Текст книги "Максимовское счастье (СИ)"

Автор книги: Ores

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Звонил Даня. С психу послал его на хуй. Сразу перезвонил, извинился. Отчитался, что все нормально, про Дена и нового сожителя промолчал, Миха терпеть не будет, приедет и всех разгонит, заодно и мне навешает. Не привык он меня видеть таким бесхребетным. Я от этого состояния шаг за шагом двадцать лет шагал, чтобы ровно стоять и ни на кого не опираться, а тут вынесло к хуям всю землю. Не объясню я ему, что происходит. Не сейчас. Позже.

Весь вечер валяюсь на кровати, разглядывая напряженную спину Дениса. Парень, чувствуя мой взгляд, то и дело оборачивается, качая головой на мое варварство пить из бутылки. Как там Миха говорил: ранки изнутри обеззараживаю? Правильно говорил. Помогает. Только трахаться хочется до потери сознания. Член камнем стоит и не хочет опадать, приходится пережимать пальцами, гладить яйца, чтобы хоть немного унять боль. Это Денис тоже увидел и больше не оборачивается, сидит красный. Девственник, что ли?..

Поняв, что ищу оправданий, чтобы выйти из комнаты, – пью еще больше. Перед глазами маячит образ Эрика и его припухшие от поцелуя губы. Я до сих пор помню стон, когда он кончает, и куда надо нажать, чтобы его вынесло напрочь. Это не помогает сосредоточиться, только усугубляет.

– Может, вам хватит? – спрашивает Денис не оборачиваясь, трет глаза под очками и горбит спину.

– Может, и хватит. Пописать можно хоть?

– Как хотите.

Как я хочу, ты, малой, не выдержишь. Сползаю с кровати, изрядно покачиваясь, плетусь в туалет, матерясь на чем свет стоит, что со стоящим членом писать мука несусветная. Уже мою руки, лопатками чувствуя чужое дыхание, поздно понимаю, что попался. Дверь в совмещенную с туалетом ванную комнату закрывается.

– Я хочу, – требует сейчас, а я слышу тот голос из прошлого, когда он говорил это капризным тоном, в самый неподходящий момент.

Прижимается к спине, снова в захват, теперь уже крепче. Покачиваясь, упираюсь руками в раковину, боясь даже пошевелиться. За спиной слышу, как возится с замком на брюках, спуская их вниз, и стаскивает мои, вот так просто по-сучьи оголив жопу, прижимается к ней членом, имитируя трах, трется между ягодиц, слушая, как сорвано и зло дышу я.

– Не трогай, – прошу, натурально прошу, он смеется, гладя меня внизу живота, дразня головку члена беглыми круговыми движениями, спускаясь ниже.

– Глупый мальчишка, – шепчет на ухо, разворачивает мое лицо к себе и прижимается жадным поцелуем, выворачивая шею так, что становится неприятно, но держит крепко, не вырваться, тем более что алкоголь и стресс сделали свое дело – я почти безвольная кукла в руках обезумевшего кукловода, который еще не наигрался.

Он продолжает мучить мой рот, толкая язык все глубже, пока перепачканными в геле пальцами трахает меня сзади, растягивая тугие мышцы. И пока от тянущей боли и злости на себя скулю я, он дрожит от удовольствия, погружая пальцы все глубже, раздвигая их внутри, подготавливая под себя основательно, и эти пытки кажутся бесконечными. Два. Три пальца, сколько их? Не понимаю, не могу понять, и даже думать выходит с трудом. Эрик отрывается от моего рта, я со всхлипом хватаю воздух, и от его рывка утыкаюсь лицом в раковину.

– Что не кричим? Где мольбы о помощи? – Пристраивается сзади, толкается пробно, совсем чуть-чуть, и, выйдя, снова пробует, теперь уже с давлением и на всю длину члена, пока бедрами не врезается в мои ягодицы с мерзким шлепком. – Боишься, что мальчик услышит? – Стыд оседает на щеках краской, мерзкое чувство неправильности рвет на части, а блядское тело продолжает реагировать на его мерные покачивания, подстраиваясь под толщину и размеры ствола, постепенно получая удовольствие. – Ну же, покричи! – Толкается резче, за волосы отрывая меня от умывальника, в котором я бы хотел утопиться, тянет к себе, с еще более громкими шлепками имея меня. Выпитый алкоголь тупит сознание, мешает двигаться или сопротивляться – не стоило так нажираться. – Тебе же нравится кричать! – Сам сбивается, в голосе звучит возбуждение, оно сексуально мешается с резкими выдохами и распаляет еще сильнее, хотя казалось бы – куда еще, и так всего запредельно много, чтобы выдержать, глаза щиплет соль, и это ему тоже нравится. Слизывает у меня с щеки слезу, прикусывая за подбородок, и засовывает два пальца мне в рот, чтобы я смочил их слюной, чтобы легче было надрачивать мне же.

