было похоже, что тебе очень нужна дополнительная энергия, я, как воля обитающая в кольце Вонголы, решил позаимствовать пламя облака и, поглотив достаточно, смог принять такой вид.

Алауди поднял руку на уровень лица, не без удовлетворения замечая, что контуры стен почти не просвечиваются. Его прозрачность тоже полностью зависела от количества пламени. Хотя он был уверен, что, сколько бы энергии он не впитал, коснуться предметов всё равно не сможет.

Хибари свёл брови к переносице, но больше никак не выразил одолевшего его смятения. Всё это было странным и мало поддающимся логике, хотя в мире мафии и Вонголы в частности это понятие порой отсутствовало вовсе. Чего стоят только базука десятилетия да пули посмертной воли! И юноша уже вроде как привык к различного рода чудесам и неожиданности, но всё равно было несколько не по себе.

Обстановку разрядил Ролл. Ёжик, почувствовав присутствие ещё одного носителя пламени облака, пошёл «на разведку» и, смешно фырча, принялся обнюхивать ноги Алауди. Мужчина смягчил взгляд и опустился на одно колено, осторожно проводя ладонью поверх иголок. Тактично сделав вид, что не заметил дёрнувшейся брови своего наследника, Клайд щёлкнул пальцами.

– Да, чуть не забыл: твоё кольцо на самом дне чемодана. Ты кинул его туда перед той жуткой уборкой, за которую я тебе благодарен. Теперь дом не выглядит как жертва течения времени.

– Я сделал это исключительно потому, что не люблю жить в свинарнике.

Комнату заполнила неудобная тишина, нарушать которую никто из хранителей не осмелился. Часы на запястье юноши отсчитывали утекающие секунды, а он так и не нашёл что сказать. Ролл, жадно наглотавшийся предоставленного детективом пламени, вернулся в коробочку, а Хиберд с самого утра улетел изучать окрестности временного жилища. Алауди бросил на подростка выжидающий взгляд, и с глаз Кёи будто бы пелена спала. Это же отличный шанс! Тонфа, привычно закреплённые за поясом, вмиг оказались в руках, и юноша принял боевую стойку.

– Давай сразимся!

– Ну уж нет.

Алауди, поняв намерения наследника, высказался одновременно с ним, и Хибари стиснул зубы. Этот мужчина игнорировал его уже четвёртый раз. Четвёртый! Все признавали его достойным противников, даже противный Ананас Рокудо, а его собственный предок упорно утверждал обратное… Даже после того, как официально признал его достойным! Это раздражало и выводило Кёю из себя. Юноша тряхнул чёлкой и сорвался с места, намереваясь заставить противника принять бой.

Всё повторилось, как и в предыдущие разы: детектив легко уклонился и непостижимым образом вдруг оказался за спиной парня, всем своим видом выражая скуку. Подросток зарычал от досады и крепче сжал тонфа.

– Почему ты игнорируешь меня?! – Он и не заметил, что повысил голос, просто прожигал предка обозлённым взглядом, искренне негодуя на такое пренебрежение к своей персоне. Алауди ответил ему долгим ничего не выражающим взглядом и несколько печально покачал головой:

– Я вовсе тебя не игнорирую, просто ты недостаточно силён, чтобы мне сражаться с тобой. – Он сделал ударение на слове «сражаться» и вновь скрестил руки на груди. Кёя выпрямился и явно ждал пояснений. Если Первый считал его слабаком, то почему признал достойным хранителем кольца облака? Поведение и мотивы предка вводили в заблуждение и вызывали сотни «почему?» ровно как и его нежелание проверить силу своего преемника. – Не пойми меня превратно, я не думаю, что ты слабый, скорее напротив. Но тебе не хватает опыта и холодного рассудка, ты часто действуешь инстинктивно и на эмоциях. Хоть и стараешься прятать их. Я могу научить кое-чему, но не похоже, что ты заинтересован. Поэтому я отказываюсь.

Кёя заморгал и недоуменно уставился на детектива. Его вроде как и похвалили, но в то же время вроде как и унизили. И он не знал, как на такое реагировать.

– Если не хочешь сражаться, не вижу смысла задерживать себя пустыми разговорами. – Выбрав привычную тактику, юноша развернулся на пятках и, глядя сквозь детектива, прошёл к центральной двери комнаты. Теперь, когда он всё равно «засветился» в неположенном месте, не было смысла скрывать это от кого-либо ещё; CEDEF всё равно ничего ему не сделает, разве что отругает за нарушение правил.