Он все никак не успокаивается, мне уже почти плохо – не только от секса, в котором меня морально имеют грубее, чем физически, а от происходящего в целом, от него такого, и от пацана, что, скорее всего, слышит эту возню.

Передергивает. Сила возвращается толчками, словно он сам ее мне и возвращает с каждой фрикцией. Дергаюсь, но заламывает обратно, согнув раком над умывальником, и одной рукой вжимается в бедро, другой задирает мою вывернутую руку кверху. Быстрее дергается, натягивая до упора, пока с хрипом и задушенным стоном не кончает, вытащив из меня член и облив семенем бедра. Сам усмехается, его смех мне мурашками по коже, как россыпь стекла, что въедается в кожу – до боли. Рукой к члену, чтобы помочь кончить, а я, блядь, уже! Пока он сливал мне на жопу, сам, сука, кончил без рук от его стонов, от того, кто на мне, от ТАКОГО секса!!! Кого из нас двоих сейчас я ненавидел больше – вопрос спорный, но вмазал – ему.

====== Часть 3 ======

Как вырубился – не помню. Только ледяной душ, ухмыляющееся лицо Эрика с разбитыми губами, его хватка на моей шее, когда, выходя из ванной, он потянул на себя и заставил поцеловать, и пропасть, сплошная черная дыра. Проснулся утром. Денис спал на краю кровати, забавно уткнувшись в подушку. Все так же – одетый. Во сне его ресницы обеспокоенно подергивались, а губы были сжаты в плотную линию. Скорее всего, снится дурной сон. Не придумав ничего лучше (у Михи нахватался, не иначе), дыхнул на него… Сначала его лицо перекосило, потом распахнулись глаза, показавшиеся мне совсем юными, а потом уже услышал голос:

– Ты сдох, что ли?.. – Тишина, молчание, снова закрыл глаза, зарываясь в подушку. Я даже привстал. – Ой… – уже реальнее. – Извините, Максим Андреевич.

Довольно скалюсь, не у одного меня утро скверное, этот тоже как от кошмара в себя приходит, но думы о случившемся все равно возвращаются, забивая пустую с утра голову тяжелыми мыслями. Ноет жопа.

Сажусь. Растирая глаза и лицо, прохожусь рукой по трехдневной щетине и, скатившись с кровати, падаю в стойку, начиная отжиматься, иначе просто не проснусь. Пока не чувствую колющую боль и жжение в мышцах, не успокаиваюсь, только тогда останавливаюсь и поднимаюсь.

Быстрый душ, сонная физиономия Эрика, маячившая в коридоре. На его попытку меня обнять выставляю фак, мужчина хмурит брови и недовольно кривит лицо. Ни хуя не угадал. Трезвый я не такой доступный… как проститутка.

Кофе с утра не лезет, давлюсь сигаретами, отвечая «кроликам», что на работе меня не будет, потом еще с десяток СМС, что я не болен, не при смерти, и даже вру, что не забухал.

– Мне на работу, – Денис цепляет меня за рукав в коридоре, пацан помятый, так и не проснувшийся. Слыша шаги, тащу его к себе, поворачивая спиной и обнимая за живот. Слишком худой, ребра одни.

– Зачем? – спрашиваю шепотом, делая как можно более расслабленной позу, но пацан так напряжен, что становится даже неловко.

– Работу работать. – Изображать легкость у него не получается, от слова совсем.

– У тебя час, чтобы влить Михе в уши, как ты сегодня занят, съездить взять вещи и вернуться обратно через магазин, с тебя ужин.

– Может, ваш выебонок сгоняет? – Я чуть в голос не заржал от смысла его слов и от интонации, совсем пацанской, словно не он говорил, а совсем другой человек.

– Сам, – развернув за подбородок, чмокаю в губы, парень забавно округляет глаза и поднимает руку кверху. – Попробуешь губы вытереть – устрою прилюдную порку. Хочешь веничком по жопке? – Мотает головой слишком отчаянно. Краснеет. – Тогда час пошел, – шлепаю его по заднице, он делает пару шагов по инерции, останавливается, считает до трех и быстро выскакивает за дверь.

– Так себе шоу, – тянет от двери Эрик, с улыбкой наблюдая, как я смотрю на стену, размышляя, нормально ли доедет пацан. С какого я вообще о нем думаю?

– Не нравится – сдай билет и вали.

– Не могу. Я уже говорил.

– И надолго твой визит? – ухожу в кабинет, разваливаясь на диване и врубая плазму. Рабочего настроя нет совершенно. Отключаю трубку. Потом включаю. Если Миха не дозвонится – приедет, а я пока не могу смотреть ему в глаза, хоть и скучаю.

– Отец сказал позвонит, – садится рядом, развернувшись, укладывается на диван, головой ко мне на колени. Отдергиваю руки.

– Все так серьезно? – Не хочу лезть в его жизнь. Никак. За последние годы я изредка видел его фотки в журналах или в интернете, что-то присылал отец, но специально стать частью его жизни уже не хотел.

– А ты волнуешься? – смотрит на меня снизу вверх, приходится опустить голову.

– Нет. Рассуждаю, во что мне это выльется.

– Ты врун, – смеется беззаботно и тянется пальцами, обводя подбородок и рот. – Совсем не изменился, – говорит себе, привстает и льнет к губам, оставляя влажный след до того, как отворачиваюсь.

– Зато ты изменился.

– К лучшему? – падает обратно. Он так легко вливается в мое личное пространство, словно всегда был его частью, что такую вынужденную близость переношу без стресса.

– Не уверен. Мозгов так и не прибавилось, раз вляпался.

– Может, я специально, чтобы повидать тебя?

– Это на тебя очень похоже. Напакостить всем, чтобы хорошо сделать себе.

– С тобой мне всегда было хорошо…

– Заткнись.

– Я говорю правду.

Не могу воспринимать его слова ни буквально, ни образно, вообще не могу его слышать. Это тяжело – видеть того, кого видеть не хочешь и в то же время крепко держишь его за руку. Будь я смелее – вышвырнул бы, но что-то не отпускает от него, и я очень хочу понять, что это именно.

Полдня Эрик выносит мне мозг, рассказывая про свою жену, двоих детей и жизнь в целом. Не отмечаю ничего важного, иногда подвисая и просто рассматривая, как шевелятся его губы, и не слыша звук. Пару раз целуемся. Инициатором близости всегда является он, но начав чувствовать прилив возбуждения и как сильнее тянет к нему – отталкиваю, он обижается, однако не уходит. Такое чувство, что вернулся в юность и мы поссорились. Только не ссорились мы. Расстались. Много лет назад. И разошлись каждый своей дорогой.

Ближе к вечеру, отзвонившись партнерам и перенеся встречу, замечаю, что чего-то не хватает.

– Ты где? – рычу в трубку, потеряв бдительность и равновесие, падаю на спину, съехав по дивану, и одной рукой ловлю руки Эрика, стягивающие с меня штаны. Ему на мои протесты плевать – губами прихватывает полувозбужденную плоть через домашние брюки, меня прошибает током, и я не сразу вспоминаю, что спрашивал и у кого.

– В район выдернули. Миша попросил. Скоро приеду. – Запыхавшийся и уставший голос отрезвляет. Хлопаю Эрика по щеке, он нехотя поднимается, усаживаясь ко мне на бедра, трется жопой о член. Непробиваемый, сука. – Надо приезжать? – не так уверенно.

– Да! – Нажимаю на отбой и отбрасываю трубку. Смотрю на серьезного, плохо скрывающего обиду Эрика (ах да, он всегда был ревнивый), и становится весело.

– А ты как хотел? – интересуюсь у него, он хмурит брови. – У меня есть… парень.

Фыркает мне в лицо и, спрыгнув, уходит. Неужели совсем… а нет, только на диван залез, с которого мы загремели, когда бесились.

– Он тебе не подходит, – вставляет веское замечание.

– А кто подходит? – Сажусь спиной к дивану, не забираясь наверх. Эрик пальцы запускает мне в волосы и начинает перебирать, глаза закрываются сами собой.