– Кёя… – Алауди повернул голову в сторону уже толкнувшего вперёд дверь подростка, когда тот резко обернулся и разве что не запустил в него своим оружием.

– Не смей звать меня по имени.

– Мне не нравится обращение по фамилии, кроме того, мы родственники и, согласно японским традициям, члены семьи зовут друг друга по именам, так? Тогда что тебя не устраивает? Или мне называть тебя «внучок»? – Последнюю фразу детектив произнёс с явной насмешкой, и терпение Кёи окончательно разорвалось по швам. На лбу вскочила жилка, и юноша метнул в предка уничтожающий взгляд, зло толкнул дверь от себя, «пробивая» печать и открывая себе путь наружу.

Он устал постоянно что-то кому-то доказывать, устал от вечных оскорблений в свой адрес, замаскированных под обычные слова. Родители бросили его на произвол судьбы в возрасте девяти лет и, если бы не родная сестра отца, разыскавшая его и взявшая под свою опеку, Кёя давно бы сошёл с ума в интернате для трудных детей. Самое обидное, что чету Хибари органы защиты несовершеннолетних даже не привлекли к ответственности, практически прямым текстом заявив, что те и так совершили подвиг, прожив бок о бок с «таким выродком» целых девять лет. А четыре года назад Кёя остался совсем один – тётю насмерть сбила машина, а с другими родственниками юноша не знался и не был уверен, что они вообще существуют. С того времени любые разговоры на тему семьи отзывались болью где-то глубоко в сердце и Кёя искренне не хотел ворошить едва затянувшиеся раны. Когда Реборн в лоб заявил ему, что он, оказывается, потомок одного из семи великих мафиози истории и поэтому обязан войти в Вонголу Хибари едва смех не разобрал – пятнадцать лет никому не было до него дела, а тут внезапно всплыла такая тайна. Он согласился не по своей воле – практически ему навязали это решение – но появившиеся бонусы в виде сильных соперников и новых возможностей компенсировали причинённые неудобства и юноша смирился. А потом началась вся эта беготня с битвой колец, церемонией наследования и признания Первым Поколением.

Он совершенно не хотел впутываться во всё это, но оказался втянут прежде, чем осознал, что произошло. Он мог сколько угодно злиться, но отпускать его никто не собирался. И это лишь подливало масла в огонь.

Хлопнув дверью, Хибари почувствовал дежа-вю: именно так он покинул кабинет директора после той стычки. Губы растянулись в невесёлой ухмылке, а мозг услужливо подсказал, что стоит пойти развеяться.

***

От вывесок пестрило в глазах, а так как большинство из них были исключительно на французском, догадываться, что за товар продают в том или ином магазине Кёя мог разве что по рекламным табло рядом и витринам. Внимание привлекла девушка в плюшевом костюме Эйфелевой башни, активно тараторящая на английском и раздающая прохожим флаеры. Хибари с полминуты наблюдал за действиями зазывальщицы метрах в семи от неё, после чего был замечен и с всунутыми в руки листовками чуть ли не силком протолкнут в приветливо распахнувшиеся двери магазина. Девчонка не дала ему даже слова вставить, а из её сумбурной речи юноша понял только что она представляла интересы организации «Autour de Paris»², которая, видимо, проводила экскурсии по столице. Но в этом случае смущал офис: обычно такие компании занимают более привлекательные и удобные здания, желательно на два-три этажа. И они вряд ли нуждаются в рекламе подобного рода.

Всё оказалось куда проще: «Autour de Paris» по сути своей являлся обычной сувенирной лавкой, коих в знаменитом городе было предостаточно. И всё-таки, раз он оказался втянут во всё это (пусть и не по своей воле), подросток решил влезть в шкуру обычного туриста и пройтись между стеллажами.

Посмотреть действительно было на что: сотни статуэток различного размера в виде Эйфелевой башни, треугольников Лувра, Триумфальной арки… Брелоки на любой вкус с местами достопримечательностей; магниты на холодильник простые и те, в которые можно вставить своё фото на полюбившемся фоне; книги с историей Парижа, диски с аудио-гидом по окрестностям и много чего ещё, что в совокупности грозило вылиться в непродолжительную мигрень с калейдоскопом цветных картинок. Посетителей хватало и без него – Кёя насчитал человек пятнадцать не включая персонал – однако не спускавшая с него улыбчивый приветливый взгляд продавщица не оставляла надежды на выход из лавки с пустыми руками. Да и сам Хибари в принципе не был против привезти в родной Намимори что-нибудь на память о далёкой Франции.