– Из твоего окружения?.. Тот белобрысый комок нервов неплох, но слишком молод.

– Он занят.

– А ты бы хотел, чтобы был свободен?

– Да. – Ему не нравится ответ, и он сильнее сжимает руки. Объяснять ему, что Миху я люблю – нет смысла, не его это дело. И то, что люблю не совсем как партнера – тоже.

– Не ужились бы. Тебе нужен послушный. Например, я.

– Мы уже это обсуждали, – останавливаю его руку, он, вывернув запястье; переплетает наши пальцы и тянет к губам, целуя. Я даже зависаю и поздно одергиваю себя, тепло уже пошло по вене.

– Значит, обсудим еще раз.

– Ты слово «Нет» вообще не признаешь?

– Если это касается тебя – то да. Максим, почему ты такой упрямый?

– Потому что повзрослел.

Денис приезжает еще через час, дерганый и без настроения. Швыряет на стол пакеты, по звуку – что-то разбивает, и с той же бесстрашной рожей начинает копаться в них, вытаскивая продукты на стол. Царапает пальцы о край разбившейся банки, засовывает под кран с водой и долго смотрит, как алая струя, закручиваясь в водоворот, сливается в канализацию.

– Плохой день? – решаю вмешаться, пока он не разбил еще что-нибудь.

– Как всегда. Коллеги – дебилы, заказчик – козел, шеф – мудак… Ой, – прикусывает язык и медленно оборачивается. Стою за его плечом, лицезрея всю гамму красного на лице, и его чувство вины отчего-то греет. – Извините.

– Да ничего, – встаю плотнее, он ближе к столу притирается, чтобы меня не задевать. Забавный. – Михаил научил?

– Нет, – мотает головой. – Он о вас либо хорошо, либо ничего.

– Как это на него похоже, – ухмыляюсь, делая еще шаг вперед, вплотную к спине. В этот момент заходит Эрик.

– Соскучился, что ли? – не сразу понимаю, что это Денис спрашивает у меня. Скашиваю взгляд вниз, встречая его упрямый прищур. Артист хренов.

– Угу, – тянет улыбнуться, но сдерживаюсь, оплетая руками торс. – А ты?

– Вы еще тут сосаться начните, – хмыкает Эрик, проходя к окну и пихая меня локтем. Наваливаюсь на Дена. Пацан, правильно смекнув, сам тянется ко мне, быстро целует, и если бы я его не держал, он, вероятно, убежал бы, а так пришлось выходить из ситуации. Его детский чмок стираю настоящим поцелуем, без языка… пока что. Перепуганно-потерянное лицо надо было видеть. Я – кайфанул. Эрик взбесился, но виду не подал. Пацан в ауте.

– Иди переоденься, – отпустив его губы, не прошу, требую, – дома в костюме не слишком удобно.

– Может, сразу раздеться? – ляпнул, не подумав, и так же, не думая, вгрызся в нижнюю губу.

– До вечера подождешь, – шлепаю его по мелкой заднице и выпроваживаю из кухни. Успеваю сполоснуть руки, почистить брошенную им в раковину картошку, пока он не приходит обратно, уже другой, словно в одно и то же тело можно уместить две разные личности, являющиеся полными противоположностями.

Пялимся с Эриком оба. Тот – высокомерно скривившись, как всегда, я – с любопытством и растерянностью. На вид – пацан совсем. Темненький, волосы разлохматил, еще и затылок чешет. Стройный, как я и понял, особенно в этих обтягивающих светло-голубых джинсах и бежевой водолазке с вытянутыми рукавами… Не могу назвать его женоподобным, но что-то есть такое хрупкое, что ли, в нем, хотя и физиономия немного бандитская.

– Что уставились? – огрызается на обоих, возвращаясь к раковине, вздергивает рукава, демонстрируя сильные, расшитые темными венами руки с тонкими длинными пальцами… А я-то до вечера подожду?.. Уж больно мысли в голову лезут похабные. Заломать в углу, доведя до стыдливого обморока, а потом трахнуть хорошенько…

– Максим, – зовет меня Эрик, – может, поужинаем где-нибудь в приличном заведении, м?.. – Скептически осматривает, как Ден жарит картошку, я смотрю мультики, как я «жарю» Дена. Пацан в это время приговаривает: «Куда же я положил мышьяк», и шарит по банкам со специями.

– М-м-м-м? – отвлекся. Хочу укусить пацана за маленькую упругую задницу…

– Пошли в ресторан, – уже требовательнее.

– Если тебе надо, – вклинивается парень, я взгляд от его жопы перевожу на темный затылок, – вали. Он никуда не пойдет.

– Это почему?

– Я не разрешаю, – отвечает Эрику, я решаю, что хорошо бы присесть. Тридцать, мать их, восемь лет прожил и только сейчас узнал, что отпрашиваться должен!

– И ты это съешь? – Эрик косится на меня с неодобрением и неким презрением. Еще бы, весь такой самостоятельный, принимающий решения один…

– Да, – киваю, – раз он так хочет. – Не забыть потом выпороть за самоуправство!

На этом инцидент исчерпан. Ужинаем молча. Эрик отказывается от угощения, заказывает ужин из ресторана, а я с удовольствием ем то, что дали, привык за последнее время к домашней еде. Готовит почти как Данила. Тот, правда, сукан, мне то слабительное подмешивал, то снотворное, то оба вместе, не заморачиваясь дозами, но быстро надоело, а этот нормальную еду дал, ценю.

Пьем.

Особенно Эрик.

В дрова. И я давно его таким не видел и не хотел бы. Он под градусом становится пиздопротивный… как Миха, бля. Ему или надо любви, или нажить врагов. В данном случае – все сразу.

Попытки зацепить Дениса провалились, парень явно в броне, не зря с Мишкой работает, того тоже не все любят. На его выпады или посылал смело на хуй, или поглядывал на меня, и осаживать своего старого знакомого приходилось мне.

Весь вечер глазел на Дениса. Из любопытства. Совершенно в другом свете он предстал домашний. Проще. Только за очками все еще прячется, но и их я уже отобрал и спрятал в карман. Теперь на меня косятся недовольно, но попыток отобрать свою собственность не было. Мне нравится, что он чувствует грань – по возрасту, по статусу, да и просто по жизни.

– Ты скоро спать? – спрашивает у меня, забирая из моих рук бокал с вином и допивая остатки. Для храбрости.

– После меня, – вклинивается Эрик. Я на него даже смотреть не хочу, и руку его, которую положил мне на колено, чувствовать тоже.

– После тебя волки радостно срать пойдут, – дерзит и плавно поднимается. Э, этому столику вообще пить нельзя. Ловлю за руку и тяну обратно, но он ловко выкручивает кисть, освобождаясь, и отходит. – Идешь? – уже мне, я и так распален алкоголем, еще и Эрик, сука, весь вечер провоцирует, ему же только посмотреть достаточно, чтобы меня перекрыло, так что нервы на пределе. – Или еще раз с ним решил потрахаться?..

«Еще раз» ударило в голову сильнее, чем выпитое. В глазах потемнело. Значит, слышал. Не мог не слышать.

– Скоро приду, – выдыхаю сквозь зубы и шаг за шагом приближаюсь к точке невозврата, зверея. И не на парня – на себя, конечно, но почему-то наказать хочется именно его.

– Может, хочешь присоединиться? – Эрик умело подливает масла в огонь.

– Я, в отличие от него, – снова укол под ребра, слишком близко к сердцу, бросило в жар, – с кем попало не сплю. Надеюсь, ты, – это уже Эрику, – не заразный, хотя провериться бы стоило.

Я перевариваю услышанное, Эрик смеется, напоминая, в какой помойке нашли Дена и с какой тучи на небе сошел сам. Начинаю возбуждаться. И к своему стыду и легкой панике – от злости и желания наказать Дениса.

– Иди в комнату, – прошу Дена негромко, душа в себе эмоции.

Мальчишка разворачивается и молча уходит, бросив на меня взгляд типа: «Не мне потом будет за это стыдно, а тебе». А мне уже. И не за то, что сделал, а за то, что сделаю.

– А ты спать, – уже резче мужчине, игнорируя его холодность во взгляде и излишнюю решимость.

– Я хочу с тобой, – тянет капризно, и меня это бесит тоже.

– Мне плевать, чего ты хочешь! – Сейчас я не соврал ни себе, ни ему.

Выбравшись из-за стола, забираю полупустую бутылку с вином и ухожу курить. Пью из горла, набирая Миху.