Мысленно взвесив все «за» и «против», юноша справедливо решил, что Вонгола не обеднеет, если он привезёт домой парочку сувениров. Если что, в оправдание можно будет всунуть какую-нибудь безделушку Саваде – а что, хранитель заботился о культурном развитии Босса – тогда точно никто не прицепится. В итоге он затарился, что называется, от души и, аккуратно распихивая упаковки по пакетам, протянул кассиру карту, что ему ещё в Нарита передал Реборн. Девушка внесла данные в компьютер и, поблагодарив за покупки, пожелала приятного времяпровождения в Париже.

***

Диск с гидом по «секретным» улочкам столицы и местным достопримечательностям вопреки заявлениям упаковки нормально шёл только на французском. В итоге раздражённый Хибари принял решение просмотреть короткометражные видео о той или иной части Парижа, решив, что когда-нибудь обязательно выучит язык своего предка и послушает-таки этого недобросовестного экскурсовода. Бежать в магазин и устраивать разборки по поводу бракованного товара было лень – не из своего кармана платил.

Хиберд сидел на телевизоре и чистил лапкой клюв, периодически что-то бурча на своём птичьем языке. Ролл примостился на коленях хозяина и мирно посапывал, а сам Кёя старался запомнить местонахождение заинтересовавших его бульваров и парков, чтобы посетить их вживую.

– А теперь мы проходим вдоль реки Сена, через которую пролегает знаменитый мост Александра III, который был заложен в конце девятнадцатого века Всероссийским Императором Николаем II…

Кёя дёрнулся от неожиданности и ошалевшими глазами посмотрел на неизвестно когда появившегося Алауди, который с невозмутимым видом принялся выполнять роль переводчика. Мужчина дошёл до описания Нимф моста и остановился, уловив реакцию Хибари. Юноша выглядел потерянным и сбитым с толку.

– Ты явно не знаешь французского, зачем покупал экскурсию на этом языке? – Алауди и сам не понял, зачем спросил об этом, но открещиваться от своих слов не стал. В отличие от Кёи, он не был против узнать своего далёкого родственника чуточку лучше. Взгляд юноши был отсутствующим и детектив уже решил, что не дождётся ответа, когда Хибари выпрямился и опустил согнутые в коленях ноги на ковёр. Серые глаза недоверчиво скользнули по хранителю Примо.

– Если хочешь что-то спросить, я тебя слушаю.

– Английская версия жутко глючит, а японской в продаже нет. – Кёя всё же ответил на вопрос, но сделал это скорее на автопилоте. Его мысли витали совсем в другой области: – ты ведь сказал, что можешь материализоваться только при выбросе пламени с моей стороны, а я ничего подобного сейчас не делал. Тогда как?

– Ну… – Алауди впервые замялся и, кажется, не был уверен в ответе, – я и сам толком не понимаю, как оно работает, но всё дело в кольце и той штуке, которую вкрутил в него ваш удивительный изобретатель. Я уже говорил, что пламя накапливается и выполняет роль запаса в случае нехватки энергии носителя. Я могу впитывать это пламя и появляться как воля Первого Поколения. Так же я могу отсоединяться от потока и возвращаться обратно в кольцо. Во время нашей сегодняшней встречи я использовал малую часть того, что ты так выплеснул, поэтому смог появиться ещё раз. Как-то так.

– Ясно.

В комнате вновь повисла тишина, разрываемая только весело щебечущим голосом электронного экскурсовода. Кёя отвернулся от предка и упрямо смотрел в экран, а Алауди обдумывал ситуацию. Он не хотел бойкота со стороны мальчишки.

– Я… Хочу извиниться, если мои слова чем-то тебя задели. У меня не было желания обижать тебя.