– Чем занимаетесь? – спрашиваю раньше, чем он успевает поздороваться.

– Даня стряпает, я пробую, – отвечает с улыбкой, в хорошем настроении, это радует.

– Что пробуешь?

– Пробую объяснить, что готовка – это не его.

– А он прям стряпает?

– Прям да.

– А что? – делаю жадный глоток, улыбаясь в ответ и немного оттаивая.

– Я не знаю, – шуршит одеждой. – Если не сгорим, нахуй, принесу попробовать. – Сердце пропускает удар. – Ты же завтра придешь на работу? – уже без шуток.

– Давай без меня, ладно? Хочу отдохнуть.

– А ты устал? – спрашивает с недоверием, знает, что живу работой. Больше, к слову, некем.

– Есть немного.

– От кого? – прицельным, хоть и через наводящий вопрос.

– Поговорим позже, ладно?

– Когда созреешь?

– Угу. – Допиваю остатки, голова кружится, и градус слишком велик, чтобы я мог стоять ровно.

– Хорошо, – соглашается, хотя говорит так, только чтобы я отстал. – Ты же позвонишь, когда захочешь поговорить?

– Да. – Не вру, признаюсь честно, кроме него вряд ли кому смогу открыть душу. Раньше Эрику мог, а теперь не получается рассматривать его на эту должность. – До связи, – сбрасываю вызов и себя корю, что только дум ему подкинул и сам еще больше загрузился.

Опускаю взгляд вниз на стояк.

– Хоть ты-то успокойся, – прошу жалостливо, самого по-новой потряхивать начинает, и руки от нетерпения чешутся. Мантра не помогает. Слова уговоров тоже. Эрик, стоящий за спиной, и того больше мешает.

– Уйди, – чеканю каждую букву, вставая.

– Поцелуешь – уйду, – ставит условие, я сам к нему подхожу, не касаясь руками, прижимаюсь к губам, зло впившись в них. Он все делает правильно, обнимает за плечи, выдыхает со стоном, жмется к груди, и раньше я бы на это купился и себя бы продал, если бы ему понадобилось, но мелкий гаденыш так грамотно перетянул мою злость на себя, что вообще ни о чем кроме него думать не могу! Отстранив Эрика за плечи, обхожу и ухожу к себе…

====== Часть 4 ======

В комнату вхожу без стука, врезавшись в косяк. Хлопаю дверью, щелкнув замком, Денис на кровати вздрагивает.

Бесит.

Пижама его черная, опять свободная, носки в безумную зелено-красную полоску, привычка кутаться в одежду. Все бесит. И даже то, что лежит спиной и не пытается оправдаться. Значит, не считает, что перегнул. А надо бы.

По пути стаскиваю шмотки, оставляя их шлейфом на полу. В кровать ложусь голый и возбужденный. Достав из тумбы смазку, бросаю к нему на подушку перед носом. Напрягается еще сильнее. Но не двигается. И молчит. Словно знает, что я сейчас перегну, а потом буду перед ним виноват, а так и будет.

Придвигаюсь ближе, подтаскивая его к себе. Задницей прижимаю к паху, чтобы почувствовал и осознал, что шутки кончились. Его бросает в холодный пот, меня в жар. Слабо дергается – когда стаскиваю через голову футболку от пижамы, сильнее – когда штаны и плавки, почти выворачивается из рук, упрямо не смотрит в глаза, но даже по синьке у меня сил больше, и меня это устраивает.

Вскользь мажет мне рукой по щеке, не больно, но адреналина в кровь добавляет, рывком тащу к себе, держа за торс и прижимая к груди спиной, кусаю плечи, тонкую, но сильную шею, водя с жадностью руками по крепкому, несмотря на малый вес, жилистому телу, вызывающему совсем недвусмысленные желания. Засадить ему хочется до звона в яйцах… Хорош, поганец. Гибкий, крепкий, в то же время не слабый, а… как бы выразиться, ранимый, что ли – его хочется сломать, но так, чтобы ему тоже было в кайф, а пока он просто бьется в руках, не боясь, а желая остановить… Раньше надо было думать!

Разворачиваю к себе, закинув бедро на свое, прижимаю за поясницу, пах к паху, сам затыкаю его скулеж поцелуем. Целуется пацан неумеючи, зажимается, приходится чуть ли не силой разжимать ему рот, чтобы достать до языка. Почувствовав мой, он ошарашенно распахивает глаза, хотя до этого крепко их зажмуривал, и смотрит так… так… не описать, но яйца поджимаются от такого взгляда.