Голос мужчины прозвучал искренне, и глаза Хибари в шоке распахнулись. Ему доводилось слышать множество извинений, в основном они были от умолявших о пощаде хулиганов или обычных трусливых травоядных, считавших его если не демоном во плоти, то садистом точно. Иногда приевшееся «прошу прощения» можно было услышать и от взрослых, но они делали это скорее из этических соображений и не желаний наживать себе врага в лице главы Комитета Дисциплины средней Намимори… Да, его комитет прославился на весь город, и Кёя частенько наслаждался слухами, что ДК, оказывается, на самом деле опасная преступная группировка, с которой лучше не иметь проблем. Искренне извинялся только Кусакабе. Ну и ещё Савада – в силу своей природной доброты и отзывчивости, а также некоторой пугливости. Поэтому такое заявление от кого-то вроде Алауди Кёя совершенно точно не ожидал: мужчина производил впечатление расчётливого самоуверенного холодного выскочки, которому плевать на чувства окружающих и их мнение. Наверное поэтому от не наигранного «хочу извиниться» на душе подростка стало чуточку легче. Губы тронула крошечная улыбка, и отвечать что-либо он не стал – голос мог предательски дрогнуть – только кивнул в знак, что всё в порядке. Клайд ответил аналогичным жестом.

– Ладно, моё время заканчивается, пойду я… Если вдруг понадоблюсь – выпусти немного пламени из кольца.

Кёя ничего не ответил, продолжая обдумывать свои мысли и лишь запоздало хмыкнул, когда силуэт предка стал полностью прозрачным и скоро исчез с поля зрения. Хиберд, почувствовав прошедшуюся по комнате слабую волну энергии, встрепенулся и что-то возмущённо зачирикал, перекрикивая телевизор.

(_ _) Отзывы…

___________________

¹Аucun (фр.) – нет (рус.)

²Название выдумано автором, любые совпадения с реальностью случайны.

========== 4.1. ==========

Комментарий к 4.1.

Ну вот и 4-ая глава. Как видите, мне пришлось разбить её на 2 части из-за слишком большого размера. Не знаю, как оно получилось и есть ли тут ООС (мне кажется, что всё-таки есть), поэтому буду очень признательна за отзывы!

Также хочу поблагодарить всех, кто ждал и поддерживал меня! Без вас, ребята, я бы ещё не скоро дописала этот “бонус”. Спасибо!

Кёя перевернулся на живот и свесил руку вниз, на половину желая, чтобы Ролл повёл себя как обычный ёжик и коснулся его ладони шершавым носом. К сожалению, его оружие полностью соответствовало определению «дисциплинированный» и не смело тревожить хозяина по таким мелочам как праздное любопытство. Юноша вздохнул и кое-как принял сидячее положение – валяться весь день в кровати было глупо и бессмысленно. Да и искреннее участие Кусакабе в его жизни вызвало лёгкую, едва заметную улыбку.

Лучший друг связался с ним пару минут назад – ровно в шесть ноль-ноль по местному времени. Кусакабе нажелал ему целое море всего: от банального здоровья с любовью и счастьем до новых тонфа со встроенными поражающими элементами. Тетсуя, казалось, не собирался давать ему и шанса вставить слово, поэтому имениннику оставалось лишь открывать и закрывать рот, не имея возможности произнести даже слова благодарности. Лишь к концу четырнадцатой минуты разговора Кусакабе соизволил остановить словесную реку, чем уставший от возгласов друга Кёя не повременил воспользоваться.

Сдержанно, но искренне поблагодарив за внимание и участие, бывший глава Комитета Дисциплины поинтересовался делами друга и вскользь затронул тему школы. Надо отдать заму должное: несмотря на японское время «икс» он быстро понял всю глубину брошенного словно невзначай вопроса и постарался с максимальной точностью описать всё происходящее. Не без чувства внутреннего удовлетворения Кёя узнал про участившиеся прогулы, первые попытки выброса мусора мимо урны и – самое замечательное – про неоткуда взявшихся неформалах, которым закон о школьной форме не писан и которые после ухода Хибари с поста решили ходить на занятия так, как душе пожелается. Зелёный, синий, красный, пшеничный – цвет волос этих учащихся быстро сменился на более яркий, нежели скучный чёрный. За такое самовольство был издан приказ отчислять без возможности восстановления в год, по истечении которого бунтарю приходилось искать себе новую школу. Этому правилу подчинялись все школы, и средняя Намимори не была исключением, вот только… Если из неё отчислить всех особо наглых индивидуумов, учеников резко поубавится и у школы будет недобор. Судя по всему, директор тоже это понимал, потому и не спешил воплощать угрозы в действительность. Кёя про себя усмехнулся, вспоминая тот кошмар на крыльях ночи, с которым ему пришлось столкнуться после назначения на пост главы ДК. Эти ученики понимали только грубую силу, и у Хибари по сути не осталось выбора кроме как ставить им синяки, если он хотел удержаться на новой должности. Мойка полов и посуды да оставление после уроков на профилактические беседы результата не принесут – юноша был уверен – поэтому Кёя с некоторым злорадством ждал разворачивания событий. Не терпелось узнать реакцию Минакото на последующий цирк. Хотя лучшего друга, во время правления которого будет твориться этот бедлам, было искренне жаль: Тетсуя был слишком мягкосердечным для этой должности и хибариным авторитетом не пользовался никогда. Если всё так и продолжится, у Кусакабе останется два выхода: стать более жёстким в отношении нарушителей или оставить пост Главы ДК, передав его кому-то более подходящему. И это несмотря на то что организовывать и выполнять свою работу заместитель Кёи всегда умел на все сто процентов. Просто ему не хватало твёрдости. Иногда даже грубости.

С Тетсуей он проболтал ещё несколько минут, после чего отправил друга разгребать дела комитета, сославшись на то, что количество щёлканий ручкой со стороны последнего превысило допустимый ДК лимит. Кусакабе совершенно серьёзно принёс свои извинения и пообещал, что впредь такого не повторится, но Хибари прекрасно слышал улыбку в голосе друга. Наверное, именно поэтому он и стал единственным в окружении «мистера Камикорос», кого тот мог так назвать: он понимал его с полуслова и никому не позволял поливать его грязью за его спиной. Таково определение истинной дружбы, юноша был уверен в этом.

Смахнув лезшую в глаза чёлку, Кёя сунул немного замёрзшие из-за открытого настежь на всю ночь окна ступни в тапочки и потянулся на кровати, старательно игнорируя рвущийся наружу зевок. Поднявшись на ноги, парень по привычке размял затёкшие за ночь мышцы и, погладив пёрышки севшему на протянутый палец Хиберду, прошёл в ванную, чтобы провести стандартные утренние процедуры. Как правило, после освежающего бодрящего душа настроение улучшалось.

Стоя под не горячими, но и не холодными струями воды размеренно стекающими с волос и тела, Кёя попытался выстроить некоторый план проведения своего Дня рождения, но, как это обыкновенно бывает по закону подлости, идеи совершенно не приходили в голову, а если таковые и возникали, назвать их разумными или хотя бы адекватными у юноши язык не поворачивался. Вообще ситуация была для него довольно нетипичная – чаще всего День своего рождения он проводил в школе в компании членов комитета, а также Хиберда с Роллом. Остальные «травоядные» им не интересовались, как впрочем, и он ими. Ну разве что компания Савады ещё выбивалась из-под этого устоя.

Закрыв кран и обернувшись длинным банным полотенцем, Хибари вытер с тела водяные капли, активно взъерошил полотенцем волосы и провёл ладонью по запотевшему зеркалу. Судя по отражению, выглядел он не лучшим образом: бледный, с кругами под глазами и до нельзя безразличным ко всем и вся взглядом. Щемящее чувство в груди после ухода из комитета и речей директора ещё осталось, не позволяя вдохнуть в полную силу.

Хиберд и Ролл послушно ожидали хозяина возле входа в кухню, иногда переглядываясь между собой в бессловесном диалоге. Кёя по привычке хлопнул в ладони, призывая животных занимать свои места и готовиться к кормёжке. Почему-то Ролл в последнее время начал интересоваться не только своим атрибутом пламени, но и вполне реальной для любого живого существа пищей. Например, молоком. Джанинни ничего не упоминал о таких наклонностях коробочек, поэтому юноша остерегался вводить в рацион облачного ёжика что-то новое, несмотря на сотню жалобных мордочек со стороны последнего.

Заглянув в кухню и убедившись в отсутствии в оной своего предка, Хибари прошёл внутрь, сразу подходя к холодильнику. Взяв на ближайшей тумбе пачку с кормом для кенара и выпустив минимальную дозу пламени для Ролла, Кёя открыл холодильник и извлёк на свет бутылку молока, пару сосисок и яиц. Оливьеро приходил к нему на днях и принёс целый пакет различных продуктов, не забыв даже про печенье и мороженое. Такое внимание льстило, но понимание, почему с ним так обращаются, злило. Он не желал походить на детей богатых и известных родителей, которым все смотрят в рот только потому, что их мама или папа успешный человек. И всё-таки именно его, Кёю, назвать дармоедом было сложно – если бы он ничего не представлял собой, очень вряд ли, что его бы позвали в хранители Вонголы.