Удобная поза позволяет дотянуться до смазки, разлить ее на руку и на постель заодно и, раздвинув его ягодицы, размазать гель между ними. Не особо заморачивался растяжкой, с кем спал – были приучены, но тут самому захотелось его облапать. Пока трахал рот языком, слизывая с губ струю слюны, что не успевал проглатывать, хватая воздух ртом, пока я давал возможность, сзади имел пальцами, проталкивая их внутрь один за другим, растягивая непослушные мышцы, полируя смазкой гладкие горячие стенки изнутри. Вид у него был при этом до безобразия невинный, и если бы не возраст, о котором я знал, и такая внешность, поверил бы, что целка, а так – его просто не могли не трахнуть раньше. Но то ли он с мужиком нормальным не был, то ли от природы стеснительный, каждую мою ласку встречает дрожью, потом и бешеным взглядом, не представляя, что меня это только еще больше заводит.

Вынув пальцы и шлепнув его по ягодице, губами заглушил вскрик. Мелодичный звон пришелся по вкусу, и несколько хороших ударов раскрасили его попку в красный.

– Псих, – выстрадано прохрипел, вцепившись в мои плечи и отворачивая лицо.

– Как скажешь, – отвечаю с улыбкой, переворачивая его, и, не дав сбежать с кровати, затаскиваю на себя, укладывая спиной на грудь. Ноги сгибаю ему в коленях, спуская парня чуть ниже. Головкой члена упираюсь в растянутую дырку, надавливая. Ден сдвигает ноги и лезет вверх, но, выхватив еще один шлепок, сползает обратно.

Натягиваю его долго и тяжело, сам выгибаясь от давления, хватая резко воздух. Парень, замирая, дышит открытым ртом, хмурится от болевых ощущений и зажимается, хотя я уже раз н…адцать просил его расслабиться. Приходится успокаивать, гладя впалый живот и приласкав член, наливающийся кровью у меня в руке. Если бы он не хотел – я бы не тронул, но он хочет, причем так, что спавшее недавно возбуждение не мешает почувствовать, какой он мокрый, словно уже обкончался не один раз.

Трахаю его, разведя ноги в стороны, плавно, постепенно наращивая темп. Пацан продолжает кусать губы, сдерживаясь, но все равно выдает без конца перемешанные хрипы-выдохи с тяжелыми стонами, когда насаживаю до самых яиц со шлепком, не жалея узкую задницу.

Мой оргазм выстраданный. Член ноет и каменеет, кончать тяжело, струя словно обжигает изнутри, выплескиваясь ему на бедро. Сам пацан еле дышит, согласен, можно было бы и быстрее, но алкоголь сделал свое дело, и я затрахал его до стыдливого обморока. Развернув красное от стыда лицо к себе, целую, похабно вылизывая рот, надрачивая ему, вставив член обратно в зад, легко толкаясь, и когда он начинает кончать, кусает меня за губу и все равно стонет, сука, так, что соседи вешаются, и я вместе с ними. И не играет. Натурально! Так сладко! Даже элитная порнуха отдыхает – так не вживешься в роль.

Оставляю его лежать на себе, веса почти не чувствую, от груди жму больше. Вожу руками по его телу, размазывая сперму по животу и груди, он быстро приходит в себя, сводит колени, соскакивает с меня и едва не валится с кровати. В душ уходит молча, схватившись за поясницу. Засыпаю раньше, чем он возвращается, но утром, увидев его опять спящего в своей блядской пижаме, стаскиваю с полубессознательного брюки, засунув пальцы, смоченные слюной, в растраханную дырку, и имею ими, отсасывая так, словно за мной гонятся. Пацан кончает буквально через минуту, заорав и подорвавшись, едва не скидывает на пол нас обоих. Падаю сверху, целуя искусанные, с синячком в самом уголке губы, здороваясь.

– Чтобы тебя импотенция раньше склероза встретила, – бубнит мне в лицо, скидывает с себя, причем и силы появляются. Скатывается на пол, сверкая голой жопой. Шлепаю по ягодице, оставляя красный отпечаток. Вскрикивает. Еще раз, когда видит, как надрачиваю себе, любуясь его бедрами.