Взбив яйца с молоком и всыпав в миску чайную ложку грибной приправы, юноша принялся активно работать венчиком, попутно ворочая обжаривающиеся на сковороде мелко нарезанные сосиски.

– Решил приготовить что-то не из японской кухни? – Алауди появился без предупреждения, но его потомок и бровью не повёл. Уже привык к подобным неожиданностям. – Не часто ты интересуешься иностранными блюдами. С Днём рождения, кстати.

– Спасибо. – Подросток бросил на предка быстрый взгляд и вернулся к готовке. – Я случайно наткнулся на этот рецепт, когда искал информацию по смене проводки… Дома были все ингредиенты, так что решил попробовать. Понравилось, – закончив мучить молочно-яичную массу, Кёя привстал на носочки, желая дотянуться до крохотной баночки с содой, когда заметил на себе отрешённый взгляд сыщика. – Чего? Не смотри на меня, как на идиота, не все сайты содержат ту информацию, что отражается в поисковике!

Понял ли предок, что такое «сайты» и «поисковик» юноша предпочёл не думать, будучи твёрдо убеждённым, что детектив вряд ли бы остался равнодушным к новым технологиям. Перебросив поджаренные сосиски в жаростойкий контейнер и залив всё это дело пенящейся массой, Кёя накрыл ёмкость крышкой и снизил огонь. Клайд на насупившегося подростка лишь усмехнулся и наклонился к закончившему трапезу и подползшему к нему Роллу. Облачный ёжик его вроде как полюбил за эти прошедшие четыре дня и, когда призрак находился в зоне его видимости, начинал забавно фырчать, привлекая к себе внимание – с Кёей сей трюк проходил лишь первое время, а после хранитель Облака привык и перестал подбегать к нему после первого же звука. А вот Хиберд хозяину не изменял и подлетать к одновременно такому похожему и нет на Кёю мужчине более чем на пару секунд отказывался.

Несколько «привставшая» со своего места крышка известила о готовности омлета-не-по-японски, и юноша довольно вооружился лопаткой, намереваясь переложить завтрак в тарелку. Речи о каком-то праздничном пире быть не могло, да и не любил Кёя весь этот пафос, но в день своего семнадцатилетия захотелось съесть что-нибудь отличающееся от риса и морепродуктов.

– Ну и? Решил, как будешь справлять свой праздник? – Алауди отвлёкся от пытавшегося коснуться его Ролла и встал с колена, обращая взор на уже севшего за стол Хибари.

– Итадакимас! – По-привычке громко прочитав молитву, юноша взял в руки вилку, не без досады отмечая, что почти никогда не пользовался европейским столовым прибором. Палочки держать было в разы удобнее, а позориться перед всё подмечающим предком не хотелось. И всё-таки выбора как такового у него не было, а есть хотелось очень даже, учитывая, что за предыдущие сутки он почти ничего не держал во рту – попросту не было аппетита. Захватив вилкой первый кусок омлета, Кёя вспомнил, что к нему вроде как обратились и поспешил ответить.

– Неа. Я не уверен, что это вообще нужно. – Кусок жёлтой пушистой массы с проглядывавшейся местами сосиской исчез во рту юноши и был быстро проглочен: – моего комитета тут нет, да и не такая уж это значимая дата, чтобы отмечать.

Клайд на слова подростка промолчал, понимая, что они не были лишены смысла. В одиночку особо не попразднуешь, а в далёкой от Родины Франции у юного хранителя Вонголы совсем не было знакомых. Только наследник клана Каваллоне в Италии, но отношения этих двоих сложно было охарактеризовать как дружеские. Скорее, это были два упёртых барана, не желавших уступать один одному. Только Дино был более дружелюбным.

Про себя вздохнув, детектив задумчиво посмотрел на своего наследника и отвернулся, стоило тому поднять на него глаза.

– В любом случае, не сиди дома трутнем. Сходи на улицу, развейся; погода сегодня прекрасная, может что интересное найдёшь. – Заручившись вялым кивком со стороны Хибари, Алауди бросил на него странный взгляд и исчез в пламени облака, оставляя подростка наедине со своими мыслями.