– Только попробуй, – хрипит и хватается за зад, со скулежом выгибаясь. Вид у него… болезненный.

– Болит?

– Нет, – хмурится, врет и хромает, прикрывшись штанами.

В душе возится долго, когда возвращается… Блядь, я его задушу этой пижамой! Тащу к себе, укладывая на колени задом кверху, и смазываю задницу хорошим кремом, который и зуд снимет, и воспаление, и заодно стянет, как положено. Пока, засунув в него пальцы, размазываю густой крем, он краснеет до кончиков ушей, и даже шея становится красной. А мне в кайф: то ли возиться с ним, то ли тело его, которое возбуждает, то ли сам пацан – не берусь судить, но происходящее нравится. Только то, что температура у него – не очень.

– Ты заболел? – помогаю натянуть трусы, штаны выбрасываю к двери. Сажаю на кровать. Он забавно пялится широко открытыми глазами в пол, на меня смотреть стесняется. Чудо, блин.

– Не знаю, – пожимает плечами и тащит на себя одеяло. Забирается под него с головой, только глаза на меня таращатся.

– Что? – спрашиваю в лоб. Я должен что-то сказать?.. Все кончили, все счастливы, я бы еще раз перепихнулся…

– Ничего, – и сопит.

– Таблетку?

– Мне на работу.

– У тебя выходной.

– А работу за меня сделает мой проебщик начальник?

– Предлагаешь мне пойти вместо тебя?

– Неплохо бы. – Сам себе не верит, я – тем более. – Кстати, – прячется под одеяло полностью, – не слышал сегодня шума…

Вскидываю голову и, не дожидаясь его комментариев, иду проверять, безрезультатно хлопая дверьми комнаты и ванной – Эрика нет!

Одновременно паника, страх и облегчение ударяют в голову. Набираю его номер, не отвечает, а потом сбрасывает, я с психу всаживаю кулаком в стену. Не хватало, чтобы ему голову оторвали, я потом буду виноват сразу перед двумя семьями, и это при том, что смерти я ему не желаю.

Уже обуваясь и хватая пальто с вешалки, встречаюсь взглядом с Денисом. Он стоит закутанный в одеяло, смотрит то ли с грустью, то ли с недовольством – не могу разобрать. Не найдя сил сейчас поставить Дена выше Эрика, отправляю его спать, а сам ухожу, чувствуя себя последней сволочью, только из-за чего, не могу понять.

Колешу по округе, не думаю, что Эрик настолько псих, что ушел далеко. Нехорошее предчувствие душит все сильнее. Руки потеют на руле, а по спине пот холодный. Заворачивая за угол дома, резко бью по тормозам. На качелях возле старенькой пятиэтажки, еще не снесенной в этом заново отстроенном районе, сидит он, в джинсах и простой куртке, темной шапке. Я бы не узнал его, если бы не искал специально.

Криво паркуюсь и иду к нему, в сердцах уже готовый начать орать прямо отсюда, но, подойдя ближе, затыкаюсь. Эрик сидит печальный и в этом Данькином пацанском прикиде, шмотки не все забрали, не похожий на себя самого, скорее, на мальчишку из прошлого, которого я знал. Сердце сжимается, прошлое давит настоящее, и я теряю себя между временами, не зная, кто сильнее: я настоящий или тот, из прошлого.

– Давно сидишь? – присаживаюсь на пустые холодные качели рядом, он пожимает плечами и смотрит на меня из-под светлой челки, смотрит в душу, ища, что же в ней изменилось, и не находит.

– Я готов измениться, Макс, – с улыбкой, которую привык натягивать при общении, говорит мне. – Ради тебя готов. – Мурашки ползут по спине, сердце пропускает удар и начинает биться сильнее. – Только скажи, что я должен делать. – Осмотрев небо, снова поворачивается ко мне. Я не могу видеть его красные глаза, не могу видеть в почти сорокалетнем мужике взрослого, да и не выглядит он настолько. Поэтому и чувствовать к нему безразличие не получается. – Ты должен дать мне шанс, – просит, останавливая качели.

– Зачем? – спрашиваю серьезно, к своему ужасу не вычеркивая его полностью из возможного будущего. Хотел бы я, чтобы он просыпался со мной? Да, черт возьми! Но простить все равно не могу, а это много для меня значит.